Текст книги "Контора"

Автор книги: Нил Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 38

Это был не самый лучший день. В дверь то и дело просовывалась чья-нибудь голова: коллеги приходили выразить сочувствие нам обоим. Некоторые из них пока оставались младшими сотрудниками, которым было интересно посмотреть, как выглядит чья-то карьера, почившая в автомобильной катастрофе. Надо думать, это было прискорбное зрелище.

Некоторые были искрение расстроены, особенно Сью, которая уже воображала себя секретаршей компаньона и к тому же знала, сколько сил я истратил впустую.

– Я не могу поверить, – твердила она в десятый раз, упрямо игнорируя, что я занимаюсь чем угодно, лишь бы не слушать. – Особенно если вспомнить, каких безмозглых тупиц они повысили. – Это нисколько не улучшило моего настроения.

Одна из сочувствующих улыбнулась в замешательстве.

– Все к лучшему. Вам бы еще добавилось рабочих часов, – сказала она, взмахнув рукой. – Да и в любом случае, кому захочется быть компаньоном? Все эти склоки…

– Мне, – мрачно ответил я.

– В наши дни люди принимают решение не становиться компаньонами – это их стиль жизни, – серьезно заметил другой.

– Вы бы приняли такое решение? – спросил я.

– Боже мой, нет, – фыркнул он с таким видом, будто я предложил ему совокупляться с молотилкой.

Одна женщина, поступившая в фирму позже меня на год, прочно уселась на стул, стоявший перед моим столом. Она назначила себя моим работником сферы социальных проблем. На потеху всему отделу она однажды изготовила маленький плакат со словами: «Я мыслю, следовательно, мне не все равно», вставила его в рамку и повесила на стене за своим столом. Не проходило и двенадцати часов, чтобы его не портили. Особенно запомнились варианты: «Я пью, следовательно, мне не все равно» и «Я мыслю, следовательно, я увольняюсь».

– Существует множество более мелких фирм, где не такой выматывающий рабочий график. Уверена, вы станете там компаньоном. – Она была в диком восторге от того, что оказывает помощь.

Я был сейчас не в настроении обдумывать подобные предложения и молча слушал, мрачно глядя на нее.

– Вас беспокоит, что вы не сможете это сделать, не так ли? – Она перегнулась через стол, но даже созерцание ложбинки, мелькнувшей в вырезе, меня бы не утешило. – Эти ублюдки так больно ударили по вашей уверенности, что вы теперь в себе сомневаетесь. Я вижу это по вашим глазам. – Ее затрясло от гнева, направленного против моих обидчиков, но если бы она действительно умела читать по моим глазам, то немедленно схватилась бы за мой степлер. – Ну же, Чарли, расскажите мне, что вы ощущаете.

Хотя мне очень хотелось это сделать, я удержался от соблазна и не озвучил обуревавшие меня чувства.

– Знаете, Саша, на самом деле я беспокоюсь о Томе Галливере. Сообщать людям о таком – это ужасный стресс. Я случайно услышал, как он сказал, что ему хотелось бы с кем-нибудь побеседовать об этом – с кем-нибудь, кто поймет. С женщиной, юристом – ну, что-то в этом роде. Он очень чувствителен.

Ее глаза загорелись, во взгляде был экстаз. Ей выпал случай, который подворачивается один раз за всю карьеру: продемонстрировать начальнику отдела, до какой степени ей не все равно, и подлизаться к нему в предвидении выдвижения кандидатов в компаньоны в следующем году.

– Вы такой хороший человек, Чарли! Даже в самый тяжелый для вас момент вы думаете о других.

Я наклонился к ней:

– Саша, я только хочу, чтобы вы получили то, что действительно заслуживаете.

Мне показалось, что она сейчас заплачет.

– О, Чарли! Никто здесь не говорил мне ничего более приятного!

Как это ни грустно, я мог в это поверить. Она была неплохим человеком, но до того действовала на нервы, что иногда хотелось вырвать у нее язык. И каким бы хорошим юристом она ни была, даже у моей мамы было больше шансов стать компаньоном.

Саша умчалась утешать Тома. На моем экране появился и-мейл, сообщавший фамилии новых компаньонов этого года. Нас также извещали, что, как обычно, это волнующее для «Баббингтон Боттс» событие будет отмечаться в одном из банкетных залов после работы. Это напомнило мне об одном деле, и я послал и-мейл Эшу, который был так же мило расположен ко всему этому, как я.

Волнение в офисе возросло в связи с перспективой приятно провести время вечером, и особенно от того, что компаньонам приходилось раскошеливаться, дабы финансировать вечеринку. Правда, это был всего лишь обманный маневр – вот я действительно проявил бы щедрость в разумных пределах, если бы меня приняли в ряды компаньонов. После рождественской вечеринки это празднование было вторым по значению событием в светской жизни «Баббингтона». Сотрудники ликовали оттого, что можно было находиться на работе, не работая.

Наконец стрелка часов доползла до назначенного часа, и, будучи уверен, что все готово, я направился к главному банкетному залу на верхнем этаже. Я чувствовал себя неспокойно, так как был готов сделать просто плохую ситуацию пагубной для моей карьеры. А впрочем, какое значение имеют один-два галлона масла, когда мосты сожжены?

В комнату набилось не меньше двухсот пятидесяти человек, и шум веселья резко контрастировал с моим мрачным настроем. Группы оживленно болтавших людей расступались, когда я проходил мимо – для завершения этой сцены не хватало лишь, чтобы кто-нибудь крикнул: «Мертвый восстал из гроба!» Я поравнялся с Элли, которая смеялась вместе с Томом Галливером и Йаном Макферсоном над какой-то шуткой, понятной компаньоном. Поблизости маячила Саша, набираясь храбрости, чтобы заняться Томом.

Я печально взглянул на Элли, но она, неверно истолковав выражение моего лица, в знак поддержки схватила меня за руку. Эту ошибку ей простят только на этот раз. При виде меня глазки у Йана забегали, а Том в легком смущении пробормотал: «Хелло, Чарли».

Возникла неловкая пауза, и я решил их развеселить, чтобы они почувствовали себя более непринужденно.

– Я слышал новый анекдот о юристах, – сказал я. – Один юрист попал в автомобильную катастрофу, и другой автомобилист подошел посмотреть, в каком он состоянии. «Мой „роллс-ройс", мой „роллс-ройс", вы только взгляните на него!» – воскликнул юрист, но второй водитель закричал на него: «Как вы можете беспокоиться о своей машине сейчас? Разве вы не видите, что вам оторвало руку?» И юрист, в ужасе взглянув на свой обрубок, начал вопить: «Мой „ролекс", мой „ролекс"!»

Они рассмеялись из вежливости, но вообще-то юристы не любят анекдоты про себя, хотя и делают вид, что это не так. Я все время внимательно следил, все ли идет по плану. Ричард выполнил свою задачу, и видеоаппаратура была на месте, и большой экран тоже – из тех, что разворачиваются вниз. Почти все ключевые фигуры прибыли. Когда к нам присоединилась Люси, вошел Ричард со своим отцом. Под мышкой у моего стажера был маленький сверток, и он искал меня глазами. Он поймал мой взгляд, и я кивнул. Тогда Ричард повернулся к своему отцу и подтащил его поближе к экрану. Кто-то постучал по бокалу, призывая к тишине, и наконец воцарилось молчание, так что мы могли внимать словам нашего великого вождя.

– Добрый вечер всем, – начал он. – Как всегда, это волнующий день в истории «Баббингтон Боттс». День, когда мы приветствуем новое поколение наших компаньонов. – Все зааплодировали тем, кто добился успеха, – кто с энтузиазмом, кто с обидой. – У меня вошло в обычай особенно о них не распространяться – в конце концов, для этого мне пришлось бы запоминать их фамилии, – но можете не сомневаться, что мы о них самого высокого мнения. А теперь сюрприз: насколько я понял, кое-кто из наших сотрудников сделал видеофильм специально к этому событию. Превосходный пример того, как время вторгается и в мир юристов. – Присутствующие взволнованно зашептались. – Гм-м, Чарлз Фортьюн, где вы?

Все взоры обратились ко мне, и я увидел удивленные глаза Элли. Люди, стоявшие впереди нас, расступились, и моя маленькая группа оказалась перед самым экраном. Я как бы случайно подошел к Ричарду, и он передал мне сверток с видеокассетой. Я вставил ее в видеомагнитофон, а Ричард приглушил свет. Наконец-то он в точности выполнил то, о чем я его просил. Я еще сделаю из него юриста!

– Видеокассета любительская, – объявил я громко, – но не оттого, что я принял в ней участие. – Раздался нервный смех: что это, самоуничижение или горечь? Я всегда придерживался мнения, что фирме нужно либо издать руководство по обращению с неудачниками, не попавшими в компаньоны, либо как можно быстрее и незаметнее выставлять их за двери, дабы они не мутили воду.

Повернувшись к толпе, я увидел, как Эш тихонько вошел с Искоркой, с головы до ног одетой в синтетику всех цветов радуги (я же просил ее выглядеть как можно незаметнее), и с трио Биллов, которые нервно озирались. Все трое были одеты настолько элегантно, насколько позволяла их пенсия. Самый лучший парик Билли сверкал, как и его поношенный нейлоновый костюм, а Билл Маленький явно почистил щеткой свой костюм, купленный сразу же после демобилизации. Эш поднял сжатый кулак, демонстрируя мне, что он со мной. Один из компаньонов уставился на Искорку так, словно в жизни не видел ничего более удручающего. Позади Биллов я заметил блестящие каштановые волосы и ощутил прилив волнения.

Экран с шипением ожил, и на нем появилась гостиная Биллов – впрочем, присутствующие об этом не знали. Дверь кухни была полуприкрыта: за ней была спрятана недавно купленная нами видеокамера, которой управляла Искорка, затаившаяся в темноте. В центре экрана нетерпеливой походкой расхаживал Йан, позади него стоял неопределенного вида субъект с короткой стрижкой, облаченный в серый костюм хорошего покроя.

Публика в смущении зашепталась, а Большой Билл с гордостью объявил:

– Это моя гостиная, она самая.

Несколько голов повернулись в его сторону, и народ заметил Искорку. Изумленный шепот прошел по залу.

Искорка вглядывалась в толпу.

– Мики? – громко воскликнула она и отчаянно замахала рукой. – Мики О'Фэррелл? Это ты? – Солидный компаньон из отдела страхования слабо взмахнул в ответ.

Эдвард Грин обернулся ко мне, уже собираясь спросить, что, черт возьми, происходит, но тут в кадр вошла сама прекрасная звезда шоу. «Фортьюн? – обратился к ней Йан. – Какого черта вы здесь делаете?» Я бросил взгляд на Йана, который в ужасе уставился на экран. Проинструктированный на этот счет Эш встал у него за спиной, чтобы преградить путь к бегству.

На экране я изо всех сил старался сохранять спокойствие. А этот галстук действительно подходит к цвету моих глаз, подумалось мне.

– Я действую от лица людей, продающих этот дом.

– Что вы имеете в виду, говоря, что действуете от лица людей, продающих этот дом? Я все время получаю письма от какого-то идиотского Центра юридической поддержки населения.

Я восхищался своим спокойным видом: никто бы не догадался, что в тот момент у меня сердце в пятки уходило. Если я чему и научился за эти восемь лет, так это хладнокровному поведению в стрессовой ситуации. Однако мне пора постричься, пожалуй.

– Это был я. Я там дежурю раз в месяц.

– Но… но… это же нелепо. – Хотя Йан и был не в ладах с этикой, даже он понимал, что то, что я оказался представителем обеих сторон в сделке, – это уж слишком.

Я очень долго думал, как бы мне получше подобраться к самому главному. Выудить у них правду с помощью завуалированных и каверзных вопросов? Искусно заманить их в ловушку и захлопнуть ее, не дав им опомниться? Или просто прикрепить им электроды к яйцам?

– Я знаю, что вы замышляете, – сказал я решительно. – Я во всем разобрался. – Я не знал, что слегка гнусавлю – нужно будет последить за собой.

Камера слегка зажужжала, когда черты лица Йана выразили невинный вопрос.

– О чем это вы толкуете, Чарлз?

Хотя мне было известно, что за этим последует, сердце у меня сейчас сильно забилось. Вот оно!

– А «Уортингтон Трампит»? А ваш маленький рэкит? Я очень много узнал в тот вечер в вашем кабинете. – Его лицо, показанное крупным планом, начало краснеть, и я сейчас чувствовал, как Йан наблюдает за мной с другого конца зала. – А прятать ключ в цветочный горшок – это так по-любительски!

Компаньон из отдела тяжб подошел к экрану и начал говорить:

– Эдвард, я в самом деле считаю, что нам не следует…

Однако никто еще не успел ничего предпринять, как вдруг на экране Йан разразился сердитой речью:

– О чем это ты говоришь, засранец? – Но его страх чувствовался даже на экране. – Да я за это оторву тебе яйца и повешу вместо сережек. – Публика, поглощенная этим зрелищем, захихикала. С мрачным удовлетворением я заметил, как у старшего компаньона отвисла челюсть. Элли смотрела на экран, не веря своим глазам. – Не знаю, в какую игру ты тут играешь, маленький мудак. Но советую тебе со мной не связываться. – Ругательства, которые изрыгал Йан, не вязались с его аристократическим выговором.

Кадр дернулся, когда я поднял руки, защищаясь. Теперь я заговорил прямо в камеру:

– Может быть, я не так все понял. Может быть, это не афера с отмыванием денег. Может быть, вы не проводили деньги через счет нашей фирмы без всяких видимых причин. Может быть, вы не покупали всю эту недвижимость на грязные деньги. Может быть, ваши бандиты не запугивали беззащитных стариков, живущих в этом доме. Может быть, эта вот земля не является последним клочком, который вам нужен, чтобы продать его и получить свой жирный, грязный доход.

И на экране, и в зале Йан смотрел на меня с ненавистью, которую не смог скрыть.

– Черт побери! – пробормотал Том. Элли бросила на меня дикий взгляд.

– Выключи это! – заорала она, но никто не пошевелился.

– Ах ты маленькая гнида, ты не знаешь, с кем связался. – На экране Йан продолжал с успехом доказывать, что он вовсе не джентльмен из Сити. Он грубо толкнул меня в грудь, и я отлетел к стене. Он явно был готов начать драку, но я-то не дрался с шестнадцати лет, когда Кевин Хэдфилд отомстил мне за то, что я рассказал всем, как видел его маму голой (она заявила, будто бы не знала, что я был наверху, пока Кевин готовил напитки на кухне, но она не слишком уж торопилась прикрыться).

Отскочив назад, я встал в боксерскую стойку. Да, на экране я выглядел крутым, восхищенно подумал я. Настоящий герой от юриспруденции: если мне не удается убедить в ходе переговоров, могу и поколотить. Конечно, никто бы не догадался, что в этот момент я готов был захныкать: «Не бейте меня, я дерусь, как девчонка».

– Давай, Йан, ты же можешь его сделать, – закричал кто-то в глубине зала.

– Врежь ему, Чарли! – завопила какая-то женщина. Приятно, когда тебя поддерживают дамы.

– Подождите, – сказал другой человек, и кадр сосредоточился на нем. – Давайте-ка выясним, чего хочет ваш друг. – Судя по произношению, этот человек, в отличие от Йана, не принадлежал к высшим слоям общества. Он еще не совсем утратил акцент, присущий кокни.[77]77
  Лондонец из низов (особ. уроженец Ист-Энда), речь которого отличается неправильностью и особым произношением.


[Закрыть] Да, вот уж повезло так повезло! Сам босс оказался в городе, ненадолго покинув заморскую гавань. Он явился взглянуть на последний кусочек недвижимости, который уляжется в его картинку-загадку. Может быть, он все еще испытывает ностальгию по Ист-Энду?

Йан чуть отступил назад.

– Он кусок дерьма, Эрнест, и вам ни к чему самому им заниматься.

– Ух ты, резковато, – сказал кто-то у меня за спиной.

– Но не совсем уж несправедливо, – заметил другой.

– Да, пожалуй.

Я попытался сосредоточиться на том, что происходило на экране.

– Йан, Йан, Йан! Может быть, он тоже хочет поучаствовать? Я всегда заинтересован в притоке свежей крови. Может быть, тем, что он сейчас находится здесь, он хочет сказать, что не прочь принять участие?

– Очень он нам нужен! – презрительно фыркнул Йан. – От него еще меньше толку, чем от Грей. – Я бросил взгляд на Элли, которая склонила голову набок, не веря услышанному. Глаза у нее совсем округлились. – Я вполне могу сам справиться с правовой стороной дела, и нам ни к чему еще одно сокровище. – В этот момент он так злобно взглянул на Элли, что я отвернулся.

Ослепительная звезда шоу сделала вид, что заинтересовалась предложением.

– О чем мы говорим?

Эрнест махнул рукой Йану, давая понять, что обсуждение подобных вопросов ниже его достоинства. Йан сердито покачал головой, но было ясно, кто из них держит другого за яйца.

– Довольно и того, что тебе уже не надо беспокоиться, станешь ли ты компаньоном, – сказал он ворчливым тоном, и продолжил насмешливо: – Между прочим, я им сказал, что ты ни к черту не годишься.

Том ответил на мой взгляд, приподняв бровь, и для него это было высшим проявлением эмоций. И дело было не только в том, что возле него ошивалась Саша.

– А кому нужно это компаньонство? – пожал плечами Эрнест. – Я могу дать вам столько, что вы сможете иметь все, что вам заблагорассудится. Что вы больше всего любите? Женщин, автомобили… – Он с улыбкой перевел взгляд на Йана: – Карты? – У него был скучающий вид, как будто мы играли в игру, в которой он уже выиграл бессчетное число раз.

Ради наиболее тупых из компаньонов мне хотелось запечатлеть истину буквами высотой в десять футов.

– Давайте напрямик: вы хотите, чтобы я присоединился к вашей банде, отмывающей деньги?

– Мне бы хотелось, чтобы он перестал использовать подобные выражения, – простонал компаньон из отдела недвижимости, стоявший неподалеку.

– Я бы не стал употреблять выражение «отмывание денег», – сказал Эрнест, словно услышав его пожелание. – Это очень грубые слова. Скорее перераспределение богатства. Но я действительно думаю, что мог бы найти вам применение. По моему мнению, чем больше юристов, тем лучше.

– Нам бы не помешало иметь побольше таких клиентов, – громко пошутил один из младших сотрудников, но вместо одобрительного смеха нарвался на взгляд Эдварда Грина, предвещавший «Три Р».

– И мне особенно по душе, когда они из такой престижной фирмы, как «Баббингтон Боттс», – продолжил Эрнест. – Тогда я чувствую себя весьма значительным. – Он негромко засмеялся, и, по-моему, все компаньоны в комнате позеленели. Да, такую рекомендацию они вряд ли поместят на свой сайт в компьютере.

– А если я скажу «нет»?

Эта мысль, по-видимому, его позабавила.

– Знаете ли что, Чарлз – могу я называть вас Чарли? – я не вполне уверен. До сих пор никто еще не говорил мне «нет».

– Все это ложь! – завопил тот Йан, который находился в банкетном зале. – Нечто вроде идиотской шутки. – Он хотел двинуться в мою сторону, но Эш крепко держал его за руки. Йан обернулся к нему, кипя от гнева, но Эш и бровью не повел.

– Это уж мне судить, – заметил Эдвард Грин шепотом, но достаточно громко, чтобы его услышал Йан. И хотя последний все еще продолжал вырываться, в конце концов он вынужден был смириться и стоял, матерясь на чем свет стоит, что вряд ли было уместно в стенах престижной юридической фирмы, лучшей в Сити.

В этот момент на экране я, казалось, обдумывал предложение Эрнеста.

– Я скорее вспорю себе живот ножом для чистки картофеля, нежели выпачкаюсь, имея с вами дело, – в конце концов заявил я. Неплохая фраза при данных обстоятельствах.

Йан побагровел и рванулся ко мне, словно я подал ему хорошую идею. Захватив меня врасплох, он схватил меня за горло. Глядя на него в одном из лучших ресторанов Сити, невозможно было представить, что он способен на такое.

– Простите, Чарлз, я не совсем понял.

Он слегка разжал руки.

– Я сказал, вы не сможете помешать мне рассказать обо всем этом. – Сейчас, в банкетном зале, я потер шею при этом воспоминании.

Он вспотел от отчаянной борьбы, и каким-то образом запах пота доносился с экрана в комнату.

– Вы это слышали, Эрнест? Думаю, он нам угрожает. А у вас есть яйца, должен это признать. Да, вы могли бы об этом рассказать, но нам бы это не понравилось. А вам не стоит нас сердить.

Я бился изо всех сил, но мне не удавалось разжать его руки.

Камера приблизилась к нам.

– Давайте не будем устраивать мелодраму, Чарли, – предложил Эрнест, хотя, если бы я был в состоянии произнести хоть слово, то сказал бы, что он поздновато об этом вспомнил. – Это же не какая-нибудь дурацкая телевизионная программа. Полиция вряд ли ворвется в дверь и спасет вас. Вы по самое горло в дерьме, друг мой. Вы можете либо утонуть, либо схватиться за руку, которую вам протягивают.

Забыв на минуту, что знаю, чем все кончится, я смотрел на экран, надеясь, что полиция действительно ворвется. Хотел бы я посмотреть тогда на выражение его лица! Конечно, никто не появился, но я уже сделал все, что мне было нужно. Еще немного подергавшись, я наконец сдался.

– Я не скажу ни слова, – согласился я, прикидываясь побежденным. В общем-то я выполнил это обещание. – А как я узнаю, что вы тоже выполнили свои обязательства в этой сделке?

Завяжите человеку глаза и дайте гладить кошку – и вот он уже в раю для испорченных мальчиков.

– Как говорят в фильмах – никак.

– Нет! – закричала Элли, бросаясь к экрану. – Я не верю этому. Это ошибка!

Внимание переключилось на драму, разворачивавшуюся перед экраном.

– Нет никакой ошибки, – спокойно ответил я.

– Должна быть ошибка! Наверно, ты дублировал фильм, или использовал актеров, или… или… что-нибудь такое. – Даже она сама не верила в то, что говорила. – Я отказываюсь в это поверить. «Уортингтон Трампит» – мой клиент.

Пожалуй, не лучшее время для такого признания, подумал я.

– Они тебя просто использовали.

Все вокруг как будто исчезло, и я видел только Элли.

– Это все твоя вина, не так ли? – прошипела она. – Ты просто не можешь пережить, что я стала компаньоном, а ты нет, не правда ли? – Люси подошла было успокоить ее, но Элли встретила ее таким враждебным взглядом, что Люси отпрянула назад.

Я поднес пальцы к виску, не веря услышанному.

– Прости? Я сделал все это, потому что ты стала компаньоном? – Я придвинулся к Элли, тщетно пытаясь отгородиться от всех в этот момент мучительной близости.

Передо мной раскрылась другая Элли – такой я еще ее не видел.

– Ты всегда был таким – сколько я тебя знаю, – сказала она, не замечая, что все смотрят на нас округлившимися глазами. – Ты мне завидовал.

– Ты просто свихнулась, если так думаешь.

Она подошла еще ближе, и теперь мы оказались лицом к лицу в буквальном смысле.

– Я-то думала, ты это уже преодолел. Я же в конце концов тебе уступила. Чего же еще ты хочешь?

Я позабыл об Йане, Эрнесте, Эдварде Грине и «Баббингтон Боттс».

– Что ты хочешь этим сказать – «уступила»?

– Чарли, ты же прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты хотел меня с тех самых пор, когда только еще начал разговаривать, и теперь я наконец тебе сдалась.

Я быстро утрачивал хладнокровие.

– Ты мне сдалась? – Несколько секунд я способен был лишь произносить нечленораздельные восклицания, не зная, как ответить на такое чудовищное заявление. Стоявшие вокруг нас вытянули шеи, пытаясь что-то услышать, но Элли так сверкнула на них глазами, что они попятились.

– Я полагала, что ты изменился, вырос, стал настоящим мужчиной. Но, по-видимому, я ошиблась. Я думала, что ты как раз тот мужчина, которого я искала, – и тут вдруг выясняется, что ты все еще четырнадцатилетний сопляк, каким я тебя помню.

– Но, Элли, это же не я действую от имени долбаного негодяя, – напомнил я ей. Мне казалось, что я слышу голос моей мамы, которая приказывает мне не ругаться в присутствии старшего компаньона.

Затем я глубоко вздохнул, и мною вдруг овладело странное чувство покоя. Элли в самом деле понятия не имела, что происходит. Я боялся, что она по шею в дерьме, но, заглянув в каждый шкаф, каждую папку и каждый ящик стола, принадлежавшие Элли, я убедился, что она непричастна к этой афере. И сейчас ее возмущенная реакция свидетельствовала о том, что она невиновна. Я возблагодарил всех богов, которые, возможно, приложили к этому руку. Я добился того, чего хотел, но цена была высока.

Мой голос был бесстрастным, и я произнес чуть ли не небрежным тоном:

– Элли, ты не понимаешь, что здесь происходит. Эти люди – преступники. Ты только взгляни на некоторые документы, которые были подписаны. – Я вытащил из внутреннего кармана бумаги, имеющие отношение к «Уортингтон Трампит», которые выудил из папки, принесенной ею как-то вечером с работы домой. – Что же иное тут может быть? Ты даже не знала, что они покупают недвижимость в Ист-Энде, не так ли? – В глазах Элли промелькнула тень сомнения. – Это не твой клиент. Это клиент Йана. Они просто использовали тебя, чтобы подставить в случае осложнений.

Последовала мертвая тишина. Элли с опаской взглянула в сторону Йана, не в силах смотреть прямо на него.

– Скажите ему, что это неправда.

Йан проигнорировал ее.

– Я ничего не скажу.

– Возможно, тебе понадобится адвокат, – сказал я. – Ты знаешь хорошего?

Я увидел, как Люси в шоке прижала руку к губам.

– Вы меня использовали? – Голос у Элли вдруг стал еле слышным.

Йан раздраженно засмеялся.

– Маленькая девочка, тебя так легко одурачить, что я поражаюсь, как это ты ухитряешься сама найти дорогу на работу.

Элли пыталась подавить рыдания. И вдруг Йан, вырвавшись из рук Эша, понесся к двери. Никто не знает, куда он собирался бежать, но тут мелькнула радуга, и кулак Искорки угодил прямехонько в лицо Йану. Раздался глухой звук, и он рухнул на спину, зажимая нос и отчетливо матерясь. Эш и пара других сотрудников, быстро подбежав, уселись на него.

На экране действие продолжалось. Йан, из носа у которого не текла кровь, загнал меня в угол у двери кухни. Он так приблизился к камере, что в тот момент я пришел в ужас: а что, если Йан увидит ее и все пойдет насмарку?

– Помни, если ты хоть слово кому-нибудь скажешь, все для тебя кончено, маленький засранец! Все! Можешь мне поверить на слово. – И на этой оптимистической ноте экран померк.

Ричард зажег свет, и в полной тишине стало слышно, как рыдает Элли. Люси побелела как мел, а Том Галливер, судя по всему, уже подсчитывал ущерб, прикидывая, как бы его ограничить.

– И еще одно, – начал я, но Эдвард Грин от меня отмахнулся.

– Это может подождать. Думаю, нам лучше вызвать полицию, не так ли? – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – И нельзя ли очистить помещение?

Все собравшиеся гуськом потянулись из зала. Вероятно, компаньоны понеслись домой, чтобы на всякий случай перевести все свое имущество на жен. Саша по-прежнему околачивалась возле Тома, повторяя, что она понимает, через что ему приходится пройти. Я услышал, как Эдвард сказал, что он очень рад, что это ужасное преступление раскрыто.

После того как очистили зал, я увидел, как Эдвард Грин представляется Искорке и поздравляет ее с прекрасным апперкотом.

– Я бы уложил его без всяких проблем, – хвастливо перебил его Билли Хлюст и так рубанул кулаком воздух, что его парик съехал набок.

Потом Эдвард прошел туда, где мы с Ричардом стояли, следя за плененным Йаном.

– Ты об этом знал? – спросил он своего сынка. Ричард кивнул со счастливым видом, ожидая, что отец растает и похвалит его. Может быть, и мне перепадет немного комплиментов?

– Кое-что. Чарли рассказал мне несколько часов тому назад. Ему нужна была моя помощь, чтобы все устроить.

Однако Эдвард Грин не из тех, кто способен растаять.

– Я в это не верю. Старший сотрудник с несколькими годами обучения в «Баббингтон Боттс» за плечами и мой сын совместными усилиями родили идею – блистательную идею! – изобличить эту ужасную аферу перед всей фирмой в полном составе. Вы долго над этим думали или оба недавно перенесли травму головы?

– Мистер Грин… – начал я.

– Осмотрительность, мистер Фортьюн. Вот чем славится «Баббингтон Боттс». Вот чего мы ждем от наших юристов. Особенно от наших компаньонов. – Он многозначительно приподнял бровь, взглянув на меня.

Пожалуй, вряд ли можно назвать осмотрительным того бывшего компаньона, который явился в суд в вечернем платье своей жены, протестуя таким новаторским способом против тирании у себя на службе. Несомненно, это был хороший способ распроститься и с тиранией, и со службой.

Не став об этом напоминать, я объяснил, что публичная конфронтация была необходима, дабы я смог выяснить роль Элли во всей этой истории.

– И это был единственный способ сделать это? Самый разумный способ? – Эдварда мои аргументы явно не убедили.

– В тот момент так казалось, – ответил я, уже не столь уверенный в этом.

Он повернулся к Элли, которая с безучастным видом сидела в кресле.

– Вы должны радоваться, Фортьюн, что кому-то гораздо хуже, чем вам. Как только полиция с вами закончит, мисс Грей, нам предстоит длительная беседа. Очень длительная беседа.

Элли с убитым видом посмотрела на меня. Несмотря ни на что, я не мог не любить это лицо. Оно так долго было центром моей жизни.

Элли начала извиняться, но Эдвард резко ее оборвал.

– Сейчас не время.

– Но, сэр, вы должны узнать еще одну вещь. Это насчет Ханны Кляйн. – Я взглянул на Элли с благодарностью, и она слабо улыбнулась в ответ.

После того как она объяснила, что произошло, старший компаньон потер лоб с весьма серьезным видом.

– О господи! Час от часу не легче.

– Я собирался добраться до того, что произошло с Ханной, – сказал я. – Это вторая причина, по которой я хотел, чтобы это было при всех. Мне хотелось, чтобы все знали.

В этот момент Том ввел полицейских – зрелище, мучительное для Эдварда Грина; подозреваю, что такое впервые случилось в офисе его возлюбленной юридической фирмы. Йана увели, а один офицер остался, чтобы уточнить детали. Сейчас он пытался заставить Биллов говорить по очереди, а не всем сразу.

Старший компаньон вновь повернулся ко мне, глубоко вздохнув.

– Нам нужно обсудить все это должным образом. Пожалуй, у вас могли, скажем так, быть свои причины сделать то, что вы сделали.

Это было уже неплохо.

– Я сожалею, думая, во что это обойдется «Баббингтону».

Он вздохнул.

– Я тоже. Будет нелегко, но мы справимся. Всегда справлялись. По крайней мере мы – по крайней мере вы его поймали. Несомненно, это плохо отразится на бизнесе. Ударит но доходам. Может быть, мы не сможем избрать новых компаньонов год-другой. – Но во взгляде его сквозила ирония.

Потом зазвонил его будильник. Обменявшись парой слов с Томом Галливером, Эдвард решительно отключил его.

– Итак, мне нужно приниматься за работу. Мы обязательно побеседуем вскоре, – пообещал он, обращаясь и ко мне, и к Ричарду, но тон у него был уже не такой строгий.

Направившись к выходу, он повернулся к Искорке.

– Большое вам спасибо за вашу помощь.

– Эдди – могу я вас так называть? – я это сделала с радостью. А вот мой номер телефона – на случай, если я вам снова понадоблюсь. – Старший компаньон смущенно улыбнулся при мысли, что такое возможно, и тщательно спрятал клочок бумаги в футляр для деловых карточек.

Том сделал Элли знак следовать за ним, но она подошла ко мне и опустилась на колени.

Ее прекрасное лицо молило меня о прощении.

– Чарли, я так сожалею. Я не имела в виду ничего подобного. Ты мне нужен. Теперь я это понимаю. Я люблю тебя.