Текст книги "Как это будет (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать первая
Опять учеба

Подготовительные курсы для желающих поступить в Парижский университет были организованы в здании Сорбонны – видимо, для того чтобы абитуриенты прониклись трепетом к наукам. Конечно, они проходили в вечернее время, по 3 часа: днем эти аудитории были наполнены студентами. Но что это были за аудитории! Сплошь обрамленные деревянными резными панелями темно-коричневого цвета, накрытые потолками с красочными средневековыми панно, с амфитеатром из лавок и столов для студентов и массивной резной кафедрой для преподавателя – классика! А беломраморные лестницы меж этажами, обсаженные то тут, то там обнаженными девушками (в мраморе, увы!), а высоченные коридоры с овальными картинами из истории Сорбонны, а церковь святой Урсулы прямо внутри?

Абитуриентов, естественно, разделили по факультетам, молодые преподы которых и стали ездить им по ушам. На филологическом факультете начали с проверки знаний иностранных языков (английского и по желанию немецкого, испанского или итальянского), французской грамматики, французской и мировой литературы, истории и, конечно, философии. Через пару занятий уровень каждого из 18 учеников стал преподавателям понятен, и они приступили к целенаправленному повышению их знаний – благо, что большого разнобоя в подготовке 11 парней и 6 девушек выявлено не было. За исключением великовозрастного Сержа Костена.

На него преподы не уставали дивиться: по многим предметам он был на две головы «выше» прочих, но в грамматике постоянно сбивался, говорил с акцентом, а его словарный запас оказался уморителен: с легкостью разговаривая на темы политики, культуры, спорта и науки, он часто путался в бытовой речи, а тем более в парижском сленге. Трудности возникли и с философами, о многих из которых он не знал или только отдаленно слышал.

– Вижу, мсье Костен, – сказала, тонко улыбаясь, молодая и привлекательная преподавательница французской грамматики и языка Жанна дю Плесси, – что без дополнительных индивидуальных занятий с Вами мне не обойтись!

– Индивидуальных? То есть на них будем только Вы и я? – подначил женщину Серж. – А где будут проходить эти занятия?

– В этих же мрачных стенах, мсье. И если Вы думаете, что на таких занятиях найдется место нежностям, то я Вас разочарую: за каждый час я буду брать по 10 франков и каждый франк пойдет на усвоение Вами лексики обыкновенных парижан.

– У этих парижан в ходу вообще-то и обсценная лексика, мадам….

– Эту лексику Вы изучите самостоятельно. И я пока еще нахожусь в статусе «мадмуазель».

– Опасно! Очень опасно, мадмуазель. Я ведь тоже пока в статусе «амант» (любовник).

– Ваш статус правильнее называть «конкубин»: мне отлично известно, что вы сожительствуете с Анжеликой Бертье. Я заглядываю в журналы мод.

Рассеивать невежество Сержа Костена в философских вопросах взялся лысоватый и едкий Симон Нуаре, 33 лет.

– Мон Дью! – поражался он. – В этом вашем МГУ кроме Демокрита и Платона совсем похерили изначальных философов? Вы хоть знаете, кто считается ее основателем?

– Конфуций? – нарочно выпендрился Сергей.

– Вот так выбор! Но Вы про него что-то знаете?

Вот именно о Конфуции Костин знал, потому что год назад писал о нем курсовую работу. Но, верный избранному стилю, он вознес очи горе и заговорил с запинками:

– Он считается основателем э-э… этики. Провозгласил ее основной э-э… принцип (Не делай человеку того, чего себе не пожелаешь) и сопроводил пятью… постулатами: жэнь – человеколюбие (в противовес звериным чувствам), И – справедливость (в противовес эгоизму), Ли – верность обычаям (в противовес радикализму), Чжи – благоразумие (противовес к справедливости) и Синь – искренность (противовес лицемерию). С этой этикой китайцы живут уже 2,5 тысячи лет – хотя не все, не все, конечно.

– Удивили, мсье Костен. А знаете ли Вы, что Гегель счел этику Конфуция совокупностью банальностей?

– У Гегеля нравственность человека не является закоснелой парадигмой, – бодро продолжил абитуриент. – Она развивается вместе с государством, обществом и семьей. Вот только он поставил ее в основу всеобщего развития, тогда как Энгельс замечательно доказал, что этика – всего лишь производное от экономических отношений между людьми и классами, в которые они входят.

– Браво, браво. Вполне в духе советских взглядов на устройство мира. Вот только мир, как показали многочисленные европейские философы, устроен значительно сложнее наших представлений о нем. И если Вы не будете знать, как развивалась философская мысль от Фалеса (того самого основателя, которого Вы не назвали) до Бертрана Рассела, провозгласившего: «Логика есть сущность философии», то толковым студентом и филологом Вам не стать. Это понятно?

– Да, мсье учитель.

– Тогда первая наша беседа будет о философе милетской школы – Фалесе. Он вообще-то был финикийцем, получившим неплохое образование и жившим какое-то время в Египте. Там он и успел впервые прославиться, когда показал фараону, как просто можно измерить высоту пирамиды: сопоставил свою тень в полдень и тень пирамиды, составил пропорцию и выдал ответ. Фараон как раз знал эту высоту (по документам со времен строительства) и очень удивился точности расчета.

– Вроде пустячок, а слава побежала, наверно, впереди него? – заулыбался ученик.

– Примерно так. Впрочем, поселившись в Милете, Фалес занялся торговлей, а наукой стал заниматься в часы досуга. Тщательные наблюдения за движениями Луны и Солнца позволили ему прийти к выводу, что угловые размеры этих светил пропорциональны их круговым путям и эта пропорция одинакова: 1/720. Попутно он научился рассчитывать время солнечных затмений, что имело грандиозные последствия. На соседнюю с греческой Ионией Лидию под главенством Креза напала Мидийская держава – персы, в общем. Война длилась 6 лет и персы лидийцев уже одолевали. Крез, прослышав об уме Фалеса, нанял его к себе военным инженером и тот неплохо помогал – в частности, сумел сделать водотвод от реки Галес, и войска Лидии сумели переправиться через нее в половодье. Тут Фалес вспомнил, что в 585 году в определенный им день должно состояться солнечное затмение. Тогда он посоветовал Крезу начать решающую битву именно в этот день. При первых признаках затмения лидийские жрецы загремели в барабаны и потом громко призвали бога Сандана защитить своих детей. Наступила тьма, мидийцы запаниковали и заключили мирное соглашение.

– Классика жанра, – пробормотал Сергей.

– Это, конечно, интересные события, – продолжил Нуаре, – но славен в умах современников и последующих поколений Фалес стал не ими, а необычными представлениями о мироустройстве. В те годы считалось, что весь мир создан богами и надо принимать его как данность. Фалес стал утверждать, что Земля находится в центре космической полусферы, плавает на водной поверхности и является порождением этой воды. Из 4 простых элементов земля, воздух и огонь являются формами видоизменения воды: земля выпала из воды в осадок, воздух есть испарение эфира, растворенного в воде и являющегося его душой, а огонь образуется от возгорания того же эфира. При этом звезды и Солнце состоят из раскаленной земли, а Луна – из остывшей, поскольку светится отраженным светом. Вкратце вот так.

– Коперника на него не было, – буркнул абитуриент.

– Зато у него был оппонент в лице философа Анаксимандра, который слушал, слушал учителя и вдруг предложил другую первопричину сущего, а также убрал эту массу воды, неизвестно в чем заключенную. В его концепции Земля парит в воздухе без всякой опоры, небесные светила состоят из огня и лишь показываются в окошечках и окошках, прорезанных в небесной сфере. Первопричиной же всего является невидимый апейрон, который постоянно во что-то преобразуется….

Глава двадцать вторая
Чем чревата беременность

В январе же случилось то, что давно могло случиться: Анжела узнала, что она беременна. «Помог» ей в этом токсикоз, навалившийся с немалой силой – притом, что месячные продолжались как обычно! Она обратилась к гинекологу и тот после осмотра подтвердил наличие зародыша со сроком в полтора-два месяца.

– И что мы будем делать? – взбудораженно насела она на Сержа. – Я лишусь стольких контрактов! Да всего!

– Проживем на моих, – успокоил подругу мажор. – Зато у тебя будет малыш!

– У нас, дорогой, у нас! И попробуй только на мне не женись – прокляну и сживу со света!

– Надо так надо, – приобнял он фурию, после чего взял за руки, приосанился и торжественно сказал: – Анжелика Бертье! Ты согласна стать моей женой?

– Пока смерть не разлучит нас?

– Пока смерть не придет за нами.

– Согласна! В сердце моем ты давно мой муж!

– А как понимать твои связи на стороне? Сначала князь Монако, потом сын президента? – сурово спросил жених.

– Убью, гад! – зарычала невеста.

Свадебная церемония проходила в том самом соборе Сен Дени (на нем настоял жених, втайне надеясь на новое чудо – открытие портала в 21 век!), причем на ней присутствовал президент Франции (!) с женой, которым Серж послал приглашение на всякий случай. Со стороны невесты была еще многочисленная родня (отец и мать, сестры и братья, дяди и тети, кузены и кузины…), а жених пригласил чету Березовских, а также кучу фотографов и журналистов Тот самый бенедиктинец (Сергею врезалось в память его лицо) сурово спрашивал брачующихся, действительно ли они хотят стать супругами перед лицом всевидящего Бога, и мажор натурально заробел – помня, что может Этот бог. Поэтому клятву верности он произнес на полном серьезе и трепеща, удивив этим свою невесту. Она, впрочем, тоже была вполне искренна в обещании «убояться мужа своего», и потому бенедиктинец смягчил голос и благословил этот брак.

Президентская чета соизволила даже посидеть с полчаса на свадебном обеде, в ресторане, где Альбер Лебрен произнес спич в честь «новой и столь прекрасной супружеской пары» и пожелал им родить «несколько ребятишек, необходимых для дальнейшего процветания Франции». Ну, а Маргарет перед уходом шепнула жениху:

– Надеюсь, Вы не опозорите нас с Альбером каким-нибудь поспешным разводом.

В мае Серж Костен затосковал от супружеской жизни. Она оказалась такой скучной! Еше полгода назад они с Анжелой летали от одних рекламщиков к другим, потом к третьим, а затем спешили на встречу с сотрудниками того или иного журнала. Летали в основном порознь, но вечером обнимались на диване и горячо делились впечатлениями дня – и вдруг впивались друг другу в губы, охваченные любовной лихорадкой. Где они, эти прекрасные дни и вечера? Канули безвозвратно в Лету. Теперь Анжела была охвачена одной проблемой: вырастить в себе нормально дитя (родственники запугали ее выкидышами). Она перешла на диковинную диету, раз пять в день делала гимнастику, устраивала зародышу прослушивание народных и классических мелодий, уговаривала слушаться маму, поглаживая круговыми движениями живот – да много чего еще…. Секс с Сержем она продолжала, но без энтузиазма и, вероятно, с глухим неодобрением: как же, вдруг малышу это не понравится? Охохошеньки хо-хо….

Единственной радостью в жизни стали для экс-мажора индивидуальные занятия с мадмуазель дю Плесси. Тут он растормаживался, становясь прежним жизне– и женолюбцем: сыпал комплиментами и сексапильными шутками, инициировал рискованные диалоги, улыбался и вызывал улыбки, нарочито обижался, льстил, дерзил, а в последнее время стал тянуть руки.

– Держите свои руки при себе, – возмущалась преподавательница.

– У меня не получается, – возражал ученик. – Мои руки вышли из-под контроля головы. Им, видите ли, хочется обвить Вашу прелестную талию.

– Чего не придумает бездельник, не желая трудиться. Ваша лексика все еще не на высоте, и Вы разработали коварный план: чтобы я поставила «удовлетворительно», Вы стали со мной нежничать. А что, если я пожалуюсь на это Вашей супруге?

– И разрушите все очарование наших встреч? А ведь я только им одним и радуюсь! Неужели Вы этого не видите?

– Я много чего вижу. Вот сейчас опять вижу эти ползучие руки. Извольте, наконец, подключить голову!

– На голове вообще-то есть губы. Вы разрешите их подключить? С каким упоением они станут порхать за Вашими ушками и легонько их поцеловывать! А также шейку, веки, ротик….

– Вот несносный болтун! Вы специально так громко кричите? Для наушников?

– Все, все, перехожу на шепот. Но для этого мне надо подсесть к Вам поближе: вот так примерно.

– И руки сразу пристроил, каналья! О, и губы!

– Как обещал, май бьютифул педагог….

– Почему я это допускаю? – загорюнилась Жанна. – Ведь давала себе зарок: с учениками ни-ни!

– Не отвлекайтесь, мадмуазель. Разговаривать во время поцелуев противоестественно.

Спустя минут двадцать, наполненных пылкими поцелуями и страстным петтингом (Серж с полным основанием ждал, что дамская крепость вот-вот откроет сокровенную калитку), мадмуазель дю Плесси нашла откуда-то силы оттолкнуть алчущего женской плоти абитуриента.

– Нет, нет! – горячо шепнула она. – Большего я Вам позволить не могу. Не сейчас и даже никогда! Мы преступники, особенно Вы, Серж. Вспомните о клятвах перед алтарем!

– Сколько не говори «халва», во рту сладко не будет – с горечью сказал Костин. – Можно сколько угодно говорить жене «Люблю тебя», но пылкой добрачной страсти не возродить. Это можно сделать только с другой прелестницей – вроде Вас, Жанна.

– Я на миг представила себя на месте Вашей жены и содрогнулась. Кому Вы тогда говорили бы эти страстные слова?

– Возможно, свободной от брачных уз Анжеле. Такова ужасная природа мужчин.

– Я не верю, что все мужчины таковы!

– Я тоже думал о любви и браке иначе. А сейчас передо мной разверзлась истина: мы, мужчины – охотники и обречены на погоню за другими женщинами! Только новые свидания способны поддерживать костер любовных чувств!

– Не говорите за всех мужчин, мсье! Наверняка есть среди вас и такие, кто тянется к постоянству в чувствах.

– Чувства чувствам рознь. Я сроднился с Анжелой и продолжаю ее любить, но уже по-другому: то ли братской, то ли даже отцовской любовью. Страсть в наших отношениях увяла – вот что обидно!

В тот же вечер Анжела, подойдя к сидящему за ужином Сержу, вдруг принюхалась и сказала удивленно: – От тебя пахнет женскими духами! И это не мои излюбленные «Шанель Љ5»! Рассказывай: когда, с кем и почему?!

– Ха, ха! – сказал муж и стал выдумывать небылицу: – Мой препод по лексике – женщина, причем склонная, как многие учителя, к садизму. Сегодня она разозлилась на меня за тупость, подошла близко, запустила пальцы в шевелюру и стала долбить головой об парту! Я, конечно, уперся и прекратил издевательство, но духи с рук на голову попали.

– До чего ты врешь всегда складно – даже восхититься хочется! Надо мне посмотреть на эту преподавательницу….

Глава двадцать третья
Спорт против инцеста

Вдруг 20 мая Сержу Костену позвонил Арман Массар:

– Серж? Вы не совсем растолстели от жизни без спорта? Я предлагаю о нем вспомнить и прибыть на олимпийский стадион. Когда? Да сегодня, если можно…. Форму свою, конечно, прихватите.

«А ты как хотел? – съехидничало второе «я». – Стал образцом для прыгунов – прыгай, делись секретами. Вот только растренирован ты ужасно: технику показать можешь, а для результата нужен серьезный тренинг и сброс лишних килограммов».

Анжела вздохнула, узнав о его рекрутировании под знамена спорта, и сказала:

– Завидую. Счастливое было время. Но смотри: я непременно узнаю, если ты опять возьмешься помогать какой-нибудь податливой дурочке! Я сама придумаю, как унять твою сексуальную озабоченность.

– Ну-ну, – вздохнул теперь Серж. – Придумает она….

На стадионе шла обычная возня: по дорожкам время от времени носились бегуны, в секторах по метанию возились метатели, ну а прыгуны кучковались по своим ямам. Уже на подходе Сергей увидел, что мужчины прыгают через планку в стиле «костен-дос» – вот только очень топорно это у них получается, без нужной пластики. Соответственно они раз за разом сбивали планку: то плечом, то спиной, а то ногой (хорошо что падали теперь на специальный батут, устланный стопой тряпичных матов). За прыжками наблюдал тот же Роже Лаваль, но со стороны административного блока уже подходил Арман Массар.

– Дью мерси! (Слава богу) – заговорил Арман издалека. – Вы пришли, Серж. Ваш стиль здесь никому не дается. Научите их, ради Христа!

– Здравствуйте, господа, – пожал Сергей руки Массару и Лавалю. – Попытаюсь помочь вашему горю. Вот только я жутко растренирован и сколько буду обретать форму, не знаю.

– Ничего, главное, что Вы здесь, с нами, – подбодрил его Арман. Ну и Роже буркнул что-то неразборчивое.

Переодевшись в форму, Сергей интенсивно размялся в стороне, побегал по дорожке через барьеры и почувствовал, что сдыхает. Кривя рожу, он подошел к прыжковой площадке, попросил поставить 150 см, вымерял разбег, собрался и побежал к планке. Толкнулся вроде хорошо, но спину прогнуть должным образом не получилось, и он снес задницей планку. Позор!

– Нет, – сказал он Массару. – Без тренинга ничего я ребятам не покажу. Буду втягиваться. И еще: нельзя ли организовать в одном из помещений стадиона финскую сауну? Я в Берлине в такой очень эффективно вес сбрасывал и тонус восстанавливал.

– Инициатива наказуема, – хохотнул Массар. – Сам все организуешь, мастерам покажешь, что надо делать, и потом проверишь. Но не затягивай: к нам через месяц приедут легкоатлеты из Великобритании, а может и американцы подтянутся – надо успеть обучить прыгунов. Мы ведь теперь считаемся законодателями….

Через час индивидуальной ОФП пот пропитал всю форму экс-спортсмена. Вдруг от группы девушек к нему подошла все та же Маргерит Николас и сказала, наигрывая обиду:

– Даже поздороваться не подошел, зазнайка! А в Берлине такие эпитеты изобретал к моей фигуре – я просто таяла!

– Бонжур, Рита и прошу прощения. Ты видела мой позор?

– Подзапустил ты себя, Серж, расслабился в браке. Какой месяц у Анжелы?

– Шестой заканчивается.

– Она тебя из постели еще не выпинывает?

– Без комментариев, девушка.

– Я к чему еще пришла… – заговорила вдруг воркующе Маргерит. – Возьми надо мной шефство, миленький! Что хочешь делай – щипли, стегай плеткой, сношай – только выведи в чемпионки! Анжела в спорт вряд ли вернется, но меня уже обставляют некоторые прыткие девки. А я тоже хочу урвать кусочек славы, да и положенные к ней деньги!

Сергей поглядел «номеру 2» в отчаянные глаза и стал неожиданно для себя выпендриваться: изобразил задумчивость, покрутил Риту за плечи, провел костяшками пальцев вдоль позвоночника от шеи до копчика, шлепнул ладонью ягодицу (не видимую группке спортсменов) и сказал:

– Совокупиться с тобой было бы неплохо. Есть в тебе нужный задор. Но для чемпионства достаточно будет освоить мой прыжковый стиль. Ему я могу научить.

– Миленький! Да ведь молодые девки его тоже усвоят! Тут нужен прилив – как ты там говорил? – тестерона с адриналином!

– Вот память у тебя, Маргерит! А ты знаешь, что Анжела эту ситуацию просчитала и обещала вырвать тебе волосы, а мне – отстричь тестикулы?

– Еще неизвестно кто кого из нас одолеет… – озлобилась подруга-соперница.

– Это так, – снисходительно согласился мужчина. – Но угроза про тестикулы – не фигура речи. Уж я-то свою женушку знаю: втихаря оттяпает, а потом будет вместе со мной горюниться. Но твою проблему можно все-таки решить.

– Как?

– Выбери самого задорного или брутального прыгуна, поворкуй с ним, уединитесь и проделайте все те финты, что ты напридумала. Должен появиться прилив сил.

– А если не появится?

– Приди снова ко мне и трахаря в этот раз я подберу сам.

– А если и он не поможет? В тебе я чувствую таинственную силу, которую хочется принять в себя! А эти прыгуны мне давно глаза мозолят и ни с одним я не могу представить подъема чувств.

– Вот достала! – рявкнул по-русски Сергей, а по-французски сказал: – Значит, сеть на подходящих мужчин нужно раскидывать шире. Походи по барам или танцулькам и активируй там свой «чувственный компас». Пробуй, пробуй и пробуй. Нужный самец обязательно найдется!

– С тобой было бы надежнее и проще, – сказала уже с безнадегой Рита и пошла к своим врагиням.

Бабьи инициативы поджидали Сержа и дома, в котором он обнаружил помимо жены юную девушку (лет восемнадцати?), чем-то на Анжелу похожую.

– Познакомься, муж, – сказала Анжела со странной смесью торжественности и лукавства. – Моя сестра Виржин.

– Виржин… – сказал Сергей в замешательстве. – То есть девственная дева.

– И это так, – подтвердила жена. – Девственность при ней, и она ее очень мучает.

– Бывает, – сказал уже офигевающий Серега. – Видимо, Вам, Виржин, надо завести бойфренда, и мучения Ваши прекратятся.

– Бойфренд? Это кто? – пролепетала девушка.

– Это Серж так дурью английской мается, – сообщила Анжела. – Гарсон или амант это по-нашему, Виржи. Только Сержик, мы с сестрой решили, что ее амантом можешь стать ты!

– Ни хрена себе! – вытаращил глаза на обеих дур Костин. – Вот инцест так инцест!

– Прекращай говорить на своем тарабарском языке! – прикрикнула Анжела. – И подумай немного, прежде чем дальше что-то сказать. Девушке пора познать секс, но она очень робка и знакомств с парнями и тем более мужчинами избегает. Ты извел меня своими постельными домогательствами, но я понимаю, что такова мужская природа. Так почему бы мне вам обоим не помочь? Я Виржин очень люблю и тебя, балбес, люблю – полюбите и вы друг друга! Разумеется, только на три-четыре месяца и, разумеется, с презервативом. Соглашайся, мон шер.

Тут Сергей впервые пристально посмотрел на Виржин и встретился с ее напряженным взглядом. Она его тотчас отвела, но он запомнил суть взгляда: боязливое желание! Все его тело (ноющее от тренировки) непроизвольно напряглось, а особенно давно рвущийся в дело пенис. «А может согласиться? Это ведь натурально медовый месяц будет! То, о чем ты недавно сокрушался рядом с Жанной. Да, Жанна… Вот в настоящее время женщина моей мечты! Соглашусь на эту глупость и профукаю мечту. Тем более, что инцесты хорошо не кончаются…»

– Что не так? – не выдержала паузы Анжела.

– Я только что после тренировки, – сказал, утрируя вялость Сергей. – После большого перерыва. Представляешь, как ноет сейчас все мое тело? Даже ванна вряд ли очень поможет. Виржин, простите меня: я не гожусь пока в аманты. Да и долго еще не буду годиться: Массар станет гонять меня весь месяц, в конце которого состоятся важные соревнования с лучшими прыгунами мира.

– Проклятый спорт! – злобно подтвердила его отмазку Анжела. – В прошлом году я всеми днями только им и занималась, только им жила. Тело, даже тренированное, по ночам болело. Не судьба нам, Виржин, втроем породниться. Но смотри, Костен: если ты все-таки будешь ко мне лезть, то я отселю тебя под трибуны стадиона.

Каково же было изумление Сергея, когда посреди ночи (ему постелили в соседней комнате) к нему под одеяло скользнула Виржин! Его давно алчущее секса тело встрепенулось, и он после поспешного поцелуя с силой влындил деве по самые тестикулы. Она пискнула и попыталась что-то вложить в его руку. «Презерватив!» – вспомнил он наказ Анжелы и чуть-чуть пришел в разум.

– Ну что, порезвился? – спросила наутро Анжела, пытаясь поймать убегающие глаза мужа. – Сладко было? А упирался-то как!

Но вдруг подошла, поцеловала его в висок и сказала: – Ценю. Ты, наверно, один такой.