Текст книги "Поцелуй кобры. По следу Кроноса"

Автор книги: Николай Шмелёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Что это за странный свист?

– Ветер, – ответил с крыши Дед.

– Ветер давно дует, а свист стал слышен только сейчас, – мягко не согласился Комбат, изводя у вперёдсмотрящего последние нервы.

– Это манекен шапку снял! – рявкнул Дед.

– А свистит тогда где – в мозгах?

– В ушах, да в прожжённых дырах.

Под лозунгом «Ударим зелёным змием по воздушному!» ему под ноги была выброшена фляга с самогоном, содержимое которой обрызгало половину участников, но самое главное, намочило ноги Гулливеру. Зажжённый факел полетел следом и поджёг разлитую жидкость. Сутулый, с Кащеем – упали в обморок, а тонкие нити, вместо ног, сгорели моментально, лишив манекен опоры и он улетел, подхваченный сильным порывом ветра. Все средства, поддерживающие оборону, кончились и осаждённая избушка, уже готова была пасть, когда случилось непредвиденное. На смену, сгоревшим зелёным, пришли красные лосины, в который раз подтвердив избитую истину, что незаменимых у нас нет и, на место убитого предводителя – встанет новый.

Дед достал из кармана боевую противотанковую гранату РПГ – 41, которая помимо танков, предназначенную для борьбы с диверсантами, то есть, с боевыми пловцами на флоте. Граната, по форме, походила на консервную банку «Завтрак туриста» и, разве что, не имела этикетки. Но Дед не растерялся и, на скорую руку, приклеил её, чтобы всё было – чин по чину.

– Эх, берёг на чёрный день – хотел на рыбалку сходить.

С этими словами, он прикрутил ручку к днищу банки и выдернув чеку, запустил гостинец под ноги предводителя. С оглушительным щелчком сработал взрыватель, запустивший отсчёт времени и через несколько секунд, мощный взрыв потряс поляну, разметав на ней всё, что было легче паровоза и не приколочено железнодорожными костылями. Лосины порвало в клочья… Мятая медь годилась теперь, только для сдачи в пункт приёма вторсырья, а большинство кукол прекратило своё существование, на молекулярном уровне. Чёрная копоть, запах тротила и звон выбитых взрывной волной окон, которые не смогли добить супостаты, завершили картину разрушения.

Манекен без ног и без лосин лежал на земле, а из треснувшей груди, тоненькой струйкой высыпался песок. Он слабел и с каждой уходящей унцией утяжелителя, тело покидал вес. Если бы голова могла, то она непременно бы упала на растерзанную осколками грудь… За кроваво-розовой пеленой, стоящей перед глазами, в затухающем сознании пронеслось детство: родной завод, где он появился на свет; станки-инкубаторы… Старый манекен, ещё советского производства, открыл ему правду жизни, заключающейся в том, что они искусственные люди – синтез химической промышленности. Такой материал, в живой природе – не встречается. Отправляясь на кладбище, как старик называл свалку, он опасался не ножа бульдозера, а того, что его забудут и оставят валяться в одиночестве. Забвение хуже смерти в печи – на переплавке. Даже ворон пролетит мимо, разве что клюнув, в неприличное место: для пробы; на всякий случай – вдруг сойдёт… Глаза не блестят, на них пернатый не обратит внимания… Умирающий вспомнил первый выход на работу, где он и вступил в кружок «Свобода», получив своё посвящение в ряды борцов за освобождение от рабского труда, в котором выходные дни не предусмотрены и не кормят – совсем. Под девизом «Долой безликое рабство!», он возмужал и строил, время от времени, своей хозяйке: торговке, пьянице и так далее – всевозможные пакости. Пользуясь тем, что на него даже сумасшедший не подумает ничего плохого и не заподозрит, во вредительстве, пламенный борец с эксплуататорами преуспел до того, что хозяйку увезли с диагнозом «Белая горячка». То, что это не так, она не была уверена. Врач тоже… И вот теперь он здесь, на этой земле, за которую он положил столько сил и умирает – на ней и за неё… По иронии судьбы, их крошит Бульдозер не ножом, а двуручным половником… Последняя промелькнувшая мысль в его голове не отличалась разнообразием, а соответствовала характеру ситуации: «Дырку на лосинах, надо бы заштопать, да красных ниток нет, и штанов больше нет…»

Среди наступающих, потерявших лидера, образовалось смятение. Они ожесточённо, о чём-то спорили, между собой и ссора переходила в непримиримую конфронтацию. Разлад, вторгшийся в ряды мятежников, сыграл на руку обороняющимся.

– Манекены стенка на стенку пошли! – радостно завопил Дед.

Все прильнули к щелям в окнах, следя за ходом пластмассового побоища, как вдруг раздался громкий голос, приказным тоном призывающий очередную нежить:

– Позовите Маму!

Из леса вышла кукла, один в один похожая на образец, производимый в СССР, но – огромных размеров. Кудряшками причёски она касалась макушек сосен и посшибала все шишки, пока продиралась через чащобу. Сосны на опушке не выдержали натиска и сломанные, упали, чуть не раздавив избушку. От топота её шагов в стенах трещали брёвна, готовые вот-вот развалиться, в разные стороны, похоронив крышей сталкеров – заживо. Кукла шла неуклюже, переваливаясь с боку на бок и без конца повторяла: «Ма-ма! Ма-ма!»

Дед тонул в выгребной яме. Он безнадёжно застрял в навозной ловушке.

Пробуждение было тяжёлым, а в голове всё смешалось и перепуталось: где явь, где сон, где вымысел…

Глава третья Таёжное метро

Следующим утром избушка напоминала прибежище нелегалов с дальнего востока. Гигиенический ритуал с умывальником, помогал слабо – сказывались трудности лесной жизни. На воле, предоставленные сами себе, многие не рассчитали свои силы и маялись, далеко не от безделья. В печке догорали остатки неудачных экспериментов, которые накануне щедрой рукой были отправлены туда, только потому, чтобы не мозолили глаза и не напоминали, о несовершенстве мастеров. Распространяемый по округе предательский запашок, разносимый вместе с дымом из трубы, смешиваясь в игровой и лесной атмосфере, насторожил вновь прибывшего инспектора из райцентра. Он никак не мог понять, что ему напоминает, эта вонь. Стоя на поляне перед избушкой, проверяющий долго принюхивался, сравнивая в сознание полученные образцы, с уже сохранёнными в памяти эталонами и тут его осенило – плавящаяся пластмасса. Он сам в детстве, не раз баловался с полиэтиленовыми тубами, поджигая их и наблюдая, как горящая субстанция, с тихим рёвом падала на землю. Звук напоминал полёт реактивного снаряда, а действие горящего полиэтилена – действие напалма, который невозможно смахнуть с незащищённой кожи. Один раз горящая струя прошлась по его руке. Ожог был неглубоким. Он не классифицировался, ни по одной, из четырёх степеней, но шрам, почему-то, остался на десятилетия. Запах, в какой-то мере, даже удивил проверяющего: «Неужели синтетические дрова изобрели?» В избушке его встретили непониманием, искренне недоумевая – что он здесь делает и молча протянули стакан. Со знанием дела, опрокинув посуду в ненасытную утробу, инспектор без обиняков огласил цель своего прибытия:

– Из частного профилактория по лечению дефектов речи, к вам присылалась группа заикающихся, на искоренение недуга, методом неожиданного испуга, – зачитал проверяющий длиннющую речь, от которой, в конце сам начал запинаться, что походило на классическое заикание. – В результате, половина пациентов перестала заикаться, а вот сопровождающие их лица – начали. Вторая половина страждущих, теперь отличается редкой молчаливостью и угрюмо-отрешённым видом, который сопровождается недержанием толстой кишки.

– Так, ё-моё! – неизвестно чему обрадовался Бульдозер. – У нас, для таких случаев, табуреточка имеется…

Инспектор осмотрел, с ног до головы и в обратном порядке, его дородную фигуру, в своём воображении сравнивая увиденное с одноимённой техникой, но ничего не сказал. Вдвоём с Комбатом, они уединились в подсобке, и о чём там шло совещание, оставалось только догадываться. Остальные члены правления, не участвующие в переговорах, особо не ломали голову, по поводу прибытия комиссии, так как они шастают туда-сюда и, по мнению организаторов, когда надо и не надо. Сколько их тут было – не поддаётся счёту, так что – одним больше, одним меньше… С этими мыслями продолжалось пробуждение…

– У кого-то уже привычка – гадить, не снимая штанов, – неожиданно подал голос Доцент, задумчиво глядя в окно.

– Надо поставить им выпивку, за счёт заведения, – предложил Дед. – В следствии обоих факторов, как правило, люди начинают проявлять излишнюю болтливость и жизнерадостность и, не обращают внимания на мелочи, в лице зада испачканных штанов. В обычной обстановке, эта ситуация способна повлиять на общее настроение клиента, но при смягчающих обстоятельствах – ощущается в виде лёгкого дискомфорта.

– Сопровождающим, тоже налить? – уточнил Бармалей.

– Нет! Их на второй круг ада – клин клином вышибать.

– Джентльмены – мы нарушили какой-то параграф, – вынес свой вердикт Бульдозер. – В группе риска оказались слабаки и, как бы нам не пришлось уносить ноги, подальше от этих мест.

В это время дверь подсобного помещения отворилась и на пороге появился инспектор, в сопровождении Комбата. Ни слова не говоря, проверяющий направил стопы в Красный угол избушки. Отхлебнув из бидона, инспектор ушёл, не сказав ни слова. По его каменному лицу невозможно было определить, чего ожидать на следующий день: спецназ, который штурмом будет брать избушку, ища место дислокации бидона, вместе с игровыми муляжами заодно, или толпу проверяющих, любителей испытать на халяву острых ощущений. Техногенные смеси заводского изготовления, поди, порядком приелись.

После ухода инспектора настроение было подавленным. Так всё весело начиналось и на тебе – цейтнот: назад отступать поздно, а вперёд идти страшно. Неизвестно, что ещё выкинут участники шоу, в ответ на жёсткие игровые условия…

– Народ, какой-то, хилый пошёл, – разочарованно высказал свою точку зрения Сутулый.

– Да полно-ка тебе! – с глубокой иронией в голосе, осадил его Доцент. – Сам-то, чуть не обделался, когда я за леску потянул, шевеля ногой манекена.

– Я заглянул ему в пустые глаза и готов поклясться, что они смотрели осмысленно, – полушёпотом оправдывался Сутулый, от волнения почёсывая и мня горбатый нос.

Его сгорбленная фигура, в этот момент, выглядела ещё более согбенной, а взгляд погрустнел.

– Да померещилось тебе! – воскликнул Комбат. – Неужели неясно? Вошли в роли и теперь, сами же, в них и играем.

– Хорошо бы, если так, – задумчиво изрёк Сутулый, у которого, от нервных переживаний появился нервный тик левого глаза, грозящий перейти в хроническую стадию.

– И нечего мне тут возбуждённо моргать! – добавил Комбат, отводя взгляд в сторону. – Вот и проверяющий, уже давно бы ушёл, если бы не твои грязные намёки, насчёт бидона, с одновременным подмигиванием.

– Ну что там не так, Ком? – лениво спросил его Пифагор, разглядывая на стене узоры весёленьких обоев, пропахших ассорти непонятных запахов.

– Не всё так гладко, и понос – ещё пол-беды, – ответил тот, тяжело вздохнув. – Пропали две стриптизёрши… Э-э-э! Сталкерши.

– Ну, ты загнул! – развеселился Пифагор. – Страйкболистки.

– Один хрен, но: одна, неизвестно кто, а вторая, дочь знаете кого? – продолжил Комбат.

– Попробую догадаться, – усмехнулся Крон. – Дочь заместителя начальника Пражского Гестапо.

– Не совсем. Заместителя начальника Внутренних Дел города Энска.

– Активные девочки, короче, – сделал заключение Кащей, ещё толком не проснувшийся.

– Ага – динамо! – добавил Почтальон и встал, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Что делать-то будем? Сидеть на месте – смерти подобно или лишению свободы, как минимум.

– Так! – твёрдо заявил Дед. – Тут поблизости есть Мохнатые пещеры, а я слышал, что эти подруги заядлые… Как их?

– Диггерши, – напомнил Крон.

– Точно! – согласился Дед. – Любители шастать по пещерам, и сюда они приехали, скорее всего, именно для того, чтобы по ним полазить.

– Зачем такие сложности, – удивился Бармалей, – зачем было изображать воительниц?

– Дурень! – не выдержал Комбат непонятливости некоторых сталкеров. – Здесь база, питание и прочие удобства, вплоть до помывки, а специального лагеря, обеспечивающего диггеров – нема.

– А что это за название такое, у пещер? – вмешался Пифагор. – Прямо, таки – символичненько.

– Нисколько, – спокойно возразил Дед. – В этих пустотах лишайника полно – прямо, как бороды висят.

Доцент нервно теребил в руках свой рюкзак, не зная, с чего начать сборы, да и собираться ли вообще, затем не выдержав, крикнул:

– Что делать будем?!

– Сухари, для начала, упакуй, – устало порекомендовал ему Комбат.

– Умник, – бурча себе под нос, огрызнулся Доцент, пихая в котомку всё подряд, что может пригодиться и что можно унести, за один раз.

Остальные, пребывая в растерянности, также потянулись за «сидорами», повинуясь охватившего компанию порыву, из страха быть схваченными.

– Ноги надо делать! – вынес свой вердикт Почтальон.

– Искать нужно непутёвых диггерш! – поправил его Пифагор.

– Вот это правильно! – одобрил идею Бармалей. – А так нам бежать некуда. Могут и впрямь подумать, что мы причастны к исчезновению девиц.

– Заблудились они, скорее всего, – предположил Бульдозер. – Найдём их и порядок.

Сизый дым в комнате сгущался, а мыслительный процесс увязал в нём, всё глубже и глубже. Пещеры не коллекторные переходы канализационных стоков. Во всяком случае, обвал – случай невероятный, особенно в новых строениях, а вот в земной утробе – всякое бывает… Первым подал голос Доцент, выходя из состояния прострации и начиная трезво оценивать ситуацию:

– Я представляю себе заголовки криминальных новостей: «Побег!» – кратко и лаконично.

– Ты что – опупел?! – резко возразил ему Комбат. – Здесь не колония, а игровая зона!

– Вот, прямо на этом месте и построят – исправительную! – неизвестно чему обрадовался Сутулый.

– Дров здесь много, – вторил ему Кащей.

– Насчёт качества леса не знаю, а вот аномалия, здесь определённо присутствует, – задумчиво сказал Крон, подперев лоб рукой. – Представляю себе, как кум с утра глаза продерёт и взглянет на то, что произошло за ночь, а за неё, тёмную, всех манекенов пропустили через циркулярку, исполняя его же приказ. Они подлежали уничтожению, а исполнитель, будет недоуменно разводить руками и пожимать плечами, заверяя, что накануне, это были именно манекены…

– Ага, и в печке, кусок чудом уцелевших зелёных лосин, только подтвердит его правоту, – весело добавил Дед. – Вместе с нагрудным номером, на лоскутке обугленной ткани…

Крон, на него, подозрительно покосился, но ничего не сказал.

– Хватит вам – надоело! – не выдержал Бармалей. – И так настроение – на нуле, а вы его затаптываете – до конца.

Зловещая тень мясника нависла над смертными, ничего не подозревающими сталкерами, готовившимися стать диггерами.

– Если я найду двух нашкодивших девиц, то пусть готовятся стать мамами – это уже дело принципа! – заверил всех Почтальон.

– Да, после этого, нам точно придётся искать выход на канадскую границу, – высказался Пифагор, почёсывая затылок. – При этом, избегая морских и воздушных путей передвижения.

Крон обречённо вздохнул и ему показалось, что через некоторое время, помощь понадобится им самим. Родившаяся, при этом мысль, все их сборы сводила на нет и одновременно, поторапливала:

– А вообще – кто сказал, что барышень нужно спасать?

– Никто не сказал, но мне показалось, что их необходимо отыскать, во что бы то ни стало, – робко, словно извиняясь, ответил за всех Дед.

– Может они ищут, что-то своё, или совсем решили свалить, куда подальше, – продолжал Крон. – Вдруг, они приверженцы какого-нибудь культа…

– Хватит гадать на кофейной гуще! – резко оборвал Комбат ненужные споры, рождающие предположения, одно нелепее другого. – Пора…

В сторону мохнатых пещер тянулась цепочка беженцев. С тоской оглядываясь на брошенное хозяйство, Комбат чуть замедлил шаг, но быстро взял себя в руки и шагнул в темноту подземных сводов. В нос ударило затхлостью, а сырость ощущалась, даже через плотные меховые куртки, так хорошо спасавшие промозглыми ночами, которые в конце лета – очень холодны. Седые лишайники свисали с потолка длинными спутанными плетями, бледными, как смерть.

– Да, если мы блудных девиц не вернём, то нам лучше не возвращаться назад, – запричитал Бармалей, доставая из кармана рюкзака фонарь, с которым не расставался никогда, и который сейчас, разрезал тьму подземного царства ярким белым лучом.

– Назад куда, – уточнил Доцент, – домой? Там наверняка засада. В избушку? Боюсь, там уже давно опергруппа допивает бидон.

– Они не встанут в противостояние, со спецназом – из-за добычи? – усмехнулся Дед.

– Много не достанется, – то ли возразил, то ли успокоил всех Сутулый. – Ни тем, ни другим. Мы с Кащеем, в бидон шариков с водой набросали, а излишки, которые по законы Архимеда изливаются через край – уничтожили.

– Крепость не меняется и уровень, какой был, такой и остался – на том же горизонте, – подтвердил свою причастность, к этому событию, Кащей.

Пифагор с Почтальоном появились из-за угла, волоча за ручки злополучный бидон. Под общий смех, узнав, сколько воды они с собой притащили, носильщики хотели Сутулого с Кащеем в ней утопить, но Крон не дал:

– Погодите! Воды у нас мало – распределяем шарики по нычкам, а то неизвестно, сколько скитаться придётся. В мгновение ока, двое виновников, превратились из уродов, каких немного, в героев Четвёртого рейха.

Со стороны входа в пещеры доносилось: то ли завывание ветра в кронах деревьев, то ли вой сирен спецмашин, приехавших арестовывать преступный синдикат. Это обстоятельство не требовало проверки, а напротив, служило побудительным мотивом уносить ноги всё дальше и дальше – вглубь пещер. «А может быть, в сердце преисподней?» – подумал Крон, но отмахнулся от дурацких мыслей, проявляющих в последнее время удивительно стойкую назойливость.

Группа продвигалась вглубь природного лабиринта по мрачным закоулкам и казалось, что они идут уже целую вечность. Лишайники не кончались, оправдывая названия пещер, а воздух становился тяжелее и теплее. Никаких признаков пропавших девиц не было и даже намёков на то, что они здесь появлялись.

– А как мы отсюда выбираться будем? – неожиданно опомнился Кащей, всегда и во всём полагавшийся на старших товарищей, а сам предпочитавший заниматься менее обременительными делами, не требующих специальной подготовки, кроме желания.

– Как-как – по компасу, – ответил Комбат, на морской манер, делая ударение на букве «А».

– Прошлый век, – отозвался Крон. – Я на стены ставлю изотопные метки – в ключевых местах. – Совместно с компасом и планшетом – надёжнейший вариант.

– Радиоактивные? – изумился Доцент, вместе со всеми остальными участниками побега.

– Разумеется! – несколько возбуждённо ответил Крон. – С каждой меткой, мне становится всё легче и легче, а если избавляться от свинцовых контейнеров, то скоро, совсем полегчает.

– Почему тара не из бериллия? – сам не зная для чего, спросил Дед.

– Там бутерброд – всего понемногу намешано…

– Тихо! – Насторожился Пифагор. – Слышите, как-будто бы поезд метро проехал?

– Ты что, паров свинца обнюхался, когда пули отливал? – одёрнул его Почтальон, а Бармалей, вздрогнув, чуть не подпрыгнул на месте.

Повинуясь инстинкту страха, все остановились и от неожиданности заявления, даже выключили фонари, как-будто, в темноте лучше слышны посторонние звуки.

Глухой голос, из глубин пещеры, объявил: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Краснотопольская»».

– Ё! – Бульдозер аж присел. – Такая станция, с таким названием, есть только в Энске. Это же в тысяче километрах отсюда! Значит, за стеной станция «Коммунистическая».

– Да тише ты – не паникуй! – недовольно воскликнул Бармалей. – По-моему, нас самих сейчас разыгрывают эти девицы.

– Если не представляет труда прокрутить запись объявления остановок, да звук проходящего поезда, то невозможно сымитировать сотрясение земных недр, когда за стеной проносится пассажирский состав, – возразил Крон. – Такое не спутаешь, ни с чем! Это невозможно подделать! Вибрация ощущается не только всем телом, но и душой…

– Как так можно оказаться, за тысячу километров от того места, где мы были всего пару часов назад? – размышлял Бармалей вслух.

Стоящие рядом Почтальон с Пифагором, давая ему понять, что они не в контексте, только пожали интеллигентскими плечами, которых ждали вши предстоящих странствий, а Крон ответил определённо:

– «Пространственный пузырь».

– По эксплуатационным тоннелям, я думаю, мы доберёмся до станции «Колхозник», которая выходит на окраину города, а там, и до Энска 15 недалеко, – сказал Бульдозер, злобно сверкнув глазами в сторону Крона, а затем, закатив их к небу, закрытому сейчас сводами пещеры и, о чём-то размышляя, при этом крутя пальцами, как ручкой мясорубки.

– С чего это ты решил, что нам надо, именно – туда? – недовольно спросил его Дед.

– Посмотри, что на стене написано!

Размашистым почерком, под лучами фонарей, из темноты, высветилась надпись белым мелом, гласящая: «Не ищите нас! Мы в Энск 15 смотались – щипать лохов в зоне отчуждения. Мамы, папы не пускают – пусть думают на вас…»

– Падлы, а не золотая молодёжь! – в сердцах сплюнул Крон. – Чего смотрите – ищите калитку. Насколько я понимаю, она должна быть здесь – неподалёку.

Пока товарищи прощупывали и простукивали стены, принюхиваясь к каждой трещине, Комбат поделился с Кроном своими соображениями, по поводу несуразности происходящего:

– Меня вот какая мысля пробила: если они из Энска, то какого лешего ехать в мохнатые пещеры, чтобы потом, через них, обратно добираться домой – в Энск!

– Вот это и предстоит выяснить…

Всё время, отведённое на поиски, Бармалей пытался выяснить у товарищей, о чём только что шла речь:

– Чего он тут наплёл, про какие-то пузыри?

Вскоре был обнаружен узкий лаз, да такой, что стало волнительно за Бульдозера – пролезет ли, но всё обошлось. Кое-как протиснув его через узкую щель, как овцу, застрявшую в изгороди загона, остальные участники последовали следом, очутившись в каком-то помещении. С грохотом упал металлический шкаф, преграждавший путь, а из маленького тоннельчика, один за другим, вылезали сталкеры, не расстающиеся с надеждой, что это, всего-навсего – розыгрыш. Помещение оказалось подсобкой для путейных работников, время от времени, занимающихся починкой рельсового полотна и было доверху набито барахлом, обеспечивающим этот ремонт. На вешалке висели красные куртки и возник ожесточённый спор, по поводу целесообразности их применения. Это несогласие, во взглядах, разбило сталкеров на два противостоящих лагеря. Первые утверждали, что стоит надеть куртки, чтобы смешаться с толпой служащих или сойти за них, а вторые противились нарядам, мотивируя своё сопротивление тем, что свои своих – в лицо знают. К тому же, группа будет сверкать на всех перронах, как стадо мухоморов на слежавшейся листве. В процессе длительных споров, пришли к компромиссному решению: пока спецовки не надевать, но взять их с собой.

В углу стоял электрический наждак, в промышленном исполнении, что было весьма кстати. Крон, после недолгих поисков, извлёк на свет Божий пару пачек электродов и немедленно приступил к их заточке, с обоих концов.

– Зачем? – наивно спросил его Доцент, поджав в недоумении губы.

– У тебя какое оружие с собой, кроме ножа?

– Никакого…

– Ну, вот! – ответил Крон. И у меня никакого. Будет, хоть какое-то. Нож швырять, ещё уметь надо, а вот электродом – главное попасть. Чувствую – неспроста всё это…

Комбат пристроился рядом, ко второму кругу и работа закипела с удвоенной силой. Через непродолжительное время каждый, из участников, обзавёлся метательным оружием, что должно было хватить, на первое время. Молотки, а тем более кувалды, решили с собой не брать – не средневековье. Громкоговоритель, висевший на стене, передавал легкомысленную музыку, иногда прерываясь на рекламу. Вот и сейчас, после короткой паузы, во время которой обсуждались недостатки перхоти в лобковой части, вновь ожидалась попса, но её прервали на экстренный выпуск криминальных новостей.

По трансляции передавали приметы преступников, похитивших дочь высокопоставленного чиновника, вместе с дочерью полицейского начальника. Также сообщалось, что пока – похитители требований не выдвигали. Далее следовал длинный и нелестный список деяний банды, а также отзывы свидетелей и пострадавших, о её высокой опасности. Были перечислены имена и клички бандитов, входящих в группировку: «Кишка», «Глиста», «Пузырь»…

– Убью, падла! – орал Бульдозер, потрясая своды рукотворной пещеры. – Когда доберусь, то разнесу на хрен все студии, имеющиеся в долбанном городе. Эта скотина, которая брала у меня интервью, на прошлой неделе… Короче, она у меня – лопнет!

Кое-как успокоив буяна, народ уже стал подтягиваться к выходу, когда Крон их остановил:

– Вы куда? Пойдём ночью, когда поезда не ходят.

– А путейцы? – обеспокоенно спросил Почтальон.

– Обойдём их по боковой ветке или по ремонтным туннелям. Да и то сказать – они пьяные будут досрочно и ремонтируют рельсы, не во всех местах сразу. Пробьёмся…

– Часов пять, максимум шесть, – кивнул головой Дед, соглашаясь с ночными похождениями. – Я думаю, времени должно хватить, чтобы пересечь весь город.

– Времени у нас, не так уж и много, – вмешался Кащей. – С часу до пяти утра.

На него только махнули руками и зашикали, давая понять, чтобы он заткнулся, но Доцент отвлёк всех новыми вопросами:

– Правда, а что такое «Пространственный пузырь» и нет ли тут второго, чтобы без приключений оказаться в нужном месте? Это аномалия такая?

– Да-да! – подтвердил Сутулый. – Аномалия «Бульдозер».

Бульдозер подпрыгнул на месте и теперь уже, гневно рассматривал рожу Сутулого. Подырявив её немного взглядом, он начал сразу с угроз:

– Мне больше нравится название «Горбатая», которая сейчас будет ещё сутулее. И горбоносее… С синеватым отливом…

– Можно и «Горбатая»! – смеясь, согласился Крон. – Выгнутый край аномалии перекрывает область, которая, в данный момент, находится далеко. Если найти выход, как в нашем случае, то попадёшь в другое место, до которого пилить и пилить, обычными средствами передвижения.

– Попали, в «Тракторный синдром»! – ворчал Пифагор, а Почтальон, только молча поддакивал, кивая головой.

Кащей с Сутулым, по большей части предпочитали отмалчиваться, радуясь воссоединению с алюминиевым бидоном. Пускай тара серебристого цвета, не очень походила на лунное сияние – поэтизм их не интересовал. Пусть там осталось мало – не беда! Добудем ещё…

– А если не искать выход? – настороженно спросил Бармалей.

– Тогда останешься в том месте, где и был. Вернёшься к истокам, своего пути.

– А как аномалия называется по классификации псевдонауки? – спросил Почтальон, ковыряясь в носу.

– «Пространственная изобата», – вздохнув, ответил Крон. – Эти нехорошие девочки знали про неё, но не рассчитывали, что мы сталкеры, почти не на пенсии, и найдём проход.

– Эх, кабы знать – пометили бы их радиоактивными изотопами! – с сожалением произнёс Комбат, открывая ножом банку тушёнки. – А так – где теперь их шукать?

– Была у меня мысля, поставить им метки на…., – Крон задумался на секунду, но после продолжил. – В общем, чтобы ночью без фонарика найти – на ощупь.

– Ты серьёзно? – спросил Дед, выпучив глаза.

Он поперхнулся тушёнкой и долго откашливался, затем так же долго, вытирал рот белым носовым платком, который постепенно желтел и начинал пахнуть варёной скотобойней.

– Шутю-шутю! – поспешил заверить его Крон, а заодно и прочих любителей шляться по ночам, не имея: ни фонаря, ни карты.

Постепенно подходило время выхода в эфир: «Лишь бы не грохнулись, раньше этого времени!» – подумал Крон, беспокоясь за физическое состояние некоторых членов коллектива.

– Пора! – сказал он вслух и поднялся с насиженного места.

Заднице сразу стало холодно и захотелось вернуться к тёплой лежанке, но обстоятельства требовали обратного. Остальные члены коллектива, нехотя последовали его примеру: кряхтя, ворча и, как всегда, упоминая чью-то прародительницу. Идти не хотелось… Всё, что было ценное, в этом помещении – вычеркнули из реестра, без уведомления завхоза и, натянув на плечи рюкзаки, потянулись к выходу из подсобки.

Тоннель уводил всё дальше и дальше. Соблюдая режим экономии электроэнергии, лишь редкие фонари освещали небольшие пятачки пространства, которое могли охватить скудным, грязно-желтоватым светом. Не полагаясь на государственные источники освещения, сталкеры пользовались своим, но одним фонарём, так же соблюдая режим жёсткой экономии. Заряжая аккумуляторы, розетки в подсобке эксплуатировали, истинно, как чужие но, с собой их не унесёшь, а впереди ждала неизвестность. Неожиданно, за стеной послышалось нестройное хоровое пение и, судя по интонации, а так же, по частому заиканию, исполнялась ария «Нежданного гостя» – в нетрезвом виде. Дверей поблизости не было, не было их и вдали, от места происходящих событий, на что Комбат выдвинул свою точку зрения:

– Что за шум, а пьяных нет?

– Прячутся от начальства, поди, – лениво, сделал заключение Дед, прислонив ухо к холодному бетону.

Доцент, выслушав его соображение, добавил:

– Напились и потеряли, всякую осторожность.

Он пнул, на всякий случай, серый массив ногой. Хотел ещё, что-нибудь проделать, но передумал. Остальные, только пожали плечами, в знак согласия. Им было всё-равно, кто там горланит за стеной. Смущало одно – полное отсутствие дверей…

Впереди по курсу, замаячила одинокая фигура. Судя по силуэту, по некоторым движениям и ещё, по кое-каким признакам, без труда можно было определить – интеллигент. Сталкеры быстро нацепили на себя грязные красные куртки, потому что в этом месте, обходить одинокого призрака подземелий, было просто негде.

– Простите, коллеги, а вы куда? – спросило псевдопривидение.

– А вы, собственно, кто? – вопросом на вопрос, ответил Крон.

– Я начальник инженерно – транспортного отдела по ремонту железнодорожных путей. Разгуляев – Геннадий Петрович.

– А-а-а! – понимающе протянул Комбат.

– Мы в Энск 15 собрались – ложков трясти! – пояснил Сутулый, не выдержав мук неопределённости собственного статуса.

Это получилось у него, несколько на повышенных нотах и с уголовным уклоном, что несколько насторожило начальника красных курток, под которых они сейчас сами маскировались.

– А это как? – спросил он осторожно и тут его осенило, отчего лицо кабинетного червя расплылось в радостной улыбке. – А-а-а! Так вы ложкари?

– Точно так – с! – подтвердил Крон догадку начальника. – Шефский концерт, с выездом на место – прямо к рабочему классу. Бульдозер, ты стукалку не забыл?

– Какую? – опешил однофамилец аномалии.

– Половник, – пояснил Крон, ещё не сообразив, что половника, в избе правления, даже не было. – Не забудь, потом, избавиться от трупа…