Текст книги "Где принц, если все мужики... (СИ)"
Автор книги: Нина Баскакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 10
Дождя больше не было. К тому времени, когда закончились выходные, нога уже болела не так сильно. Жизнь начала налаживаться. Вроде и Гена пошел на поправку. Кашлять стал меньше. Хотя я столько в него таблеток впихнула, чая с малиновым и смородиновым листом, даже на мед раскошелилась, что он должен был поправиться. Я возвращалась после работы домой. Автобус довез до поворота, а там дальше нужно было так идти. Но погода радовала, поэтому я не была против пройтись. Людей почти не было. Молодежь гуляла в центре, а на окраине все сидели по домам.
– Ника! А я как раз к тебе еду! – Боря поравнялся со мной и слез с велосипеда.
– А я с работы иду. И завтра мне опять на нее, – ответила я.
– Чего это ты работаешь? Говорила, что дом приехала продавать, – насторожился он. Я же прикусила язык. Вот никогда не умела врать.
– Так мы с мужем решили здесь остаться. Дом поправим, детишек будем растить, – быстро нашлась я.
– Ой ли! А не сочиняешь ли? – цокнув языком, спросил он.
– А зачем мне это? – выпалила я.
– Вот и я думаю, зачем, – он обнял меня за талию, прижимая к себе. При этом другой рукой спокойно вез велосипед.
– Пожалуйста, убери руку, – попросила я.
– Почему?
– Потому. Увидит муж, так ревновать будет.
– Он у тебя что, как Маша из сказки на сосну забрался и видит все вокруг? – Боря загоготал. – Давай ты от него уйдешь.
– Зачем?
– Вместе жить будем, – хохотнул он, как будто сказал чего-то смешное.
– Я счастлива в браке.
– Да ладно, мне песни петь. Птичка нашлась. Нет у тебя никого.
– Почему это?
– Потому, – передразнил он. – Была бы правдой твоя сказка, то не гуляла бы ты поздно вечером одна.
– А что мне тут будет? Места знакомые. Чай, не заблужусь.
– Так найдется, кто захочет поцеловать тебя, чего делать будешь?
– Кусаться и царапаться. – Предупредила я. Душа ушла в пятки. Попыталась убрать его лапу, чтоб отстраниться, так проще было памятник гранитный подвинуть.
– Да ладно, без когтей и зубов останешься. Давай будешь мило и ласковой, и я отвечу тем же. Не будем все до мордобоя доводить, – серьезно сказал он. Оставалось лишь надеяться, что мне удастся доползти до топора, чтоб кого-то по башке огреть.
– Боря, а если меня это не привлекает?
– Что тебя не привлекает? – его лапа скользнула к моим ягодицам. Страшно.
– Не хочу я с тобой любовь крутить.
– А кто тебя спрашивать будет? – удивился Боря. – Ты со мной жить будешь. Один раз я ступил, отпустил. Теперь не отпущу. И прекращай мне врать.
Угроза была такой неприкрытой, что во рту сразу все пересохло. Страшно. Это был какой-то неосознанный страх, животный, на уровне инстинктов. Когда понимаешь, что с этим человеком лучше не связываться. Мысли искали выход из ситуации, в которой я оказалась, но с перепугу соображала я туго. Мы повернули в сторону остановке, когда я увидела Гену с топором. Чудо!
– Милый, ты не так все понял. Это просто друг. Он просто не поверил, что я замуж вышла. Это недоразумение, – быстро заговорила я. Боря от неожиданности отпустил меня. Я бросилась к Гене. Повисла у него на шеи, пытаясь забрать топор.
– Недоразумение говоришь? – он сказал это тихо, но от его тона мне стало страшно. Еще страшнее, чем рядом с Борей. – А я сейчас твоему хахалю ногу переломаю. А потом и тебе заодно.
– Да не трогал я твою жену! – попытался оправдаться Боря.
– Еще бы ты ее тронул! – гаркнул Гена.
Он как замахнется топором, я к нему за спину отскочила. Споткнулась и упала. Боря с невероятной скоростью запрыгнул на велосипед и на скорости поехал в город, оставив меня разбираться с «разгневанным мужем», который топором размахивал, и грозился и Борю зарубить и меня. Вот и прошла любовь у моего жениха. А Гена ему еще пригрозил, что если увидит его около меня, то ноги переломает.
– Давай руку, – грозно велел Гена.
– Ты только топор убери, – косясь на грозное оружие, попросила я.
– Куда же я его дену? Да не бойся ты, женушка, – он рассмеялся. – Чего за чудик был?
– Привет из прошлого. Ухажер назойливый. Я ему наплела, что замуж вышла. Он не поверил. Явно хотел у меня остаться и место мужа занять, – поднимаясь и отряхиваясь, ответила я.
– Так ты же вроде принца ищешь. Чем тебе не принц? – все так же веселясь, спросил Гена.
– Да я его боюсь. У него как что, так сразу в зубы дать. И все равно кому. Тебя я теперь тоже боюсь. В гневе ты страшный.
– Так и надо, чтоб всяких нехороших принцев отгонять.
– Да какой он принц? Козел какой-то.
– Тогда козел-переросток, – ответил Гена. Мы пошли домой.
– А ты какими тут судьбами с топором? Ты болеешь. Дома отлеживать должен.
– Я тебе что, Илья Муромец на печи тридцать три года лежать. Вроде уже этот возраст миновал. Пора и дела делать, – хмыкнул он, закуривая сигарету. Закашлялся.
– Вот плохо же, а дымишь.
– Так привычка – это святое дело. Получить легко, а избавиться сложно, – ответил он. – Поэтому лучше не начинать.
– Ген, а сколько тебе лет? Если это не секрет.
– Я тебе не девица, чтоб свой возраст скрывать. Тридцать шесть.
– Ясно.
– А что? На роль принца присматриваешь? Староват я для принца. Скорее на роль короля подойду.
– Просто интересно было. Ты сказал, что больше тридцати трех. Вот и спросила. Не придирайся к словам. И должна же я знать, что за человек у меня в доме живет.
– У… Хорошо, что не через полгода спохватилась познакомиться поближе. Хотя куда нам ближе-то знакомиться? Я как-то весь твой внутренний мир узнал и внешний уже заценить успел.
– Внутренний – это когда меня рвало или когда я болтала? – уточнила я.
– А какой хочешь, такой и выбирай. Всю тебя знаю.
– Так и будешь меня все время задирать?
– Почему бы и нет. Хоть какое-то веселье. Телевизора у тебя нет, радио тоже. Будем сами себя веселить.
– Книжки читай. Вот тебе и развлечение. Ты куда с топором ходил?
– Решил я сегодня крыльцо снять. У тебя топор тупой. Не представляю как ты им чего-то делала. Знаешь, как говорят, какой топор, такой и хозяин. Ну, тупым я быть не захотел. Пошел к Игнату поточить. У него точильный станок есть. Помогал ему по весне картошку сажать. Топор я заточил. Он мне предложил дров переколоть, пока сам спиной маяться. А мне-то что? Халтура она и в Африке деньгами ценится. Переколол я ему дрова. Договорились, что завтра приду и доделаю. А тут ты идешь в обнимку с этим типом. На шею кидаешься, да еще и милым называешь. Сыграть роль Отелло? Да запросто.
– Спасибо. Выручил.
– Вот если бы меня не было, как выкручивалась бы?
– Не знаю, – я пожала плечами. Мы дошли до дома. Осталось только нагреть воды, ополоснуться. Приготовить поесть. Или не приготовить. Сил чего-то не было.
Я растопила печку. Хоть на улице и было тепло, но дом за время дождей сильно отсырел. К тому же другого способа нагреть воду у меня не было. После душного дня нужно было смыть пот, который делал тело неприятно липким. Одно хорошо, что Гена сходил за водой и не пришлось ходить мне. Пока я плескалась в терраске, он разогрел кашу, которую еще утром сварил. Потом сам пошел плескаться.
– Я тебя почти люблю, – ужиная и попивая чай, ответила я в порыве чувств.
– Как тебе мало надо. Помыть, накормить и спать уложить – а ты так и растаяла.
– Ты смеешься, а я серьезно. Спасибо за помощь.
– Мы как бы в одной лодке, подруга. Значит, держаться надо вместе. Так проще до берега доплыть, – ответил он.
– Спасибо еще раз, что выручил с Борей.
– Обращайся, если кого отшить нужно. Тем более, пока ты мне регистрацию не сделала, то мне выгодно от тебя всех отваживать.
– Послезавтра сделаем. Как договаривались, на год.
– Да, – он отпил чай и посмотрел на меня. – Смотри, Игнат говорит, что в магазине распродажа рубероида. Два рулона покупаешь, третий бесплатно. Завтра он мне деньги за дрова отдаст, поеду в магазин за ним. С тебя надо тысячу. Есть?
– Тысяча есть.
– Хорошо. Тогда, если солнышко будет, сделаем нам крышу. А то у нас не крыша. А дуршлаг. Заодно крыльцо разберем. Извини, но я боюсь на него наступать. Сделаем из остатков ступеньки, остальное в печку.
– Как скажешь, – я зевнула, и забралась под одеяло. Было приятно лежать чистой, в ночной рубашке, под одеялом. Уютно и спокойно. Ко мне пришла кошка и начала петь колыбельную.
– Ты спать?
– Да, – я зевнула. – Завтра еще работать. Тебе потом надо будет новое постельное белье купить. И одеяло с подушкой.
– Да нам и одного с тобой хватит, – хмыкнул он.
– Обойдешься, – я закрыла глаза и провалилась в сон.
Что-то противное лезло ко мне. Оно щекотало. Я пыталась смахнуть, но оно лезло вновь и вновь. А потом я услышала писк. Глаза открылись сами собой. Кошка сидела у меня на кровати. В сумерках было видно, что она в пасти держит вырывающийся и пищащий комок. У меня сердце остановилось от страха. Я завизжала. Кошка испугалась и выпустила мышь. Та побежала у меня по одеялу. Я тут же вскочила, продолжая визжать. Подскочил Гена.
– Чего случилось? – он зажег свечу.
– Меня хотели мышкой покормить, – тяжело дыша, ответила я.
– А кричать так зачем? Надо было спасибо сказать.
– Она живая была! – взвизгнула я.
– Видно Мурка решила, что ты плохо питаешься.
– Нет. Я ей забыла молока купить. Она мне и напомнила так своеобразно. Мол, она договор выполняет: мышей ловит, а молока нет, – я перевела дух. Нужно было подойти к кровати и перестелить ее, но я боялась.
– Чего спать не ложишься?
– Я в последний раз всю ночь не могла уснуть. Все время боялась, что мышь опять целоваться придет.
– Чего ты их так боишься? – он стряхнул одеяло. Стянул простынь. Я положила другую. Сняла пододеяльник.
– Не знаю. Но боюсь.
– Ложись, – накрывая кровать одеялом, сказал Гена.
– Я лучше немного посижу, – с опаской, я огляделась по сторонам.
– Ага, – он задул свечу. Схватил меня за талию и закинул на кровать.
– Что ты делаешь? – я испугалась не на шутку.
– Спать ложусь, – он лег рядом. – Буду тебя от мышей охранять.
– Не надо…
– Спи. Вставать через пару часов. Потом поспорим. – Накрываясь одеялом и обнимая меня, сказал он. Возражать я не посмела. Так вроде не страшно. Пусть он мышей отгоняет. Да, спокойно. Я закрыла глаза и вновь уснула. Через три часа нужно было вставать на работу.
Глава 11
Просыпаться в чьих-то крепких объятьях было непривычно. Вначале я и не поняла, кто держит меня за грудь. Сдержав порыв ударить наглеца, я приоткрыла глаза. Гена. Кошка. Мышь. Угу. Ясно. Зазвенел будильник. Его противный писк прошелся по моим нервам. Я всегда ненавидела будильники, поэтому просыпалась перед тем, как он зазвонит. И это было независимо от мелодии. В этот раз Гена отвлек меня. Будильник продолжал надрываться.
– Ты вставать собираешься? – не открывая глаз, спросил Гена.
– Как только ты меня отпустишь.
– Хм, а я и думаю, чего мне так приятно, – он отпустил меня. Я тут же выключила будильник. Умыться. Попить холодного чая. Завтракать не хотелось. Да и не чем было. Теперь только переодеться и на работу. Взяв вещи, я осторожно прошла в соседнюю комнату. Я положила вещи на спинку дивана. Сняла ночную рубашку и взяла футболку. День обещал быть жарким. Зачем я сделала шаг назад? Это получилось машинально. Нога наступила на что-то мягкое. Сердце упало вниз. Я скосила глаза, подпрыгнула и закричала. Отвращение волной прошлось по телу.
– Чего ты орешь? – заглядывая в комнату, спросил Гена.
– Вчерашняя мышь, – я показала на дохлый комок, что лежал на полу. Видимо, мышка пыталась убежать к себе, но померла по дороге. – Гадость.
– А по мне так ничего, – хмыкнул он, смотря почему-то на меня. Футболку-то я так и не надела.
– Нашел чем любоваться.
– Ну это лучше, чем дохлой мышью, – он ушел. Вернулся с куском старой газеты и подобрал дохлую мышь.
– Спасибо. – Я пошла мыть ногу. Надевать брюки ее не помыв, я брезговала. Пока на терраске отмывала ногу, Гена выкинул мышь. Сполоснул руки около уличного умывальника.
Начинался новый день. Странно он начался. Но я надеялась, что он все-таки будет удачным. Холодная ладонь коснулась ягодиц. Тонкая ткань трусов не защитила от этого льда. Я замерла.
– Убрал свою лапу. За мышь спасибо, остальное – лишние, – тихо сказала я, едва сдерживая злость.
– Да ладно тебе.
– Мы не договаривались, что вместе с регистрацией и койкой, ты получаешь и меня в придачу, – я развернулась и посмотрела на него.
– Всегда в пункт договора можно добавить новые пункты, – ответил Гена, прищурив глаза.
– Нет. Мы чужие люди. Живем, как соседи. На этом все, – твердо сказала я.
– Как скажешь. От мышей тебя больше не защищать?
– Нет. Сама справлюсь, – я тяжело сглотнула. Мне было не по себе от его взгляда.
– Хорошо. На работу опоздаешь, соседка.
– А ты что думал? – я вернулась в комнату, чтоб одеться.
– Ничего, – спокойно ответил он. – Тема закрыта. Ты сказала нет, я понял. Десять раз одно и то же обсуждать не будем.
– Договорились, – сумка, кошелек. Отдала деньги на материал для крыши. И ушла на работу.
Постепенно за дневной суетой я забыла об утреннем инциденте. Жаркий душный день. Многие поехали на дачи и в деревни. Меня же поставили на три маршрута не городских, «дачных». И вот я собирала плату в переполненном автобусе, уворачиваясь от лопат, мучаясь от вони, что образовывалась из помеси духов, дезодорантов, пота и бензина, который проникал в салон. Отвратительная работа. Отвратительный день. Он не заладился с самого начала. И также продолжался.
В конце маршрута был поселок на берегу озера. Это было местная зона отдыха. Безработные, студенты и те кто был в отпуске поехали туда вместе с дачниками. Ехать в дороге нужно было около часа. Некоторые, особо нетерпеливые, пить начинали уже в автобусе. Я делала замечания, меня посылали. Красота, а не работа. Сколько я нервов потратила, на эти споры! В итоге, в перерыв никак не могла отойти. Меня просто трясло. Как раз в этот момент и подошел Олежа, который оказался здесь проездом.
Он был именно не Олег, а Олежа, потому что так было модно и необычно. Он сам по себе был «модным» и всячески это подчеркивал. Модная прическа, модная одежка. На ногтях виден маникюр. Казалось, что он из какого-то другого мира. Но нет, из моего города. Просто очень любил следить за собой. Общаться с ним было легко. Даже успокаиваться начала. Мне всегда нравились такие люди, с которыми когда общаешься, то забываешь о своих проблемах.
Я и не заметила, как закончился перерыв. Он удивился, узнав, что у меня нет телефона. Предложил свой старый отдать. Мол, всегда договориться можно где подзарядить. Я отказывалась, но он настоял. В итоге мы договорились встретиться послезавтра в городе. Рассчитывала ли я на что-то? Нет. Просто хотела пообщаться с интересным человеком.
Жара дурманила. Я возвращалась домой. Опять пришлось идти пешком две остановки. Но это ничего страшного. Погода хорошая. Завтра выходной. Пойдем делать Гене регистрацию. Надо будет грядки прополоть. Посмотреть созрела ли клубника. Ягоды уже висели крупные, но еще зеленые. Может за день они хоть немного подрумянились?
Одно время ягоды видеть не могла, особенно когда мы в урожайный год набрали пять ведер. А теперь опять соскучилась по ее вкусу. Или это было от авитаминоза? Мой рацион не отличался особым разнообразием.
Удар по голове. Я замечталась и не услышала, что ко мне кто-то подошел сзади. А может просто не придала значения. Толчок в сторону, и одновременно сорвали сумку сплеча. Я же покатилась в канаву, глубокую и заросшую крапивой. Все произошло за считаные секунды. Шум в голове. Руки и лицо горят огнем. Сумка полетела следом за мной в канаву. И торопливый бег в сторону.
Страшно и обидно. Я так испугалась, что побоялась посмотреть на напавшего. Надо было выбираться из вонючей канавы со стоячей водой. Я вначале села. Перед глазами все плыло. Дрожащими руками открыла сумку. Кошелька не было. Благо паспорт оставил. Слезы. Обидно. Пока выбиралась – обожгла все руки крапивой. Досталось и лицу. Выползла. Ноги дрожали. Но я была не в сказке, где могла прилететь фея и, взмахнув палочкой, отправить меня домой. И принц на мерседесе поблизости не проезжал. А было бы здорово, чтоб меня такую бедную и несчастную кто-нибудь довез до дома. Только пришлось идти самой. Все время сама. Одна. Устала. Может это было последней каплей? Пришло осознание одиночества и ненужности. Ведь это правда, я никому не нужна. Вот осталась бы я в этой канаве, никто бы искать не стал. Я плакала. Шла и плакала. Не обращала внимания на комаров, что пытались меня укусить, не обращала внимания на порвавшуюся балетку, что волочилась следом за мной по земле и все время пыталась соскочить, а ее упрямо поправляла. Можно было бы и босиком пойти, но мне эта мысль пришла уже около дома. Я прошла в покосившуюся калитку, закинула балетки в траву и села на крыльцо. Сил больше ни на что не было. Хоть здесь помирай.
– Пойдем, я тебе воды нагрел, – из дома вышел Гена. Я даже ответить ему ничего не смогла. Просто сидела, смотрела в одну точку. Он сел рядом. Закурил. Протянул мне сигарету. Почему бы нет. Мне уже все равно. Горький дым обжег язык. Дым проник в легкие. Закашлялась.
– Как ты можешь такую гадость курить постоянно? – спросила я.
– Очнулась. А курю, потому что привычка, – он отобрал у меня сигарету. – Иди мыться, потом ужинать. Дальше – посмотрим.
Меня шатало. Вода в терраске. Теплая и мягкая. Мыло смыло вонь. Даже мою рубашку повесил. Заботливый какой. В доме пахло дымом и спиралями от комаров. Я съела несколько ложек гречневой каши и расплакалась. Гена сел рядом и обнял меня за плечи.
– Что случилось, подруга?
– Подруга? – переспросила я.
– А кто же? Подруга дней моих суровых.
– Ограбили.
– И чести девичий лишили?
– Только ограбили и в канаву выкинули, – замотала я головой.
– Много взяли?
– Пятьсот рублей.
– Ника, ну и чего ты слезы льешь? Копейки ведь. Ты жива, здорова, а остальное заработаем.
– По голове ударили.
– Дай посмотрю, – его пальцы зарылись в мою шевелюру. – Вроде шишек не чувствую. Несильно тебя приложили. Больше напугали.
– Напугали, – согласилась я. – А еще устала. Понимаешь? Я так устала. Больше не могу.
– Бывает. У каждого человека бывает срыв.
– У меня ничего не получается. Вся жизнь…
– Прекрати. Все у тебя нормально. Просто срыв.
– Я никому не нужна. Это страшно.
– Мы с тобой в одной лодки подруга, а ты говоришь, что одна, – возразил он.
– Но…
– Все нормально будет. Сейчас ляжем с тобой спать. Завтра утром будет новый день. Старые беды забудутся. Вон, завтра крышу крыть будем.
– Надо завтра в город съездить.
– Так одно другому не мешает. Давай накрывайся, а я рядом лягу, – он подтолкнул меня.
– Не надо…
– Тебе сегодня ночью страшно будет. Кошмары будут мучить, а я буду рядом, – спокойно ответил он. Это «будет» было произнесено так уверенно, что я поверила ему. Даже не осталось сомнений. Он был островом в бушующем море. За него можно было зацепиться. Особенно сейчас, когда так страшно.
– Только не приставать.
– Не буду, – он усмехнулся.
– Ген, а зачем тебе все это нужно? Ты ведь можешь и не успокаивать. Мы ведь с тобой соседи.
– У тебя кровать мягче и одеяло лучше, – ответил он, ложась рядом. – Обычная выгода. Расчет.
– А я думала, жалко меня, – сказала я. Не знаю почему я сказала эти слова. Может потому что так и хотелось, чтоб он меня пожалел?
– Тебе пять лет и ты разбила коленки? Чего мне тебя жалеть? Ты чего руки чешешь?
– В крапиву упала. Болит все. Чешется.
– Сейчас вылечим, – он встал и зажег свечу. Питьевая сода, вода.
– Что ты делаешь?
– Лечу тебя. А то завтра будешь вся ободранная и расчесанная. Вот теперь вижу, что тебя сильно обожгло. Чего дергаешься? – накладывая кашицу из соды, спросил он.
– Холодно.
– Зато легче будет. Ты меня лечила, теперь я долг отдаю.
– Так вроде это было за то, что ты меня спас, – тихо сказала я. – Тогда могла утонуть.
– Так я на будущее. Вот опять мне плохо станет, будешь меня таблетками кормить и температуру мерить. Сода снимет зуд.
– Значит, совсем не жалко?
– Жалеть детей надо. Они глупые, несмышленые. Ты же вон какая деваха. Голова на плечах есть. Она нужна не только чтоб еду жевать, но и думать. Ты ведь сама во всем виновата. Не надо так людям доверять.
– Даже тебе?
– Ника, вот скажи, что ты обо мне знаешь? Ничего. Только то, что я тебе рассказал. А ведь мог и обмануть. Может я на жалость твою давил? Я мог в тюрьме сидеть за убийство и только освободиться. Мог квартиру в карты проиграть, – сказал он. Потом взял вату и стал смывать кашицу из соды. – Чего улыбаешься?
– Ты мог мне и соврать. Но сейчас сидишь рядом и лечишь меня. А не нож к горлу подставил, чтоб отобрать последние копейки.
– Тоже верно. Легче?
– Немного.
– Больше не чеши, – он вновь задул свечу и лег рядом. – Надо будет тебя в следующий раз встретить. У тебя прям страсть какая-то приключения находить.
Я хотела ему возразить, но уснула.
