Текст книги "Шарада (ЛП)"
Автор книги: Нирай Доун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Глава 20
Шайен
Мой сон непрерывен всего лишь второй раз с тех пор, как я узнала о маме. Так хоро-шо спать всю ночь. Не быть преследуемой и страдающей от кошмаров, которые ослабляют меня. Или воспоминаний, которые я не могу изменить, и вопросов, на которые у меня нико-гда, возможно, не будет ответов.
Не могу поверить, что Кольт попросил меня пойти с ним навестить его маму. Инте-ресно, это ли он имел в виду? Это могла быть одна из тех вещей, о которых люди говорят, когда слишком пьяны, и после пытаются забыть. Это я и предполагаю. Не знаю, что я чувст-вую по этому поводу, но, в любом случае, мне было бы проще, если он забудет.
Хотя приятно, когда тебя просят. Интересно, почему он это сделал? Я знаю, что это не то, чего бы он хотел, похоже, его мама откуда-то знает обо мне. Что он ей сказал? Что я – причина, почему он в тот день опоздал? Какая-то ненормальная девчонка, с которой он встречается?
Но это не так. Я – девушка, с которой он должен веселиться, хотя мы делали не так уж и много.
Мою талию обвивает рука Кольта и сжимает ее. Не слишком крепко, но достаточно сильно, чтобы я знала, что он здесь. Что он проснулся. Мое сердце ускоряется, и я дышу с трудом.
– Никаких больше игр. Я хочу тебя, – говорит он мне на ухо. Его дыхание теплое. Он всем телом прижимается ко мне сзади. Я чувствую его эрекцию, когда он трется об меня.
– Перевернись, Шайен.
Я делаю, как он просит, и его губы накрывают мои. Этот поцелуй более настойчивый и жадный, чем все наши поцелуи, вместе взятые.
– Я думала, что на следующий день пиво оставляет не очень приятный вкус, – сказа-ла я, когда его губы спускаются к моей шее.
– Нет времени.
Кольт облизывает мою ключицу, а потом всасывает губами мою кожу. Я постанываю и выгибаюсь ему навстречу.
Он снова возводит барьеры. Я знаю это, но мне все равно. Они нужны нам, чтобы мы оба точно помнили, из-за чего все это.
Чтобы мы оба могли забыть.
Кольт задирает мою футболку, и я приподнимаюсь, чтобы он мог снять ее через голо-ву. Я хочу, чтобы ее не было. Чтобы между нами ничего не было, потому что его руки на мне – это так хорошо. Когда он трогает меня, я ни о чем не думаю. Ничего не чувствую, и все, что мне нужно – это временное облегчение.
Следующим идет мой бюстгальтер. У меня нет времени, чтобы почувствовать смуще-ние, потому что его горячий влажный рот накрывает мой сосок, и снова больше нет ничего и никого, кроме Кольта.
Я сжимаю руку в его волосах, сжимаю ее в кулак, неуверенная в том, что делать: или притянуть его, потому что мне хочется больше, или оттолкнуть, потому что это слишком.
Он стонет. То ли потому что я тяну его волосы, то ли потому что ему так же хорошо, как и мне, или из-за того, что он делает со мной, я не знаю, и мне наплевать. Я позволяю своей другой руке скользнуть вниз по гладкой поверхности его спины, под его трусы-боксеры и накрыть ладонью ягодицу.
– Черт.
Он подается вперед и поднимается ко мне. Он ругается слишком много, и мне хочется сказать ему об этом, но не думаю, что прямо сейчас могу произнести слова. Он такой твер-дый, слегка подталкивает меня между ног и трется так, как надо.
А потом он отстраняется, и мне уже не хватает тяжести его тела на мне. Кольт смотрит на меня своими невозможно голубыми глазами, его волосы растрепаны еще сильнее, чем я видела у него.
– Ты уверена? – уточняет он. Я практически улыбаюсь, потому что он спрашивает. Он такой жесткий и грубый, но в нем есть эта заботливость, которую он, по-моему, не осоз-нает.
Я не уверена, что это хорошо, поэтому говорю:
– Я достаточно умна, чтобы знать, чего хочу.
Не говоря ни слова, он поднимается с кровати. Я смотрю, как двигаются его рельеф-ные мышцы спины, когда он идет к комоду, открывает верхний ящик и достает презерватив.
Внезапно внутрь меня проникает нервозность. Я была только с Грегори. И планиро-вала быть только с ним, потому что мы подходили, и он давал мне то, в чем я нуждалась. Но теперь, несмотря на то, что больше всего на свете я хочу Кольта, это меня пугает.
Может, меня так пугает тот факт, что я настолько сильно его хочу.
Я тянусь за одеялом, но он цыкает на меня.
– Не делай этого. Ты не скромница, Маленькая Танцовщица.
И с легкостью он стягивает с себя трусы. Никакого стыда, хотя ему и нечего стыдить-ся, но он так легко обнажается физически. Наверно, потому что остальная его часть на-столько закрыта.
Кольт перелезает через меня на кровать. Я не знаю, на какой эмоции сосредоточить-ся: страсти или нервозности, – но потом он стягивает мои трусики по ногам.
И надевает презерватив.
Когда его губы целуют меня в нижней части живота, страсть побеждает. А потом его губы находят мои.
Он толчком входит в меня, и я вскрикиваю, мои ногти впиваются в его спину, разум отключается.
Да, мой разум в отключке, а мое тело – точно нет.
Кольт начинает двигаться, и я двигаюсь вместе с ним. Мне немного больно, но его гу-бы на моих и его рука на моей груди помогают заглушить боль. Как физическую боль, так и ту, что тяжестью лежит на груди с тех пор, как я узнала о маме.
А, может, и дольше.
* * *
Никто из нас ничего не говорит, когда Кольт встает, чтобы избавиться от презервати-ва.
Ни слова, когда он снова забирается в постель.
Ни слова, пока мы лежим так… просто лежим.
Нервозность возвращается вдобавок с неловкостью. Если бы это был Грегори, то он бы уснул, обнимая меня. Глаза Кольта открыты, как и мои, его правая рука и моя левая – единственное, что соприкасается.
– Мне, наверно, нужно идти. Надо кое-что сделать.
Но, несмотря на свои слова, я не двигаюсь.
– Хорошо. И да, если хочешь, я могу тебя подвезти.
Я встаю и начинаю одеваться. Ненавижу надевать одни и те же вещи два дня подряд и не могу дождаться, когда вернусь в общежитие, чтобы переодеться. Но все же мне хочется, чтобы он что-нибудь сказал. Что угодно. Мне не нужно, чтобы он просил меня остаться, но сказал что-то, что могло бы успокоить бурю у меня в животе.
Кольт садится на краешек кровати, берет мою футболку и протягивает ее мне. Я наде-ваю ее, говорю, что мне нужно сходить в туалет, и ухожу, пока он не успел встать.
Я брызгаю водой в лицо, надеясь, что она сможет смыть последние несколько недель моей жизни. А когда я смотрю в зеркало, то она все еще здесь. Я все еще здесь.
Но я чувствую себя хорошо. В первый раз, когда я переспала с Грегори, то чуть не со-шла с ума. Я ушла в ванную, села на пол и испытала паническую атаку, о которой он нико-гда не знал. Он ни об одной из них не знал. Как только я успокоилась, я умыла лицо, как сейчас, и с улыбкой вернулась в комнату.
Как хорошо, что мне не нужно улыбаться, когда мне этого не хочется.
Кольт стоит в комнате, когда я захожу. На нем длинные шорты с накладными карма-нами и футболка. На нем даже это выглядит потрясающе.
Он берет солнечные очки и надевает их. В первый раз я вижу их на нем и не могу удержаться от вопроса:
– Слегка перепил вчера вечером?
– Я в порядке.
Его голос звучит сухо. Уверена, он так ведет себя с каждой девушкой, с которой спит. Не знаю, почему я, на самом деле, не ожидала такого в наших отношениях. По сути, мне должно быть все равно.
Я качаю головой и выхожу из комнаты. Не хочу иметь с этим дела. Все должно быть просто, а если он после всего будет вести себя как придурок, то оно того не стоит.
Кольт следует за мной, и во время десятиминутной поездки до общежития мы мол-чим.
– Дай мне знать… насчет твоей мамы.
Я тянусь к ручке, когда он въезжает на парковку.
Единственный ответ – кивок головой. И снова больше ничего.
Я открываю дверцу, вылезаю и захлопываю ее. Предполагается, что мы достаточно взрослые для того, чтобы спать вместе и потом на следующий день не чувствовать неловко-сти. Особенно, когда я могу назвать то, что он делает – спит с людьми, с которыми никогда не планирует заводить серьезных отношений.
Я уже почти поднимаюсь по лестнице, когда слышу его крик:
– Шай!
Я оборачиваюсь, Кольт стоит у водительского сиденья снаружи и смотрит на меня.
Проходят секунды, но он ничего не говорит.
– Тик-так, – говорю я.
– Это помогло? – Его слова выходят неуверенными.
Скованность в моих плечах испаряется. Я глубоко выдыхаю и внезапно осознаю, что с нами все будет в порядке. Что как бы ни было, эта… шарада, в которую мы играем, до сих пор не нарушена.
– Да… да, помогло. А тебе?
Он улыбается. Это не широкая улыбка, и мне не очень хорошо видно, появились ли ямочки.
– Ага.
Кольт залезает обратно в машину и уезжает.
Заходя внутрь, я посмеиваюсь. А входя в свою комнату, снова улыбаюсь. Не проходит и минуты, как у меня звонит телефон.
Один лишь взгляд на него стирает улыбку с моего лица. Я знаю, что не могу все время игнорировать ее.
– Привет, – говорю я тете Лили, когда отвечаю на звонок.
– Шайен! Я так за тебя волновалась. Не избегай меня больше так. Я знаю, что это тя-жело… но мы должны держаться вместе.
И я знаю, о чем она говорит. Она сестра моей матери. Я ее дочь. Мы все, что осталось от нее. Ненавижу себя за то, как я с ней обхожусь, но, похоже, не могу просто остановиться. Не могу ее впустить.
Моя ладонь крепче сжимает телефон.
– Не буду.
– Я беспокоюсь о тебе.
– Я в порядке.
Разве?
Тетя Лили вздыхает.
– Шайен, мы хотим устроить панихиду по ней.
– Что?!
Я меряю шагами комнату. У меня прихватывает сердце, а грудь сдавливает. Не сходи с ума, не сходи с ума, не сходи с ума.
И почему меня это удивляет? Я должна была этого ожидать. Это нормально, но…
– Она этого заслуживает. Я хочу с ней попрощаться.
Заслуживает ли она этого? Да, заслуживает, но потом она оставила меня. И оставляла до сих пор, и это было так нормально, что мы даже не рассматривали возможность ее воз-вращения. Что, если она ушла в тот лес и покончила с собой?
– Я…
– Для нас это будет полезно, Шайен. Мне хочется иметь место, куда можно прийти навестить ее. Все это время она была одна. – Голос Лили срывается. – Она была моей младшей сестренкой. – Боль в ее голосе впивается в меня.
Она же была моей мамой. Что со мной такое?
– Знаю. Прости. Давай устроим.
Слова вылетают, но я не собиралась их произносить. Если я попрощаюсь с ней, то это значит, что она действительно уйдет.
Глава 21
Кольт
Черт, не могу поверить, что я это делаю.
Я сижу у общежития Шайен и жду, когда она спустится, чтобы мы вместе навестили мою маму. Мою маму, черт возьми. Адриан только один раз встречался с ней лично. Обыч-но я такого не делаю, но последние три дня мама изводит меня по этому поводу. Я не могу ее разочаровывать в чем-то таком несущественном.
Мы с Шайен уже играем в игру. Добавить к ней еще один уровень? Еще одна ложь, в которую мы оба можем играть и притворяться, – отличная идея. Я не глупый. И знаю, что идея эта плоха, но одно лишь касание ее уносит меня, и мне действительно нужен этот чер-тов умственный перерыв. Потеряться в ее тепле.
– Привет, – позади меня раздается ее голос.
Я встаю и разворачиваюсь. Черт, она такая сексуальная. У нее крепкие ноги, и теперь я знаю, что это из-за танцев. Конечно, на ней юбка, потому что, она может не осознавать этого, но в некотором смысле она действительно принцесса.
Меня под кожей обжигает жар, и мне хочется забыть обо всем, увести ее обратно в комнату и раздеть.
– Пошли обратно к тебе.
Я приближаюсь к ней, почти касаясь, но останавливаюсь. Вся эта ситуация, в которой мы находимся, так напрягает, потому что это ложь, и я не знаю, как себя вести рядом с ней.
К черту все. Я скольжу рукой под ее футболку и обнимаю за талию.
– Будет гораздо веселее остаться дома, – говорю я ей на ухо.
– Кольт. – Это звучит, как предупреждение, но она наклоняет голову в сторону, что-бы я мог лучше добраться до ее шеи. Я провожу языком у нее за ухом.
– Пошли.
Я притягиваю ее к себе и позволяю ей ощутить реакцию моего тела на нее.
– Твоя мама ждет нас.
Я провожу дорожку из поцелуев к ее губам.
– Нет… Я еще ей не сказал. Я думал, что позвоню ей по дороге.
Тут она напрягается, и я уверен, что сейчас она раздует из мухи слона, как обычно это делают девчонки.
– Не делай этого. Пошли, – я пытаюсь ее убедить.
– Ты собирался меня познакомить со своей мамой и даже не сказал ей об этом?
Со стоном я отстраняюсь.
– В этом нет ничего такого. Я собирался позвонить ей перед тем, как поехать.
– Нет. Ты и не планировал ехать. Ты можешь думать, что сделал это, но это не так.
– Я… – У меня нет ответа. И его не должно быть. – Ты ведешь себя как моя девушка.
Она отталкивает меня.
– А ты ведешь себя как придурок.
Шайен пытается уйти, но я хватаю ее за запястье. Она чертовски права, и я это знаю.
– Подожди. – И она останавливается. Она не поворачивается, а я не продолжаю го-ворить сразу. Наконец, я набираюсь мужества и говорю: – Это нелегко.
Шайен разворачивается, и я вижу это в ее глазах. Она понимает. Просто сумасшест-вие, как много обо мне знает эта девчонка. Я не стремлюсь это осознать и не хочу.
– Но это важно.
Я коротко киваю ей.
– Я позвоню ей из машины.
Мы садимся в ее машину, я достаю телефон и звоню маме. Она отвечает не сразу, но всегда берет трубку.
– Алло? – спрашивает она дребезжащим голосом.
– Привет. Я еду к тебе. Со мной… со мной Шайен. Я просто хотел убедиться, что ты дома, а не носишься по городу.
Я надеюсь на смех и слышу его.
– Я люблю тебя, – говорит она, и я не уверен, почему.
– Я тоже тебя люблю, мам. Ты в порядке? Если хочешь, чтобы я приехал один…
– Я так не думаю, – перебивает она меня. – Тебе этого не избежать, Кольтон. Мне не терпится с ней познакомиться.
Я не удивляюсь, когда она вешает трубку.
– Все хорошо, – говорю я Шайен, и она заводит машину.
Я рассказываю, как ей доехать до маминого дома, и всю дорогу у меня дергается нога. Мне не понравился ее голос. А когда он мне нравился? Я все правильно делаю или веду се-бя, как самый большой во всем мире чертов обманщик из-за того, что вру своей умирающей маме насчет Шайен?
Я смотрю на нее. Она тоже нервничает, и я осознаю, что прямо сейчас она, возможно, слишком злится на меня, чтобы думать об этом.
– Ты в порядке?
Она кивает. Я узнаю этот кивок, потому что сам так делаю, когда абсолютно не чувст-вую себя в порядке.
– Это много значит для меня. – Самый лучший способ, который я придумываю, что-бы сказать спасибо.
– Я знаю.
– Ты разговаривала со своей тетей?
Шайен смотрит на меня и одаривает той улыбкой, которой наверняка все время сби-вает парней с ног.
– Дело не во мне.
– А я бы предпочел именно это.
– И это я тоже знаю.
Мы подъезжаем к старому маминому жилому комплексу.
– Она плохо выглядит.
– Еще одна вещь, которую я знаю.
Я не могу сдержать улыбки.
– И ты говоришь, что это я придурок. – Я замолкаю на несколько секунд. – Ты же знаешь, что она считает тебя моей девушкой, да? Что она будет обо всем расспрашивать те-бя, потому что я никогда никого не приводил домой, а все, чего она хочет… – Я не могу до-говорить.
– Знаю.
Я чувствую себя болваном, потому что фактически все порчу, но Шайен наклоняется вперед и целует меня. Как и всегда я теряю от нее голову, закусывая ее губу и засасывая ртом ее язык. Боже, Я хочу эту девочку. Больше, чем когда-либо кого-то хотел.
Но слишком скоро она отстраняется от меня.
Мы вылезаем из машины, и я веду ее к квартире.
– Похоже, на этот раз я прошу тебя сыграть в игру, – говорю я ей прежде, чем от-крыть дверь.
Когда мы заходим, мама сидит в своем инвалидном кресле у окна. Она надела шапку, чего не делает часто, и я знаю, что это из-за Шай. Меня бесит, что ей приходится знако-миться с первой девушкой, которую я привел в дом, умирающей и без волос.
Меня бесит, что я чертов лгун, и все это даже не по-настоящему.
У меня болят все внутренности. Я стараюсь не дышать сквозь нос, когда мы входим внутрь.
– Привет, мам. Я обнаружил эту девушку снаружи. Ты ее знаешь? – Я указываю на Шайен, которая шлепает меня по руке.
Мама вскрикивает:
– Кольтон!
Мне хочется проклясть это имя. И как я мог быть таким дураком?
У меня чешутся руки, чтобы схватить Шайен. Не знаю, то ли потому что я все порчу, то ли потому что хочу играть эту роль. Но мама ждет не этого, поэтому я ничего не делаю.
– Мам, это Шайен. Шай, это моя мама, Бев.
– Приятно с вами познакомиться. – Шайен протягивает маме руку, и та ее пожимает.
– Мне тоже приятно с тобой познакомиться. – Потом она смотрит на меня. – Она потрясающая. И что она с тобой делает?
Мы все смеемся. Мамин смех и Шайен кажется более настоящим, чем мой собствен-ный. Я все время вижу ее в глазах Шайен – эту болезненную умирающую женщину, как будто это все, кем она была. Она не знает женщину, которая работала целыми днями на-пролет. Ту, которая пыталась обеспечить меня возможностью заниматься любым видом спорта, хотя мы не могли себе этого позволить, или после рабочих смен на кладбище не ло-жилась спать, чтобы быть всегда со мной.
Женщину, которая любила смеяться, всегда рассказывать шутки и характер которой все время делал ее хорошим оружием на твоей стороне.
– Пожалуйста, Шайен, присаживайся. – Мама говорит тихо, но пытается говорить громче. Пытается говорить нормально.
– Тебе не нужно любезничать с Шайен. Она все время меня изводит. Тебе же она по-казывает только свою хорошую сторону.
Шайен смеется и хватает меня за бок, будто собирается защекотать. Понятия не имею, о чем она думает, потому что я не боюсь щекотки, но все равно беру ее за руки и притягиваю к себе. Теперь ее руки обернуты вокруг моей талии, и мы грудью прижимаемся друг к другу. Она смеется, и мне почти хочется засмеяться вместе с ней. На секунду все это кажется на-стоящим и хорошим. Узел в моем животе ослабляется, и я не боюсь дышать.
Когда я слышу мамино сопение, то опускаю взгляд и вижу, что в ее глазах слезы. Я рывком отстраняюсь от Шайен и наклоняюсь.
– Эй. Ты в порядке? Что-то случилось?
Не важно, что в моем голосе звучит чертова паника, а Шайен сейчас рядом.
Мама смотрит на меня. Дотрагивается до моих волос. Моих щек. И улыбается.
– Все превосходно, Кольтон.
Нет. Все это чертова игра.
* * *
Мы едем обратно домой, и я не могу выкинуть из головы эту встречу. Мама с Шайен были чертовски доброжелательны и смеялись. За долгое время она не ложилась спать дольше обычного. Она даже взяла у Шайен номер телефона, что, я должен признаться, мне не совсем нравится.
От всего этого я чувствую себя ослом, хотя я и есть осел, так что можно это принять.
Ближе к концу она выглядела уставшей, настолько уставшей, что тут же заснула, как только я уложил ее в кровать. Она похудела еще сильнее, ее тело кажется таким маленьким, как веточка, на которую если наступить, то она тут же сломается пополам.
– Поехали ко мне домой. – Эти слова не запланированы, но я рад, что произношу их.
– А твоя машина…
– К черту мою машину.
Шайен ничего не отвечает, но едет ко мне, а не к себе в общежитие. Кругом тихо, ко-гда мы приезжаем. Насколько я могу судить, даже Адриана нет дома, что является огром-ным удивлением. В тот момент, когда дверь закрывается, я оказываюсь на ней. Я целую ее, мое тело напрягается, когда я стискиваю ее у стены.
Рука Шайен сжимается в моих волосах, и она обхватывает меня ногами за талию. Я так возбужден, что не уверен, могу ли ждать. Я хочу ее. Я нуждаюсь в ней. Мои губы не пре-рывают поцелуй, когда я, спотыкаясь, иду по коридору с ней на руках. Я захлопываю ногой за нами дверь и скольжу рукой под ее юбку.
Да, мне нравятся ее юбки. Легко добраться. И, насколько я ощущаю, она хочет меня так же сильно, как и я.
Я кладу ее на кровать и скидываю одежду. Нет ни разговоров, ни смеха. Ничего, кро-ме нетерпеливых рук и печальных глаз.
Она так чертовски сексуальна, гладкая кожа и женственные изгибы. Когда я так нервничаю, то стараюсь избегать ее взгляда. И не хочу, чтобы она тоже смотрела мне в гла-за. Просто хочу ощущать вокруг себя ее тепло, а не холодную боль, которую мы оба испыты-ваем.
Я вытаскиваю из брюк презерватив и вскрываю упаковку зубами. Я не хочу думать о ком-то или чувствовать кого-то, кроме Шайен.
Она лежит на боку на кровати. Я упираюсь ладонями в матрас, по бокам от ее головы.
И мы не двигаемся. Она подо мной, а я склоняюсь над ней и хочу войти в нее, но не могу пошевелиться. Почему, черт возьми, я не могу этого сделать?
Ее рука скользит вверх, обнимает меня за шею и погружается в волосы. Это все, что мне нужно. Я не отвожу от нее глаз, как и она, когда вхожу внутрь. И одно это движение за-ставляет меня забыть обо всем. Она так хороша. И внезапно я не могу оторвать от нее взгля-да, когда двигаюсь, делая то, что нужно нам обоим.
* * *
– Мне нужно идти…
Шайен рядом со мной, моя рука обнимает ее. Черт, не прошло и десяти минут, как мы закончили.
– Да?
Я целую ее в плечо, давая понять, что готов для следующего раунда, если она хочет.
– Да, – отвечает она, поэтому я выпускаю ее. Я не скрываю того факта, что наслаж-даюсь видом того, как она одевается. Она потрясающая. И знает об этом. Я знаю об этом. И я не собираюсь делать вид, что это не так.
– Что теперь с твоей машиной? – спрашивает она.
Я пожимаю плечами. Все равно этот кусок дерьма не имеет значения. Мне придется просить Адриана подвезти меня, чтобы забрать ее.
– Я могу за тобой заехать.
– Я позвоню тебе.
Секунду она стоит со скрещенными руками, ее взгляд блуждает по всему в моей ком-нате, кроме меня.
– Что такое? – спрашиваю я. Она все еще нервничает. – Я недавно показал тебе са-мую болезненную вещь в моей жизни. Думаю, наше поведение уже совсем никуда не годит-ся, как считаешь?
Я сажусь. Голый.
– Они устраивают панихиду по маме.
– Черт, – говорю я. Я знал, что что-то не так, но она весь день играла. Ради меня. Ра-ди мамы.
Я тянусь к ней, но она качает головой.
– Ты можешь пойти со мной? После мы собираемся вместе дома у моей тети. Еда. Люди. Семья Грегори придет.
Мне приходится сдерживаться, чтобы ничего не сказать о нем. Сегодня она была чер-товски невероятной с моей мамой, и я могу это сделать для нее.
– Да. Здорово. Я приду.
Я потрясен тем, что меня беспокоит то, что она не позволяет мне обнять себя. Я здесь для этого. Чтобы заставить ее забыть, как она делает со мной. Это все, что я могу сделать.
– Спасибо… я… спасибо. Я пришлю тебе сообщение с информацией.
Она выходит из спальни. Я выдыхаю и падаю обратно на кровать. Я понятия не имею, что, черт возьми, мы делаем здесь или даже как это произошло.
Открывающаяся дверь заставляет меня поднять глаза. Я хватаю подушку, чтобы при-крыться, но это Шайен.
– Ты хороший сын, Кольт. Ты… потрясающий с ней. Я просто хотела, чтобы ты это знал.
На этот раз она уходит окончательно, но не покидает мои мысли. И впервые я при-знаюсь себе, что не хочу, чтобы она уходила.