Текст книги "Сто рассказов из русской истории. Жизнь Эрнста Шаталова. Навеки — девятнадцатилетние. Я вижу солнце. Там, вдали, за рекой"
Автор книги: Нодар Думбадзе
Соавторы: Сергей Алексеев,Юрий Коринец,Владимир Амлинский,Григорий Бакланов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 44 страниц)
Сочинение на вольную тему
Нам задали в классе сочинение на вольную тему. Это значит – писать можно было о чем хочешь. Сочинение было задано на дом.
Дело было осенью, в сентябре. Поэтому многие решили писать о том, как они провели лето. Они решили писать о море, о рыбалке, о пионерлагере. И учительница тоже советовала писать о пионерлагере.
А я решил написать о дяде, раз у меня такой замечательный дядя! Ни у кого нет такого дяди!
И лето, и пионерлагерь, и рыбалка есть у каждого. А дядя не у каждого. Тем более такой, как у меня. Я так и сказал на уроке:
– Я напишу о дяде!
– Это можно! – сказала учительница. – А кто твой дядя?
– Мой дядя – ответственный работник!
– Это очень хорошо! А чем он занимается?
– Он всем занимается!
– Ну, а все-таки?
– Он все время ездит в командировки! – сказал я. – Потом… потом он много путешествует… Рассказывает разные интересные истории… охотится… ездит на рыбалку…
Все засмеялись.
– Мой дядя тоже ездит на рыбалку! – сказала одна девочка.
– И мой папа ездит на рыбалку!
– И мой!.. И мой!.. – зашумели ребята.
– А мой дядя прошел огонь, воду и медные трубы! – сказал я.
Все еще сильнее засмеялись. И учительница засмеялась. Мне стало очень обидно.
– Ничего вы не понимаете! – сказал я. – Вы не смеете так смеяться! – и сел на место.
– Тише! – сказала учительница. – Перестаньте смеяться!
Когда все успокоились, учительница сказала:
– Никто над тобой не смеется. Просто ты очень смешно сказал. Ты-то сам знаешь, что значит пройти огонь, воду и медные трубы?
– Конечно, знаю!
– Ну что же?
– Это очень трудно объяснить, – сказал я.
– А ты попробуй!
– А что мне пробовать! Я и так знаю: огонь, воду и медные трубы проходят для того, чтобы поймать свое счастье и насыпать ему соли на хвост!
Все опять засмеялись.
А учительница сказала:
– Вы не смейтесь. В общем-то, он прав. Все это не так просто. Пройти огонь, воду и медные трубы – это значит пройти тяжелые испытания. Каждый человек должен пройти в жизни свои испытания и в них закалиться. Не каждый может их выдержать. Некоторых это ломает. И тогда человек гибнет. Только тот, кто пройдет эти испытания и выйдет из них с честью, станет настоящим человеком. Каждый из вас должен стремиться к тому, чтобы стать настоящим человеком… А у твоего дяди, наверное, очень интересная биография, – обратилась ко мне учительница. – Кем он был в прошлом, до революции?
– Мой дядя сам делал революцию! – сказал я. – Мой дядя – старый большевик!
– Вот это уже интересно! – сказала учительница. – Я вот что предлагаю: давайте организуем пионерский сбор на тему об испытаниях в жизни, о смысле жизни. И поговорим обо всем подробно. Мы тебе поручаем это дело – организацию сбора. И пригласи своего дядю. Пусть он расскажет нам о себе, о революции… Ну как, согласен?
– Согласен, – сказал я.
Все посмотрели на меня с уважением. А некоторые даже с завистью. Я это видел по глазам. «Так им и надо, – подумал я, – нечего было смеяться!»
Я шел домой очень гордый и озабоченный.
Дома я сразу сел за стол и стал писать сочинение.
Я написал:
Сочинение на вольную тему.
Потом я написал:
МОЙ ДЯДЯ…
И задумался. Я не знал, как начать…
Я не знал, как начать! Я хотел написать о дяде получше. Я хотел написать о том, как мой дядя был рядовым на флоте. И как он был в плену в Германии. И как он участвовал там в подпольном революционном движении. И как он бежал из плена. И пошел добровольцем в Красную гвардию. Как он примерял шинели, и все они были ему не по росту, потому что мой дядя был маленького роста. И как он потом отрезал шинель и пошел на фронт. И остановил немцев под Нарвой. Это было в день рождения Красной Армии. Все это рассказывал мне сам дядя.
И как он был ранен. Мой дядя был ранен много раз. До сих пор он носил в своем теле осколки. Обо всем этом я хотел написать получше. И тут вдруг вошел дядя…
– Что это ты тут пишешь? – спросил он.
– Сочинение!
– О чем, если не секрет?
– О тебе!
– Обо мне? – удивился дядя. – Почему?
– Потому что ты ответственный работник… У тебя очень интересная биография.
– Этого еще не хватало! Прекрати это дело!
– Почему?
– Потому что это не скромно! Я не Юлий Цезарь! И не Александр Македонский! – Дядя был очень сердит. – Пиши о чем-нибудь другом!
– О пионерлагере?
– Можно о пионерлагере.
– Все пишут о пионерлагере!
– Тогда пиши о другом… Только не обо мне!
– А о чем?
– Писать можно обо всем! – крикнул дядя. – Например, вот об этой чашке!
– Как – о чашке?
– Очень просто! – заорал дядя. – Писал же Пушкин о чернильнице! И прекрасно написал! Конечно, надо иметь талант! Если ты бездарен, лучше не пиши! Читай, что написали другие!
– Но нам задали!
– Тогда пиши о чашке! Или о сапогах! – Дядя был в сапогах. Он опять куда-то уезжал. – Или вот об этой герани!
– Я не знаю, что писать о герани! – сказал я тоскливо.
– Доннерветтер! – заорал дядя. – Пиши по ассоциации! Это же так просто!
– По какой ас… ассоциации?
– По связи понятий! Импровизируй! Бери ручку! – Дядя встал за моей спиной.
Я взял ручку.
– Пиши: «Герань».
Я написал: «Герань».
– Что можно сказать об этой герани?
Я написал: «Что можно сказать об этой герани».
– Это не пиши! – сказал дядя. – Это я просто вслух размышляю. Надо сперва подумать, прежде чем писать!.. Итак, что можно сказать об этой герани? Герань – это комнатный цветок.
Бывают полевые цветы и садовые. Мало ли какие бывают цветы! А наша герань растет в горшке на окне. Считается, что герань – это символ мещанства. Потому что мещане очень любили герань. Что такое символ? Символ – это условный знак, выражающий какую-то идею. Считается, что герань символизирует идею мещанства. Мещанство! Это отвратительная штука! Это мерзость! Ты никогда не станешь мещанином, мой мальчик! Мещанин – это человек с мелкими, куцыми интересами собственника. Нужно быть человеком полета, фантазии, самопожертвования! Нужно жертвовать собой для блага народа! Надо быть бескорыстным! Максим Горький изобличал мещан! Вспомни его «Песню о Соколе»! Я читал ее тебе. Гам уж – символ мещанства! «Рожденный ползать – летать не может!» Запомни это, крепко запомни это, мой мальчик!
Я кивнул.
– При чем здесь герань? – спросил дядя.
– Не знаю! – сказал я тихо.
– Совершенно ни при чем! – заорал дядя. – Герань не виновата, что ее любили мещане! Герань – это прекрасный русский цветок! Надо реабилитировать герань! Да, да, так и пиши! Реабилитировать – это значит оправдать. Оправдать ее, потому что она не виновата! Вспомни, как мы покупали ее с тобой на базаре! Мы купили ее у какой-то старухи… Что это была за старуха! Потрясающая старуха! Вспомни ее морщины! Разве это лицо мещанки? Я тебя спрашиваю!
Я молчал.
– Это лицо труженицы! Рабочего человека! Матери! Но никак не мещанки! А она продавала герань! Вот так! Так и пиши!
Я так и написал. Я написал:
ГЕРАНЬ.
Сочинение на вольную тему.
У нас на окне герань. Она цветет розовыми цветочками. Мы с дядей купили ее на базаре, чтобы ее оправдать. Потому что она ни в чем не виновата. Виноваты мещане. Они очень плохие люди. Они сделали герань своим символом, потому что думают только о себе. А надо думать о благе народа. И уж тоже не виноват. Потому что «рожденный ползать – летать не может». Это сказал Максим Горький. Я поливаю свою герань каждый день. Она очень красивая. А скоро дядя купит мне ужа. И я буду за ним ухаживать. Конец.
За это сочинение я получил «оч. пл.». Учительница сказала, что мое сочинение похоже на бред.
Я очень переживал из-за этой отметки. И дядя тоже. Но он сказал:
– Ты не горюй, брат! Мы еще с тобой оправдаемся.
И мы действительно оправдались. Оправдались мы на сборе. Я прочел доклад, который назывался «Огонь, вода и медные трубы». Я к нему очень долго готовился. и дядя тоже готовился: он выступал с воспоминаниями о революции.
Потом выступали ребята. Тоже с воспоминаниями – о разных случаях из своей жизни. О всяких ошибках в поведении. Все прошло очень хорошо. Все благодарили дядю. Даже директор школы. А мой доклад поместили в стенгазете.
Алхимик
Оказывается, у нас есть свой алхимик! Он живет в нашей квартире. Вы не знаете, что такое алхимик? Я раньше тоже не знал, что такое алхимик, а потом узнал… Сейчас я вам расскажу.
Я сидел дома и делал уроки, когда зазвонил «Центральный телеграф», то есть телефон. В квартире никого не было. Я побежал к телефону.
– Алло! – сказал я.
В трубке звучала какая-то музыка. Потом раздался смех, и женский голос спросил:
– Благодарю за внимание дома?
– Что? – Я сначала не сообразил.
– Это кто? – спросил голос.
– Это я.
– Ах, это ты! – В трубке опять засмеялись. – Я тебя не узнала, богатый будешь! Голос, как у мальчика!
– Я и есть мальчик!
– Ну ладно, мальчик, не дури!
– Я не дурю!
– Брось шутить, Мэри Пикфорд! Скажи лучше, не найдется ли у тебя пачек двадцать твоей дряни?
– Какой дряни? – спросил я. – И потом, я не Мэри Пикфорд. Я мальчик…
В трубке опять засмеялись.
– Ах, ты действительно мальчик! Послушай, милый мальчик, пойди и узнай, дома ли ваш старичок Благодарю за внимание.
– Старичок? – сказал я. – Сейчас!
Я положил трубку и побежал к двери Благодарю за внимание. Я постучал. Никто не ответил. Я еще сильнее постучал. Дверь подалась и медленно поползла настежь…
Я замер на месте: в комнате никого не было! Никогда в моей жизни я не переступал порога этой вурдалачьей комнаты. По-тому-то и замер на месте.
Я оглядел комнату. Окна в ней действительно не было. Под потолком горела голая лампочка. Пол был грязный. На кровати, прямо напротив двери, валялись смятые тряпки. Налево висела черная занавеска, загораживавшая часть комнаты. Направо стоял очень смешной стол на гнутых резных ножках, на столе горела керосинка, а на ней что-то кипело, распространяя отвратительный запах. Вот почему из этой комнаты всегда так пахло! Стол вокруг керосинки был загроможден какими-то банками, склянками, колбами, тюбиками и огромным количеством серебряной бумаги из-под шоколада. Она валялась даже на полу. «Неужели он варит шоколад?» – подумал я. Пахло совсем не шоколадом. И зачем ему столько серебра? Серебра было страшно много… Вот это богатство!
– Что ты тут делаешь? – услышал я за спиной.
Это был он. Очевидно, он вышел на кухню и забыл запереть комнату. А может быть, он тоже думал, что никого нет в квартире.
– Вас к телефону! – сказал я. – Я только постучал. А дверь открылась сама…
– Благодарю за внимание! Большое спасибо! – сказал он, быстро закрыл дверь и поспешил к телефону.
– Алло? Алло!.. Положили трубку, – сказал он и вернулся к двери. – Вот так! – Он почему-то улыбнулся мне – одними губами.
Это было очень смешно: как будто сам человек серьезный, а улыбаются одни губы.
– А что вы там варите? – спросил я. – Шоколад, наверно?
– Я алхимик! – сказал он. – Алхимик! Ясно?
– Не ясно!
– Это такая профессия. Я ставлю разные опыты и пишу об этом книги… Ну, в общем, я изобретатель. Только особый.
– А говорят, что вы вурдалак!
– Кто это говорит?
– Это все говорят!
Он рассмеялся.
– Я не вурдалак. Я алхимик! Но это тайна… Никому ни звука! Ясно? И мы будем дружить!
– Ясно. А зачем вам столько серебра?
– Для опытов. Хочешь, я дам тебе серебра?
– Немножечко, – попросил я.
Он вынес мне целую пачку серебра! (Все время тщательно закрывая за собой дверь.)
– Большое спасибо! – сказал я.
– Не стоит! Ты очень примерный мальчик.
– Я большевик! – сказал я. – Только юный. А мой дядя старый большевик. И папа. – Мне очень хотелось еще поговорить.
– О! – Он опять улыбнулся своей странной улыбкой. – У тебя очень интересный дядя. Приходи, я буду давать тебе сколько хочешь серебра.
– Благодарю за внимание! – сказал я.
– Это я благодарю за внимание! А теперь разрешите раскланяться. – Он мне действительно поклонился. – Надо трудиться! Всем надо трудиться! В поте лица своего! – Он это почти крикнул. – И ты иди и трудись!
Он опять растянул губы в улыбке, еще раз поклонился и скрылся в своей комнате.
Я тоже пошел трудиться: быстро кончил уроки и стал делать из серебра шхуну. Это такой корабль. Я видел его у дяди в бутылке.
Дядя привез эту бутылку откуда-то с Севера. В этой бутылке построен целый корабль. Уж как он там построен – не знаю, но факт, что построен.
Я вырезал и клеил свою шхуну и думал о Благодарю за внимание. Какой он смешной! И добрый! и совсем он не вурдалак! Это он раньше был вурдалак, а сейчас он не вурдалак! Сейчас он алхимик. Подумать только! Надо рассказать об этом Вале – то-то она удивится. И подарить ей серебро. Все девочки очень ценят серебро. Серебро – это не шутка!
– Ах, Мэри, Мэри Пикфорд! Ах, двери, двери Пикфорд! Ах, Пикфорд, Пикфорд Мэри! Ах, двери, двери, двери! – бормотал я, клея свою шхуну.
Интересно, кто такая эта Мэри Пикфорд? Она, наверное, тоже любит серебро!
А что значит «двадцать пачек дряни»?
Человек на крючке
Я открыл дяде тайну: что вурдалак не вурдалак, а алхимик! Может, он раньше и был вурдалак, а сейчас он алхимик. Я не мог не открыть дяде эту тайну, потому что от дяди у меня вообще не было тайн. И у дяди от меня тоже не было тайн. Поэтому я и открыл дяде эту тайну. Конечно, под страшным секретом. Дядя сначала поклялся, что никому об этом не расскажет. Но когда я открыл ему эту тайну, дядя рассмеялся.
– Ты чудак, оказывается! – сказал дядя. – Ты простофиля!
– Никакой я не Филя! Я Миша!
– Простофиля – это значит простачок! Ты простачок, потому что никакой это не алхимик. Обыкновенный жулик! Тебя провели!
– Куда меня провели? Никуда меня не проводили!
– Тебя провели за нос!
– Никто не проводил меня за нос! – Мне было очень обидно.
– Ты ничего не понимаешь! Провести за нос – значит обмануть! Тебя обманули!
Дядя объяснил мне, что такое алхимик. Алхимик – это лжеученый, то есть не настоящий ученый. Такие лжеученые были когда-то очень-очень давно. В средние века. и даже раньше. Алхимики искали «философский» камень, такой волшебный камень, который все превратил бы в золото. Они хотели научиться все превращать в золото: дерево, булыжники, железо – все, все! Если бы они нашли такой камень, они бы страшно разбогатели. Потому что на золото можно было все купить. Это у нас сейчас на золото нельзя все купить, а раньше, до самой революции, на золото можно было все купить. Даже людей продавали на золото. Даже детей! Вот какое это было страшное время! Но алхимики «философский» камень, конечно, не нашли. Потому что его просто нет. В этом-то все дело! Алхимики много лет искали этот камень, а некоторые даже говорили, что они его нашли. На самом деле они жульничали: они подкладывали в свои котлы, в которых варили разную дрянь, кусочки золота и говорили, что это золото получилось из железа или из дерева. Но их, конечно, разоблачили. Вот какие они были жулики!
– И Благодарю за внимание тоже жулик, – сказал дядя. – Я уж не знаю, чем он там занимается, но он жулик.
– А может быть, он все-таки хочет научиться все превращать в золото, например серебро? У него очень много серебра! Видишь, сколько он дал мне серебра! И сказал, что еще даст!
Но дядя опять рассмеялся.
– Просто он жулик и когда-нибудь обязательно попадется на удочку!
– А разве люди попадаются на удочку?
– Еще как! – сказал дядя.
– Они клюют?
– Еще как!
– А на что они клюют?
– Кто на что! Некоторые, например, клюют на серебряную бумагу. Ты клюнул на серебряную бумагу и попался, – сказал дядя.
Вы себе не можете представить, как мне было обидно! Мне было обидно, что я попался на удочку, как какая-нибудь глупая плотва!
Но теперь я буду осторожным и никогда больше не попадусь на удочку. Лучше я посмотрю, как попадется на удочку Благодарю за внимание. То-то я посмеюсь, когда он будет дергаться на крючке! В том, что это будет, я не сомневался, потому что так сказал дядя.
Подарки под подушкой
В детстве я получал очень много подарков.
Во-первых, конечно, в мой день рождения. В этот день я получал страшно много подарков. Я просто купался в этих подарках!
Во-вторых, я получал подарки по большим праздникам.
Я получал подарки 1 Мая, 7 Ноября, 1 сентября и в Новый год.
В-третьих, я получал подарки по маленьким праздникам.
Кроме того, я получал подарки по бабушкиным праздникам: у бабушки было очень много праздников, о которых знала одна только бабушка.
Еще я получал подарки за хорошее поведение, за хорошие отметки, за выздоровление после болезни и когда приходили гости.
Но больше всего я получал подарков от дяди – от него я получал подарки просто так, не говоря уже о разных датах.
Так что, как видите, подарков я получал очень много.
Иногда я, правда, не получал никаких подарков.
8 Марта, например. Тогда мне самому приходилось делать подарки. Мне также приходилось делать подарки в дни рождения папы, мамы и бабушки. И в дни рождения моих друзей. И соседям по квартире. И – конечно! – в дни рождения дяди. Но все это была чепуха по сравнению с тем, что дарили мне.
С тех пор как я стал взрослым, я уже не получаю столько подарков. Я часто думаю: почему большее количество подарков падает у человека на детство? Почему, когда люди становятся взрослыми, они получают меньше подарков? Потому что меньше дарят! Считается, что подарки – это пустяки, детское дело! Но это совсем не пустяки! Подарки украшают жизнь! Это очень хорошее дело. Серьезное дело. Не забывайте об этом, ребята, когда станете взрослыми. Ходите друг к другу с подарками. Если вам с ними некуда ходить – дарите их своим соседям на лестнице. Или в соседнем доме. Можно дарить подарки и совсем незнакомым людям – например, в самолетах, в троллейбусах, в метро. А то и просто на улице. Ничего плохого в этом нет. Необходимо одно: чтобы все взялись за это дело дружно, чтобы никто не остался в стороне. Тогда все будет в порядке и никто не останется без подарка!
А пока что у взрослых дело с подарками обстоит хуже, чем у ребят. Взять хотя бы меня. Взять хотя бы мою подушку. Разве сейчас, когда я просыпаюсь в какое-нибудь прекрасное праздничное утро, я нахожу под подушкой подарки? В лучшем случае я найду там носовой платок или вчерашнюю газету. А в детстве? В детстве я всегда с нетерпением ждал праздничного утра, чтобы сунуть руку под подушку, – и что же вы думаете? Там всегда был подарок, а то и несколько!
Конечно, в течение дня я получал еще подарки, но самое приятное было, проснувшись утром, сунуть руку под подушку и найти там тепленький подарок!
Когда я просыпался ночью и шарил рукой под подушкой, никаких подарков я не находил. Я нарочно притворялся спящим, а сам бодрствовал целыми часами, подкарауливая появление подарков, но все было напрасно: подарки появлялись, когда я спал.
Как они попадали под подушку, я никогда не мог догадаться.
А иногда с этими подарками случались очень странные вещи. Иногда они бесследно исчезали… Куда?
Этого никто не знал!
Дым коромыслом. Часть первая
Один раз дядя приехал откуда-то поздно ночью. Дело было зимой. Весь день и весь вечер бушевала вьюга. Я рано лег и уснул под завывание ветра.
Проснулся я от крика. Кричал дядя.
Дядя сидел с папой, мамой и бабушкой на медвежьей шкуре и размахивал руками. В комнате стоял дым коромыслом. Дым таинственно освещался тремя свечами: дядя любил сидеть при свечах. Выл ветер. От ветра дребезжали окна.
– Он рисовал на льду! – орал дядя.
Я мгновенно вскочил с кровати.
– Кто рисовал на льду? – спросил я.
– Ты проснулся, мой мальчик! – сказал дядя.
– Я же просила говорить потише! – сказала мама.
– Кто рисовал на льду? – закричал я и полез к дяде на колени.
– О! – Дядя вынул изо рта свою трубку и выпустил двадцать колец дыма. – Это было Этвас! Этвас!
– Эх-хе-хе! – вздохнул папа. Его почти не было слышно.
Дядя тискал меня в своих объятиях.
– Я мог тебя больше не увидеть, мой мальчик!
– Расскажи про этвас! – попросил я.
Я весь дрожал.
Дядя залпом выпил стакан чаю, стакан воды и стакан молока. Потом он опять затянулся своей трубкой.
– Я подходил к Северному полюсу, – начал дядя. – Вокруг была кромешная тьма. Двадцать собак тащили упряжку. Ханг и Чанг шли впереди, головными. Они совсем выбились из сил. До цели оставалось несколько метров. Это был торжественный момент! Мечта всей моей жизни! Я решил сосредоточиться. Я остановил собак, сел на нарты и решил закурить. Я полез в карман за трубкой… но увы! Трубки не было! Очевидно, я выронил ее где-то по дороге. Но, доннерветтер, не мог же я идти на полюс без трубки!
– Почему? – спросил я.
– Не перебивай дядю! – сказала мама.
– Эх-хе-хе! – вздохнул папа.
– Не мог я идти на полюс без трубки! – свирепо сказал дядя и ударил в пол кулаком… – К черту полюс, если на нем нельзя закурить!
– Я тебя понимаю, – сказала мама. – Только не волнуйся.
– Я не волнуюсь. Я никогда не волнуюсь! Я пошел назад за трубкой… Вернее, пополз, потому что была кромешная тьма. Я полз по своим следам, ощупывая каждый сантиметр.
– А собаки?
– Не перебивайте дядю! – повторила мама.
– Я полз несколько суток, – продолжал дядя. – Потом я решил вздремнуть. Я заснул прямо на снегу. Проснулся я от яркого, мерцающего света… Это было северное сияние! Оно сияло вовсю! И тут я увидел свою трубку…
– А собаки?
Мама посмотрела на меня умоляющим взглядом. Дядя ничего не ответил и стал раскуривать трубку. Дядя затянулся, выпустил бесчисленные кольца дыма и сделал страшные глаза.
– Метрах в двухстах от меня, – сказал дядя глухим голосом, – возле большой глыбы льда сидел Полярный человек и сосал мою трубку!
– Ах! – сказала бабушка. – Как тесен мир!
– Как ты узнал, что это Полярный человек? – спросили мы хором.
– Он был голый! – рассмеялся дядя. – Он был совершенно голый! Вы знаете, что он делал? Он рисовал на льду!
– Эх-хе-хе! – вздохнул папа.
– Чем он рисовал? – прошептал я.
– Бивнем! – заорал дядя. – Бивнем мамонта! Откройте холодильник и покажите ему… покажите ему этот шедевр!
Мама встала, открыла холодильник (холодильником был у нас деревянный ящик за окном) и положила на медвежью шкуру… чего бы вы думали? Кусок льда! Настоящий свежий кусок льда! Я понюхал его: он пах Северным полюсом! На льду были какие-то линии…
Мы долго смотрели на этот кусок льда. Трещали свечи. Окна дребезжали от ветра. Лед переливался всеми цветами радуги. Никогда в жизни я не видал ничего подобного!
– Это северное сияние, – сказал дядя, – оно нарисовано совершенно точно! – Дядя провел по льду пальцем.
Дядя сидел важный, развалившись на медвежьей шкуре. Он был в мохнатом красном халате, загорелый, кудрявый, усатый… Он улыбался. Темные глаза дяди сияли. В каждом зрачке горело по маленькой свечке. У дяди был вид именинника.
Я тоже провел пальцем по льду: лед был холодный.
– Как ты смог его довезти, чтобы он не растаял? – спросил я.
– Очень просто! Главное – не прерывать цепь холода! На ледоколе я положил его в трюм. В Архангельске он лежал три дня в погребе ресторана. Когда я летел в Москву, он был привязан под крылом самолета… Вот и все!
– А где бивень? – спросил я замирающим от восторга голосом.
Но дядя ничего не ответил.
– Когда я увидел, что этот дьявол держит в зубах мою трубку, – продолжал дядя, – сидит и держит в зубах мою трубку, я пришел в ярость! «Проклятый дикарь, – подумал я. – Пусть бы он украл у меня хлеб, рыбу, ружье, собак, в конце концов! Но трубку!» Это было уже слишком! Взбешенный, я шел прямо на него. Он заметил меня и пошел мне навстречу. У этих дикарей дьявольский нюх! Мы постепенно приближались друг к другу. Человек помахал рукой. Я тоже. Я остановился. Он протянул ко мне руки. Я тоже. Так мы стояли друг против друга некоторое время. С одной стороны – я, цивилизованный европеец, в морской робе и высоких меховых сапогах, тщательно выбритый и причесанный, благоухающий душистым мылом. С другой стороны – дикарь, совершенно голый, покрытый густой белой шерстью, с длинными, всклокоченными волосами и бородой, с лицом настолько почерневшим, что естественного цвета нельзя было разобрать из-за толстого слоя ворвани. Ни один из нас не знал, кто был другой и откуда он пришел.
Дядя сделал паузу и обвел нас горящим взглядом.
– Полярный человек первый начал разговор: «Здравствуйте!» – «Здравствуйте!» – «Я чрезвычайно рад вас видеть!» – «Благодарю. Я тоже!» – «Вы здесь с кораблем?» – «Нет, его здесь нет». – «Сколько вас всего здесь?» – «Со мной двадцать собак в шести метрах от Северного полюса!»
Вдруг Полярный человек пристально посмотрел мне в глаза и произнес: «Вы дядя того самого мальчика из Москвы?» – «Да, я дядя того самого мальчика». – «Клянусь, я чрезвычайно рад вас видеть!» Мы кинулись друг другу в объятия и крепко расцеловались…
– Эх-хе-хе! – Папа глубоко вздохнул.
– Как тесен мир! – пробормотала бабушка. – Как тесен!
– Как ты мог с ним говорить? – спросил я. – Разве он понимал по-русски?
Дядя ласково посмотрел мне в глаза:
– Полярный человек очень любил русский язык! Кроме того, он знал еще четырнадцать языков. Он был полиглот! Языки он изучил по радио. Он подобрал где-то с погибшего корабля радиоприемник. Это был интеллигентнейший человек! Поблизости находился снежный домик, где Полярный человек жил с женой и тремя детьми. Все пятеро – милейшие люди! И все они говорили по-русски. Мы прекрасно провели время. Пришлось, правда, подарить ему собак…
– Каких собак? – заорал я.
– Моих, моих собак, доннерветтер!
Я заплакал. Я так любил Ханга и Чанга! Я упал на медвежью шкуру и зарыдал.
– Безобразие! – сказала мама. – Разве можно так волновать ребенка! Он может стать заикой!
– Он никогда не станет заикой! – произнес дядя твердо. – Кроме того, я одну собаку оставил… Чанг!
Дверь на балкон с грохотом распахнулась, в комнату ворвался вихрь морозного пара со снегом, затушил свечи, и в темноте на меня кинулось что-то пушистое и холодное… Это был Чанг!
Он спал на балконе. Когда дядя приходил к нам в гости с собаками, они всегда отдыхали на балконе. Зимой и летом. Так их закалил дядя.
Чанг повалил меня на пол и сразу облизал с головы до ног. Мы катались по полу, сжимая друг друга в объятиях.
Вдруг я почувствовал, что лежу в луже…
– Лед! – завопил я как сумасшедший. – Лед! Это лед!
– Господи! – всплеснула мама руками. – Он сошел с ума!
– Я не сошел с ума! Это лед! Северное сияние! Шедевр! Он растаял!
«Гав!» – сказал Чанг и вскочил, отряхиваясь.
Я тоже вскочил.
Папа закрыл дверь на балкон и зажег свечи.
Вместо льда на полу была лужа.
Все были в ужасе. Один дядя был совершенно спокоен. Он даже не пошевелился.
– Чепуха! – сказал он, попыхивая трубкой. – Стоит волноваться! Я привезу вам сколько хотите таких шедевров! Дело не в этом.
– А в чем? – спросил я.
– В том, что я смертельно устал. Я хочу спать.
– А я не хочу спать! – крикнул я.
– Тебе пора спать! – сказала мама. – Посмотрите, как он выглядит.
– Я не хочу спать!
– Он прекрасно выглядит, – сказал дядя, – но ему пора спать.
– Всем пора спать, – сказала бабушка.
– Хочешь, я подарю тебе бивень? – сказал дядя.
– Хочу бивень! Хочу полюс! Хочу Полярного человека!
«Гав! – сказал Чанг. – Гав, гав, гав, гав!»
– Я устала, – сказала мама. – Я больше не могу выносить этот бред!
Дядя встал.
– Считай, что бивень у тебя под подушкой! – сказал он. – О Полярном человеке мы еще поговорим…
Дядя произнес это очень значительно.
– Сам ты Полярный человек! – сказала мама.
Все засмеялись.
– Пойдем! – сказал дядя.
У дяди был чрезвычайно таинственный вид. Я боялся лишиться бивня и пошел за дядей. Шутить с дядей было опасно.
Когда я ложился спать, со мной всегда все прощались. Первой ко мне подходила бабушка, потом мама, потом папа. Если у нас бывал дядя, он тоже подходил. Ханг и Чанг подходили последними. Все говорили «спокойной ночи» и целовали меня в лоб. Я тоже говорил «спокойной ночи». Потом я засыпал. Так было всегда.
Так было и на этот раз. С одной только разницей: когда все вышли, дядя не сказал мне «спокойной ночи». Он сел на кровать и взял меня за руку…
