Текст книги "Девушка и звездолёт (СИ)"
Автор книги: Николай Владимиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Девушка и звездолёт
Глава первая. Маменькина дочка
Вертится Земля вокруг своей оси,
Ну а мне двадцать лет.
У подъезда просигналило такси,
И тебе скажу я снова: «нет»…
группа «Фабрика».
Хороша наша Земля, да одна.
Тем и плоха, что одна.
Владимир Савченко.
Глава первая.
Маменькина дочка.
И почему только считается, будто жизнь конторской служащей легка и приятна? Даже самой мелкой – ученицы дизайнера в Санкт-Петербургском академическом книжном издательстве? Дескать, сиди себе день-деньской в прохладном, уютном офисе, перебирай бумажки, играй с компьютером, треплись с коллегами, дважды – в двенадцать и в три делая перерыв на чай с тортиком. Или, если тортика не случается – с конфеткой. Самое интересное, что всё это верно, и как же верно на первый взгляд, и непонятно только, почему в конце дня ноги гудят так, что домой ты не идёшь, а едва ковыляешь на каблучках.
А сами каблучки? Спору нет – приятно, когда все представители мужского предприимчивого племени, от юного мальчика, у которого над верхней губой едва наметилась тёмная полоска, до ветхого старичка с палочкой, нет-нет, а украдкой взглянут на тебя, если ты идёшь по коридору или по улице. Только, товар-рищи мужчины, сами попробуйте – походите так целый день. Откровенно говоря, Марина предпочла бы бегать по издательству в джинсах и лёгких тапочках, украдкой, придя на работу, переобувшись под столом, но…
«Осоцкая! – выговаривал ей заместитель директора Виталий Степанович, пожилой осанистый и важный обладатель зычного голоса, объёмистого брюха, красной физиономии и обидной клички «Злодеус Злей» – в честь неприятного персонажа из «Гарри Поттера». – Вы здесь не на танцульке. Вы работаете в серьёзном учреждении, которое издаёт не лабудень, не любимую вами фантастику всякую, а серьёзные статьи и книги, написанные профессорами и академиками, заслуженными, уважаемыми людьми. Да и платят вам достаточно. А потому, уж будьте так добры, соответствовать – светлый верх, тёмный низ, никаких столь любимых вами причёсок из распущенных волос, обязательно юбка. И туфли…».
«И туфли…» – устало подумала Марина, брезгливо поводя наманикюренным пальчиком по замызганному оконному стеклу. В глубине тесного, похожего на колодец двора, возле выведенной наружу лифтовой шахты двое рабочих в синих спецовках разгружали грузовичок с брезентовым верхом. Насмотревшись, девушка состроила презрительную гримаску и, повернувшись к окну спиной, переступила каблучками. После целого дня, проведённого за компьютером, ноги гудели…
В телефонной трубке, плотно прижатой к ушку, негромко шелестел знакомый, до боли родной голосок. Мама, мамулька, мамочка… Как и все мамы на свете, уверенная, что лучше дочери знает, что именно этой самой дочери нужно для счастья, а потому со стороны разговор дочери с матерью выглядел примерно так: сперва реплика Марины – «Да, мамуль!», затем более-менее продолжительная пауза, снова слова Марины: «Нет, мамуль!». Опять пауза, разве что более короткая. «Да, конечно, мамуль!». «Да, буду я дома в воскресенье вечером». «Папа вон, в Бельгию ездил, Серенький не побоялся, в армии отслужил, а мне что? Всю жизнь возле тебя провести?». «Мамочка, ну сама подумай! Что со мной может случиться?..».
А в трёх километрах отсюда, на Петроградской стороне, в старом четырёхэтажном доме на углу Малой Монетной пожилая женщина в красном китайском халате с иероглифами и драконами, глядя на фотографии дочери и сына, сокрушённо качает седой головой. Уж она-то знает, что именно с взрослыми дочками, да ещё такими красивыми, всякие неприятные неприятности, как правило, и случаются.
Закончив разговор, девушка прошла по коридору, дробно стуча каблучками. Открыв дверь, она оказалась в просторной, залитой солнцем комнате.
Как всегда в пятницу, в конце короткого рабочего дня почти все места пустовали. Только Ксения Александровна, строгая пожилая дама с пышным розовым шиньоном, заведующая отделом, непосредственная Маринина начальница, строго посмотрела на девушку из-за двух столов, составленных буквой «Г». Да у окна слева, тесно прижавшись, сидели две фигурки. Марина улыбнулась – Кира Алексеенко по прозвищу «Псина ла Фур», высокая, тощая как жердь, старая дева с мордочкой пекинеса и без каких-либо перспектив на личную жизнь славилась привычкой брать под покровительство новеньких. В закутке у торцевой стены, где обыкновенно устраивались чаепития с тортиком и конфеткой, слышался плеск воды и приглушённые голоса.
Миновав Киру и её очередную, пока ещё покорную судьбе подопечную, Марина села на своё место, второе слева. Коснувшись наманикюренными пальчиками клавиши пробела, девушке первым делом сохранила сегодняшнюю работу – очередную статью с непроизносимым названием, нечитабельным текстом и абсолютно непонятными рисунками. «Всегда сохраняй работу, – учила её год назад «Псина ла Фур». – Собралась уходить, сохраняй работу. Идёшь попить чаю, сохраняй работу. Вышла на минутку, попудрить носик, сохраняй работу».
Закрыв окошки, Марина вывела на экран тёмный прямоугольник командной строки. Посмотрела по сторонам. Убедившись, что начальница уткнулась носом в монитор, а Кире с новенькой и вовсе нет до неё дела, девушка состроила лукавую гримаску. Быстро написала: «Злей! Сам свои зелья пей!». Жалобно мяукнув, компьютер вывел на экран сообщение: «Command not found». «Где тебе!» – согласилась Марина, глядя на быстро бегущие белые строчки. Подхватив висевшую тут же, на крючке сумочку, перебросив лёгкую серую кофточку через локоток, девушка поспешила к выходу.
– До свидания, Ксения Александровна!
– До свидания, деточка, – ответила старая начальница, для которой деточками были решительно все. – Только постарайся в понедельник не опаздывать. У нас будет много срочной работы.
Уже коснувшись ручки двери, Марина остановилась. В закутке полная, круглая словно мячик, Залина ловко мыла посуду, уничтожая следы недавнего чаепития, а маленькая, тоненькая черноволосая Галя, покачивая длинным «конским хвостиком», стояла рядом с полотенцем в руках. Заглядывать к ним было чревато – Залина славилась как острым язычком, так и полным отсутствием воспитания, уходить не попрощавшись – невежливо. Набравшись смелости, Марина заглянула внутрь.
– До свидания, девочки!
– До свидания, Марина! – обернулась Гала.
– Слышь, Галка! – заметила Залина, не оборачиваясь. – Что-то я не помню, кто у нас в этом месяце «Фею» покупает?
Марина так и замерла в проходе. «Фею», патентованное средство для мытья посуды принести должна была она – но напрочь забыла об этом.
– Девочки, я… – торопливо принялась оправдываться девушка. – Я в понедельник, честное слово…
– Ладно, иди уж!.. – вредная Залина наконец-то соизволила обернуться. – Только учти: за тобой – должок…
– Девочки! Я не забуду, обещаю… – не верила в удачу Марина.
– Сказано: иди! – раздражённо повторила Залина. Но едва за девушкой закрылась дверь, произнесла нараспев. – Счастли-ива-ая!
– Злая ты, Залинка, – заметила Галя, принимая из рук подруги предпоследнее блюдечко. – Вдруг у человека настоящая любовь? А ты…
– Счастли-ива-ая! – повторила Залина. – Настоя-ащая-а любо-овь! Знаем мы их, счастливых. Сперва как на крыльях летаешь, а потом слёзками бы кровавыми не умыться…
Но Марина уже не слышала этих обидных слов. В лифте напротив входных дверей висело большое, во всю стену, зеркало. Девушка посмотрелась.
Невысокая, с пышными и не слишком длинными, слегка вьющимися волосами, которые, сняв резинку, она наконец-то смогла распустить по плечам широкой светлой волной. Самые обыкновенные серые глаза, про которые Лёша как-то сказал, что они бездонны, как Балтийское море. Прямой нос и две тоненькие ниточки бровей, густые чёрные ресницы… Белоснежная блузка с воротником и пуговками мягко очерчивала высокую грудь, подчёркивая тонкую талию. Из-под подола длинной серой юбки выглядывали стройные загорелые ножки в туфельках на каблучках. Дополняли наряд лёгкая кофточка на сгибе локтя и белая сумочка на длинном тонком ремешке.
Несмотря на то, что этот наряд предназначался исключительно для работы, а не для неожиданно назначенного свидания, Марина не могла не признать, что выглядит в нём восхитительно. Она даже была готова, на манер Скарлетт О'Хара, поцеловать себя в зеркале – но тут двери лифта мягко разошлись. Миновав погружённый в приятный полумрак холл, миновав охранников в берцах и чёрной форме, оставив позади книжный магазинчик при входе, девушка оказалась на залитой солнцем улице.
На противоположной стороне виднелся маленький тенистый скверик – роскошь, оценить которую сможет лишь настоящий петербуржец, житель одного из столь бедных зеленью центральных районов. Вдоль скверика тянулся узкий переулок – именно здесь, на углу Лёша обыкновенно оставлял автомобиль.
Убедившись в его отсутствии, девушка села на «свою» скамейку возле газетного стенда, и принялась терпеливо ждать. Воткнув в уши неизменные наушники, она перелистнула несколько страниц на экране мобильного телефона. Прочитав с полдюжины сообщений от многочисленных подружек, Марина привычно поморщилась, увидев в ленте новостей новую информацию о гигантской комете Мейсона-Хаскелла. Эта комета, о которой уже второй месяц, не умолкая, говорили средства массовой информации, через две недели должна была пройти в опасной близости от планеты Марс.
Прикрыв глаза под песню Хелависы, Марина представила себе Лёшу. Славный он парень. И такой красивый, что девчонки невольно оборачиваются, когда видят их вместе. Высокий, стройный, слегка смугловатый, с вьющимися чёрными волосами, как у цыгана. Всегда безукоризненно одетый – чёрная рубашка навыпуск с неизменно расстёгнутым воротом, чёрные брюки, чёрные ботинки. Марина не могла представить его одетого по-простому, в джинсах. Всё идеально выглаженное, отутюженное. И автомобиль у него иссиня-чёрный, налаченный и отполированный так, что в полированные бока можно смотреться, как в зеркало. Фантастически дорогой отцовской подарок, ручная сборка известной иностранной фирмы…
– А что это мы тут сидим? – послышался над ухом знакомый голос. – О чём-то мечтаем, домой не идём…
– Ой! – пискнула Марина, торопливо вытаскивая наушники.
Стоявшая перед ней Ксения Александровна осуждающе покачивала огромны розовым шиньоном. Старая начальница явно собиралась пройти мимо – но задержалась, обнаружив подчинённую.
– Ксения Александровна, я… – принялась оправдываться Марина.
– Видела я предмет твоих мечтаний, деточка, – продолжала Ксения Александровна. – Красивый, видный… Да и машина у него как конфетка. Только поверь такой старой, опытной и циничной карге, как я – глаза у него гнилые…
– Да как вы!.. – задохнулась от гнева Марина.
Вскакивая, девушка не думала, что несдержанную на язык Ксению Александровну побаивается сам Виталий Степанович. К счастью, наговорить начальнице дерзких и обидных слов она не успела – непрерывно сигналя, по переулку медленно полз знакомый чёрный автомобиль. Девушка бросилась навстречу – но вспомнила про начальницу. Вернулась, пробормотав несколько вежливых, подходящих к случаю слов. Снова побежала, распахнув переднюю дверцу. Усаживаясь спереди, на своё законное место, привычно подставила щёчку для поцелуя. Сидевший за рулём Лёша откровенно пижонил, демонстрируя блестящую золотую цепочку в вырезе чёрной рубахи. Марина была готова броситься к нему на шею – и тут сзади послышались сдержанные смешки.
– Маринк, познакомься! – Лёша обернулся. – Это Тимоня, а это Лика.
Глава вторая. На лёгком катере
Свернув с Бейшор-рут, проехав немного по одной из бесчисленных «номерных» улиц, Вадим остановился на огороженном пятачке около набережной. Отсюда открывался великолепный вид на Токийский залив с красными и жёлтыми прогулочными корабликами и на мосты и небоскрёбы противоположного берега. Как было условлено, пересевший за руль Сергей Волков повёл машину дальше, а сам Вадим, сопровождаемый Олегом Жолнировым, державшим в руке чёрный чемоданчик-«дипломат», зашагал к пристани.
Для него, бывавшего в Токио не раз и не два, окружающая картина была привычна. Зато похожий на Лариосика из «Белой гвардии» Олег то и дело вертел головой, глядя на высокие дома, на написанные чёрными и красными иероглифами вывески – среди иероглифов порой попадались привычные европейские, то есть, арабские цифры, на аккуратно подстриженные газоны, на жёлтую полосу вдоль проезжей части – в Японии такая полоса вдоль дороги нередко заменяет тротуар. Изредка попадалась прохожие – миниатюрные японские мамы с отпрысками, да греющиеся на солнышке сморщенные старики и старушки.
На пристани было безлюдно. На высокой волне покачивались в ожидании пассажиров прогулочные кораблики с острыми носами и широкими, во всю палубу, крышами. На фоне залива фотографировались две симпатичные круглолицые девушки в коротких синих, с красными полосками платьицах и длинных чулках. Девушки явно воображали себя героинями «оживших рисунков» – волосы одной были выкрашены в синевато-серый, волосы другой – в нежно розовый цвет. Перед ведущими на ближайший кораблик сходнями прохаживался узкоглазый охранник в зелёной с желтоватым отливом форме и фуражке.
Впрочем, в первую очередь Олег обратил внимание на девушек.
– Ladies! Sorry! – обратился он к ним, поставив «дипломат» на камни пристани. – Can I you photograph?
Девушки заулыбались. Та, чьи волосы были окрашены в розовый цвет, опустила рамку с телефоном и принялась что-то тихонько шептать на ухо «сине-серой» подружке.
– Sorry! – Олег догадался, что девушки его не понимают. – I have you… pardon… I want you… cheese…
– Отставить! – приказал по-русски Вадим.
– Простите? – удивился Олег.
– У тебя в кейсе документы на сотни миллионов и золото, – объяснил Вадим. – А ты его швырнул, словно мешок с мусором. Это – раз, как говорил Эраст Петрович Фандорин. А два – нам с тобой грозят большие неприятности.
И в самом деле, оставив пост перед ведущими на борт сходнями, к ним неторопливо подходил помахивающий дубинкой охранник. Девушка с синевато-серыми волосами что-то быстро зашептала на ушко розововолосой подруге. Подхватив лежавшие здесь же, на камнях сумки, и не забыв рамку с телефоном, застучавшие каблучками девушки побежали прочь.
– Экскрюзми приз, мистерс! – обратился к ним охранник на ещё более скверном, чем у Олега, английском. – Вот а ю вонт фром виз гёрс?
– Нам здесь назначена встреча, – на родном языке охранника ответил Вадим. – К несчастью, мой спутник излишне эмоционален и совсем не знаком с обычаями вашей страны. Он хотел сфотографировать этих девушек и нечаянно смутил их. Вы же знаете, как просто смутить молоденьких девушек…
– О, да, – согласился охранник. – Простите, что доставил вам беспокойство, иностранец-сударь. Вы так хорошо говорите по-японски…
– Моё знание японского далеко от совершенства, поверьте, – вежливо ответил Вадим.
Поклонившись малым поклоном, вертевший в руках дубинку охранник неторопливо вернулся на пост. Проводив его взглядом, Вадим облокотился на перила и стал смотреть на колыхавшуюся внизу зеленоватую воду. Солнечные лучи переливались в ней, играя тысячами крошечных ярких бликов. Присмотревшись внимательнее, можно было разглядеть на дне покрытые зеленоватыми водорослями камни и плавающих рыбок с тёмными спинками. В ярком синем небе не было ни облачка, так что если бы не близость воды, вокруг было бы одуряющее жарко. Недаром говорят, что в Японии не четыре, а целых шесть времён года.
– Простите, Вадим Евгеньевич! – несмотря на предупреждение, Олег снова поставил «дипломат» на камни причала. – А чего он от вас хотел?
– А чего он мог хотеть? – усмехнулся Вадим. – Спросил, кто мы такие и почему к девушкам пристаём. Служба такая. Не даром слово «самурай» переводится, как «служивый». Кстати, на будущее учти: эти девчонки – явные малолетки, сбежавшие с уроков.
– А здорово вы его, – не переставал восхищаться Олег. – Он же вам даже поклонился, заметили? Кстати, вы обратили внимание, что очень мало народу?
– Все на работе, здесь с этим строго, – объяснил Вадим. – «Сюсин коё» и всё такое. Это завтра здесь будет полным полно «сарарименов» с жёнами и детьми, а сегодня… Сегодня сюда плывут, причём явно по нашу душу.
По зеленоватым волнам залива с кажущейся неторопливостью двигался белоснежный кораблик с высоким острым носом и затуплённой, словно обрубленной кормой. Над полосой тёмных окон тянулась плоская крыша. Покачиваясь на высокой волне, оставляя за собой белый бурунчик, кораблик развернулся около пристани, застопорив двигатель точно напротив прохода в металлических перилах.
Стоящий на открытой части палубы молодой японец в строгом чёрном костюме и круглых очках вежливо поклонился. Два матроса в белых куртках собрались набросить канаты на причальные тумбы. Вадим их опередил – между причалом и покачивающейся палубой было каких-то полметра. Следом на палубу осторожно перебрался Олег, не выпускавший из рук чёрный дипломат.
– Здравствуйте, Рукасин-сударь! – снова поклонился стоявший на палубе молодой японец. – Вас ожидают…
В просторном, отделанном полированным деревом салоне царил приятный полумрак – окна закрывали бамбуковые занавески. За широким круглым столом сидели два пожилых седовласых японца.
С одним из них, грузным, носящим очки господином Арата Такехико, одним из заместителей министра атомной энергии, «представителем заказчика» с японской стороны, Вадим был хорошо знаком. Он даже несколько раз бывал у него дома, подарив младшему сыну настоящего, привезённого из Москвы Чебурашку. Зато другой, подтянутый и строгий, с холодным лицом старой колдуньи…
– Мой господин Кэтсу Горо! – Вадим поклонился самым глубоким из принятых в Японии, полным поясным поклоном.
В его кармане лежал остро отточенный карандаш с ластиком. В середине девяностых, во время первых опытов с СП-Генераторами в одном из полуразорившихся московских НИИ выяснилось одно их побочное, порой бесценное свойство – на тонкую электронику, в том числе и на подслушивающие устройства действовали они губительно. Внутрь карандаша был встроен конденсатор, тогда как сам ластик и был миниатюрным СП-Генератором. Без тонкой настройки и жидкостно-кислородного охлаждения он проработал бы не более одной десятой секунды, но свою функцию успел бы выполнить.
– Мой господин Рукасин! – не подозревая о возможной диверсии, привстал и поклонился в ответ управляющий министр кабинета. – Рад снова увидеться с вами.
– Мой господин Кэтсу! – почтительно сказал Вадим. – Наше с вами личное знакомство – большая честь для меня, скромного бизнесмена из России.
– О, не стоит, мой господин Рукасин! – ответил управляющий министр кабинета. – Скромность украшает благородного мужа, но услуги, которые вы оказываете не только нашей стране, но и, не побоюсь этого слова, всему миру, всему человечеству, воистину бесценны.
Вадим улыбнулся. Проблема, с которой неизбежно сталкивается любая высокоразвитая страна, владеющая атомной энергией – утилизация радиоактивных отходов. Отработанное топливо, графитовые стержни, бетонные стенки энергоблоков – всё это через двадцать-тридцать лет, после того, как атомная электростанция выработает ресурс, надо куда-то девать.
Особенно остро этот вопрос стоит перед маленькой, находящейся в сейсмически активной зоне Японией. Нет такого могильника радиоактивных отходов, который не могло бы разрушить достаточно сильное землетрясение. И ни одна уважающая себя страна не примет чужие радиоактивные отходы без многомиллиардной компенсации за моральный, материальный и экологический ущерб.
Словом, предложение, сделанное несколько лет назад японскому правительству было не просто фантастически выгодным – для Японии, с её высокой плотностью населения, с её сложной экологической ситуацией, с её трепетным отношением к собственной и мировой экологии, с её особыми традициями оно было ещё и весьма этичным.
Разумеется, решение непременно будет приниматься на высочайшем государственном уровне. Министерство Атомной Энергетики, Государственное Казначейство, Министерство Путей Сообщения – нужно провести специальный бронированный поезд через всю страну, а в точке рандеву с СПК построить для него отдельную железнодорожную ветку, японские Силы Самообороны – охрана точки рандеву и бронированного поезда на пути следования. И, как это принято в Японии, решение будет приниматься на основе личных впечатлений о партнёре.
Молодой японец в круглых очках положил перед господином Арата Такехико электронный планшет и папку для бумаг. Вертя в пальцах так и не понадобившийся карандаш, Вадим смотрел, как заместитель министра Атомной Энергетики подписывает бумаги. Затем молодой японец передал планшет и бумаги Вадиму. Быстро просмотрев текст, написанный одновременно по-русски и иероглифами, Вадим размашисто расписался, ввёл на планшете пароль. Он снова улыбнулся, набирая транслитом фразу из старого советского фильма: «Барклай – не немец. Барклай – шотландец».
Полминуты спустя мелодичный сигнал извести присутствующих, что шестьдесят семь миллиардов иен – почти пятьсот сорок миллионов евро покинули японское Государственное Казначейство, оказавшись на счетах нескольких европейских и американских банков. В том числе и на счетах британского Барклай-банка – если японская сторона и удивлялась тому, что сумма некруглая, то не подавала виду. В действительности же на счета Компании поступит лишь пятьсот миллионов евро – остальные сорок, не ставя в известность руководство, Вадим собирался оставить себе.
Минут через пятнадцать со стола исчезли планшет и бумаги. Две миловидные официантки, похожие на бабочек, ловко накрыли на стол.
– Мне давно хотелось ближе познакомиться с вами, мой господин Рукасин, – заметил господин Кэтсу Горо, отставляя чашечку с саке. – Вы называете себя скромным бизнесменом. Воля ваша, но скромный бизнесмен с вашими финансовыми, но в первую очередь техническими возможностями – это уже не бизнесмен. Это, скорее, политический деятель высокого полёта, способный учреждать и смещать правительства. Чего вы добиваетесь?
– На этот вопрос не так-то просто ответить, мой господин Кэтсу! – подобно первому и единственному президенту СССР, Вадим не признавал горячительных напитков. – Мой непосредственный руководитель, пославший меня сюда, долго рассказывал бы вам о Советском Союзе – стране, которую мы потеряли. Что до меня… Скажите: вы в детстве не мечтали о далёких странах? Представьте: горный перевал, лежащая внизу равнина под тёмно-синими небесами. И вы сами, с винтовкой в руках, держа верного коня за повод, смотрите на земли, на которые не ступала нога человека. Когда-то мне буквально снилась эта картина…
– Ах, эти детские мечты! – улыбнулся управляющий министр кабинета. – Знаете: в детстве я мечтал, чтобы у меня была возлюбленная-лисичка. Это персонаж наших сказок – лиса, способная обернуться прекрасной девушкой, хитрая и коварная, порой жестокая, но бесконечно верная своему возлюбленному. Но что толку мечтать – мы оба знаем, что в мире давно уже нет ни девушек-лис, ни далёких, загадочных, неоткрытых земель.
– О да, мой господин Кэтсу, – кивнул головой Вадим. – Кстати, не будете ли вы столь любезны принять от меня маленький подарок. Как вы справедливо подметили, на нашей маленькой планете больше не осталось далёких, загадочных, ждущих первооткрывателя стран. Но это не означает, что их вовсе нет на свете…
– Олег, золото! – приказал он по-русски.
Ждавший этого момента Олег торопливо защёлкал замками «дипломата», куда только что убрал подписанные документы. Из разговора, шедшего на японском языке, он не понял ни слова – но, всё равно, в присутствии столь важных персон слегка робел. Японцы терпеливо ждали, пауза затягивалась. Наконец на полированный стол, на чистую салфетку лёг маленький – не больше спичечного коробка, неровный, изломанный, в крошечных кварцевых искрах золотой самородок.
– Мой подарок лично вам, мой господин Кэтсу Горо, – объяснил Вадим. – Это настоящее золото и, поверьте, не самой низкой пробы.
Несколько минут управляющий министр кабинета молча смотрел на тускло поблёскивающий камень. Затем осторожно, двумя пальцами взял его, заставив околотые края тускло заблестеть в солнечном свете.
– Это вы привезли… Оттуда? – он слегка замялся, подбирая нужное слово. – Вы опасный человек, мой господин Рукасин. Скажите: вы не боитесь, что однажды узнают о вашей, скажем так, несколько необычной деятельности. Не забывайте, что и от меня потребуют отчёт, куда деваются радиоактивные отходы и триллионы иен из государственной казны?
– Очень скоро вы сможете свободно рассказать об этом, мой господин Кэтсу, – ответил Вадим. – Обратившись к вам, мы понимали, что со временем огласка неизбежно. Но ведь не случайно герой французского детектива говорил, что «время – это тоже действующее лицо».
___________________________
самурай – от глагола «сабурау», «служить». Некогда так называли вооружённых слуг богатых землевладельцев. За столетия самураи стали военно-служилым сословием с «феодальной лестницей», кодексом чести и сложным этикетом;
l'animé dessin, в переводе с французского: «оживший рисунок». Отсюда – название жанра: «анимэ»;
«сюсин коё» – система японского пожизненного найма;
«сараримен» – искажённое английское «salaryman», рабочий человек, живущий на одну зарплату;
Чебурашка – герой серии детский книг и мультфильмов, созданный фантазией Эдуарда Успенского. Один из популярнейших детских героев Японии – японцы даже сняли продолжение известного советского мультсериала.
