Текст книги "Из ГУЛАГа - в бой"
Автор книги: Николай Черушев
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
ОН КОМАНДОВАЛ ПАРАДОМ ПОБЕДЫ
После освобождения из тюрьмы К.К. Рокоссовскому врачи порекомендовали подлечиться и отдохнуть, и он вместе с семьей поехал в санаторий в Сочи. По возвращении в Москву Константина Константиновича принял С.К. Тимошенко, только что назначенный вместо К.Е. Ворошилова наркомом обороны СССР. С Семеном Константиновичем Тимошенко у Рокоссовского были теплые и сердечные отношения – они были сослуживцами по 3-му кавалерийскому корпусу Белорусского военного округа, где первый был командиром корпуса, а второй возглавлял в нем 7-ю Самарскую кавдивизию.
«Семен Константинович предложил мне снова вступить в командование 5-м кавалерийским корпусом (в этой должности я служил еще в 1936—1937 годах). Корпус переводился на Украину, был еще в пути, и нарком пока направил меня в распоряжение командующего Киевским военным округом. Я должен был помочь в проверке войск, отправлявшихся в освободительный поход в Бессарабию. В моем присутствии нарком позвонил об этом по телефону в Киев генералу армии Т.К. Жукову.
Я был включен в группу генералов, работавших под руководством командующего округом. Мы все время проводили в частях. Поручения генерала Жукова были интересны и позволили мне уяснить сильные и слабые стороны наших войск. Но недолго нам пришлось вместе с ним работать на Украине: Георгий Константинович уехал в Москву начальником Генерального штаба, а я, вернувшись из Бессарабии, вступил в командование корпусом.
Опыт, приобретенный в дни освободительного похода, был очень полезен. Мы, командиры, старались опираться на него, организуя боевую подготовку войск.
Конец сорокового года ознаменовался для меня новым назначением. Я стал командиром 9-го механизированного корпуса, который еще предстояло сформировать. Это было полной неожиданностью. Ведь я провел в коннице двадцать семь лет. Начал службу в 5-м Каргопольском драгунском полку старой русской армии в августе 1914 года. Пробыл в кавалерии всю Первую мировую войну. После октября 1917 года – опять в коннице, в рядах Красной Армии.
Словом, я сроднился с этим родом войск, полюбил его. Здесь получил хорошую школу – и в боях, и в мирное время. Здесь поднимался со ступеньки на ступеньку от командира эскадрона до командира корпуса. Работал уверенно, чему способствовало то, что хорошо понимал своеобразный характер командиров-кавалеристов.
Переход на службу в новый род войск, естественно вызывал опасение: справлюсь ли с задачами комкора в механизированных войсках? Но воодушевляли оказанное доверие и давно зародившаяся заинтересованность бронетанковыми соединениями, перед которыми открывались богатые перспективы! Все вместе взятое придало мне бодрости, и, следуя пословице, что «не боги горшки лепят», я со всей энергией приступил к новому делу, понимая, что формировать корпус придется форсированными темпами» [103]103
Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1968.С. 3-4.
[Закрыть] .
Об истории создания механизированных корпусов Красной Армии следует сказать несколько подробнее. Еще в 1930 г. была сформирована первая в РККА механизированная бригада. Ей было присвоено имя заместителя начальника Управления механизации и моторизации РККА К.Б. Калиновского, погибшего в 1931 г. В апреле 1932 г. Комиссия Обороны при Совете Народных Комиссаров СССР по докладу Реввоенсовета приняла постановление по формированию механизированных корпусов. Первые два из них начали формироваться уже в марте 1932 г. на базе стрелковых дивизий в Ленинградском и Украинском военных округах. Так, 11-й мехкорпус ЛВО формировался на базе 11-й стрелковой дивизии, 45-й мехкорпус – на базе 45-й Волынской Краснознаменной стрелковой дивизии. Оба корпуса имели одинаковую структуру, они состояли из двух механизированных бригад и одной стрелково-пулеметной бригады, а также частей и подразделений боевого обеспечения и обслуживания. На вооружении мехбригад были танки Т-26 и БТ.
По новому плану развития РККА к 1938 г. планировалось создать 25 механизированных бригад. Появилось еще два механизированных корпуса: на базе мехбригады имени К.Б. Калиновского был сформирован в МВО 5-й мехкорпус, а в Ленинградском военном округе вместо 11-го мехкорпуса, переведенного в Забайкалье, был сформирован 7-й мехкорпус. Помимо названных выше механизированных корпусов, в РККА существовали и отдельные мехбригады и танковые бригады резерва Главного командования.
В 1938—1939 гг. все механизированные соединения и части были переименованы в танковые со сменой номеров. Части, имевшие на вооружении танки Т-28 и Т-35, стали называться тяжелыми танковыми; оснащенные танками Т-26 и БТ – легкими танковыми. Танковый корпус по новым штатам имел 560 боевых и 98 учебных танков.
Главный военный совет в ноябре 1939 г. рассмотрел вопрос об организации и численности РККА и признал необходимым расформировать танковые корпуса. Вместо них в составе стрелковых войск следовало создать 15 моторизованных дивизий четырехполкового состава – по два моторизованных стрелковых полка, артиллерийский и танковых полки. Мотострелковые бригады танковых корпусов, как и мотострелковые батальоны танковых бригад, подлежали расформированию. На повестку дня стал вопрос о формировании танковых дивизий и механизированных корпусов нового состава. По штатам 1940 г. мехкорпу с должен был иметь 1107 танков. Корпус состоял из двух танковых, одной моторизованной дивизий, мотоциклетного полка, дорожного батальона, батальона связи и авиаэскадрильи [104]104
Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою. М.: ACT, 2005. С. 20, 21.
[Закрыть] .
По плану высшего руководства страны в июне 1940 г. началось формирование восьми механизированных корпусов. Уже в начале октября 1940 г. нарком обороны (С.К. Тимошенко) и начальник Генерального штаба (К.А. Мерецков) направили в Политбюро доклад о том, что формирование восьми механизированных корпусов, 18 танковых и 8 моторизованных дивизий, в основном, завершено.
Спустя десять дней (14 октября 1940 г.) нарком обороны и начальник Генштаба направили в Политбюро уточненный доклад, в котором предлагались мероприятия, необходимые для усиления войск в первой половине 1941 г. Они предлагали сформировать в Киевском Особом военном округе (КОВО) еще один механизированный корпус (по счету 9-й), которым и предстояло командовать генерал-майору К.К. Рокоссовскому. Директивой наркома обороны от 4 ноября 1940 г. было дано разрешение на формирование этого корпуса в составе управления с корпусными частями, двух танковых и моторизованной дивизий.
Рокоссовский вспоминает: «Итак, распрощавшись с кавалерией, я стал танкистом.
9-й мехкорпус состоял из трех дивизий. Это были 131-я моторизованная стрелковая дивизия под командованием полковника Н.В. Калинина, 35-я танковая генерал-майора Н.А. Новикова и 20-я танковая дивизия, командиром которой был полковник М.Е. Катуков (оговорюсь, что из-за болезни командира в первые дни войны 20-ю водил в бои его заместитель полковник В.М. Черняев)» [105]105
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 6.
[Закрыть] .
Здесь требуется одно уточнение: Константин Константинович среди дивизий своего корпуса называет 35-ю танковую. Эта дивизия действительно входила в состав 9-го мехкорпуса, но только с марта 1941 г. В начале же формирования корпуса в его состав, помимо 20-й танковой, входила 19-я танковая дивизия, которая затем была передана в 22-й мехкорпус. И только после этого у Рокоссовского появилась 35-я танковая дивизия, сформированная в марте 1941 г. в Новоград-Волынске взамен 19-й танковой.
Формирование корпуса шло с большим трудом. По состоянию на 20 февраля 1941 г. в нем было всего 94 танка [106]106
Дриг Е. Указ. соч. С. 283.
[Закрыть] . В июне 1941 г. он имел 300 танков – меньше, чем было положено танковой дивизии, да и те были из учебного парка. Техника была на износе, Рокоссовский вынужден был ограничивать использование танков в учебных целях. Новая материальная часть в корпус не поступала, хотя планировалось к концу 1941 г. довести число танков в корпусе до 771. И после начала войны корпус не получил ни одной машины из положенных по плану мобилизации.
И тем не менее люди старались!.. Рокоссовский пишет: «Одна мысль руководила нами: чем быстрее приведем корпус в боевую готовность, тем лучше выполним своей долг перед народом и партией. Уже в процессе формирования развернули всестороннюю боевую подготовку подразделений, частей и всего соединения в целом. Ведь большую часть людей, прибывших на укомплектование, приходилось обучать, начиная с азов. Мне, как комкору, посчастливилось в том отношении, что ближайшие мои помощники были образованными и самоотверженными людьми. Они умели учить бойцов и командиров тому, что потребуется на войне. Среди них прежде всего хочется выделить начальника штаба тридцатидевятилетнего генерал-майора Алексея Гавриловича Маслова. Он был, как говорилось тогда в обиходе, “академиком” (т.е. закончил академию имени Фрунзе), штаб корпуса держал хорошо и всецело отдался тренировке нижестоящих штабов, дисциплинируя их и приучая к самостоятельности мышления. Мне нравился его стиль – требовательность и чуткость к мысли и инициативе подчиненных, органическая потребность личного общения с войсками. Большую помощь в подготовке корпуса к грядущим испытаниям оказывали мне также заместитель по технической части полковник Внуков и замполит товарищ Каменев» [107]107
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 6—7.
[Закрыть] .
Соединения и части корпуса дислоцировались следующим образом: управление корпуса и 131-я моторизованная дивизия – в Новоград-Волынске, там же располагалась и 35-я танковая дивизия; 20-я танковая дивизия – в Шепетовке; 40-й танковый полк – в Изяславе; мотострелковый и гаубичный артиллерийский полки – в Славуте.
По плану покрытия государственной границы в полосе 5-й армии 9-й мехкорпус, составляя резерв командарма, должен был к исходу второго дня мобилизации сосредоточиться в предписанном районе в готовности к нанесению контрударов в направлениях Луцк, Владимир-Волынский, Горохов, Сокаль.
Обстановка в странах Европы между тем была весьма напряженной. Фашистская Германия, упоенная своими успехами, подминала под себя одну страну за другой. И кадровые командиры РККА предчувствовали, что рано или поздно, но Германия нападет на СССР. Многие из них сомневались в надежности заключенного между Германией и СССР пакта о ненападении. По утверждению К.К. Рокоссовского, «мы не верили, что Германия будет свято блюсти заключенный с Советским Союзом договор. Было ясно, что она все равно нападет на нас. Но договор давал нам возможность выиграть время для укрепления нашей обороны и лишал империалистов надежды создать единый антисоветский фронт».
Поэтому свою главную задачу Константин Константинович видел прежде всего в организации боевой учебы в войсках корпуса. «В первую очередь сосредоточили свое внимание на подготовке командиров и штабов. Проводились командноштабные выходы в поле со средствами связи и обозначенными войсками, военные игры на картах и полевые поездки по наиболее вероятным маршрутам движения корпуса на случай внезапной войны. Обязали всех офицеров обеспечивать повседневную боевую готовность подразделений и частей, не дожидаясь полного укомплектования» [108]108
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 4.
[Закрыть] .
В мае 1941 г. командующий КОВО генерал-полковник М.П. Кирпонос провел полевую поездку фронтового масштаба. В этих учениях принял участие и 9-й мехкорпус, который взаимодействовал с 5-й армией генерала М.И. Потапова на направлении Ровно, Луцк, Ковель. В плане учебы Рокоссовский немало ждал от данной поездки, но его надеждам не суждено было сбыться. «Мы много ожидали от этого учения. Надежды не оправдались. Разбор, произведенный командующим округом, был весьма бледным, трудно было даже определить, что, собственно говоря, от нас требовалось» [109]109
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 8.
[Закрыть] .
А боевая учеба в округе тем временем продолжалась. Из штаба округа в соединения ушло распоряжение об отправке артиллерийских частей на соответствующие полигоны, находившиеся в приграничной полосе. Командованию 9-го мех-корпуса удалось сохранить свою артиллерию, доказав вышестоящему начальству, что все запланированные упражнения они отработают у себя на месте. Как потом Рокоссовский хвалил себя и своего начальника артиллерии за такой дальновидный шаг, позволивший им вступить в войну с артиллерийским прикрытием!
По мнению К.К. Рокоссовского, в частях Киевского Особого военного округа недостаточно велась работа, которую необходимо проводить в преддверии войны. «Еще во время окружной полевой поездки я беседовал с некоторыми товарищами из высшего командного состава. Это были генералы И.И. Федюнинский, С.М. Кондрусев, Ф.В. Камков (командиры стрелкового, механизированного и кавалерийского корпусов. – Н. Ч.). У них, как и у меня, сложилось мнение, что мы находимся накануне войны с гитлеровской Германией. Однажды заночевал в Ковеле у товарища Федюнинского. Он оказался гостеприимным хозяином. Разговор все о том же: много беспечности. Договорились о взаимодействии наших соединений, еще раз прикинули, что предпринять, дабы не быть захваченными врасплох, когда придется идти в бой.
...И самое тревожное обстоятельство – истек май, в разгаре июнь, а мы не получили боевую материальную часть. Учебная техника была на износе, моторы доживали свой срок. Пришлось мне ограничить использование танков для учебных целей из опасения, что мы, танкисты, окажемся на войне вообще без каких бы то ни было танков» [110]110
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 9.
[Закрыть] .
В своих воспоминаниях К.К. Рокоссовский подробно описывает начало войны 22 июня и свои действия по руководству соединениями и частями корпуса: «21 июня я проводил разбор командно-штабного ночного корпусного учения. Закончив дела, пригласил командиров дивизий в выходной на рассвете отправиться на рыбалку. Но вечером кому-то из нашего штаба сообщили по линии погранвойск, что на заставу перебежал ефрейтор немецкой армии, по национальности поляк, из Познани, и утверждает: 22 июня немцы нападут на Советский Союз.
Выезд на рыбалку я решил отменить. Позвонил по телефону командирам дивизий, поделился с ними полученным с границы сообщением. Поговорили мы и у себя в штабе корпуса. Решили все держать наготове» [111]111
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 9—10.
[Закрыть] .
Война началась в воскресенье, 22 июня 1941 г. Около четырех часов утра дежурный по штабу корпуса принес К. К. Рокоссовскому телефонограмму, полученную из штаба 5-й армии, с приказанием вскрыть особый оперативный пакет. «Вскрывать его мы имели право только по распоряжению Председателя Совнаркома СССР или Народного комиссара обороны. А тут стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штарма (штаба армии. – Н.Ч.). Приказав дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии, в наркомате, я вызвал начальника штаба, моего заместителя по политчасти (бригадного комиссара Д.Г. Каменева. – Н.Ч.) и начальника особого отдела:
– Ваше мнение, товарищи, как поступить в данном случае?
Все высказали сомнение, подозревая какую-то провокацию.
Дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк.
Пришлось взять на себя ответственность и вскрыть пакет.
Директива указывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступать в направлении Ровно, Луцк, Ковель. В четыре часа утра приказал объявить боевую тревогу командирам дивизий Новикову, Калинину и Черняеву прибыть на мой НП (наблюдательный пункт. – Н.Ч.).
Пока войска стягивались на исходное положение, комдивам были даны предварительные распоряжения о маршрутах и времени выступления. Штаб корпуса готовил общий приказ.
Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно. Каждый знал свое место и точно выполнял свое дело.
Затруднения были только с материальным обеспечением. Ничтожное число автомашин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать, пока сверху укажут, что и где получить, было некогда. Неподалеку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующим внушением и расписками. Кажется, никогда я не писал столько расписок, как в этот день.
А. Г. Маслов с утра добивался связи наверх. Лишь к десяти часам каким-то путем он на несколько минут получил Луцк. Один из офицеров штаба армии торопливо сказал, что город вторично подвергается бомбежке, связь все время рвется, положение на фронте ему неизвестно.
Почти к этому же времени удалось получить сведения, что Киев бомбили немцы. И тут же связь опять нарушилась.
С командованием округа, которому мы непосредственно подчинялись, связаться никак не могли. От него за весь день 22 июня – никаких распоряжений.
Около одиннадцати часов над нами на большой высоте прошло до двадцати немецких бомбардировщиков. Зенитная артиллерия обстреляла их.
Все эти события убедили меня в том, что действую правильно. Это подбодрило, и я все внимание сосредоточил на подготовке войск» [112]112
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 11—12.
[Закрыть] .
Столь подробное рассмотрение порядка работы К.К. Рокоссовского в первый день войны необходимо для того, чтобы показать его высокие организаторские качества, умение в критические минуты сосредоточиться на главном, его решительность и волю при достижении поставленной цели, самообладание, мужество и разумную инициативу.
По свидетельству К.К. Рокоссовского, в два часа дня 22 июня корпус выступил по трем маршрутам в общем направлении на Ровно и Луцк. Необходимо отметить, что к началу войны 9-й мехкорпус личным составом был укомплектован почти полностью. Однако не хватало боевой техники, вооружения, да и обучение людей не было завершено.
Из воспоминаний К.К. Рокоссовского: «Несчастье заключалось в том, что корпус только назывался механизированным. С горечью смотрел я на походе на наши старенькие Т-26, БТ-5 и немногочисленные БТ-7, понимая, что длительных боевых действий они не выдержат. Не говорю уже о том, что и этих танков у нас было не более трети положенного по штату. А мотопехота обеих танковых дивизий! Положенных машин у нее не было, но поскольку значилась моторизованной, не имела ни повозки, ни коня» [113]113
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 13.
[Закрыть] .
В бой с немцами части корпуса вступили 24 июня. 131-я моторизованная дивизия, которую командарм-5 М.И. Потапов временно подчинил себе (не согласовав это с Рокоссовским), из-под Ровно была переброшена под Луцк для закрытия бреши на этом направлении. Ей придали мотоциклетный полк 22-го мехкорпуса и два артиллерийских дивизиона 19-й танковой дивизии того же корпуса. 25 июня противник овладел Луцком. 131-я дивизия с трудом сдерживала атаки 14-й танковой дивизии немцев, пытавшихся развивать наступление на Ровно.
Как известно, механизированные корпуса предназначались для нанесения контрударов по противнику. Не всегда согласуясь со сложившейся обстановкой, вышестоящее командование отдавало приказ: «Нанести контрудар во фланг прорвавшейся группе противника, уничтожить его и восстановить положение». Примерно такой приказ получил комкор-9 К.К. Рокоссовский от командарма-5 М.И. Потапова. Совместно с 19-м мехкорпусом он должен был, взаимодействуя с 36-м стрелковым корпусом, уничтожить противника в районе Млы-нов, Дубно и овладеть этими пунктами.
Но единого, согласованного удара двух механизированных корпусов не получилось, так как к тому моменту, когда 9-й мехкорпус перешел в наступление (на рассвете 27 июня), части 19-го мехкорпуса с боями отступали под натиском превосходящих сил противника. Обе танковые дивизии корпуса К. К. Рокоссовского своевременно двинулись в наступление. 35-я дивизия рано утром 27 июня недалеко от Млынова вошла в соприкосновение с противником, развернулась на этом рубеже и обороняла его до исхода дня. 20-я танковая дивизия также пыталась продвинуться вперед, но встретила сильное сопротивление. Во второй половине этого дня противник, нащупав открытые фланги дивизии и промежутки между частями, стал обходить ее, угрожая выходом в ее тыл и окружением.
Генерал-майор Рокоссовский внимательно следил за всеми изменениями в боевой обстановке. Учитывая угрозу окружения 20-й танковой дивизии, он решил с наступлением темноты отвести обе дивизии на новый рубеж в районе Рома-шевская, Клевань, где они и закрепились. И хотя удар 9-го мехкорпуса и не достиг поставленной цели – захвата Млыно-ва, тем не менее его активные действия на левом фланге группировки противника несколько облегчили положение частей 19-го мехкорпуса, отходивших с боями в направлении Ровно.
Командующий Юго-Западным фронтом М.П. Кирпонос и его штаб, слабо ориентированные в обстановке, 27 июня отдали приказ 5-й армии продолжать контрнаступление силами тех же 9-го и 19-го мехкорпусов в том же направлении, т.е. на Млынов и Дубно. Эта задача оказалась невыполнимой, так как 19-й корпус отступал, а 9-й отражал атаки противника, при этом нуждаясь в передышке. Но ее (передышки) не было. К 29 июня части корпуса по-прежнему оборонялись, отражая атаки танков и пехоты немцев. К этому времени в корпусе остались 32 танка и 55 орудий различного калибра [114]114
Дриг Е. Указ. соч. С. 288.
[Закрыть] .
С переменным успехом части 9-го мехкорпуса вели бои до начала июля. В период со 2 по 5 июля войска 5-й армии отходили за р. Случь, разрушая за собой мосты и устраивая заграждения на дорогах. Если стрелковые корпуса правого фланга армии отходили под прикрытием арьергардов, то левофланговые 9-й и 19-й мехкорпуса вели тяжелые сдерживающие бои с превосходящими силами противника. В целом положение 5-й армии и всего Юго-Западного фронта в начале июля было неустойчивым. Войска, понесшие в ходе двухнедельных боев тяжелые потери, были ослаблены, измотаны и, отходя на линию старых укрепленных районов, с трудом отражали удары противника, продолжавшего удерживать в своих руках инициативу.
Для устойчивого и эффективного управления войсками любому командиру, тем более танкисту, необходимо знать о любых изменениях обстановки. В этом плане К.К. Рокоссовский не был исключением. «Мне, как командиру корпуса, больше всего доставляло неприятностей отсутствие информации о положении на фронте. Чувство локтя необходимо не только солдату. Оно – в более широком понимании – необходимо и высшему комсоставу борющихся войск. Без этого, хочешь или не хочешь, творческая мысль оказывается связанной.
Всю информацию пришлось добывать самим. Штаб наш быстро вжился в ту, порою казалось – невыносимую ситуацию, в которую мы были поставлены. Маслов организовал буквально охоту за информацией, чтобы уловить логику событий и дать сведения, необходимые для управления войсками. И многие штабные офицеры погибли, выполняя задания» [115]115
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 19.
[Закрыть] .
Несколько суток 9-й мехкорпус находился в резерве 5-й армии. Затем комкор К.К. Рокоссовский получил задачу сосредоточить соединения корпуса в районе Погореловка, Ушомир в готовности к нанесению удара по противнику в направлениях Новоград-Волынского и Житомира. В связи с прорывом немцами позиции советских войск в районе Новоград-Волын-ского задача корпуса была скорректирована. С утра 10 июля ударная группировка 5-й армии в составе двух дивизий 31-го стрелкового корпуса и трех механизированных корпусов, в том числе и 9-го, перешла в наступление. Оно развивалось неравномерно: находящиеся в центре и на левом фланге этой группировки 9-й, 19-й и 22-й мехкорпуса, располагавшие в общей сложности 130 танками, за период с 10 по 14 июля смогли продвинуться на 10—20 км, выйдя на Киевское шоссе. Правый же фланг группировки, преодолевая упорное сопротивление гитлеровцев, продвинулся всего лишь на 3—6 км. В 9-м мехкор-пусе к началу этого наступления было около 10 тысяч бойцов и командиров, около 30—35 танков [116]116
Дриг Е. Указ. соч. С. 292.
[Закрыть] .
Рокоссовский вспоминал, описывая эти бои: «Сочетая усилия пехоты, артиллерии и незначительного количества танков, комбинируя их действия, мы стремились нанести противнику как можно больший урон. И это нам удавалось на протяжении всех боев под Луцком и под Новоград-Волынским.
За отличия в этих боях все командиры дивизий 9-го мехкорпуса, многие командиры полков и другие офицеры и политработники были отмечены правительственными наградами. Получил орден наш неутомимый начальник штаба. В числе товарищей и я был награжден четвертым орденом Красного Знамени.
В разгар боев под Новоград-Волынским, где немцы пытались отбросить наш корпус на северо-восток, обеспечивая себе продвижение к Киеву, пришло распоряжение Ставки. Меня назначали командующим армией на Западный фронт. Было приказано немедленно прибыть в Москву.
Сдав командование генералу А.Г. Маслову, 14 июля на машине отправился в Киев...» [117]117
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 23.
[Закрыть]
Обстановка на Западном фронте летом 1941 г. осложнялась с каждым днем. Неся большие потери в личном составе и технике, части и соединения фронта с боями отходили на восток. Расстояние от передовых позиций до Москвы – столицы СССР с каждой неделей становилось все меньше и меньше. Поступавшее на фронт пополнение нередко приходилось бросать в бой, не обучив его должным образом. Острая нехватка командиров всех рангов ощущалась постоянно. Вероятнее всего, в силу указанных выше причин назначенный в июле 1941 г. командующим Западным фронтом маршал С.К. Тимошенко вспомнил о К.К. Рокоссовском, своем старом сослуживце. Семен Константинович намеревался поставить Константина Константиновича на одну из армий, о чем и было сказано в соответствующем документе Ставки, направленном на ЮгоЗападный фронт. С таким намерением К.К. Рокоссовский и прибыл в Москву.
Прибыв в Москву, К.К. Рокоссовский явился в Ставку ВТК. «Здесь мне было сказано, что на смоленском направлении “образовалась пустота” в результате высадки противником крупного воздушного десанта под Ярцево. Задача: прикрыть это направление и не допустить продвижения немцев в сторону Вязьмы.
Узнал я, что Ставка и командование Западного фронта, учитывая значение днепровского рубежа, спланировали создать в районе Ярцево сильную подвижную группу в составе двух-трех танковых и одной стрелковой дивизий. Предполагалось, что ее активные наступательные действия, поддержанные частями 16-й и 20-й армий, смогут привести к резкому улучшению оперативной обстановки и удержанию Смоленска. Вот меня и ставили во главе этой группы. На вопрос, какие и откуда будут выделены войска в мое распоряжение, мне назвали несколько дивизий и полков.
А вообще подчиняйте себе все, что найдете по дороге от Москвы до Ярцево.
Более конкретные указания мне следовало получить у командующего фронтом.
Генеральный штаб меня вооружил. Две автомашины со счетверенными пулеметами и расчетами при них. Радиостанция. И небольшая группа офицеров» [118]118
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 25.
[Закрыть] .
Прибыв на командный пункт маршала С.К. Тимошенко, Константин Константинович представился ему и члену Военного совета Н.А. Булганину. Последние ввели К.К. Рокоссовского в обстановку на фронте. Наступление немцы осуществляли на широком фронте. Под угрозой окружения был Смоленск, с падением которого открывался путь на Москву. В первом оперативном эшелоне на смоленском и витебском направлениях действовали 20-я армия генерал-лейтенанта П.А. Курочкина и 19-я армия генерал-лейтенанта И.С. Конева. В более тяжелом положении находились войска И.С. Конева, которые продолжительное время вели оборонительные бои с врагом, намного превосходившим их в живой силе и технике. Генерал Конев пытался овладеть Витебском, куда уже ворвался враг, однако массированные удары немецкой авиации всякий раз срывали эти попытки. Командующий 16-й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин держал оборону Смоленска, хотя из войск у него осталось только две стрелковые дивизии.
О чрезвычайной сложности положения, в котором очутился Константин Константинович, говорят хотя бы такие факты. «Ночью я выехал в Ярцево. На прощание командующий фронтом сказал:
– Подойдут регулярные подкрепления – дадим тебе две-три дивизии, а пока подчиняй себе любые части и соединения для организации противодействия врагу на Ярцевском рубеже.
Мы и стали это делать сразу, подбирая по пути в Ярцево всех, кто мог быть нам полезен для борьбы.
В короткое время собрали порядочное количество войск различных родов. Были здесь пехотинцы, артиллеристы, связисты, саперы, пулеметчики, минометчики, медицинские работники... Набралось, и немало, грузовиков. Они нам очень пригодились.
Так началось, в процессе боев, формирование в районе Яр-цево соединения, получившего официальное название “группа генерала Рокоссовского”» [119]119
Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 27.
[Закрыть] .
Создал Константин Константинович и штаб группы численностью около двадцати человек. В него вошли прежде всего выпускники Военной академии имени М.В. Фрунзе, прибывшие в распоряжение отдела кадров Западного фронта. В числе этих выпускников был подполковник С.П. Тарасов, которого Рокоссовский и назначил исполнять обязанности начальника штаба группы (он же начальник оперативного отдела).
Нормальных условий для плодотворной работы штаба не было, однако он работал!.. Размещался штаб на колесах: восемь легковых автомобилей, радиостанция и два грузовика с зенитными пулеметами, прибывшими с Рокоссовским из Москвы. Работали офицеры штаба самоотверженно, глубоко сознавая важность возложенной на них задачи.
Генерал-майор К. К. Рокоссовский хорошо понимал сложность момента и поэтому действовал решительно, подчиняя себе все встреченные войска, беспорядочно отступавшие или не имевшие четкого приказа на оборонительные действия. Таким же образом он и подчиненные ему офицеры поступали с подразделениями и отдельными группами военнослужащих, выходивших из окружения или потерявших своих командиров. Из этих групп он создавал сводные отряды, батальоны и полки, расставляя их для обороны важнейших узлов дорог, населенных пунктов. Работа эта была ежедневной, можно сказать, ежечасной, напряженной и нервной. Но самое удивительное состоит в том, что «группа генерала Рокоссовского», сформированная описанным выше образом, заявила о себе как достаточно слаженное боевое соединение, способное не только обороняться, но и наступать. Выбрав удачный момент, К. К. Рокоссовский нанес удар по прорвавшимся войскам противника и овладел г. Ярцевом, его войска форсировали р. Вопь и закрепились на выгодном рубеже. Это был успех, достойный полководца.
В этих боях под Ярцевом вокруг К. К. Рокоссовского сложился тот коллектив управления войсками, который, в основном, за небольшим исключением, будет сопровождать, помогать ему все годы войны. В первую очередь это относится к начальнику штаба группы полковнику М.С. Малинину (на завершающем этапе войны он будет генерал-полковником), начальнику артиллерии генерал-майору В.И. Казакову (в конце войны тоже будет генерал-полковником артиллерии). Следует особо подчеркнуть такую черту характера К. К. Рокоссовского, как верность фронтовому братству. К.К. Рокоссовский вспоминает о своей первой встрече с М.С. Малининым. Связано это было с поступлением в конце июля 1941 г. в распоряжение Рокоссовского управления и укомплектованного штаба 7-го механизированного корпуса. Начальником этого штаба был полковник М.С. Малинин. Ему-то Константин Константинович и поручил возглавить штаб его группы. Как показали дальнейшие события, его выбор оказался как нельзя более удачным. «...В общем, Михаил Сергеевич Малинин с первых же дней показал себя умницей, опытным и энергичным организатором. Мы с ним сработались, а впоследствии хорошо, по-фронтовому, сдружились.
