Текст книги "Юрка — сын командира"

Автор книги: Николай Круговых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

В НОВОЙ ШКОЛЕ

Шахназаров вёл Рекса и Венеру к вольерам. Лишь когда он скрылся в ельнике, Юрка рискнул побежать на блокпост к Дункану.

Щенок кинулся ему навстречу, стал подпрыгивать, взвизгивая и пытаясь лизнуть его в лицо. От избытка переполнявших его чувств он даже пролаял дважды: гав, гав!– потом, будто извиняясь, завилял хвостом и потёрся боком о Юркину ногу.

– Пойдём, Дункан, кормиться, мне нынче некогда.

С Шахназаровым он встретился у проходной.

– В школу едешь, да?– спросил тот, протягивая руку.– Ну давай, грызи гранит наук.

Сердится или не сердится – не поймёшь.

Дома все были в сборе и – похоже – его ждали.

– Снимай военное,– сказала мама.– Книжки, тетради собрал?

– Все собрал.

Оля, пыхтя, обувает ботинки и, сверкая голубыми глазами, сообщает радостно:

– Ага, Юра, ага, Юра, я тебя тоже в школу повезу!

– А мне-то что – вези,– разрешает Юрка, убегая в свою комнату переодеваться, потому что часовой у проходной уже открыл ворота и оттуда выехал папин «газик».

– Живее, сын,– торопит папа,– опоздаете...

Они, конечно, не опоздали бы, если бы в пути не закапризничал вдруг мотор. Шофёр Волков покраснел, но проговорил бодро:

– Один момент, сейчас всё уладим!

Мама, пока Волков копался в моторе, была спокойна и молчалива, Юрка нетерпеливо ёрзал на заднем сиденье, а Оля, по привычке болтая ногами, удивлённо спрашивала:

– Почему мы не катаемся?

Чтобы устранить неисправность, шофёру действительно понадобились считанные минуты, и вот как раз их-то и не хватило. Когда они подъехали к школе, во дворе уже никого не было, мальчишки и девчонки глазели на подъехавшую машину из окон. Юрке подумалось, что и это – неплохо, и вышел он из «газика» нарочито медленно, с важным, надутым видом.

– Оля, сиди здесь,– сказала мама.– Пойдем, сын. Мама ввела Юрку в настороженно притихший класс.

– Извините, Софья Александровна,– сказала незнакомой Юрке учительнице,– впредь мы опаздывать не будем.

– Хорошо, хорошо,– улыбнулась учительница,– заходите к нам почаще, Мария Михайловна.

– Непременно буду заходить. До свидания.

Учительница проводила маму до двери, вернувшись, сказала классу:

– Дети, как видите, к нам пришёл новенький, Юра Яскевич.

– Не пришёл, а с мамой приехал!– крикнул, вытягивая шею, белобрысый мальчишка с поцарапанной щекой.– За ручку привели.

– Филя,– недовольно сказала учительница.– Мы ещё не начали занятий, а ты уже нарушаешь дисциплину. Подвинься, дай место Юре.

«Газик», зарычав, рванулся с места. Мальчишки и девчонки, как по команде, повернули головы к окнам. Учительница постучала карандашом по столу:

– Не отвлекайтесь, дети, поговорим о том, как вы провели каникулы. Послушаем Иру Маслову. Ирочка, рассказывай!

Из-за парты вскочила быстроглазая девочка с бантами, похожими на крылья бабочки, выпалила скороговоркой:

– Мы с Олей Козловской помогали нашим мамам на ферме.

– Теперь послушаем Клаву Могильницкую.

Рыжая, как огонь, Клава встала без суеты, сказала медленно, веско:

– Вся наша звёздочка снимала вишни в саду третьей бригады. В августе я отдыхала у бабушки в Крыму.

– Садитесь, девочки. Ваш отдых был полезным. Ну, а как ты, Филя, провёл каникулы? Я к тебе обращаюсь, Колотович!

Филя встал нехотя, зашмыгал носом, ковыряя краску на парте.

Быстроглазая с бантиками-крылышками вскинула руку:

– Софь Александровна, он всё лето голубей стрелял из рогатки. И воробьев. И кошку к забору привязал. Мы с Олей хотели отвязать, а он нас затолкал в крапиву.

– Садись, Колотович, тебе похвалиться нечем. Спросим новенького. Что ты, Юра, можешь нам сказать?

Он неожиданности Юрка пришёл в замешательство, но все глядели на него так внимательно, с таким интересом, что страх как рукой сняло.

– Когда жили на Дальнем Востоке, я со Славиком Мартынюком и Кешей Кретовым в тайгу ходил. В тайге, знаете, как интересно! Один раз мы даже видели, как охотники несли живого тигра...

Девчонки ахнули, кто-то из мальчишек восторженно крикнул: «Вот здорово!», лишь Филя пренебрежительно сморщился и даже плюнул под парту:

– Всё он врёт, Софь Александровна! Про тигра он выдумал...

– А вот и нет! А когда мы сюда приехали, я подружился с Шахом, он у нас ухаживает за собаками. Я ему помогаю обед для собак варить, картошку чищу, ещё – дрова складываю.

– Врёт он, Софь Александровна!– радостно взвился над партой Филя.– Кто же для собак обед варит! Они сами жрут что попало...

– А вот и не вру,– возмущённо стал доказывать Филе Юрка.– Сам ты ничего не понимаешь, вот...

– Садись, Юра. Не обижай, Колотович, товарища: Юра нам рассказал правду.

Прозвенел звонок. Дети, хлопая крышками парт, ринулись к двери. Многие сразу высыпали во двор. Несколько мальчишек окружило в коридоре Юрку. Один из них – веснушчатый с вихорком волос на лбу заинтересованно спросил:

– А тигр большой был?

– Болыыу-ущий! Полосатый такой. И тяжёлый-тяжёлый! Его отловили для зоопарка.

– А он кусался?

– Как же он мог кусаться? Ему надели намордник. Рычал здорово, вот так – ррр, ррр!.. И пена на губах.

– Вот бы увидеть!

– Развесили уши,– сказал подошедший Филя, презрительно глядя на Юрку.– Пошли играть, что вы его слушаете, всё он врёт...

– Да иди ты, Филя!.. А тайга – большая?

– Ещё какая! Там можно пройти хоть двадцать километров, всё будет тайга и тайга.

– Развесили уши... Врёт он и про тигра, и про тайгу. И про собак тоже врёт. Врунишка, врунишка, а сам за мамину ручку держится. Маменькин сынок...

– А вот и нет...

– Все пешком ходят, а он на машине с мамой приехал. Подумаешь, директор какой, адмирал-генерал.

– Ему ходить далеко,– пришёл на помощь Юрке кто-то из мальчишек.

– А Витьке вон и Антосику тоже далеко ходить, так их никто на машине не возит.

– Мне одному надо ходить потому что,– сказал Юрка.– Через лес.

– Ага, боишься, боишься!– тут же заорал Филя.– Так бы и сказал, что боишься. Трусишка, трусишка!..

– А вот и нет...

– Трусишка!

– Я трусишка, да?

– Перестаньте, ребята,– сказал веснушчатый с вихорком на лбу, но совет его явно запоздал: Юрка уже толкнул Филю в плечо, Филя – Юрку, сцепились и, тузя друг друга, покатились по полу. Мальчишки бросились разнимать их. Зазвенел звонок. Из класса вышла учительница:

– Что здесь происходит?

Юрка и Филя, нахохлившиеся и виноватые, заняли места за партой – последними.

– Колотович, Яскевич, встаньте!– строго сказала учительница.– Объясните, что произошло?

– Он первый меня толкнул,– сказал Филя.

– Это верно, Юра?– спросила учительница.

Юрка виновато глядел в пол.

– Такой хороший мальчик и – драться... Некрасиво, Юра, нехорошо. Придётся вызвать в школу твоих родителей.

– Он не виноват,– возмущённо крикнул веснушчатый с вихорком.– Филя его всё время задирал, Филя виноват, Софья Александровна.

Класс зашумел, дружно подтверждая вину Фили.

– Перестаньте!– поморщилась Софья Александровна.– Колотович, садись за первую парту. Зина, пересядь к Юре. Надеюсь, Яскевич, девочку бить не будешь.

Юрке было обидно: до чего же он невезучий... Вчера, желая сделать добро лучшему своему другу, сам того не ведая, поступил бесчестно. И сегодня ведь он ничуть не хотел этой драки...

До конца урока он почти ничего не слышал из того, что говорила учительница. На большой перемене к нему подбежал Филя, сделал пальцами над головой рожки и проблеял:

– Бе-э-э! Что, получил, хвастунишка?

Но тут же Филе пришлось отступить – подошли веснушчатый с белым вихорком Витя Степанюк и худенький Антосик Вырвич.

– Хочешь с нами дружить?– спросил Витя, протягивая руку.– С Филей мы никогда не дружили, а с тобой будем.

– Нам тоже далеко ходить, только в другую сторону,– добавил Антосик.– Зимою, а ещё когда дождь, и нас в школу возят.

– А в тёплые дни мы ездим на велосипедах. Хочешь, в нашу деревню съездим? У нас там река и вообще – красиво!

– Хочу.

– На, Юра,– Антосик протянул Юрке спичечный коробок.– Жука поймали...

Юрка почувствовал себя веселее, а на последнем уроке опять пал духом. Глаз болел, нос распух... Что он скажет папе и маме?

Софья Александровна уже давала задание на дом, когда в школьный двор въехал «газик» и остановился у всех на виду, под стеной сарая.

– Мамочка прикатила!– объявил Филя.

Юрка склонил голову к самой парте.

Едва прозвенел звонок, он схватил ранец и первый выбежал из класса. По двору мчался, точно за ним гнались. В машине, кроме шофёра, никого не было.

– Волков, скорей!..

Тот, включая зажигание, покачал головой:

– По-моему, когда дома ждёт нагоняй, спешить нету смысла. Здорово ты, парень, учёбу начинаешь!

Юрка потрогал подбитый глаз и ничего не ответил.

Дома, как назло, опять вся семья была в сборе. Папа у окна листал книгу, мама вытирала тарелки, Оля зачем-то раздевала куклу.

Едва Юрка переступил порог, мама ахнула:

– Боже! Погляди, отец, что у него под глазом!..

– По-моему, обыкновенный «фонарь».

– Ребёнка кто-то избил, а ты так спокойно...– возмутилась мама.– И рубашка порвана. Кто тебя так, сынок?

Юрка отстранился от матери, швырнул ранец на стул.

– Докладывай, сын,– строго сказал папа.

Юрка, потупясь, молчал.

– Ты что, язык проглотил?

– Не буду ездить на машине,– засопел Юрка.– Пешком буду ходить, вот... Все ходят пешком потому что...

– В такую даль!..– ужаснулась мама.– Что ещё за капризы!

– Что ещё за капризы!– воскликнула и Оля.

– Я маменькин сынок потому что...

– Из-за этого ты и подрался? Ох, горе моё...

– Ох, горе моё...

– Из-за этого,– уверенно ответил маме папа.– Кому хочется, чтоб за ручку водили, верно, Юрка?– Папа поднялся, снял со спинки стула свой широкий офицерский ремень. Мама глядела на него испуганно, Юрка – удивлённо.– Итак, сын, отныне в школу будешь ходить пешком. От леса. Из школы до леса – тоже пешком.

– Отец!– умоляюще воскликнула мама.– Да как же это?..

– Всё,– отрезал папа и ушёл.

Мама глядела на Юрку и, вздыхая, сокрушённо качала головой. Оля тоже покачала головой и, вздохнув, опять сказала:

– Ох, горе моё...

От обеда Юрка отказался, побежал на огневую искать Шаха. Нашёл в пристройке к кухне,– здесь он ещё ни разу не бывал.

Середину помещения занимала электрическая картофелечистка, у стен стояли деревянные столы, скамьи, на них – кастрюли с очищенной картошкой. Шахназаров только что наполнил их водой и теперь – голый до пояса, в забрызганных сапогах и в прорезиненном фартуке,– драил шваброй цементный пол, изредка смахивая ладонью пот со лба.

Юрка, виновато опустив голову, присел на пороге, стал ковыряться в спичечном коробке, подаренном Антосиком, потом, исподлобья взглянув на опечаленного друга, поднёс коробок к уху, делая вид, что слушает, хотя слушать было нечего: жук скорее всего издох – не царапался, не жужжал.

– Шах, ты наряды вне очереди отрабатываешь, да? За самоволку?

Шахназаров поставил швабру в угол, умылся до пояса над раковиной, натянул гимнастёрку.

– Герой, ничего не скажешь... Первый раз поехал в новую школу и – нате вам – с товарищем подрался...

– Филя насмехался потому что...

– Постоять за себя, конечно, достойно мужчины. Только... не всегда – кулаками. Руки даны человеку, чтобы ими добрые дела делать, а не для того, чтобы надо не надо – в зубы.

Шахназаров вышел во двор, направился к казарме. Юрка понуро поплёлся за ним шагах в трёх позади. Вытряхнул из коробка издохшего жука, потом швырнул под ноги и коробок.

– Подними!– строго сказал, не оглядываясь, Шахназаров.– С тебя взятки гладки, а с дневальных старшина спросит. Надел солдатскую форму, так будь солдатом.

Юрка поднял коробок, понёс к мусорному ящику. Когда вошёл в казарму, Шахназарова там не оказалось.

– А где Шах?– спросил у дневального.

Тот указал пальцем на дверь канцелярии. Крадучись, Юрка приблизился к двери и сразу услышал разговор:

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться по личному вопросу? Разрешите мне... в школу ходить... с Юркой...

– Гм... Ничего не понимаю... Вы кто – военнослужащий или... Юркина нянька?

– Мне бы повторить кое-что, товарищ подполковник,– волнуясь, объяснял Шах.– После службы сразу к станку, а хотелось бы ещё и в институт. Боюсь, не вытяну... Повторить бы малость... Разрешите, товарищ подполковник...

– Думаю, товарищ подполковник,– это уже вмешался в разговор майор Зотов,– можно разрешить. Шахназаров – солдат исправный, ну а что оплошал разок – надеюсь, это не повторится.

Папа долго молчит, слышно – барабанит пальцами по столу. Ну что ему, жалко, что ли?

– Хорошо, разрешаю. Но смотрите, Шахназаров, служба от этого не должна страдать ни в коем случае. Даже если бы вам опять вздумалось вдруг сделать что-нибудь... для Юрки. Идите.

Шахназаров, выходя из канцелярии, не заметил друга. Юрка догнал его уже на крыльце.

– Шах, я всё слышал. Вдвоём будем ходить, да? Вот здорово!

– И учиться будем вместе. Только ты в третьем, я – в десятом.

– Вот здорово!

И ВНОВЬ ЧЕЛОВЕК СО ШРАМОМ...

В «почтарской» сумке Шахназарова была всего лишь небольшая пачка писем. Он предложил Юрке отдать ему туго набитый книгами тяжёлый ранец, но Юрке свою поклажу хотелось нести самому.

– Шах, а за Уралом тоже тайга?

– Есть и тайга, и степи тоже. Всё есть.

– Когда служба кончится, туда уедешь?

– Видно будет.

– А там, где снег и снег, где на собаках ездят, ты бы жил?

– Если бы понадобилось, жил бы.

– И я бы жил!

– Нам с тобой, может, ещё придётся. Давай, Юра, напрямик, лесом. Прямо по этой просеке. Глянь, как в лесу красиво!

В лесу действительно было красиво. Кроны лиственных деревьев уже кое-где пятнались желтым, оранжевым, красным,– и на их фоне зелёные сосны и ели выглядели ещё зеленее. Воздух был свеж и прозрачен, и когда Шахназаров, вдохнув полной грудью, прокричал вдруг: «Ага-га-а!» – эхо отозвалось далеко, прозвучав затухающим звуком. «Ага-га-а!» – заорал и Юрка. Потом они пустились наперегонки, хохоча и толкая друг друга. Выбежали на опушку и, запыхавшиеся, повалились в густую траву. Юрка, падая, ухватился руками, озорства ради, за молодые побеги крохотной сосёнки и оборвал с корою до самой земли.

Шахназаров вроде бы не заметил этого. Опершись на локоть, он глядел на деревья и улыбался.

– Законно, правда, Юрка? Каждое дерево, каждый кустик свою красоту имеет, прямо глаз не оторвать! А польза от них какая! Вдохни поглубже. Чувствуешь, какой воздух чистый? Это они, деревья, дают нам с тобой и всем людям кислород, иначе бы враз люди задохнулись. А знаешь, сколько дерево растёт до полной спелости?

– Не-а,– с затаённым испугом ответил Юрка.

– Лет пятьдесят-шестьдесят, а то и дольше, целую человеческую жизнь. Усекаешь? Жалко, что некоторые этого не понимают, туристы там всякие, желторотые мальчишки... ножами режут, ломают, как самые последние разбойники.

Юрка взглянул на пораненное им деревце, потом на Шаха. Тот спокойно лежал и глядел в небо. Он, конечно, едва встанет, сразу всё заметит и поймёт. Юрка порылся в кармане, нашёл обрывок какого-то шнурка. Настороженно поглядывая на Шаха, приподнял полуобломанные веточки, приложил к стволу и привязал.

– Пойдём, Шах, а то опоздаем!..

– Пора.– Шахназаров поднялся. Юрка встал так, чтобы заслонить собою пораненное деревце.– Прокладываем дорогу напрямик, зачем нам каждый день крюк делать? Видишь вон тот большущий дуб у реки? Идём прямо на него, потом – к почте, а там и школа рядом. Становись за мной, слушай мою команду. Шагом – марш!

«Хорошо,– подумал Юрка.– Не заметил...»

Он недолго шёл следом за Шахназаровым.

– Не хочу задним, хочу первым.

– Шагай, только поживее, чтобы я на пятки тебе не наступал. Темп возьми – ать-два, ать-два, давай ранец, он тебе мешает.

– Не мешает.

– Шире шаг! Молодец!

– А ты расскажи что-нибудь. Обещал про «Варяга».

– Верно, обещал. Что ж, можно и про «Варяга». Случилось это, Юрка, давным-давно, наверное, твоих дедушек ещё на свете не было. Стояли на рейде в порту Чемульпо два русских корабля – крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец». Ни один матрос, ни сам капитан Руднев не знали, что Япония напала на Россию и уже вовсю идёт война. На рассвете увидел вахтенный офицер: четырнадцать японских кораблей подошли к заливу и дают сигнал: «Приказываю сдаться!» Вышел на мостик капитан Руднев – высокий такой, бородатый, красивый, вся грудь в орденах и медалях,– скомандовал: «Свистать всех наверх!» Матросы и офицеры построились на палубах, и тогда Руднев обратился к ним. «Братья,– сказал он,– далеко мы от родных берегов и окружены неприятелем. Ждать помощи неоткуда. Наша Родина, наша Россия – наши корабли. Что будем делать, братья? Сдадимся на милость неприятеля, но на веки вечные покроем себя позором или со славой умрём?» – «Умрём!– сказали матросы.– Русские никогда не склоняли головы перед врагами. Лучше умрём». И тогда капитан Руднев поклонился матросам и скомандовал: «Всем занять боевые места. Полный вперёд!» Японцы обрадовались, подумали, что русские идут сдаваться, а «Варяг» и «Кореец» вошли между их кораблями и открыли огонь. Это, Юра, был страшный бой... Два корабля против четырнадцати. Снаряды рвались один за другим, падали убитые и раненые, всё горело вокруг... Матросы перевязывали раненых товарищей, и те опять становились к орудиям. Уже тонет японский миноносец, три подбитых крейсера, дымя, выходят из боя, но всё меньше и меньше остаётся русских людей. Послушай, как об этом в песне поётся:

 
– Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть —
В битве врагу не сдались мы,
Пали за русскую честь...
 

– Их потопили, да?– задумчиво спросил Юрка.

– Уже замолчало несколько орудий,– одни разбиты, на других некому стрелять, да и нечем. Упал на мостике раненый капитан. Когда подбежали к нему, он отдал последнюю команду: «Корабли врагу не сдавать! «Корейца» взорвать, «Варягу»– открыть кингстоны! »

 
Мы пред врагом не спустили
Славный андреевский стяг,
Сами взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг».
 

– Все потонули, да?..

– Мало уцелело... Но главное, Юрка, остались о тех моряках добрая память и вечная слава, потому что сражались они и умирали – героями. Сколько лет прошло, а люди о них не забыли – песни поют, книги пишут... Вот так, брат...

Юрка вдруг остановился, с тревогой поглядывая вперёд. Они уже вышли из леса. До дуба было ещё далековато, но Юрка хорошо видел на нём человека: оседлав сук, тот глядел в бинокль куда-то в сторону леса.

– Ты чего?– спросил Шах.

– Вон... человек на дереве,– шёпотом ответил Юрка.– Слезает.

– Вижу. Не маши руками, пусть считает, что мы его не заметили.

– Для чего он туда полез?

– Я и сам хотел бы это знать.

– Он шпион, да?

– Ну прямо-таки сразу и шпион.

– Уходит! Видишь? В кусты...– Юрка вдруг почувствовал, как похолодело у него где-то внутри – это же опять человек со шрамом, которому он, Юрка, выболтал однажды военную тайну. Почему и зачем он здесь, что ему тут нужно?

– Юра, давай-ка поторопимся, а то и в самом деле опоздаем.

На почте был обеденный перерыв, и опять там находилась лишь Танечка. Появлению Шахназарова и Юрки она заметно обрадовалась.

– А вот и опять мы!– весело сказал Шах, доставая из сумки солдатские письма. Покосившись на Юрку, вынул из нагрудного кармана гимнастёрки ещё один конверт, уже изрядно потёртый на сгибах, тоже протянул Танечке: – Это лично в руки, от одного... хорошего человека...

Танечка смутилась, покраснела, Шах как ни в чём не бывало продолжал:

– Если будет ответ, завтра заберу. Юра, помоги Тане разобрать нашу почту, я пока в часть позвоню.

Шахназаров вошёл в переговорную кабину, плотно прикрыл за собою дверь, набрал номер. Ни Юрка, ни Танечка не слышали, что и кому он говорил. А говорил он вот что:

– Коммутатор, соедините с ноль первым. Товарищ подполковник, докладывает рядовой Шахназаров. По пути в школу заметили подозрительного человека. С дуба – ориентир восьмой – вёл наблюдение в нашу сторону. Да, да, с биноклем. Одет под охотника – куртка, кепи, высокие сапоги. Ушёл кустарником в сторону деревни Сосновка. Нет, мы вели себя осторожно.

Когда Шахназаров вышел из кабины, Танечка уже паковала в его сумку газеты и письма, Юрка сосал конфету, вторая была в руке.

– Костя, может, чайку?– спросила Танечка.– У меня и печенье...

– В другой раз обязательно попьём. Знаешь, Таня, как я люблю чаёвничать – будь здоров! Только сейчас некогда... Юра, ать-два!

Нет, сегодня Юрке было не до занятий, не выходила у него из головы встреча с человеком со шрамом. Со всеми подробностями вспомнилось, как тогда, на вокзале, выдал он ему военную тайну, проболтавшись о том, что отец его вовсе не лётчик, а ракетчик и что его перевели служить на огневую позицию в лесу.

Человек со шрамом, назвавшийся ещё в самолёте дядей Мишей, собирался лететь отдыхать куда-то на юг, но почему-то не улетел, а тайно поехал в одном поезде с ними и сошёл на том же самом полустанке, где папу встретил майор Зотов. Тогда Юрка убоялся, что дядя Миша всё-таки решил рассказать папе: мол, сын ваш болтун, разглашающий военную тайну. Нет, этого не случилось, он, Юрка, успокоился: мало ли какая причина заставила геолога до отлёта, как он говорил,– на воды, приехать в эти края. Может, у него тут самый лучший друг... Но оказывается, он до сих пор живёт где-то здесь, поблизости, лазает по высоким деревьям и оттуда разглядывает в бинокль папину огневую позицию. Он, конечно,– шпион…

Юрка не знал, что в это самое время и Шахназаров ломает голову над загадкой: что за человек был на дереве и с какой целью он туда забрался? Он был доволен, что сразу доложил о подозрительном незнакомце командиру дивизиона. Какое он примет решение, это уже его дело, возможно, доложит командиру полка.

Думая так, Шахназаров не ошибался. Подполковник Яскевич тотчас после его доклада связался с командиром части. Тот внимательно выслушал его, сказал:

– Наши товарищи уточняли, не видна ли с того дуба ваша огневая позиция. Солдату объявите благодарность. Обязательно.

– Понял вас, товарищ полковник.

Этого Юрка тоже не знал. Последний урок для него был самым тяжёлым. Скорее бы домой... Решиться и всё рассказать папе.

Софья Александровна вызвала Филю Колотовича. Тот, стоя у доски, крутил пуговицу на своём испачканном в мел пиджаке и нудно тянул:

 
– Румяной зарёю
Покрылся восток,
В селе за рекою...
В селе за рекою...
 

Филя уплывает куда-то, и голоса его уже почему-то не слышно.

«Какой же я всё-таки нехороший человек...– сокрушённо думает Юрка.– Капитана Вострецова обманул, да ещё вот это... Если бы я сразу сознался папе, что выдал военную тайну и что мне приказано было держать язык за зубами, его, того шпиона, давно бы уже схватили. А теперь вот...»

– Так что же случилось в селе за рекою?– спросила учительница.

Юрке показалось: она обратилась к нему. Вскочил и выпалил на весь класс:

– Потух огонёк!

Ребята засмеялись. Учительница – тоже.

– Правильно, потух огонёк. Садись, Юра. Дальше, Колотович.

 
– Росой окропились, росой окропились...
 

– Что окропилось росой?

 
– Цветы на полях,
 

безразлично протянул Филя и скучающе поглядел в окно.

Юрка тоже поглядел в окно. И увидел тот самый дуб, на котором сегодня они с Шахом заметили шпиона. «Ушёл,– подумал Юрка,– ушёл шпион, и во всём этом только я один виноват...»

Его вдруг толкнула в бок Зина, соседка по парте, кивнула на учительницу.

– Яскевич,– сказала Софья Александровна,– почему ты не записываешь домашнее задание в дневник?

Юрка выхватил из парты дневник, вопросительно поглядел на Зину.

– Что с тобой происходит, Юра?– недоумевала Софья Александровна.

Зазвонил звонок.

Шахназаров уже ждал Юрку в коридоре.

– Бежим, Шах!– крикнул ему Юрка.– Мне надо скорее домой. Понимаешь, надо скорее!

Он шёл первым. Вспотел, но всё-таки спешил, а Шах удивлялся:

– Чего ты летишь, как на пожар? Глянь, как солнышко играет!..

Нет, сейчас Юрка ничего не видел. Он спешил и желал лишь одного, чтобы папа был дома.

– Скорее, Шах! Мне очень надо – скорее!..

Папа был дома. Как ни торопился Юрка, все же, когда увидел отца, недавняя решимость вновь оставила его. А папа определённо что-то заметил.

– Ну! Чего набычился? Опять подрался, что ли?

– Не подрался...– Юрка хватил воздух ртом, как выброшенная из воды рыба, и выпалил одним духом: – Я – предатель...

– Прости, сын...– удивился папа,– ничего не понимаю.

– И ещё я – лгун... Помнишь, в самолёте с нами дядя Миша летел, вот тут на лбу у него... Он мне ещё медвежонка подарил...

– Помню.

– Я ему выболтал военную тайну. Я сказал ему, что ты не лётчик, а артиллерист, что мы едем в лес, на огневую позицию, вот... А он следил... Он за нами поехал потом... Я его видел и тебе не сказал. А сегодня он на дереве сидел и глядел в бинокль, потом убежал от нас,– вот...

– Н-да...– озабоченно протянул папа.– Это, брат, худо...

– И ещё я капитана Вострецова обманул, понятно? Он сказал поставить Шаху «четыре», а я поставил «пять», вот... Обманщик я и предатель...

Папа потёр ладонями виски – наверное, у него голова разболелась,– сел в кресло, указал Юрке на другое.

– Положи ранец, садись. Разберёмся во всём... по порядку. Выдал военную тайну, это плохо, очень плохо, Юрка... Ты же сын офицера, давно должен был понять: сохранение тайны – святая заповедь каждого военного человека. Обманул капитана Вострецова, значит, и меня, и всех солдат обманул – это тоже никуда не годится. Никуда не годится!– повторил папа и вздохнул.– Меня успокаивает только то, что ты сам осознал ошибки и готов за них отвечать. Верно ведь?

– Верно.

– А коль так, надеюсь, подобное не повторится.

– Конечно, папа!.. Я теперь буду...

Папа подошёл к Юрке, положил руку ему на плечо:

– Запомни сын: главнейшее достоинство человека – честность. Без этого – нет человека. Ну иди, погуляй, проветрись. Иди, сын…

Сегодня Юрке почему-то хотелось побыть одному. Пошёл в городок, а незаметно свернул к озеру. Присел на берегу, как раз в том месте, где впервые повстречался с Шахом.

В озере, как обычно, будто опрокинутые вниз кронами, отражались деревья – вечнозелёные сосны и ели, берёзы с пожелтевшей листвой; у самого берега острыми саблями целилась в небо осока; рядом пластались на воде отяжелевшие ржавые листья кувшинок. От озера, а может, из лесу тянуло свежестью, тихо было в лесу, так же тихо – на огневой.

Юрке вдруг стало немного грустно и в то же время покойно. Он не знал, отчего это, он только смутно почувствовал: случилось это потому, что освободился он от тяжкого груза, а ещё потому, что в эти минуты стал как бы чуточку взрослее...