Текст книги "Поцелуй кобры. По следу Кроноса"

Автор книги: Николай Шмелёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Крон разбудил Комбата и они, на – пару, вышли на разведку в деревню, оставив остальных досматривать продолжение ночных сновидений. Шляться толпой не имело смысла и десант решили ограничить малой численностью. Для начала, решили навестить Власа Скупердяя и, если удастся, осмотреть запасы бункера, чтобы впредь было на что опираться, в смысле материальной базы, а не полагаясь на буйную фантазию, да сплетни Мастодонта. Как и следовало ожидать, бункер оказался неприступным, во всех смыслах и со всех сторон. Влас забаррикадировался в своём убежище наглухо и не подавал признаков жизни. Никакие ухищрения не помогали, включая хруст денег и Комбат уже было посоветовал плюнуть на это дело, идя сразу к Барыге, как за дверями что-то лязгнуло. Послышался нерешительный шорох и на ногу добровольного арестанта, судя по нецензурной брани, доносящейся из-за запертых дверей, что-то смачно упало.

– Влас! – громко крикнул Крон, прислушиваясь к внезапно навалившейся тишине. – Гостей принимаешь?

– Уходите, твари пьяные – я вас не боюсь! – раздался из-за двери громкий рассерженный голос хозяина и, как показалось пришедшим, несколько испуганный.

– Слушай, – постарался сказать Комбат, как можно мягче. – Мы не просто гости – мы купить, что-нибудь можем.

– А двух девок с вами нет? – спросил Скупердяй, понизив голос, почти до шёпота.

– Нет, – успокоил его Крон, попытавшись придать голосу уверенность, чтобы она передалась и хозяину бункера.

– Чего такого девицы ему наговорили и чем пригрозили, раз мужик так испугался? – вздохнул Комбат, обращаясь к товарищу. – Значит, он не знает, куда они ушли.

– Здесь не так много путей, которыми можно пойти дальше, если не сказать больше, – задумчиво протянул Крон, прислушиваясь к лязгу в замочной скважине. – Фактически – дорога одна.

Дверь, наконец-то, скрипнула и распахнула свои объятия незнакомым людям, которым Влас открыл, обрадовавшись тому факту, что женщин с ними нет. На радостях, он вдохнул винных паров и продал гостям старенький ППШ, видавший виды, но тщательно смазанный. В каких окопах оружие нашли, гости интересоваться не стали, благоразумно предпочтя не совать свои носы не в свои дела, а Комбат выторговал к нему ещё пару дисков, которые, собственно говоря, Власу уже были без надобности. Довольные приобретением, товарищи, по совету Скупердяя, отправились к Барыге, вдыхая утреннюю прохладу и удивляясь тому факту, что, судя по гробовой тишине, их товарищи ещё спали. Над трубой дома Барыги синий дымок не вился, и Крон предположил, что хозяин ещё спит, а зайти к нему всегда успеется. К Недоделанному и вовсе идти было незачем, поэтому друзья свернули в сторону жилища механика Дросселя, у которого, несмотря на раннее время, жизнь била ключом. Разводной ключ пару раз попал по пальцу умельца, всякий раз вызывая бурное недовольство последнего. Ремонт шёл полным ходом, несмотря, опять же, на раннее утро. Отвлекать мастера Крон с Комбатом не решились, но он первым представился, разогнув затёкшую спину.

– Пётр. Остальные называют меня Дросселем. Завидуют, поди…

После краткого знакомства и дежурного обмена любезностями, обе стороны сразу же перешли к делу. Друзья выяснили мелкие детали своего дела, а Дроссель пожаловался на отсутствие запчастей, которые неплохо бы было посмотреть на механизаторском дворе.

– Так что же ты сам не сходишь? – удивился Комбат, недоверчиво посматривая в сторону народного умельца.

– На механизаторском дворе были замечены чужинцы, – сокрушённо вздохнул Дроссель. – Может, вы поможете? Заодно и себе, что-нибудь приглядите. Да и я вам, что-нибудь сделать могу – арбалет, например.

– Из чего, – поперхнулся сигаретой Крон, – из автомобильной рессоры, что ли?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Пётр.

– Он будет весить, как пулемёт «Браунинг М 2»! – заржал Комбат. – А натягивать тетиву – как будем? Рычажным механизмом?

– Нет! – возразил Дроссель. – Рычажный механизм, с таким инвентарём, мне не под силу. Вот червячный винт – это возможно.

– На токарном станке выточишь? – недоверчиво покосился на него Крон.

– Нет – с токарного станка сниму, на том же механизаторском дворе.

Теперь уже, как застоявшийся конь, ржал Крон, зная червячные винты токарных станков, не по наслышке, да и сами станки, а вспоминая материальную базу бывших советских колхозов – мог себе представить, какие станки стоят в боксе.

– Два пулемёта, – кивнул он головой, соглашаясь с самим собой и смахивая скупые слёзы умиления.

Отвергнув услуги мастера по снабжению экспедиции холодным стрелковым оружием, товарищи заручились его обещанием обеспечить нужды сталкеров обыкновенными топорами, а взамен сводить его на механизаторский двор, как только проспятся их коллеги. Мало-помалу, товарищи подтягивались к жилищу Дросселя, ориентируясь и выбирая правильное направление перемещения, строго по звукам возбуждённого разговора, не свойственного местному населению, в столь раннее время суток. Сутулый с Кащеем появились вместе с бидоном и на вопрос, почему посуду не оставили на хранение Мастодонту, они ответили, что он слишком алчно посматривал в её сторону. Остальные только махнули руками, не желая вступать в полемику, из-за ерунды, да ещё в такую ранищу. Хочется им таскаться с бидоном – пусть таскаются.

На задворках дома Дросселя, посередине маленького поля, стоял заржавевший комбайн, который мастер пытался починить.

– То ли, машина для сборки артефактов, то ли, сталкероуборочный комбайн, – попытался пошутить Почтальон.

– На мясорубку похоже, – добавил Пифагор.

– Я и говорю!

Сталкеры уже приподнялись с насиженных мест и собирались отправиться в путь, когда Кащей приоткрыл один глаз и ткнул в бок Сутулого:

– Всё – завязываю пить, а то, уже зелёные монстры стали мерещиться, да сельхозтехника, убирающая с полей артефакты, как картошку.

– Это не монстр, а я порезался, когда брился. Одеколона нет, пришлось зелёнкой лечиться, так как, спиртного жалко, на такую ерунду тратить. Крон, падла, посоветовал ещё лоб смазать…

– Да нет – зелёная тень промелькнула возле комбайна! – возбуждённо возразил Кащей.

– Может – комбайнёр? – смеясь, прикололся над ними Бульдозер.

– Не слышал про такого монстра, – обиделся Кащей.

– Это монстр? – продолжал развивать идею толстяк.

– Ещё какой! – сплюнул Дроссель. – Занял на прошлой неделе бутылку и до сих пор не отдаёт… Только меня беспокоит другое – не тот ли это чужинец, которого видели на механизаторском дворе?

Все только пожали плечами и заверили умельца, что лично они – ничего не видели, а Кащею – спьяну померещилось. На том и порешили, выдвигаясь на поисковые позиции.

– Как ты думаешь, зачем, кто-то берёт с собой в зону болты, а кто гайки? – спросил Доцент Деда, когда они проходили мимо комбайна.

– Кидать, наверное?

– Ну, в общем-то, да, если имуществом разбрасываться не жалко, да вес, заодно, облегчить – не тащить же с собой столько железа! Но тут соль в другом: вся техника в зоне подверглась радиационному облучению и после дезактивации, как я слышал от одного специалиста, крепёж приходит, однозначно, в негодность. Он не годится, по прямому назначению – при любом раскладе. Вот тут-то и выходят на сцену две группы, которые неизбежно встречаются: у одних болты, а у других гайки – можно трактор отремонтировать.

– А сварочный аппарат слабо сделать? – вмешался Бармалей.

– Сварка? – оживился Крон. – Да запросто! К одному проводу приматываем гантель и в электрическую аномалию, другой конец на металлические ворота КПП.

– Чтобы ни одна шельма не прошла, через блокпост? – засмеялся Дед.

– И она – тоже, но это – побочный эффект, а нам БТР отремонтировать, неплохо бы.

– Хватит вам мечтать! – осадил их Комбат. – На горизонте корпуса уже видны.

Обойдя комбайн вкруговую, никто не остался равнодушным к тому, что Дроссель, вероятно, сильно опасался не столько зелёных человечков, сколько загребущих рук односельчан, несущих домой всё, что может пригодиться. Вокруг комбайна Петра – умельца чернела пахотой контрольно-разделительная полоса. Она имела довольно широкий периметр, охватывающий приличную территорию. Ровный девственный слой вспаханной почвы указывал на то, что никаких изумрудных супостатов – рядом не валялось, в связи с чем на Кащея уже смотрели не с подозрением, а с явным сочувствием.

– А зачем тебе, вообще, комбайн, а Пётр? – спросил умельца Комбат, визуально определив, что ремонта с ним – непочатый край.

– Фермером буду, – ответил Дроссель, с гордостью оглядывая своё имущество и сделал в его сторону жест рукой так, как будто указывал направление в светлое будущее. – Что ещё здесь делать?

В кабине комбайна что-то тихо лязгнуло и все насторожились. Вглядываясь в грязные стёкла сельхозуборочной техники, каждый пытался высмотреть угрозу, но Дроссель успокоил сталкеров тем, что здесь мышей полно. Ровная пахотная земля, не имеющая следов вторжения, постепенно убаюкала все страхи и сомнения, а Пётр добавил к сказанному:

– Да и хомяков хватает, как и везде.

– Огромные? – поинтересовался Доцент, нащупывая в кармане, на всякий случай, нож.

– Почему огромные? – удивился Дроссель. – Обычные… Не больше полуметра. Правда рассказывают, что на свалке радиоактивной техники, среди гор свезённой из заражённого города земли, снова появились хомяки – мутанты, почти мирно соседствующие с крысами.

– А как это выражено? – поинтересовался Бармалей.

– Кожа и кости – вылитые мумии, – ответил Пётр, посмотрев на Кащея и Сутулого, а Почтальон с Пифагором, упали от смеха.

Бульдозер не замедлил присоединиться к общему веселью, отчего стал похож на заведённый трактор, а виновники смеха, так ничего и не поняли. Их не стали посвящать в тонкости непроизвольно рождённого псевдокаламбура, а Дед задал банальный, почти неуместный вопрос:

– А чего они такие? Может, не доедают?

– Не допивают! – радостно поделился своим соображением Доцент.

– Кто поймёт эти мутагенные процессы? – вздохнул Дроссель. – Вот, к примеру, сообщили, что недавно появилась в районе той же свалки новая аномалия «Котлован». Кто-то называет её «Щель», кто-то «Щёлка», а кто и просто – «Яма», при этом добавляя, что – бездонная.

Крон с Комбатом переглянулись, брезгливо и беззвучно промямлив, что-то губами, а затем, как по команде, поморщились.

– А что там? – насторожился Дед.

– Две подводы пропало, вместе с грузом и возницами, – полушёпотом поведал Пётр. – С одной стороны свалки вошли, а с другой не вышли – как сквозь землю провалились. Есть свидетели, которые утверждают, что в этот момент видели странное голубоватое свечение, очень похожее на побочный эффект телепортации.

– Интересно, – хмыкнул Доцент, – как они определили, что это было именно пространственное перемещение, а не погодное явление, даже в том случае, что свечение не спишешь на электрический разряд молнии?

– Да хрен его знает! – отмахнулся Дроссель. – За что купил, за то и продаю…

Долго ли, коротко ли, но серая пыльная дорога, давно потерявшая скудное асфальтовое покрытие, привела товарищей на механизаторский двор. Тут же находился бывший коровник и как только сталкеры вошли на заросший бурьяном двор, им открылась живописная картина: навстречу Сутулому и Кащею, волокущим алюминиевый бидон, шли две каменные доярки, несущих каменную флягу, с таким же твёрдым молоком. Скульптурная композиция появилась внезапно, словно выросла из-под земли. Что она символизировала, понять было нетрудно. Сразу же вспомнились лозунги советских лет, типа: «Ударим надоями по цилиндру Чемберлена», чтобы он смотрелся, как хулиган в кепке из далёкого Урюрюпинска – Покровского. В этот раз, ручки фляги выронили оба несчастных. Какой-то злой гений зазеркалья вовсю глумился над больными людьми.

– Этого ваятеля, поди, уже давно и в живых-то нет, а память о нём жива до сих пор, – высказал своё мнение Бармалей.

– Какая, на хрен, память, в этом захолустье! – гневно поморщился Бульдозер. – Бывший председатель статую ставил, в соответствии со своими представлениями о прекрасном. Притом композиция – групповая…

– Братцы, – неожиданно предположил Сутулый, – а это не наши барышни? Типа того – маскируются…

– Ты что – рехнулся, что ли, – покрутил Крон пальцем у виска, – чего это на тебя нашло?

– Не знаю, – растерянно ответил Сутулый, смотря на Кащея, вжавшего голову в плечи. – Но что-то нашло…

Кто отмахнулся от носильщиков фляги рукой, кто-то погрозил кулаком, давая понять, что это уже не вписывается ни в какие рамки, даже зоны отчуждения, но неприятный осадок на душе остался у каждого.

Затарившись в мастерских всем, что по мнению Дросселя и самих участников вылазки имело ценность, сталкеры стали собираться в обратный путь, когда произошло непредвиденное, но вполне предсказуемое событие: перед Комбатом возникли два чудища. Один появился спереди, а другой сзади. Жертва нападения, как раз прикручивала изолентой к стволу пистолета-пулемёта штык-нож, не заботясь о том, что она расплавится, после первой же очереди. От неожиданности, Комбат заехал чудищу в лоб прикладом, а стволом назад, в морду сзади стоящего монстра и, развернув оружие, как жонглёр, штыком проломил череп, поверженному на землю, и трясущему головой, первому пристающему. Если бы ему, кто-нибудь сказал, что он применил в бою, довольно таки изощрённую тактику, требующей известной доли хладнокровия, чтобы допустить приближение монстра за спиной – Комбат бы крайне удивился. Всё произошло спонтанно…

Уже на деревенской лужайке, отдышавшись, сталкеры нервно поправляли здоровье после крещения первым настоящим боем. Что это были за монстры, трясущийся от пережитого волнения Дроссель, сказать не мог, но все их хорошо запомнили, так что выяснить, впоследствии, к какому отряду и семейству они принадлежат, было делом времени.

– А может, это были те доярки? – спросил Сутулый, тем самым, окончательно разрядив нервозную обстановку.

Все только вздохнули, поняв, что как раз бетонных доярок, Сутулый и боится больше всего на свете, потому что безмолвный камень обладает поразительным хладнокровием. Даже под дулом пистолета он способен извести на нет нервы любого сталкера, спутавшего его в темноте с врагом, а что тогда говорить о морально неустойчивых членах коллектива. Комбат подбросил на руках ППШ, восхищённо рассматривая его со всех сторон.

– Деревянный приклад у автомата – штука деловая, – сказал он удовлетворённо.

– Лишний вес, – возразил Бульдозер.

– Дурак! Он как дубина работает. Это ещё во Вторую Мировую войну определили, что пистолет-пулемёт западного образца способен только стрелять, а наш ППШ, ещё и умиротворять. Как вдарил, по тыкве! Ну, а у Калаша и подавно – вес больший будет: и патроны сэкономишь, и время, нужное для того, чтобы оружие штыком вперёд разворачивать, и языка живым можно взять.

– А на-хрена, нам язык? – не понял Дед.

– Да нам – то понятно, что ни к чему! – махнул рукой Комбат и ещё раз проверил надёжность крепления штык-ножа.

Бульдозер, на дурака, видимо обиделся и достал из рюкзака толстую шайбу, с отверстием посередине. Материал напоминал чугун. Подбросив его на ладони, и готовясь бросить железяку в костёр он сказал, с мрачной интонацией в голосе:

– Термит.

– Не кидай – толку не будет, – равнодушно предупредил Бульдозера Доцент.

– Почему? – спросил тот недоверчиво, прищурив оба глаза.

– Он не взорвётся без окислителя – так запалим, – ответил Доцент и полез в рюкзак за охотничьими спичками, сделанные на основе того же материала и, положив кусок термита на землю, поджёг его.

Термит разгорался медленно, пока не достиг состояния ослепительно бело-жёлтого цвета, сохраняя, при этом, первоначальную форму. Он успешно соперничал с костром, над которым сушились сапоги и носки Сутулого, а тот, в сандалиях на босу ногу, подошёл к термиту и врезал по нему голыми пальцами. Что зашипело: кожа сандалий или кожа ноги – непонятно, а шайба разлетелась на множество мелких осколков, которые тут же сгорели, от прилива кислорода. Местность огласилась оглушительным рёвом погорельца, который прыгал на одной ноге, двумя руками держа обожжённую и орал благим матом. На недалёкой стоянке дикие охотники повскакали с мест и растерянно озирались по сторонам, держа ружья на изготовку. Разбуженная стая диких ворон спешно улепётывала подальше, от места непонятных событий и спросонья натыкаясь на стволы деревьев. В их карканье промелькивала человеческая речь, услышанная ранее не раз и державшаяся про запас, но сейчас открывшаяся, во всей красе. Дед даже услышал подражание своему грубому голосу, что его крайне удивило и вызвало ряд вопросов:

– Что? Я тоже, так выражаюсь?

История одного падения: Дед Мороз или трубочист по-русски.

 
  Дед, весь в огне,
  Как призрак зазеркалья,
  Поднявший клубы дыма в очаге,
  Пришёл извне,
  С мешком, но без сандалий,
  В одном разорванном дымящемся носке.
 

Вечером в доме Мастодонта собралось всё местное население деревни на приятное времяпровождение, которое, как-всегда, пытались совместить с полезным. Из отдельных обрывков доносящихся фраз Крон понял, что Мастодонт пытается выменять у Кащея бидон, который нужен ему, именно как большая ёмкость, лишённая радиоактивного накопления. Как отправную точку обмена, Сутулый решил выложить на лот свои прогоревшие, над костром, носки, но Мастодонт решительно настаивал на фляге и переговоры торговых представителей зашли в тупик, рискуя закончиться ничем, толком не начавшись. Комбат сказал, что он купил у Недоделанного по три литровых армейских фляжки – каждому. Это значительно увеличит мобильность передвижения группы, сведя на нет необходимость таскать за собой сорокалитровую молочную флягу и в итоге, торги состоялись. Гробовой тёмно-зелёный цвет фляжек давал товарищам преимущество в маскировке перед сияющим лунным серебром бидоном, а тонкие алюминиевые корпуса фляжек делали их ещё более бесценным приобретением. Ещё Комбат добавил, что бидон тяжёл и громоздок, а пластиковые бутылки, которые они использовали в настоящее время, вредны, для длительного хранения жидкостей. В условиях, близких к домашним, полной уверенности в надёжности пластиковой посуды нет, так что же тогда говорить про зону отчуждения, где даже легированный металл изнашивается с повышенной скоростью. Возражать Комбату не стали, а молча разлили остатки жидкости по фляжкам, разделив ношу товарищей. Бидон поменяли на пакет медикаментов и три горсти патрон, а дырявые носки, за ненадобностью, улетели в камин, вызвав бурные дебаты сталкерской братии.

– Стул! – издевался Крон. – Ты что – хочешь подарки на Рождество получить? Санта Клаус незаконно, как тать ночью, проникает в дом через печную или каминную трубу, чтобы набить носки конфетами.

– Да, – усмехнулся Бульдозер. – Представляю, как кто – нибудь закажет велосипед.

– Подарки в носках, – присоединился к диспуту Пифагор. – Я всегда был невысокого мнения о таком варварском способе доставки барахла из интернет-магазина. Гигиены никакой! Такой товар: ни к реализации, ни к употреблению – больше непригоден.

Почтальон, чувствуя косвенную причастность к ведомству доставки, высказал свою точку зрения:

– Я представляю себе этого субъекта, с матерным криком падающего в дымоход, весело туша горящие угли и предстающего перед ребёнком. С головы до ног перепачканный сажей, малец, с перепугу, читает новогодние стишки на том же языке, с каким падал разносчик. В итоге, дед чихает чёрной гарью и протягивает дитятке вонючий носок военного образца, набитый рухлядью, разбитой при падении.

– Заодно, и счёт старшему хозяину предъявит – за прочистку дымохода, – добавил Бармалей.

– Кстати, – вмешался Дед. – Если уж речь пошла про «заодно», то в этом случае будет уместно очистить домашний сейф от наличности, брюлликов и золотых цацек. Ну, пока сынишка хозяина в обмороке лежит, нанюхавшись тары, в которой ему конфеты преподнесли…

– Да уж, – поддакнул Доцент. – Под слоем такого грима, ни одна сволочь не опознает супостата – хоть на двадцать видеокамер снимай.

Пифагор усмехнулся и шутливо возразил:

– В этом случае, как вы сами понимаете, счёт за чистку печного оборудования придётся оформлять на подставную фирму – однодневку. Пусть он побегает по банкам, пока не замаскируется…

– Угу, – согласился Почтальон. – Потом и сам его не догонишь…

– Кадры нужно грамотно подбирать, – вяло зевая парировал Пифагор, готовый отойти ко сну.

Пока остальные занимались бессмысленным трёпом, Комбат наклонился к уху Крона и шёпотом поведал ход своей беседы с Гришей, чтобы не услышали аборигены селения:

– Где Недоделанный потрошил армейский склад, он так и не сказал – молчит, как партизан!

– Естественно, – хмыкнул Крон. – Зачем ему конкуренцию плодить, да ещё – добровольно…

Оторвавшись от подпольного разговора, он поднял, перед сном, последний тост, пожелав хозяину дома удачи, да и другим селянам не отставать в приобретениях. Барыга, воодушевлённый прочувственной речью, окончательно окосел и гордо спросил полусонного Крона:

– Видел у меня под окном чёрный «БМВ МЗ»? В трансмутационную аномалию попал белым запорожцем. Там и мутировал…

– Да – да, а я помню его ещё железной рудой, – прошептал Крон, окончательно засыпая.

Снился ему бесконечный бой, прокручиваемый сознанием по нескончаемому кругу, заставляя вновь и вновь переживать повторяющиеся события. Напоследок, две каменные гостьи: то ли доярки, то ли искомые девицы – появились в дверях Мастодонта. Несдобровать бы Сутулому, но каменный бидон наглухо застрял в дверях, не давая гостям развернуться, чтобы начать наводить порядок… Как вскрикивал во сне Сутулый, он уже не слышал…