Текст книги "Одна жизнь — два мира"

Автор книги: Нина Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 80 страниц) [доступный отрывок для чтения: 29 страниц]

Подкулачник

В поезде ко мне подсел пожилой человек, который тоже очень горько сетовал на свою судьбу:

– Та какой же я «подкулачник» – вот этими руками я всего добился. У меня три сына, все они как волы работали. Я радовался – наша власть пришла, еще немножко поработаем вместе, потом женю сынов, отделю их, построят себе дом и будут так же, как и я, хлеборобами, уж очень все они землю любили – вставали чуть свет и в поле. Когда я был малым хлопцем, я батрачил у немцев. Какие ж они хозяева! Там я и научився хозяйнуваты. Если бы был жив Ленин, никогда бы этого не произошло, он никогда бы этого не допустил, – закончил мой собеседник.

И я вспомнила, как сокрушался мой отец, когда умер Ленин:

– Теперь начнутся склоки.

Сама я, будучи свидетелем того, что происходило у меня на глазах, никак не могла понять, для чего необходимо было уничтожить как класс самое здоровое, трудолюбивое, зажиточное крестьянство. Ведь это не были кулаки-кровопийцы, какие существовали до революции, которые сами ничего не делали, а на них работали наемные рабочие, которых они эксплуатировали и которым платили гроши за их каторжный труд, в то время как сами прохлаждались по заграницам. Ничего подобного я нигде не видела. Это были тяжело работавшие крестьяне со своими семьями.

Господи, и до чего же был Ленин во всем прав! Ведь все яснее ясного: при сытом здоровом крестьянстве сытым и здоровым был бы рабочий класс . И коллективизацию можно было бы проводить тихо, спокойно, постепенно, на добровольных началах по ленинским заветам, а не теми жестокими, пожарными методами, которые применил Сталин, доведшими людей и страну до повального голода. Неужели он не помнил или забыл, что народ в 1917 году восстал против голода и нищеты, он требовал «хлеба и свободы» и во имя этого совершил революцию, и боролся за народную советскую власть в глубокой надежде, что при этой народной власти каждый будет сыт, получит «хлеб и свободу», избавится от нищеты и сумеет добиться успеха по способностям?

Бухарин, Рыков, Томский выступали в это время с теорией затухания классовой борьбы и даже мирного врастания кулака в социализм. Да какие это были «кулаки»? Тех, кого я видела, были просто крепкие, зажиточные, трудолюбивые крестьяне.

Ведь смычка рабочих и крестьян совершила революцию. Люди воевали за землю, за волю, за лучшую долю, и это привело к победе в самых страшных условиях гражданской войны.

Эта же смычка вытянула страну из кризиса после гражданской войны. И она бы вознесла Советскую власть на недосягаемую высоту, весь мир содрогнулся бы перед ее могуществом, мудростью и силой. Ведь так и должно было быть. И этого все народы мира от нее ожидали и только враги этого боялись.

Снова в Македоновке

Прошло несколько лет, прежде чем я заставила себя вновь посетить мою любимую Македоновку.

Коллективизация закончилась, и по всей стране на все мотивы начали распевать песенку на слова Сталина из какого-то его выступления: «жить стало лучше, жить стало веселей».

Я вышла из поезда на пустой перрон. Вдали белели оголенные под лучами горячего солнца дома, утопавшие раньше в прохладе роскошных садов. Грустной тишиной встретило меня это когда-то цветущее село. Ни души на улице, ни одного звука не доносилось из домов, даже лая собак нигде не было слышно.

– Где люди? Где молодежь? – спрашивала я у бабушки. – Куда делись сады, цветы?

– Цветы сажать некогда, люди заняты с утра до ночи. Сады вырублены на топливо в зимнюю стужу, а молодежь разбежалась.

Вечер, откуда-то начали появляться какие-то незнакомые тени людей. Проходили мимо, не глядя по сторонам, устремив усталые лица в землю, и исчезали, как привидения. Вместо обычного богатого стада прошло несколько тощих коров. Люди перестали держать скотину, ее надо было кормить – не было корма, за ней надо было ухаживать – не было времени и сил.

Ни от обычного вечернего оживления, ни от былого шума не осталось и следа. Только ленивый дымок, выходивший из редких труб, указывал на какие-то признаки жизни в этом совсем недавно таком оживленном богатом селе.

Настала ночь. Темная, южная ночь. Небо усыпано огромными яркими звездами. Ни одного огонька в домах, на селе. Народ, не зажигая света, ложился спать засветло, не было даже керосина.

Я стояла на дворе и думала: «Боже, какая тишина, как на кладбище…» Постояв несколько минут и подавляя в себе внезапно вспыхнувший страх, бросилась к дому.

Какая-то тень вдруг отделилась от крыльца и испуганно отбежала в сторону.

– Кто здесь? – окликнула я.

Тень молчала…

Вздрогнув, я быстро вбежала в дом.

И невольно вспомнила нашу шумную, веселую компанию молодежи, мы собирались вечером всегда вот здесь, у нашего дома, и до полуночи обсуждали те вопросы, которые волновали всех нас, строили планы на будущее и, разойдясь, с нетерпением ожидали следующей встречи, на следующий день, чтобы все обсудить и решить все неразрешенные нами вопросы до конца.

С этими грустными мыслями я уснула.

Проснулась я утром, на той же постели, на которой спала я в далеком детстве.

Солнце заливало ярким светом ту же любимую комнату. В этой комнате все было по-прежнему. Я улыбнулась – как здесь хорошо! И вдруг вчерашний день вспыхнул в памяти, как кошмар.

В пустом дворе бродило несколько курочек. Печальные грядки на огороде. Одинокая унылая акация на углу дедушкиного дома. Под акацией с детства еще знакомый камень. Такой красиво обтесанный, как будто остался здесь еще с ледникового периода, на нем сидит обросший оборванец, и рядом дедушка о чем-то уговаривает его.

Глаза этого человека пугливо бегают по сторонам, и на мгновение останавливаются на мне. И вдруг все лицо напряглось, в невероятных усилиях воспоминаний.

– Кто она? – шепотом спросил он у дедушки.

– Дмитрий Васильевич? – вскрикнула я, опустившись перед ним на землю. – Я Нина, Нина, ты помнишь меня?

Он махнул головой, не то давая понять мне, что вспомнил, не то отмахнулся от каких-то тяжелых дум, и произнес хриплым, чужим голосом:

– Табачок бы мне, закурить…

Я сунула ему пачку папирос, и, еле сдерживая рыдания, твердила:

– Дмитрий Васильевич, вспомни, я Зоина подруга – Нина…

Лицо его исказилось невероятной болью:

– Зои нет у меня… Нет Юры, нет Васи, нет Марии, нет Василисы. Весной старуха умерла… Я вот один стерегу свой дом…

О, это было ужасно…

Замечательный когда-то дом, с огромным садом, окруженный цветами. Великолепный чистый, ухоженный двор, покрытый чистейшим желтым песочком, с огромной крытой террасой, где мы с Зоей любили спать в жаркие душные ночи и болтать о наших будущих планах почти до утра, превратили в колхозную кузницу, а теперь здесь были просто развалины, где по ночам дико хохотали филины и совы.

– Кто ты? – вдруг снова обратился он ко мне…

– Я, Нина, ну вспомни, вспомни меня… – умоляла я.

– Пойдем, позавтракаем, – дедушка тронул его за плечо. Но он, пугливо оглянувшись вокруг, быстро встал и ушел.

– Вот так уже полгода, – со вздохом произнес дедушка, глядя на удаляющуюся фигуру. – С тех пор, как умерла Анюта (жена его). Чем только он живет? Покормить его мне стоит больших трудов. Зайдет в село, попросит закурить и снова куда-то исчезает. С ним это произошло еще в лагере.

Я быстро уехала из этого кладбища живых покойников. И еще долго не могла освободиться от гнетущего душу кошмара.

Весной, когда растаяли сугробы, труп старика (замечательного гордого человека) нашли в развалинах его собственного дома.

Так исчезла, так погибла прекрасная, трудолюбивая, крепкая, здоровая семья, которой надо было просто гордиться.

И в таком маленьком, из 100 семейств, поселке почти половина семей была жестоко раскулачена. Никто из них не был кулаком-мироедом, никто из них никого никогда не эксплуатировал. Это были умные крестьяне, умевшие трудиться и любившие свой труд. Их талантливые дети – Коли, Пети, Мити, с которыми я так любила проводить лето, разъехались, разбежались, а их родители, став «лишенцами», были все сосланы.

Ведь люди работали с радостью, именно с радостью, это то, что я помнила до начала этой жуткой опустошительной коллективизации.

Колоски

Крестьяне все до последнего зернышка должны были сдавать государству, даже не оставляя ничего для собственного пропитания или для посева. Во многих местах хлеб стоял не скошенный, не обмолоченный, не было достаточно ни тягловой, ни человеческой силы. Обмолоченный хлеб свозили к элеваторам, а там, где их не было, свозили прямо к железнодорожным станциям и ссыпали прямо у железнодорожного полотна на землю под открытым небом, здесь он лежал до самой глубокой осени, гнил, прорастал под осенним дождем.

Я помню, как проезжая из Геническа до Мелитополя, я плакала, глядя на эти жуткие штабеля насыпанной под открытым небом пшеницы, от которых шел пар, и мой сосед грустно сказал: «Горит пшеница… Горит… Яйцо положи – сварится». И это было на Украине, и в то время, когда хлеб уже был дороже золота. Я никак не могла понять – что, наше правительство ослепло, не понимает, не видит, что происходит?

А вот, например, закон, изданный 7 августа 1932 г., «О борьбе с хищением и охране социалистической собственности», по которому нельзя было подбирать даже колоски, оброненные по дороге или оставшиеся после уборки урожая в поле, за это можно было получить 10 лет или ссылку в лагеря. Более циничного и преступного приказа нельзя было издать при здравом уме. Что же, в правительстве все с ума сошли?!

И к ответственности была привлечена женщина, которая приказ этот, по-видимому, и в глаза не видела, а просто шла с поля, подбирала упавшие по дороге колоски пшеницы, растирала их руками и, сдунув с них полову, зерна собирала в фартук. И вот за собранное таким путем полкило зерна получила 10 лет лагерей. Детишки также не имели право собирать колоски в поле или выкапывать мерзлую картошку из под снега, а в это время собранные овощи, для которых не было транспорта отвезти в город или тары для хранения, на глазах у колхозников погибали, а колхозники, на основании этого идиотского закона, не имели права взять даже один огурец из этого гниющего имущества, принадлежавшего колхозу. Вот скажите, пожалуйста, кто может и кто должен полюбить эту сталинскую власть?! И идея тех, кто издавал и кто поощрял издание этих законов и заключалась в том, чтобы вызвать ненависть народа к этой власти.

Я помню, как дедушка с неугасимым юмором рассказывал:

– Зима была суровая, а топить нечем, заболела бабушка. Вот я и решил: была не была, пойду в поле набрать соломы (колхозная солома после молотьбы оставалась в поле) и хоть воды горячей вскипятить. Иду обратно, тащу эту солому и жизнь проклинаю, а навстречу мне председатель колхоза:

– Ты что же несешь, Иван Семенович?

– Разве не видишь, помидоры.

– Не помидоры, а солому.

– Так чего же ты спрашиваешь?

– А за расхищение государственной собственности!

– А по твоему что, люди это что, не государственная собственность, пусть, значить, замерзают?

До такого абсурда доходила жизнь.

Я любила, когда выступал Н. И. Бухарин:

– Обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство. Только идиоты могут говорить, что у нас всегда должна быть беднота, мы должны теперь вести такую политику, в результате которой у нас беднота исчезла бы.

Поистине золотые слова.

Как можно было опираться на бедноту и душить тех, кто, тяжело работая, кормил всю страну и эту бедноту. А бедноте, как предлагал Бухарин, надо было помочь разбогатеть, организовав для них колхозы и совхозы и предоставив им займы и всевозможные льготы в такой степени, чтобы они не только поднялись до уровня «кулаков», но даже превзошли их. А все так называемые «кулацкие» хозяйства надо было оставить в покое, пусть даже под контролем государства.

Так была «убита курица, несущая золотые яйца», по выражению Н. И. Бухарина.

А со всех сторон уже шли тревожные вести: помираем от голода…

Преданность и предательство

Воскресший Азеф

АЗЕФ – (это имя – синоним предательства) это тот тип, который в течение 15 лет, в конце девятнадцатого и начале двадцатого столетия был главой сильной, жестокой, страшной и самой беспощадной террористической организации ЭСЕРОВ. На счету этой организации не только убийство министра внутренних дел В. К. Плеве и великого князя Сергея Александровича, а многих, многих других. И одновременно он же был в течение этих 15 лет активным агентом царской полиции.

Но самым невероятным было то, что этому предателю, провокатору настолько глубоко верили и доверяли все члены этой организации, что привлекли к суду за клевету не провокатора, а того человека, кто разоблачил его.

Так же и в отношении Сталина, я где-то прочитала, что в старых дореволюционных полицейских архивах кто-то нашел контракт с фотографией и несколькими доносами И. В. Джугашвили, и что вот этот самый И. В. Джугашвили был провокатором и работал на царскую разведку. Тогда мне это показалось это чудовищным и неправдоподобным.

Но теперь мне кажется вполне возможным, что этот Сталин, а прежде И. В. Джугашвили, будучи в прошлом тайным агентом полиции (трудно в это поверить? – но это ведь факт), так же крепко захватил власть в свои руки, стал самым жестоким террористом. И якобы стараясь изо всех сил уничтожить всех врагов партии, хочет показать всем, что он один является самым правоверным коммунистом и все те, кто не с ним, «враги народа» и должны быть ликвидированы. И поэтому настойчиво, упорно и методично, без передышки, начал убирать всех со своего пути, отправляя на расстрел одного за другим, не успев еще даже дочитать им приговор. Ведь стоит только взглянуть на списки тех, кого он оставил в живых, чтобы ясно было, что не о компартии он беспокоился, а о том, кем ему было легче и проще манипулировать.

Сталин, как только начал бороться с Л. Д. Троцким за власть, создал достаточно крепкий раскол в рядах членов партии.

И в то же самое время силы, враждебные советской власти и ее настоящие враги, которых тогда было много, очень много и которые всегда без устали стремились, не жалея средств, уничтожить советский строй, тоже решили, что все это легче и проще всего можно сделать с помощью Сталина. Надо только найти и подобрать к нему ключ.

И как только они поняли, что все, что он делает, он делает из-за страха потерять власть, а не из идейных соображений, они прямо или косвенно стали внушать ему идеи, которые рано или поздно привели бы к дискредитации Советского Союза и, в конечном счете, к распаду. Сначала потихоньку, а постепенно все увереннее и увереннее подливали масло в огонь, а он, постепенно набираясь сил, начал освобождаться от трусости и, захватив уже власть в свои руки, становился все жестче и беспощадней, уничтожал самых умных, самых образованных, потому что сам-то он был неуч, никто не должен был быть выше него.

А также, используя его мнительность, враждебные силы старались убедить его в том, что он окружен внутри страны врагами, что они могут разоблачить его прошлое, и, как будто по заказу свыше, всякого рода подхалимы стали воспевать его до невероятной степени. Я однажды подсчитала: на одной странице газеты «Правда» имя Сталина было упомянуто сто девятнадцать раз. Его обожествили, превратили в какого-то земного небожителя, а он, упиваясь своим величием, начал упрямо выполнять все, что ему как будто кто-то подсказывал, с кем и как нужно расправиться, кого и как уничтожить. И никакое антисоветское правительство в мире не могло, не способно было бы с такой точностью убрать все лучшие кадры и оставить все ничтожества.

До сих пор также трудно понять. Но ведь кто-то внушил ему эту страшную, бесчеловечно дикую идею коллективизации и что это надо сделать вот сейчас, немедленно, без передышки. И что вот сейчас, в такое критическое время, в начале усиленной индустриализации и полной технической неподготовленности сельского хозяйства, необходимо немедленно приступить к проведению такими варварскими методами, с такой бесчеловечной жестокостью коллективизацию с полной ликвидацией кулачества как класса. Ведь было абсолютно ясно, что это приведет к полному развалу сельского хозяйства в стране и экономическому развалу страны в самый смертельно опасный момент усиленной индустриализации страны и в самый лучший, самый благополучный момент развития сельского хозяйства. То есть полностью разгромить, разрушить сельское хозяйство и создать самый страшный голод в стране.

Я не помню, чтобы я встретила хоть одного человека, который согласился бы с этим безумием, но все выполняли приказ свыше даже со слезами на глазах. Вот скажите, кому и зачем это было нужно? Значит, кому-то надо было создать такие условия, при которых легко было разгромить, разрушить очень успешно развивающееся сельское хозяйство страны и создать повальный голод вплоть до людоедства. Ведь даже для того, чтобы переехать с одной квартиры на другую, требуется время и силы, пока все увяжется, уляжется, расставится по местам и человек начнет нормально трудится. Как же можно было в такое ответственное время усиленной индустриализации устроить такой переворот, такое землетрясение в сельском хозяйстве страны? Полностью разрушить сельское хозяйство страны?

И вот опять, зачем, почему, кому и для чего нужна была такая пагубная спешка? Ведь никто никуда убегать не собирался. И всем было ясно, что если это мероприятие нужно провести, то для этого было достаточно времени и это можно было проводить более цивилизованным образом, так, как предлагал В. И. Ленин еще до своей смерти, а затем Бухарин, Томский и многие другие.

Но тогда не было бы искусственно созданного голода и гибели миллионов, миллионов советских людей, тогда не было бы голодных рабочих, и на работу рабочие шли бы радостно, оставив дома сытую семью и детей, тогда не было бы у миллионов советских людей такой ненависти к советской власти, все бы были счастливы. А тем, кто дирижировал всем этим сверху, как раз и нужно было, чтобы все было наоборот. Им надо было вызвать ненависть у народа и довести ее до точки кипения. Я до сих пор помню, когда голодные рабочие в Красноуральске забастовали, как я в кабинете директора комбината, захлебываясь от слез, кричала, что так нельзя, что это преступление, что нельзя морить рабочих голодом.

Нам надо честно и прямо признаться, что вся власть в стране и наша компартия, в силу абсолютного отсутствия опыта и по несчастному стечению обстоятельств, попала после смерти Ленина в руки Сталина, такого же предателя, как Азеф.

Ллойд Джордж в книге «Правда о мирных договорах», издание 1957 года, пишет: «…еще в самые первые дни появления на свет советской власти в начале 1919 года, в самый разгар Гражданской войны в России, на Мирной конференции глав правительств капиталистических государств, состоявшейся во Франции в Париже, обсуждался вопрос „Как бороться с большевизмом“» И Ллойд Джордж высказал свое мнение, что большевизм «не сокрушить речами».

А дальше идут в той же книге Ллойда Джорджа «Правда о мирных договорах» выдержки откровенных записей дебатов, происходивших на Мирной конференции в Париже в январе 1919 года: «…надежды на то, что большевистское правительство будет свергнуто, потерпели несомненное крушение». «Крестьяне боятся, что все остальные группировки, если это им удастся, восстановят старый режим и отнимут у них землю, которую дала им революция»; и дальше – «Станем ли мы тратить свои силы на поддержку кучки крупных помещиков против огромной крестьянской массы»? (Там же, с. 288–289). Обратите внимание, это было в 1919 году.

И среди целого ряда высказанных планов, как сокрушить большевизм, был и такой: «…создать вокруг большевистской территории своего рода санитарный кордон, а затем уморить большевизм голодом»… (Там же, с. 298).

Г-н Орландо, итальянец, поддержал это предложение и заявил: «…санитары предлагают соорудить санитарный кордон, потому что изолировать большевизм – значит победить его». И вот они с математической точностью с помощью Сталина выполняли план, разработанный ими еще в 1919 году, а Сталин крепко и целенаправленно долгие годы помогал им тем, что сам соорудил санитарный кордон и уморил миллионы советских людей голодом.

Партия претворила в жизнь «гениальный ленинский» кооперативный план. Так писали в газетах. Но это было вранье, если бы Ленин видел, как все это претворялось в жизнь, он бы перевернулся несколько раз в гробу. У него было слишком большое чувство ответственности за судьбы людей и за их благосостояние, и он не посмел бы пойти на такое преступление.

Сталин также заявил: «была успешно решена ТРУДНЕЙШАЯ, после завоевания власти РАБОЧИМ КЛАССОМ, историческая задача социалистической революции…». А где же было крестьянство в момент завоевания власти? По Сталину выходит – крестьянство в этом не принимало участия? А чьи же тогда сыновья воевали?

Но не успела закончиться эта страшная голодовка и как будто начала чуть-чуть налаживаться жизнь, как начались жуткие судебные процессы. У Сталина или у тех, кто держал его в своих «ежовых рукавицах», тоже были свои планы: не давать никому передышки, ковать железо, пока горячо, и, выполнив успешно первое задание, приступить к выполнению второго. Уничтожив, разгромив самую лучшую продуктивную часть крестьянского населения, что уже явно нанесло очевидный вред стране, теперь надо было уничтожить самых лучших людей, дав им кличку «враги народа». Так что же, это все тоже произошло просто так, «непродуманная ошибка»?!! Или «промахи»?!!

А мне кажется, что это тоже был где-то кем-то хорошо продуманный и разработанный план создать невыносимые условия работы, подорвать нашу экономику и как можно сильнее дискредитировать наш строй.