Текст книги "Лара. Пленница болот (СИ)"

Автор книги: Ноэль Ламар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 11

Нас разбудил дробный стук в дверь, будто её пытались выломать снаружи.

– Слушайте, визиты с рассветом уже становятся постоянными, – папа соскочил с кровати и пошёл открывать.

На кухню вышел сонный дядя Лёша:

– Кого там принесло? – Не слишком ласково осведомился мужчина.

– Лёха! Это Трофим, открывай!

– Как он вышел из дома, мы же заперли? – обернулся дядя Лёша к отцу, тот только пожал плечами.

Дверь открылась, и мужчина, задыхаясь от быстрого бега, ввалился в кухню. От него разило перегаром, несвежим бельём и экскрементами.

– Фу, – скривился проснувшийся дед Михей, – ты что из навоза только что вылез? Иди в бане ополоснись, хоть холодной. Вчера натаскали воды.

Трофим, стуча зубами, как кастаньетами, затравленно оглянулся на дверь:

– Мужики. Там они…ходят, – шёпотом заговорил он.

– Кто? И который час? – Дядя Лёша сгрёб со стола будильник, – мать честная, четыре утра.

– Эти, – продолжал Трофим, не обращая внимания на реплики, – скелеты. Вот так, – он поднёс ладонь к лицу, – на меня скалился. Еле живым ушёл.

Дед нахмурился:

– Ты толком рассказывай. Залезли к тебе в дом?

– Ну да, – возмущённо крикнул Трофим, – говорю же, чуть не съели заживо!

Поднялась разбуженная мама, вышла к остальным:

– Вы говорите, на вас напали?

– Чуть не съели, – трясся мужчина.

– А почему не съели, – все ещё плохо соображали со сна, – у них сегодня день помилования?

– Так разит от него, как от ямы компостной. Побрезговали, – усмехнулся дед Михей.

Губы Трофима задрожали, он кинул обиженный взгляд на собравшихся:

– Вам бы всё зубоскалить, а я чуть богу душу не отдал.

– Чуем уже, что ты отдал, – скривился старик, – Лёша, Денис, возьмите факелы, проводите болезного до бани, хоть ведро воды на него вылейте. Смердит, почище падали.

Мама распахнула ставни и задула свечу, за окнами близился рассвет, небо посерело. Других красок за тучами не было видно. Затопили печь, чтобы приготовить завтрак.

– Смех смехом, а ведь в дом влезли, – заметил дед Михей, – что думаешь, Оленька?

– Надо укреплять ставни. Если они их могут сорвать, то вся деревня под угрозой.

– Вот и я так думаю, – согласился старик.

Вернулись мужчины, Трофим стучал зубами уже от холода, посвежевший и мокрый.

– Садитесь за стол, я чай согрела, – позвала мама.

– Да, чайку бы горяченького сейчас, – жалобно протянул Трофим.

За завтраком он рассказал о своём ночном происшествии, мы с Гришей тоже присоединились к чаепитию.

– Втроём чуть не одолели, – подытожил рассказчик.

– Втроём? – Удивилась мама.

Пьянчужка кивнул.

– Точно, я тоже троих видел, – подтвердил внезапно Гриша, – только сказать забыл.

– Их больше. Но почему приходят всегда по трое? – задумчиво произнёс папа.

– Размножаются, – тихо сказала мама. От этих слов всем стало не по себе, – знать бы ещё, по сколько особей и как быстро.

– А вас не тронули, – продолжила она, – потому что мертвецки пьяны были, как мы уже поняли, они чувствительны к запахам. А от вас разит. Извините.

– Оставайся с нами, Трофим, – предложил дядя Лёша, только уговор: в моём доме не пить. Налакаешься, в баню ночевать отправлю.

Трофим мелко затряс головой:

– Что ты, Лёха, что ты.

– Денис, одевайся, пойдём по домам, узнаем, как ночь прошла, да скажем, пусть заколачивают окна, от греха подальше, – нахмурился дядя Лёша.

Папа поставил пустую кружку на стол и пошёл в спальню.

– Ты найди доски, какие покрепче, Алексей, – сказал дед, мы с Трофимом пока здесь займёмся. Сегодня уж до болот не пойдём. И зови всех к сельсовету, погутарить надо.

– Хорошо, дед, – ответил дядя Лёша и вышел на улицу.

Я, запахнувшись в старую куртку, вышла во двор, где Гриша с Трофимом снимали ставни.

По деревне раздался перестук молотков, люди начали укреплять свои дома. Провозившись почти до обеда, мужчины обшили ставни железными полосами, повесили дополнительные петли, их также скрыли металлическими лентами. Снаружи дом начал напоминать сейф.

– Совсем без солнышка в избе не годится, – сказал дед, – пока так оставим, заколотить завсегда успеем.

Гриша и Трофим собрали ещё ставни, сделали для них пазы внутри дома. Они просто вставлялись в проём и запирались на широкие поперечные засовы.

– Пусть когти себе все пообломают, твари, – злобно прошипел Гриша.

– Наш дом, – вышла мама во двор, осматривая окна, – мне теперь Форт Нокс напоминает.

– Лишь бы на склеп не похоже было, – Гриша ещё переживал о потере бабушки, и ходил сам не свой.

– Не надо так, – мягко сказала мама, погладив парня по голове, – выберемся отсюда. Всё будет хорошо.

Гриша тряхнул седой чёлкой.

– Ну, пошли, что ли? – К калитке подошёл папа, – все ждут уже вас.

– Готово всё, – согласился дед, – можно идти.

Мы вместе отправились к сельсовету. Народ толпился и гудел, как рой рассерженных ос.

– Михей, что же это творится, – к старику подошёл мужчина с внушительным пузиком, в засаленной телогрейке, – нас так, как скотину перебьют.

– Не кричи, Вася, – поморщился старик, – сейчас разберёмся. А вам бы раньше спохватиться надо было. Сидите у себя на отшибе и думаете, вас общая беда не коснётся.

– Коснулась, – угрюмо сказала сухопарая, серьёзная женщина Зоя в цветастом платке, супруга Василия, – скотину ночью перебили.

– Всю? – Ахнула Мария.

– Почти, – кивнула Зоя, к которой жался мальчик лет десяти. Рядом стояла такая же нескладная, как аистёнок, девочка, на вид лет тринадцати.

– Погодите, не шумите, – поднял руки отец, – посчитайте, сколько нас осталось человек.

Пока все переглядывались, я пересчитала присутствующих:

– Двадцать шесть, вместе с детьми.

– Все здесь, никто дома не остался? – Уточнил дед Михей.

– Мама моя только, – подал голос Лев Андреевич, – она же не ходит почти.

– Окна все заколотили, как Алексей велел? – продолжил расспросы старик.

– Да… Все, – раздался нестройный хор голосов.

– Погоди, а что же теперь со скотиной будет? – Послышался визгливый оклик.

Я обернулась, за мной стояла низенькая, похожая на колобка женщина, в очках с толстыми линзами, отчего напоминала стрекозу.

– Зоя, – одёрнул её дядя Лёша, – тут за свои жизни постоять надо. О скотине сами думайте.

– Как же так, – всплеснула она руками, – пропадёт же.

На неё зашипели из толпы, и Зоя умолкла.

– Все наговорились? – сурово прикрикнул на народ дядя Лёша.

Над людьми повисла тишина.

– Вот что, уходить отсюда надо. Негоже сидеть, ждать, пока нас всех по одному перебьют. Мы прокладываем дорогу через болота. Как закончим, не будем терять и дня. Собирайте самое необходимое, пусть сумки будут готовы. А пока, чтобы, как я уже говорил, в каждом доме факелы были. От свечи их запалить недолго. Подумайте, может кому-то объединиться, вместе съехаться. Так и уберечься легче будет.

– Больно надо, – послышался голос Фёдора, – я сам о своей семье позабочусь.

За его спиной стояла Наталья, укутанная почти по глаза в платок.

– Тебя не заставляют, – резко перебил его дядя Лёша.

– Мы можем вместе жить, – подал голос Василий, – Света с Кириллом и ребятишками к нам переберутся. У нас и изба больше.

Дома этих селян были почти на отшибе, до них ещё монстры не добирались. Придя на первое собрание, они решили, что их это не коснётся, хотя запирались как положено.

– Давно вам говорил, – проворчал дед Михей, – надо ближе с деревней держаться.

– Сколько скотины у вас убили? – спросил отец.

– Так, почитай, пять коров, как не было. Утром зашли, висят, родимые, в паутине, – подала голос Зоя, – остальные от еды весь день отказываются, трясутся от страха.

– Ничего, – обняла её за плечи Светлана, соседка Зои, – вместе полегче будет, а скотину в вашем доме запрём, может и сбережём.

– Лев Андреевич, – сказала мама, – вам бы тоже к кому-нибудь…

– К нам, – подала голос Мария, – старушку вашу перенесём, комнату вам выделим. Раз уж такое несчастье.

Инженер покорно кивнул.

– Вы сами решайте, кто и к кому, – подытожил дед Михей, – не дети малые, чтобы за вами ходить да уговаривать, как до утра дожить.

Ещё немного обсудив происходящее, народ потянулся на «переселение». Мы же отправились домой.

Растопили потухшую печь, приготовили ужин. Потом закрыли окна и двери, ночь началась…

Мы сидели за чаем на кухне.

– Они съели пятерых коров, – заметил папа, – это много для троих.

– Что ты хочешь сказать? – Повернулся к нему дядя Лёша.

– Их становится больше.

За окном раздался визг, словно заскрежетало железо. Мы переглянулись, Трофим мелко затрясся:

– Почему они так орут? До этого же тихо было?

– От голода, – папа встал из-за стола, – надо хоть немного поспать. С рассветом идём на болота.

Твари не пытались залезть в дом. И мы гадали, просто ли не хватило на это сил или нашли себе добычу в другом месте? Кого недосчитается деревня завтра?

Глава 12

Встали по звонку будильника. Определить в абсолютной темноте, когда рассвет, не представлялось возможным. Папа аккуратно снял внутренние ставни, а дядя Лёша пошёл открыть окна с улицы.

Позавтракав, мужчины начали готовиться в дорогу.

– Вы собирайте продукты, – напутствовал нас дед Михей, – хлеба напеките. То, что осталось, всё упакуйте. Сегодня разберём завал на болоте. Ждать больше не будем, завтра же пойдём.

Папа и дядя Лёша отправились за подмогой. Решено было взять с собой всех мужчин, оставшихся в деревне. Лев Андреевич будет прикрывать их со своим огнемётом.

Мы с мамой переглянулись и занялись делом. Гриша отыскал большие, вместительные рюкзаки. С погреба достали остатки картошки и других овощей. Растопили печь, мама замесила тесто.

– Что-то долго они мужиков собирают, – взглянул Гриша на часы, – уже почти десять.

– Мало ли что им с собой пригодится, – пожала плечами мама, – готовятся, наверное, в дорогу.

Не успела она договорить, как в дом зашёл дядя Лёша, бледный и озлобленный.

– Что случилось? – Гриша застыл посреди комнаты.

– Веретённиковых убили, – мужчина тяжело опустился на стул.

– Кто это? – отвлеклась мама от теста.

– Вчера были, Светлана и Кирилл, вместе с Зоей и Василием приходили. Съехаться собирались с ними. Они детей отправили, а сами скотину в дом загнали и решили там переночевать. Чтобы отогнать тварей, если те заберутся. Нашли их сегодня утром. Четверо детей сиротами осталось, – он нахмурился, – захоронили их. Теперь отправляемся. Нечего в этом проклятом месте больше делать. Всех по одному перебьют.

– И факелы не помогли, – уточнила я.

– Потухшие рядом валялись. То ли не успели поджечь тварей, то ли те слишком ловкими оказались.

С этими словами дядя Лёша вышел из дома, направившись к лесу.

– Лара, Гриша, отыщите тёплые вещи у Алексея. Кто знает, сколько нам на болотах придётся времени провести, – мама накапала себе успокоительных. Нервы не выдерживали.

К вечеру мы собрали всё необходимое. Вопрос только, как это потащим. На улице смеркалось, мама не отходила от окна, поджидая ушедших. Наконец, из-за сосен показались мужчины.

– Всё, девоньки, – сказал дед Михей, когда все сели за ужин, – выступаем завтра. Тропка есть, а дальше с божьей помощью.

– До темноты мы из леса не выберемся, как же защищаться от тварей? – Спросила мама.

– Костры, – ответил папа, – в чаще дров хватает. Будем жечь вкруговую.

Мы с Гришей переглянулись. Никому не хотелось идти к монстрам в пасть. Но и оставаться дальше бессмысленно.

Утром с рассветом у наших ворот собрались жители деревни. Маму Льва Андреевича несли на носилках. Она чуть слышно причитала, что стала обузой для нас. К матерям жались перепуганные дети. Мужчины все были вооружены. Дядя Лёша нёс газовый баллон для огнемёта. У остальных в канистрах и бутылках были бензин и солярка, всё, что осталось в деревне.

Шли молча, раннее утро не располагало к разговорам. И странный лес давил на нервы своей траурной тишиной. К обеду дети повеселели, стали бегать вокруг взрослых. Они вообще быстрее забывают о неурядицах, находя радость в каждом моменте.

Дошли до разобранного завала, там посреди болота была хорошая полянка, на ней и решили пообедать. Весело затрещали пожираемые огнём сучья. Дети носились по зелёному пятачку, взрослым едва удавалось оттащить их от опасной топи. Остальные мрачно жевали бутерброды.

– Много нас слишком, – насупившись, начал разговор Фёдор.

– И что ты предлагаешь? – Лёня, мелкий, лысеющий муж Марии, отложил свой кусок, – оставить в деревне половину? Пусть едят?

– Мне-то что до остальных, – пробурчал Угрюм, – нам вообще в другое село надо. Ждут там.

– Так иди найди, где она, та деревня, – невесело усмехнулся дед Михей, – прекращайте пустые споры. Сейчас вместе держаться надо. Вот выйдем к людям, там на все четыре стороны можете ступать.

– Если выйдем, – подметил хмурый Пётр.

На этом разговор прекратился. Костёр затушили, угомонили детей и пошагали дальше.

Шли почти в полной тишине. За завалом лес стал ещё страшнее. Повсюду стояли корявые, наполовину голые деревья, осыпая нас желтеющей хвоей и космами серого мха. Низкие тучи, казалось, клубились прямо над головой. А топи всё не закончивались. Мы ступали нога в ногу, впереди шёл дед Михей, проверяя длинной палкой дорогу. Тропка сузилась, петляя между кочек. Болото жило своей жизнью, топь вздыхала, пузырясь в бочагах. Заманивала зелёными полянками, которые, стоит только наступить, уходили под воду. Детвора присмирела, испуганно оглядываясь по сторонам.

К вечеру мы вышли к небольшому островку, поросшему низкими сосенками, тонкими, словно больными рахитом.

– Всё, смеркается, – дядя Лёша скинул объёмистый рюкзак на траву, – набирайте хвороста, сколько сможете унести, укладывайте вкруг полянки.

Место ночлега было совсем небольшим. Нам приходилось буквально жаться друг к другу. Женщины занялись приготовлением ужина. Мы с Гришей собирали дрова на ночь. Бродили вокруг полянки с палками, стараясь не угодить в коварную топь.

– Как думаешь, сколько ещё дней будем бродить по лесу, – спросил парень.

– Кто знает. Вон, даже дед ничего не говорит, только хмурится.

– А что будет ночью?

От этих слов мурашки побежали по телу. Я старалась не думать об этом. Но темнота уже близко. Здесь нет крепких стен дома.

Вернулись мы, когда мама окликнула нас к ужину. Сложили хворост под ёлки. Лев Андреевич, наскоро перекусив, присел рядом с носилками, на которых несли его маму. Настраивал свой огнемёт. Сегодня он нам может пригодиться.

Незаметно смеркалось, из-под полога стальных туч солнце почти не пробивалось, сумерки лишь добавили серых красок в окружающий пейзаж. Вокруг нас поднимался туман, казалось, он спускался прямо из облаков, расплываясь мутной пеленой по болоту. Небо поделилось с нами влагой, скоро между деревьев клубились облака тумана, скрывая от нас негостеприимное болото. Кольцо костра прогоняло серые щупальца пелены, окружившей поляну. Но в метре от огня не было видно ничего.

– Как же мы узнаем, когда эти твари подойдут, – озабоченно спросил Трофим.

– Никак, – отрезал Фёдор, – хочешь, можешь пойти глянуть там, на болоте, – он злобно оскалился.

– Нашёл дурака, – проворчал Трофим, устраиваясь под ёлкой.

Детей устроили в центре поляны, по деревне насобирали несколько спальных мешков, сейчас их расстелили, приготовив малышам постель. Остальные устраивались как могли.

Мы с Гришей залезли под сгорбленную, как старушка, сосенку, к нам присоединились мама с папой. Дядя Лёша с Трофимом и дедом Михеем остались у костра.

– Как думаешь, сколько этих тварей всего? – Гриша толкнул меня плечом.

– Надеюсь, немного. Нам и троих выше крыши хватает.

Становилось зябко, сырость своими влажными пальцами пробиралась под одежду.

– Спите, дети, – устало сказала мама, – завтра трудный день.

Только сна не было, мы сидели, прислушиваясь к звукам леса. Болото ночью словно ожило. Отовсюду слышались стоны старых деревьев, где-то вдалеке кричала ночная птица.

Я оглянулась. Дети спали, прижавшись друг к другу. Дежурные сидели возле костра, подкидывая хворост, языки огня лизали низкое небо, разгоняя тьму. Рядом, облокотившись о дерево, спал папа, с другой стороны сопел Гриша, его голова съехала на моё плечо. Гул пламени убаюкивал, обещая защиту. Потихоньку дремота одолела меня, прикрыв веки, я уснула беспокойным сном.

Под утро тишину разорвал высокий протяжный крик, раздавшийся со стороны болот. Люди встрепенулись, расплакались малыши.

– Подкиньте ещё дров, – сказал дед Михей, – будьте настороже.

– Смотрите, – трясущейся рукой ткнул Трофим правее от меня.

Обернувшись, я увидела, как из тумана, его страшным продолжением выступают белёсые твари. За полосой огня их было трудно разглядеть. Передвигались они бесшумно, и топь не была для них преградой.

– Пальнуть? – Лев Андреевич вскинул свой огнемёт.

– Погоди, – остановил его дядя Лёша, – не трать газ зря.

Мужчины, сидевшие у костра, взяли в руки заготовленные факелы, но пока не поджигали. Ждали, как поведут себя твари.

Те не приближались, кружась в почтительном отдалении от жаркого огня. Над болотом то и дело разносились их недовольные крики.

– А вдруг монстры не уйдут утром, – голос Гриши напугал меня, вздрогнув, обернулась к нему.

– Они всегда уходят, – в горле пересохло от страха, огненная преграда казалась хрупкой и незначительной перед скалившимися монстрами.

– Спокойно, – папина рука легла на плечо, – костёр им не перепрыгнуть.

– Смотрите, – Гриша ткнул прямо перед собой.

Я вгляделась в ночную тьму, серебряными росчерками во мгле метались твари перед костром:

– Как они могут так быстро двигаться?

– Кровь и плоть даёт им силу, – тихо ответил Гриша, – вот как они одолели Кирилла и Свету. Те просто не успели зажечь факелы.

Безмолвие опустилось на маленький островок жизни среди топей. Люди, как зачарованные, наблюдали за стремительными движениями монстров. Смертельный танец продолжался, твари рыскали вокруг, отыскивая пути к столь желанной пище.

В костёр летели всё новые охапки хвороста, поддерживая спасительный круг из огня. Мужчины рассредоточились по полянке, поднялся папа, настала его очередь дежурить. На его место тяжело опустился дядя Лёша:

– Спите, ребята, спите. Иначе весь день вам не пройти.

Легко сказать: мы с Гришей, невольно прижавшись друг к другу, сидели, наблюдая за тварями. Те бесновались: рассвет лишит их возможности достать нас. В воздухе то и дело раздавались их пронзительные крики.

Не знаю, когда я отключилась, только из объятий сна меня выдернул чей-то оклик. Открыла глаза, твари подошли почти вплотную к огню. Мужчины стояли с факелами по периметру поляны, неотрывно следя за монстрами. Предрассветные сумерки сделали тварей отчаяннее. Одна из них, решившись, прыгнула над костром, в неё полетел запущенный отцом факел, сбив монстра на полдороге. Та рухнула в огонь, выкатившись с другой стороны.

– Скорее, подбросьте дров! – Крикнул Трофим. Там, где упала тварь, разметав пылающие ветки, языки огня едва закрывали доступ на поляну. Кто-то подбежал с охапкой хвороста, костёр вновь взметнулся ввысь. За его кольцом, в предсмертных судорогах корчилась тварь. Вереща так, что закладывало уши. Остальные отшатнулись от неё и вскоре скрылись в тумане. Небо светлело, предсказывая новый рассвет.

Глава 13

О сне все забыли, вскоре на костре закипела вода, в котелках готовили завтрак. Каждый час на счету, каждая возможность – засветло пройти дальше. Вырваться из этого болота.

Те, кто не занят приготовлением пищи или сборами, бесцельно слонялись по поляне.

– Мама? – Вдруг услышали мы растерянный оклик Льва Андреевича, – Мама!

– Что случилось, Лёва? – поднялся дед Михей.

– Она, по-моему, не дышит, – инженер стащил с переносицы очки, сжимая виски.

Мама подошла к старушке, откинула одеяло, которым та была прикрыта почти по подбородок. Бегло осмотрела тело:

– Она задушена, – сняла очки, потирая уставшие глаза. – Вот следы, – ткнула пальцами на дряблое морщинистое горло пожилой женщины.

По толпе прошёл удивлённый ропот. Дети, ещё не поняв, что случилось, озирались на взрослых со страхом.

– Кто же такое мог сотворить? – Мария подошла к старушке.

– Известно кто, – Фёдор поднялся у костра, приблизился ко Льву Андреевичу, – у кого также жена умерла?

– Что?! – Трофим аж подпрыгнул на месте, – не трогал я Леночку!

– Мы того не знаем, – спокойно ответил ему Фёдор.

– И рядом он сегодня со старушкой спал, – Леонид рассеянно потирал лысую макушку.

– С Лёхой я поблизости был, – Трофим ткнул пальцем в богатыря, – скажи им.

– Ну, так-то рядом, – согласился дядя Лёша, – а всё же за спиной. Прости, Трофим. Не могу сказать, что видел тебя всю ночь. Спал я.

– Да, вы…Да как…, – Трофим весь затрясся, опустился на землю, – чтобы я старушку задушил. Своими руками…

– Оставьте его в покое, – папа подошёл к мужчине, – и время, и возможность у каждого была. Никто ни за кем не следил, все на тварей смотрели. Нам вместе выбираться, давайте, напраслину друг на друга не возводить. Убийца всё равно себя покажет. И детей без присмотра не оставляйте, сдаётся мне, душегуб сокращает, как ему кажется, ненужных людей.

Вздрогнули женщины, прижав к себе своих чад, переглянулись мужчины. На кого показать? Кого обвинить? И как быть потом? Оставить человека на верную смерть посреди болота?

Дядя Лёша достал сапёрную лопату, подозвал к себе Петра, мужа Марии. Они отнесли тело на другой край полянки и там прикопали.

Остальные старались не замечать поспешных похорон, думать о смерти никому не хотелось.

Завтрак не полез в горло, осознание того, что среди нас находится убийца, перебило аппетит.

Собравшись в дорогу, затушили костёр, залили его болотной водой.

– Куда дальше? – Спросил у деда Михея папа.

– Вчера мы весь день на запад шли, так и продолжим. Нам выбирать не приходится, – пожал тот плечами.

– Добро, – кивнул отец и пошагал вперёд.

Болота менялись, исчезла зелёная трава и деревья. Тут и там торчали замшелые пеньки от упавших стволов, напоминая гнилые зубы. Топь показала себя во всей «красе». Впереди нас лежала бурая пустошь, как грязные оконца, светились на ней пятна воды. Облезлые, погибшие деревца, словно скелеты, торчали из тёмной жижи. Тропки больше не было.

– Детей держите в серёдке, – крикнул старик, – ступайте след в след.

Сказать было проще: каждый след моментально затягивало водой, приходилось заново прощупывать палками почву, чтобы не угодить в трясину.

– Лёха, ты инженера поддержи. Не ровён час оступится, – шепнул на ухо мужчине Трофим.

Дядя Лёша оглянулся: Лев Андреевич машинально переставлял ноги, почти не глядя, куда идёт. Дождавшись, пока он поравняется, богатырь поотстал, а потом подхватил нашего Кулибина под руку. Тот даже не обратил внимания. Всё так же брёл по едва различимым следам.

Мы с Гришей шли в центре, рядом с детворой. Впереди шагал дед Михей с отцом и Трофим, за ними женщины, потом мы, замыкали шествие оставшиеся мужчины.

Идти было трудно: илистое дно плотно обхватывало сапоги, не желая выпускать из своих объятий. Приходилось буквально выдирать ноги из трясины. Насколько хватало глаз, картина не менялась.

– Не найдём сухой земли, все на корм тварям пойдём, – глухо сказал Фёдор.

– Ещё утро, – возразил Леонид, – успеем отыскать какую полянку потвёрже.

Солнце, всё так же спрятанное за тучами, неумолимо карабкалось по небосклону.

– Уже первый час, – сказал отец, – Оля, у нас были бутерброды, раздай их детям, пусть хоть на ходу пожуют.

Закопошились и другие женщины в своих рюкзаках. Скоро всем выдали съестного, не останавливаясь, подкрепились. Дети устали и еле шли. Самых маленьких несли на руках.

– Ещё немного, и малышня не сможет идти, – кивнул в их сторону Гриша. На его спине сидел пятилетний сын погибшей Светланы, русоволосый, кареглазый мальчуган.

– Скорее бы найти место для привала, – пропыхтела я в ответ, выдирая ногу из болота.

– Все здесь поляжем, – бубнил Фёдор за спиной.

– Замолчи ты уже, – не выдержал Пётр, – без тебя тошно.

– Жену свою затыкай, – огрызнулся Угрюм, но затих.

Тучи становились всё гуще и кучнее, после обеда небо заволокло клубящимися чёрными горами, в которых золотыми нитями проблёскивали молнии.

– Прибавим шагу, – подбадривал всех дед Михей, – вон вроде посуше местечко виднеется.

Присмотревшись вдаль, я ничего не заметила, поплотнее запахнула куртку и продолжила топать по следам. Стало темнее, как вечером. Мы крутили головами по сторонам, опасаясь, что твари могут раньше выбраться из своих укрытий. Дети хныкали от усталости.

– Нам не успеть до темноты, – обречённо произнёс Лев Андреевич.

– А ты не каркай, – одёрнул его дядя Лёша, – не вечер ещё, часа четыре в запасе есть. Успеем.

– Куда успеем? – Инженер окинул взглядом топь, – на тот свет, только если…

– Дядя Лёва, – Гриша подошёл ближе к мужчинам, – вы нам пример подавать должны, а не раскисать. Мы пока ещё живы и помирать не собираемся.

Инженер ничего не ответил, лишь вздохнул горестно и пошагал вслед за остальными.

– Эй, гляньте, – громко сказал отец, – там деревья, значит, под ними может быть нормальная земля.

В стороне от нас метрах в пятидесяти, виднелись высокие ели, разлапистые, с широкими стволами и густыми кронами.

– Стойте здесь, – скомандовал старик, – мы с Лёхой пройдёмся до них.

Все с надеждой наблюдали, как мужчины прокладывали дорогу к островку, ощупывая трясину палками. Вот им пришлось свернуть в сторону, потом ещё раз.

– Этак они до ночи проплутают, – к нам подошёл Фёдор.

– У вас есть вариант получше? – огрызнулась я.

Из-под бровей на меня зыркнули злые глаза:

– Помолчала бы, девка. Много ты понимаешь, пигалица.

– Вот ругаться не стоит, – перебил его Гриша.

– А то что? – Вскинулся Угрюм.

– Неплохо вспомнить, что вы мужчина, – сзади появилась мама, – ведите себя подобающе.

Фёдор осёкся и отошёл. Бормоча что-то под нос.

– Денис возвращается, – Леонид ткнул пальцем в фигуру приближающегося отца. Все обрадованно вздохнули.

– Следуйте за мной, – позвал папа, – там шикарная поляна, ночевать будем, как короли.

Забыв про усталость, все заспешили вперёд, к долгожданному пристанищу.

Место и вправду было хорошим: твёрдая почва, засыпанная слоем иголок, над головой, точно шатёр, раскинулись ветви елей. Даже если пойдёт дождь, здесь он нас сильно не побеспокоит. Мужчины отправились за хворостом, благо вокруг было много иссохших деревьев, которые даже не надо рубить. Достаточно лишь посильнее дёрнуть.

Скоро на поляне высилась целая поленница, выше человеческого роста. Все боялись ночи и тех, кто последует за ней.

Мы с мамой присели возле пока ещё небольшого костерка. Я чистила картошку на похлёбку, мне помогал Гриша: промыл крупу, порезал лук и морковку. Скоро в воздухе поплыл аромат еды, у всех давно урчало в животах.

После ужина, уложив детей в центре полянки и оставив с ними женщин, остальные уселись у костра. Я присоединилась к дежурившим, уснуть сейчас не получится. Ноги гудели, сняла сапоги, вытянула ступни к огню.

– Тоже не спится? – подсел ко мне Гриша.

Молча кивнула, даже разговаривать не хотелось. Чем ближе подступала ночь, тем явственней о себе давал знать страх, днём забиравшийся в укромные уголки души.

Закрапал дождик, но под ветками было сухо.

– Ох, не разошёлся бы, – сетовал дед Михей, – погасит костёр, нам несдобровать.

В небе громыхнуло, фиолетовым шлейфом, прокатилась по тучам молния. Её отблеск отразился в глазах тварей, всё ближе подступающих к нам.

– Идут! – крикнул Трофим.

В огонь полетели новые порции дров. Лев Андреевич нацепил на спину огнемёт.

– Береги его, – сказал дядя Лёша, – зазря не пали.

Инженер молча кивнул.

Твари бесшумно приблизились к нашему биваку, и снова начался танец смерти. Они скользили по топи, как будто её и не было. Едва уловимо глазу. Над болотом раздались жадные крики. Монстры хотели утолить свой голод. Даже через костёр были видны их алчущие глаза, раскрытые в предвкушении пасти и капающая из них слюна.

– Лара, иди дальше, к детям, – нахмурился отец.

Не стала с ним спорить, зашла глубже под сосны. Они находились на небольшом пригорке, отсюда было видно даже лучше.

Оглянулась вглубь рощицы. Дети спали, не выдержав дневных испытаний. Это хорошо, меньше паники будет.

Твари притомились бегать вокруг нас или у них назрел новый план. Они остановились, покачиваясь, как в трансе. И внезапно одна из них прыгнула так высоко, что, перелетев костёр, сумела зацепиться за ветви ближайшей сосны. Ловко вскарабкавшись до ствола, монстр заскользил вниз по нему.

– Пали, – заорал Фёдор.

– Дурак! Стой! Подожжёшь дерево, нам придётся бежать на болото! – Кричал отец, несясь с факелов к нам.

Лев Андреевич кинулся за ним, наперевес с подожжённым огнемётом.

Тварь оказалась проворней, она вмиг соскользнула вниз, подхватила просыпающегося мальчугана, которого на себе сегодня тащил Гриша, и также быстро взобралась по дереву вверх. Оттолкнулась от ствола и перемахнула через полыхающий костёр. Вопль мальчика стих через минуту.

– Факелы! Живо под деревья! – отец немного не успел добежать до нас. Женщины приходили в себя, прижимая детей. Те даже не плакали, лишь глаза вытаращили от ужаса. Никто не успел среагировать, тварь была слишком быстра.

Трофим и дядя Лёша бежали к нам с горящими ветками, которые обмотали тряпицами, вымоченными в бензине.

Женщины трясущимися руками, разобрали их. Встали подле малышей, образуя живой заслон.

Твари оживились, приноравливаясь к новым прыжкам.

– Давай, Лёва, – крикнул дядя Лёша, – сбивай их на лету. Не дай добраться до веток!

Инженер вскинул дуло самодельного оружия.

Вот ещё один росчерк белёсого тела, залп огня, и тварь катится по поляне, отчаянно вереща. Дядя Лёша подскочил, одним движением отрубив ей голову. Останки полетели за пределы круга.

За костром бесновались остальные. Их было больше десяти или пятнадцати? Сосчитать не удавалось, двигались монстры слишком стремительно.

Ещё прыжок, залп. И промах. Тварь заскользила вниз. Люба, не растерявшись, подбежала к чудовищу, пихнув факел прямиком в раззявленную пасть. Существо захлебнулось в крике. Упало и было обезглавлено Фёдором.

Люба расплакалась от собственной храбрости, страх дал о себе знать. Вытерев слёзы, она подошла за другим факелом. Снова вернулась к детям.

Мы стояли спина спиной с Гришей, озираясь по сторонам.

– Ты видишь что-нибудь? – спросила я.

– Да нифига! Темно, как в ж… – Огрызнулся Гриша.

И тут над поляной раздался оглушительный раскат грома, а за ним на землю хлынул ливень. Твари заверещали. Костёр начал гаснуть.

– Скорее, тащите бензин! – проорал папа.

Мгновения были упущены. Дядя Лёва палил уже без остановки, преграждая тварям путь. Остальные держали перед собой факелы.

Я обернулась, к нам неслись сразу три монстра.

– Гриша! – только и успела крикнуть.

Одна тварь подскочила, вцепившись мне в горло. Тонкие, но необычайно сильные пальцы стиснули так, что я не могла вздохнуть. Ещё чуть-чуть, и она сломает мне шею.