Текст книги "Загадать и принять (СИ)"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 5

Холодно. Нос забит. Во рту пересохло. Температура. Надо пойти попить воды. Я доползла до кухни. Две кружки холодного чая. Дрожащими руками взяла таблетки. Что-то сильно меня колбасило. Они выскользнули из рук. Закатились под стол. Пришлось за ними туда лезть.

– Симпатичный вид, – сказал Данко.

– Что здесь забыл? – выбираясь из-под стола, спросила я.

– Услышал, что ты здесь бродишь. Решил компанию составить.

– У тебя бессонница?

– Сплю чутко, – доставая из холодильника молоко, ответил Данко. Запихнул кружку в микроволновку. – Будешь?

– Терпеть не могу теплое молоко.

– Оно тебе сейчас не помешало бы, горло прогреть.

– Лучше чай с лимоном. Но это утром. Сейчас спать, – сказала я, уползая в комнату. Данко вернулся минут через пятнадцать. Принес мне чай.

– Спасибо, – отпивая чай и чувствуя, как тепло разливается по телу, сказала я.

– Не за что. Совсем плохо?

– Нормально. Завтра еще денек отлежусь и можно будет на работу возвращаться.

– Температура у тебя высокая. Вся огнем горишь, – сказал он, прикладывая ладонь к моему лбу.

– А мне холодно.

– Потому что в квартире холодильник. Чувствую себя пингвином. Но есть задумка, как нам с тобой согреться.

– Какая? – вновь укутываясь одеялом, спросила я.

– Накроемся двумя одеялами. Так теплее будет, – накидывая поверх одеяла свое, ответил Данко.

– Не собираюсь я с тобой вместе спать. Оделся бы лучше, а то ходишь в одних трусах, а потом удивляешься, что тебе холодно.

– У меня не так много одежды, чтоб в ней спать. Да и не люблю, когда что-то сковывает движения, – ответил Данко, кладя подушку рядом с моей. – Ты горячая, как печка. Я замерз. Сейчас обнимемся и нормализуем температуру.

– Наглость – второе имя?

– Эля, ты слишком серьезно ко всему относишься. Надо проще. Тем более и так ясно, что мы вместе будем, – ответил он, обнимая меня.

– Кому ясно?

– Мне. Ты мне нравишься. Полностью подходишь. Только чего сопротивляешься, не совсем понимаю.

– Может, потому что не привыкла заводить отношения с первыми встречными парнями?

– Как же я стану не первым встречным, если ты мне и шанса дать не хочешь?

– Не хочу. Твои проделки похожи на аферу. Я тебя понимаю, ты хочешь получше устроиться. Но в свою жизнь я тебя не пущу.

– Я и так в твоей жизни. Так что не ворчи. Говорил же, что вместе согреемся.

– Заболеть не боишься? – отворачиваясь к стене, спросила я. Он же крепко обнял меня.

– Нет. Чему быть – тому не миновать. Чего лишний раз переживать?

– Зачем так меня оплетать. Ноги хоть холодные убери.

– Я греюсь, – пробормотал он мне в шею. – Спи.

– Вот ты не любишь, когда что-то сковывает движения, а я не люблю, когда меня так обнимают.

– Почему?

– И одна спать люблю. И…

– Я приму это к сведенью. Спи, – сонно прошептал он.

Хотелось его столкнуть, но почему-то я этого делать не стала. Вместо этого почувствовала, как начинаю согреваться. Закрыла глаза. И как все это понять? Мысли разбегались из-за температуры, поэтому я решила подумать обо всем, когда приду в себя.

– Мам! Мне деньги на экскурсию нужно, – голос Сережи ворвался в мой сон. Вначале он был звонким, а потом резко снизился. Что-то случилось. Надо было проснуться, чтоб понять. Но я не успела. Только попыталась что-то ответить, как услышала хлопок закрывающейся входной двери. И какая его муха укусила? Попыталась повернуться и уперлась в Данко, который продолжал дрыхнуть у меня под боком.

Картина начала вырисовываться. Сережка привык входить в комнату без стука. Да и чего стучаться? Переодевалась я всегда после работы или утром, еще до того как он просыпался. Да и когда Света жила с нами, то то же такой политике придерживалась. И тут Сережка заходит в комнату, а тут я в кровати с Данко «греюсь». Если появление этого новоявленного мастера Сережа еще воспринял спокойно, то сейчас картинка вырисовывалась совсем другая. Неприятно. И ведь ничего такого не было.

Толкнула в бок Данко. Тот пробормотал что-то нечленораздельное. Пришлось толкнуть сильнее.

– Чего дерешься? – открывая глаза, спросил он.

– Дай встать.

– Вставай, – милостиво разрешил он.

– Я через тебя перелезать не буду.

– Боишься застрять? – колдовские глаза смотрели прямо на меня. Губы растянуты в слащавой улыбки.

– В смысле?

– Как в анекдоте. Мужик на работу опоздал. Когда его спросили почему он опоздал, то мужик ответил. Через жену перелезал. Больно соблазнительно она выглядела. Так он решил задержаться и провести утро в приятной зарядке.

– Хам.

– Не, я хороший, – закинув руку за голову, ответил он. Когда его глаза смотрели на меня так близко, становилось неуютно. – Как самочувствие?

– Не знаю. Мне надо сыну позвонить. Представляешь, что он мог подумать?

– Правильно он все подумал. А заодно поймет, что не надо так в комнату ломиться.

– Знаешь, что мне сейчас хочется сделать?

– Что?

– Послать тебя.

– Смотря куда. Если пункт назначения понравится, то я обязательно туда загляну, – внимательно разглядывая мое лицо, ответил Данко.

– Тебе не говорили, что с тобой разговаривать трудно?

– Может быть. Не помню, – улыбка скользнула у него по губам и тут же исчезла.

– Иди делай свою зарядку, а то опоздаешь.

– Мне сегодня к трем часам только в институт. Но за беспокойство спасибо.

Все-таки встал. Я пошла искать телефон. Рюкзак Сережка брать не стал. Просто ушел. Я посмотрела на время. Восемь утра. Набрала Сережку. Он сбросил звонок. И что теперь делать? Голова раскалывалась. Надо выпить таблеток. После этого смогу соображать.

– Что грустишь? Чего у нас на завтрак?

– Ты издеваешься? У меня сын сбежал.

– Как ушел, так и вернется. Мозги проветрит и придет. Тем более погода отвратительная.

– Ты…

– Хватит. Прекрати паниковать. Приготовь лучше чего-нибудь поесть. Если я начну готовить, то тебе придется потом долго сковороду отмывать. У меня все пригорает хронически.

– Ты тут командовать еще будешь?

– Если понадобится, то буду. Истерики твои на пустом месте слушать не хочу. Чего на меня так смотришь? Опять на дверь укажешь? Вот и правильно. Когда сказать нечего, то лучше промолчать, – он сел за стол. Стащил резинку для волос. Стал виски массировать. – Дай чего-нибудь от головы. Раскалывается сил нет.

– Сразу противовирусное пей. А то свалишься, как я, – кладя перед ним таблетки, сказала я.

– Будешь тогда за мной ухаживать. Молоком теплым поить. Красота, – он хитро посмотрел на меня.

– Ты и так на полном довольствие.

– Угу. Каждым куском хлеба попрекать будешь? Тем более у нас с тобой договоренность, что я тебе помогаю с ремонтом. Так какие претензии?

Спор пошел по кругу. Я поставила вариться кашу, заодно попыталась дозвониться до сына. Бесполезно.

– Прекрати ты ему названивать. Хотя бы полчаса помолчи. Я знаю, как его вернуть.

– Как?

– Подожди. Терпения, mon ami (фр. мой друг). Терпение, – пробормотал Данко. – Он всегда так остро реагирует на твоих кавалеров?

– Не было никаких кавалеров.

– В смысле? Никого в дом не приводила?

– Нет. Я же тебе говорила, что мне попыток подруги личную жизнь построить хватило. Да и некогда было всем этим заниматься.

– Чем «этим»? – повернулся в мою сторону, запрокинул голову так, что она упиралась в стену.

– Поисками кавалеров.

– Ясно. Мужчин в вашем доме не было отродясь. Не хотела травмировать детскую психику? Или ждала того принца на большой машине?

– Ничего я давно не жду. Просто не нужно было.

– Одной проще? Не надо с кем-то отношения выяснять? Я понять хочу твое поведение.

– Зачем?

– Надо же мне понять что в голове у тебя и пацана. Как отношения выстраивать. И не делай такие большие глаза. Я здесь задержусь, значит надо учиться существовать вместе. Так почему ты одна?

– Так получилось. Вначале одни трудности, потом другие. Ребенок маленький, мысли как денег добыть. Светка с проблемами. Ей помочь надо. А сейчас оглянулась и жизнь пролетела.

– Ну не пролетела. Так, лишь малая часть мимо проскочила, – он закрыл глаза.

– Держи кашу, – я поставила перед ним тарелку. Себе же сделала кофе. Данко собрал назад волосы. Поморщился, а потом перевел взгляд на меня.

– Ладно, домой не приводила. Но были же хоть на стороне романы? Или ты только с тем принцем две ночи и все?

– Это тебе знать точно необязательно.

– Интересно. Так как? И в чем тут секрет? Я точно могу сказать, что у меня год отношений не было. Не до этого. Да и девчонки все какие-то с запросами попадались не по моему карману. Так что у тебя? Был кто-то?

– Не было времени на амурные дела. И давай эту тему закроем.

– Не найти времени, чтоб перепихнуться?

– Закрыли тему! – одернула я.

– Ладно, не вопрос, – как-то легко сдался Данко. – Дай телефон. Только не спрашивай зачем.

– Это мои вещи. Может ты в Америку решил позвонить за мой счет.

– Не, парню смску скину, чтоб возвращался, – ответил Данко.

– И что напишешь?

– А это мое дело, что напишу. Сочинение на вольную тему, – пробормотал он. – Или все не доверяешь? Если честно, то мне все равно, где его носит…

– Пиши, – я протянула ему телефон. Он быстро набрал смску.

– Не боись. Прилетит. Только давай так, как прилетит, то я с ним сам поговорю.

– Это еще почему?

– Потому. Я знаю, что сказать, а ты нет. Поэтому отходишь и сидишь в сторонке.

– Данко, ты много на себя берешь.

– Только то, с чем могу справиться. А каша вкусная получилась. Давай добавку, – он протянул пустую тарелку. Как будто так должно быть. Пока я накладывала ему кашу, зазвенел телефон. Я не успела взять телефон. Ответил Данко.

– Я тебе сказал, бегом домой. Без понятия, где у вас чего лежит. Ладно, жду? – Данко довольно посмотрел на меня. – Через десять минут подойдет.

* * *

Кофе выпито. Нервы на пределе. Желание забраться под одеяло было подавлено. Надо было дождаться Сережу. Он влетел как вихрь.

– Что с мамой? Ты сказал, что пришлось скорую вызывать? – наткнувшись в коридоре на Данко, спросил Сережа. Я только успела выйти из кухне, как увидела, что Данко приобнял его за плечи и подтолкнул к комнате. Сережка увидел меня. – Вы меня обманули!

– Обманул, – не стал отпираться Данко. – Еще немного и она точно себя до больницы довела. Такие истерики устраивать! Тут кто хочешь волноваться будет. А у тебя мать еще простыла. Ей и так плохо. Давление на нервной почве маханет и кирдык будет.

Нужно было приготовить что-нибудь на обед. Заодно и отвлечься. Как бы любопытно ни было, но в их разговор я вмешиваться не стала. Тем более что я не знала о чем разговаривать. Такое случилось впервые, когда ситуация вышла из-под контроля. Но и Данко ворвался в жизнь стихийным бедствием. Погреться ему захотелось. А потом последствия разруливай таких согревашек. Надо будет Свете рассказать про Данко. Она должна подсказать как быть. Потому что я растерялась.

Уже и суп был сварен. Выпито две кружки кофе, а эти двое разговоры говорили. Я ушла в комнату. Включила телевизор. Подошла к приоткрытой двери в комнату Сережи. Сын сидел на стуле, а Данко валялся на кровати и чего-то листал. Разговор шел о космосе.

– Сереж, ты есть будешь? – спросила я.

– Буду.

– И я не откажусь, – ответил Данко.

– Ты только позавтракал.

– Почти два часа назад. Тем более кашей. Она быстро растворяется в организме. И следа не остается. Надо потом что-то посущественнее есть.

– Тебя не прокормишь.

– Я как верблюд, впрок запасаюсь. Скоро зима. Надо жирком обрасти, а то мерзнуть буду. А у вас еще отопление не включили.

– Пока несколько дней среднесуточная восемь градусов держаться не будет, то не включат, – ответила я, не замечая, как влезаю с ним то ли в спор, то ли такой разговор.

– Ага, днем десять градусов, а ночью четыре. Все равно холодно, – ответил Данко, направляясь на кухню.

– Может в одной комнате ночевать, пока отопление не включат? Помнишь, как когда тетя Света жила? – предложил Сережа.

– Я болею. Тебя еще заражу.

– Ты нас всех заразишь. Так что не волнуйся. А потом будешь нас теплым молоком отпаивать, – мечтательно ответил Данко. – К молочку бы еще мягкую булку и будет красота.

– Или шоколадное пирожное. Мам, а ты знаешь, что шоколад помогает лучше думать, – сказал Сережа.

– Если это такой способ развода на пирожное, то нет. Так как я на больничном, то никаких сладостей до октября не предвидеться. Несколько дней больничного и я выбиваюсь из бюджета.

– Все так строго привязано? – спросил Данко, перемещаясь на кухню к кастрюле с супом.

– А ты как хочешь? Или думал, что я такая крутая? – хмыкнула я.

– Нам главное этот месяц продержаться. Там проще будет, – сказал Данко.

– А я уже не верю в это проще. Каждый месяц чего-нибудь случается. То что-то ломается, рвется, повышаются цены. Рассчитываешь бюджет на одну сумму, думаешь, что вот, теперь легче будет. Так нет. Обязательно что-то подвернется такое, чтоб распланированный бюджет полетел в черную дыру, – вздохнула я, наливая им суп.

– Ты кем работаешь?

– Волосы стригу. Парикмахер.

– Кстати, неплохо стрижет, – заметил Сережа. – Она и тебя подстричь может. Мам, знаешь чего он такой патлатый ходит? У него денег не было подстричься. Один раз так подстригся сам, что пришлось волосы на лысо сбривать.

– Было дело. Когда совсем волос нет, то уши в разные стороны торчат, как Чебурашки. И вранье это, что с такими ушами есть музыкальный слух. Нет у меня его. В детстве уши были такие большие, что на них медведь наступил, – ответил Данко.

– Можно сделать нормальную стрижку, чтоб уши не выпирали, – ответила я.

– Можно. Только я привык уже к своей гриве. Голова не мерзнет.

– Экономия на шапке.

– Угу.

– Только сейчас ты их все равно собираешь, поэтому уши у тебя торчат.

– Тогда надо подстричься, – задумчиво ответил Данко. – Уговорила. Но чтоб только не под ноль.

– Разные есть стрижки. Подберем. Мне надо прилечь. А то совсем плохо, – сказала я. Странно, что конфликт видимо был исчерпан. Надо будет спросить, как ему это удалось сделать. В голове шум. Нос на мокром месте. По телевизору какое-то телешоу.

– Голова раскалывается сегодня все утро. Ничего не помогает. Может к снегу? – спросил Данко, заваливаясь рядом.

– И таблетки не помогают?

– Не, не помогают. Может мне с Сережки взять пример и прогулять институт? Напишешь мне записку, что отсутствовал по семейным обстоятельствам?

– Смеешься?

– Смеюсь. Ладно, будем надеяться, что к вечеру мигрень пройдет, – он опять распустил волосы и положил голову мне на колени. Внаглую завладел моей рукой и положил ее к себе на макушку. Такой явный намек, чтоб я его еще и гладила. В комнате у Сережи включился компьютер. Заиграла музыка.

– Ты чего Сережки сказал?

– Что ему придется потесниться. Чего-то я замерз.

– Так оденься.

– Скорее накроюсь, – заворачиваясь в одеяло, ответил Данко. – У меня одни джинсы и спортивки. Плюс две пары шорт. Две футболки и свитер. Пять пар носков и несколько пар трусов. Чего одевать? Вот закончу учебу, пойду нормально работать, разбогатею и свитера будут и ботинки нормальные. Надо только год продержаться.

– Ты мне зубы не заговаривай.

– Эль, но рано или поздно кто-то в твоей жизни появился бы. Не всю же жизнь одной коротать. Серега скоро вырастит. Пусть лучше я тебя отвлеку, чем ты будешь его опекой душить.

– Совсем не душу. Он самостоятельный парень…

– Который вряд ли будет сидеть рядом с твоей юбкой. Ты ведь это понимаешь. То же я ему сказал. Сейчас вы по выходным в кино ходите. А придет время, когда захочется ему не с тобой, а друзьями пойти на фильм.

– Откуда ты знаешь про наши походы?

– Он рассказал. Уже сейчас с тобой гулять не солидно для парня. Можно отмазаться перед друзьями, что одолжение тебе делает, чтоб скучно тебе не было, но…

– Но я старая перечница, с которой перед друзьями появляться стыдно. Ничего не понимаю итд…

– Для него ты мама. В первую очередь – это опека. Сомнение в его самостоятельности. Почему ребята дразнятся маменьким сынком? Это значит прячется за женскую юбку. Чего с таким водиться, если он не может решить проблемы? Его толкнешь, а он к матери побежит жаловаться. Был такой случай. Играли в футбол. Заехали мне мячом в нос. Нос разбит. Пришел домой. Мама сразу панику разводить. Хотела идти с мальчишками отношения выяснять. Это же стандартная ситуация. Рядовая. Как во время бега можно подвернуть ногу, так и во время игры можно в нос получить мячом. У меня тогда еще отец недавно умер. Мать тяжело все это переживала. Все ее переживания в качестве опеки легли на мои плечи. Еле отговорил ее лезть туда, куда не прошу. Сложная эта грань. Не обидеть и правду сказать, что не всегда нужна ее помощь. Ведь она добра желает, а получается, что зло делает. Я не говорю, что надо полностью плюнуть и не интересоваться жизнью, но и палку перегибать не стоит.

– Чем твоя история закончилась?

– Ничем. Мать через год стала встречаться с отчимом. Вначале это меня раздражало, но потом понял, что так будет лучше. Я мог спокойно ее оставить и жить своей жизнью. Не беспокоиться, что в случае чего она останется одна. А вначале и ревность была. Почему-то казалось, что она предает память отца. Хотя было бы чего предавать. Он когда умер то выяснилось, что у него еще одна семья была. Роман с нашей соседкой крутил. А ее дочка, которая младше меня на год, моя сестра. Вот для нас шок-то был. Ну мы с ней хорошо всегда общались. А мать вначале отказывалась ее признавать. Тяжело пережила его предательство. Мы с Веркой до сих пор нормально общаемся. Она замуж вышла. Уже двоих сделала. Хорошая девчонка, только муж ее мне не особо нравится. Но, сердцу не прикажешь. Любит она его. Удивительно только за что. Ну, да ладно. Это ее жизнь и не мне советы давать.

– Веселая у тебя жизнь.

– Как у всех. Свои горести, свои радости. У тебя ведь тоже так. А за Сережку не переживай. Парень интересный. Найдем с ним общий язык. Ты гладь дальше. Не останавливайся. Приятно. Голова не так сильно болит.

– Судя по твоим словам, ты что, у меня жить собираешься?

– Не у тебя. С тобой, – поправил Данко.

– Я не согласна.

– Чего это ты не согласна? – он посмотрел на меня. – Споришь еще.

– Это смешно.

– Чем? – спросил он. – И тишина. Так всегда, как начинаешь уточнять, так и ответить нечего. Эля, мы с тобой в трудной ситуации оказались. Оба одинокие. Какие препятствия ты видишь? На любое твое возражение, отвечу сразу – я умею настаивать на своем. Спорить бесполезно.

– Не нравится мне все это.

– Удивился бы, если понравилось, – хмыкнул Данко. Раздался осторожный стук в дверь. – Заходи, Серег.

– Холодно у вас в комнате.

– А я про что и говорю. Мне начинает казаться здравой идея перетащить сюда радиатор. Можно киношку посмотреть и погреться, – предложил Данко.

– Сереж, помнишь халат, который тебе бабушка подарила?

– В котором я утонул?

– Спонсируешь замерзшему бедолаге халат? – я кивнула в сторону Данко.

– Да не вопрос. Все равно в шкафу только место занимает, – пожал плечами Сережка. Через минуту он вернулся в здоровом халате шестидесятого размера и таща обогреватель.

– Как король в мантии, – сказал Данко.

– Бабушка явно ошиблась с размером, – снимая халат и кидая его Данко, ответил Сережа.

– Или отдала, что ей не нужно было, – пробормотала я.

Через минуту был включен обогреватель. Сережка включил фильм, а Данко пошел делать чай, так закутавшись в халат, который был ему велик, что стал напоминать Деда Мороза. Сережка забрался ко мне на кровать.

– Я чего-то сегодня психанул. Ты это, извини. – пробормотал он, настраивая диск.

– Бывает, – ответила я.

– Он мне не нравится. Но пусть живет. Только начнет с воспитанием лезть, то в морду получит. Я его предупредил.

– Сереж…

– Я свое слово сказал. Больше ничего слышать не хочу. Но только слово мне потом скажи по поводу моих друзей. Я не трогаю твоих, а ты не трогаешь моих. Хорошо? Даже если они будут выглядить как этот фрик.

– Кто такой фрик?

– Тот, кто выделяется из серой массы, – ответил Данко. – Ставя кружки на стул. Я так понял это из-за моего вида, меня тут фриком обзывают.

– Я же не виноват, что ты так выглядишь, – пожал плечами Сережа. Данко вновь ушел на кухню. Вернулся с еще одной кружкой и тарелкой с хлебом и маслом. Кружку пихнул мне.

– Спасибо, – беря кружку, ответила я. А сама выбрала позицию наблюдателя. Вмешиваться в их разговор не собиралась.

– Чем плохо выглядеть не так, как все? Или у нас есть какие-то общепринятые нормы? Не, я понимаю, работал бы я в фирме. Носил бы белую рубашку и галстук. Получал бы за это хорошие деньги. Тогда, может и поменял бы стиль одежды. А в повседневной жизни чем плохо быть не как все? Да и честно, все случайно вышло. Глаза у меня от природы такие. Волосы не стриг, так денег не было. Сережка и татуировка – это молодость в голову ударила. Казалось, что круто, – ответил Данко.

– Сейчас так не кажется?

– Не, не кажется. Как выяснилось опытным путем, крутизна проявляется в толстом кошельке и поступках. Но в семнадцать лет девчонки велись на нестандартную внешность. Сейчас кроме внешности, мишуры в виде сережек, требуют и покрепче доказательств. Например, в виде денежек на карточку и сережек с камешками для них. Блин, да я не против. Только пока я всего лишь нищий студент, у которого родители не имеют крутой машины и счета в банке. Ждать же никто не хочет. В последний раз мне поставили в пример одного общего знакомого, который еще будучи студентом одну фирмочку открыл и раскрутил ее. Только забыли добавить, что у него папа не простой человек и провел эту фирмочку под своим присмотром от начала и до конца. Да и не собираюсь я такими хлопотными делами заниматься. У меня другие планы на жизнь есть.

В этот момент зазвенел телефон. Пришлось вылезать из теплой кровати и идти разговаривать на кухню. Я договорилась с начальством, что выйду с понедельника. Раньше поправиться не получится. Потом пришлось звонить Светке и просить деньги в долг. Дорого мне встала моя простуда.