Текст книги "Серебряная осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

За КПП уже пошла внутренняя территория Гидростроя – даже вдоль реки стена поставлена. Поставили её ещё до того, как начались тёплые зимы – в ту единственную зиму, что я был здесь, ледостава вообще не было. А вот раньше… Берег тут, конечно, обрывистый и высокий, особенно после того как упал уровень воды выше разрушенной плотины, но забор с оберегами – это лучше, чем просто обереги–сигналки. Тем более, что вскарабкаться по обрыву при желании можно.

Пристань в Гидрострое расположена удачно – на месте бывшей спасательной станции, где обрывистый берег отступает от реки. Удачнее всего, что она оказалась выше порогов, обнажившихся после снижения уровня воды – дальше баржи не пройдут при всём желании. Они и сюда–то доползали по сложному фарватеру. Конечно, после того, как вода ушла, пришлось провести земляные работы, но это ерунда – на противоположном берегу сейчас вообще жилья нет, и место нехорошее – не настолько, конечно, как наше Болото, но тоже рассадник. Страшилками про опустевшую деревню Пороги пугают маленьких детей, а в заброшенную воинскую часть, где, по слухам, до сих пор есть чем поживиться, иногда выбираются мародёры, но вот не возвращается никто. Так что, как ни крути, на водный путь с верховий у Гидростроя монополия.

Впрочем, нам не на пристань – груз принимают без нас, и бензовозы традиционно ждут нас на бывшем заводе, у тех его ворот, что ведут в город – в остальном периметр завода со стороны реки выходит на заброшенную промзону, которая хоть и патрулируется, но без особого фанатизма. Местечко из тех, мимо которых на машине проехать можно, а пешком лучше не соваться.

Ехать до ворот Завода – минут десять, не больше, и это с учётом неважных дорог. Вообще странно, почему не выпускать машины сразу с территории завода? Они б выходили прямо к остаткам железнодорожного моста. Но, как оказалось, тёрки в городской верхушке никуда не делись, и пропускать машины через территорию из конца в конец Завод не собирался.

Бензовозы, в количестве трёх штук, уже стояли на Маяковского, у ворот Завода – два ЗиЛ‑131, синий и хаки, и Камаз на внедорожных колёсах. Все машины – самоделки, цистерны (похоже, тоже самодельные, сварные) поставлены на шасси обычных грузовиков, а потому машины выглядят топорно и нелепо. Ну, что есть…

Пока Пашка Плотников бегал с документами, водители и стрелки ушли курить – курилка была оборудована метрах в пятидесяти, по причине частого проезда машин с топливом, – и я остался вдвоём с Соколовым – видимо, единственные некурящие. Колдуны, кстати, не курят почти никогда – я за год всего раз видел, чтобы выпускник Колледжа дымил.

Сергей долго ёрзал, оглядывался – видно было, что хочет что–то спросить. Потом решился:

– А вы из другого мира?

Опаньки. И как этот пацан меня так быстро раскусил? Конечно, попавших сюда через «пробои» не так уж мало – наверное, процентов десять из жителей Вокзального, никого ими не удивить, но я как–то не задумывался – бросается ли это в глаза. Неужто бросается?

– С чего ты взял?

Молодой колдун помялся:

– Аура у вас… странная. Раньше такой не видел.

Аура странная? Значит, стервец, проверяет, экспериментирует…

Так, стоп! Что–то не так.

Почему он первый за год, кто задал мне такой вопрос? При том, что я уже полгода как катаюсь с патрульными группами и меня периодически проверяют колдуны на КПП – что у нас, что в Гидрострое, да и в Ладоге я бывал.

Что он видит, чего не видят другие?

Я почувствовал, как на лбу выступает испарина. Может, это какая–то проверка? Краем глаза глянул на пацана – тот поедал меня глазами и явно ждал ответа. Не похож он на засланного… скорее на наивного.

Так, Серёг, расслабься. Будут проблемы – будешь решать.

– Может, ещё у кого из нас такую видел, тёзка? – поинтересовался я, надеясь, что прозвучит с ухмылкой, движением головы указал на курилку. Впрочем, видно, что пацан робеет – если с натяжкой, то он мне в сыновья годится.

– Не, не видел, – мотнул головой Сергей. – Потому и спросить решил.

Вот те на. Из нашей нынешней группы Лёха Лукин – тоже «провалившийся». Причем и провалился ненамного раньше меня – где–то на месяц. Выходит… выходит, что увидел пацанчик ничуть не моё «чужое» происхождение. Вопрос – что?

Но не спросишь же его прямо… Не хватало ещё привлечь внимание кого–то «сверху» – насколько я знаю, колдуны пишут по возвращении из рейда отчёт, который сдают своему куратору. Мне же ещё после «прибытия» сюда потрепал нервы местный отдел безопасности – ладно хоть, эти уже привычны к «пробоям», я не первый и наверняка не последний, – а потом и исследовательский отдел – есть тут и такой, пытаются вести статистику, изучать закономерности. И их колдуны меня тоже, если что, «просвечивали».

Что увидел Соколов?

– И как это выглядит? – как можно более безразлично спросил я. – В двух словах, для чайников?

Выражение «для чайников», кстати, занесли сюда первые «провалившиеся», лет десять назад – с тех пор оно примелькалось и вошло в обиход – впрочем, скорее среди именно что «провалившихся», «местные» его понимали, но почти не использовали.

Именно потому я его и употребил – показать парню, что он угадал. Секрета в моей «иномирности», конечно, нет – тут этим никого не удивишь, но я уже заметил, что здешняя молодёжь частенько стесняется задавать подобные вопросы.

– Ну любая аура имеет свой цвет, – лицо Соколова посветлело – видимо, понял, что попал в цель, но он опять замялся, видимо, подыскивая слова, – а у вас она ещё это, как бы… искрит.

Искрит? Интересное словечко. Зловредное воображение сразу нарисовало искрящийся нимб. Серж, не мысли о себе слишком много, ты не пуп земли.

– …А там, после стычки с «медведем», она у вас вообще аж вспыхнула, – подытожил колдун. – Я как раз во все глаза смотрел, ауры искал – меня иии… инструктировали, что место опасное.

Век живи – век учись. Дежурные колдуны для меня (да и для всех, наверное) быстро стали некоей деталью антуража – а учитывая, что чаще всего они помалкивали, специфика их работы «на маршруте» обычно не оглашалась. Получается, они отлично следят за аурами всех, кого видят!

Прокололся пацан? Или специально рассказал? Или в этом вообще нет ничего секретного, просто у меня фантазия разыгралась?

Последний вариант вполне вероятен.

– Из другого, тёзка, – улыбнулся я. – Год уже здесь.

– И… как там? – прозвучало это настолько просительно, что я чуть не рассмеялся.

Любопытство. Обычное, детское почти любопытство. Какой уж тут засланный – у пацана на лице всё написано…

Только что ему рассказать?

Про то, что Питер, Москва и другие города там стоят как ни в чём ни бывало, что там живут в чистоте, без опасности? Что его ровесники проводят всё время за компьютерами, которых тут в глаза не видели? Что можно идти пешком за город, потому что сожрать тебя могут разве что комары, да и то не всегда? Что оружие там – скорее исключение, чем правило, а колдовства и всяких аур вообще нет?

И что туда не вернуться – потому что, как мне пояснили в исследовательском отделе чуть не в первую же неделю здесь, «пробои» открываются редко, хаотично, непредсказуемо, и неизвестно, куда именно выведут…

Я открыл было рот, чтобы отделаться общей, ничего не значащей фразой, но меня выручил вернувшийся Плотников:

– По машинам, рация вторая волна! Волк, вы в голове, мы замыкаем!

Глава 2

По дороге Соколов молчал, хоть я и заметил – поглядывает на меня. Заинтересовался паренёк… чем же таким я его заинтересовал?

Хотя лично мне гораздо интереснее, почему до него этого никто не выказывал. Не замечали? Исключено. Не придавали внимания? Возможно.

А может… может… А может, просто ни разу не происходило ничего экстраординарного?

Мимо. В этот раз тоже ничего не произошло – стычку с «медведем» никак не назовёшь чем–то особенным. И пакостный туман уже не раз видели. Может, познакомиться с пацаном поближе, попытаться его разговорить… аккуратненько?

– В этом месте мне не по себе, – процедил Королёв, крутя руль, чтобы попасть в колею на повороте. – Вроде сколько раз ездил…

Машина громыхнула по мосту над давно заброшенной железнодорожной веткой, ведущей с завода на гидростанцию. Место, и правда, не особо живописное. Слева за деревьями виднеется сама гидростанция, огороженная в два ряда колючкой с наложенным на неё зачарованием, справа как раз началась заброшенная промзона, которую к делу толком так и не приспособили. Вроде и охраняемая территория, а тоже можно пулю получить. Но – не сейчас, шесть стволов, из которых два пулемёта, не считая того, что у водителей бензовозов, вполне способны охладить пыл мародёров или тех, кого называют «изгоями». Вышвырнутых из городов, проще говоря – в таких местах они иногда устраиваются, хоть это и рискованно – можно нарваться на патруль.

Урчали моторы, колонна шла вперёд километрах на тридцати – мы в голове, потом три бензовоза, ГАЗик замыкающим. Солнышко светит, разве что птичек не слышно, хотя прогалина меж нами и рекой довольно густо заросла, не считая того, что растёт по брошенной промзоне. Романтики, правда, ни в одном глазу – хорошо помню, как Игорь получил пулю как раз вот здесь, когда они с ребятами возвращались из поездки на гидростроевский рынок за шмотками…

Так что перед поворотом на мост я почувствовал себя намного увереннее – как–никак, впереди прикрытие.

На блокпосту традиционно проверили документы на груз и махнули рукой – периодический пропуск бензовозов под конвоем был делом привычным. Но вот потом дежурный так сочувственно на нас посмотрел, что…

Что, что. И так всё видно.

Буквально в полукилометре начиналась чуть не сплошная пелена тумана – не тот тоненький пласт, что видели утром, а реально стена.

Пока бензовозы устраивались на площадке перед мостом, ожидая указаний, подкатил ГАЗик, и Плотников распорядился:

– Порядок движения меняем, мы в голове. Соколов, давай к нам, в тесноте да не в обиде.

Ну да, «шестьдесят девятый» все же меньше УАЗика, но Пашка всегда предпочитал именно его из–за совершенно улётной проходимости.

– Маршрут прежний? – на всякий случай спросил я, пока колдун устраивался в головной машине. Вообще жаль, я б предпочёл, чтобы пацан был ко мне поближе, но что поделаешь.

Вместо ответа Пашка поднёс ко рту рацию:

– КПП-один, Колонне–один…

Молчание, одни только помехи. Ну да, с этой чёртовой аномалией от рации толку никакого. Пашка, обернувшись, вопросительно посмотрел на дежурного, но тот лишь развёл руками – у них на блокпосту рация намного серьёзнее наших портативных, но и так все прекрасно знали, что эти помехи забивают и её. А проводную связь через Болото тянуть бессмысленно – всё равно оборвут. Между Вокзальным и Гидростроем–то проводная связь есть – но там она кинута гораздо левее, на опорах древней ЛЭП, которая подаёт электричество от гидростанции в Вокзальный.

– Можно рискнуть по Старой Дороге или через Виковщину, – предложил Королёв.

Те ещё варианты. Старая Дорога идёт немного левее, вдоль бывшей железной дороги, но точно так же проходит Болото, со всеми вытекающими. Вдобавок ограничена кюветами и железнодорожной насыпью, которая тоже своего рода граница, и не из приятных – за ней целая череда деревень–призраков. Да и туманом скорее всего накрыта точно так же.

Через Виковщину, теоретически, путь спокойнее, и в обход Болота – в Вокзальный придётся въезжать не через западный, а через северный КПП, – но мало того, что придётся делать огроменный крюк по лесу, где, кстати, зверьё есть точно, а могут быть и летяги, и оборотни, типа того, что чуть не сожрал меня… так ещё и дорога там довольно убитая.

– Идём по Старой Дороге, – решил Плотников. – По машинам, дистанция десять, связь визуальная. При обнаружении тварей открываем огонь сразу.

ГАЗик вырулил налево, вдоль реки, за ним Камаз и оба Зилка. Наша машина пристроилась в хвосте колонны.

Хорошо сказал – «тварей». Изгои на этом участке практически не встречаются – выжить тут проблематично. С одной стороны – территория неконтролируемая, с другой… территория неконтролируемая, да ещё и аномальная вдобавок. Никто не слышал, чтобы человек мог к этому приспособиться. Так что если тут и есть двуногое, прямоходящее – скорее всего это та ещё тварь…

По сути, мы едем по тем же самым местам, что и утром – просто объезжаем Расстанку с другой стороны. Не по основной дороге, которая была когда–то главной улицей, а по объездной, на которую выходит разве что сельская застройка. Из крупных сооружений тут только заброшенная телебашня.

Тищенко, не выпуская рукоять пулемёта, с тоской смотрел на яблони вдоль дороги, неприлично разросшиеся и усыпанные мелкими кислыми плодами.

– Собрать бы яблочек. Варенье из них офигенное.

– Кислятина, – отозвался из–за руля Славик.

– Что ты понимаешь…

– Ну и соберись, скатайся, – не выдержал я.

– Через Болото? Добрый ты, Волк…

– Доброго человека Волком не назовут, – философски изрёк Королёв, выворачивая руль – дорога перед бывшим железнодорожным мостом сворачивала направо, уходя перпендикулярно реке вдоль бывшей железнодорожной ветки. Жаль, что путепровод моста обрушен, и обрушен крепко – иначе сейчас конвой почти без проблем прошёл бы по набережной к южному КПП. Говорили, что выправить его может разве что кран железнодорожного восстановительного поезда, но вот незадача – рельсы вдоль болота были разворованы довольно давно… А потом и кран пришёл в негодность.

Туман стал гуще – тот бензовоз, что перед нами, был более–менее виден, а вот от предыдущего – лишь красные огоньки задних противотуманок. ГАЗик Плотникова не видно в принципе.

Представляю, каково там водителям бензовозов. Для нас эти хохмочки стали нормой – помогают снять напряжение, а они в кабинах в одиночку – ну, понятно, с дробовиками и пистолетами, тут без этого никуда. Еще и несколько тонн горючки за спиной – рехнуться можно. Кстати, бензовозов три, а нас в этот раз отправили всего двумя машинами – маловато.

Справа в тумане проплыла старая кирпичная трансформаторная будка, за ней начался самый натуральный лес, всего в одном месте прорезанный наискосок просекой – кто–то говорил, что она осталась от старой железнодорожной ветки, чуть ли не с войны. Туман навалился, словно ватное одеяло – обочины дороги видно, первые два ряда деревьев – тоже, а дальше – сплошная муть.

Стас вертел головой на все сто восемьдесят с левой стороны дороги, где железнодорожная линия, я – с правой, в сторону леса. Вроде движения не видно – и спереди тихо, значит, тоже ничего не видят. Бензовоз перед нами грузно переваливался на ухабах, нас тоже мотает нещадно – главное, не вывалиться под шумок, если Королёв поддаст газу, ремень безопасности есть только у пулеметчика, импровизированный – он–то вообще на ногах. Кюветы тут нечищенные, края дороги никто не подсыпал, так что экстрим ещё тот.

Как же медленно… Нервы уже на пределе.

Вот справа показался раздолбанный бетонный забор, когда–то огораживающий телебашню. Циклопической ржавой конструкции не видно, всё затянуто.

Так, а это что за фигня? Показалось, или только что был чей–то то ли крик, то ли взвизг?

СКС я вскинул инстинктивно.

– Внимание, вижу движение! Справа, два часа, у пролома!

Стас с лязгом развернул пулемёт:

– Щас мы его…

– Погоди! Погоди…

Фигура была всего одна, и явно не из тех, что ожидал бы здесь увидеть. Я даже поморгал, дабы убедиться, что не почудилось.

К нам, спотыкаясь и падая, размахивая руками бежала… девчонка. Лет двадцать, не сильно старше Соколова, если вообще старше, светло–зелёные волосы растрёпаны, в серой лёгкой ветровке с полуоторванным рукавом, в узких джинсах, не закрывающих даже щиколотки, и – в когда–то белых кроссовках, изгвазданных до потери цвета!

Вот чего–чего, а такой обуви тут никогда не шили.

И орёт ведь что–то, за шумом мотора не разобрать.

– Что за мать твою… – ошарашенно пробормотал Тищенко.

Славик быстро обернулся и снова уставился на дорогу.

– Морок, – коротко бросил он. – Волосы смотри. Стреляй, и всех делов.

Девчонка чуть не кубарем скатилась в кювет – наш УАЗик уже поравнялся с ней, – выбралась на четвереньках, упала…

Открывает рот – не кричит. Неужто правда морок?

Мать твою, да она голос сорвала! То был её крик?

А объяснение может быть только одно. Нетипичная одежда, чужая обувь, одна в этом проклятом Болоте… А зелёные волосы – я там, «у себя» и не такое видел.

Пробой. Так же, как и у меня тогда, год назад.

– Славик, тормозни! – я крикнул и не узнал свой голос. Королёв, не оборачиваясь, мотнул головой:

– Волк, на маршруте – никогда. Стреляй!

Блин, ну как объяснить, что я не могу выстрелить в то, что может оказаться живым человеком, да ещё попавшим в беду, напуганным, и которому можно надеяться только на нас?

А ведь если морок – то вся надежда на меня. Именно у меня СКС, заряженный серебром.

Серебром!

Девчонка начала отставать. Она ещё бежала за машиной, с полнейшим непониманием на лице, беззвучно открывая рот – ехали медленно, по этой дороге иначе не получается.

Запасные вытаскивать некогда, затвор на себя, подхватил вылетевший белёсый патрон, что есть силы метнул девчонке:

– Лови!

Поймала она, похоже, инстинктивно, из последних сил – и, остановившись и держа его в руках, так и осталась стоять на обочине – перепачканная, заплаканная, в этих нелепых кроссовках и курточке, из под которой видна то ли блузка, то ли футболка в цветочек…

– Королёв, тормозни, сука, хоть на пять сек! Можешь просто на первой!

Взвыла коробка, Славик дёрнул рычаг переключения передач – УАЗ рывком замедлил ход. Дальше пошло как в модном – правда, не здесь – сло–мо – не открывая дверцы, переваливаюсь через борт, бегу к девчонке, ору что–то, она в ступоре смотрит на меня, делает шаг навстречу… Хватаю её, переваливаю через плечо – она почти невесомая, не сопротивляется – оступаясь, бегу за машиной, скидываю девчонку в задний отсек, влетаю за ней одним прыжком… Очухиваюсь, когда УАЗик с пробуксовкой набирает скорость и начинает сокращать расстояние за третьим бензовозом. Слышно, как похохатывает Стас:

– Ну, Волк, ты и спортсмен! Два барьера за десять секунд… А я думал, ты только пиво жрать горазд!

Славик, не отрывая взгляда от дороги, протягивает мне СКС, так и брошенный мной перед тем, как выпрыгнуть из машины:

– Серый, я никому об этом не скажу, но с тебя минимум ящик беленькой.

Я же сижу в углу заднего отсека, под нависающей задницей пулемётчика, и не понимаю, что это было. Девчонка сидит, забившись в угол напротив меня – как это можно сделать в этом узком УАЗовском «багажнике», который и мне–то в бёдрах жмёт, уму непостижимо… В кулаке её всё так же зажат мой СКСовский патрон. Серебряный – значит, к нечисти она не имеет ни малейшего отношения…

– Что это… – я скорее почувствовал, чем услышал: девчонка говорит шёпотом, почти одними губами.

– Добро пожаловать, – попытался сострить я, чувствуя, как лицо выворачивает в гримасу. Представляю, каково ей – просто шла, небось, по улице, и тут нате… Пробой, как есть пробой. Давно, или только что? Скорее всего, максимум полчаса – дольше тут не выжить.

Ход замедлился. Что–то случилось?

– Вон там, – она, словно не слыша меня, вытянула руку, указывая мне за спину. Какого чёрта… Держа правой рукой СКС, перевернулся на колени, металлический пол больно долбанул по косточкам… И в следующее мгновение уже шарахнул быстрой «двойкой» – номерные гильзы отлетели куда–то вбок, на дорогу, да и чёрт с ними! Сбитая в прыжке тварь размером с крупную собаку рухнула в грязь, её гладкая шкура быстро покрывалась нарывами – от серебра, конечно… Прыгун, опасная зараза, укусит – месяц из больницы не вылезешь, хорошо хоть, редко встречаются больше чем по паре…

Машина встала рывком. Бензовоз… тоже встал. А вот это хреново, у нас явно проблемы…

Грохотнул эмгач, из головы колонны донёсся стук ПКМа – и хорошо было видно, как справа, во мгле Болота, ворочается что–то крупное. Неужто водяной? Уже пару месяцев о них не слышно было. Здоровая, неповоротливая туша, но силищи неимоверной, для такого столкнуть с дороги бензовоз – раз плюнуть. Причём не нечисть, серебро не берёт. Главное – не жрёт ведь людей, и бензин ему на фиг не сдался, просто защищает территорию.

Громко хлопнуло, сквозь мглу неярко блеснуло разрывом. У ребят гранатомётов нет, они положены только боевой группе. Неужто Соколов? Ай да пацан, зря его недооценили. Раздался утробный рёв – точно ведь водяной, его перекрыла длинная очередь Тищенко:

– Отправляйся, падла, в свою Валгаллу, там тебя русалки ублажат!

Хорошо, что карабин был вскинут, хотя второй прыгун возник гораздо правее – сзади, с дороги. Поймал его тоже влёт, но уже перед самой машиной. Две пули ушли в молоко, достала лишь третья.

Бензовоз впереди медленно тронулся. Что там происходит? Еле ползём…

Так, в СКСе четыре патрона. Дозарядиться? Некогда. Потянувшись, расстегнул клапан на кобуре с «береттой».

Колонна ползла мучительно медленно, опять встала. Блин, как же плохо в этом проклятом тумане и без связи!

Опять поехали… Ах вот оно что – разбитую, когда–то асфальтовую Старую Дорогу преграждает канава, и не просто канава – канавища. Сходу такую не проехать – вот и бензовоз перед нами тормознул, грузно накренился, наискосок въезжая в яму, взревел двигателем, медленно выбираясь из неё… Был бы не повышенной проходимости – тут бы и остался. Умные люди собрали для бензовозов всю полноприводную технику… на другой сейчас за городом делать нечего.

Тищенко ещё раз полоснул длинной очередью – благо ленточное питание пулемёта позволяет… Готов водяной, или как? Вот откуда они, скоты, лезут? Тут ведь и в помине нет ни выхода в реку, ни чего–то подобного… Подземные источники? Или эта чертовщина лезет откуда–то, что вообще не имеет с нашим миром ничего общего?

По эту сторону канавы остался лишь наш УАЗик, и, едва Славик начал осторожно съезжать вниз, как появилось сразу два прыгуна – причём, такое ощущение, появились они прямо рядом с машиной.

Я еле успел вырвать «беретту» – и правильно сделал. Серебряные пули валят прыгунов на раз, обычных же им нужно три–четыре – правда, если попал первой и сбил прыгуну его атакующий прыжок, то дальше уже проще. С карабином развернуться не успел бы – это влево легко повернуть ствол, а вот вправо – увы… Первого сбил на лету – тварь, завизжав, плюхнулась на землю, второго встретил ударом ноги – вроде не успел укусить, отлетел, прыгун сам по себе не особо тяжёлый. Выставив руку с пистолетом за задний борт, дострелил обоих, потратив чуть не всю обойму, и еле успел ухватиться за скобу на борту – УАЗик пополз вверх, из канавы. Сердце колотилось так, что того и гляди выпрыгнет.

Девчонка сидела – ни жива ни мертва, на лице ни кровинки, словно это не лицо, а белая гипсовая маска.

Машину опять швырнуло – вроде выбрались, из–под колёс вылетел фонтан грязи – Королёв поддал газу. Габариты бензовоза перед нами были уже метрах в тридцати – набирает скорость, значит. Ну ничего, скоро поворот, а там и Стена – надо будет, поддержат огнём, напротив Старой Дороги есть пулемётное гнездо.

Есть, поехали… Я, стараясь унять дрожь рук, выщелкнул обойму, вогнал целую, дослал патрон. Две пары прыгунов – это что–то новенькое. И ведь атаковали без визга, как обычно… Как же удалось справиться?

– Все живы? – полуобернувшись, крикнул Славик.

– Не дождётесь, – буркнул Тищенко.

– Вроде, – просипел я. Девчонка – та вообще просто кивнула в пустоту, словно не в ответ на Славкин вопрос, а отвечая самой себе.

Девчонка.

Именно она обратила моё внимание на первого прыгуна. Если бы не её жест, я бы мог не успеть среагировать.

Так что… Не то чтобы я теперь должник, но с меня причитается. Хотя… будем называть вещи своими именами – если бы я не выпрыгнул за ней, она бы так и осталась на дороге. А прыгуны – им всё равно, напасть на машину или на одинокого человека.

Всё сложно, короче.

Машина, завывая, пошла вверх – значит, мы почти у самой Стены, сейчас будет поворот. Практически дома…

Дома.

Туман окончился внезапно, оставшись позади, словно мутная стена, из которой наполовину торчало брошенное здание бывшей пожарки. Это ж насколько туман подошёл к Стене? Однако…

– Колонна, Колонне–один, – ожила рация. Ну отлично, головная машина уцелела.

– Колонна–один, Бочка–один, цел, ранен.

Значит, водилу первого бензовоза чем–то зацепило… Будем надеяться, дотянет.

– Колонна–один, Бочка–два, пробито колесо, на ходу.

– Колонна–один, Бочка–три, в порядке.

– Колонна–один, Колонна–два, в порядке, – наклонился к рации Королёв. – Паш, у нас прибавление, подобрали человечка.

Молодец Славик. А мог бы и слить меня – даже правильно, если бы так сделал. Впрочем, радоваться рано, впереди ещё разбор, да и Стас может свои пять копеек вложить… Ладно, что толку накручивать себя. Как сказал кто–то умный ещё там, в прошлой жизни – беспокойство не решит твои проблемы завтра, но испортит твой день сегодня.

Рация удивлённо хрюкнула, потом донёсся голос Плотникова:

– Колонна–два, понято, на КПП поговорим.

Машины при нормальной видимости пошли ровнее – было видно впереди, как побалтывает второй бензовоз, лишившийся колеса. Слева тянулась полоса домов вдоль бывшей Партизанской, превращённых в Стену – с заложенными окнами нижних этажей и проёмами меж домами, запечатанными бетонными плитами.

Туман отступал всё дальше – наискосок. Такое ощущение, что именно Старую Дорогу он накрывал сильнее всего. Вот так… не угадаешь. А туда доехали без приключений.

Девчонка, чуть повернувшись, смотрела на разорённые дома, и на лице её был даже не страх или сожаление – смертная тоска.

А ведь это – её город, некстати подумал я. Скорее всего, она именно здесь прожила всю свою недолгую жизнь, и для неё смотреть, во что город превратился – всё равно что серпом по… по одному месту. Мне–то проще, я питерский. Хотя сложно осознать, что Питера больше не существует… причём вообще.

– Как зовут–то? – я тронул девчонку за колено, чтобы привлечь её внимание. Получилось грубовато, но девчонка, кажется, этого и не заметила.

– Маша, – отозвалась она, не глядя на меня.

– Празднуй день рождения, Маша, – отозвался из–за руля Королёв. – И Волку спасибо скажи.

Спасибо… Вот не знаю, что лучше – там и сдохнуть или начать новую жизнь на этом пепелище.