Текст книги "Северные сказки. Книга 1"

Автор книги: Николай Ончуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

(Слышал от «крестиваго» самоеда, т. е. от крещенаго, – лет 55 тому назад.)

4

Федор Водович и Иван Водович

Жил-был царь вольной человек. У этого царя была жона, Да были слуги роботчия. Эта царица сделалась беременна. Царь говорит: «Если ты родишь сына, то попустим на свет, а дочерь родишь, на свет не попустим». После того царица родила дочерь. И удумали куда жо эту дочерь девать – царско слово назад не ворочатся – испостроили ей темничу, дали ей водитча няньку. Скоро скажетча, долго деитча – водилась нянька лет до семнадцети, до восемнадцети, а тогда говорит царевна девича: «Што же ты, моя нянька, покажи мне, какой есь свет на свете». – «Показать бы я могу, да не смею, потому батюшко царь узнат, соймёт наши головы с тобой, тольки я тебе показать могу в потай». Созвала нянька к себе две девичи, отдала девичам: «Ведите под руки по царскому двору, в котором двору царь в летную пору прогуливаитча». Взели девичу и повели по царскому двору прогуливатча, прохаживатча. И было у царя в этом дворе выкопан колодеч. В этом колодче плавала чароцька золота. Увидала царевна: «Это што, девичи?» – «То твоего батюшка колодеч». – «А што плават в колодчи?» – «А плават твоего батюшка чара золота, он когда прогуливатця, воды почернёт и воды попьёт». Тогда девича почерпнула воды и выпила. Пошла дальше по двору прохаживатця. Увидала она стоит кровать тисова, на кровати перина пухова и подушка шолкова и спрашиват: «Это што девичи?» – «То твоего батюшка кровать тисова, он в летную пору прогуливат и на этой кровати отдыхат и по-чиват». – «Нельзя ли отдохнуть на ей?» Девича легла и отдыхат на кровати. Тогда немножко полежала, стала с кровати, опять девичу повели кругом по царскому двору. Довели до колодча, опять захотела цару выпить. Поцерпнула, чару выпила и опять пошла, довели опеть до той кровати, опять легла почивать и отдыхать. Немножко почивала, стала с кровати, девичи эти взели и повели чаревну в темничу, отдают бабушки – няньки. И стала эта девича беременна. Тогда – скоро скажетча, долго деитча – родила девича двух сыновей. Собирали попов и нарекали име: Иван Водович и Фёдор Во-дович.

Эти робятка ростут не по дням, а по чесам, и выросли они лет до семи-до восьми. И стали просить у матушки благословеньицо: сходить по чисту полю погулять. Давает матушка им благословеницо. «Подите, детки, в чисто поле, гуляйте, а только своему дедушку в глаза не попадайте». Ходили день до вечера, на темну ночь приходят к матушки родимой. Проспали они ночку, по утру рано встают, на себя чветно платье надевают и опять отправляютча в чисто поле гулять. Гуляли день до вечера. Наступат тёмная ночь, приходят к матушке родимой ночевать. Мать напоила, накормила и спать повалила. Поутру встают, на себя чветно платье надевают и просят у матушки благословеницо: съездить по чистому полю на добрых конях погулять. Даваёт: «Поежжайте, да только дедушку в глаза не попадайте». Вышли робятка вон на уличу, пошли на конюшен двор выбирать себе коней по разуму; выбрали коней, обседлали-обуздали и отправились в чисто поле. Ехали, ехали, лежит сыр-горюч-камень на растанях, на камню подпись подписана и подрезь подрезана: «По одной дороге ехать – с красными девушками гулять, по другой дороге ехать – живому не быть». Оттуль они, два брата розъехались, распарились. Иван Водович поехал с красными девушками гулять, а Фёдор Водович поехал где-ка живому не быть.

Сказка пойдёт нынь за Фёдором Водовичем. Ехал, ехал Фёдор Водович, доехал до городу, живет по загороду бабушка-задворенка. Зашол к бабушке-задворенке, Богу помолился, с бабушкой поздоровался. «Здравствуй, бабушка, богоданна матушка!» – «Здравствуй, дитятко, Фёдор Водович». – «Спусти, бабушка, меня от тёмной ночи начевать и укрытся». – «Милости прошу, дитятко». Коня у Фёдора Водовича обрала, в избу завела, накормила, напоила и спать повалила. У сытаго гостя стала вестей спрашивать: «Куда ты, Фёдор Водович, едешь, куда правишся, едешь ты волей или не волею?» – «А поехал я, бабушка, людей посмотреть и себя показать». Вот ночку просыпали, поутру рано ставали, бабушка побежала по городу, што в городу деится. Бегала, бегала, прибежала домой, разговариват: «Дитятко, у нас змей из моря подымаится, на каждыя сутки по человеку поглотит; у здешного царя три дочери, сённи жеребей метали, да выпал старшой дочери идти змею на съеденьё». – «А где будет он ей поглотить?» – «А край синяго моря есь избушка, ей отведут в избушку». – «А нам, бабушка, льзя-ле итти на спроводины, царевну спроводить?» – «А отчего нельзя, можно». Бабушка кашки наварила, Фёдора Водовича накормила и сама поела-покушала. Надели на себя цветно платье и пошли царю во град царевну провожать. Приходят царю во град. У царя народу как тёмного лесу, провожают царевну. Вывели царевну, посадили на корету и повезли край синяго моря. Довезли до избушки, завели в избушку и роспростилися с ей, разошлись. Фёдор Водович осталса один.

Заходит Фёдор Водович в избушку, сидит царевна в избушке слезно плачет. Говорит Фёдор Водович: «Здраствуй, царевна, зачем сидишь, плачешь?» – «Как же мне не плакать, я свезена змею на съеденьё». – «Примай, царевна, меня в товарыщы». – «Примать тебя, тебя змей съест не зачо, а мне-ка жеребей выпал». – «Примай, царевна, может, оба спасемся». – «Милости прошу, молодеч!» Лёг Фёдор царевич на лавку, положил голову на голену: «Ты, царевна, ищи в моей головы, когда змей подымитчя с моря, буди меня». Стала царевна ему в головы искать. Сделалось на мори сильняя буря, погода. Вышол из моря змей троиглавой, тогда царевна стала будить доброго молодца. Молодец заспал, захрапел, как порог зашумел, разбудить его не может, колоть жалко, и расплакалась над им слезно. Уканула слеза ей гореча Фёдору Водовичу на личо, тогда скакал Фёдор Водович скоро на резвы ноги: «Ах, царевна, ты меня ужгала». Говорит царевна: «Вот, доброй молодец, змей вышол из синего моря, съест нас». Выскочил Фёдор Водович вон на уличу, схватил свою саблю востру, бежит змею навстречу. Идёт Издолищо и похваляется: «Я на свете никого не боюсь, есь только на свете два богатыря: Фёдор Водович, да Иван Водович, да они молоды-блады; кабы здесь они были, на одну долонь посадил, другой придавил – пена стала». Говорит Фёдор Водович: «Чем, погано Издолищо, похваляишься?» – «А я похваляюсь своей силой могучей». – «Да, и ты идёшь силён и могут, о трёх головах и за собой много силы ведёшь, а я невелик зверь, да лапист». Стало поганое змеишшо поворачиваться, посмотреть: кака-така сила идёт, а Фёдор Водович подскочил, смахнул своей саблей вострой у его три головы, а туши и головы в синё море свалил. Тогда пошол к этой царевны в избушку. «Не плачь, царевна, не будешь ты топере змеем съежена. Прощай царевна»! – «Прощай, доброй молодец, да скажись, хто ты, какой?» – «А какой бы не был, да прощай!» Приходит Фёдор Водович к бабушке-старушке ночевать, попили-поели и спать повалились.

А у царя был пастух, коров пас. Он поутру рано стал, да ко синему мору погнал коров поить, побежал в избушку думает: «Царевну змей съел, а платье некуда не дел – мне на пропой годится, соберу пойду». Зашел в избушку, сидит царевна жива. «Здравствуешь, царевна!» – «Здравствуй, слуга коровьей». Говорит слуга коровьей: «Царевна, хто тебя спас, от смерти ослободил?» – «Спас меня молодец, не знаю какой, откуль был». – «Скажи, царевна, што я спас тебя». – «Как я могу сказать, как не ты?» – «Не скажешь, я тебя сичас убью, платье содеру, тебя в синё море свалю». – «Давай, поди, я скажу, што ты спас». Тогда слуга скоро коров погнал, побегает к царю и говорит: «Я твою дочерь, царь, спас». – «Как ты мою дочерь спас?» – «Я змея убил, головы в синё море свалил». – «Ну, ступайте, слуги, по царевну, ковда она жива». Скоро слуги лошадь запрегали и поехали по царевну. Приехали, сидит царевна в избушке жива. «Здравствуй, царевна, ступай, тебя батюшко домой зовёт». Вышла царевна, сели и поехали. Приехала царевна, спрашивает царь: «Хто тебя от смерти спас, слободил?» – «От смерти меня спас коровей слуга». Обжаловал царь слугу этого крестами и металеми.

Поутру рано бабушка ставала, ходила в город спроведати и это дело всё распознала. Подымается из моря змей шести-головый, просит у царя человека на съеденьё. И собирались народ все, метали жеребей, кому идти на съеденьё, выпал сренней дочери царской. Тогда бабушка задворенка прибегат домой, разсказыват: «Вот, Фёдор Водович, слуга коровьей царевну спас, весь разжалованной крестами и металеми, а сегодня опять жеребей метали, сегодня серенней дочери идти, ей спровожать будут народ». Бабушка кашку сварила Фёдора Водовича накормила, опять пошли провожать царевну. Приходят, царю во град (повторяется то же самое, что и в первом случае, разница в том, что змей шестиглавый)... Идёт змей слинами брыжжет, как дождь частой падёт... (Фёдор Водович срубил змею головы и бросил в море).

У этого царя был слуга овечьей. (Пригоняет утром царский слуга овец к морю поить, видит царевну живую и проделывает все то же, что и коровий слуга, то же самое сделал и третий слуга.)

В третий раз собирается народ жеребей метать, достался третей дочери, меньшой. Кличет клик царь: «Хто мою дочь избавит от смерти, тому полжитья-полбытья, дочерь за того замуж выдам, а после смерти моей царской, тому на царстве сидеть». Не хто не нашолся. (Приходит бабушка-задворенка и разсказывает Фёдору Водовичу. Тот идёт, проделывает всё то же и вступает в борьбу со змеем о девяти головах. Фёдор Водович наказывает царевне: «А не можешь так разбудить, иглой или шилом»)... Смахнул Фёдор Водович шесть голов, осталось три – не забрала сабля боле. Тогда стали они с Издолищем биться рукопашкою. И бьютча, борютча много времени, тогда слышит Фёдор Водович, что в себе силы стало мало и кричит: «Царевна, выйди, помоги поганого Издолища победить». Царевна насмелилась, вышла, взяла боток и стала бить змея поганого. Тогда они двоима этого зверя поганаго и победили, туши и головы в синё море свалили и тогда зашли в избушку. «Ну, говорит, прощай, а ты теперь не будешь съежена». Говорит царевна: «Какой ты молодец?» – «А хотя бы я какой, тольки дай мне своё кольцо обручное и роспростимся». Царевна давала кольцо и роспростились.

А у царя слуга гонил лошадей на синё море поить... (конный пастух сделал то же, что коровий и овечий)... Веселым пирком и скорой свадебкой за слугу кониннаго меньшу дочерь царь замуж отдават. Тогда царевна от своего батюшка царя выпросила зелена вина посленнюю чарку, подвенечну, поднести всех, хто бы не был. Эта бабушка-задворенка услыхала про свадьбу, и пошли они с Фёдором Водовичем к царю на свадьбу. А царевна подносит вино, всем по повенесной чарке вина, и дошла до молодца, до Фёдора Водовича: «Прими-выкушай от меня цару посленную, подвенесную». Берёт Фёдор Водович чару зелена вина и выпивает. Увидала царевна своё кольцо обручное у Фёдора Водовича на руки, и тогда берёт она Фёдора Водовича за правую руку, ведёт ко своему батюшке царю. «Батюшко царь, вот мой богосуженной муж, этот молодеч меня спас; не конинной слуга, а этот молодеч». Говорит царь: «Почему же ты сказала на кониннаго слугу, а теперь молодца нашла другого?» – «Потому я сказывала, што поневоли. Он хотел меня убить, моё тулово свалить, платье содрать и пропить». Тогда старшия дочери тоже подходят. «Батюшко, нас этот молодец спас – потому мы сказывали на слуг, что нас убить хотели». Тогда царь этих молодцов посадил на ворота и растрелял: «Не подыскивайтесь под чужо дело». И тогда весёлым пирком и скорой свадебкой – меньшую дочерь за Фёдора Водовича стал выдавать. И дал Фёдору Водовичу полжитья и полбытья. И стал Фёдор Водович чарской зять, и стал Фёдор Водович город сохранять и хто бы не поднялся, всех стал побеждать.

И парилса Фёдор Водович в парной байны своей и пошли со своими людеми робочими в озеро купатча. Забрёл Фёдор Водович в озеро, прилетела птичка золота. Захотел Фёдор Водович эту птичку сохватать и поймать. Птичка от Фёдора Водовича не летит, а Фёдор Водович птичку поймать не может и гонитча за ей сзади. Переплыла птичка озеро, и Фёдор Водович перебрёл озеро через. Побежали по земли, побежала птичка до избушки, забежала в избушку, выскочила из избушки Яга-баба со пестом и хлопнула Фёдора Водовича в голову: «Быть ты, Фёдор Водович, серым камнем, лежать отныне и до веку». И тогда в город Фёдора Водовича не могут дождатча.

Иван Водович ездил, гулял со красными девичами и нагулялся вдоволь и досыта, и обратилса он назад по своей пути-дороги, откуль приехал. Выехал на растани, откуль с братом разъехались, слез со добра коня, посмотрел сер-горюч-камень, на камне подпись подписана: «Брата живого нет». Думает Иван Водович: «Поеду я брата искать, куда мой брат девалса». Тогда поежжат Иван Водович в тот город, где брат женилса. Народ его увидал и почитают его братом, Фёдором Водовичем. Здороваются с ним: «Здравствуй, любимой зятелко, Фёдор Водович, где же ты побыл? Не можом мы тебя дож-датся». Иван Водович не отпирается от зятя и думает в уми: «Ужо я поживу – не распознаю-ле, куды мой брат девалса?» Тогда живёт Иван Водович в чарском дворче. Жил долго-ле, коротко-ле. Истопили байну, пошол в байну паритца, выпарилса и пошол на озеро купатця. Тогда прилетела на это озеро птичка золота и стала по озеру поплавывать. Иван Водович за птичкой пображивать, поймать ей хочет себе. Царской народ его унимат: «Фёдор Водович не ходи больше за этой птичкой: птичка тебя уведёт, больше не дождатся тебя будет в город». Иван Водович пуще за птичкой припират, хочет ей схватать. Тогда эта птичка озеро за озеро переплыла, а Иван Водович за ей перебрёл. Птичка вышла на землю, а Иван Водович за ей гонилса, гонилса, птичка бежала, да бежала, да бежала, заскочила в избушку, выскочила Яга-баба со пестом, обернулась в избе и хочет хлопнуть Ивану Водовичу голову. Иван Водович раньше ей управилса: «Быть ты, Яга-баба, лежать серым камнем отныне и до-веку». И пала Яга-баба на землю, стал горючий камень. Обратился оттуль Иван Водович назад, немного отошол, лежит сер-горюч-камень на дороги. Поколотил этот камень Иван Водович. «Это лежит, винно, мой братец, Фёдор Водович». Тогда пошол Иван Водович по чисту полю, нашол стару кобылёнку худящую, больную и убил это кобылёнко; вывалил из ее брюшину и забилса сам в брюшину. Старыя вороны летают, куркают и говорят: «Омман». Молодые воронёнка летают и говорят: «Обед». Прилетел молодой воронёнок и начел эту упать клевать. Иван Водович и хватил этого воронёнка себе в руки. Летат у воронёнка мати, просит воронёнка спустить. Говорит Иван Водович: «Слетай за тридеветь морей по живу воду в колодеч, тогда спущу воронёнка». Говорит воронёнкова мати: «Я не могу тебе воды принести, у меня не в чём». – «Опустись на землю, я тебе подвежу под махала две бутылы, в том принесёшь». Опустился ворон на землю, привезал ей Иван Водович по бутылы под то и под друго крыло, тогда полетел ворон по живу воду. Прилетат ворон к колодцу, в котором жива вода, у того колодца солдаты-часовы караулят, стоят. Ворон опустилса на землю, стал покуркивать и пограивать. Солдаты-чесовы таковой птицы не видали. «Ах кака птичка, сама сызая, под махалами светло», – и хотели эту птичку поймать себе на посмотреньё. Этот ворон их стал от колодца отманивать. Тогда ворон отманил, змахнулся, слетел и полетел в колодеч; в колодеч упал и почерпнул живой воды в бутылы; солдаты-чесовы бежали, бежали, хотели с ним управится, ворон раньше их вылетел. А Иван Водович некуда от лошеди не отходил, всё дожидал ворона. Прилетел ворон и говорит: «Получай, Иван Водович, живу воду». Иван Водович отвязывал бутылы, а воронёнка на мелки ушинки розорвал. Тогда начал воронёнка складывать, как воронёнок был; склал воронёнка и притяпкал (прихлопал рукой, штобы было покрепче), тогда из бутылы этой водой ворона измазал, и стал ворон жив и здоров. И тогда отпускал Иван Водович эту ворону и сказал: «Спасибо, ворон, сослужил ты мне службу». Тогда пошол ко своему брату-родителю. Приходит и смазыват горючей камень; раз смазал – камень подрогнул, другой смазал – Фёдор Водович на ноги стал. Говорит Фёдор Водович: «Фу-фу-фу, долго спал, да скоро стал». Говорит Иван Водович: «Здравствуй, Фёдор Водович, родимый брателко, кабы не моя голова, тебе бы боле не восстать». Тогда пошли они в тот город, из котораго за птицой угнались. Приходят в тот город и стречает их народ с честью, с радостью, и не можут их признать, которой зеть – оба одинаки. Тогда Фёдор Водович поступил во свое место, ко своей жены, ко своему батюшку царю в том царсве жить. А Иван Водович со своим братом распростилса и поехал ко своей матушке родимой во свое царсво.

5

Фёдор-царевич, Иван-царевич и их оклеветанная мать

Жил-был царь на ровном месте, как на скатерти. У этого царя было семейство, слуги, люди робочие, а он сам был холост, не жонат. Надел на себя царь цветно платье и пошол себе богосужону невесту выбирать. Прошол по городу, вышол на чистое поле, стоит в чистом поле дом; приходит к этому дому, заходит, сидят в доме три девичи. Богу помолилса и поздоровалса: «Здраствуйте, красные девичи». – «Я умею состряпать-испекчи и сварить». У третей подошол, спросил: «Што ты умешь роботать?» – «А я ничего не умею роботать, только знаю, хто меня возьмёт взамуж, перво брюхо рожу – двух сынов, один сын будет полокот руки в золоти, поколен ноги в серебри, в тыли месеч, по косичам часты звезды, во лбу сончё; другой – полокот руки в золоти, поколен ноги в серебри». Говорит царь вольной человек: «Девича, желашь-ле за меня замуж вытти?» Говорит девича: «За кого же вытти, как царь возьмет». – «Ну, девича, готовся, приеду за тобой, буду венчатся». Роспростился и пошол домой. Приходит домой, коней запрегали, всё направили и поехали за девичой. Тогда прикатились к девиче, оделась девича, посадили в корету и повезли к венчу. Тогда обвенчали, пировали панкётовали и жили несколько времени. Эта чарича стала беременна. Царя спросили в ино восударсво на совет. Этот царь оставляет приказ: «Кого моя жена родит, чтобы мне-ка с ответом были».

И скоро скажется, долго деится. Царь отправилса, жона у его родила двух сынов: полокот руки в золоте, поколен ноги в серебри, в тыли месеч, по косичам часты звезды, во лбу солнчё, другова полокоть руки в золоти, поколен ноги в серебри. Тогда написали письмо и отправили к царю слугу, приказали слуги: «Ты в этот дом не заходи, из котораго она была взята». Слуга шол, шол и прошол этот мимо дом. И сделалась буря-погода, как темная ночь стала, и заходит в этот дом, из котораго была царица взята. Заходит, Богу помолилса, с девичами поздоровалса. «Здраствуйте, красные девичи». – «Приходи, милости просим, слуга царской, куда ты идёшь, куда ты правится?» – «Я иду из своего царева, пошол царю, царица родила у нас двух сынов, дак пошол царю с ответом». – «Не угодно-ле, восподин слуга, тебе с переходу-с пути в баенке попарится?» – «А пожалуй, кабы попарили, дак я бы попарился». Сейчас баенку стали топить. Тогда истопили баенку, пошол парится, свою сумочку повесил на спичку. Эти девичи у него из сумы выняли царское письмо, которое было царю послано, написали и положили свое: «Чарича без царя принесла – родила суку, да пса». Слуга из бани вышол, наделса и пошол. Царь письмо получил, прочитал и головой покачал, и спросил: «Где ты был-ле дорогой?» – «Я был в том доме, из котораго чарича взята». Это письмо царь у себя оставил и свое написал: «Кого бы жона не родила, без меня некуда не девать». Положил письмо в сумку и сказал: «Больше ты в тот дом не заходи, иди мимо во свое царство». Тогда слуга с царём роспростилса и отправилса. Идёт, шол, шол, идёт мимо того дому, из которого царица взята и проходит этот дом. И опеть сделалась буря-погода, накатилась, аки тёмнакая (так!). Ходил, ходил слуга, блудил, блудил, не мог пути натти, назад к тому дому пришел и думает в уми: «Мне-ка царь в этот дом не велел заходить». Пошол, ходил и опять к дому пришол. Опять заходит, Богу помолилса, с девичами поздоровалса: «Здравствуйте, девичи красные». – «Приходи, садитесь, отдыхайте вы, с пути, с дороги». Поставили слуги попить, поись, покушати, стал слуга наряжатся идти. «Господин слуга, попарся в бани, с переходу великого и с тягости, будет тебе легче идти». На то слуга согласилса, истопили баню, изготовили, пошол парится, суму опять на спичку повесил. Эти опять девичи из сумы вынели чарьское письмо, а свое написали: «Кого моя жена родила, к моему штобы приходу все были убраны, управлены». Выпарилса слуга, наделса и отправилса во свое царсво. Приходит слуга во свое царсво, письмо отдаёт. Чарича письмо прочитала и слезно проплакала. И спрашивает: «Где ты был по дороги?» – «А был я в том доме, из котораго ты взета». Говорит чарича: «Это всё от их состоялось». Собрали попов и крестили этих бладеньчей, одному имя нарекли Иван-царевич, а другому Фёдор-царевич. И стали думу думать: «Куды жо эту чаричу с бладеньчами девать?» и придумали: сделать бочку большую, положить чаричу с сыном, с Фёдором в эту бочку, спустить в синёё море; а Ивана-чаревича за тридевять морей, за тридевять земель, в тридевятое чарьсво и в ино государсьво, страшному чарю, пламенному копью, к огненному тылу отдали подарками.

После того царь явилса, водворилса во свое восударсво и спрашивает: «Де моя жона и де мои дети?» Отвещают ему: «Твоя жона спущена в синё море в бочки с сыном Фёдором, а сын твой Иван царю отдан за тридевять морей, за тридевять земель, в тридевятое чарство и в ино государство, страшному чарю, пламенному копью, к огненному тылу и отдали подарками». – «Почему так делали это дело?» Подносят ему это письмо, которое слуга поднёс: «Вот, по вашому приказанью». И спрашиват царь у слуги: «Ты шол от меня, куды заходил?» Отвечает слуга: «Я заходил в тот дом, из котораго чарича взята». – «Зачем ты в тот дом заходил, когда я тебе не приказывал?» – «Я не мог пути натти». Взял царь слугу сказнил. «Тебе когда которо не велено, не должон роботать». Этот царь несколько времени жил холост, не жонат и задумал опять женится, и тогда взял эту девичу из того же дому, котора умела шолком шить, и живёт царь с новой женой.

А эту царичу с сыном с Фёдором носило по морю несколько времени, качало, да валяло, и говорит сын Фёдор: «Маминька, я слышу нас больше на валу не качат». И выбросило их в этой бочке на Буян-остров. И говорит Фёдор-царевич: «Я, маминька, ростенусь, розорву бочку, я слышу мы теперь на земли». – «О, сын Фёдор, как мы на воды? Розорвёшь бочку – потонем веть?» – «Нет, маминька, слышу на земли». Ростенулса, бочка разорвалась, разлетела – а дествительнё на земли. Стали они на этом острову жить. А на этом острову лисич, да кунич довольнё оченно. Фёдор-царевич сделал лучёк, да стрелку, настрелял лисич, да кунич этой стрелкой, сделал из лисич, да кунич шатёр себе. И видит Фёдор-царевич: бежат из-за моря купчи с товарами. Говорит своей маминьке: «Маминька, маминька, вон купчи бежат, я буду им махать, да кричать, штобы они взели меня посмотреть Русию». – «Вот, чадо мило, купчи пойдут, понесут подарки, а ты с чем пойдёшь?» – «Ничего, я и так посмотрю и обратно с има буду». Была у чаричи вышита ширинка. «На, дитятко, отнеси царю в подарки». Побежал Фёдор-царевич край синего моря, стал платочком махать и кричать: «Господа карабельщики! Приворачивайте суда». Карабельщики приворотили, пристали, вышли на берег. Приходят к шатру и дивуютця: «Ах какой шатёр прикрасной! Мы этуды много раз бывали, а экого чудо не видали». Постоели, посмотрели на ихну житель, походят на караб и побегают за синёё море. Благословилса Фёдор-царевич у своей матери за синёё море бежать и пошол на караб. Заходят они на караб, сходни поклали, якори побросали, тонки парусы подымали и побегали за синёё море. Дал им Бог тишины пособной.

Прибежали в то самое царство, из которого Фёдор-царевич спущеной. Брали купцы подарки, пошли к царю. Фёдор-царевич с нима пошол сзади; приходят купчи к чарю, челом бьют и низко кланеютче и здороваютча; дарят купчи чарю подарки всякие, подходит Фёдор-царевич, челом бьет и низко кланется: «Здравствуешь, царь вольной человек!» – «Здравствуй, доброй молодеч!» Вынимал Фёдор-чаревич из зепи ширинку, дарил царю. Царь смотрит скольки на ширинку, а вдвое-втрое гледит на молотца. «Экая ширинка чудесна, молодеч прекрасной!» Говорят купчи: «Царь вольной человек, прежде мы бегали мимо этот остров, мимо Буян, не видали ничего. Живёт этот молодеч с женщиной, и у него из лисич, из кунич шатёр сделанной, и то чудо, то диво». Чарича и говорит: «Это како чудо, како диво: середи моря есь остров, на острову есь сосна, на этой сосне ходит белка, на вершиночку идёт – песенки поёт, на комелёк идёт – сказки сказыват и старины поёт. У этой белки на хвосту байна, под хвостом море, в байне вымоишся, в мори выкупаишся; то утеха, то забава». Фёдор-царевич стоит выслушиват, на ум берёт. Тогда этим купчам царь дал распоряженье: торговать безданно и безпошлинно в городу.

Скоро скажится, долго деится. Продали товары, побегать стали за синёё море. Дал им Бог тишины пособныя. Прибежали к Буяну-острову, выпускают Фёдора-царевича к маминьки ко своей... (Фёдор-царевич рассказывает всё что видел матери)... «Я как, маминька, ей раз буду доставать, эту белочку.» – «Куда же, дитятко, ты будешь ей доставать, положишь меня бенну одну жить здесь». – «Однако же дай благословенье, я отведаю ее достать». – «Ну Божье да моё благословенье, дитетко, доставай». Сделал себе шлюпку, отправилса за синёё море, переехал синёё море, переехал к острову, шлюпку поставил на берег и пошол искать сосну.

И нашол сосну: стоит сосенка, на сосенке ходит белочка, и у этой сосны проведены струны. Тогда Фёдор-царевич захватил сосну в охапку, выдернул со коренём, сорвал все струны и тащи ко своей шлюпке, и отправилса за синёё море. Выносит на Буян-остров сосенку, выносит к своему шатру и поставил сосенку подле шатра: стала сосенка стоёть, и стала на сосенке белоцька ходить. Вот утеха, вот забава им.

Скоро сказываится, долго деится, бегут опеть корабельщики... (то же, что и прежде, в первом случае, происходит). ...Сколько здрят на шатёр, вдвое-втрое на белку. Прежде на Буяне этого не видали. И простояли, просмотрели они тут челые сутки. Опеть стали побегать, а Фёдор-царевич у матушки благословенье просит побегать за синёё море. Дават матушка родима вести в подарок ширинку. Заходят на караб, побежали; прибежали, парусы сымают, идут к царю, челом бьют, низко кланяются, подарки дарят; челом бьёт, низко кланяется и Фёдор-царевич, дарит царю ширинку. Смотрит царь и дивуится: «Ох кака ширинка». – «А вот царь вольной человек, прежде мы бегали мимо этот остров Буян, не видывали ничего. Живёт этот молодеч с женщиной, и у него из лисич, из кунич шатёр сделанной; есть сосенка, на этой сосенке ходит белка, на вершиночку идёт – песенки поёт, на комелёк идёт – сказки сказыват и старины поёт». Ходит чарича по полу и говорит: «Это кака утеха, это кака забава? Есь утеха-забава: есь за тридевять земель, за тридевять морей, у страшного царя, у пламенного копья, огненного тыла, есь у него слуга – по колен ноги в серебри, полокот руки в золоти, в тылу месеч, по косичам часты звезды. Вот то утеха, то забава». Фёдор-царевич выслушиват ихны разговоры. Тогда купчам царь дал дозвол торговать безданно, безпошлинно в городу. И назад стали побегать. Прибежали к Буяну-острову, вьшускают Фёдора-царевича к маминьки ко своей. (Фёдор-царевич разсказывает царице, что слышал у царя.) Говорит на то матушка родима: «То бы, дитетко, твой брат, да где жо его возьмёшь?» – «А когда мой брат, дай мне благословенье, я поеду его добывать». – «Где же тебе брата добыть? От страшного царя нехто не пришол, не приехал суды». – «Однако же я поеду». – «Божье, да моё, дитетко, благословенье, поезжай». Роспростилса, пошол по Буяну-острову пешком.

Скоро скажется, долго деится. Близко-ле, далёко-ле, низко-ле, высоко-ле, дошол – два молодца дерутця. Кричит им: «Ей, молодцы, над чем деритесь, перестать надо». Молодцы перестали, отвечают: «Делили мы девичу, да ковёр-самолёт». – «Давай, ужо постойте, я вас разделю». Взял Фёдор-царевич сделал лучёк, да стрелку. «Я эту стрелку стрелю, вы бежите, которой переди прибежит, стрелку хватит, тому девича». Выстрелил стрелку, полетела стрелка выше лесу тёмнаго; заворотили головы, полетели за стрелкой сзади. Тогда Фёдор-царевич развернул этот ковёр, садилса на ковёр, взял девичу и полетел. Ковёр перелетел за синёё море, недалеко от страшного царя царевич опустилса на чистое поле, ко ракитову кусту. Завернул ковёр, посадил девичу: «Сиди, девича, пока я не обвернусь». Сам пошол в то царство, к страшному царю.

Приходит к этому городу, позагороду живёт бабушка-задворенка в маленькой избушечке. Зашол, Богу помолился. «Здравствуй, богоданная матушка!» – «Здраствуй, дитетко, Фёдор-царевич, куды ты направился? Каки тебя ветры суды забросили?» – «Есь здесь у страшнаго царя, у пламенного тыла, бутто-де мой брат, Иван-царевич». – «Есь, дитетко, Иван-царевич, сейчас прибежит ко мне кашку хлебать». – «Я хочу его от страшного царя отобрать, с собой увезти». – «Где же тебе, дитятко, увезти, нехто отсуда назад не выезживат». Тогда говорит Фёдор-царевич: «Бабушка, богоданная матушка, помоги мне отсель брата увести, я тебе сделаю колыбелю, буду тебе в колыбелю колыбыть и паче отча и матери почитать». Говорит бабушка: «Как же ты суды прибыл?» – «Я прибыл, бабушка, у меня есь ковёр самолет». Говорит бабушка: «Давай, дитятко, отведам, да только от страшного царя едва ли нам утти и уехать». Немного время прошло, забежал к бабушке Иван-царевич кашку хлебать. От этого зей зеет и лучи мечут, у бабушки стало светло и хорошо, как в царсве. Говорит Фёдор-царевич: «Здравствуй, брателко, Иван-царевич!» Говорит Иван-царевич: «Здравствуй, Фёдор-царевич!» Говорит бабушка задворенка: «Нарежайтесь поскоре, от-ведамте».

Стали скоро нарежатися, скоре того сподоблетися. Берёт бабушка с собой щётку, кремешок и плашечку-огнивчо. Тогда и побегали скоро во чисто поле, ко ковру. Прибегают, Фёдор-царевич развертыват ковёр, садитчя на ковёр, садитчя Иван-царевич, садитчя бабушка-задворенка и садитчя девича. Фёдор-царевич ковру приговариват: «Подымайся, ковёр, повыше лесу темнаго и лети, ковер, куды я велю». Сидит бабушка-старушка назади ковра, припадыват ухом правыим. «О, детушки, близко погона, гонитца страшной царь, обожгёт, опалит нас всех». Бросила на землю щетку: «Быть лес темной, от востоку и до западу, штобы страшному царю не протти, не проехать». Сделалса лес темной. Царь страшной нагонил и стал бить и стал ломать лес темной, секчи и рубить, попадал и пробилса этот лес, и опять настигат близко. Опять бабушка припала: «О, детки, близко страшной царь, обожгёт, опалит нас всех». Бросат кремешок: «Быть стена каменна, от востока и до запада, штобы страшному царю не протти, не проехать». Востала стена каменна от востока и до запада. И страшной царь нагонил, начал ей ломать, разбивать. Ломал да, разбивал да, ломал да, разбивал да, пробился со всем войском своим. Опеть гонится за има в сугон; припадат бабушка третей раз ухом правым. «О, детушки, близко страшной царь, обожжёт, опалит нас всех». Бросат плашечку на землю: «Протеки, река огненна, от востока и до западу, и до синяго моря, штобы всё войско царя страшного обожгало и попалило». Протекла река огненна. Нагонил страшной царь, котора сила в реку броситца, та и сгорит. Тогда страшной царь реки устрашилса и назад воротилса. (Старушки уж напрутця на чо, дак как не сделают тихонько.) Тогда Фёдор-царевич летел, летел до своей матушки родимой и опустилса на землю на ковре. Встречает их маминька с чесью и с радостью, и весьма весела стала. Живут они в радостях и весельи, и царича почитат эту бабушку паче своей матери родимой. И видит Фёдор-царевич опеть бежат из заморя карабли. Говорит Фёдор-царевич... (Повторяется то же самое: купцы едут к царю-отцу и рассказывают ему о Иване-царевиче) ...А этой царице больше делать нечего, этот царь думает: «Давай я нарежу караб, побегу, посмотрю, што таки за люди». Купцы поторговали и уехали, и Фёдор-царевич с ними. Царь вольной человек снарядил караб и побежал за синёё море. Купцы выпустили Фёдора-царевича. «Что видал, что слыхал?» Говорит Фёдор-царевич: «Я пришол, маминька... (Следует рассказ, что было)... Он прибудет маминька скоро суды». – «Ну, ладно, деточки, прибудет дак и подождём». И видят: из-за моря бежит караб, прибегает ко Буяну-острову и становится в ихну галань; парусы снели, якори побросали, сходенки поклали. Выходит царь вольной человек и подходит к этому ко шатру. Пришол ко шатру, челом бьёт и низко кланятся. «Здравствуйте, добры люди!» Все ему отвечают и кланеются: «Здраствуйте, царь вольной человек». И сколько царь здрит на шатёр, вдвое на белку, а втрое на Ивана-царевича и дивуется: «Откуль, вы люди, откуль взелись, как здесь поместились?» Отвечает ему чарича: «Я была чарска жена, да спущена была в бочке в синёё море, меня сюды выбросило, а этой мой же сын Иван-царевич, он был у страшного царя, пламенного копья, у огненного тыла подарками подарен». Тогда царь говорит: «Ты действительнё, моя жена так-ту дак, а эти мои дети! Давай, собирайся, повезу вас во свое царево». Собирались, сподоблялись, зашли на кораб, дал Бог тишины, побежали за синёё море. Тогда прибегают, парусы сняли, пошли домой к царю. Этот царь людей собрал и новую жену посадил на ворота да растрелял, а девичу Фёдор-царевич за себя замуж взял.