Текст книги "Очерки по истории архитектуры. Том 2"
Автор книги: Николай Брунов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
Константин сперва продолжает националистическую традицию Максенция. Он не только заканчивает построенную его предшественником базилику на республиканском форуме, но строит еще термы и свою триумфальную арку около Колизея (рис. 217 и 261), самую большую из всех находящихся около форум романум. Арка Константина отличается вялостью архитектурных форм и перегруженностью сложными многофигурными рельефами, отчасти снятыми из более старых зданий. Она показывает всю искусственность националистических тенденций восстановить блестящее прошлое Рима. Будущность принадлежала в архитектуре совсем другому направлению (рис. 262).
Walton. The date of the Arch of Constantin (Memoirs of the American Academy in Rome, 4); Lehmann-Hartleben K. Zum Reliefschmuck des Konstantinsbogens (Romische Mitteillungen, 35).
Рис. 261. Рим. Арка Константина
Рис. 262. Рим. Арка Janus Quadrifrons
Катакомбы (рис. 263 и 264), образующие громадный «подземный Рим» (Roma sotteranea), свидетельствуют о том огромном распространении, которое христианство имело до его признания в 313 году (Миланский эдикт) официальной религией. Катакомбы – вырытые под землей в вулканическом грунте ходы неправильной формы, которые время от времени расширяются, образуя отдельные более вместительные помещения. Это – настоящие пещеры, которые изгибаются в разные стороны, идут то выше, то ниже, пересекаются и переплетаются на протяжении десятков километров, образуя запутанный план без всякой системы. Катакомбы служили кладбищами христиан, которые не сжигали тел умерших подобно язычникам, сохранявшим пепел в урнах в колумбариях (рис. 265) – специально предназначенных для этого помещениях. Катакомбы – восточного происхождения. Помимо аркосолий – полуциркульных ниш, в которые ставили саркофаги, в катакомбах имеются часовенки, в них происходили культовые действия. Катакомбы начали строить уже в I веке н. э., но наибольшее число их относится к III и началу IV века. Колонны, антаблементы и другие архитектурные членения в катакомбах встречаются редко и по большей части относятся уже к более позднему времени. Внутренние стены катакомб покрыты живописью, в ней можно проследить постепенное нарождение условного иконного стиля из реалистических форм, напоминающих помпеянские росписи. Отдельные части катакомб и архитектурные формы в катакомбах крайне трудно более или менее точно датировать ввиду того, что катакомбы постоянно расширяли и перестраивали и так как качество исполнения в них крайне низкое. На поверхности земли над катакомбами имеются иногда маленькие часовенки (например, в виде квадрата с тремя примыкающими к нему апсидами, так что образуется план в виде трилистника – рис. 263) или даже полуподземные сооружения базиликального характера. Однако и эти сооружения трудно точно датировать, да кроме того, они совершенно незначительны в архитектурно-художественном отношении. Катакомбы дают яркую картину той среды, где с каждым годом все сильнее распространялось во II и особенно в III веке христианство: это были низы столичного населения, впитывавшего в себя большой процент разорявшихся провинциалов. В других городах Римской империи, особенно в более крупных, картина была, конечно, та же, что и в Риме. Контраст между этим убогим искусством и блестящими созданиями придворной архитектурной школы, как, например, императорские форумы, термы, базилика Константина и так далее, колоссален. Но катакомбы объясняют нам пещерный характер Пантеона.
Рис. 263. Рим. Катакомба Св. Каллиста
Рис. 264. Рим. Катакомба Св. Каллиста
Рис. 265. Колумбарий в окрестностях Рима
Styger R. Die romischen Katakomben. Berlin, 1933: Фрикеп А. Римские катакомбы и памятники христианского искусства, I–IV. М… 1875–1878: Wuiff О. Altchristliche und byzantinische Kunst. Berlin. 1915:Achelis H. Die Bedeutung der Katakomben von Neapel fűr die christliche Kunstgeschichte. Leipzig, 1932; Beyer H., Lietzmann H. Die jűdische Katakombe der Villa Torlonia in Rom. Berlin, 1930; Beyer O. Die Katakombenwelt. Tubingen, 1927; Sybel von L. Probleme der christlichen Antike (Neue Jahrbűcher fur das klassische Altertum. 27). 1924.
Вслед за признанием христианства официальной государственной религией правительство Константина принялось за обширную строительную деятельность в области культовых зданий нового типа. Особенно важны грандиозные сооружения в Иерусалиме, который превратился в главный религиозный центр империи. Первоначальные сооружения IV века почти совершенно до нас не дошли. То, что сохранилось, изучено еще недостаточно и вызывает много спорных вопросов. Однако ясно, что эти здания примыкают к восточной школе римской архитектуры, что они представляли собой не дальнейшее продолжение столичного сводчатого стиля, а основывались главным образом на эллинистических формах открытых дворов, портиков, базиликальных залов и круглых ротонд с плоскими потолками, отличались открытыми и легкими формами. Но элементы сводчатого стиля все же проникали в эти здания, которые, вероятно, развивали дальше переходный стиль дворца Диоклетиана в Спалато.
Heisenberg A. Grabeskirche und Apostelkirche, zwei Basiliken Konstantins, I, II. 1908; Mickley P. Die Konstantin-Kirchen im heiligen Lande. Leipzig, 1923.
Хорошо известны многочисленные церковные постройки IV века в Риме – так называемые древнехристианские базилики, которые очень сильно контрастируют с базиликой Максенция и римским сводчатым стилем II и III веков.
Долгое время спорили о происхождении древнехристианской базилики, причем защищали самые различные точки зрения. Одни утверждали, что христианская базилика произошла от маленьких часовенок над катакомбами (cellae trichorae – трехапсидные часовенки), другие выводили их из залов частного дома, третьи – из языческого храма и т. д., одни считали родиной христианской базилики Рим, другие – Восток. Однако исследования последнего времени показали, что группа римских базилик IV века имела особенно большое значение для дальнейшего развития этого архитектурного типа, что объясняется руководящим значением Рима IV века в жизни империи. Можно считать доказанным, что древнехристианская базилика произошла из языческой базилики эллинистического типа – с плоским потолком, которая представлена, например, базиликой Ульпия на форуме Траяна (рис. 151 и 196) и которая продолжала существовать в восточной школе римской архитектуры, в то время как в Риме базилику стали перекрывать мощными сводами по образцу центральных зал терм (базилика Максенция). Таким образом, римские зодчие эпохи Константина продолжали идти по пути архитекторов дворца Диоклетиана в Спалато и много брали из восточной школы римской архитектуры. (В самом дворце Диоклетиана имеются по сторонам главного дворцового зала два базиликальных помещения (рис. 247), которые предвосхищают тип древнехристианской базилики и восходят, вероятно, к восточной школе римской архитектуры.)
Наиболее крупные и богато отделанные римские христианские базилики IV века являются роскошными сооружениями, производившими блестящее впечатление. Они состоят обычно (рис. 266) из окруженного портиками на колоннах двора, по одну сторону которого находились входы в главный зал церкви. Против главного входа в церковь располагали монументально оформленный вход во двор. В центре двора находился фонтан для омовения. Двор древнехристианской базилики восходит к эллинистическому перистилю, но в IV веке он в церквах называется атрием. Любопытно, что композиция древнехристианского атрия отражает ту стадию развития перистиля в Риме, когда все примыкающие к нему сводчатые залы придвинуты к одной стороне двора, как в Piazza d’Oro виллы Адриана (рис. 212). Большой храм в Баальбеке (рис. 230 и 231) показывает, что эта стадия развития перистильной композиции из Рима перешла в восточную школу римской архитектуры, где она была положена в основу построения больших монументальных ансамблей. И в древнехристианской базилике двор является только вводной частью здания, тесно связан со входными воротами и составляет только переход от ворот к главному залу, на внутренности которого лежит основной архитектурный акцент.
Одной из самых главных черт древнехристианских базилик IV века является господство внутреннего пространства над наружным оформлением масс.
Снаружи это – невзрачные стены, которые не дают никакого представления о внутренней роскоши и украшенности. Римские базилики очень сильно перестроены и реставрированы, но все же ряд памятников позволяет наглядно представить себе их первоначальное устройство.
Рис. 266. Рим. Базилика Св. Петра
Тем, что они все богатство пространственных решений и декораций переносят внутрь, римские базилики IV века продолжают линию развития языческой римской архитектуры, которая, начиная уже с Нимфея в Ниме (рис. 165) и еще раньше, стремится овладеть замкнутым внутренним пространственным ядром. Вместе с тем древнехристианские базилики отказываются от таких основных достижений римской архитектуры, как своды и бетонная техника, и перекрыты либо плоским (обычно касетированным) потолком, либо просто кровлей на стропилах, которые оставались подчас ничем не закрытыми изнутри. Не менее важна очень большая вытянутость здания в длину, так что получается сильно выраженный лонгитудинальный (вытянутый в длину, от латинского слова longitude – длина) архитектурный тип, который раньше в такой форме совершенно не был известен в Риме и резко контрастирует с центральным (или «центрическим») архитектурным типом Пантеона, мавзолея Диоклетиана в Спалато и другими. Односторонняя вытянутость древнехристианских базилик в длину является очень важным архитектурным моментом, который совершенно отсутствует в базилике Максенция и только сравнительно слабо проявляется в общей композиции форума Траяна и Большого храма в Баальбеке.
В IV веке перед архитекторами Рима стояла задача в очень спешном порядке удовлетворить огромную потребность столичного населения в новых культовых зданиях. Отсюда легкий характер архитектуры древнехристианских базилик, сделанных точно наспех и совершенно отличных в этом отношении от необычайно фундаментальных римских бетонных сводчатых зданий, тяжелых и массивных. Легкость конструкций и нередко встречающаяся открытая внутрь стропильная крыша побудили Ригля назвать древнехристианскую базилику «временно прикрытым двором» (provisorisch gedeckter Hof). Эти черты связаны с новым усилением эллинистической традиции, передавшейся в IV веке в Рим из восточной школы римской архитектуры, что подготовлялось уже дворцом Диоклетиана в Спалато. Эллинистического происхождения и расчленение внутреннего пространства на три нефа двумя рядами колонн, причем средний неф шире боковых. Получаются как бы два сопоставленных рядом друг с другом портика, напоминающих также портики и колоннады, обрамлявшие главные улицы римских городов. Сходство базилики с эллинистическими портиками еще усиливается тем, что боковые нефы-портики часто имеют входы на обоих концах, так что посетитель, гуляя по улицам Рима, может зайти внутрь через дверь на одном конце базилики и, выйдя из нее на другом ее конце, идти дальше своим путем. В древнем Риме на улицах было много портиков, обрамлявших тротуары, площади и так далее; атрий и нефы древнехристианской базилики легко себе представить входящими в систему таких портиков и колоннад, только они выделялись из них своей композицией и размерами. Аналогичным было ведь отношение и эллинистической базилики к портикам городских площадей, например в Помпеях (рис. 133 и 134). Перекрытие более широкого среднего нефа, который в эллинистических базиликах иногда оставался, может быть, открытым (Помпеи), было связано с задачей осветить средний неф. С другой стороны, большая ширина среднего нефа по сравнению с боковым толкала на то, чтобы сделать его выше. Отсюда возникла мысль о базиликальном разрезе с боковым светом, который применялся уже в больших эллинистических залах. Но всего этого еще недостаточно для объяснения архитектурно-художественной композиции древнехристианской базилики. В ней особенно важно последовательное подчинение архитектурной структуры культово-религиозному назначению. В этом сказывается дальнейшее развитие тенденции, которая уже наметилась в Пантеоне, но которая там была еще нейтрализована обратной тенденцией к самостоятельной и независимой от религии архитектурной форме. В древнехристианской базилике, на основе феодализации Рима, произошел сдвиг, обратный тому, который был главным завоеванием архаической и классической греческой архитектуры. Однако между восточно-деспотической догреческой архитектурой и древнехристианским зодчеством существует принципиальная разница в том отношении, что в IV веке в Риме не отказываются от достижений архитектуры Греции и Рима, не отказываются от ордера, а подчиняют его новым замыслам. Так, взятые в отдельности, портики древнехристианских базилик сильно напоминают эллинистические портики, но в IV веке они служат совершенно новой архитектурной идее, до того неизвестной ни в греческом, ни в римском зодчестве.
Рис. 267. Рим. Санта Мария Маджиоре
В древнехристианской базилике композиция ее главного зала (рис. 267) строго подчинена основной направленности к апсиде, которая завершает центральный неф на стороне, противоположной входу. В апсиде стоит алтарь – стол для священной жертвы. К алтарю сходятся все линии. Туда ведут два ряда колонн, разделяющих нефы, ряды световых пролетов в стенках над колоннами, линии пола, антаблементов и потолка, сильно вытянутые в длину пространства средних и боковых нефов. Эта одномерная направленность напоминает египетские храмы Нового царства и содержит элементы пещерного восприятия, одномерного углубления в толщу скалы. В связи с этим атрий получает характер связанного с пространством природы открытого двора, из которого сгущается внутренний зал, как пещера, ведущая к конечному углублению полуциркульной алтарной ниши.
Однако световые пролеты над колоннадами уничтожают впечатление пещеры и дают перевес внутреннему пространству зала над открытым двором. Под потолком или кровлей базилики образовалось самостоятельное пространственное ядро, противопоставленное окружающему. Это подчеркивается еще рядом дополнительных помещений, которые вводятся в главный зал и которые его усложняют. Между двором и базиликой располагают сильно растянутый в ширину вестибюль, который называется нартекс и предназначался для еще не вполне посвященных, но готовых к посвящению, а также для наказанных верующих, которым временно запрещен доступ в самый храм. Обыкновенно одинаковое количество дверей отделяет нартекс и от атрия и от базилики. На противоположном конце главного зала часто помещают между продольными нефами и апсидой поперечный неф, называемый трансепт (рис. 266), предназначенный для служителей культа и обусловленный все растущим количеством их и все большей торжественностью и парадностью богослужения, которое становится роскошным показным зрелищем. Пространство, непосредственно окружающее жертвенник, отделяют невысокими сквозными перегородками как алтарное помещение, противопоставленное пространству главного зала, в котором собирается и находится во время культа масса посвященных. Однако алтарь сохраняет свой открытый характер и виден отовсюду. Алтарная часть с течением времени выдвигается дальше в пространство для молящихся, в котором часть его, примыкающая к трансепту и апсиде и связанная с алтарем, отделяется невысокими перегородками (рис. 268). В выдвинутой вперед части алтаря устраивают две кафедры – одну для проповедей, другую для чтения священных книг. Наиболее крупные базилики имеют даже пять нефов, причем боковые нефы обычно становятся тем выше, чем ближе они придвинуты к среднему нефу. Боковые нефы иногда перекрывают сводами, контрастирующими с плоским покрытием среднего нефа. Замкнутость внутреннего пространства базилики обусловлена, с одной стороны, базиликальным разрезом, с другой – помещением главной залы между нартексом и трансептом. Сильно растянутые в ширину помещения, расположенные в начале и в конце композиции главного зала, уменьшают движение и направленность его нефов, которые контрастируют с нартексом и трансептом и благодаря этому больше в себе замыкаются. Однако никогда колоннады, обрамляющие средний неф, не продолжаются вдоль узких его сторон так, чтобы получился замкнутый перистиль, как, например, в базилике в Помпеях. С другой стороны, существуют уже классические периптеры, в которых внутренние колоннады идут от одной короткой стены к другой и не продолжаются на узких сторонах (например, храмы Посейдона в Пестуме, Зевса в Олимпии и много других – рис. 28, 48 и 50). Нартекс и трансепт составляют одно целое с главным залом, колоннады которого связывают друг с другом исходную и заключительную точки движения нефов – нартекс и трансепт. Из атрия зритель попадает в растянутый в ширину нартекс, который стелется перед главной частью базилики и распределяет входящих перед плоскостью главной входной стены, сдерживающей дальнейшее движение и ставящей преграду. По контрасту с нартексом, отталкиваясь от него, развертывается сильная одномерная направленность нефов (рис. 266 и 267), находящая себе разрешение в трансепте с апсидой, которая является не только целью этого движения, но и завязкой нового обратного движения из алтаря в помещение для молящихся. Растянутый в ширину трансепт опять нейтрализует и останавливает движение нефов, а апсида, притягивающая к себе нефы сквозь трансепт, вместе с тем отбрасывает движение обратно в неф, что ясно выражено в полуциркульных очертаниях стен и конхи. Обратное движение нефов докатывается до нартекса, так как нефы направлены в обе стороны, но благодаря тому, что со стороны аатаря продольные нефы ничем не отгорожены от трансепта (подобно тому как они отгорожены от нартекса), а также благодаря апсиде, господствует направленность к алтарю. Таким образом между нартексом и трансептом образуется через продольные нефы законченная в себе система движений, замыкающая пространственную композицию. Эта замкнутость внутреннего пространства еще усиливается базиликальным разрезом, благодаря которому образуется нарастание от боковых нефов к среднему, что тоже закругляет и завершает в себе пространственное ядро, соответствуя в продольном разрезе возвышению зала над нартексом и трансептом. Закругленности пространственной композиции соответствует и световая композиция: благодаря двум рядам верхних световых отверстий средний неф гораздо светлее, чем боковые нефы; нартекс и даже трансепт – тоже темнее, но из световых отверстий апсиды льется сильный свет, который выделяет алтарь, так как световые отверстия апсиды – единственные в среднем нефе, расположенные в нижней зоне колоннад. Иногда встречаются световые отверстия и в боковых нефах на длинных сторонах базилики, но они имеются далеко не всегда, так как городская базилика обычно непосредственно примыкает к соседним домам, а кроме того, они дают лишь незначительный свет, так как выходят чаще всего на портики примыкающих к базилике перистилей и колоннад, или на незначительные свободные пространства, затемненные окружающими их строениями, или же, наконец, на узкие улицы или даже переулки. Резкие лучи света, льющиеся из алтарной апсиды, имеют символическое значение. Все христианские церкви обращены алтарями на восток, и утренние лучи восходящего солнца, прорезывающие световые отверстия апсиды, учитывались в композиции культовых действий, что напоминает композицию храма мистерий в Элевсине (ср. стр. 138).
Рис. 268. Рим. Базилика Св. Климента
Внутренность главного помещения древнехристианской базилики сильно отличается от внутренних пространств монументальных римских сводчатых зданий впечатлением легкости и бестелесности архитектурных форм, в чем находят себе выражение в плане архитектурной композиции идеалы римского христианства IV века, направленные к отказу от телесного и к противопоставлению несовершенному внешнему миру идеального мира потустороннего. Древнехристианские базилики сперва еще сохраняют над колоннами прямые антаблементы, но в течение IV века они все больше переходят на систему соединения колонн друг с другом арками, в связи с чем окончательно подчеркивается преобладание интерколумния над колонной (ср. аналогичные формы уже во дворце Диоклетиана – рис. 250). Очень важно, что в древнехристианских базиликах закончен процесс втягивания ордера в стену, начало которого мы наблюдали в термах (ср. рис. 236). И в тех случаях, когда колонны несут прямой антаблемент (рис. 267), над антаблементом расположена стена, которую несут колонны, так что стволы колонн находятся в одном плане со стеной над ними, причем толщина стены соответствует толщине колонн. Этим наглядно показывается тонкость стен, ограничивающих средний неф базилики, что подтверждается также малой глубиной пролетов верхних световых отверстий, видных снизу. Втягивание колонн в стену завершается соединением колонн друг с другом арками, на которых лежит стена (рис. 269): этим показывается, что стена вырастает из колонн, которые являются не более как частью стены, только облегченной внизу большими пролетами интерколумниев. Арка между колоннами, теснее связывая стволы колонн со стенной массой, вместе с тем еще яснее, чем прямые антаблементы, показывает тонкость геометризованной стены-перегородки. Кристалличность и тонкость стен по сторонам главного нефа важна и для нашего представления о других стенах здания, которые кажутся зрителю такими же тонкими и невесомыми. Стена среднего нефа с колоннадой внизу и световыми отверстиями сверху (рис. 267) является основной формой древнехристианской базилики, на которой базируется ее архитектурно-художественная композиция. Тонкость и легкость этой стены создает впечатление облегченных воздушных форм, дематериализованных и одухотворенных. Оставшиеся между арками и световыми отверстиями поверхности все больше и больше покрывают мозаикой, также и конху апсиды, стены которой облицованы мрамором. В апсиде помещают несколько ступеней, предназначенных для сидения служителей культа, с роскошным троном епископа в центре. В целом апсида обрамляет торжественное собрание священнослужителей под изображением божества в конхе вокруг стола-жертвенника. Дематериализация боковых стен сильно подчеркивается световыми контрастами темного нижнего пространства портика и залитого светом верхнего яруса световых отверстий. Темные пространства внизу и светлые наверху переходят друг в друга, борются друг с другом, и в этой борьбе света и тьмы тают и растворяются остатки стены между многочисленными пролетами. Общей дематериализации соответствует и открытая внутрь стропильная крыша (рис. 269, 308 и 309), которая производит совершенно своеобразное художественное впечатление, основанное на сгушении под ней темноты – даже днем, по контрасту с рядом боковых световых отверстий, но особенно вечером и ночью, когда во время собраний базилика освещена большим количеством маленьких лампочек и свечей в руках у собравшихся, что заставляет блестеть поверхности золотых мозаик и необычайно усиливает эффекты светотени.
Рис. 269. Рим. Базилика Св. Агнессы
Над боковыми кораблями иногда имеются помещения второго яруса – хоры (рис. 269), которые известны были уже в языческих базиликах и храмах (рис. 5). Хоры еще больше усложняют композицию внутреннего пространства и переходы светотени. Они связаны со стремлением увеличить вместимость базилики и с усилением зрелищного момента – торжественных и блестящих шествий и процессий, проходящих по среднему нефу, на которые смотрят зрители из двух ярусов боковых нефов.
В римских древнехристианских базиликах IV века мы имеем переходные произведения от языческой архитектуры рабовладельческого Рима к зодчеству феодальных христианских стран Средневековья – к византийской архитектуре на Востоке и к романскому стилю в Западной Европе. Связь древнехристианской архитектуры с византийской не менее глубока, чем ее связь с романским зодчеством, причем и византийская и романская архитектуры помимо того непосредственно примыкают также к римским памятникам II и III веков. Но для Западной Европы композиция древнехристианской базилики играет особенно большую роль, так как церковная архитектура Западной Европы вплоть до XIX века и даже позже разрабатывает базиликальную схему церковного здания, в противоположность Византии, в зодчестве которой главную роль играет центрический архитектурный тип.
Рис. 270. Рим. Латеранский баптистерий
Рис. 271. Рим. Церковь Св. Стефана
Тем не менее древнехристианские базилики Рима IV века отличаются целостным архитектурным стилем. В них феодализировавшийся Рим на основе предшествовавшего развития архитектуры еще рабовладельческого Рима, а также сильно примыкая к восточной школе римской архитектуры, создал свой новый стиль. В древнехристианских базиликах очень сильны отголоски зодчества рабовладельческих Греции и Рима, но вместе с тем главным содержанием является новая феодальная религиозная идеология, на службу которой поставлены архитектурные формы, сохранившие, однако, в отличие от восточно-деспотических догречееких архитектур, вместе с тем и значительную долю своей самостоятельности как тектонические образы.
Древнехристианские базилики распространились в IV веке по всей империи, в различных частях которой можно проследить всевозможные варианты основного архитектурного типа. Особенно отличаются от столичных древнехристианские базилики восточных провинций, которые, однако, только в V и VI веках выработали свой особый архитектурный тип, относящийся уже к византийской эпохе (ср. ниже стр. 455).
Базиликальный разрез применялся в IV веке в Риме и к центрическим культовым зданиям (рис. 270 и 271).
Wulff О. Altchristliche und byzantinische Kunst. Berlin, 1915; Marucchi O. Basiliques et eglises de Rome. Paris-Rome, 1902; Le Chiese di Roma illustrate. Roma, 1923 слл.; Riegl. Die Entstehung der altchristlichen Basilika (Jahrbuch der Zentralkommission fűr Kunst– und historische Denkmale, I), 1903; Dvorak M. Die Entstehung der christlichen Kunst (Wiener Jahrbuch fűr Kunstgeschichte, II), 1923; Sauer J. Neues Licht auf dem Gebiet der christlichen Archäologie. Freiburg i/B.-Leipzig, 1925; Carcopino J. La basilique pythagoricienne de la Porte-Majeure. Paris, 1927; Neuss W. Die Kunst der alten Christen. Augsburg, 1926; Styger R. Nymphaen, Mausoleen, Baptisterien (Architektura, I), 1933; Giovenale G. II Battistero Lateranense. Roma, 1929; Liesenberg K. Der Einfluss der Liturgie auf die frűhchristliche Basilika. Freiburg i/B., 1928; Witting. Die Anfange christlicher Architektur; Schlosser J. Heidnische Elemente in der christlichen Kunst des Altertums. Berlin, 1927; Glűck H. Die Herkunft des Quer-schiffes in der romischen Basilika und der Trikonchos (Festschrift P. Clemen). Dűsseldorf-Bonn, 1926; Koethe H. Frűhchristliche Nischenrondbauten. Marburg, 1927–1928; Weigand E. Die Orient– oder Rom-Frage in der frűhchristlicher Kunst (Zeitschrift fur neutestamentische Wissenschaft, 22); Ginhardt R. Das christliche Kapitell zwischen Antike und Spatgotik. Wien, 1923.
