Текст книги "Как это будет (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава тридцать первая
Натурные киносъемки

Тем читателям, которые хорошо помнят роман «Графиня де Монсоро» или хотя бы наш одноименный сериал 1997 года, будет легко ориентироваться в развитии сценария данного фильма. Но большинство будет блуждать в потемках и вот для них я сделаю необходимые пояснения.

После Варфоломеевской резни, устроенной католиками среди гугенотов в 1572 г, три сына Генриха 2-го Валуа и Марии Медичи определили свою судьбу: старший Карл стал королем Франции, средний Генрих согласился стать королем Польши, а младший Франсуа повысил свой статус до наследного принца герцога Анжуйского. Но в 1575 г Карл взял да помер (может быть, был отравлен не без помощи Франсуа) и Мария срочно послала в Польшу письмо с приглашением своего любимца Генриха на престол. Тот скрытно бежал из постылой Польши и не дал Франсуа побыть королем – в связи с чем заслужил его лютую ненависть. С ним вместе бежали и приближенные ему французы, среди которых был, возможно, Сен Люк.

Во Франции Генрих 3-ий тотчас женился на Луизе де Водемон (Людовике Лотарингской), но у него с юности сформировались гомосексуальные привычки, и он завел себе группку миньонов, в число которых попал и Сен Люк. Помимо постельных обязанностей миньоны (в круг которых входили также Келюс, Можирон, Шомберг, д, О и д, Эпернон) исполняли роль приватной охраны короля и вели себя предерзко. Дерзко вел себя и королевский шут, бывший шевалье де Шико, но он же был основным и достаточно мудрым советчиком Генриха. Франсуа Анжуйский тоже решил завести себе охрану из друзей, а возглавить ее пригласил графа де Бюсси, успевшего повоевать и дослужившегося до полковника. Де Бюсси приблизил к себе Антрага, Рибейрака и Ливаро. Ближайшим наперсником Герцога Анжуйского стал д, Орильи (антипод Шико).

Завязкой книги (и фильма Жака Фейдера) стала внезапная женитьба Сен-Люка (без уведомления короля) на Жанне де Бриссак, дочери маршала Франции. «Мой миньон и вдруг женится? А как же я? – так должен был думать Генрих Валуа и постепенно входить в гнев – А если все они вздумают жениться? Надо его примерно наказать!». В итоге он явился на свадебный бал по приглашению Сен-Люка, но вместе с Шико, позволив ему нарядиться королем и вести себя как король. Герцог Анжуйский на бал не пришел, но послал своих «анжуйцев» во главе с де Бюсси. Шико тотчас к нему приклепался: и то он сделал не так и это. Бюсси отвечал язвительно, задевая и личность короля, который так разозлился, что шепнул Келюсу: как был бы я рад услышать, что этого Бюсси кто-то подколол.

Миньоны тотчас стали тереться возле анжуйцев и вдруг предложили Бюсси участие в ночной охоте на кабана. Тот отговорился, что должен ночью ехать по делам в Сент-Антуанское предместье. «Тогда вам не миновать дворца Турнель» – заметил Келюс, что Бюсси подтвердил. «Наша охота намечена в Венсенском лесу – это по той же дороге. Может встретимся?» «Все может быть», – был беспечен Бюсси и пошел к выходу. Но в коридоре его нагнал совестливый Сен-Люк (который уже разгадал комбинацию своих бывших товарищей) и предупредил, что возле дворца Турнель его может ждать засада и чтобы он взял с собой товарищей. «К сожалению у всех них есть сегодня личные дела – ответил Бюсси, добавил (уже по правке Костина): Двум смертям не бывать, а одной не миновать» и окончательно покинул бал. Сен-Люк тотчас велел позвать к нему шляхтича Руса, приехавшего с ним из Польши – и перед камерой предстал Серж Костен в одежде обычного французского дворянина. «Следуй за Бюсси в некотором отдалении и приди на помощь в случае опасности. Но не вздумай убивать миньонов – лишишься головы!» – таков был приказ патрона, на что шляхтич молча поклонился и поспешил к своему коню. Обмотав ему копыта тряпками и накрыв для маскировки приметных «яблок» попоной, Рус приторочил к седлу двухметровый шест и ехал теперь по ночным улицам Парижа метрах в 200 от Бюсси.

Тем временем на улицу Сент-Антуан явился Франсуа Анжуйский в сопровождении д, Орильи. Вельможный волокита увидел за два дня до этого в соборе благородную девушку, навязался после мессы к ней в провожатые и довел до дома, стоявшего напротив дворца Турнель. Ловкий д, Орильи сумел за 2 дня подобрать ключ к двери этого дома и Франсуа решил взять девушку внаглую – ночью, в ее же доме. Засада из миньонов была уже здесь. В темноте они не смогли разобрать, кто там копошится у двери и бросились к дому в надежде, что это Бюсси с одним из своих анжуйцев – но наткнулись на брата короля! Начались извинения, а герцог был вынужден отказаться от своей авантюры. Миньоны же вернулись в засаду, но вскоре вновь кинулись на улицу, опознав Бюсси с уверенностью.

– Ба, да это наш кабан! – воскликнул Келюс. – Ату его, господа!

Бюсси пустил было коня в галоп в надежде прорваться через пятерых врагов, но ловкий Шомберг метнул нож в ногу коню, тот сильно захромал и упал на колени. Бюсси успел с него соскочить и проткнуть бедро негодяю Шомбергу. Потом он метнулся к двери того самого дома, выхватил шпагу и стал проявлять чудеса ловкости, парируя многие удары, но неизбежно пропуская единичные. Был ли у него шанс выстоять против четверых? В этом Костен и засомневался, читая сценарий и потому предложил вмешательство со стороны.

Оно воспоследовало. Налетев на мягких копытах на шайку внезапно, Рус сшиб с ног копьем-шестом одного валета, тотчас заехал в челюсть обратной стороной шеста другому, в момент оперся на свою палочку-выручалочку и сделал высокий прыжок за спину третьему. Третий резко к нему повернулся, но шест уже летел ему в мошонку. Ловкач устремился к четвертому миньону с шестом наперевес, но тот что-то пискнул и помчал быстрее зайца вдоль по улице. Когда же Рус поискал глазами де Бюсси, то не обнаружил его у той двери. В недоумении он толкнул дверь рукой, но замок держал крепко. Тогда он стал обходить все поле битвы (при этом намеренно горбился, желая ввести миньонов в заблуждение), забирая без зазрения совести шпаги у избитых и морально подавленных противников – но Бюсси так и не нашел (зная прекрасно, что он лежит сейчас в прихожей того дома). В итоге, позволив миньонам хромать ко дворцу Турнель, он взял в повод коня де Бюсси и поехал восвояси. Конец сцены.

Режиссер склонился к оператору и спросил:

– Этот циркач не выскакивал из кадра?

– Нет, мы же с ним и актерами тщательно репетировали данную сцену. По-моему, получилось увлекательно. Но посмотрю раскадровку в лаборатории….

Следующая сцена с участием Руса произошла по дороге в замок Меридор (родовое гнездо Дианы, ставшей поневоле графиней де Монсоро), куда бежал Сен-Люк со своей женой, опасаясь быть поблизости от короля. Рус их сопровождал (все с тем же импровизированным копьем) и не зря: под вечер беглецов стал нагонять какой-то всадник, одетый с ног до головы в черное.

– Это за нами! – воскликнула Жанна. – Он похож на бейлифа!

– Нас двое с Русом, – вскричал чуть потише Сен-Люк. – Мы ему не дадимся!

– Скачите в соседний лесок, – предложил Рус. – Я один с ним потолкую. Быстрее, пока он вас не разглядел!

И выехал на середину дороги. Через минуту всадник к нему подскакал и Рус узнал де Бюсси.

– Прочь с дороги, каналья! – воскликнул Бюсси. – Или получишь удар шпаги!

– Ваша шпага даже с длинной рукой короче моего копья, – возразил Рус. – А им, как Вы уже имели случай убедиться, я владею хорошо.

– Постой! Ты тот самый горбун, который пришел мне на помощь несколько дней назад? Но где твой горб?

Перед Вами, мсье де Бюсси, мне ни к чему маскироваться. Или Ваша приязнь к чете Сен-Люков уже исчезла?

– Так это они свернули в тот лесок? Верни их, добрый иноземец. Впрочем, это ведь Сен-Люк тебя за мной послал? Теперь я могу с уверенностью назвать его своим другом, а с друзьями де Бюсси не ссорится.

Далее произошли объятья сановитых дворян и Рус отъехал на задний план. Но когда Бюсси собрался из Меридора в Анжер (к принцу Франсуа, успевшему затеять мятеж), то он выпросил у Сен-Люка шляхтича Руса себе в напарники. И Рус активно поучаствовал во многих стычках под городскими стенами, поражая бюргеров-ополченцев своими трюками. Наконец он упорно бился рядом с Бюсси в финальной сцене и мог бы, наверно, его защитить – но волей Дюма убийцей любовника Дианы де Монсоро стал наследник престола Франсуа, которого ядовитая смерть ждала из рук Дианы еще 8 лет. Так что пришлось ему пасть на землю чуть раньше де Бюсси.

Главным итогом участия Сержа в двухмесячных натурных съемках (шустро тогда снимали, не чикались по два-пять лет!) стала признательность режиссера и всей труппы и приглашение в будущий фильм под названием…. Правильно, «Сорок пять». Это если «Дама де Монсоро» будет иметь успех у зрителей и критиков.

Однако со съемками Сержу пришлось завязать: в начале сентября его Анжелика разрешилась от бремени и вполне благополучно, явив миру голосистую девочку, которую назвали Валери (сильная, здоровая). Пару недель он покрутился вокруг матери и дочери, но у них все обстояло прекрасно и тогда он вспомнил, что является студентом пятого курса Сорбонны. Первым делом он направился к Жанне дю Плесси (которую навещал этим летом регулярно) и спросил у нее после привычных нежностей совета: как себя вести с преподами, пропустив три недели занятий?

– У тебя вид после этих дурацких киносъемок все еще изможденный и это хорошо, – сказала Жанна. – Я могу выпросить для тебя у знакомого врача бюллетень о болезни (бронхит подойдет?) и преподы враз отстанут. А пока пристану я: все ли хорошо у роженицы и твоей дочери?

– Все отлично, – заверил Серж. – Иначе здесь меня бы не было.

– Странная все-таки у мужчин логика, – вздохнула мадмуазель дю Плесси. – Когда ему плохо – он ищет женщину, а когда хорошо – ищет вторую. Для душевного равновесия?

– Наверно, так, – хохотнул изменщик. – Но я повторюсь: пройти мимо тебя, мон ами, я не смог бы ни при каком случае.

– Надо мне тоже завести второго мужчину, – вздохнула Жанна. – Может удастся избавиться от тяги к тебе?

Глава тридцать вторая
Пятикурсница Маша Морозова

Пятикурсники-филологи, давно ставшие друг для друга братьями и сестрами (хоть зачастую нелюбимыми), воззрились на новичка со слабо прикрытым негодованием.

– Кто притулился к нам, мсье? – спросил в пространство меланхоличный субъект в роговых очках. – Грисон, бодэ или эне? (осел, ослище или ослик?). И что предпримет ракалье (шпана), попав в загон для экурье? (лошадей).

Серж подошел к нему почти вплотную, сделал круглые глаза и ответил декламацией:

 
Осел среди лошадок по-любому
Даст жеребцам кичливым фору.
Хоть мулы и не слишком милы
Рожают и рожают их кобылы.
 

– Браво! – вдруг захлопала одна из студенток (всего их было пятеро среди 20 пятикурсников). И добавила по-русски: – Уел ты их, Сережа.

– Вы из России? – обрадовался Костин.

– Не совсем, – покачала головой девушка (милая, русоголовая, с чуть курносым лицом – типичная русачка). – Мои родители из нее, а я родилась уже здесь, в Париже.

– У Вас даже имя французское?

– Нет, – улыбнулась она. – Меня зовут Маша, Мария Морозова.

– Случайно, не родственница Саввы Морозова?

– Я его внучатая племянница. Но капиталов своих он нам не передал.

– Жаль. Можно было нацелиться на приданое….

– Не говори глупостей. Тем более, что ты уже женат.

– ??

– В отличие от моих однокурсников я слежу за новостями. А ты, Сергей, был год назад в их центре. Мне очень понравилась твоя победа и с тех пор я выцеливаю новости о твоей жизни. Вот свадьбу в соборе Сен-Дени, да еще в присутствии президента и не пропустила. Может, твоя Анжелика и дите тебе подарила?

– В начале сентября. Почему я и не явился к началу семестра. Здесь за посещаемостью следят строго?

– Уже не очень. Пятый курс предназначен для перепевания ранее спетого. А во втором семестре нам утвердят темы дипломных работ, и мы будем ходить только к своим руководителям. Впрочем, о теме стоит подумать уже сейчас. Я, например, хочу сравнить творчество современных американских писателей Хемингуэя и Фитцджеральда. Один – явный демократ, второй – завзятый аристократ, но в чем-то они очень похожи. Вот мне и предстоит узнать – в чем? А ты что хотел бы взять? Или кроме спорта и девушек тебя ничто не интересует, а учеба на филологическом факультете – просто необходимая ступенька куда-то вверх?

– Ты читала современного русского писателя Набокова?

– Нет, – призналась Маша.

– Он, впрочем, публиковался преимущественно в Берлине, в тамошних русских издательствах. Так, как пишет он, никто из русских авторов еще не писал. У него удивительно щедрый и очень изобретательный язык. К тому же он любит экспериментировать со стилем. Мне у него нравятся абсолютно все вещи, но для диплома я думаю взять «Приглашение на казнь» и сравнить его с «Замком» Кафки: оба этих романа написаны в сюрреалистической манере – хоть Сальватора Дали для их иллюстрирования приглашай.

– Я беру свои слова о тебе назад, – покаянно молвила сокурсница. – Ты просто очень разносторонний человек. Неужели так воспитывают вас в Советской России?

– Моим воспитанием занимались прежде всего отец и мама, оба интеллигенты. Хотя не спорю: догмы коммунизма тоже хорошо легли на мою душу. К сожалению, в реальности слова у властвующих там людей расходятся с делами. Наверное, это везде так, но в стране, где все принадлежит народу и обогащение под запретом, двуличие потрясает. Я его не выдержал и оказался здесь.

– Ну и прекрасно. Пойдем, я познакомлю тебя со своей французской подругой, да и с другими девушками. Пусть подивятся, какие юноши бывают в нашей России….

Может быть, для других пятикурсников режим учебы в самом деле был смягчен, но только не для Сержа Костена. Гонять его по 4 курсам сочли нужным все преподаватели. И далеко не всегда он оказывался компетентен. Тотчас следовал тычок (виртуальный, конечно), и студент Костин отправлялся в библиотеку изучать данный вопрос досконально. Слава французскому богу, библиотека Сорбонны была на высоте: библиотекари находили в ней практически любую книгу, учебник или документ по изучаемым темам. А также много чего еще, в том числе книги современных литераторов. Нашелся и Набоков: «Машенька», «Весна в Фиальте», «Камера обскура», «Защита Лужина» и (еще раз слава богу!) «Приглашенье на казнь».

В «Машеньку» тотчас вцепилась здешняя Маша, которая к неудовольствию Сергея стала ходить за ним по Сорбонне хвостиком. Когда он набрался наглости и указал ей на это, Маша густо покраснела и вдруг сказала:

– Наверно, я в тебя влюбилась. Я приглядывалась на этот счет ранее к сокурсникам, но ни один из них меня не вдохновил: тот казался, да и был, видимо, квелым, другой – наглым и лез при малейшей моей приязни к груди, третий витал в эмпиреях, четвертый (всеобщий любимец, бонвиван) было снизошел, но не выдержал испытательного срока и переключился на мою подругу….Ты же увлек меня еще год назад и когда появился во плоти в шаговой доступности, я невольно этот шаг сделала.

– Я, к твоему сведению, тоже бонвиван, – намеренно сказал Костин. – У меня здесь кроме Анжелы было уже несколько подружек. Так что, милая Маша, не обольщайся на мой счет, я натуральный ветреник.

– Меня это почему-то ободряет, – заявила странная девушка Маша. – Значит, у меня есть шанс тебе понравиться. Или я совершенно не в твоем вкусе?

– Ты очень милая девушка, в классическом русском стиле, – заверил ее попаданец.

– То есть чересчур румяна, полногруда, широка в бедрах, а еще и волосы абсолютно русые…. – уныло констатировала Маша.

– Чересчур полногруда? – возмутился Сергей. – Да в сочетании с твоей тонкой талией это просто верх сексапильности! А широкие бедра не смотрятся лишь на коротких ножках. У тебя же ноги нормальной длины, а если их еще обуть в туфли на каблуках в 10 сантиметров, то на Машу Морозову будут сбегаться смотреть студенты со всей Сорбонны!

– Каблуки в 10 см? Разве бывают такие? И что такое сексапильность?

– Все, идем по кругу: к башмачнику, портнихе, парикмахеру, гримерше, а затем в салон Коко Шанель – она подберет тебе нужные одежды, а возможно предложит сняться в рекламе. Если предложит – не отказывайся. Или тебе деньги совсем не нужны?

– Деньги мне не помешают, – с растяжкой сказала Маша, внимательно глядя в глаза своему соплеменнику. – Но зачем тебе нужна эта морока со мной?

– Ты читала о скульпторе Пигмалионе, высекшем из мрамора прекрасную Галатею и влюбившемуся в нее?

– Да. А еще я знакома с пьесой Бернарда Шоу под названием «Пигмалион». Ты, значит, хочешь пойти по стопам профессора Хиггинса? Но я все же не жалкая цветочница с улицы….

– И это прекрасно! – заверил ее Костин. – Мне надо лишь немного поработать над твоим образом.

– И ты ответишь мне взаимностью?

– По крайней мере буду пылко восхищаться тобой вместе с прочими мужчинами.

– Значит, сейчас я совсем тебя не восхищаю?

– Напротив! Иначе бы я за твое преображение не стал и браться. В общем, прекращай упираться и едем вперед – к скорому светлому будущему!

Башмачник долго дивился спецзаказу, говорил, что стальной каблук может держаться только на стальной пятке, но в конце концов прельщенный двойной оплатой принял его. Портниха вместе с Машей тоже дивились заказанному бюстгальтеру (мягкие получашки на лямках с резиновыми минивставками и застежками спереди), но Серж их убедил, что достойные женские груди должны чуть поигрывать в движении – в противовес притискиванию к туловищу. Парикмахеров и гримерш он выбрал студийных: там ему распинаться не пришлось, студийные давно привыкли преображать актрис в красавиц. Красавица получилась и из Маши, да такая, что на нее сбежались посмотреть все свободные от съемок студийцы, а мсье Жюль стал ее пылко уговаривать принять участие в любом фильме студии. Маша в ответ на это только улыбалась, а Серж говорил:

– Вы соображаете, кому это предлагаете? Перед вами будущий доктор филологии, звезда европейских конференций и симпозиумов. А может быть, вторая Жорж Санд или Этель Лилиан Войнич!

К Коко Шанель поехали через несколько дней во всеоружии (после звонка, конечно), то есть на каблуках и в новом белье. Маша полдня училась ходить, чертыхаясь вполголоса, но в конце концов выработала два вида походок: победительную и фривольную. С победительной она и вошла в салон, а в разговоре со знаменитой модельершей держалась с достоинством. Коко одобрительно посмотрела в сторону Сержа (которого приглашала однажды в модели, но получила вежливый отказ) и взялась сама подбирать платья и пальто для Марии Морозовой. Счет Костину предъявили космический, но наряды того стоили: Маша в них предстала эталоном элегантности и в то же время раскованности (в глазах Сергея граничащей с сексапильностью). Мадам Шанель попросила Марию покрасоваться перед зеркалами, потом походить по подиуму и вдруг предложила походить там же в шубах: соболиной, лисьей, шиншилловой….

– Ах! – сказала она наконец, – Эту коллекцию шуб я могу доверить демонстрировать только Вам, Мария! Вы смотритесь в них так естественно! Прошу Вас подписать со мной контракт – только на один показ. Вы не против, Серж?

– Почему же на один? – улыбнулся капризный Серж. – Вы ведь поедете с шубами по нескольким городам Франции, а может в Женеву, Милан и Лондон заглянете? Маша там пока не была («Была в Женеве!» – запротестовала Маша) – в самый раз таким манером попутешествовать и заодно чемоданчик денежек заработать.

– А Вы в каких отношениях с Марией Серж? – спросила в лоб гранд-дама. – Насколько я помню, Вашу жену зовут Анжеликой?

– Это так. Но я с недавних пор стал учиться в Сорбонне и встретил там вот эту русскую девушку, в судьбе которой мне захотелось принять участие. Вы может быть этого не знали, Коко, но русские люди обожают помогать друг другу, особенно оказавшись на чужбине.

– Ну-ну. Смотрите Мария как бы Серж Костен Вам животик не помог увеличить. Он ведь слывет в Париже дамским угодником.

– Угодников я на дух не переношу, – передернула плечами Маша. – Меня можно взять только с боя.

– Он и с боя может, – хохотнула Коко. – Вон как глазом огненным косит….

Когда Серж явился на следующий день в университет, вся группа теснилась вокруг Маши. Девушки активно расспрашивали ее о прическе, гриме, одежде от Шанель и т. д., а парни молча пялились и в глазах их полыхали мрачные огни вожделения.

– Серж! – воскликнула Маша, когда он вошел, и парням стало понятно, для кого эта середнячка так преобразилась. Злобно скрестив на нем взоры, они повернулись и побрели по своим местам, а Костен присоединился к девичьему кружку и стал со знанием дела комментировать Машины обновы.

После занятий Серж привычно пошел в библиотеку и Маша за ним. Оказавшись в абонементском зале, они укрылись в давно облюбованном закутке, и Маша смогла задать заветный вопрос:

– Так ты почувствовал себя Пигмалионом, создавшим Галатею?

– Да, – со всей серьезностью сказал Сергей. – Ты великолепна, Мария-Галатея! Но что мне делать дальше, я не знаю.

– Ты ограничился моей формой. Теперь надо вдохнуть в нее содержание.

– Как?

– Обними меня и поцелуй, – шепнула Маша. – Я думаю, это поможет.

Следующую неделю Сергей и Маша провели в поисках мест для совокупления. Ими были опробованы тот же закуток (забракован: какой оргазм, когда ежесекундно ждешь нечаянного вторжения?), кабриолет (слишком тесно, да и видно любопытствующим), хоры церкви святой Урсулы (невозможно вскрикнуть, когда хочется ликовать во весь голос), свободная аудитория (но ручку двери постоянно дергали), лужайка в глухой части Булонского леса (Маша и здесь была слишком чутка). Пришлось в итоге банально снимать номер в отеле и лишь на второй раз Мария-Галатея испытала полноценный оргазм.

– Боже! – воскликнула она. – Какое чудное, небывалое ощущение! Мое тело трепещет само по себе! И это сотворил со мной ты, мой кумир, мой Бог! Или Демон? Ведь мы с тобой преступники, прелюбодеи?

– Не нагнетай, Машенька, – стал оглаживать ее кожные покровы «кумир». – Представь, что ты наложница в гареме, которую султан предпочитает всем своим женам….

– Да! – подхватила идею филологиня. – Я оглашаю раз за разом восторженными криками гарем, а жены злятся в своих спальнях. Кстати, сейчас в моду вошли слежки сыщиков по поручению ревнивых супругов. Твоя Анжела на это не пойдет?

– Нет смысла: у меня практически нет имущества, лишь наличные деньги. Да и горда она чересчур для этого.

А еще через неделю встречи новоявленных любовников закончились: у Шанель состоялся показ шуб, Маша в качестве модели публику поразила и вскоре укатила в многомесячное турне, оформив в универе академический отпуск. Ежедневно функционировавший и вдруг невостребованный мужской орган вскоре напомнил о себе, и Сергей уже собрался сделать визит к мадмуазель дю Плесси (которая, конечно, была осведомлена о новой пассии Сержа Костена и приготовила ему, вероятно, «теплый» прием), но тут Анжела решила завершить свой вынужденный целибат и одним вечером забралась в постель супруга.

– Я так давно тебя не обнимала, – сказала она. – Меня даже потряхивает сейчас. Только умоляю: никаких новых беременностей в ближайшие несколько лет не должно быть! Используй презервативы! Знаю, ты их ненавидишь, но что делать? Лучше так, чем совсем никак. Ты-то наверняка без баб в эти месяцы не жил, но я знать о них ничего не желаю. Теперь ты мой, шли всех баб в то место, откуда они появились на свет. Узнаю о будущих ходах налево – яйца оторву!

– Полегче с угрозами. Вдруг я перепугаюсь и на этой почве обрету избирательную импотенцию? В отношениях именно с тобой? То-то ты растеряешься, ма шери!

Издеваешься? Над богом данной женой? Я так лелеяла в душе предстоящую ночь, а ты….

– Так, – переменился Сергей. – Все, что я тебе наговорил – забыть! А вспомним лучше нашу ночь в берлинском отеле, когда мы впервые оказались в постели и захотели соединиться душами. Помнишь?

– Да. Ты тогда сравнивал меня с Джоан Кроуфорд и убедил, что я куда красивее….

– И совершенно не кривил душой. Сейчас после родов твои пропорции изменились, но Анжела-женщина кажется мне сдобнее Анжелы-девушки. Проверим, так ли это на самом деле?

– Приступай, мон амур!