Текст книги "Серебряная осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

КПП прошли на удивление быстро. Бензовозы почти сразу ушли в сторону Депо – на нефтебазу, нас ещё чуток помурыжили – как–никак у нас «найдёныш». Впрочем, процедура уже была отработана – Маша далеко не первая и, судя по всему, не последняя…

– В управу, там разберутся, – наконец резюмировал дежурный милиционер. – Сопроводите, у нас некому.

Девчонка явно ещё не отошла от шока – реагировала медленно, ничего, кроме имени–фамилии, назвать не могла. На КПП, кстати, аж вытаращились на её зеленоватые волосы – хотя в спокойной обстановке хорошо было видно, что это просто покрашенные пряди. Ну да, тут–то всё остановилось в восьмидесятых, откуда местным знать про молодёжную моду конца две–тыщи–десятых…

В ладошке она так и сжимала мой серебряный патрон.

– Поехали, – распорядился Плотников. – Волк, доведёшь её до управы, твоя крестница. Потом пёхом на Базу.

Ну прекрасно, чё. Хотя… взялся за гуж – не говори, что не дюж. Раз уж не бросил её там – расхлёбывай, Сергуня. Радуйся, что девчонке хуже, чем тебе.

Тьфу ты, что за ерунда в голову лезет. Радоваться такому я почти сразу отучился – когда понял, куда попал.

Соколов подошёл, когда я уже был в машине – ну да, он–то возвращается в свой «офис», на нашей Базе ему делать нечего. С большим интересом смотрел на девчонку – ещё бы, наверняка впервые узрел подобное чудо… И, наклонившись ко мне, шепнул:

– Перед тем боем, в тумане, с вашей стороны опять сверкнуло. Так же…

Он говорил ещё что–то, но Славик уже газанул, и остаток фразы утонул в рёве двигателя.

Вот те на. Это что, получается, он видел опять вспышку моей ауры? Причём такую, что она просматривалась даже во мгле? Или он видел что–то ещё? М-да, всё чудесатее и чудесатее… Надо бы при случае расспросить паренька – в принципе, это не сложно, живёт он наверняка где–то в городе.

Девчонку посадили сзади, и она продолжала сидеть, как кукла, глядя куда–то сквозь меня. Все молчали – о чём говорить–то? Рейс, если разобраться, был рядовым – и даже без жертв.

Королёв тормознул напротив поворота к городской управе:

– Вылезайте, приехали…

– Ребят, карабин мой заберёте, – я показал на укрепленный в держателях мой СКС. Казённый, с серебром, повесил на плечо – вообще по городу с длинностволом никто не ходит, но мне сейчас можно, я на работе. Открыл заднюю дверцу УАЗика: – Пойдёмте, Мария Батьковна…

Маша аж встрепенулась, словно стряхивая с себя одурь:

– Где я?

– Всё там же, – пробурчал от пулемёта Тищенко. – Давай, вылезай, нам некогда.

Девушка опасливо сползла с потёртого сиденья из кожзама и лишь вздрогнула, когда машина отъехала.

Глаза сухие, но видно, что её опять вот–вот начнёт трясти.

– Спокойно, Маша, я Дубровский, – блин, вот нафига мне это, а? – Пойдём, там тебе всё расскажут. Врачи там есть, психологи тоже. И, кстати, патрон отдай. Мне за него отчитываться.

Глаза девушки расширились, и она только сильнее сжала кулачок.

– Ладно, не хочешь – оставь себе.

Отбрехаюсь как–нибудь. Да можно и правду сказать, потом спишем расходник… Ну как её заставить реагировать–то, а? Так и будем стоять? Славик мог бы и ко входу подвезти, там бы дежурные помогли…

– Я умерла? – наконец выдавила из себя девчонка. – Это… ад?

В корень зрит. Хотя…

– Если сейчас пойдём вооон к тому дому, – я кивнул на здание городской управы, едва видное из–за разросшихся деревьев, – я тебе кратко всё расскажу. Согласна?

– Согласна, – сказала обречённо, словно в воду бросилась.

Я перешагнул через лужу – дорога подсыпана щебёнкой, но в колеях после дождя вода всё равно собирается. Подал руку:

– Давай сюда… Какой сейчас год?

– Две тысячи семнадцатый…

– Ну вот. Год тот же, а мир другой. Как это… параллельный.

– Так разве бывает?

– Бывает, только не все верят, – машинально ответил я фразой из мультика, и увидел, как она вздрогнула – значит, тоже смотрела. – Бывает, увы…

– И… как же так? Что должно произойти, чтобы всё стало… таким?

– Ядерная война, – просто ответил я. – Тридцать с лишним лет назад. Питера, Москвы, других крупных городов просто нет. Этот городок сохранился – по нему не было ракет.

– Я не маленькая, читала про ядерную войну, – почти спокойно сказала девчонка, перешагивая своими испорченными кроссовками через полосу грязи. – Те, по которым вы стреляли – мутанты?

– Нет. Нет… Хуже – нечисть.

– Как так?

– А вот так… Похоже, никто такого не прогнозировал. Всемирный катаклизм, одновременный массированный ядерный удар по половине земного шара. Как я понимаю, смоделировать такое невозможно – особенно тогда, в восьмидесятые. Что–то где–то сместилось, то ли связи между реальностями порвались, то ли ещё что… В этот мир хлынула нечисть, так что сейчас тут смесь постапокалипсиса, – девчонка удивлённо воззрилась на меня, явно услышав знакомое слово, – …и страшных сказок на ночь. За три десятка лет что–то устаканилось, что–то нет. Люди – живут. Но только в таких вот цитаделях, про одиночек за стенами мало что слышно.

Вот так, Маша. Вот тебе краткий курс новейшей истории – почти точно так, как его год назад преподнесли мне.

– Компьютеров нет, – продолжал я. – Мобильной связи, спутников, джи–пи–эс – нет. Радио на большие расстояния не работает, какие–то искажения в атмосфере. Дорог почти нет. Большинство перевозок в наших местах – по реке. Что уцелело в мире – толком никто не знает.

– Мрак, – пробормотала Маша.

– Мрак, – легко согласился я. – Зато практически все, кто родились уже после войны, получили паранормальные способности. Их быстренько окрестили «колдунами» и начали феномен изучать. Так что поздравляю – ит’c мэджик тут присутствует, дорогая моя.

Девчонка вдруг резко остановилась, внимательно посмотрела на меня. Надо же, а взгляд–то почти нормальный – неужто в себя приходит?

– Стоп, – она прищурилась, что вкупе с её хаотичной причёской смотрелось весьма своеобразно. – Что–то вы говорите совсем не как тот, кто застрял в восьмидесятых!

Бинго, дорогуша. А девчонка не дура, быстро сложила два и два. Ну, я и сам постарался – специально перечислил всё, что ей должно быть знакомо.

– А мы с тобой коллеги по несчастью, – я поправил на плече ремень карабина. – Тоже попал в «пробой», как и ты, только год назад…

– Пробой?

– Дыра между измерениями, – пояснил я. – Не спрашивай, сам не знаю, как оно работает. Знаю только то, что мне самому рассказали… Заходи уже, пришли.

Городская управа, резиденция городского Совета, располагалась в старом здании – кажется, построенном ещё до Великой Отечественной (слово «довоенный» тут в целом имело несколько иной смысл). Вроде раньше здесь был то ли техникум, то ли общага техникума, и здание сохранило чисто советский, если не сказать «сталинский» колорит – длиннющие коридоры и просторные комнаты, большинство из которых были разделены деревянными перегородками на небольшие кабинеты. Кстати, большинство городской «верхушки» жило по соседству – в здоровенной П-образной сталинке, построенной примерно в то же время.

– Вроде тут налоговая раньше была, – оторопело прокомментировала девчонка, осматриваясь в просторном, недавно отремонтированном холле – с пожилым вахтёром в застеклённой будке и грубоватыми турникетами, но, конечно, без электронного доступа. Справа красовалась доска объявлений, слева стоял ряд старых деревянных кресел, притащенных то ли с вокзала, то ли из ещё какого–то «присутственного места».

Налоговая? Каждому своё. Небось в процветающем городе за последние тридцать лет тут чего только не было…

– Волков, База патрульных сил, – представился я вахтёру. – У нас новенькая, из «пробоя».

– С первого КПП уже звонили, – солидно отозвался вахтёр, пожилой дяденька с обвислыми усами и носом–уточкой. – Веди в восьмой кабинет, второй этаж, направо.

Мог бы и не говорить, я этот кабинет на всю жизнь запомнил – год назад меня, едва отошедшего от шока, тоже привели именно сюда – по дороге влив чего–то крепкого. Что ни говори, повезло, что на меня тогда наткнулись Охотники – ну, как «наткнулись», услышали мою пальбу, благо были недалеко, возвращались из рейда. Вожака–то я тогда завалил, а вот три остальных волка, если что, вполне успели бы меня порвать, хоть при гибели вожака стая, независимо от размера, и теряла большую часть своего гонора…

В коридоре второго этажа слонялось несколько человек, но у дверей «восьмерки» вполне ожидаемо никого не было. На двери под цифрой «8» красовалось табличка «Приём гостей», скорее всего позаимствованная в какой–то гостинице или вроде того и прикрученная сюда просто ради прикола – причём недавно, год назад её ещё не было.

По привычке постучав, я сразу дёрнул дверь:

– Можно? Волков, с новенькой.

– Заходи.

В кабинете был Хорошин, мужик лет пятидесяти, больше похожий на работягу, чем на конторскую крысу – меня в своё время тоже он принимал. Всё тот же потёртый пиджак сидел на нём как на корове седло.

– Здрасте, Пал Степаныч. Вот, привёл.

– Здоров, Волк.

Тьфу ты, и он туда же. Ну а как ещё – он, собственно, первым это «Волк» и выдал, когда услышал мою историю. Ладно хоть никто пока ещё не додумался называть «Серый Волк».

– Заходите, садитесь. – Хорошин поднял трубку внутреннего телефона, дождался ответа, бросил коротко: «Они у меня», после чего сделал широкий жест рукой, указывая на деревянные стулья напротив массивного старинного письменного стола. Маша, оглянувшись на меня, осторожно присела на краешек – стулья были мощными и ничуть не эргономичными.

– Я пошёл, – ткнул я пальцем через плечо. – Ещё до восьми дежурю.

Павел Степанович мельком бросил взгляд на настенные ходики – они показывали начало четвёртого – и замахал руками:

– Садись, садись. Ты нам тоже нужен, как свидетель. Большакова я уже предупредил.

Ага, предупредил он… Выскажет–то потом Большаков мне. Вдруг что срочное – а в группе минус один человек.

Видимо, на моём лице это ясно отразилось, потому что Хорошин сказал:

– Садись, не выпендривайся. У вас всё равно в это время планового ничего нет.

Да мне–то что… Я опустился на стул, постаравшись устроиться как можно удобнее, карабин демонстративно прислонил к столу.

Степаныч мельком покосился на СКС, отошёл к столику у стены, накрытому клеёнкой, воткнул в розетку электрочайник – разумеется, не привычный мне пластиковый, а здешний, потёртый алюминиевый, по сути кастрюлька с носиком и встроенным кипятильником. Всё равно шик – электричество использовать для чайников могут себе позволить далеко не все. Мы в дежурке, например, на печке кипятим – конечно, торфяная ТЭЦ на базе бывшего депо выдает электроэнергию, но не то чтобы Вокзальный её особо разбазаривал. Да и большая часть идёт на производства – даже при том, что КПД ТЭЦ заметно поднят выпускниками Колледжа.

Сидящая напротив меня Маша с интересом наблюдала за манипуляциями Хорошина. Начинает осваиваться? Дай–то Бог… По крайней мере, безразличия во взгляде уже нет – значит, начинает отходить. Терпи, девочка, сегодня тебе весь остаток дня будут мозг выносить – кто ты и откуда…

Без стука вошли двое. Одного, лет сорока, в накинутом на плечи плаще, я знал – Каращук, из отдела безопасности при Управе, обычно он «собеседует» прибывших. На поясе кобура с традиционным «хай пауэром» – интересно, ему хоть раз стрелять из него приходилось? Второй, низкорослый, на вид лет тридцати, с большими залысинами, незнакомый – скорее всего, колдун.

– Привет, Волк, – поздоровался Каращук. – Тащишь за собой кого–то?

Вопрос риторический… Маленький тоже подал руку:

– Андрей Шнайдер, от Колледжа.

Ну да, колдун… Уже начинаю их распознавать, за год–то.

– Сергей Волков, база патрульных сил… Да, привезли с рейса. За Болотом подобрали, у телебашни.

Каращук, рассматривая девушку, хмыкнул:

– Ну и чудо… Что там у тебя в руке?

Маша, глядя на него, как кролик на удава, медленно разжала ладонь. Безопасник удивлённо повернулся ко мне:

– Это что? Ваш, с Базы?

– Ну а как распознать нечисть без серебра? Бросил ей, нормально поймала – значит, свои… Ехали медленно, дали ей себя догнать, погрузили в козелок.

– Хм… умно. Не думал, что такой простой способ есть… Как зовут? – это уже девушке.

– Маша…

– Ну, рассказывай, Маша, радость наша…

Девчонка поначалу терялась, рассказывала сбивчиво, но потом более–менее освоилась – тем более, что и Хорошин, и Каращук сидели с видом заинтересованных добрых дядюшек.

Всё оказалось банально. Мария с другом Алексеем тихо–мирно шли по улице, идущей от школ к телебашне – в их мире это вполне ухоженная дорога в спальном районе с кучей новостроек вокруг. Почему они там оказались в студенческом возрасте в учебное время – никто и не поинтересовался, даже Шнайдер не выказывал заинтересованности – а ведь наверняка сейчас следит за аурой девчонки на предмет откровенного вранья. Потом словно потянуло дымом, сдавило голову – и они оказались в нашем тумане. Вдвоём.

Разумеется, испугались, про другой мир никому и в голову не пришло – что неудивительно. Как выяснилось – Лёшик вдобавок иногда баловался «травкой», и у него снесло крышу. Услышал шум мотора – или подумал, что услышал, и ломанулся обратно, в сторону школ. Больше Маша его не видела.

Вообще ничего странного – шли по асфальту среди новостроек и вдруг оказались на грунтовке, окружённой разбитыми деревянными домами… у кого угодно нервы сдадут.

А вот у Маши не сдали. Или сдали, но своеобразно – потому что она не побежала, а спряталась в полуразрушенном деревенском доме. Ну это для нас – идиотское решение, а для неё–то логичное – крыша, вроде как защита… Просидела там какое–то время, потом обдумала, решила идти дальше, благо дорога–то есть. Вышла к ограде телебашни, опознала место, поняла, что вокруг её собственный город, но разрушенный. Чуть не впала в прострацию, но услышала непонятный шум и спряталась в руинах. Было очень плохо, перед глазами темнело. Казалось, что вокруг ходил какой–то зверь, но внутрь не зашёл.

Потом услышала шум моторов, совсем рядом, на Старой Дороге. Когда выбежала – мимо неё шли бензовозы. Позвала на помощь – реакции нет, завопила, сорвала голос, побежала вдогонку, выбежала к нашему козелку…

Вот тут я напрягся, и сильно. Скажет, что я остановил машину ради неё?

Не сказала. И даже не подумала об этом – заминки не было, колдун бы заметил…

Хотя, думаю, всех больше заинтересовал некий зверь, который ходил вокруг, но не напал… Что–то новенькое. Хотя, чего только не бывает. Маша на моей памяти первая, кому удалось выжить так близко от Болота. Хотя, сколько она там была? Полчаса…

– Который был час, когда вы попали в пробой? – вежливо поинтересовался Каращук. Вот, о том же подумал.

Девчонка машинально взглянула на часики – псевдо «хэнд–мейдные», с кучей фенечек и шнурочков, голимый Китай.

– Около десяти.

Чушь какая. Подобрали мы её в третьем часу. Десять… Десять – это примерно то время, когда на нас бросился «медведь». Это что – она выжила там четыре с лишним часа? Фантастика.

– А к вам она вышла?… – безопасник не закончил фразу, но и так всё ясно.

– Около четырнадцати, точно не знаю, на часы не смотрел, – сказал я.

Краем глаза увидел, как Шнайдер едва заметно прикрыл глаза. Точно, проверяет на ложь.

– Фантастика, – протянул Каращук, словно прочитав мои мысли. – Степаныч, ты хоть раз слышал о таком?

– Первый раз, – пожал плечами Хорошин. – Четыре часа на краю Болота… Или у кого–то глюки, или Мария в рубашке родилась.

«Глюки». Нахватался уже словечек от провалившихся – не местное слово–то.

Маша настолько ошарашенно переводила взгляд то на одного, то на другого, что безопасник пояснил:

– Вы, Мария, по всем правилам не должны были прожить больше получаса. Место… нехорошее. – Он помолчал. – Хорошо, что ребята вам попались. Ладно, Степаныч, наливай чай, с Марией ещё побеседуем. Сергей,.. – а это уже мне, – …можешь идти, скажи своим, чтобы копию твоего отчёта нам переслали.

Вот и всё – пинком под зад. Им явно нужно было посмотреть мою реакцию на то, как и когда подобрали Машу.

А дальше – всё ясно. Сейчас повыносят ей мозг – что видела, что слышала, потом отправят в исследовательский отдел – выяснять про мир, из которого она сюда попала… а он не обязательно тот же, из которого попал я – вот что–что, а теорию множественности миров тут понимают намного лучше, чем «у нас», поскольку всё на ней построено. Затем выяснят её ценность для Вокзального, ну и в лучшем случае – пристроят куда–нибудь. Я вон с полгода работал в Депо, на производстве, пока на Базе патрульных сил вакансия не подвернулась… Опаснее, конечно, но и денег больше, да и сутки через трое. И жильё служебное.

Хотя вот чего–чего, а жилья тут навалом – отличается лишь уровень комфорта. Идеально – когда у дома своя котельная.

Ладно, это уже лирика. Я встал, закинул на плечо карабин. Встретился взглядом с девчонкой – вид у неё вроде уже не такой затравленный, – подмигнул:

– Не дрейфь, Маша! Жизнь только начинается.

Ушёл не оборачиваясь, но почему–то казалось, что именно Маша смотрит мне в спину…

Глава 4

Самое начало пятого – времени до окончания смены ещё уйма. Быстро уложились.

Я шагал по тротуару в сторону Базы – тут недалеко, минут десять ходьбы, не больше. Погода разгулялась – уже не то что тепло, а жарко, особенно в кожаной куртке. Впрочем, куртка непростая – купил я её, когда устроился на эту работу, приличные деньги отдал. Зато усилена зачарованием, как и борта наших машин – от пули, конечно, не защитит, а вот от ножа или от зубов какой–нибудь зверюги – вполне. И не рвётся. Вид, конечно, уже потасканный – она и мне не новой досталась, зато уже трижды спасала от когтей и один раз – от зубов. А вид… тут как–то особо на гламур внимания не обращают. В моде так и прижился «совьет стайл», этакая смесь восьмидесятых и девяностых. Законодателей мод извне нет, телевидения тоже. Железный занавес тут чуть ли не реально железный – причём от мира вообще. Так что практичность гораздо важнее.

Свернув направо за элитной сталинкой, которую местные почему–то называли «полтинником», я пошёл вдоль бывших корпусов техникума, примыкающих к Базе – раньше тут учили строителей и механиков, теперь же обучали технарей–практиков, вроде токарей и прочих «металлистов»: на производствах в Депо спрос на них всегда был, а заодно водителей. Правда, молодёжь, которая рождалась чаще всего с колдовскими способностями, обычно училась не здесь, а в Колледже – бывшей школе на другом краю Вокзального. Зато «провалившиеся» вполне могли тут чему–то научиться. Повышение квалификации, так сказать.

«Провалившиеся»… Их тут довольно много, процентов десять–пятнадцать от населения, наверное. В Вокзальном – вероятно, человек семьсот. Большинство ассимилировалось, и сейчас фиг угадаешь, жил человек здесь всегда или попал в этот постапокалипсис, как и я, по трагичному стечению обстоятельств – как тот же Лёха Лукин. А вот те, кто в общество толком не влились, основали своего рода коммуну – им отдали бывшее здание железнодорожной общаги недалеко от восточной Стены, там они и обустроились. Работать–то работали на город – без этого никуда, тунеядцы тут не нужны, но жили общиной, посторонних к себе допускали с неохотой.

Куда попадёт девчонка? Не знаю. Да и что мне до неё? Не сват, не брат, как говорится.

Отметившись на КПП, прошёл в дежурку. Ребята были здесь – Семёнов и Пашка, валяясь на нарах, читали что–то потрёпанное, остальные резались в домино. Тут было гораздо теплее, чем на улице, на плите исходил паром чайник.

– Охота вам в такой жаре, – буркнул я, ставя казённый карабин в пирамиду и заодно ища взглядом свой. А, вон он, тут же стоит. – На улице стол есть.

– На улице не полежать, – философски заметил Плотников, перелистывая страницу. – И, что важнее, там на виду у начальства.

Вот тут он прав. Лучше уж здесь, никому глаза не мозоля…

Плеснув себе чая, я сел в углу на пустующий стул, взял плетёную тарелку с сушками. В животе после всех перипетий урчало, но жратвы не было – вязтое с собой приговорил за сутки. Ладно, сушки лучше, чем ничего, а скоро домой. Может, в «Турист» вечерком сходить или в «Волгу»? Деньги есть, как раз недавно дали зарплату, завтра выходной… там и поесть можно. Лучше бы, конечно, в Комплекс, но на него денег жалко.

– Волк, спецбоекомплект можешь сдать, – не отрываясь от книги, сказал Пашка. – Сто к одному, что за периметр сегодня больше не поедем. Твои гильзы ребята из машины собрали, они в тумбочке.

Ну… и то хлеб. По городу обычно дежурила не наша группа сопровождения, а мобильная группа – это что–то вроде ОМОНа. За стены неохота, особенно ближе к ночи. А ребятам – отдельное спасибо, что помогли, подумал я, выгребая белёсые гильзы из выдвижного ящика.

С Иванычем, конечно, пришлось поцапаться – сколько ни убеждал его, что подобрать все гильзы в сегодняшнем замесе было нереально, штраф он всё равно выписал. За три патрона – ну да, две гильзы у меня улетели за борт, один патрон так остался у Маши. Хорошо хоть, штрафы не полновесные, где–то на треть реальной стоимости. В этом плюс нашей работы – пока не попадёшься на притыривании, конечно. Но тогда – сразу пинком за ворота Базы, и чёрта с два потом устроишься на приличную работу. С серебром тут строго – хоть оно большей частью и алхмическое, натурального тут лет пятнадцать почти не попадается. Хотя, говорят, настоящее рвёт нечисть чуть не в клочки – то–то «моему» волку хватило одной пули.

Когда я вернулся в дежурку, игра уже закончилась – Лукин сгребал кости в коробку, явно сейчас все потянутся в курилку. Славик Королёв, перехватив меня у входа, шепнул с ехидной улыбкой:

– Проставу не забудь.

Угу, забудешь с ним… В принципе, ящик водки – не самые большие деньги, договориться только нужно заранее, можно в той же «Волге». За внутреннее спокойствие – не самая большая плата. Оставь мы девчонку там, на Старой Дороге, душа сто пудов была бы не на месте…

Блин, да забей ты уже на девчонку. Не бросит её город, пристроят – тут в этом отношении самый что ни на есть Советский Союз. Вот искать ейного хахаля никто, конечно, не поедет… А в «Волгу» придётся сходить. Хотя в «Туристе» еда лучше, «Волга» – скорее бар.

– Кстати, Волк, Большаков сказал, что с тебя плюсом отчёт о посещении Управы, – Пашка, кажется, даже позы не поменял. – Пиши сразу, пока стол свободен…

Логично. Все хотят знать всё – вроде как База подчиняется Управе, но это не значит, что Большаков позволит тягать туда своих подчинённых по поводу каждого чиха. А скорее, просто хочет знать, что там происходит. Или вообще копает под Управу…

В принципе, пока время есть, можно написать.

Я вытащил из ящика пару чистых листков. Шариковой ручки в «дежурном» стакане не было, опять кто–то уволок – да и чёрт с ним, напишу чернильной, уже натаскался.

Писанину я закончил к шести. Ребята меня несколько раз пытались сдвинуть со стола со своим домино, но были посланы известным маршрутом, в результате тоже сели за отчёты. О, а вон и ручка – Лукин притырил. Сразу видно, из «провалившихся» – чернильной писать так и не научился, молодой. Я‑то чернильные ещё в детстве застал, по приколу научился пользоваться. Хорошо, что хоть бумага тут приличная, перо не царапает.

Не забыл написать и про необычное поведение прыгунов.

Вообще, есть у меня ощущение, что где–то в Болоте есть пробой. Причём пробой постоянный, и явно не в мир вроде моего – иначе откуда бы туда лезло всё это? Но это уже мои домыслы, их на бумагу переносить не будем. Пускай исследовательский отдел разбирается…

Большаков был у себя, сидел за столом под картой окрестностей – как всегда, задёрнутой занавеской, и читал какие–то бумаги, по виду похожие на прошлые отчёты. Вот так волей–неволей станешь канцелярской крысой, несмотря на то, что у тебя в подчинении уйма народу с техникой и стволами… На меня даже не посмотрел, показал, куда кинуть листки с писаниной.

До восьми нас так никуда и не дёрнули – Пашка оказался прав. Передали смену, и к половине девятого я вышел за проходную.

Ну что, домой сначала? Да, в любом случае – свой карабин надо убрать в сейф, по городу с длинностволом никто не ходит, да и пистолеты не таскают больше чем по одному – а я сейчас увешан как ковбой. В принципе, можно вообще свой СКС не таскать на работу – казённый же есть, просто в своём я уверен как–то больше. И если не заряжать серебром, то предпочту именно свой.

На углу с Космонавтов встретился милицейский патруль, проверили документы. Ну, моя–то карточка Базы позволяет разгуливать со стволами, а сейчас я вообще «транзитом» с работы домой. Как всегда, из тройки один колдун – он и проверяет оттиск пальца на карточке–документе, сверяет с аурой предъявившего. Вот кстати! Документы проверяют, навскидку, раз в неделю точно – но никто ни разу не говорил мне того, что сказал сегодня Соколов. А смотрят ведь тоже ауру… или что–то другое? Эх, понять бы, как у них это работает. Это же «для чайников» ввели понятие «аура» – смотрят–то они по сути некие энергетические поля… которые видят, в отличие от меня. Или от тех местных, кто жил ещё до войны.

Что. И почему. Увидел. Соколов?

Впрочем, местное колдовство – вообще тонкая материя. Почему, к примеру, колдуны не могут пользоваться огнестрелом, но в то же время на них лежит половина работы по изготовлению боеприпасов? Вроде как понятия одной сферы. Капсюли, детонаторы и воспламенители, усиление защиты, сигналки, обогащение торфа для котельных – пожалуйста, наполовину технические же области. На машинах – ездят, хоть и не за рулём. А стрелять не могут даже из простейшего самопала.

Блин, опять меня унесло в рассуждения. Домой, домой!

Жил я в казённой однушке в хрущёвке на углу Кирова и Чапаева. Дом все называли «вино–водочный» – судя по рассказам, раньше в доме находился соответствующий магазин, но теперь его, хвала богам, не было – не хватало ещё бухаловки на первом этаже. Нынче в помещении бывшего магазина располагалась сапожная мастерская, сейчас по причине позднего часа закрытая.

Поднявшись к себе на второй этаж, я отпер дверь, включил свет в прихожей. Никаких энергосберегающих ламп тут нет и в помине, а потому под потолком тускло засветилась обычная 25-ваттка. Снял куртку, расшнуровал берцы, сунул ноги в тапочки. Приложив палец, отпер дверцу зачарованного сейфа (тоже, кстати, на ауру реагирует), поставил внутрь разряженный СКС, положил на полочку «беретту» и ТТ – вместо них вытащил кольт 1911, он у меня «для города». Зарядов немного, но зато не то чтобы сильно тяжёлый, и плоский – носить удобно. А бьёт – словно кувалдой. Если придётся стрелять, тьфу–тьфу.

Вот опять же. Половина города с короткостволом – а стрельбы на улицах нет. Носят скорее так, по причине опасного времени – вроде и нечисть в городе не появляется, а всё равно со стволами спокойнее. Вероятно, традиция пошла с 80‑х, когда стен ещё толком не было – тогда спасали лишь стволы с распотрошённых воинских частей по соседству. Ну и конечно, если первым и без видимой причины обнажил ствол в общественном месте – то попал минимум на серьезный разбор. Могут и башку прострелить – у милиции право на это есть, у охраны общественных мест (а она не городская, частная) – тоже.

По правде говоря, идти куда–то неохота – спать бы завалиться. Но в животе урчит, а жрать дома нечего, так что придётся – супермаркетов–ночников тут нет, магазины уже закрыты. Придётся всё же… ну нафиг, в «Турист» лучше. Там посвободнее, и поесть можно, да и не курят в зале, в отличие от «Волги».

Кольт я сунул в нашитый изнутри на куртку карман–кобуру – снимать верхнюю одежду всё равно не буду, подвесную пристёгивать неохота. Идти до «Туриста» недалеко – собственно, и городок–то небольшой, всё рядом. Кафе занимало отдельное здание рядом с кубом бывшего кинотеатра – этот заброшен, спроса на него не оказалось, фильмы в считанном количестве никому не нужны, новых всё равно нет. Огромный зал ни к чему приспособить не смогли, и кинотеатр просто закрыли от возможного мародёрства – так он и стоял, потихоньку ветшая и, вероятно, ожидая разбора на стройматериалы. А вот в кафе, приземистом павильоне по соседству, жизнь кипела.

Поначалу, оглядев зал, я подумал, что придётся уйти – народу как сельдей в бочке, но потом усмотрел в уголке знакомых ребят. Попробуем примазаться, вроде там и стул ещё один есть…

За столом сидели трое – Юра Дьяченко из мобильной группы, в свое время и устроивший меня на Базу, и его приятель, Олег Рыбаков из милиции – кстати, провалившийся, хотя мы с ним на эту тему никогда не говорили, и ещё один незнакомый, постарше меня, по виду – типичный работяга–балагур, душа компании. И все ржали, аж заливались. На столе стоит блюдо с обглоданными костями и пивные кружки.

– Привет, мужики. Присоседиться можно?

Олег махнул рукой – дескать, садись, и я пристроился на свободном стуле. Ну, условно свободном – ребята убрали с него вещи, перевесив на спинки своих стульев.

– Чего ржём? – поинтересовался для поддержания разговора.

– Игорь Ленин, на ТЭЦ работает, – представил работягу Рыбаков. Тот хихикнул.

– Сергей Волков, патрульные, – ну что, надо отвечать, раз знакомство пошло.

– Да я тебе байку пересказываю, – хихикнул Олег. – Ему тут начальство звонит, он как раз на дежурстве. Он снимает трубку и говорит – ЦэКа, Ленин у аппарата. Представляешь, что с его шефом было?

– Орал, как резаный, – подтвердил Ленин. – И, главное, ни к чему не придраться.

– А почему ЦК?

– Так центральная котельная же, Серёг, – вновь прыснул Рыбаков.

Так, ребята уже хорошенькие, явно давно сидят. Ну да ладно, общение с ними на период перекуса я точно выдержу – пить сверх меры сегодня неохота. Теперь главное – официантку поймать…

Впрочем, это за меня сделал Юра, подозвав как раз пробегавшую мимо Свету, весёлую деваху лет тридцати пяти – что удивительно, незамужнюю, но ничуть не любовницу туристовского директора. И тем не менее – никто к ней не смел приставать, даже по пьяни. Могла и в лоб засветить вполне серьёзно, даже без привлечения вышибал.

Судя по лицу Светы, за сегодня они дёргали её далеко не впервые.

– Привет, Волк. Пиво, как всегда?

– Привет, Свет. Поесть чего–то без наворотов. Картошка, мясо, салатик, смотри сама, что у вас хорошее. И пива кружку – светлого, если есть, – я протянул местную банкноту, выпускаемую Управой – расчёт мы получали ими.

– Есть, – кивнула Света. – Опять голодный? Я тебе сколько раз говорила – бирюк ты, а не волк. Давно б пару нашёл, – подмигнула она, вызвав очередной ржач парней.

Угу, пару. Когда неизвестно, вернусь я домой вечером или нет… Ну нафиг, какая семья при таком раскладе? Хотя… Люди тут живут, женятся, детей рожают. Война в прошлом, жизнь–то идёт. Наверное, я ещё не познал местный дзен.

– Светик, ты ж не согласишься, – съязвил я в ответ.