Текст книги "НЕОЖИДАННЫЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ"

Автор книги: Николай Непомнящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Многие современники отмечают, однако, заметное различие в характере предсказаний для «дешевых» и «богатых» клиентов. Для первых Анна-Мария не желала тратить свою жизненную энергию, не вникала в суть проблем, а лишь приближалась к ним и варьировала набор фраз, дающих скорее намек на прорицание.

Кстати, если кто-то из читателей побывал у профессиональной гадалки (или ваши знакомые пользовались их услугами) – не поленитесь, расспросите бывшего клиента. И вы поразитесь убогому однообразию предсказаний: «опасайся... избегай... у тебя есть враг... тебя ждет встреча...» и так далее – набор варьирует, но он не слишком разнообразен. Ведь профессиональные ухватки передаются из поколения в поколение.

Важные («дорогие») клиенты обслуживались несколько иначе.

У них зачастую прямо спрашивали о характере проблемы или возможных вариантах ее решения, из которых можно было что-то выбирать. Иногда предсказания бывали очень конкретными.

Мужу известной балерины пифия рекомендовала не пускать ее на представления в течение трех дней. Предупредила мужа, что он не должен объяснять жене причину такого решения. Поэтому он попросту устроил семейную ссору, разыграл обиду и достиг того, что актриса отказалась танцевать. Но на следующий день отговорить ее не удалось. Во время сложного пируэта та оступилась и сломала ногу. Была в большой претензии к мужу и гадалке (которая, кстати, предсказала быстрое выздоровление, что и произошло впоследствии). Графине В. советовала спрятать одежду любовника, чтобы он не мог отправиться куда-то (оказалось, что на дуэль). Тот воспользовался одеждой дворецкого – и был смертельно ранен.

Учитывая спекулятивный характер операций, проводившихся «Ориент-банком», можно было предположить его возможный крах, что и сделала Ленорман в предсказании для одного из клиентов. Информация была кем-то сообщена в газету. К Пифии явился один из генеральных директоров, возмущенный до чрезвычайности. И хотя большинство клиентов не сомневалось в прочном положении банка, очень скоро последовал крах. Немногие, поверившие пророчице и изъявшие свои вклады, громко благодарили «парижскую Сивиллу».

Подобные случаи становились известны парижской публике, увеличивая доверие к пророчествам Анны-Марии.

Не однажды та влияла на моду, говоря ведущим кутюрье, какие цвета благоприятны в следующем сезоне.

Необычный случай связан с примадонной оперы «Зизи» Бланш. Ленорман предсказала ей удачное продолжение карьеры, но отказалась говорить о судьбе дочерей.

Возмущенная дива на следующий день прислала мужа. Анна-Мария вручила ему конверт с надписью: «8 августа» – и предупредила, что жене говорить ничего нельзя, а тем более вскрывать конверт ранее указанного срока.

В конце июля одна из дочерей заболела. Небольшая лихорадка не внушала опасений. Затем состояние резко ухудшилось. И тогда отец вспомнил о конверте, хотя срок вскрытия еще не наступил. Внутри был листок с короткой фразой:

«Никто и ничем помочь ей не сможет».

Отец бросился к Ленорман, однако та лишь повторила ему эти слова. В ночь на 8 августа маленькая страдалица скончалась.

Впавший в отчаяние отец, заподозрив «черную магию» предсказания, хотел убить пифию. Но священник, которому он исповедался, сумел отвратить его от преступного замысла.

Обо всем этом стало известно уже после смерти Ленорман.

Существует несколько версий предсказания судьбы Наполеона. Первая изложена самой Ленорман, описывающей краткий визит к ней первого консула в начале 1800 года. Многословное, изложенное выспренним слогом, оно характерно для «дорогостоящих» предсказаний, но дает лишь общий абрис судьбы.

В бумагах императора, увезенных британцами после его смерти на острове Св. Елены и возвращенных во Францию спустя несколько десятилетий, был найден листок без даты (что не характерно для Наполеона), на котором кратко изложено аналогичное предсказание. Оно отнесено к иному лицу, но нет сомнения, что это – вариант изложенного мадам Ленорман. Трудно сказать, почему Наполеон сохранил его. Возможно, случайно.

Весьма вероятно, что Жозефина, не сообщая деталей, дала понять мужу о каком-то важном прорицании и уговорила Наполеона посетить салон пифии (в те времена Бонапарт вынужден был сам отправляться к Ленорман).

Предсказание гласило (в изложении Наполеона): «Придет время, когда он будет на вершине славы, но его гений повелит идти дальше. Упорство воли приведет его к неограниченному самовластию. Препятствия не смогут остановить его. Все преграды, стоящие на пути, будут преодолены. Благодаря гениальности, он овладеет троном. Но затем его участь будет ужасной, непоправимой».

За последним словом, будто рука писавшего дрогнула, до края листка протянулась чернильная полоска.

Лабори де Ланзак, известный знаток времен Наполеона, вскользь упоминает о беседе с неким оккультистом того времени, который считал, что предвидение Ленорман позволило будущему императору «осознать вектор судьбы», то есть увериться в своем высоком предназначении.

А зловещий финал? Наполеон не обратил внимания на подобную деталь, казавшуюся ему только вероятной.

Теперь – предсказание в изложении мадам Ленорман: «Придет то время, когда вы будете на недосягаемой высоте славы, но ваш гений будет пылать высочайшим, повелительным и безмерным честолюбием. В вас глубоко таится источник великого, неколебимого самовластия, безмерно-упорной силы воли, постоянно мятущейся к непринужденному неограниченному господству. Провидение неоднократно наносило вам смертельные удары, но не могло сломить вашей закаленной как сталь воли. Вы – гений, вы преодолеете все в жизни, покорите и разрушите все преграды, стоящие на пути вашей жизни. Благодаря этому и гениальному уму вы овладеете троном, и потом вас постигнет ужасная, печальная участь, ничем и никогда не поправимая».

Многие молодые офицеры русской армии, победоносно вошедшей в Париж во время освободительного похода в Европу, слышали о мадам Ленорман и направились в ее салон, чтобы узнать свою судьбу.

Изустные семейные предания и записки современников называют разные имена, но бесспорно, что Ленорман двоим из них, входившим в «смертную пятерку», предсказала судьбу достаточно точно. Вначале говорила о какой-то странной участи. Они настаивали на уточнении; тогда пифия недвусмысленно объявила, что вопрошающий будет повешен. Возмущению офицера не было предела: «Я дворянин. В нашей стране дворян не вешают!»

Но Ленорман, указав на разложенные карты, повторила сказанное.

Зловещее пророчество оправдалось.

Мать Полины Гебль, еще не обвенчанной с И. А. Анненковым, осужденным на пятнадцать лет каторги, но полной решимости последовать за любимым человеком (и отцом ее только что родившейся дочери) в Сибирь, по просьбе дочери обратилась к мадам Ленорман. Но предоставим слово самой Полине Анненковой («Воспоминания»): «Перед отъездом из Москвы я писала матери и просила сходить к мадам Ленорман, известной гадальщице, и спросить ее о моей участи. Мать писала, что исполнила мое желание и что м-м Ленорман удивила ее, во-первых, тем, что сказала прямо, что она спрашивает ее о своей дочери, которая сейчас далеко и судьба которой очень странная, что много придется ей испытать, много пережить, что предстоит ей опасность, которая, однако, минует.

Действительно, вскоре по приезде в Читу меня чуть не убили, и мне кажется, что об этом именно и говорила м-м Ленорман. Но самое интересное в предсказании было то, что она говорила матери, что после долгих испытаний, когда мужу моему будет от 50 до 60 лет, он получит то, что потерял, хотя не все. Ивану Александровичу Анненкову было 55, когда он вернулся в Россию, и родственники возвратили ему довольно значительную часть из его состояния».

Следует отметить, что произошло это «возвращение» после личного вмешательства императора, которому сообщили, как осужденный декабрист был безжалостно обобран дальними родственниками сразу после отправки на каторгу.

В воспоминаниях современников много прямых и косвенных указаний на обращение к Ленорман большей части «сильных мира сего» тогдашней Франции. В дневниках Талейрана есть неясные намеки на то, что всесильный министр пользовался услугами пифии. Нет, не для того, чтобы узнать о своем будущем. С его-то амбициями, хитростью и предусмотрительностью! Он был слишком уверен в себе.

Он знал, что одним из предварительных условий конкретных предсказаний было хотя бы приблизительное, в общих чертах ознакомление с сутью проблемы. Именно таким образом она становилась обладательницей множества секретов не только интимных отношений или имущественных дрязг, но и политических планов владетельных особ, международных соглашений и тайн финансовых операций.

И эти тайны соглашалась продать – за большие деньги, конечно, однако не во вред своей репутации, с условием, что не будут нарушены ее предсказания, если они входили в противоречие с изменением ситуации.

Еще раньше министр полиции, всесильный Жозеф Фуше неоднократно встречался с пифией на тайной квартире в центре Парижа. Она во многом зависела от его благорасположения, так что выбирать не приходилось. Жорж Пеллиньи отмечает, что ни Фуше, ни Анна-Мария никогда не упоминали о своих взаимовыгодных отношениях.

Это сделали недоброжелатели, смакуя обстоятельства их «свиданий». Фуше интересовали и враги режима, и главари преступных сообществ, а Ленорман знала многое.

Время было такое, что люди из самых различных слоев общества тянулись к таинственному, были достаточно суеверны.

В приемной Ленорман толпились политики и дипломаты, военные и банкиры, спекулянты и светские дамы (и, конечно, дамы «полусвета»). Все они жаждали заглянуть в свое будущее, спасительное прозрение было способно решить все проблемы, ответить на все вопросы.

В этой «мутной водице» страхов, ожиданий, надежд, отчаяния и самых разных иных эмоций можно было выловить очень важные сведения, даже государственного значения.

Многие, писавшие о судьбе одной из самых необыкновенных женщин Европы первой половины XIX века, приводили веские доказательства, что Анна-Мария была важным звеном шпионской сети. Что была эта организация создана ранее и пифия попросту была включена в ее деятельность. Чьи интересы преследовала? Возможно, с ней имели отношения Талейран и Фуше, а также сменивший последнего в 1810 году генерал Савари, расширивший и укрепивший систему полицейского сыска. Возможно, ему не хватало ума, ловкости и изощренной хитрости предшественника, но, действуя методом «количества, а не качества», наводнив Париж и страну массой своих агентов, Савари никак не мог оставить без внимания салон мадам Ленорман.

Его шпионы рыскали среди посетителей, сам министр полиции неоднократно встречался с Анной-Марией без всякой конспирации.

Собственно, чему удивляться? Еще в Древней Греции жрецы, окружавшие Дельфийскую пифию, собирали политические и иные сведения, необходимые для правильных пророчеств. Ведь, несмотря на иносказательность, советы пифии всегда содержали «рациональное зерно», способное подсказать нужное решение.

Доверенные лица вступали в разговоры с ожидавшими доступа в святилище, где стоял прославленный треножник, на котором восседала пифия. Известны случаи, когда жрецы совершали путешествия в иные города, иные страны, чтобы получить сведения на месте (об этом упоминают античные авторы), дабы пророчества были удачны.

Добывавшие сведения жрецы всегда получали помощь от местных собратьев – корпоративность сословия облегчала контакты. А то, что боги были разные, – не имело существенного значения.

Но вернемся в Париж.

Занималась ли Анна-Мария шпионажем в пользу родной Франции? Возможно, ее клиентами были политики Австрии, Пруссии или России. Кто знает...

Некоторые считали, что важные политические сведения она попросту продавала тем, кто больше платил. Само собой разумеется, при гарантиях собственной безопасности.

Самый выдающийся шпион при Савари, Карл Шульмейстер, несколько раз посещал салон Ленорман. Маловероятно, чтобы «император шпионов», как называли его, интересовался своим будущим, тем более в гадательном варианте. Скорее всего, были совсем иные интересы, ибо в регистрационных книгах он был записан под фальшивыми именами. Хотя кто знает? И тогда секретные агенты были достаточно суеверны.

Известно, что квартира пифии находилась под постоянным полицейским надзором, а в архивах хранятся списки посетителей салона. Причем полиция больше всего интересовалась теми, кто желал остаться анонимным. Это могли быть заговорщики или преступники, неосторожные агенты иностранных держав или опасные безумцы.

И установлением их личностей занимались особенно активно. Дважды в неделю «Сеид Мушар» (то есть «шейх» полицейских шпионов), как прозвали Савари, получал подробный список посетителей Ленорман. Но особых трений с полицией у нее никогда не возникало.

Кроме гадательной практики, Ленорман последнюю треть жизни серьезно занялась писательством. Оставила несколько десятков томов, в которых – ссылаясь на каббалистику, астрологию и собственный ментальный дар – сообщала различные пророчества, обычно весьма туманные. Высокопарным слогом вещала о будущем Европы и мира. Правда, внимательные читатели «Пророческих воспоминаний Сивиллы» могли заметить, что большая часть из них относилась к событиям, уже происшедшим. Само собой разумеется, даты возглашения пророчеств опережали события на какое-то время. Ленорман уверяла, что не могла обнародовать эти предсказания, так как была связана обязательствами перед своими клиентами.

И хотя будущее рисовалось в пророчествах неопределенным и двузначным, оно не было привязано жестко к каким-то точным датам, эти «Книги Сивиллы» пользовались неизменным успехом даже в XX веке и были переведены на многие европейские языки.

ПРЕДСКАЗАНИЯ ШАРЛОТТЫ КИРХГОФ

В 1810 году в Петербурге появилась и быстро приобрела известность немка Кирхгоф, по профессии модистка, промышлявшая ворожбой и гаданиями. Популярность ее была необычайно велика.

П. П. Каратыгин в историческом романе «Дела давно минувших дней», вышедшем в 1888 году, так описал знаменитую гадальщицу: «Шарлотта Федоровна Кирхгоф, вдова пастора, высокая ростом старуха лет 60-ти, наружностью менее всего походила на колдунью. Довольно свежее лицо напоминало старушек Рембрандта. Черное шерстяное платье и такая же шаль с узенькой блестящей каймой составляли ее постоянный неизменный костюм. В знатные дома барыни приглашали ее к себе, посылая за нею свои кареты. На ее квартире Кирхгоф посещали преимущественно мужчины, молодые и пожилые, и не только статские, но и гвардейцы. Многие шли к ней, посмеиваясь, но выходили серьезные и угрюмые: предсказаниям не верили, называя их вздором, враньем, а между тем этот вздор фиксировался у них в памяти, а предсказание было дамокловым мечом, добровольно навешенным над их собственными головами».

В конце 1811 или в начале 1812 года царь Александр I, предчувствуя неизбежность войны с Наполеоном и не желая этой войны, находился в затруднительном положении. Царь обратился за помощью к прорицательнице. Молодой в то время офицер К. Мартене, ставший невольным свидетелем визита императора к гадалке, описал этот эпизод в своих воспоминаниях: «Однажды вечером я находился у этой дамы, когда у дверей ее квартиры раздался звонок, а затем в комнату вбежала служанка и прошептала: «Император!» «Ради Бога, спрячьтесь в этом кабинете, – сказала мне вполголоса г-жа Кирхгоф, – если император увидит вас со мною, то вы погибли».

Я исполнил ее совет, но через отверстия, проделанные в дверях, вероятно, нарочно, мог видеть все, что происходило в зале. Император вошел в комнату в сопровождении генерал-адъютанта Уварова. Они были оба в статском платье, и по тому, как император поздоровался, можно было понять, что он надеялся быть неузнанным. Г-жа Кирхгоф стала гадать ему.

«Вы не то, чем вы кажетесь, – сказала она, – но я не вижу по картам, кто вы такой. Вы находитесь в двусмысленном, очень трудном, даже опасном положении. Вы не знаете, на что решиться. Ваши дела пойдут блестяще, если вы будете действовать смело и энергично. Вначале вы испытаете большое несчастье, но, вооружившись твердостью и решимостью, преодолеете бедствие. Вам предстоит блестящее будущее».

Император сидел, склонив голову на руку, и пристально смотрел в карты. При последних словах он вскочил и воскликнул: «Пойдем, брат!» – и уехал вместе с ним в санях».

Стоит ли напоминать, что эти предсказания полностью сбылись: сначала было бедствие – война с Наполеоном, французы в Москве и пожар Москвы, а затем триумфальный въезд императора Александра в Париж во главе русской армии на белом коне.

В воспоминаниях разных людей приводятся и другие поразительные предсказания Шарлотты Кирхгоф. Например, за две недели до восстания декабристов в 1825 году она предрекла смерть Милорадовичу, а за год до этого события, гадая младшему брату И. И. Пущина – М. И. Пущину, состоявшему в Северном обществе, сообщила следующее: «Странно говорят карты, что вы будете в солдатах». Известно, что поздней осенью 1819 года двадцатилетний А. С. Пушкин и его приятель Никита Всеволжский посетили знаменитую гадальщицу. Об этом своем визите поэт не раз рассказывал друзьям. Алексей Николаевич Вульф, часто встречавшийся с Пушкиным, когда тот жил в Михайловском, тоже слышал рассказ о предсказании, рассказ этот со слов Вульфа был записан М. И. Семевским:

«Вскоре по выпуске из лицея Пушкин встретился с одним из своих приятелей – капитаном лейб-гвардии Измайловского полка. Капитан пригласил поэта зайти к знаменитой в то время в Петербурге гадальщице, которая мастерски предсказывала по линиям на ладонях и по картам.

Поглядела она на руку Пушкина и заметила, что у него черты, образующие фигуру, известную в хиромантии под именем стола, обыкновенно сходящиеся к одной стороне ладони, у Пушкина оказались совершенно друг другу параллельны. Ворожея внимательно и долго их рассматривала и, наконец, объявила, что владелец этой ладони умрет насильственной смертью, а по картам сказала, что его убьет из-за женщины белокурый молодой мужчина. Взглянув затем на ладонь капитана, ворожея с ужасом объявила, что офицер также погибнет насильственной смертью, но погибнет гораздо ранее против его приятеля, быть может, на днях. Молодые люди вышли смущенные. На другой день Пушкин узнал, что капитан убит утром в казармах одним солдатом. Был ли солдат пьян или приведен был в бешенство каким-нибудь взысканием, сделанным ему капитаном, как бы то ни было, но солдат схватил ружье и штыком заколол своего ротного командира».

Пушкин до такой степени верил в зловещее пророчество ворожеи, что когда впоследствии, готовясь к дуэли с графом Толстым, стрелял в цель, то не раз повторял: «Этот меня не убьет, а убьет белокурый – так колдунья пророчила».

«Немка сказала Пушкину, – вспоминал один из его приятелей Бартенев, – ты будешь два раза жить в изгнании, ты будешь кумиром своего народа, может быть, ты проживешь долго, но на тридцать седьмом году жизни берегись белого человека, белой лошади или белой головы. Вскоре Пушкин был отправлен на юг, а оттуда через четыре года – в псковскую деревню, что и было вторичною ссылкой. Как же ему, человеку крайне впечатлительному, было не ожидать и не бояться конца предсказания, которое дотоле исполнялось с такою буквальною точностию?»

В. А. Нащокина в своих воспоминаниях пишет: «С тех пор, как знаменитая гадальщица предсказала поэту, что он будет убит «от белой головы», он опасался белокурых. Поэт нам рассказывал, как, возвращаясь из Бессарабии в Петербург после ссылки, в каком-то городе он был приглашен на бал к местному губернатору. В числе гостей Пушкин заметил одного светлоглазого, белокурого офицера, который так пристально и внимательно осматривал его, что тот, вспомнив пророчество, поспешил удалиться от него из залы в другую комнату. Офицер последовал за ним, и так и проходили они из комнаты в комнату в продолжение большей части вечера. «Мне и совестно и неловко было, – однако я должен сознаться, что порядочно-таки струхнул».

В другой раз в Москве был такой случай. Пушкин приехал к княгине Зинаиде Александровне Волконской. У нее был на Тверской великолепный собственный дом, главным украшением которого были многочисленные статуи. У одной статуи отбили руку. Хозяйка была в горе. Кто-то из друзей поэта вызвался прикрепить отбитую руку, а Пушкина попросили подержать лестницу и свечу. Поэт сначала согласился, но, вспомнив, что друг был белокур, поспешно бросил и лестницу и свечу и отбежал в сторону. «Нет, нет! – закричал Пушкин. – Я держать лестницу не стану. Ты – белокурый, можешь упасть и пришибить меня на месте».

Сосницкий в своих воспоминаниях пишет, что однажды он спросил у Пушкина: «Неужели, Александр Сергеевич, это вас серьезно занимает?» Поэт ответил: «Как сказки старой няни: сознаешь, что пустяки, а занимательно и любопытно, не верю, но хотелось бы верить... Скажу, перестановив те же слова, те же нянины сказки: верю, но хотелось бы не верить». Когда Пушкин был в южной ссылке, в Одессе грек-предсказатель повторил предупреждение петербургской гадалки об опасности для него беловолосого человека.

Ему, быть может, и хотелось бы отреагировать на предсказание так, как это сделал А. С. Грибоедов, со смехом рассказывавший о своем визите к Кирхгоф в 1817 году: «На днях ездил я к Кирхгофше гадать о том, что со мною будет... да она такой вздор врет, хуже Загоскина комедий!» Неизвестно, что нагадала Шарлотта Грибоедову, но, возможно, и ему предрекла страшный его конец.

В 1827 году Пушкин написал очень злую эпиграмму на белокурого красавца А. Н. Муравьева, опубликованную в «Московском вестнике». После выхода в свет номера Пушкин сказал редактору М. П. Погодину: «А как бы нам не поплатиться за эпиграмму?» – «Почему?» – «Я имею предсказание, что должен умереть от белого человека».

Зловещее пророчество сбылось через 10 лет – от белого человека на тридцать седьмом году жизни Пушкина, как и предсказала Шарлотта Кирхгоф за семнадцать лет до этого.

ПРОРОЧЕСТВА НОНГКАВУСЕ, ИЛИ HAPOД, СОВЕРШИВШИЙ САМОУБИЙСТВО

С апреля 1856-го по февраль 1857 года народ коса, Южная Африка, выполняя пророчества Нонгкавусе, пятнадцатилетней сироты, жившей у реки Гксара в месте, которое теперь называется Транскей, убивал свой скот и прекратил засевать землю, веря, что это приведет к воскрешению предков и наступит эра благополучия.

Последствия были поистине ужасными: десятки тысяч коса умерли, а другие покинули свои дома. Тысячи голов скота были загублены. Но почему все это произошло? На самом ли деле коса поверили Нонгкавусе? Или это была тщательно спланированная безжалостной британской администрацией операция? А может быть, за всем за этим стоит еще что-нибудь?

Нонгкавусе была племянницей Млаказы, главы общины, в которой она жила. Номбанда была ее сводной сестрой. Как раз когда Нонгкавусе и Номбанда отпугивали птиц с полей у берега реки, первая сказала, что слышит, как ее зовут два чужака. Чужаки, которые заявили, что говорят от имени Напакаде, потомка бога Сифуба-сиканзи, попросили ее передать соплеменникам, что их предки поднимутся из мертвых, только когда весь скот будет перерезан. Скот должен погибнуть, объяснили они, потому что его вырастили нечистые люди, занимающиеся колдовством. Чужаки также сказали, что надо прекратить засевать землю, но следует выкопать новые ямы для урожая и построить новые хлевы и загоны для скота – подготовиться к великому дню воскресения предков.

По словам У. У. Гдоба, который собирал сведения о той бойне на основе устных преданий, Нонгкавусе рассказала обо всем Млаказе, и тот решил, что один из чужаков – его младший брат. Через несколько дней сам Млаказа отправился на встречу с незнакомцами, и хотя они так и не показались ему, но согласились говорить через Нонгкавусе. И снова они сказали, что являются посланцами Сифуба-сиканзи. Их задача, заявили они, – помочь народу коса избавиться от ига белого человека. Но это будет достигнуто, только если коса окажутся достойными и выполнят их указания.

Млаказа стал главным толкователем видений Нонгкавусе и, не теряя времени, принялся распространять послание о божественном спасении среди коса. На встречу с чужаками явилась депутация нескольких великих вождей коса. Они вернулись в свои краали убежденные, что предсказания верны, и начали резать скот.

То, что предсказания Нонгкавусе были столь охотно подхвачены большинством соплеменников, не удивительно, если вспомнить, что были и другие пророки, которые тоже говорили о забое скота, как средстве избавить народ коса от зла. (Ко времени этих предсказаний большая часть урожая полегла по неведомой причине, а среди животных разразилась легочная эпидемия, унесшая много тысяч голов.)

В начале июля 1856 года вождь Сархили, правитель коса, сам посетил «новых людей». Он был верховным вождем Гкалека Коса и правил обширной территорией, включавшей и британские владения в Южной Африке.

Чужаки побеседовали с Сархили, и тот, убежденный Нонгкавусе и Млаказой в том, что убийства скота не избежать, издал указ, повелевая своему народу начать забой. В знак решимости он, возвратившись в крааль, убил своего любимого быка, известного по всем землям коса.

Движение скотобоев начало набирать силу, и многие люди отправились в паломничество к берегам реки Гксара в надежде увидеть своими глазами «новых людей». Многие уверяли, что слышат, как рушатся скалы, а когда Нонгкавусе приказала им идти к морю, то некоторые «увидели» и огромное стадо скота, и толпу людей прямо под водной гладью, и даже «слышали» мычание быков. Хотя это гигантское скопище так и не покинуло моря, многие коса пришли к выводу, что предсказания подлинны. Один из чиновников Капской области заметил «большое количество коровьих костей в вельде» вдоль дороги к Ист-Лондону (порт на Индийском океане в современной ЮАР), и слухи о резне скота вскоре достигли ушей сэра Джорджа Грея, тогдашнего губернатора Капской колонии.

В конце августа 1856 года Грей отправился в месячный объезд подчиненных ему областей. В письме к Генри Лебучиру, государственному секретарю по делам колоний, он писал: «Пророчица (коса), человек, находящийся не совсем в своем уме... заявила, что ей оказали честь и посетили духи великих вождей и их последователей, которые на протяжении нескольких предшествующих поколений населяли Каффрарию, и что все они готовы вернуться на землю с новыми, лучшими породами скота, который не будет болеть, и другими вещами, которые своими достоинствами превосходят все, доселе виденное людьми... Но, прежде чем они вновь примут свое человеческое обличье, необходимо убить весь существующий скот и избавиться от прочих вещей...»

Некоторые предпочли продать скот, а не забивать его, но вскоре этого товара оказалось на рынке так много, что цены резко упали. Животные, которые обычно продавались за три-четыре фунта стерлингов, теперь стоили не более пятидесяти шиллингов (то есть их цена снизилась более чем вчетверо).

Млаказе пришлось объявить день, в который «новые люди» восстанут из мертвых. Великое событие, заявил он, произойдет сразу после августовского полнолуния, когда два красных солнца взойдут на небе и темнота покроет всю землю. После сильной бури, которую выдержат только новые дома и хлевы, праведники воскреснут из мертвых, а из земли у рек Кеи, Квенксурта и Тихуме выйдет новый скот. Животные будут покрыты белыми попонами. Англичане и их пособники тогда отступят к морю, оно поднимется и поглотит их.

Несмотря на предсказания Млаказы, указанный день начался и закончился безо всяких происшествий. Но это было легко объяснимо: «новые люди» не восстали оттого, что не были выполнены их условия – некоторые люди прятали скот или продавали его, не убивая. На этом в предсказаниях настаивалось твердо. До тех пор пока люди не последуют словам Нонгкавусе, пророчество не сбудется.

После первого разочарования движение скотобоев начало затухать. Во время поездки Грея (с августа по сентябрь 1856 года) он приказал Сархили остановить забой, обещая в противном случае продемонстрировать ему гнев британского правительства. Он угрожал поколебать традиционную власть вождей и устроить вместо бесплатной местной полиции наемную, на деньги «верховных людей».

И на самом деле вскоре контроль в районе перешел от вождей к колониальным чиновникам. Сархили отвечал, что не имеет отношения к этому делу. «Мне было приказано делать так, – отвечал он, – силой, которая правит в моей стране».

Спустя несколько недель начались ливни, и коса обратились к вождю Сандиле, верховному правителю этой области. Сандиле, однако, был больше заинтересован в укреплении своего положения среди вождей и ничего не ответил. Его невмешательство только ухудшило ситуацию, поскольку молчание было принято за одобрение забоев.

В середине октября 1856 года губернатор Грей приказал кораблю ее величества «Гейсер» зайти в устье Кеи для демонстрации силы. «Случай Гейсера», как было позже названо это событие, обернулся полным фиаско властей. Под наблюдением военного отряда коса корабль поднялся по неверной протоке, спущенная шлюпка перевернулась, и судно ушло с таким же позором, с каким и явилось. Вести об этом «поражении» были восприняты верующими в пророчества с большим воодушевлением. Многие из них увидели в происшествии подтверждение истинности предсказаний Нонгкавусе, и убийства скота развернулись заново... Нонгкавусе и Млаказа отказывались назвать день, в который явятся «новые люди», но после настойчивых приказаний Сархили Млаказа заявил, что это великое событие произойдет примерно через восемь дней после первого новолуния, в январе 1857 года – когда взойдет луна кроваво-красного цвета! Если же такого не случится, то народу придется подождать до следующего полнолуния. Нонгкавусе и Млаказа сообщили Сархили, что «новые люди» желают, чтобы весь скот был немедленно убит, кроме одной коровы и одной козы. Через восемь или девять дней, по их уверениям, рано поутру взойдет солнце кровавого цвета, затем тут же сядет, и после этого будет темно, как ночью. Начнется жуткая буря с молниями, и мертвые восстанут из своих могил. Вскоре после этого заявления и Млаказа и Нонгкавусе изчезли. Весь январь прошел без каких-либо происшествий. К этому времени Сархили понял, что его обманули, но забои уже достигли размаха эпидемии, и засевать землю было слишком поздно. Долгожданным днем воскрешения было назначено 16 февраля, но и тогда ничего не случилось. Через пять дней началась сильная буря, и многие верующие бросились к своим домам, убежденные, что наступил великий день. Но он так и не наступил и, судя по всему, никогда не наступит.