Текст книги "Поцелуй кобры. По следу Кроноса"

Автор книги: Николай Шмелёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Вот и сейчас, отрапортовав начальству о том, что всё благополучно и потирая ушибленную грудь, молодой лейтенант вернулся к столу, вспомнив давнюю историю о противостоянии:

– Служил у нас в части один прапорщик – Хрыщёв. От постоянных возлияний, у него начались проблемы со здоровьем и он решил действовать: записался на какие-то курсы, обзавёлся литературой и забил голову дурацкими установками. Хрыщ вырабатывал силу воли: поставил перед собой стакан горилки и началось противостояние – кто кого. Стакан, от напряжения возмущённых полей неизвестной природы, пошёл трещинами.

– И всё вылилось на стол! – догадался Кащей, обрадованно оповестив об этом окружающих.

– Как бы не так! – возразил лейтенант. – Самогона в нём уже не оказалось. Прапор сказал, что он испарился, под воздействием сверхвысоких энергий, но, судя по его довольной физиономии, жидкость переместилась в желудок старшины.

– А где он, кстати? – спросил лейтенанта капитан и, судя по всему, старший на ответственной вахте. – Что-то я давно его не видел.

– А ты что – не слышал, что ли? – ответил сослуживец. – Он перешёл в режим экономии.

– Экономии чего? – не понял товарищ.

– Кислорода, – пояснил лейтенант, опрокинув свой стакан за здоровье усопшего. – Да сгинул Хрыщ.

– Хоть бы весёленькое рассказал, что-нибудь – для разнообразия, а то вас как ни послушаешь, так ужасы сплошные: то один сгинул, то другой, – недовольно промычал Харон.

– Место такое, – пояснил шурин. – Ничего не поделаешь.

Синий дым сгущался, а мысли начинали путаться. Ещё немного и, философская концепция мирового устройства могла бы завладеть умами, повергнув собравшихся в неконтролируемую ипохондрию, но ей помешал Пифагор:

– И часто у вас переходят границу?

– Границу чего? – не понял лейтенант. – Есть граница дозволенного, есть государственная граница, а здесь, не пойми чего – государство в государстве…

– Некоторые не хотят никуда переходить, но обстоятельства вынуждают, – добавил капитан. – Есть в этих местах очень редкая аномалия «Паутина», которую я, лично, ни разу не встречал. Поговаривают, что она достигает десяти метров в диаметре и имеет очень прочные нити. К тому же – липкие. Про неё уже не скажешь, что сеть создана для ловли мух: с кабанами справляется, а уж про вашего брата сталкера и говорить – нечего. Особенно опасна паутина осенью, когда когда ветер гонит её, вместе с пауками на юг. Говорят, Хромого с Недоделанным в Турцию унесло…

– Эх, чужбина! – вздохнул Вася Крап, едва не пустив слезу. – Непонятная речь…

– Да что-ты! – перебил его Дупель. – Там сейчас все по – русски ботают и кажется, лучше тебя. Меня занимает другой вопрос – зачем туда ехать? Жвачка и безработица – здесь есть…

– А что ты упоминал про пауков – они тоже огромные? – спросил Крон капитана.

– Как ни странно – не очень, но – ядовиты, – продолжил военный. – Где-то полметра, без лап.

– Ничего себе – не очень! – возмутился Доцент, представив себе такую тушу у себя – на лабораторном столе.

– На самом деле, паук, не совсем животное, – внёс поправку лейтенант. – Это артефакт. Парадокс, но, фактически – он монстр, отсюда и парадоксальность ситуации. Учёные из института, дают хорошие деньги за нити: головастики изучают прочность материала и клей, выделяемый ими. Про то, чтобы притащить на дойку живой экземпляр, не может быть и речи: или монстр тебя поедает, или учёным достаётся бездыханный артефакт. Это тебе не шелковичный червь. Правда, ещё говорят, что учёные глазами паука интересуются, но подробностей я не знаю.

Из окна был виден сарай, покрашенный в нежно-розовый цвет, как мечты невесты. На двери висел амбарный замок, такой же большой, как ширина души сталкера.

– А там что такое? – спросил Почтальон, с подозрением разглядывая странное, по его мнению, строение.

– А-а-а, – лениво ответил капитан, посмотрев в сторону, указанную любопытным. – Это фильтратор – отстойник.

– Там что – содержат незаконно перемещённых лиц? – удивился Комбат.

– Да каких там лиц! – засмеялся лейтенант. – В сарае мы самогон фильтруем, прогоняя его через уголь, да отстаиваем, освобождая от механических осадков.

– Тьфу – ты! – в сердцах сплюнул Крон, в глубине души надеясь обнаружить в сарае беглянок.

– Уже предотвратили два подкопа, – добавил шурин Харона. – Думали псевдокрот, а оказалось, просто Кротов – Федька, из ближайшей деревни. В селении его «Зомби» величают. Как по нюху самогон находит: закопанный в земле, в запечатанной сургучом бутылке, подвешенный в ветвях пирамидального тополя – везде, короче. Найдёт, не сомневайтесь, а взгляд отсутствует… Пол бы в сарае бетоном залить, а где взять, бетон-то?

– Ему бы в сыскном отделе полиции служить, – усмехнувшись, сказал Бульдозер, довольно потирая набитое брюхо.

– К сожалению – узкая специализация, – возразил лейтенант.

Сизый дым окончательно сгустился, отделяя собеседников, друг от друга, плотной завесой. Разговор тонул в тишине ночи и слова становились вялыми и бессвязными, пока не перестали нарушать покой уснувших. Граница на замке, а танков тут не водится… Сквозь слипающиеся веки, Крон обратил внимание, что всё покрытие стола испещрено маленькими вмятинами, словно полумесяцами…

Забрезжили первые лучи солнца и пора было отправляться в путь. Распрощавшись с военными и Хароном, группа отправилась вглубь зоны, намереваясь затемно добраться до первой деревни, отмеченной на карте, как постоянная стоянка сталкеров.

Глава шестая Ставенки брошенных деревень

Наконец-то мытарства перехода остались позади и компания прибыла в деревню. Аборигены, обосновавшиеся в ней и сделавшие поселение своей базой, называли скопление полуразвалившихся домов просто – деревня «Лохово». Отсюда они совершали набеги на заброшенные склады, сады и планировали вылазки в дальние уголки зоны, не помышляя, ни о каком центре самой огромной аномалии, предпочитая довольствоваться малым. Крап с Дупелем, после короткого перекура, подхватили Покоцанного под руки и исчезли с ним в маленькой избушке, служившей местным госпиталем. Над дверью висел пожелтевший плакат, на котором красной краской был намалёван крест, издали напоминающий свастику и красовалась надпись: «Болельня».

– Капельницу из противогаза, ему поставьте! – крикнул им вслед Бармалей. – Заодно и сивушные масла через активированный уголь прогонит…

– Захлебнётся, – возразил Доцент.

Пока доктор Цитрамон крутил Покоцанного, на приём пришёл ещё один страждущий.

– С чем пожаловал? – спросил врач, не глядя в сторону вошедшего.

– С геморроем, – ответил болезный, строя страдальческую физиономию, которую доктор не мог оценить задним местом.

– Обожди немного, за дверью…

Покрутив Покоцанного, как куклу в магазине, когда деловитый папа выискивает малейший дефект и придирается к каждой мелочи, чтобы не обременять левый бюджет непредвиденными расходами, Цитрамон, наконец-то, поставил Жору по стойке смирно. Тот мотался, от всего сразу, что навалилось на него, за последнее время, а особенно от горилки, что сильно затрудняло работу эскулапа. Дав пару бесполезных инструкций его товарищам и снабдив пилюлями, отнюдь не безвозмездно, доктор выпроводил старателей из кабинета.

– Следующий! – крикнул Цитрамон.

В раскорячку, в псевдокабинет, почти заполз больной, держась одной рукой за задницу, а второй ища опору, чтобы не грохнуться на пол.

– Ну – с, давай посмотрим тебя, – задумчиво прогнусавил врач, потирая переносицу.

– А-а-а! – простонал сталкер, выпучив глаза и широко раскрыв рот.

– Ты чего варежку разинул?

– Ну, всегда так делают, на приёме…

– Ты что думаешь: я, через разинутую пасть и через пропитые гланды, разгляжу воспалённую толстую кишку? – укоризненно пробасил Цитрамон. – Задницу к смотру!

– …?

– Что – принципы не позволяют? Тогда завязывай лопать, всякую гадость и сидеть на сырой земле! На, держи мазь – «Гепариновую». Кстати – отечественная. Свечи ещё не завезли…

– Док, а где моё отечество? – грустно вопросил больной.

Цитрамон наморщил лоб и почесал переносицу, усиленно соображая, что сказать гражданину, с неопределённым местом жительства:

– Скажи рыба.

Пациент старательно выводил каждую букву, картавя, как обнищавший француз под мостом Сены, среди гор мусора.

– Ты не каркай! – не выдержал Цитрамон. – Думаешь, я позвоню Рабиновичу и отправлю тебя на берега тёплого моря? Лучше давай репетировать – вытяни вперёд правую руку.

Больной протянул дрожащую ладонь, надеясь получить в неё, хотя бы стакан.

– Да ты не милостыню проси! – рассердился доктор. – У тебя кепка есть?

– Найду…

– Отлично! Будешь стоять под дождём; на центральной площади города, с вытянутой рукой и кепкой, но не на голове, а в левой руке. На голову, так и быть – можешь капюшон натянуть…

– Док – хватит прикалываться! – взмолился больной, для себя уже уяснив, что геморрой спиртом не лечат. – Что делать?

– Свечи нужны.

– Мне, тут, по – дружбе – отслюнявили пару штук, – словно оправдываясь, поделился радостью больной.

– Отрыгнули, что ли? – Цитрамон брезгливо поморщился.

– Нет – выкакали! – разозлился заслуженный геморроеноситель. – Док, это выражение такое, когда тебе деньги дают.

– Чтобы вместо свечек лечить геморрой? Ничего не понял! А догадался – купить на них свечки! Ну, и засунь их себе…

– Червонцы?

– Свечки!

– А это обязательно, док? – усомнился сталкер, поглаживая рукой область ниже спины.

– Кто как делает, – пожал плечами врач и уставился на медицинский плакат, просвещающий ожидающих своей очереди. – Кто-то расплавляет на водяной бане и мажет, как мазью, а кто и в рот пихает, от незнания. Фантазии, в применении, не ограниченны. Может быть, некоторые читать не умеют, чтобы ознакомиться с инструкцией…

Инструкция на стене, которую в процессе разговора изучал Цитрамон, делилась информацией на отвлечённые темы, касающиеся венерических заболеваний и как она сюда попала, оставалось только догадываться. Ни заболеваний, ни лекарств, от этого недуга, на территории зоны отчуждения обнаружено не было. В это время в кабинет заглянул Крон, чтобы поинтересоваться насчёт медпрепаратов, но, как он понял из разговора – их не было. Мимо него прополз больной, направляясь к выходу и проводив его оценивающим взглядом до дверей, вошедший хотел было спросить, у Цитрамона пару противорадиационных пилюль, но доктор его опередил:

– У вас излишков нет?

– К сожалению, собирались в спешке, – тяжело вздохнул Крон. – Можно сказать – уносили ноги!

– Жаль, – вздохнул Цитрамон. – Лечить сталкеров нечем – приходится обходиться, чуть ли, не одними травами: подорожник сушёный, консервированный и свежий, провёрнутый через мясорубку; с лёгкой примесью радиоактивного загрязнения. Аспирин варю – жёлтую вонючую дрянь…

– Почему жёлтую? – растерялся Крон, храня в памяти образец лекарства, имеющего ослепительную белизну, как наряд у невесты до того, как она прошлёпает по лужам грязи, торопясь на регистрацию.

– Потому что кальцинатора нет, – ещё тяжелее вздохнул доктор, глядя куда-то в сторону. Перегонный куб у меня есть. Он мало чем отличается от самогонного аппарата, если не сказать больше: народ позаимствовал технологии у средневековых алхимиков. Реторту соорудил из водочной бутылки.

– О, класс! – воскликнул Крон, разглядывая бутылку из бесцветного стекла и с погнутым горлышком. – Как ты умудрился стекло изогнуть?

Реторта покоилась в объятиях штатива, почти лёжа на боку, но никаких процессов, в данный момент, в ней не происходило, чтобы можно было оценить продуктивность лаборатории.

Цитрамон почесал затылок и, пожав плечами, равнодушно пояснил:

– Чего её гнуть – то? Один раз, ребята газосварочный аппарат приволокли – вот, я и воспользовался…

– Они ремонт затевали?

– Мужики хотели газ в деревню провести…

– Из Сибири, что ли? – давясь от смеха, спросил Крон, медленно сползая по стене.

– Да! – махнул рукой доктор. – Спьяну, весь сыр – бор. Перепили тогда, ребята… Перегонный куб, в основном, применяется по своему прямому назначению. Чем первач не лекарство?

– Кто спорит! – развёл руками Крон. – А в больших дозах – всё яд.

На улице Крона ждали его товарищи, маясь от неопределённости. Крап, Дупель и Покоцанный находились тут же и пора было определиться, с дальнейшими планами.

– Кстати, что доктор посоветовал? – спросил он у Крапа.

– Побольше йода, – ответил Вася. – И ещё – порекомендовал свозить его к морю. А Дупель посоветовал послать его на…

– Кого – Покоцанного? – удивился Сутулый.

– Доктора!

Крон оценил открывающиеся перспективы и решил, что наступает решительный момент провести предварительное знакомство и вечером прописаться в деревне. Лохово шумело, как потревоженное осиное гнездо. Крон осмотрелся по сторонам и решил уточнить, кое-какие детали у собравшейся, вокруг костра, братвы, подойдя к ним на расстояние удара кулаком по лицу. Из-за покровительственной окраски, покрывшей лица толстым слоем чёрной сажи, невозможно было точно отнести, сидящих у костра людей, к какой бы то ни было национальности. Небольшой костерок потрескивал сгорающими дровами и выстреливал яркими огненными искрами, освещая суровые лица сидящих вокруг огня, желтовато-бледным светом. Чёрная копоть на физиономиях поглощала большинство световых лучей видимого спектра, отчего сталкеры сливались тенями с забытым уголком планеты. Зловещая память об ассасинах средневековья всплывала из небытия, возрождаясь в странном месте… Макияж скрадывал существенные детали и пришлось действовать по наитию.

– Салям аллейкум! – поприветствовал Крон аборигенов, применив, на всякий случай, иностранный язык.

– Нет ни салями, ни сала – даже маленько, – донеслось из толпы.

– А-а-а, ну тогда – здоровеньки буллы!

– И вам не хворать…

– Поняли, наконец – то, – облегчённо вздохнул Крон, присаживаясь к огню.

Доставая эликсир болтливости, чтобы поскорее расшевелить жаждущих, он подумал о том, что и тут всё, как на Большой Земле, где шагу нельзя ступить без взятки. Зона отчуждения, не исключение: не помажешь – не поедешь, и чтобы получить нужные сведения о местонахождении чего-либо – раскошеливайся… Крон с сожалением подумал о том, что бывшее братство сталкеров канула в лету и на смену пришли, вовсе не сталкеры, а барыги и хапуги. Осталось только название, применяемое по инерции, а у зоны отчуждения упразднено последнее слово…

Крон попытался выяснить некоторые обстоятельства, но на беду аборигенов, разливать и пояснять, взялся один и тот же индивид. Распределяя жидкость по стаканам, он без конца отрывался на пояснения. После пятой попытки справедливо поделить бутылку, его чуть не прибили, в негодовании проведя параллели с дикорастущим каучуконосом и репродуктивными органами домашнего кота. Шестой отросток, подразумевающий хвост, упоминался редко, будучи неуместным и слишком мягким выражением, в данной ситуации. Каждый участник, не раз, посчитал своим долгом напомнить товарищу о его промахах и намекнуть на то, что бутылку у него отберут, отдав её другому. «Будешь потом ночью не спать, думая – не обделили ли тебя!» В процессе поспешной выпивки и неспешной беседы выяснилось, что в деревне есть местные торговцы, но так же можно ожидать заезжих.

– Говорят, в зоне появились бродячие торговцы, перевозящие барахло на транспорте, – поведал один из сталкеров.

– А они не боятся, что им по куполу настучат и так всё заберут? – насторожился Крон.

– Э-э-э, нет! Несмотря на то, что зона кажется пустой, слухи здесь распространяются, как телеграммы-молнии, и того, кто нарушил негласный закон, может ждать шальная пуля. Поставщики продовольствия и медикаментов, торговцы оружием и боеприпасами – нужны всем: хоть вольным сталкерам, хоть отмороженным и деклассированным элементам. Даже военные, охраняющие периметр, иногда сталкиваются с трудностями: то служба снабжения запаздывает из-за того, что не прошли какие-то бумаги, то другая, не менее важная, причина. Третье – десятое… А водку военным – принципиально не поставляют. Сухой закон!

Договорившись о прописке, Крон оставил толпу мучиться у костра, в ожидании вечера, а сам, с товарищами, пока намеревался осмотреться. Крап с компанией решили остаться в деревне, а не слоняться по зоне, в поисках мифического счастья. В этой области им всё было знакомо. Можно сказать, близкое – родное. Куда идти, когда и здесь хорошо…

Для начала, нужно было подобрать временную штаб-квартиру. Подходящих кандидатур, на эту должность, среди архитектурных шедевров, оказалось немало. Проходя мимо величественного строения, Крон оценил потенциал возведённого жилья и рассказал то, что всплыло в памяти, из давно ушедших дней:

– Это строение мне напоминает первые постройки в «Долине бедняков». Оно нисходит ещё к тем временам, когда там школу возвели, а благоустроенных асфальтовых дорог, между редкостоящими домами, не было – вовсе.

– Какую школу? – не понял Дед. – Там же институт!

– Да я не про него. И школа, собственно говоря, вовсе не учебное заведение, а частный дом, но уж дюже на школу похож…

На следующей избушке висел плакат, написанный, от руки. Корявая надпись гласила: «Предложения, насчёт совместной выпивки, принимаются с 8 до 8 – круглосуточно. Без праздников и выходных дней».

– Занято, – догадался Кащей, а Сутулый молча поддакнул, кивнув головой так, что у некоторых товарищей возникло серьёзное опасение отрыва тупого предмета, с насиженного места.

Между делом выяснилось, что места в деревне полно – хоть полк расквартировывай. Имеются и местные торговцы, и заезжие появляются. Чтобы осмотреться в незнакомом местности, компаньоны выбрали, более-менее, приличный домик, благо их в деревне было навалом.

– Вот то, что надо! – донёсся обрадованный голос Пифагора, из каменной утробы строения.

Из окна показалась довольное лицо Почтальона, внешним видом подтверждающее правоту своего товарища. Войдя внутрь, Крон удивился тому неведомому обстоятельству, которое могло привлечь положительное внимание интеллигенции. Паутина, та же разруха, что и снаружи, покосившиеся двери… «Ну ладно, – подумал он. – Всё-равно, надеюсь – ненадолго». Смахнув со стола пыль, он развернул карту, на которой его внимание привлёк механизаторский двор, расположенный неподалёку. То, что там давно ничего нет и всё, более-менее ценное, уже растащили в незапамятные времена, Крон нисколько не сомневался, но могло остаться такое, что не привлекло внимания местных забулдыг. Решение этой проблемы он отложил на завтра, а сегодня необходимо было осмотреться и выудить, по возможности, максимум сведений из морально неустойчивых сталкеров. Плюс ко всему, руины лежали неприбранными, а пыль щипала в носу, при каждом твёрдом шаге. Ходить на цыпочках не входило в планы Крона и он взялся за веник, не дожидаясь помощи от остальных товарищей, которые что-то делили на кухне, при этом сильно ругаясь. Оказалось, что делили они места, где каждый предполагал сидеть. Крон сплюнул и пошёл дальше наводить порядок. Закончив с помещением, он решил прошвырнуться по деревне и подробнее ознакомиться с дислокацией торговых точек, чтобы потом не шариться в потёмках, сшибая углы и набивая шишки об неудачно расположенные предметы. Возвращаясь из разведки, на пороге он столкнулся с Комбатом, который его сразу же предупредил:

– Ты туда пока не ходи Пусть проветрится, а то в халупе дышать нечем.

– Где?

– В доме, – подтвердил свои слова Комбат. – Мы в нём клопов морили…

– Я, вообще-то, в сортир.

– А-а-а! Ну, там не знаю. Правда, недавно в нём был замечен Бульдозер…

– Обожду, на всякий случай, – решил Крон и закурил, чтобы не тратить время попусту.

Они постояли в молчании и Крон, разглядывая белое уличное строение, густо пахнущее хлоркой, на всякий случай уточнил:

– А Кащей с Сутулым там не рисовались? Это будет похлеще! Перебьют ароматы химии, которые не смогли выветрить годы…

– Не знаю, – равнодушно ответил Комбат и затушив сигарету, отправился по своим делам.

За приготовлением хаты из развалин в жилое помещение, незаметно подкрался вечер. Перебирались припасы, обойдены местные торговцы и, после сравнения цен на сырьё для вечеринки, всё было готово к её проведению. Костёр весело потрескивал, освещая округу красновато-жёлтым светом и распространяя, по ней, тепло сгорающих дров. Почти домашний уют для сталкера – костёр. Правда, туристы так же претендуют на сопричастность этой детали к пению походных песен, неуместных, с точки зрения аномальных старателей. Англичанину – камин и плед, туристу – костёр и гитара, а сталкеру – монстр в костре и радиоактивный артефакт на закуску. Вокруг – хоть трава не расти! На каждую рожу заведён чистый лист бумаги там, где составляют протоколы… Есть редкие исключения, в виде диких туристов, которые пользуются всеми вышеперечисленными благами, предпочитая всё сразу и много. Целенаправленные гимны заменены аполитичными песнями, а прелюбодеяние в кустах отвергнуто. Ему предпочли бесцельное лежание там же – в диких зарослях, травя окрестности свежим перегаром.

На почерневшем, от времени, ветхом пеньке, именуемым аборигенами «стартовой площадкой», всё было готово к приёму гостей.

– Получается – банкет за счёт прибывающей стороны? – усмехнулся Доцент, ковыряя в носу.

– Это прописка! – назидательно ответил Крон. – Как в любом трудовом коллективе. Правда, сейчас не знаю, о состоянии подобных процедур – времена меняются, а «синие воротнички» вымирают, как вырождающийся класс. Что страна делать будет, с таким количеством менеджеров?

– В печку их! – не выдержал мук ожидания Кащей.

– Сами уйдут, – успокоил изувера Почтальон. – Ценность профессии подешевеет, вследствие избытка рабочей силы, но работодателю, это только на руку.

– Хватит вам трепаться попусту! – одёрнул Дед спорщиков. – Вечеринка начинается.

Приглашённые гости, хозяева и прописывающаяся сторона расселись вокруг импровизированного стола, оставалось только, распорядителю отдать команду на снятие с якорей и швартов:

– Начинается отсчёт времени… Протяжка…

Массивные алюминиевые кружки отвалили от бортов и, на вытянутых руках, скопились у лица командующего операцией, едва не выбив ему зубы.

– Пуск!

Заправщик приступил к заливке баков горючим и вонючая жидкость, булькая и искрясь в свете языков пламени костра, потекла в помятую временем и обстоятельствами, посуду. Интегрированный в мозг литромер безошибочно отсчитывал количество отпускаемой влаги на глаз, а звуковая дублирующая система контроля, ориентировалась по булькам. Кое-кто опасливо посматривал в сторону запасов, которые несомненно таяли, сколько бы их не было, а из толпы родилась идея, мучившая, видимо, не одно поколение вольных старателей:

– Эх, нам бы неразливанную бутылку сюда! Про неразменный рубль слышали, небось?

– Чтобы в усмерть напиться? – поинтересовался Крап.

– Почему в усмерть? – не согласился голос народа. – Чтобы всегда было!

– Чтобы всегда было, нужно соблюдать цыганские обычаи, – вздохнув, поведал Вася.

– Вась, ну ты даёшь! – усмехнулся Покоцанный. – Как это связано?

– Просто, – ответил Крап. – Они чуть-чуть, но, не допивают, оставляя в рюмке. У нас это плохая примета – типа, злость свою оставляешь окружающим или хозяевам, а у них – чтобы всегда было…

– Не волнуйтесь! – успокоил всех Сутулый. – В случае чего у нас пол-фляги в погребе стоит, с таким дезодорантом, что быка с ног валит, когда тот неосторожно приближается ближе пятидесяти метров.

– Запахом из фляги? – осведомился Дупель.

– Выхлопом изо-рта! – не выдержал Кащей мук расставания с напитком и злясь на Сутулого, за непростительную расточительность.

– Можно на скотобойню работать идти, – обрадовался Покоцанный, который, после болотного эликсира, не боялся уже ничего.

Слово взял сталкер, представившийся, как Лысый Лёша, который и рассказал коротенькую историю про местные погреба, входы у которых находятся на улице, а стенками, хранилища изнутри соседствуют, друг с другом. Итак:

– Вход в подвал, служивший погребом и сараем, одновременно, не заканчивался в замкнутом помещении, а имел потайную дверцу к соседу. Местный старожил рассказал, как они оба пользовались им весьма активно, будучи уверенными в том, что только он один знает о тайном проходе. Это бы так и осталось байкой, если бы в углу не нашли два скелета, вцепившиеся друг в друга в смертельных объятиях. Зубы врезались в кости на полсантиметра, не меньше.

После такого рассказа, Кащея, как ветром сдуло. Минут пять из подвала раздавался звон железа и грохот падающего барахла, пока он не появился в люке погреба – весь в пыли и паутине, которая лохмотьями свисала с ушей, как лапша у телезрителя. В руках он держал помятый бидон, крепко прижимая его к груди.

– Под венец, нехай собрался, – мрачно усмехнулся Бульдозер, удивляясь той прыти, с которой Кащей скакал по подземелью, опрокидывая на ходу всё, что становилось на его пути.

– Как бейсы у Блюхера, – донеслось из толпы саркастическое замечание, насчёт свободно свисающей паучьей сети.

Смех раздавался со всех сторон и следующий сталкер, Санька Хромой, не отступая от темы, рассказал следующее:

– У одного мужика, так же стали пропадать продукты из погреба. Вначале подозревали псевдокрота. Продсклад таял на глазах и нужно было, что-то предпринимать. Не будь хозяин с ворюгой – оба жадными, так бы и прошло это незамеченным, но жаба душила обоих. В связи с этим организовали поисковую группу и быстро отыскали потайной поземный ход. Лезть туда, в пасть огромной зверюге, пусть и слепой, никто не хотел, поэтому хозяин добыл самодельный огнемёт. Около пяти минут они поджаривали темноту норы, ставшей отличным подземным ходом, пока не прибежал их товарищ, сходу огорошив сообщением: «Хватит огоньки пускать! Выключай шашлычницу – Блюхера, вместе с хатой, чуть не спалили!»

Где-то, глубоко под землёй, раздался глухой взрыв и поляна содрогнулась. На пеньке зазвенели стаканы и, с мягким стуком, лязгнули боками алюминиевые кружки, столкнувшись между собой, а перед глазами пробежали фрагменты воспоминаний, касающиеся самых крупных катастроф мира.

– Опять, наверное, Гришка – Охотник, за псевдокротом с гранатомётом гоняется, – высказал предположение сталкер неопределённого возраста, который представился, как Витька Лось.

– А может быть, это монстр псевдогороха объелся? – не согласился его сосед, разглядывая кружки со стаканами, больше на предмет того, не осталось ли там ещё чего, чем интересуясь целостностью тары. – Или: и то, и другое – вместе.

Его все звали Паша Цугундер, не слишком озадачиваясь тем, что это означает.

– Нет! – возразил оппонент. – Совокупность обеих факторов приведёт к локальному землетрясению – Лохово может не устоять.

– А зачем ему вообще этот псевдокрот, – вмешался Комбат, – истребить решил или охотничий азарт?

– Жене шубу обещал, – ответил Лось, закатив глаза к небу.

– После такого варварского способа охоты, от шкуры одни ошмётки останутся! – раздался голос из толпы.

– А-а-а, – протяжно и лениво протянул Витёк, словно отмахиваясь от собеседников. – Один хрен – он плохо видит.

– Кто, – не понял Цугундер, – крот?

– Какой ещё крот? – возмутился Лось, непонятливости своего товарища. – Этот вообще слепой, от рождения. Гришка – охотник, разве что подслеповат, малость.

– Зато его жена зрячая и видит всё – прекрасно! – огрызнулся Паша. – В том числе и то место, где скалка лежит.

Витёк только рассмеялся, в ответ на такие заявления:

– Хо-хо-хо! Охотнику это, только на руку: поругались, в пух и прах и опять на охоту – искать нового псевдокрота.

– Да, с ними шутки плохи! – покачал головой Хромой. – И с кротами, и с псевдожёнами…

– Наоборот, – поправил его Цугундер.

– Вот в этом случае, как раз и без разницы! – не согласился Лось.

Лысый одобрительно кивнул головой и рассказал ещё одно происшествие, со слепым представителем местной фауны, которые, судя по рассказам, расплодились в неимоверных количествах:

– Завёлся у одного мужика, в уличном погребе, псевдокрот. Огромный, размером с матёрого медведя. Вырыл нору, прямо к съестным запасам и пасётся втихаря. Когда его столовую обнаружили, то он уже уничтожил добрую половину припасов и промедление, по его изгнанию, было голодной смерти подобно. Хозяин погреба, чуть в разуме не помутился, но ему помог случай. Как-раз, в это время, понесло гигантского грызуна на волю по одной, только ему ведомой, надобности, а на обратном пути он калитки-то, сослепу и перепутал. Не смог отличить запах съестных припасов, от нестерпимой вони отхожего места. Вместо погреба, зверушка угодила в выгребную яму, завязнув в содержимом по шею и беспомощно барахтаясь. «Ага! – обрадовался душегуб. – Сейчас ты у меня за всё получишь и даже за то, что не ел». Сала много не бывает и теперь поди – определи, убавилось от него что, или нет… Не мешкая ни минуты, он оглядел место происшествия, не открывая крышку, потому что её не было и в мозгах мужика мгновенно родился иезуитский план. Сбегав за прочной цепью, он, одним концом, несколько раз обмотал шею псевдокрота, а другим, надёжно прикрутил к буксировочному гаку, не полагаясь на прочность бампера. Включив заднюю передачу, экзекутор со всей дури вдавил педаль акселератора до пола, надеясь удавить ненавистную зверюгу. Внутри сортира что-то дрогнуло и поддалось натиску современной техники. Через пару секунд в люке показался псевдокрот, весь в дерьме, но вовсе не собиравшийся, так вульгарно расставаться с жизнью, причём, обоими – из этих способов. Играючи поборов четырёхцилиндровый двигатель, он юркнул в погреб. Правда, с разбега у него это плохо получилось, и те несколько секунд, во время которых, псевдокрот протискивался в лаз, дали хозяину припасов некоторую фору во времени, за которую он мог покинуть самоходную колымагу. Мужик не стал ждать, пока его протащит, вместе «Запорожцем» через люк, как лист стали, между валками в прокатном стане. Он резво поспешил телепортироваться из транспортного средства до того, когда будет замурован в железном хламе. Несостоявшийся истребитель грызунов проделал это неумело, ударив лицом в грязь и в то, что стекло с крота. Всё-таки, кое-как протиснувшись, псевдокрот скрылся в погребе, вместе с «Запорожцем». Внизу, хозяин машины нашёл отрихтованный, по размерам люка, большой измятый кусок железа, с незначительными вкраплениями цепи и резины. Всё, что осталось от колёс, ассимилировалось с железом – всё, что осталось от «Запорожца». Если бы это был катер, к примеру – «Казанка», то у него, хотя бы оставалась компенсация, в виде цветного металлолома, а так… Мужик стоял посередине погреба и с ужасом наблюдал картину погрома: разорванная цепь, предназначенная для мести, разбитый самогон, размазанное по стенам сало…

Местные знали эту историю и она не вызывала у них особых эмоций, а вот Доцент не удержался от комментария: