Текст книги "Где принц, если все мужики... (СИ)"
Автор книги: Нина Баскакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Двигайся.
– Зачем?
– Рядом лягу.
– Ты мне не нужен, – пробормотала я, пытаясь столкнуть его с кровати.
– Мне тоже такая шалава не нужна. Но выбирать не приходиться.
– Я не шалава, – от обиды захотелось заплакать, но я только успела хлюпнуть носом, как оказалась прижатой к теплому боку.
– Спи. Не надо сырость разводить. Мой тебе совет, хотя ты вряд ли послушаешь, прекращай пить. Дурная ты, когда напьешься. Приключения найдешь на это место, – он хлопнул меня по ягодицам.
– Прекрати, – сонно попросила я.
– Спи.
Глава 8
Голова болит. Нет, пить нужно точно заканчивать, особенно когда по утрам так плохо. Я какое-то время лежала в кровати и смотрела, как с потолка капает вода. Дождь. И похолодало. Погода испортилась. Такое бывает и с этим ничего нельзя поделать. Оставалось только подставить емкости в тех местах, где протекала крыша и затопить печку. Через час я уже умылась и пила обжигающий кофе. Думать о ночных приключениях не хотелось. В последнее время я старалась не думать о проблемах. Сознательно от них уходила. А что еще оставалось делать, когда я не знала, как их решить? Мучится угрызениями совести за свое скандальное поведение? Смысл? Только нервы тратить и себя изводить? Я и так на грани нервного срыва находилась. Слишком тяжело приходилось в последнее время. Слишком много неудач и ударов приходилось получать от жизни.
Почему проблемы не заканчивались? Должна же рано или поздно начаться белая полоса? Где тот принц, что вытащит меня из этой берлоги? Как все надоело! Очередная капля упала мне на нос. Китайская пытка в виде капающей воды, начала раздражать. Я пошла посмотреть, как обстоят дела в комнате. Может, стоит переехать с кухни туда? Крыша вроде в комнате течет меньше. Я сюда заходила всего пару раз. Первый раз когда убиралась, а второй, когда вещи на кухню переносила. Комната выглядела пустой и не жилой. Кровать и диван, что я притащила с кухни, поменяв его на старую пружинистую кровать из комнаты. На самом деле этот диван можно было уже выкидывать, так как мыши проделали в нем большую дыру, но у меня не было сил его куда-то тащить.
Пол скрипел под ногами. Наверное, и правда стоит переехать сюда. В комнате всего в двух местах крыша протекала. Резкий скрип, звук ломающихся досок и я лечу на пол вместе с кофе. Кружка разбивается. Горячая жидкость разливается по полу. В последний момент мне удается поменять траекторию падения и свалиться не на угрожающие острые осколки кружки, а рядом с ними. Правда, не удалось избежать горячей кофейной лужи. Но это было мелочи. Ногу пронзила боль до воя. Пришлось перебороть ее и вытащить ногу из дыры. Щепками досок я порезала ногу. Перелома не было. Только кровь и синяк. Только нога болела так, что я разревелась. Ладони разбиты. Да что же это такое!
Подняться удалось, только когда я смогла доползти до стены. На ногу наступить не получалось. Я доковыляла до ведра, в которое уже накапала вода и запихнула туда ногу. Заодно взяла бинт и йод. Надо было обработать рану. Только как же было больно! Я плакала. Долго. Пока не заболела голова. Устала. Это было последней каплей моего терпения. Если жизнь решила меня добить, то ей удалось. Больше так жить было нельзя. Я устала выживать, а не жить. Устала быть одна. Да, я признаюсь, что слабая и не могу выжить. Пусть мне не суждено встретить принца, так пусть будет простой мужик, который сможет залатать дыры в крыше и полу. Мне не надо, чтоб меня носили на руках, достаточно, чтоб человек был просто рядом. Я устала быть одна.
Потом пришлось самой обрабатывать себе рану и забираться в кровать. Сам себе не поможешь, то никто не поможет. На ногу я наступить не могла в течение всего дня. А на следующий день нужно было на работу.
Пытка. По-другому два следующих рабочих дня нельзя было назвать. Я могла наступать на раненую ногу, но она болела до слез. Приходилось горстями глотать обезболивающие. Хотелось отлежаться, но уйдя на больничный, я получила бы копейки, поэтому пришлось терпеть, стиснув зубы, а вечером падать в подушку носом и реветь. Хоть рана была чистая и ничего не загноилось. Только ушиб сильный.
В первый мой выходной объявился Паша. Я его даже на порог не пустила. Хватит с меня такой дружбы. Наврав, что у меня дела, я закрыла перед его носом дверь. А дела были. Нужно было ехать в магазин за продуктами. Только от одной этой мысли прошибал пот. Вчера нога болела так сильно, что я о еде и вовсе забыла. Сегодня же утром поняла, что дома пусто. Оставалось только просить кошку мышку поймать или птичку. Радовало только одно: затяжной дождь, наконец, прошел. Только погода оставалась ветреной и холодной. Ноги разъезжались в резиновых сапогах. Так как одна нога еще и болела, то было неудивительно, что я упала в грязь. Оставалось только выругаться. Так как я прошла уже половину пути, а вторую попытку я вряд ли бы осилила, то пришлось идти вперед, плюнув на свой внешний вид. В магазине на меня хмуро посмотрела продавщица, но ничего не сказала, когда я покупала очередную порцию макарон и дешевого фарша, подумав, добавила к нему еще и кусок колбасы с хлебом. Маленький пакет молока. Теперь можно идти домой. Очередной день невезения. Стоило выйти на улицу, как я мелкие холодные капли облепили лицо. Пошел дождь. Ругаясь про себя я пошла в сторону остановки. Надо было немного передохнуть. Ногу уже не чувствовала от боли. Ничего, дома я сварю себе макароны, а ногу спрячу под одеяло. И буду слушать, как дождь капает в ведра и кастрюли.
Слезы текли по лицу, смешиваясь с дождем. Обидно. Надоела мне такая жизнь. Больше не было сил бултыхаться в ней мышью, что попала в крынку с молоком. Устала. Может лечь и утонуть в этом молоке? Хотя ведь знаю. Как бы ни хотелось опустить руки, все равно не сдамся. Не тот характер.
На остановке никого не было. Только что отъехал автобус, забрав немногочисленных пассажиров. Мало кому пришла идея гулять под дождем. В углу остановке сидел мужчина, закутавшись в куртку и надвинув на глаза капюшон. Мало ли кого занесло к нам. Может, кто-то перепил и дойти до дома теперь не может. В любом случае минут десять передохну и дальше пойду. Вытру только слезы. Дурная привычка слезы рукавом вытирать, забыв, что он грязный. Я прям ощутила, что грязь размазалась по лицу. Попыталась ее оттереть, только, похоже, размазала еще сильнее. Мужчина закашлялся и свалился с лавочки. Попыталась встать, но кашель так и сгибал его пополам. Туберкулез? Захотелось отсесть от него подальше, хоть и выглядел мужик довольно чисто. На бомжа не походил. Только весь мокрый, как будто долго под дождем провел времени.
– Вам плохо? – спросила я.
– Заболел. Сыро, холодно, вот бронхит и начался, – ответил он, откашлявшись и вернувшись на скамейку.
– Да, погода нынче холодная.
– А. Русалочка. Кого еще можно встретить на этой остановке? Только тебя. Опять с каким-нибудь кавалером пила?
– Нет, – я посмотрела на мужчину. Трудно было сказать сколько ему лет. Так с ходу можно было дать и тридцать и сорок. На щеках щетина. Лицо красное. Зеленые глаза мутные. Его знобило. Видимо и температура была.
– Чего тогда такая грязная? Хочешь сказать, что все лужи пересчитала на трезвую голову?
– Нога болит. Еле хожу, – ответила я, разрываясь между двумя желаниями уйти и помочь ему. – Тебе домой надо. Или в больницу.
– С простудой в больницу не кладут. А дома у меня нет.
– Как так?
– А вот так. – Он опять закашлялся. – Вот солнце выйдет, пойду на реку костер разведу. Чаю напьюсь. Пока здесь мерзнуть буду или до воспаления легких себя доведу, чтоб в больнице полежать.
– У меня дом хоть и дырявый как решето, но печка есть.
– Тебе повезло. Твой дом хороший. А дыры залатать можно. – Он закрыл глаза. Зубы выбивали дрожь. Оставить его и забыть. Всем не поможешь. Так ведь правильно. Не тащить же его домой, хотя он уже у меня был. Это до какой степени докатиться надо. Тут уже падать больше некуда.
– Пошли.
– Куда?
– Чай тебе налью и таблеток дам. Не помирать же здесь.
– Так вроде помирать не собирался.
– Ну не хочешь, сиди дрожи дальше, – я поковыляла домой.
– Чего с ногой? – он подхватил свою сумку и пошел рядом.
– Ушибла. – Опять до слез. Устала катиться вниз. Что там дальше осталось?
– Чего ревешь? Так болит?
– Да. А еще истерика. Думаю, что меня дальше ждет. Следующий пункт в программе спиться.
– Я тебе компанию составлять не буду, – сказал он. – От алкоголя только одни проблемы.
– Такой правильный? Вроде в вашей среде принято за воротник заливать.
– Если у меня нет регистрации и крыши над головой – это не значит, что я должен жить как свинья. Всегда предпочитаю оставаться человеком, – довольно резко осадил он.
– Извини. Не хотела тебя обидеть, – стало совестно за свои слова.
– А я необидчивый. Тем более на девчачью глупость обижаться себя не уважать.
– Оскорблять не надо.
– Где же тут оскорбления? Пока твое поведение умным назвать сложно.
– И без тебя тошно. Или заткнись или вали на свою остановку.
– Не, не пойду. Мне твоя идея побыть у тебя в гостях понравилась. Как самому-то не пришла такая мысль. Надо было давно к тебе завалиться. Все равно тебе скучно. А я тебе буду сказки рассказывать.
– Как кот с золотой цепью?
– Цепочки у меня нет. Я тебе не пес, чтоб на ней сидеть, да дом сторожить.
– А кто ты?
– Человек.
– Человек, тебя хоть звать как?
– Гена.
– Ника.
– Знаю. Ты говорила, – он опять закашлялся. – Ты мне все рассказала. Болтать ты любишь. Для тебя ссылка в одиночество хуже некуда.
– Я теперь с кошкой разговариваю.
– Надеюсь, она тебе не отвечает?
– Мурлычет.
– Это хорошо, что мурлычет.
– И блох я ей вывела. Она теперь мышей ловит. – Гену зашатало. Чуть не свалился. Пришлось его поддержать. – Совсем плохо?
– Голова закружилась. Ел в последний раз два дня назад. Как горло заболело, кусок не лезет.
– Сейчас печку растопим, чаю напьемся. Макароны сварим. Ты у меня тут только не падай. Я тебя не подниму. Ты высокий и тяжелый. А у меня нога болит. Как я тебя тащить-то буду, – я говорила, потому что так было легче. И дорога начала казаться не такой длинной. Мысли начали уходить с сомнениями. В любой ситуации надо оставаться в первую очередь человеком. Может это и ошибка тащить его в дом, но, с другой стороны, оставлять его на улице совесть не позволила.
Я растопила печку и поставила воду. Как же хорошо снять резиновые сапоги. По дому я предпочитала босиком ходить. Пусть пол и был холодный, но холод только снимал боль. Нога у щиколотки была синюшного цвета из-за синяка. Немного припухла, но это отек. Так и должно быть. Через пару дней должно пройти.
На Гену я не обращала внимания, хотя ушла переодеваться в комнату с дырявым полом. Он же чувствовал себя как дома. Разделся, закутался в мое старое одеяло, которое я выстирала еще по весне и сел поближе к печке. Она периодически дымила, но он на это не обращал внимания.
Вещи я развесила на веревки, что были натянуты недалеко от печки. После этого, не дожидаясь пока вода закипит, сделала несколько бутербродов. Пихнула их Гене. Кошке молоко налила.
– Спасибо, – жуя бутерброд, сказал он. – Я тебе потом отдам.
– Ладно, – я отмахнулась. – Обо мне ты все знаешь, а я о тебе ничего. Если ты и рассказывал, то я не помню.
– Тебя перебить было невозможно, – он усмехнулся.
– Тогда рассказывай, как ты до такой жизни докатился?
– Так же как и ты, – ответил он. После его слов, я поперхнулась. Мысли пошли совсем в интересном ключе. Гена же рассмеялся. – Случайно.
– Я о том и подумала.
– Не, у тебя лицо открытое. Не обманешь, – он опять раскашлялся.
– Градусник что ли держи, – я достала коробку с лекарствами.
– У тебя тут прям аптека.
– Я одна живу. Аптека далеко. Если что случится, то до аптеки не доберусь. Знаешь, как говорят, что спасение утопающих в руках самих утопающих.
– Лучше вовсе не тонуть.
– Конечно. Лучше не болеть, не терять дом и работу. А жить счастливо и легко. Только это ведь только в сказках бывает.
– Мы сами делаем свою жизнь. Хотим сделаем сказку, хотим драму, – возразил он.
– Хочешь сказать, что тебе нравится твой образ жизни? – закипел чайник. Я заварила чай. Часть воды вылила в кастрюлю и закинула макароны туда же накидала кусками фарш. Будет что-то подобие супа. Еще можно за зеленью сходить. Она хоть и маленькая, своя. Красота. Вот и обед будет.
– Мне немного не повезло.
Гена был явно оптимистом. Это немного выросло в сплошную черную полосу, которая привела его сюда. Гена раньше жил в Москве. Он учился на инженера. Но завалил сессию, попал в армию. Пока служил, мать связалась с какой-то сектой. Когда закончилась служба, то квартира была уже несколько раз продана, а мать покоилась на кладбище. И то, он еле нашел ее могилу. Доказать ничего не получилось. Он остановился у родни. Нашел работу, стал снимать квартиру. Познакомился с девушкой. Женился. У нее своего жилья не было. С детьми решили подождать до тех пор, пока не купят квартиру. Несколько лет работали, накопили на первый взнос. Решили купить квартиру на уровне котлована. В итоге строительная компания разорилась. Деньги возвращать им никто не стал. Плюс был кредит по ипотеке. Это все сломало жену Гены. Она не выдержала и подала на развод. Ипотеку Гена взял на себя. Она же нашла себе мужика с квартирой, замужем и уже двух детей родила. Гена же работал на двух работах. Рассчитался перед банком, а потом сломал ногу. Попал в больницу. Пока лечился, с работы его уволили. На второй попросили уйти. Когда нога восстановилась, закончились деньги. Снимать квартиру было не на что. Пошел на вахту с общежитием. Первый раз съездил удачно. Два месяца потратил на поиски постоянной работы. Смог на это время снять жилье. Но цены в Москве подскочили, а с работой не везло. Или ее не было или предлагали работать за такие деньги, которые едва съем покрывали. Он сглупил, что снял квартиру. Надо было комнатой обойтись, но думал, что повезет. В то место, куда он ездил в первый раз на вахту, второй раз поехать не удалось. Тогда он обратился в другое место. Ему предложили поехать к нам в поселок. Он отдал последние деньги за трудоустройство и общежитие. Почему поверил им, сам не понял. Больно перспективная работа была. Они и сайт показали с заводом, который якобы строился в нашем городе и все условия расписали. Только у нас давно ничего не работало. Так Гена оказался без денег в незнакомом городе. Понял, что его обманули. Но и вернуться в Москву не было возможности. Он приехал сюда в начале мая. Перебивался случайными заработками. Кому помог огород вскопать, кому забор починить. Только все что он получал, то приходилось тратить на насущные нужды. И есть хотелось и в баню сходить. Да и оборванцем ходить не хотелось. А тут, как назло, то джинсы порвались, то футболка.
– Это называется что такое не везет и как с этим бороться, – выслушав его рассказ, сказала я.
– Почему? Не все так плохо, как кажется на первый взгляд, – уплетая суп, ответил он. – Тут плохо только, что заболел.
– И как ты планируешь выбраться из этой ямы?
– Надо работу найти до зимы. Тогда смогу снять квартиру или комнату. Сейчас лето, тепло. Еще можно на улице пожить. Но зимой я тут околею.
– А в Москву возвращаться не планируешь?
– Ника, а какая разница где жить? Там мне не везло, может здесь повезет. Кто его знает? – спокойно ответил он.
– В этом мы с тобой похожи.
– Нет. Я не планирую построить жизнь за чужой счет, как ты. Мне не надо, чтоб каждым куском хлеба попрекали и в любой момент могли на дверь указать. Была у меня баба одна. Почему-то посчитала, что я комнатная собачка, которая должна ей тапочки приносить. Я отказался. В итоге она на дверь указала, я, недолго думая, ушел.
– Гордый?
– Бабам нравятся мужиков в тряпки превращать, под каблук загонять, а потом вышвыривать, потому что на мужиков перестают походить. Мне оно надо под кого-то прогибаться, чтоб быть выкинутым царственной рукой? Нет. Лучше уж скитаться. Ничего, трудности пройдут и на моей улице будет праздник. А тебе за помощь спасибо. Потом все верну.
– Ты меня из реки вытащил. Считай, что отдаю долг, – протягивая ему лекарства, сказала я.
Глава 9
Гена спал на старой кровати, что я притащила из комнаты. Матрас был тонким, но все равно, это лучше чем ничего. В свою кровать я его класть не стала. Да он и не возражал. Простуда сильно вымотала его. Дождь перестал. Как это часто бывает летом, выглянуло солнце и сразу стало жарко. Я вытерла пол, на который накапало с крыши и села на покосившиеся крыльцо с «Домби и сын» Диккенса. Было приятно листать желтые странички, погружаясь в атмосферу холодного дождливого Лондона. Переживать вместе с маленькой девочкой холодность ее отца и не терять надежды на лучшее. Светлые моменты в книги возникали, как луч среди пасмурного неба, чтоб вновь скрыться за облаками серой жизни. Это мне напоминала и мою жизнь. Серая с примесью солнца.
Интересно, почему мама так поступила? Тут можно было понять, что это был лишь повод выгнать меня. У нас не было с ней доверительных отношений, но они всегда были ровные. Я не приносила ей проблем в подростковом возрасте. Все мысли занимала лишь учеба. Потом еще и работа. Мама ко мне относилась без особых эмоций. Мне казалось, что так и должно быть. Пусть она моего брата любила больше. Это было видно, но он был такой обаятельный, поэтому ничего в этом странного я не видела. Но, может, все это время я ее просто раздражала, а мама это скрывала? А тут подвернулся удобный повод. И перед совестью не стыдно, и перед знакомыми. Но можно было и поговорить и сказать, что мне пора съехать. Зачем все так грубо делать?
Это из-за того, что я была копией отца? Об этом часто говорила бабушка. Я понимаю ее обиду, если учесть, что папа верностью не отличался. Должно быть, она много обид от него перетерпела. Но мне все равно неприятно и обидно. Хотя, я не знаю как поступила бы на ее месте. Все-таки она меня дотянула до двадцати лет. Это тоже о многом говорит.
Жужжали комары. Солнце высушивало землю. Вылетели пчелы и шмели, опыля цветочки, что росли около крыльца. Дикие и в то же время красивые в свое простате. Мне не нравились садовые цветы. Они были чопорные и надменные. А дикие цветы были мягкие в своей грубоватой красоте. От сирени подул ветерок, принося терпкий запах. Почему-то у меня всегда были ассоциации, что когда отцветала сирень, то наступало лето. Выглянула Мурка и села рядом со мной. Начала умываться. Вроде и так гость в доме. Кого еще она решила ко мне пригласить? Теплый ветерок пронесся по траве. Нет, крапиву, что поселилась на углу дома, все же надо выдернуть. Уже несколько раз об нее обжигалась. Сейчас нога пройдет и выдерну. Было бы побольше денег, то можно было починить крыльцо. Исправить пол, крышу, заменить забор. Еще поменять подгнившие нижние венцы. Фундамент поправить. Построить баньку, поменять туалет, покрасить дом, отремонтировать его внутри, поставить новую печку и купить хорошую мебель. В довершение всего провести свет, купить холодильник и телевизор и можно будет жить. Был бы миллион… Нет. Получив миллион, я бы уехала отсюда покорять Москву. Но это была бы другая история. Я оглядела небольшой огород и сад. А было бы неплохо вернуть сюда жизнь. Вот в том углу, рядом с сиренью, можно расчистить землю. Убрать дикую поросль. Поставить песочницу и качели. Лавочку. И тут может играть мой ребенок. А еще можно сделать маленький пруд. Закопать какое-нибудь корыто. Натаскать туда воды и пусть ребенок ноги мочит в жаркий летний день. Площадку огородить плетнем. Красиво будет. Еще завести пса. Большого и шерстяного. С огромными клыками и добрым сердцем. Будет дом сторожить и за малышом глядеть. Никогда раньше не посещали мысли о детях. Да и рано о них еще думать. Надо на ноги встать. Замуж выйти. Мир посмотреть. Я только в Турции и на нашем юге была. Когда-то хотела еще в Лондоне побывать. Париж посмотреть. А сейчас? Чего я хочу сейчас? И ответа нет. Ладно, подумаю чего еще можно сделать на участке. Например, спилить старые яблони, которые уже почти не дают яблок и угрожают свалиться, а посадить новые. Потом, надо скворечник сделать. И по весне у меня будут жить скворцы.
– Что делаешь? – спросил Гена, выползая из дома. Вещи высохли. Поэтому он вновь оделся, но продолжал кутаться в одеяло.
– Мечтаю, – ответила я, отодвигаясь в сторону. Кошка соскочила на землю, потянулась и скрылась в траву. Гена сел на ее место рядом со мной. Достал пачку сигарет.
– Не против? – спросил он. Я лишь пожала плечами. Сама не курила, но после дымящей печки к дыму привыкла. – Мечтать – это хорошо. Без мечты жить тяжело.
– Ты тоже мечтаешь?
– Почему нет? Или я должен чем-то отличаться?
– Все ты к словам цепляешься, – хмыкнула я.
– Твое удивление позабавило. Сразу представил себя зверем, которому чуждо все человеческое, – пояснил Гена.
– Просто странно это слышать от человека, который живет на улице.
– Но на улице я живу только последний месяц. До этого квартиру снимал. Но и тогда мечтал и сейчас мечтаю. Без этого не поставишь цель. Без цели не будет желания подниматься утром и чего-то делать. А тогда наступит смерть.
– Наверное, ты прав. Нужно чтоб был смысл иначе станет неинтересно.
– И о чем ты мечтаешь? О принце и его квартире?
– Как ни странно, но нет, – я рассмеялась. – Думаю, что можно с домом и участком сделать.
– Хорошие мысли. Здесь много можно чего придумать, – похвалил он. Почему-то его одобрение мне пришлось по душе.
– А ты о чем мечтаешь?
– Моя мечта проста как в песни. Домик, печка, кошка, жена, дети. Кто-то от этого бежит, а к этому стремлюсь. Но чтоб этого добиться нужно работать засучив рукава.
– Согласна. Только тяжело это. Вот смотри, я сейчас получаю одиннадцать тысяч. Из них трачу на еду около пяти тысяч. Остается шесть. Нужно еще купить себе вещи, что-то в дом. В итоге у меня остается при самом хорошем исходе три тысячи. Вот смотрю на них и думаю, что мне делать с таким богатством.
– Рубероид купить и перекрыть крышу. Досок хоть полкуба. В комнате надо пол поменять. Это крыльцо снести. Я сижу и думаю, что в любой момент оно мне на голову свалится, – перечислил Гена не задумываясь.
– Это легко сказать. Пол я никогда раньше не меняла. Высоты боюсь. С крыши еще свалюсь и костей не соберу. Надо человека нанимать. А это опять деньги, которых кот наплакал.
– Это у меня денег триста рублей в кармане. У тебя в десять раз больше, – хмыкнул Гена.
– Все равно мало. Не хватит, чтоб мечты в жизнь воплотить. Дом требует слишком больших вложений. Проще новый найти. – После этого осознания стало грустно.
– Но пока ты принца с дворцом не нашла, – заметил он. Что же я ему тогда спьяну наболтала? Все решила выложить, что на душе накопилось?
– Так это пока.
– Давай представим. Что твой план провалится. У тебя есть запасной? Ты не нашла мужика с квартирой, что делать будешь?
– Попытаюсь снять квартиру. Комнаты у нас не сдают. За квартиру придется семь отдать. На остальные жить ничего не покупая из вещей, а носки с трусами штопать.
– При том что ты эти деньги можешь вложить в свой дом.
– Теоретически такое можно сделать, – я не стала спорить. Но эта идея казалась мне утопией.
– Ты можешь починить дом и попробовать его сдать или продать.
– Я думала его продать. Такая мысль еще два года назад приходила. Но все время что-то останавливает. Этот дом еще дедушка для бабушки построил. Они здесь прожили всю жизнь. Моего отца вырастили. Я сколько лет сюда приезжала. Здесь все мои воспоминания. Понимаю, что глупо звучит, но все это дорого для меня.
– Почему глупо? Хорошо, что ты помнишь о своих корнях. У меня с этим проблема. Отец из Литвы. Там родственники если и есть, но с ними не поддерживали никогда отношений. А мать из детдома. Подкидыш. Сестра есть старшая, но с ней отношения напряженные. Может, из-за разницы лет. Ей пятнадцать было когда я родился. Я в первый класс пошел, она замуж вышла и весьма успешно. Поэтому такой брат, как я, ей не в радость. Был бы успешный, то может и общалась. Но не все могут быть на вершине этой жизни. У меня не получается деньги зарабатывать большие.
– А у меня братьев и сестер много. Оказывается, папа тут многим детей наделал.
– Ты рассказывала, как один из кандидатов в принцы братом оказался. – Гена закашлялся.
– Есть такое. После этого мы с ним не общаемся. А хорошо дружить начали.
– От шока отойдет, еще объявится, – сказал он, затушив сигарету. – Сама пойми, не каждый раз девчонка, с которой решил кровать помять окажется сестрой. Ты здесь жить одна не боишься? Смотрю, у тебя здесь соседей почти нет.
– По выходным многие приезжают. Тут дома сейчас как дачи используют.
– А в будни?
– У меня топор есть. Я с ним гостей встречаю.
– Когда я к тебе в гости заходил, то топора не видел, – усмехнулся он. Щекам сразу стало жарко.
– Ген, у нас с тобой что-то было? – решив все выяснить раз и навсегда, спросила я. Стыдно, но за свои приключения расплачиваться надо.
– Я хотел. Скрывать не буду. Не каждый день в руки попадаются пьяные девицы, готовые на все. Но в первый раз тебе плохо стало. Вместо того чтоб кровать на прочность проверять, мне тебя умывать пришлось. А ты еще и ругалась в придачу. Чуть не дралась. Дурная ты, когда перепьешь. Хотя. Ты утверждала, что всего два бокала вина выпила, поэтому честно появились подозрения, что тебе чего-то подсыпали. Такой реакции на вино я еще не видел. А второй раз, были бы резинки, то поразвлеклись бы, – он задорно посмотрел на меня. Мне же хотелось провалиться сквозь землю.
– Ген, я на самом деле так себя не виду.
– Угу. Ты мне сказки не рассказывай. Я видел как ты на берегу целовалась с тем пареньком. Это какой по счету был? – хмыкнул он. Опять закашлялся. Затем добавил уже более мягко. – Я тебя не осуждаю. Каждый живет, как считает нужным. У всех разные представления о морали. Одни будут три месяца ждать, чтоб первый раз поцеловаться, а другие в первый же вечер знакомства в кровать к мужику прыгнут. Честно, мне на твою мораль плевать с высокой колокольни. Но не строй из себя девицу, что только выпустилась из благородного пансиона, – он спрятал пачку сигарет в карман. – Я тебе хочу предложить сделку. Ты мне делаешь регистрацию на год, я помогаю чинить тебе дом. Живу здесь же, за это помогу купить строительные материалы, как только найду работу. Еда пополам. Кровать делить – по желанию.
– Последнее я не хочу, – поспешно ответила я.
– Дело твое. Я настаивать не буду. Тогда чисто деловые отношения. Хочешь, ищи своего принца, а я постепенно буду готовить дом к зиме. Потому что, в отличие от тебя, хочу перезимовать здесь. Мы с тобой вроде уже не чужие люди. Я знаю о тебе почти все. И в какой ты школе училась. И кто за тобой ухаживал. С кем целовалась, а кого у тебя подруга увела.
– Хватит. Я поняла, что если выпью, то рассказываю всю информацию о себе, – остановила я его.
– Угу. Есть у тебя такое. Так как? По мне, предложение не такое и плохое. Я получаю крышу над головой, ты возможность починить дом.
– Хорошо. Как ты поправишься, а у меня нога пройдет, сделаем тебе регистрацию, – согласилась я. С одной стороны сомнения были, но с другой – я ничего не теряла. Да и вдвоем не так скучно будет.