Текст книги "Девушка и звездолёт (СИ)"
Автор книги: Николай Владимиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Глава пятая. Зажигают огоньки…
– Гуди-им! Балде-ем!..
Громогласный вопль, разом вырвавшийся из полудюжины здоровых молодых глоток, далеко разнёсся в темнеющем воздухе. Несколько уток, устроившиеся на ночь в прибрежных камышах, возмущённо засвистев, поднялись в воздух, направляясь к противоположному берегу.
На берегу, посреди поросшей травой лужайки, выросла огромная, выше человеческого роста, куча хвороста. Бритоголовый громила плеснул из канистры, бросил зажжённую спичку. Вспыхнувшее пламя взметнулось чуть ли не до небес, осветив тёмные воды озера и огромные сосны, стоявшие вокруг молчаливой стеной. Откуда-то появились два широких полосатых тента, какие устанавливают на рынках продавцы. С тентами пришлось повозиться – в неумелых руках «золотой молодёжи» они то и дело заваливались на бок, раздуваясь уродливыми пузырями.
Установили мангалы – новенькие, блестящие, с острыми, словно кинжалы, завитыми спиралькой шампурами. На шампуры, вперемешку с томатами и зеленью нанизали мелко нарезанные кусочки мяса. Рядом, на раскладном столике появились колбаса и сыр. Были и налитые в пластиковые стаканчики вино и водка, пополам с непонятными снадобьями из пёстрых алюминиевых банок. Из распахнутых дверей «Лексуса» неслась музыка – рокочущая, яркая, огненная. Она не переставала звучать, когда компания ехала по шоссе, и когда выехала на берег, и когда таскала хворост, ставила тенты, зажигала мангалы… А как гремела она теперь, взлетая, вместе с тысячами искр, в тёмное звёздное небо.
И Марина – тихая, домашняя, скромная девочка, равно побаивавшаяся как маму, так и Ксению Александровну, невольно морщившаяся, когда в соцсети на страницах других девушек видела не вполне приличные слова, а по праздникам позволявшая себе разве что капельку шампанского, неожиданно поняла, что это – весело. По рукам пошли сигареты, пахшие совсем не табачным дымом – некурящая Марина вежливо отказалась. Зато кто-то – кажется, это была Лика, сунул ей в руку открытую пёструю банку. Из темноты появился Лёша – огромный, красивый, весёлый, чем-то нехорошо возбуждённый, с заблестевшими глазами – схватил за руку и увлёк за собой, в закружившийся вокруг костра хоровод.
На головах у девушек появились венки – пышные, зелёные, с яркими цветами, и свисающими чуть ли не до пояса гирляндами. Такой же венок после третьего или четвёртого круга обнаружила у себя на голове и Марина. Окружающий мир кружился и вертелся в бешеном, сумасшедшем ритме – девушки визжали, заглушая музыку, и Марина тоже кричала вместе со всеми что-то страстное, невразумительное…
Суматохи добавила похожая на пантеру смуглая, загорелая подруга Михася, споткнувшаяся на некстати подвернувшемся камне. Хоровод распался с криками и визгом. Откуда-то появились стульчики и коврики-сидушки – вместе с всеми Марина присела у костра, делая вид, что ест пахнущее дымом, местами сырое, непрожарившееся, а местами превратившееся в угольки мясо. Кто-то – кажется, в этот раз это был Тимоня, совал ей в руку пёструю алюминиевую банку с чем-то остро пахнущим, пенным. Вокруг сидели босоногие девушки и заголившиеся по пояс парни – ели, пили, что-то нестройно орали. Вылакав содержимое банки, Тимоня полез целоваться – от его липкого прикосновения Марину передёрнуло. Рядом оглушительно визжащая Лика вырывается из объятий белобрысого Михася.
– Прекраснейшие дамы и наиблагороднейшие господа! – послышался откуда-то сверху громоподобный, не узнаваемый голос.
Оттолкнув противного Тимоню, Марина вскочила. Голый по пояс Лёша стоял на крыше принадлежавшего Михасю «Мерседеса». «Мерседес» раскачивался – впрочем, сам Лёша тоже не слишком уверенно держался на ногах. В руках у него был маленький громкоговоритель, а возле «Мерседеса» бритоголовый громила с приятелем ставили на примятую траву массивный деревянный ящик с ручками и решётчатым верхом.
– Мы собрались сегодня здесь, чтобы воздать дань великому Ивану Купале, отыскав волшебный цветок папоротника, – продолжая, Лёша лишь чудом не свалился на землю. – Он зацветёт сегодня, но явится лишь самым достойным из нас – тем, кто способен воздать ему должное. Воздадим же ему!..
– Воздадим! – хором грянуло в ответ.
Лёша снова покачнулся, едва не встав на четвереньки. У Марины защемило сердце.
– Лёша! Ты пьян!.. – девушка с ужасом сообразила, что Лёша может быть не просто пьян. – Да что же это?..
Противный Тимоня схватил её за руку. Марина рванулась, но тут Лёша снова выпрямился.
– Прекрасные дамы и благородные господа! – продолжал витийствовать он. – Сегодня к нам, из тёмных глубин преисподней прибыл… Прибыл гость. Древний гость, великий гость, один из тех, кто стоял у истоков человечества. Мудрый гость, коварный гость. Встречайте!
– Ой, ща руто бует… – брызнул слюнями Тимоня чуть ли в ухо.
Снова покачнувшись, Лёша повелительно взмахнул рукой. Бритоголовый парень с приятелем попытались снять крышку с ящика. Крышка не поддалась – не то была приколочена, не то просто заперта на хитрые замки.
– Слышь, Лёшка! – поднял голову бритоголовый. – А она у тебя часом не на гвоздях?
– Тля…..! – громко, на всю поляну выругался в громкоговоритель Лёша. – Ну, ничего не поручишь…
Спрыгнув с крыши «Мерседеса», в самый последний момент он всё же не устоял на ногах. Марина бросилась, было, к нему – стоя на четвереньках, Лёша шарил по земле, разыскивая лежавший в двух шагах громкоговоритель. Нашёл, сунул бритоголовому парню, а сам наклонившись над ящиком, защёлкал замками. Внутри, среди примятой соломы зашевелилось что-то длинное, большое, чёрно-серое…
– Ой, змея! – завизжала Лика, обеими руками вцепившаяся в гирлянды венка.
– Так позвольте же представить вам, наипрекраснейшие дамы и благороднейшие господа! – снова завладел громкоговорителем Лёша. – Змей-Искуситель! Тот самый, хитрый и коварный… ик!.. жестокий Змей-Искуситель… Это он – истинный виновник грехопадения Адама и Евы… Это из-за него Господь изгнал наших предков из Рая, поставив у ворот джедая с лазерным мечом и наложив такой мудрёный… ик!.. пароль на вход, что его никому не удалось подобрать. А самого Змея заточил в мрачных чертогах преисподней. Но сегодня, в день… ик… Ивана Купалы великий и ужасный Змей-Искуситель пришёл к нам!..
Слушавшая Лёшу одуревшая, одурманенная, с пятого на десятое соображающая толпа разразилась ликующим воплем. К ужасу Марины, все дружно повалились на колени, поклоняясь крупному, сонному удаву. Измученный удав свисал с оголённого, покрытого татуировками плеча бритоголового парня, словно толстый шланг.
– Вау, обожаю Лёшку! – воскликнула непонятно откуда возникшая рядом Лика. – Непременно придумает что-нибудь эдакое…
Скрещивая руки над головой, она запрыгала, крича чуть ли не громче всех:
– Змей-Искуситель! Искуси нас, Змей-Искуситель!..
Опустив руки, Лика с электрическим треском сорвала короткую чёрную блузочку, под которой не было и намёка на лифчик. В воздухе закачались длинные острые груди с крупными сиреневыми сосками.
Марина ойкнула, отшатываясь – и тут перепугалась ещё больше. Похожую процедуру проделала и похожая на пантеру подруга Михася. В отличие от Лики, она осталась не только без платья, но и без трусиков. Разве что грудь была прикрыта двумя пышными цветочными гирляндами венка. Рядом голый по пояс бритоголовый громила торопливо избавлялся от джинсов. Михась, в одной цветочной гирлянде, демонстрировал голым девицам крупное мужское достоинство.
Девушка в панике разыскивала глазами Лёшу. В одурманенной, разгорячённой, абсолютно голой компании она выделалась, словно белая ворона в стае чёрных. На неё обратили внимание – перед ней возник бритоголовый громила, а откуда-то сбоку вынырнул ещё более противный в голом виде, пахнущий потом Тимоня.
– Глянь, Леший! – громко сказал бритоголовый, поворачиваясь назад. – Что-то у тебя подруга стеснительная. Ты ей что, трубу не дочистил?
От этих слов Марину передёрнуло. Голая компания снова разразилась оглушительным хохотом. Откуда-то появился Лёша – босой, без рубашки, без брюк и даже без трусов. Лицо ещё больше раскраснелось, глаза всё так же нехорошо блестели. На чёрных вьющихся, словно смазанных маслом кудрях лежал сбившийся набекрень венок – длинная, свитая кольцом гирлянда из начавших увядать цветов свешивалась через плечо, словно орденская лента. На его шее болтался громкоговоритель, на левом локте висела коротко стриженная белобрысая девица, а в руке он держал открытую алюминиевую банку.
– Эй, Маринк, ты чего? – в эту минуту Лёша ничем не отличался от окружающей компании. – Давай, ик… раздевайся! Видишь, все одну тебя ждут…
Окружающая компания снова расхохоталась.
– Лёша, что это? – спросила стремительно трезвеющая Марина.
– Это? – оглушительно расхохотался Лёша. – Да, это просто такая игра, малышка. Мы ищем цветок папоротника, а для этого все должны любить друг друга. Вот мы и полюбим друг друга – все вместе и каждый по очереди…
– Лёша, не надо! Пожалуйста! – дрожащим голосом попросила Марина. – Я не хочу. Лучше поедем отсюда…
– Куд… куда? – покачнувшись, спросил Лёша. – Маринк! Ты что? Разве ты не хочешь полюбить моих… ик… Моих товарищей…
Продолжая держать в руке наполовину опорожнённую банку, Лёша ловко принялся расстёгивать пуговицы Марининой блузки. Марину передёрнуло. Взвизгнув, она отскочила назад, изо всех сил ударив возлюбленного по щеке.
– Я не хочу! Отпусти!
– Хе, да вы гляньте! – воскликнул стоявший рядом бритоголовый. – Лёшкина подруга ещё девочка! Гляньте, как упирается!..
– Тля! – выругался Лёша.
Покачнувшись, он упал на Марину, обдав содержимым банки и едва не сбив с ног. Громогласный жизнерадостный гогот заставил девушку мелко задрожать.
– Ха, народ! – воскликнул белобрысый Михась. – Лёшка-то как возбудился, ему прямо не терпится…
– Та с товаищами поелиться надо… – добавил противный Тимоня.
Вокруг девушки сомкнулся хоровод голых тел – сразу же сделалось тесно. Марина почувствовала, как чьи-то сильные пальцы схватили её за запястья обеих рук. Она закричала, трепыхаясь, словно пойманная птица, вызвав новый взрыв хохота. Подошедший противный Тимоня принялся оттеснять Лёшу в сторону – и к ужасу девушки Лёша подчинился, несколько раз хлебнув из своей банки. Марина почувствовала, как липкие Тимонины пальцы шарят по её груди…
– Наод, а тут интеесно… – поделился наблюдением Тимоня.
– Нет! – уже не столько кричала, сколько плакала Марина. – Пожалуйста, я вас очень прошу, не-ет!..
И тут высоко в небе, над погружённой в полумрак поляной, освещая сосны и озеро, вспыхнул свет.
– НЛО! – заорала испуганная толпа.
Противный Тимоня куда-то исчез, кольцо расступилось, державшие девушку руки разжались. Ещё не веря случившемуся, с ужасом глядя на чуть ли не на четвереньках расползающихся в стороны парней и девиц, Марина бросилась бежать. Несколько раз она оступалась и падала, едва не налетев на мангал с раскалёнными углями. Уже оказавшись под деревьями, она оглянулась – показалось, будто над поляной висит огромный цилиндр со скошенными стенками и основанием, светящимся ярким голубым светом.
Спасительная темнота манила. Девушка бежала, слыша позади разноголосые вопли и визги, не видя никого и ничего вокруг, спотыкаясь, оскальзываясь и снова поднимаясь. Девушка бежала, чувствуя, что длинные ветки и сучья хватают её за подол и руки – ей казалось, что Лёша и его приятели бегут следом. Девушка бежала, не замечая, что по ветру трепещет белый лоскут разорвавшейся блузки, что костёр и вспыхнувший в небе спасительный свет остались далеко позади, а вокруг стоит кромешная темнота. Девушка бежала, пока не сорвалось дыхание, и не иссякли последние силы, а нога не соскользнула куда-то вниз.
Неловко взмахнув руками, она скатилась по глинистому склону. Удачно приземлившись на ворох прошлогодней листвы, Марина сразу же вскочила, собираясь бежать дальше – и, не удержавшись на ногах, снова опустилась на землю. Прижавшись к толстому стволу росшего здесь же дерева, девушка сжалась в маленький комочек и стала тихонько плакать.
Глава шестая. Чужие здесь не ходят
Первыми, кого увидел Вадим при въезде в Старосельск, были двое мальчишек лет примерно десяти и двенадцати. Разноцветными красками они рисовали на железных воротах Аресийский герб. Кропотливая работа была почти завершена – оранжевый, исчирканный каналами диск планеты окружил полукруг из яблоневых веток. Забравшись на плечи старшему, младший из мальчишек старательно прорисовывал вертолётные лопасти на концах широких крыльев раздувшего паруса корабля. Рядом, на асфальте стояло с полдюжины алюминиевых баллончиков. Пожилой усатый охранник, ещё не в серой милицейской, а в чёрной ЧОП'овской форме, с автоматом со складывающимся прикладом за спиной, с улыбкой смотрел на творящееся у него на глазах безобразие.
– Что тут у вас происходит? – строго спросил Вадим, выходя из машины.
Дружно захлопали дверцы – следом вышли Олег и Сергей Волков. Стоя у Вадима за спиной, они образовали молчаливую группу поддержки. Младший из мальчишек, с заметным сожалением опустив баллончик с краской, спрыгнул на землю.
– Мы это… Мы ничего… – нехотя принялся оправдываться старший, хитро скосив глаза на охранника. – Нам дядя Семён разрешил…
Глаза у мальчишки были серые, ясные, лицо усыпано веснушками, светлые волосы торчали вихром, а на шее, ниже спущенной маски-респиратора, хитрым узлом завязан пионерский галстук – не алый советский, а двуцветный, красно-жёлтый, аресийский. Точно такой же галстук повязал себе и младший мальчишка.
– Кто такие? – сержантский голосом, подражая Витьке Анизину и его офицерам-десантникам, гаркнул Вадим.
– Честь имею! – хлопнув по асфальту мягкими каблуками кроссовок, отрапортовал старший, вскинув руку в подзабытом пионерском салюте. – Алексей Зайцев, гражданин и патриций Аресийской Советской Республики, товарищ первый вице-президент.
– Та-ак! – нараспев произнёс Вадим. – Значит, уже гражданин и патриций. Да, не просто Республики, а Аресийской Советской… Для начала запомни, Алексей Зайцев, что к пустой голове руку не прикладывают.
– Так я в пионерском салюте, товарищ первый вице-президент… – принялся оправдываться мальчишка. – Так можно…
– Затем объясни, гражданин Алексей Зайцев, – продолжал Вадим. – Почему ты выдаёшь всем встречным и поперечным нашу главную тайну? Не ровён час, подъедут какие-нибудь туристы-гитаристы, увидят ваши художества, услышат твои слова, и что подумают?..
– Так чужие здесь не ходят, дядя Вадим, – не растерялся мальчишка. – Час назад два автобуса с поселенцами прошли, так это наши поселенцы были. А мы, так и так, через два дня поднимаемся…
– Ты меня откуда знаешь? – удивился Вадим.
– А я вас на дне рождения у Саши Рунёва видел, – объяснил мальчишка. – Вы ему ещё замок самурайский игрушечный в подарок привезли. Дядя Вадим, ну давайте оставим… Вы все… Ну, взрослые то есть, такое большое дело делаете, а нам ничего… В лес нельзя, в цех нельзя, на борт нельзя, никуда нельзя…
– Значит так! – повернулся Вадим к растерявшемуся охраннику. – Вызовите наряд, этих двух охламонов под белы ручки и к родителям. О случившемся доложите начальству, после подъёма сутки ареста. А это художество…
– Замазать? – с готовностью предложил охранник.
– Стоило бы, кое-кому урока для… – согласился Вадим, глядя на поскучневшие физиономии и молящие глаза обоих мальчишек. – Найдите какой-нибудь ненужной бумаги или старых газет, заклейте. Расклеим в понедельник утром, когда будем снимать посты…
Под радостный мальчишечий вопль Вадим проехал в распахнувшиеся ворота. Покружив по непривычно шумным и людным улицам посёлка, даже нырнув ненадолго под землю, миновав ярко освещённый вычислительный центр, где за компьютерами сидело полторы дюжины операторов в белых халатах, он прошёл в здание заводоуправления. Поднявшись на третий этаж, пройдя по истоптанной грязными башмаками красной ковровой дорожке, он без стука вошёл в знакомый кабинет. Взъерошенный Алексей Кудашов, в расстёгнутом пиджаке, при слегка съехавшем на бок пёстром шёлковом галстуке с настоящим бриллиантом в ушке золотой булавки, яростно ругался с кем-то по телефону.
– Не помешаю? – спросил Вадим, стукнув пальцами по полированному столу.
– Какого чёрта! – рявкнул в ответ Кудашов, раздражённо кидая телефонную трубку на рычажки. – Наконец-то, а то я тут совсем зашиваюсь. Свалил на меня всё это хозяйство, а сам, гляди-ка, отбыл к японским гейшам. Веришь ли, Старик меня в конец заедает… A propos, не далее, как сегодня утром прелестная Вика Рунёва в тысяча первый раз деликатно осведомлялась о тебе.
– Бог с ней, – отмахнулся Вадим. – Лучше расскажи, что с СПК?
– Как, с прекраснейшей из женщин? – с деланным удивлением переспросил Кудашов. – Напрасно, напрасно. Вика Рунёва столь же очаровательна, сколь и непосредственна, и с удовольствием вышла бы за тебя замуж. И с не меньшим удовольствием бы развелась – понятно, не сразу, а спустя некоторое время. Как поднимемся, попроси Старика провести церемонию бракосочетания. Или проведи её лично, как в «Династии». Это будет даже оригинально. A propos, ты не задумывался, что в нашей маленькой, пока что никем не признанной и даже никому не известной республике нет семейного кодекса…
– К чёрту Вику Рунёву! – гаркнул Вадим. – Сто раз тебе говорил, что не терплю этих сарданапаловых штучек. – Лучше объясни, что у тебя здесь за бардак?..
– Ну да, – с деланным раскаянием развёл руками Кудашов. – Каюсь, грешен. Действительно, некоторое время назад между мной и прелестной Викой Рунёвой имели место некие отношения… Да, не забудь, что именно благодаря ей твоя «Колдунья» теперь сверкает, словно новогодняя игрушка…
Не желая и дальше пререкаться с болтуном, Вадим наклонился над столом. Не глядя, ткнул нужную кнопку.
– Внимание! Говорит первый вице-президент республи… то есть, тьфу, компании Лукашин. Ровно через час, в двадцать один ноль-ноль в моём кабинете состоится совещание. Тема: готовность СПК. Приглашаются старшие флаг-инженеры и начальники отделов. Всё.
– А теперь рассказывай, что у тебя здесь творится, – продолжал Вадим, комфортно устроившись в кресле для посетителей. – Двух пацанов, разрисовывавших ворота, я уже видел. Пустые цеха и пробку в главном туннеле тоже. О чём шла речь перед самым моим приходом?
– Да Санька Симаков с Егоршиным поцапались, – нехотя объяснил Кудашов. – Егоршин зацапал контейнера с продовольствием для «Александра Брусенцова» и загрузил к себе на «Волчиху». Симаков тот час же в слёзы…
– Что предпринял? – спросил Вадим.
– Ничего не предпринял, не успел, ты появился, – ответил Кудашов с лёгким смешком. – А вообще, стоило бы выговор влепить, обоим. Хотя, ты Егоршина знаешь, ему пальца в рот не клади…
– Значит так, – официальным голосом продолжал Вадим. – «Волчиху» разгрузить, продовольствие вернуть на склад. После этого и только после этого пусть его забирает Симаков. А Егоршин у нас совершит путешествие на борту «Александре Брусенцове»… Или нет, лучше на «Нелли Блай». А то знаю я Симакова, он в пути Егоршина выпустит…
– Суров ты, Вадька… – тихо сказал Кудашов.
Не отвечая, Вадим подошёл к окну. На широком асфальтированном дворе перед опустевшими цехами только что остановился автобус. Выходящих пассажиров с неизменными рюкзаками и сумками встречала высокая светловолосая девушка, в которой трудно было не узнать Вику Рунёву.
В строгом деловом костюме, при юбке и зауженном в талии жакетике Вика Рунёва имела вид строгий и официальный, что не мешало ей оставаться очаровательной. Глядя на неё, Вадим вспомнил, как два года назад она буквально не расставалась с Кудашовым, целуясь по поводу и без… А год назад, когда Кудашов перестал обращать на неё внимание, горько плакала…
В кабинете раздался звонкий сигнал селектора.
– Алексей Викторович! – доложил дежурный диспетчер. – По «серому» просёлку в сторону Расположения движутся три чужих легковых автомобиля.
– Что? – спросил Вадим, отходя от окна. – Внимание! Говорит Лукашин. Сообщите подробности. Какие автомобили? Сколько в них людей?..
– Минуточку, – ответил диспетчер. – В настоящий момент прямое наблюдение невозможно, даю запись…
Экран стоявшего на столе компьютера осветился, показав участок дороги, три припаркованных автомобиля и компанию явной «золотой молодёжи» у обочины, как раз напротив «секретных ворот». Рядом с сытым, наглым, похожим на цыгана красавцем стояла красивая светловолосая девушка. Какая-то удивительно светлая, ясная, в этой вульгарной компании она выглядела откровенно чужой. Вадим отвернулся.
– Где они сейчас? – спросил он, наклонившись над селектором.
– Дальнейшее наблюдение невозможно, – доложил диспетчер. – У нас нет камер над «серой» дорогой. Их видели у ворот, они выехали из леса, не доезжая примерно километр до Расположения, и сразу же снова свернули в лес.
– Поднимите «ястребков», – распорядился Вадим. – Пусть прочешут лес вдоль дороги. На машинах они не смогут пройти по целине. Найти, ничего не предпринимать, взять под наблюдение. Всё.
Щёлкнув переключателем, Вадим выпрямился. Снаружи, за дверью послышались приглушённые голоса. Среди них выделался могучий бас Юрия Рунёва, физика-ядерщика, главного инженера компании, отца Саши и Вики. Был у него и старший сын, Дмитрий Рунёв, в настоящее время находящийся далеко отсюда, во главе операции «Снежок». Вадим покачал головой. Среди чиновников и инженеров пока ещё «Старосельской Промышленно-Производственной Компании» клан Рунёвых был многочисленным и самым сильным.
* * *
Три часа спустя уставший до невозможности Вадим с удовольствием растянулся на койке в маленькой каютке со скруглёнными стенами, удивительно похожей на железнодорожное купе – разве что в четыре раза больше. Как и в настоящем купе, здесь имелась прикреплённая к боковой стене откидывающаяся койка – правда, всего одна, снабжённая мягкой, крупноячеистой, как в гамаке, защитной сеткой. Сетку можно было натянуть над койкой, словно полог. Одеяло крепилось к постели липучками.
Помимо койки, в каютке находилось окно – вернее, заменявший его широкий экран, под которым крепился откидывающийся столик. Открываясь, раздвижная дверь уходила в стену. Только, в отличие от настоящего поезда, дверь выходила не в коридор, а в такой же маленький и тесный кабинет, где имелся стол с креслами и встроенным компьютерным терминалом.
Стены покрывал мягкий светло-кремовый материал, которым были так же отделаны и дверцы маленьких лючков и встроенных шкафчиков. В один из них Вадим поставил чемодан с документами и двумя оставшимися золотыми слитками. Пахло свежим, ещё не разработавшимся пластиком и кожей. Из скрытых воздуховодов тёк прохладный воздух.
Сигнал зуммера буквально вырвал Вадима из полудрёмы.
– Да, – сонно сказал он в трубку висевшего над изголовьем интеркома.
– Прошу прощения, – доложил дежурный диспетчер. – Вы просили сообщить о посторонних, появившихся на «серой» дороге.
– Слушаю, – отстегнув закреплённое на «липучках» одеяло, Вадим спустил босые ноги на пол.
К этому времени он и думать забыл о «светлой» девушке и не совсем подходящей для неё компании, негодуя главным образом на себя – за то, что не догадался выключить интерком.
– Они на озере, примерно в пятнадцати километрах отсюда, между большим болотом и старой железнодорожной веткой, – доложил диспетчер. – Развели костры, пьют, поют и пляшут и, кажется, собираются провести так всю ночь.
Вадим едва не застонал от разочарования, нехорошим словом поминая параноиков из службы безопасности, понатыкавших камер на всех дорогах. Экая невидаль, компания мажоров, вздумавшая устроить пьяный пикничок в ночном лесу. А учитывая тёплое время года и тёмное время суток, возможно и не только пикничок. Плохо было то, что они обнаружили проложенную лет десять тому назад и почти тогда же заброшенную дорогу…
– Картинка есть? – спросил он.
Некоторое время он молча смотрел на пляшущую вокруг огромного костра шумную, пьяную, быстро теряющую человеческий облик толпу. До свального греха ещё не дошло, хотя кое-кто из увешанных цветочными гирляндами девушек уже размахивал над головой платьями, футболками и лифчиками. Вадиму сделалось грустно. Жрать и пить, морду бить…
– Диспетчер! – хрипло сказал он. – Картинку и координаты на «Александра Брусенцова». Всё.
Переключив интерком, Вадим вызвал центральный пост «Александра Брусенцова», искренне надеясь, что занятый вырученными контейнерами Симаков ещё не спит.
– Координаты тебе сейчас сбросят, если ещё не сбросили, – закончил он, изложив ситуацию. – Слишком близко от нас, чревато. Выведи разъездной катер, пусть пройдёт над ними на бреющем…
– Как же так, Вадим Евгеньевич! – удивился Симаков. – А огласка?
– Осталось два дня, теперь уже всё равно, – ответил Вадим. – Думаю, для всех нас это теперь любимая отговорка. А если ты боишься, не возвращай катер назад. Отправляй его наверх, мегаметров на тридцать. Упасть не успеет, а через два дня, поднимаясь, мы его подберём…
