Текст книги "Именем закона"
Автор книги: Николай Томан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
РАЗГОВОР О ДОВЕРИИ
На следующий день утром, едва придя на работу, подполковник Волков вызывает к себе майора. Вид у него очень озабоченный. Он торопливо записывает что-то в настольном блокноте и, не поднимая глаз на Миронова, произносит:
– Ну, докладывай, что удалось сделать.
– Был на заводе и окончательно обо всем договорился с химиком Крючковым, – неторопливо сообщает Миронов. – Дня через два-три они уже будут выпускать резиновое сырье с радиоактивным изотопом. И оно сразу же поступит на обе березовские фабрики.
– На обе? – удивляется Волков, отрываясь от бумаг.
– А что ты удивляешься? Они же не готовят это сырье для Березовской фабрики ширпотреба отдельно. Да это и к лучшему. Мы сможем еще раз «Детскую игрушку» проконтролировать. И это будет понадежнее инвентаризации.
– Да, пожалуй, – соглашается Волков. – А когда они должны получать сырье по плану?
– Завтра. Но им выдадут его только послезавтра, когда оно уже будет радиоактивным.
– А не насторожит это их?
– Не должно. Все продумано, – уверяет Миронов. – Хочу тебе доложить еще и сведения, собранные о директорах березовских фабрик.
– Очень хорошо! – оживляется Волков. – А мне как раз письмо только что прислали о Сетунове, директоре «Детской игрушки». Будто кутит он и вообще живет не по средствам.
– Анонимное?
Волков утвердительно кивает головой.
– Конечно, может быть, и клевета, но нужно проверить.
– Да, проверить нужно, – соглашается Миронов. – Мне тоже о нем говорили не очень лестное. И в райкоме партии им недовольны. Будет, однако, более правильно, если мы займемся не только Сетуновым, но и другим директором – Красовским, хоть о нем все самого лучшего мнения. Ничего предосудительного за ним не числится и у нас. Впрочем, ни то, ни другое ни о чем еще не говорит, конечно. Нужны бесспорные факты, и они скоро у нас будут. Я уже имею официальные данные о выпускаемой ими продукции и торговых точках, на которые она поступает. Вот мы и проверим теперь, сколько же ее на самом деле. И только ли в тех магазинах и палатках она продается, в которые они официально ее поставляют.
– Но ведь это длинная история.
– Длинная, но зато надежная, – убежденно заявляет Миронов.
Некоторое время Волков сидит молча, подпирая бритую голову руками. Потом произносит задумчиво:
– И вот еще кто из головы у меня не выходит: пенсионер Бедарев, продавший машинку, на которой были напечатаны письма Мерцалову и Алехину. Он ведь у Сетунова работал, значит какая-то связь между ними должна быть…
– Очень хорошо, что ты этого Бедарева вспомнил! – оживляется Миронов. – Капитан Островский сообщил мне сегодня, что Бедарев, оказывается, года три после того, как на пенсию ушел, сторожем на даче работал. И, знаешь, у кого? У Красовского. Неофициально, конечно. Так что с кем он больше связан – с Сетуновым или с Красовским, судить пока трудно.
Волков собирается что-то ответить ему на это, но в дверь кабинета стучат.
– Да, пожалуйста, – говорит он.
Входит Алехин и коротко докладывает подполковнику о заявлении Тихонова в министерство финансов.
– Очень хорошо, что ты предупредил нас об этом, – сразу же реагирует Волков. – Нужно будет познакомиться с его заявлением. Займись им сегодня же, Михаил Ильич, – кивает он Миронову, – да попроси работников министерства финансов пока ничего не предпринимать, а то они могут насторожить кое-кого.
– А мне как, Василий Андреевич, – спрашивает Алехин, – нужно теперь связываться с Тихоновым?
– Теперь тем более, – подтверждает Волков.
– А я полагаю, – хмуро замечает майор Миронов, – что, кроме своих людей, к этому делу никого пока не следует привлекать.
– Это почему же? – поворачивается к нему Волков.
– Если Красовский из тех дельцов, которые нас интересуют, то он кого угодно купит, – убежденно заявляет Миронов.
– Очень уж вы плохо о людях судите, – негромко, но убежденно говорит Алехин и хмурится.
– Выходит, что и ты смотришь на человечество глазами этих дельцов? – одобрительно кивнув Алехину, обращается к Миронову Волков.
– То есть как это? – не понимает его Миронов.
– А очень просто. Вспомни-ка их «кредо»: «Нет таких людей, которые не берут. Все зависит только от суммы. И есть такие суммы, перед которыми никто не устоит». Устоял же, однако, Алехин.
– Но ведь Тихонова мы совершенно не знаем, – все еще стоит на своем Миронов.
– Я за Тихонова ручаюсь, – слегка бледнея, твердо заявляет Алехин.
– Вот и поговори с ним, – решает подполковник Волков. – Думаю, что ты теперь и без меня с этим справишься. Только предложений пока никаких не делай, а произведи лишь психологическую, так сказать, разведку. Понял ты меня, Евгений?
– Так точно, товарищ подполковник, понял, – по-военному четко отвечает Алехин.
– Не испортил бы нам все дело этот юнец, – озабоченно произносит Миронов, как только Алехин выходит из кабинета начальника отдела.
– И чего ты так людей боишься? – удивленно пожимает плечами Волков, хотя ему и не очень ясно, к кому относится замечание Миронова – к Тихонову или Алехину.
– Это не боязнь, Василий Андреевич, – отвечает Миронов, и в голосе его звучит обида, – а осторожность.
– Осторожность – качество, конечно, хорошее, – соглашается с ним Волков, – нужно только, чтобы не перерастала она в подозрительность.
СТАРЫЙ ТОВАРИЩ
Квартира Тихоновых находится на той же улице, на которой живет и сам Алехин. Еще совсем недавно, направляясь в школу, заходил он сюда за Анатолием, и ему все тут знакомо. Вот огромные ворота, возле которых они простаивали когда-то часами, беседуя о книгах и кинокартинах. Двор, залитый асфальтом, тоже напоминает ему о многом.
Евгений поднимается на лифте на третий этаж и останавливается у дверей квартиры номер семнадцать. Почтовый ящик, белая кнопка электрического звонка все такие же, как и два с лишним года назад. Не без волнения нажимает Евгений эту кнопку, до которой когда-то так нелегко было дотянуться. Дверь открывает ему Наталья Викторовна – мать Анатолия. Она не сразу узнает Алехина, пристально вглядываясь в его возмужавшее за эта годы лицо. Но едва собирается Евгений сказать ей, кто он такой, как она обрадованно восклицает:
– Женя! Как ты изменился! Совсем взрослым стал. С трудом узнала. Ну, заходи, заходи, дорогой!
И она гостеприимно распахивает дверь, приглашая Евгения в квартиру. Здесь все такое же, как и несколько лет назад: стенные часы с торжественным боем, дешевые картины на стенах, статуэтки на буфете, цветы на подоконниках. Евгению приятно узнавать все эти вещи, напоминающие ему о детстве. Особенно вон то зеркало, которое однажды они с Толей так ловко разрисовали мылом, что стало оно похожим на разбитое. Наталья Викторовна так и ахнула тогда и хотела даже как следует всыпать за это Анатолию. Ему потом и на самом деле всыпал отец, но уже не за порчу зеркала, а за то, что напугал мать.
– А ты так и не зашел к нам ни разу с тех пор, как школу кончил, – замечает Наталья Викторовна.
– Все собирался… – смущенно оправдывается Евгений. – Но с Толей мы встречались. Я к нему в Березовскую ездил. Вот только в последнее время некогда было. Потому и зашел к вам узнать, как он там.
– Ну и хорошо сделал, что зашел. Давно бы пора. Надеюсь, чаще теперь к нам ходить будешь. Помирились ведь отец с сыном. Возвращается Анатолий… – И она торопливо вытирает невольно выступившие слезы – свидетели недавнего ее горя. – Он и с фабрики собирается уходить. Не по душе ему та работа. Сегодня они с отцом окончательно все решат.
– Толя, значит, приедет к вам сегодня? – радуется Евгений.
– Да, прямо с работы и заночует у нас, – отвечает счастливая мать. – Приходи и ты, Женя.
– Спасибо, Наталья Викторовна, приду непременно, – охотно соглашается Евгений. – Мне с Толей тоже потолковать нужно.
Во второй раз Евгений заходит к Тихоновым в девятом часу вечера. Анатолий к тому времени, переодевшись в отцовскую пижаму, отдыхал на диване.
– А, Женя! – радостно приветствует он Алехина. – Мама предупредила меня, что ты придешь. Ну, присаживайся! Давненько я тебя не видел. Да и в Березовской ни разу ведь не поговорили по душам. Ты все спешил куда-то и рассеянный был какой-то…
«Надо, пожалуй, рассказать ему все, – внезапно решает Евгений. – Без этого не будет у нас откровенного разговора…»
– Был я в те дни, Толя, как во сне, – понижая голос, чтобы не могли услышать в соседней комнате, признается Евгений. – Как-то по пути к тебе девушку одну в Березовской встретил… Глупо, конечно, было часами ожидать ее в Москве на вокзале, а потом ехать в Березовскую, в надежде познакомиться с нею дорогой… Иной раз час ее ждал, иной – полтора, а то, бывало, и вовсе тратил время напрасно: она или раньше из Москвы уезжала или вовсе в Москве оставалась. И вот так почти каждый день после работы торчал я на вокзале, потому что девушка эта обычно в половине седьмого или в семь возвращалась из Москвы березовским поездом. Смешно ведь все это, не правда ли?
– Почему же смешно? – удивляется Анатолий. – Не вижу ничего смешного. Зато понятно теперь, почему ты у меня таким рассеянным был.
– Я ведь очень скверно чувствовал себя тогда, потому что девушка та ни малейшего внимания на меня не обращала.
– Ну, а познакомились в конце-то концов? – заинтересованно спрашивает Анатолий.
– Познакомился, – тяжело вздыхает Евгений. – А что толку? Снова, кажется, все пошло прахом… Ну да ладно, хватит об этом! Расскажи лучше, как у тебя дела? Наталья Викторовна говорила, будто бы к ним возвращаешься?
– Да, переберусь на днях. И с фабрики собираюсь уходить…
– Почему же?
– Не нравятся мне дела на этой фабрике. По-моему, махинациями кое-кто там занимается. А главный бухгалтер все это покрывает. С отчетностью у него явно не все в порядке, хотя он меня ко многому и не подпускает.
– Ну так он же просто обрадуется, когда ты уйдешь, – укоризненно говорит Алехин. – Не по-комсомольски это.
– Я сделал что мог, – хмурится Анатолий. – И даже написал о своих подозрениях в министерство финансов. Пусть они теперь сами меры принимают.
– А почему же в следственные органы не обратился? Не надеялся, что к честному человеку попадет заявление?
– Да нет, что ты? – смущается Тихонов. – Считал просто, что их по финансовой части легче будет разоблачить.
– Ну, а мне почему не доверился?
– Так ведь ты давно не был в Березовской. А раньше достаточных оснований не было. Это лишь в последние дни обстановка слегка прояснилась. И ты не хмурься, пожалуйста, честное слово, не хотел тебя обидеть.
– Ну ладно! – примирительно машет рукой Алехин. – Давай, лучше поговорим, как их на чистую воду вывести. Или ты в самом деле считаешь, что тебя уже больше все это не касается?
– Я ведь решил с этой фабрики уйти не потому только, что там жулики, – смущенно отвечает Анатолий. – Мне там вообще неинтересно…
– Ну, а если мы, то есть работники милиции, попросим тебя, как честного человека, как комсомольца, не уходить пока что оттуда и помочь нам разоблачить хищников?
Алехин испытующе смотрит в глаза Анатолия, и Тихонов не выдерживает его взгляда.
– А что же я могу еще сделать? Они ведь меня ни к чему такому не подпускают… – спрашивает он, нервно комкая в руках какую-то бумажку.
– Мы тебе подскажем, что нужно будет сделать, ты только не торопись уходить оттуда, – просит его Алехин. – На кого же нам полагаться тогда, как не на таких парней, как ты?
– А на меня, значит, можно положиться? – спрашивает заметно польщенный Тихонов.
– Так ты согласен? – порывисто протягивает ему руку Евгений, почувствовав, что теперь надо действовать как можно решительнее.
– Ладно уж, – с невольным вздохам соглашается Тихонов и крепко жмет протянутую руку Евгения. – Говори, что делать.
– Это ты узнаешь в свое время. Тебя найдет наш оперативный уполномоченный и скажет все, что нужно. Ты же пока и виду не подавай, что чем-то недоволен. Ну, и о разговоре нашем – никому ни слова.
– Ладно, не маленький.
Домой Евгений возвращается в хорошем настроении, однако очень скоро оно начинает портиться. Это часто теперь случается с ним по вечерам, как только вспоминает он последнюю свою встречу с Верой. В невеселых размышлениях проводит он почти весь вечер и, чтобы хоть немного рассеяться, собирается пойти в кино. Но тут раздается телефонный звонок.
Едва слышит он первые звуки голоса, как тотчас же узнает Веру, и все его существо будто пронизывает электрическим током. Он теряется почему-то и не может выговорить ни слова…
– Что же вы молчите, Женя, – удивляется Вера. – Или не рады моему звонку?
Хотя чувствуется, что Вера говорит это в шутку, голос ее невеселый какой-то. Это тревожит Евгения, и он мгновенно обретает дар речи.
– Ну, что вы, Вера! Вы и представить даже не можете, как я рад! Мне ведь казалось, что вы очень обиделись на меня в прошлый раз…
– А мне-то думалось, что вас обидела я! – смеется Вера. – Специально поэтому решила позвонить вам и извиниться. Поздновато, правда, но лучше уж поздно, чем никогда.
Евгений тоже хочет ответить ей какой-нибудь шуткой, но вместо этого опять повторяет:
– Ну что вы, Вера!..
И ему самому становятся противными и голос свой и эта дурацкая растерянность. А Вера, не давая ему опомниться, продолжает:
– Хандра моя не прошла еще. А так как вы не в состоянии излечить меня от нее и даже сами, кажется, способны заразиться, лучше нам пока не встречаться. Как только станет на душе веселее, – позвоню.
ТИХОНОВ ПОЛУЧАЕТ ЗАДАНИЕ
Анатолий Тихонов приезжает в Москву ровно в семь часов вечера. Выбравшись из вагона, вместе с толпой пригородных пассажиров, выходит он на привокзальную площадь. Не спеша обходит стоянку такси. Пристально вглядываясь в лица водителей, садится на заднее сиденье одной из свободных машин и называет улицу, на которой живут его родители.
Но как только такси отъезжает от вокзала, он хлопает шофера по плечу, весело восклицая:
– Привет, Женя!
Евгений Алехин, сидящий за рулем, слегка поворачивает голову в его сторону и улыбается.
– Здравствуй, Толя! Ты не заметил, не следил за тобой кто-нибудь?
– Да нет вроде. Ну, а где же твое начальство?
Алехин, не отвечая ему, слегка притормаживает машину на углу одной из улиц неподалеку от привокзальной площади. И почти тотчас же за ручку задней дверцы хватается какой-то высокий худощавый мужчина. Необычайно ловко вскакивает он в машину и усаживается рядом с Тихоновым.
– Это и есть мое начальство – майор Миронов, – не оборачиваясь, произносит Алехин.
– Ну-с, будем знакомы, Анатолий Тимофеевич, – протягивает Тихонову руку Миронов.
– Никто там за вами не увязался? – обращается он к Алехину.
– Похоже, что никто, – отвечает Алехин, пристально всматриваясь в зеркальце над ветровым стеклом.
– Ну, а теперь поговорим о деле.
И майор подробно расспрашивает Тихонова о характере его работы, о документах, с которыми Анатолию приходится иметь дело, о Красовском, его заместителе и главном бухгалтере.
Тихонов обстоятельно отвечает на все его вопросы.
– А вы не могли бы взять на ночь кое-какие документы из вашей конторы, с тем чтобы утром незаметно положить их на прежнее место? – опрашивает Миронов.
– Едва ли, – качает головой Тихонов. – Наш главный бухгалтер чертовски подозрителен. Глаза у него хоть и маленькие, но острые, как у хищной птицы.
– Это плохо, – задумчиво произносит Миронов и, помолчав немного, снова спрашивает:
– А фотографировать вы умеете?
– Он же заядлый фотолюбитель! – порывисто оборачивается к майору Алехин. – Еще в школе этим славился. Фотокружком руководил…
– Тогда вот что, – принимает решение Миронов. – Мы дадим вам микрофотоаппарат. Постарайтесь с его помощью сфотографировать возможно больше накладных и других отчетных документов вашей фабрики. Сможете вы сделать это незаметно?
– Смогу, пожалуй.
– Ну, а микроаппарат вручит вам тот самый оперативный уполномоченный, который сообщил вам о сегодняшней нашей встрече. Он же познакомит вас и с техникой съемки. Вам все ясно?
– Все, товарищ майор.
– Вот и отлично, – одобрительно кивает Миронов. – Как только удастся что-нибудь сфотографировать, позвоните нам по этому вот номеру.
Майор протягивает Тихонову бумажку с номером телефона и спрашивает:
– У вас хорошая память?
– Приличная, – отвечает Тихонов, догадываясь, почему Миронов задает этот вопрос. – Да и номер легкий. Запомню его и без бумажки.
– Ну, я вижу, человек вы сообразительный, – довольно улыбается Миронов.
А спустя еще четверть часа майор с Алехиным уже возвращаются в управление. Евгений очень доволен своим другом и с гордостью говорит об этом Миронову:
– Не правда ли, толковый парень? С его помощью раздобудем мы вскоре не только косвенные, но и прямые улики против тех, кто орудует на фабрике.
– А вы что же, считаете разве, что одних косвенных было бы недостаточно?
– Просто путь долгий. Вот если бы все-таки поймать нам этих мерзавцев с поличным!
– Как же вы это себе представляете, молодой человек? – спрашивает Миронов, и Алехин замечает в зеркальце, как на лице его появляется ироническая улыбка. – Что это – воришка, залезший в карман? Грабитель, замеченный в момент взлома дверного замка? Или, может быть, убийца, захваченный на месте преступления с пистолетом или ножом в руках?
Машина останавливается у светофора, и Алехин, обернувшись к Миронову, видит его насмешливые глаза.
– Нет, уважаемый Евгений Иванович, – продолжает майор, – не так это просто. Хищения, совершаемые этими людьми, носят затяжной, так сказать, характер. Процесс их сложен. Хищники, обкрадывающие наш народ, хитрые враги. С поличным мерзавцев этих не поймаешь. К тому же, запомните, поличное – это хотя и очень серьезная улика, но не безусловная, не бесспорная. Ну да ладно, – взглянув на часы и резко меняя тон, прерывает он самого себя. – Хватит на сегодня теории – мы уже приехали. Меня высадите возле метро, а машину сдайте в гараж и можете быть свободны до завтра.
В «ПЕКИНЕ»
Сегодня у отца Евгения гости – его сослуживец Вадим Петрович с супругой Еленой Алексеевной, тучной дамой, носящей университетский значок и любящей пофилософствовать. Иван Сергеевич явно недолюбливает ее и вечно с нею спорит.
– Вот у нас говорят, женщине дорогу и равные права, – вздыхает она. – А на самом деле… Э, да что говорить! Вот я юридический окончила, а мне в милиции предложили работать.
– Ну и что же в этом зазорного? – удивляется Иван Сергеевич. – Работает же там наш сын.
– Ваш сын не имеет такого образования, как я, – высокомерно замечает тучная дама.
Евгений сидит в своей комнате и через неплотно прикрытую дверь слышит весь этот разговор.
Дальнейшую дискуссию Евгению не удается дослушать. Мать вызывает его к телефону. Звонит ему Миронов.
– Вы чем заняты, Евгений Иванович?
– Да ничем особенным, Михаил Ильич, – отвечает Евгений, теряясь в догадках, зачем он мог понадобиться Миронову.
– Тогда давайте проведем время в каком-нибудь ресторане, – неожиданно предлагает Михаил Ильич. – В «Пекине», например. Вы ведь знаете, я люблю выпить, – смеется он.
Евгений уже догадывается,, что речь идет не о простом развлечении, хотя и отвечает в том же шутливом тоне:
– И будем там преодолевать соблазны?
– Вот именно! – снова смеется Миронов. – Ну так я жду вас у входа в это заведение. Вам ведь до него недалеко.
Майор действительно выходит из какой-то машины, как только Алехин появляется на углу Большой Садовой и Второй Брестской. Они встречаются у дверей ресторана.
– Нам уже приготовлен столик в укромном месте, – шепчет Алехину Миронов. – Оттуда мы и понаблюдаем за Красовскими. Они сегодня тут развлекаются, а нам нужно знать их не только по фотографиям.
– А не спугнем мы их?
– Не думаю. Они ведь пришли сюда не для делового разговора. Кутят они хоть и редко, но совершенно открыто. Считается ведь, что пропивают они не деньги самого Красовского, а гонорары его сына Аркадия, якобы получаемые им за какие-то гениальные изобретения. Он и на самом деле инженер-изобретатель и, черт его знает, может быть, действительно много зарабатывает. На всякий случай я попросил приготовить мне справку о его изобретениях и их экономическом эффекте.
Пока Миронов говорит, Алехин внимательно присматривается к Красовским. У старшего энергичное, пожалуй, даже интеллигентное лицо. Не чувствуется, чтобы этого человека мучили угрызения совести. К тому же чувство собственного достоинства так и сквозит в каждой его черточке. Выражение глаз его очень решительное, почти властное.
Сын его, Аркадий, попроще. Он хотя и молод еще, но в каштановых волосах его явно обозначается лысина. И лицо какое-то несвежее, помятое.
– Что же мы закажем? – прерывает размышления Евгения Миронов. – Так ведь сидеть неудобно. Можем привлечь внимание. Как вы насчет армянского? Мы немного, грамм по сто. Больше я и сам вам не дам, если вы разохотитесь, – смеясь, подмигивает он Евгению.
Пока выполняется заказ, сделанный Мироновым, Алехин, поглядывая на Красовских, спрашивает майора:
– Не кажется ли вам, что мы зря ведем параллельную работу, добывая разными путями улики против Красовских и других дельцов? Может быть, достаточно и одного вашего эксперимента с радиоактивными изотопами?
– Я возлагаю на него большие надежды, – не очень охотно отвечает Миронов, – но даже при успехе его нам понадобятся и другие сведения о преступниках. Бесспорно пока лишь одно – предложенный мною эксперимент значительно облегчит нашу задачу, сузив масштаб поиска. Надеюсь, вы понимаете это?
– Не совсем, Михаил Ильич, – признается Алехин.
– Мы ведь занимаемся сейчас и Красовским и Сетуновым, ибо, кроме подозрений, ничего достоверного у нас пока нет. Проверить фактический объем их продукции мы тоже не имеем пока возможности. Нелегко установить и те каналы, по которым расходится все то, что вырабатывается ими вне плана. Фабрика, где работает Красовский, например, производит многие предметы ширпотреба, внешне ничем не отличающиеся от продукции других фабрик. И даже то, что носит след индивидуальности, нелегко обнаружить среди других товаров, поступающих в продажу. То же самое и у Сетунова. Не только ведь его фабрика выпускает детские игрушки.
Появление официанта прерывает пояснения Миронова. Майор артистически изображает на лице своем умиление при виде графинчика с коньяком и сразу же начинает разливать его в рюмки, приговаривая:
– Наконец-то можем мы заняться настоящим делом!
А как только официант уходит, продолжает пояснять свою мысль:
– Но вот эти фабрики начинают выпускать продукцию из сырья с примесью радиоактивного изотопа. И сразу же меняется вся картина, ибо продукция эта не только перестает быть безликой, но и как бы обретает зримость. Во всяком случае ее никуда уже не укроешь от контроля. Счетчики радиоактивных частиц тотчас же обнаружат ее в любом магазине, складе и даже в тайнике. Мало того, они обнаружат ее безо всякой ревизии и официального контроля. Достаточно будет кому-нибудь из наших сотрудников войти в помещение, в котором среди многих других изделий будут изделия березовских фабрик, как счетчики радиоактивных частиц, сконструированные в виде простой авторучки и находящиеся в боковом кармане пиджака, сразу же поведают ему об этом.
– Ну, хорошо, это я понимаю, – кивает головой Евгений. – А как же без ревизии узнать, «левая» это продукция или легальная, так сказать?
– Давайте сначала выпьем, – улыбается Миронов. – Не могут же нормальные люди так долго сидеть перед налитыми рюмками. Для посетителей ресторана это противоестественно, а у нас с вами все должно быть совершенно естественно. Итак, за успешное завершение нашей операции.
Они чокаются и выпивают. Лицо Миронова расплывается в блаженной улыбке.
– Вот и хорошо! – довольно произносит он. – Теперь можно и продолжить нашу беседу. Вам, значит, непонятно, как мы обнаружим «левую» продукцию? Прежде, однако, следует вам знать, что объем этой продукции составляет не менее пятидесяти процентов официальной выработки. Такое количество рискованно держать на складе. Его нужно немедленно же реализовать. И не только в официальных «торговых точках», но и в различных промтоварных палатках, торгующих подобным же товаром. Вот мы и поинтересуемся этими палатками, и как только наши счетчики обнаружат в них радиоактивность, все станет ясным.
– Спасибо, Михаил Ильич, – благодарит Алехин. – Теперь мне это понятно. Значит, если мы обнаружим радиоактивность в палатках, куда товар с Березовской фабрики ширпотреба официально не поступает, она укажет на Красовского. Засечем где-нибудь радиоактивных резиновых зайчат – подведут они Сетунова.
– В элементарном смысле все это именно так, – кивает головой Миронов. – Вообще же придется действовать, конечно, более изобретательно. Я вижу, однако, что вы совсем перестали интересоваться Красовскими.
– А я уж на них насмотрелся, Михаил Ильич. Запомню теперь надолго. Особенно папашу. Внешность у него очень выразительная.
– Нам тогда и делать тут больше нечего. За ними младший лейтенант Мухин понаблюдает. Он ведь по соседству с ними устроился в обществе своей очаровательной приятельницы. Ну, а тут что у нас осталось? – переводит он взгляд на графинчик с коньяком. – Ага, по рюмочке еще удастся нацедить.
Он ловко и очень точно разливает остатки коньяка и замечает со вздохом:
– Не знаю, как вам, а мне приходится преодолевать явный соблазн, отказываясь еще от такой же порции. Но я зато испытываю и маленькое удовольствие от такой победы. А вы все-таки присматривайтесь к этим субъектам. Нам это может пригодиться, – кивает он в сторону Красовских. – Нужно будет еще и с Сетуновым познакомиться.
Они не спеша допивают свой коньяк, закусывая лимоном и знаменитым пекинским салатом «Дружба». А когда и графинчик и рюмки их оказываются пустыми, Миронов действительно ничего больше не заказывает.
– Теперь по домам! – весело кивает он Евгению.
