Текст книги "Мы из розыска…"
Автор книги: Николай Александров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Андрей поблагодарил ее одними глазами за более чем своевременную помощь.
– Ну, тогда… – парень нагло улыбнулся, – второе: у меня нет при себе никаких документов…
– Это хуже… – медленно произнес Утехин, пристально глядя на оттопыривающийся нагрудный карман пиджака, в котором, судя по всему, и лежали документы.
– Поговорим без документов?
– Поговорим, – кивнул молодой человек. – Только с моей стороны инициативы не будет…
– Фамилия, имя, отчество, род занятий, место жительства? – перечислил Андрей то, что могло интересовать в первую очередь.
– Иванов Иван Иванович, – затараторил молодой человек. – Рабочий, город Москва… Удовлетворяет?
– Кончай дурачиться, парень, – громко сказала Ксения Петровна. – Он же из уго-лов-ного розыска! Ты что, не понимаешь?
От двери, расположенной за спиной Андрея, раздался неожиданный голос:
– Вениамин, говори все, нам скрывать нечего…
Андрей медленно обернулся и увидел стоявшую за спиной «Алену» – Наташу. Сходство с портретом было поразительным… Вот уж действительно – пьян художник, а дело знает. Нарисовано здорово.
– Проходите, пожалуйста, Наталья Дмитриевна, садитесь.
– Спасибо, что разрешаете сесть в собственной квартире, – без ожидаемой злости, но с хорошо заметной иронией произнесла девушка.
Андрей посмотрел на то, как она легко прошла по кухне, подвинула табуретку к молодому человеку и села точно напротив Утехина.
– Чем могу быть полезна? Ведь вы пришли ко мне?
– К вам, – односложно подтвердил Андрей. – К вам. Вопрос первый – кто этот человек?
Она перевела взгляд с Андрея на парня, неторопливо, словно видела впервые, оглядела его немного рассерженное лицо и ласковым движением пригладила волосы…
– Мой жених – Вениамин Валерьевич Смирницкий, студент, Валдайский проезд, дом восемнадцать, квартира четыре… Так вы, кажется, спрашивали, в такой последовательности… – Она сунула тонкие пальчики в карман его пиджака и положила перед Андреем синий студенческий билет. – Дурачок! – погладила она еще раз волосы парня. – С твоими руками кто тебе поверит, что ты рабочий… Врать-то не научился…
Андрей еле заметно улыбнулся. Нежность этой девушки к Смирницкому была неподдельной, только пряталась она за шелухой ненужных, отдающих пустой бравадой слов.
– Не вижу причины больше вас задерживать, Вениамин. Можете идти…
– Я в общем-то уже не спешу…
– Ну, вот и договорились. У меня для вас, Наташа, есть подарок. – Он положил перед ней ее портрет, нарисованный Пиленовым. – Как, похоже?
– Очень, – смущенно произнесла она и закусила пунцовые губы, прочитав подпись под рисунком.
– А почему «Алена»? – спросил парень, недоумевающе глядя на Утехина.
– Я, честно говоря, тоже не прочь это узнать… – сказал Андрей. – Может быть, Наталья Дмитриевна разъяснит?
Филимонова посмотрела на Андрея и попросила:
– Можно, я расскажу только вам? Без них… – она кивнула в сторону соседки и Вениамина. Андрей посмотрел на присутствующих и после некоторого раздумья сказал:
– Не возражаю… Оставьте нас, пожалуйста, одних.
– Я останусь! – решительно заявил Вениамин, наваливаясь грудью на стол.
– Нет, – решительно отрезала Наталья. – Уходи или сейчас, или навсегда.
Молодой человек нехотя поднялся и вслед за соседкой вышел из кухни. Через секунду за ним во второй раз хлопнула входная дверь квартиры.
– Итак, жду от вас честного рассказа…
– Говорила я Надьке, что все это плохо кончится… – с какой-то тоской в голосе произнесла Филимонова. – Зачем ей это…
«Приятная неожиданность… – оценил Андрей признание Филимоновой. Алена не Алена, а Наталья, да и Марина оказалась Надькой – Надеждой…»
– Назовите, пожалуйста, адрес своей подруги и фамилию, если знаете…
– Только не думайте, что Вениамин тут замешан. Он ведь думает, что я тоже студентка, а я… В общем, наверное, у нас теперь ничего не получится… Не пара я ему… Даже поговорить нам толком не о чем… Он с таким увлечением рассказывает о своей будущей профессии, какие-то там процессоры, модули… А я даже признаться ему боюсь, что на рынке весы да халаты выдаю…
– Зато на рестораны хватает.
– Хватает, – неожиданно озлобившись, с вызовом, почти крикнула Филимонова. – Могу и подруг пригласить, и шикарных мальчиков…
– Кстати, о мальчиках… Меня очень интересует окружение Надежды, вашей подруги… Что можете сказать…
– Ничего.
– Может, просто не хотите?
– Может, и не хочу.
– Тогда расскажите о сегодняшнем вечере. Но предупреждаю, что я считаю вас, по крайней мере, соучастницей преступления…
– Соучастница! Не смешите меня. Я тут совершенно ни при чем. Я с половины десятого дома. Этого даже соседка не станет отрицать, хотя у нас с ней, как вы поняли, отношения не ахти какие.
– Почему, Наташа, вы так уверенно говорите о времени? Вы знали, что будет после десяти?
– Нет! Не знала тогда и сейчас понятия не имею… – ответила она быстро, словно хотела прекратить разговор на эту тему, и по тому, как она ответила, Андрей понял, что она соврала.
Он отвел взгляд от собеседницы и принялся рассматривать горку красных аппетитных яблок, лежащих на тарелке. Неожиданно он испытал очередной приступ голода. Ему так сильно захотелось откусить от яблока – сочного, сладкого, вкусного, что он с трудом оторвал взгляд от тарелки. Девушка была погружена в невеселые, только ей одной ведомые мысли.
– О чем задумались?
Филимонова молчала, а потом с грустью в голосе произнесла:
– О счастье… Где оно, интересно, бродит? Стоит ему только немного забрезжить на горизонте, обязательно кто-нибудь помешает… Вот, теперь вы на мою грешную голову свалились. – Из ее глаз медленно катились по щекам слезы. – А ведь не вернется Вениамин. Не вернется… Он про меня теперь бог знает что подумает…
– Если любит – не подумает.
– Легко вам говорить… – Она, словно придя к какому-то важному решению, решительно вытерла слезы. – Записывайте, пока не передумала. Зовут ее Надеждой. Залихватова Надежда… Так и пишите! Отчества не знаю… Живет не очень далеко… Рядом с пятидесятым отделением милиции, в доме, где «Галантерея», во втором подъезде. Адреса не знаю. Пусть она сама выкручивается. Только спешите, если хотите застать, – завтра ее в Москве не будет…
– Спасибо, Наташа, и до свидания. Заметьте, я не говорю прощайте, жду у себя в кабинете. Поняли?
– Чего уж тут не понять.
На лестничной площадке курил студент. Увидев вышедшего Андрея, отшвырнул в угол сигарету и кинулся к нему:
– Товарищ капитан!
– Слушаю вас, – Андрей повернулся в его сторону.
– Не сообщайте, пожалуйста, в институт. Поймите, я люблю эту девушку. Люблю…
«Что они, очумели?! Каждый пытается доказать мне свою любовь друг к другу…» Он смотрел на парня, на его чуть подрагивающие губы и не знал, что ему сказать…
– Завтра когда заканчиваются занятия?
– В три…
– Знаешь что… – Андрей что-то прикинул в уме. – К четырем жду в кабинете… Поговорить надо. Понял?
– Обязательно будем… – сдержанно ответил на улыбку парень. – Вы простите меня… В общем, я неправильно поступил…
– Ладно. Топай дальше, донжуан несчастный…
– Прояснилось? – Буренков встретил уполномоченного вопросом.
– Как тебе сказать… Ты можешь себе представить, что молодая девушка ради денег пойдет на такое?.. Вот и мне не верится.
– Ехать куда?
– Знаешь напротив «полтинника» магазин «Галантерея»? Давай к нему.
Андрей после секундного раздумья взял трубку радиостанции.
– Как успехи, Андрей? – донесся сквозь шорох голос Филиппа Степановича.
– Нормальные успехи.
– Слушай информацию: группа провела осмотр места происшествия. Есть кое-что любопытное. В снегу обнаружен сезонный билет на электричку по маршруту Рига – Тукумс… Фамилия размыта, какой-то Каин или Камень получается… Криминалисты пока работают…
– Каин, говоришь? – переспросил Андрей. – Спасибо, Филипп. До связи…
Недоговоренное Наташей постепенно приобретало реальные очертания… Вроде бы получалось, что Марина-Надя сориентировалась в отношении художника. «Мужичок так себе, тюфячок, но при деньгах. Поняла – жирный карась сам плывет в сети… Хотя не карась, – усмехнулся про себя Андрей. – Вернее сказать, пескаришка приплыл к крючку с насадкой, а ей, без сомнения, была квартира и Марина-Надя».
– Галантерея! – прервал размышления Андрея Буренков. – С вами идти или ждать в машине?
– Давай, Леша, как там… Хорошо это у тебя получилось, в самый раз поспел!
В подъезде, ночном, полутемном, с запахами близлежащего магазина – перекисшей капусты, пивных дрожжей и еще чего-то неприятного, Андрей нос к носу столкнулся с Морозовым.
– Привет! – несколько опешив, пробормотал Утехин. – Ты уже здесь? Какими судьбами?
– Лучше бы спросил, чьими молитвами.
– Ну, спрашиваю!
– Твоими! Просматривая журналы доставленных, обнаружил и этот адрес. Живет здесь некая Залихватова…
– Надежда…
– Осиповна… К нам она доставлялась один-единственный раз, а вот ребята из пятидесятого отделения знают ее хорошо… Крупняка за ней нет, дела копеечные. Картинка опознана на сто процентов!
– Ведомственные барьеры до добра не доведут… Ну почему мы с тобой не догадались связаться с мужиками из «полтинника»? Соседний район, территория стыкуется, а преступники и правонарушители плевать хотели на наши границы – сегодня здесь квартиру обчистят, завтра в соседнем доме, и будем искать их по отдельности… Два отделения, двух районов… Чепуха какая-то!
– Времени потеряли уйму!
– Хоть дома она?
– Немного опоздали. Дома вдребезги пьяный тип. Представляешь, голый посреди комнаты валяется, а одежда повсюду раскидана. Думали «скорую» вызвать, а он храпит себе спокойненько и ухом не ведет. Растолкали, поняли, что беседовать бесполезно, и отправили его до утра в вытрезвитель…
– Ребят предупредили?
– Конечно. Утром с ним займутся более внимательно. Правда, и сейчас пришлось повозиться – голым ехать хотел…
Андрей не удержался и хмыкнул.
– Ну и везли бы!
– Нюанс один есть – коротенькая курточка и «Монтана» с заклепками на карманах. Со мной патрульные милиционеры были, так в одно мгновение натянули одежду…
– Как, подошла? Не жала в локтях, под мышками?
– Думаешь, будет утром отпираться, говорить, что не его?
– Может! – сказал Андрей и добавил: – Вдруг окажется, что натянули одежду на невиновного… Подстраховаться завтра надо. Понял? Спрашивать исподволь… Где, кстати, у него заклепки? На карманах?
– Точно. На каждом по пяти… И глина на заднице – желтая.
– Замечательно, Олег! Просто прекрасно! Одежда принадлежит тому, кто сиганул через забор… Значит, мы на верном пути…
– На табло: один-ноль…
«Один-то есть, – подумал Утехин не о счете, а о преступниках, – а где второй? Кто он?»
– Криминалистам не звонил еще? Что твоя чашка?
– Верно говоришь – пора звонить! Есть тут телефон?
– За углом была будка…
– Пошли! – Андрей достал очередную сигарету и с жадностью затянулся.
К середине ночи ветер стал заметно холоднее, порывистее. Резкие потоки студеного и мокрого от мелкого нудного дождя воздуха пытались затушить едва рдеющий огонек сигареты, срывая с ее кончика искры.
В будке сразу же показалось теплее – здесь не было ветра. Ни у Морозова, ни у Андрея не оказалось двушки. Можно было бы созвониться и через девушек, дежурящих на «02», но не хотелось вступать в долгие переговоры, объяснять, что нужны криминалисты, ждать, пока они наберут номер на вертушке… В щель автомата пролез, блеснув в темноте, гривенник…
– Посвети спичкой, – попросил Утехин, – ничего не вижу…
– Я на столе оставил…
– Возьми у меня в левом кармане…
Олег достал из плаща Утехина спички, долго чиркал и наконец зажег, но радоваться было рано – у телефона отсутствовал диск номеронабирателя, выдранный кем-то без малейшей жалости.
– Чертовщина… – пробурчал Андрей. – Не повезет, так с самого начала. Слушай, тебе сегодня кошка не попадалась? Может, баба с пустыми ведрами? Чего такое фатальное нагромождение бед? Где теперь прикажешь искать телефон?
– А если опять воспользоваться рацией?
– Напрямую не получится. Если только через Филиппа…
– Давай попробуем. – Они пошли назад к дому, где стояла машина.
– Кстати, – снова подал голос Морозов, – хочешь, скажу интересную штуку? Мы когда алкаша в квартире тормошили, он сперва, как говорится, ни бе, ни ме, ни кукареку… Не в том был состоянии. Потом очухался немного и забормотал… Сначала ругался, что ментам на съедение его швырнули, а потом все про какой-то кетмень вскрикивал. Я понимаю, что-то вроде среднеазиатской тяпки…
– На туркмена похож? – насторожился Андрей.
– Кто его знает, чернявый вроде, смуглый…
Андрей остановился и посмотрел на товарища.
– По сводке о гастролерах фигурировал один тип – какой-то «Оглы»… Не он ли? У меня его снимок под стеклом лежит… Но есть еще одно интересное направление – надо с водителем посоветоваться…
– С Буренковым?
– Да. Он, кажется, раньше в таксопарке работал…
– Что из этого?
– Когда мы выносили пьяного, из квартиры напротив выглянул довольно осторожненький мужичок. Оказалось, он шофер такси. Недавно вернулся с работы, еще не ложился…
– Короче…
– Он видел Залихватову…
– Когда?
– Минуту, определимся… – Морозов посмотрел на часы – циферблат едва был виден в свете фонаря, – сейчас без десяти четыре… Стало быть, видел он ее чуть больше часа назад. Она садилась в машину с высоким светловолосым молодым человеком.
– Номер машины не запомнил?
– В том-то и дело, что на это он внимания не обратил…
– Тогда это не вариант!
– …но он знает водителя. Даже перекинулся, говорит, с ним парой слов. Зовут его Лешкой, Алексеем то есть… Они вместе однажды ремонтировались, и он утверждает, что машина из девятнадцатого… Радиофицированная.
– Что ж ты молчал, голова садовая! Надо рвать когти к диспетчерам в парк, поднимать вызовы, искать адрес по маршруту и выяснить, куда поехали…
Утехин колебался – с одной стороны, надо действовать, на счету каждая минута, с другой, все еще нет стопроцентной уверенности, что розыск идет по верному пути. Бросившись сломя голову в погоню за таксистом, можно безвозвратно потерять эти же самые минуты.
Алексей Буренков возился в двигателе. Из-под отброшенного капота светилась лампочка аварийного освещения. Выслушав ребят, он сразу же охладил их пыл:
– В таксопарк сейчас соваться бесполезно, – он вытер руки промасленной тряпкой. – У них сейчас самая запарка. Да и пересменка, наверное, уже была…
– Где он, девятнадцатый?
– На другом конце города – в Волгоградском районе, но ехать туда ни к чему.
– Почему? – недоумевал Морозов.
– Заказы принимает диспетчерская, расположенная в центре города.
– Может, сделать иначе… – пытался найти выход Утехин, – поехать в управление, позвонить коллегам, на чьей территории диспетчерский пункт, и попросить их…
– Интересно, как быстро они выйдут на этот заказ? – поинтересовался Олег.
– Будем надеяться на час-полтора… – задумчиво сказал Андрей. – У тебя там нет знакомого опера?
– Есть-то есть, – вспоминал Морозов. – Весь вопрос в том, кто сегодня дежурит…
Буренков завел двигатель и абсолютно спокойным и бесстрастным голосом предложил:
– Хотите, сделаем за двадцать минут?
Андрей и Олег удивленно уставились на шофера, пытаясь понять, шутит тот или говорит серьезно. Однако на лице Буренкова не было и тени насмешки:
– У меня там есть знакомая дежурная. Подъедем и все сделаем быстрее быстрого… Идет?
– Давно такого не видел, – фыркнул Морозов. – Какая-то фантастика…
Криминалисты позвонили только в пять утра. Они сообщили немало, но хотелось большего: на чашке обнаружен отчетливый след пальца. Похоже, что это был указательный палец правой руки. Узор завитковый, четкий, с большим количеством хорошо различимых деталей… На этом информация обрывалась. След пальца отдали эвээмщикам – теперь пусть они – боги математики, определяют, кому он может принадлежать. Пусть пороются в своей памяти: чем черт не шутит, вдруг попадал в поле зрения милиции этот ресторанный знакомый девушек? Больше ясности было с такси – в найденной записи о заказах конечным пунктом значился Банный переулок…
Судя по картам и справочникам, здесь давно не было никаких бань. Днем в этом переулке функционировало печально известное всей Москве квартирное бюро с его акулами-маклерами, выискивающими жертвы.
«Банная, банный, банщик… – мусолил в уме Утехин прилипчивое слово, пытаясь вникнуть в смысл, вспоминая, что есть в этом злополучном месте. – Два или три магазина, кажется, ремонт обуви, парикмахерская…» – Ничего толкового не вспоминалось.
«Ума – два гумна, а баня без крыши…» – невесело вздохнул сидящий на заднем сиденье Морозов – ему тоже никак не удавалось ухватить нить рассуждений… Что-то, проливающее свет, может, отгадка, было рядом.
Буренков с невозмутимым видом крутил баранку да попыхивал очередной папиросой. Время шло к утру, а глядя на него, нельзя было сказать, что сутки его дежурства подходят к концу. Осталась сущая ерунда, меньше четырех часов…
– Есть! – Утехин хлопнул ладонью по лбу. – Рижский вокзал!
– Что? При чем здесь Рижский вокзал?
– Помнишь сезонку, Каина и маршрут Рига – Тукумс? А теперь твои слова – грозил каким-то кетменем… Не тяпкой среднеазиатской он грозил, а чем-то вроде Каина! Ясно тебе?
Буренков недоверчиво посмотрел на оперативников:
– Меняем направление на Рижский вокзал?
– Давай, Леха, давай, – одобрительно хлопнул его по плечу Морозов. – Если мне не изменяет память, первый поезд на Ригу уходит в шесть сорок…
– То есть до отхода осталось всего двенадцать минут! – сообразил Утехин и тоже хлопнул водителя по плечу. – Вся надежда на тебя, сворачивай и дуй кратчайшим путем!
Резко завизжали тормоза. Алексей в крутом вираже бросил машину рывком в темный переулок, и сразу же двигатель взвыл на высоких оборотах. Светало.
Машин на улице стало больше – легковушек, такси, служебных со всякими «мигалками» на крышах…
«Газик» резко подбрасывало на ухабах, довольно заметно заносило в сторону при поворотах на мокром асфальте.
Вдруг мотор «запел» на высокой ноте, и наступила полная тишина.
– Что? Что? – одновременно выпалили Морозов и Утехин.
Буренков пулей выскочил из застывшей посреди проезжей части машины, поднял капот, подергал за какой-то проводок и горько произнес одно-единственное слово: «Бензин».
– Что бензин?
– Кончился, черт его дери! – чуть не плакал водитель. – Говорил я Филиппу, чтобы дал двадцать литров, а на этом старье, – он пнул ботинком скат, – за ночь десять литров ухайдакали…
– Бежим! – не раздумывая прохрипел Утехин. – Здесь дворами и выскакиваем прямо к подъездным путям… До отправления семь с половиной минут… Быстрее!
И они побежали. Утехин, словно спортсмен на дистанции, размеренно выкидывал длинные ноги, бежал так, как учили – вдох через нос, выдох через рот. Сзади наступал на пятки Олег. За спиной остался сквер, улица, площадь… Когда Андрей добежал до дальнего края платформы, по радиотрансляции раздался голос, возвещавший об отправлении скорого поезда. Натужно взревел протяжный гудок электровоза, торопивший провожающих и замешкавшихся на платформе пассажиров.
Утехин успел добежать до последнего вагона уже тронувшегося поезда и, невзирая на протест проводницы, вскочил в полураспахнутую дверь. Обернувшись, он посмотрел на платформу – Олегу оставалось до двери еще чуть-чуть. Левой рукой Андрей намертво вцепился в поручень, а правой втянул Морозова.
– Вы что, – кричала проводница, – с ума посходили!.. Да за такое дело меня с работы уволят… Прыгать на ходу… Совсем очумели! Не пассажиры, а сущее наказание. Что, опоздали? Ваши билеты!
Ребята отошли в глубину тамбура, позволили женщине беспрепятственно закрыть дверь. Морозов достал было сигареты и собирался закурить, но Андрей сделал ему знак рукой – подожди. Надо потерпеть, пока она успокоится.
Женщина повернулась к розыскникам:
– Билеты!
– Когда у него первая остановка, мамаша? – еще не отдышавшись как следует, с трудом переводя дыхание, произнес Андрей. – Наверное, часа через два?
– Что? – опешила проводница. – Я вам сейчас покажу мамашу… Сынки выискались… – Неизвестно откуда в ее руке оказалась кочерга. Ни Андрей, ни Морозов еще ничего не успели сказать, а женщина уже пятилась задом к двери, ведущей в вагон. Андрей торопливо раскрыл удостоверение с золотым тиснением: «Московский уголовный розыск». Женщина по инерции продолжала ворчать:
– А еще милиция… Разве можно прыгать на ходу… Да меня за такую посадку прогрессивки лишат, а вам наплевать… – Ребята все еще молчали, пытаясь перевести дух. – Могли бы и электрички подождать, – продолжала женщина, – коль всего до Волоколамска ехать.
– Это какой вагон? – вдруг прорезался голос у Морозова, и он наткнулся на очумелый взгляд проводницы, у которой вновь возникли подозрения – мало того, что без билетов, так еще и сумасшедшие…
– Последний…
Морозов понимающе улыбнулся и шепотом дополнил вопрос:
– А номер какой у последнего вагона?
– Шестнадцатый…
– Скажите, сейчас все тамбуры открыты? – поинтересовался Утехин.
– Могут быть и закрыты какие…
– Придется попросить у вас ключик… – Он посмотрел на все еще недоумевающую проводницу. – И еще очень важный вопрос: эту девушку не видели?
Женщина осторожно взяла в руки рисунок, на котором была изображена Залихватова, и принялась его рассматривать. За эту ночь, полную суеты и переездов, листок в кармане помялся, карандашные штрихи на сгибах стали бледными, нечеткими, но это не должно было помешать узнаванию – сходство сохранилось.
– С ней мог быть молодой человек – высокий, светловолосый, стройный…
– Жаль, Каина не успели нарисовать, – невнятно пробормотал Морозов.
Андрей хотел приложить палец к губам, что означало: молчи… Но в этот момент натолкнулся на настороженный взгляд женщины.
– При чем тут Линда? Кайминь все время была у себя…
– Вы не ошибаетесь? – быстро, стараясь опередить Морозова, вкрадчиво спросил Утехин, хотя понятия не имел, кто такая Линда.
– Не ошибаюсь. Я к ней в восьмой заходила незадолго до посадки, а когда посадка, сами понимаете… Интересно, чем это она могла заинтересовать уголовный розыск? Тут какая-то ошибка.
– Разберемся. – Андрей взял у женщины ключ. – Расписку писать?
– Да ну вас, милиции еще не верить…
– У нас к вам просьба, – сказал Морозов. – Никому о нашем пребывании в поезде ни слова. Хорошо? – И, не дожидаясь ответа, толкнул в бок Утехина, что должно было означать: «Пошли!»
Утехин пробирался впереди, открывая запертые на время посадки двери тамбуров. Стараясь не отставать от него, шел Морозов. Поезд, набиравший скорость, заметно покачивало. В тамбуре, свободном от случайных зевак, курильщиков, обслуживающего персонала, они остановились и, не сговариваясь, достали курево.
– Я чего думаю, – нерешительно произнес Олег, – надо определиться с уликами… Знаешь, мое мнение такое – одного рисунка маловато… Доказательств – ноль целых хрен десятых… Денег пиленовских мы скорее всего не найдем, украденный у него паспорт, наверное, выброшен… Что же остается?..
Андрей стоял, прислонившись к грязноватой стене тамбура, и жадно курил. То, о чем говорил сейчас Морозов, уже неоднократно в течение ночи приходило и ему в голову, но ответа он не находил… Не было у него никакой уверенности в том, что идут они по правильному пути, что преступник находится в поезде… Ах, как могли помочь своей информацией ребята с вычислительного центра, но «прокрутить» пальчики через машину они не успели… Иначе бы Мельник уже давно бы сообщил… А так очень похоже, что тянут они «пустышку», но, как бы там ни было, тянуть ее надо до конца… Знать, что сделали все, что могли!
Андрей, прижавшись боком к стене тамбура, ощутил какой-то неудобный предмет, лежащий в кармане. Он помял пальцами плащ, пытаясь определить через одежду, что там лежит… В кармане было нечто округлое, какой-то непонятной формы. Задрав полу, он залез в пиджак и выволок на свет божий шахматную фигурку. Оказывается, еще вчера вечером он машинально положил в карман деревянного короля.
– Талисман? – удивился Морозов. – Веришь, что ль?
– Верю… – тихо подтвердил Утехин, размышляя о чем-то своем. Он поднял голову, посмотрел на Олега, и во взгляде его сквозили то ли тоска и неуверенность, то ли сомнения.
Поезд набрал скорость. За окном уже не проплывали, а стремительно проскакивали московские окраины. В мелькавших за стеклами домах стало больше зажженных окон – москвичи просыпались, начинался новый день.
– Мы забыли про шампанское… – задумчиво произнес Андрей. – Бутылка исчезла с места происшествия, ты говорил, что не было ее и в квартире, где лежал голый алкаш…
– Думаешь, она где-то здесь?
– По крайней мере, сейчас это практически единственная зацепка…
В тамбуре воцарилась тишина. Спешить не хотелось. Надо было подумать, в последний раз собраться с мыслями, взвесить все «за» и «против»…
– Докурил? – резко прервал размышления Утехин. – Или поедем до Риги?
Морозов с жалостью швырнул недокуренную папиросу в ржавое ведро в углу тамбура.
– Где будем искать?
– Сейчас, в самом начале пути, идет проверка билетов. Ты идешь через вагоны первым, а я задерживаюсь в конце, у купе проводника. Смотри внимательно, кто находится в вагоне. Двери пока в купе распахнуты…
Утехин сделал жест, предостерегающий Олега от возможных поспешных возражений.
– Ищем не только Залихватову или Каина-Кайминя, которого в лицо не знаем, но и на всякий случай поглядываем на бутылки. Особое внимание на столы, углы в коридоре, мусоросборники.
– По вагонам? – Олег решительно шагнул к двери тамбура…
…Все шло по плану. Во всех вагонах повторялась одна и та же сцена. Купе, приветливо распахнувшие двери, ждали проводников. Пассажиры времени даром не теряли – раскладывали вещи, стелили постели, пытаясь восполнить недобранные за ночь часы сна. Кое-кто готовился к первому завтраку, раскладывая на газетах отварную курятину, колбасу, нарезанный толстыми кусками хлеб. Доносилось и позвякивание бутылок.
Сотрудники пробирались по вагонам, мгновенно реагировали на звук и постукивание стекла: стаканов, разнокалиберных бутылок, но все это было совсем не то, что надо. Минеральная, кефир, «Буратино», «Жигулевское», «Пепси-кола», «Тархун». В глазах пестрело от наклеек. Лица пассажиров сливались в одно, а никого похожего на Залихватову не было. Двигаться в проходах вагонов стало трудно. Ожидая окончания поездной суеты, пассажиры, не успевшие еще перезнакомиться с попутчиками, выходили в коридор и с многозначительным вниманием вглядывались в темные окна, за которыми мелькали перелески и первые подмосковные деревеньки.
– Больше не могу! – выдохнул Олег, едва добравшись до спасительного тамбура девятого вагона. – Давай передохнем?
– Ладно, – согласился Утехин. – Пяток минут. Не больше…
Говорить ни о чем не хотелось. Оба думали об одном – ввязались в безнадежное дело. Разве мыслимо по столь ничтожным приметам, да еще по полустертому рисунку разыскать в поезде двух человек? А что, если первоначальное предположение о том, что подозреваемые сели в поезд, вообще ошибочно?.. Например, они остались где-то у знакомых в Банном переулке… Или на этот поезд у них не было билетов…
Об этом лучше не думать! К сердцу подкатывала такая тоска и безнадежность, что хотелось плюнуть на все и тотчас выпрыгнуть из вагона прямо на ходу…
Вскоре они пошли дальше. Утехин «притормозил» в начале восьмого вагона, а Морозов дошел до конца – там он так, чтобы никто не заметил, быстро осмотрел туалетный тамбур, ящик для мусора. И здесь на крышке стояла лишь бутылка из-под лимонада. Шампанским и не пахло…
Обернувшись, Олег поискал глазами Андрея. Тот стоял вполоборота к неизвестному полному мужчине и что-то заинтересованно с ним обсуждал. Но глаза Андрея неотступно следили за Морозовым. Он ждал информации о бутылке, а ее не было. Не было и никого похожего на Надежду. Он заглянул во все купе, но Залихватова и ее спутник, похоже, провалились сквозь землю…
Едва заметно для Андрея и незаметно для остальных Олег отрицательно покачал головой из стороны в сторону – пусто! – Утехин одними глазами показал – понял, и в процессе обсуждения с собеседником интересной, может, хоккейной проблемы взмахнул рукой так, что Олег этот жест воспринял по-своему: «Иди сюда! Есть интересная информация!»
Поминутно извиняясь, Морозов поспешил обратно.
– Что, и там еще не открыт туалет? Безобразие! – возмутилась, видимо, заметившая его быстрое возвращение полная светловолосая женщина с вызывающе яркой помадой на губах.
– Даже в фирменных поездах нет порядка!
– Я покурить выходил, – попытался отвязаться от нее Морозов. – Извините, не проверял…
– Предупреждать надо, – нравоучительно сказала ему в спину женщина. – А то я думала, что вы в очереди… Ну, молодежь… никакой сообразительности.
И в этот самый момент Морозов увидел ЕЕ! Нет, это была не Залихватова… Это была пустая бутылка из-под шампанского. Бросая зеленые блики, синея голубым штампиком ресторана на этикетке, она стояла на полу за спиной Утехина, рядом с ящиком для угля, расположенным под титаном…
Спешно добравшись до Андрея, Олег намеренно слегка толкнул его плечом так, что со стороны это выглядело совершенно невинно – ну, подумаешь, оступился человек.
– Извини, друг, – пробормотал Морозов, – не знаешь, есть в ресторане вино или шампанское?
Андрей и Олег стремительно обменялись взглядами, и Утехин, проследив глазами подсказанное направление, тоже увидел бутылку из-под шампанского.
– Есть, наверное. Видишь, стоит… А ты чего предлагаешь? Хочешь угостить?
«Господи, какую чепуху приходится молоть! – ужаснулся Морозов. – Но бутылку надо осмотреть… Обязательно осмотреть – какой у нее штампик…»
– Угостить можно – мы люди северные, с деньгами, – продолжал игру Олег. – Только здесь ли купили?
– А это мы сейчас посмотрим, – понял Утехин, к чему его подталкивает Олег. Он осторожно взял бутылку в руки… – Не получится у нас с тобой праздника, корешок! – совсем по-панибратски пробурчал, едва сумев спрятать радостные интонации в голосе, Утехин. – Это в городе покупали… Ресторан «Прага»! Слыхал о таком? Хороший, говорят, кабак! Фирменный!
– Будете в Москве, – посоветовал толстяк, – в «Славянский базар» зайдите или, еще лучше, в «Седьмое небо»… Можно даже и не пить, а тебя вращает! – мечтательно произнес мужчина.
– Зачем же тогда в ресторан идти? – серьезно возмутился Морозов, продолжая изображать большого любителя выпить. – Коль идти, так по полной программе, и пусть крутит!
– Егор! – послышался строгий голос из третьего купе. – Мне послышалось про ресторан или нет?
– Это, Машенька, товарищи говорят! Это не я…
– Иди лучше помоги мне чемодан положить на полку…
Мужчина по-особому, понятному только для посвященных, посмотрел на случайных собеседников, словно извиняясь: «Видите. Шагу ступить не дает…», и с неохотой поплелся в купе.
Алексей ткнул Морозова локтем в бок. Олег, недоумевая, обернулся.
