Текст книги "Взгляд Ворона (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

   Он помолчал, оглядывая соратников.

   – Вот мое предложение. Мы подойдем к Оттару и попросим его отложить исполнение своих угроз хотя бы на две недели, и за это время пусть он тоже приложит усилия к поиску виновных. Если же виновные не найдутся, я, как старейшина севинов, готов собою искупить вину одного из наших собратьев.

   Севины расходились подавленные. Когда поляна опустела, из рощи вышел Мирко, испуганно озираясь.

   Теперь он знал по крайней мере, как зовут обоих его преследователей.

   Внизу, у подножия замка, уже подступала ночь, но верхние окна еще ярко горели отсветами заката. Садор направлялся к своему покровителю с просьбой – раз уж они здесь, быть может, тот позволит ему принять участие в Варионе?

   В переходе он встретил Ойнала, как всегда в окружении дам. Держа под руку Даю Видран, Ойнал что-то говорил ей на ухо; Дая мило улыбалась – и вдруг замешкалась на миг, встретив глаза Садора. Быстро отведя взор, она, быть может, слишком поспешно прошла мимо, так что сын правителя с удивлением почувствовал силу, с какой его тащит за собой эта хрупкая девица.

   – Оттар велел его не беспокоить, – встретил Садора один из местных охранников, стороживших переход, – а тут внизу собрались представители севинов, просят их принять. Тебя Кремор послушает, а Оттар послушает Кремора. Неудобно мне заставлять их ждать, почтенные люди все-таки.

   Садор кивнул и поспешил наверх по крутой винтовой лестнице.

   Вернувшись, Оттар занял те же покои, в которых останавливался до отъезда. Их не успели еще толком прибрать и сейчас лихорадочно наводили порядок, стараясь не попасться на глаза правителю. Впрочем, Оттар почти не замечал ничего вокруг.

   – Планы придется поменять, – говорил Кремор. – Если раньше мы собирались быстро проникнуть во владения Вогурома и поднять там восстание против него, то теперь...

   – У него нет никаких владений! – оборвал его Оттар. -Все, чем он владеет, он получил от меня!

   – Да, и сейчас распоряжается там, как у себя дома, – кивнул Кремор. – Так вот, нам понадобится, во-первых, весь наш флот, который сейчас расположился в Заливе против Йострема, во-вторых, помощь севинов.

   – Только после того, как они выдадут преступника, – отрешенно заметил Оттар.

   – Даже если они его не выдадут! – возразил Кремор. – Оставь расправу до победы. Потом, когда Вогуром будет в твоих руках, можешь посмеяться над своими врагами, но до тех пор постарайся обратить их в своих союзников. Кто бы они ни были!

   – Хорошо. Что я должен сделать? – устало произнес правитель. Кремор хотел ответить, но в этот миг в дверь заглянул Садор.

   – Представители севинов просят принять их, – сказал он.

   Кремор быстро взглянул на правителя.

   – Это удача, Оттар! Не упусти ее.

   – Проси! – Оттар ответил приближенному взглядом, ясно говорящим: «не учи того, кто в этом разбирается лучше тебя».

   Пришедших было трое: коренастый Велимир, возглавляющий пришедших, долговязый Хлуд и полный Людим с золотой цепью на груди.

   – Чего вам надо? – несколько нелюбезно спросил Оттар, незаметно делая знак рукой. Тут же в дверь вошел слуга с подносом, на котором лежали лучшие южные фрукты, и поставил его рядом с правителем.

   Велимир с Людимом почувствовали себя неловко – оторвали человека от ужина. Но Хлуда смутить было не так легко.

   – Мы видели твой указ. Неужели ты и впрямь готов так поступить?

   – А ты подвергаешь слова своего повелителя сомнению? – нахмурился Оттар.

   – Нет-нет, – поспешно встрял Велимир. – Мы не за тем пришли сюда, чтобы просить тебя отменить указ. Но мы пришли просить милосердия.

   – К кому? К негодяю, поднявшему руку на своего господина?

   – Мы не знаем, кто он, – продолжал Велимир. – То, что ты разоришь наши селения, не поможет тебе наказать преступника. Мы же предлагаем тебе всяческую помощь в его поимке, ибо он так же очернил и нас, как и себя. И если в течение двух недель он не будет пойман, я сам, поскольку являюсь старейшиной севинов, готов ответить пред тобой и собственной жизнью искупить вину своего сородича.

   Оттар немного помолчал.

   – Я готов принять ваши предложения, – величественно кивнул он наконец. В такие мгновения он был неотразим. – Мне не нужны ваши жертвы, но мне нужна ваша преданность.

   – Мы сделаем, что ты скажешь, – поклонился Велимир.

   – Итак, поскольку я отправляюсь на войну, мне надо, чтобы вы на свои средства собрали два полка по тысяче человек в каждом. Руководителями полков я назначаю тебя, – он указал на Хлуда, – и тебя, – лицо правителя повернулось к Велимиру. – А если вы считаете себя недостаточно сведущими в военном деле, каждому из вас я дам в помощники опытного воина из числа знатных, но обедневших данов. Эти полки должны быть готовы в течении месяца. Ну, а после победы, я считаю, будет уже неприлично считаться старыми обидами и искать виноватых. Завтра же я сниму так напугавший вас указ, если вы согласны с моими предложениями.

   – Да будет так, – поклонился Велимир. – Мы принимаем твои условия и выполним то, что ты от нас просишь.

   Представители севинов неторопливо вышли из покоев Оттара, провожаемые Садором.

   – Как ты можешь так унижаться перед ним? – тихо спросил Хлуд Велимира. Тот поднял глаза на спутника:

   – Признание силы противника не унижает более слабого.

   – А тебе, Людим, он даже не предложил возглавить полк! – обернулся Хлуд ко второму спутнику. Тот помотал головой с незлобивой улыбкой:

   – Нет-нет! Наверное, он разглядел, насколько я непригоден к ратному делу.

   Когда Садор вернулся, Кремор смеялся своим беззвучным старческим смехом, потирая руки.

   – Блестяще, Оттар, блестяще. Ты на удивление легко взял себя в руки перед этими «почтенными севинами».

   Оттар неторопливо, с чувством собственного достоинства, протянул руку к блюду с фруктами, стоявшему на столике.

   – Чего же ты ожидал от человека, более тридцати лет постигавшего науку правления? – ответил он с явно различимым самодовольством. – Думаю, они сами теперь поняли, кто в доме хозяин. Чего тебе? – обернулся он к Садору. Тот поклонился:

   – Через два дня в городе будет праздник Варион. И я хотел бы принять в нем участие.

   – Ну, разумеется, – кивнул Кремор. – Тем более что и твой ученик, Тротт, тоже изъявил желание там участвовать. Сходи утром к Йонарду, он занимается записью участников и всей организацией праздника.

   Поклонившись хозяину с искренней благодарностью, Садор вышел.

   – Ты же хотел его наказать за то, что по его вине скрылся этот, ученик мудреца, – удивился Оттар. Кремор загадочно улыбнулся.

   – Я ведь добрый хозяин, а Садор – верный слуга. Если я прав, сама жизнь накажет его, если же я ошибался – к чему осквернять себя наказанием?

   Несмотря на позднее время, в доме Радимов было многолюдное сборище. Люди шумели, и Велимир напрасно пытался их успокоить. Громче прочих звучали голоса Хлуда, Людима и, как ни странно, Прии, жены Велимира, вовсе не севинки по происхождению.

   – И чего ради ваш договор? – спрашивала она, обращаясь к мужу. – Наши парни сложат головы в чужом краю, невесть за что – чем это лучше, нежели погром, обещанный Оттаром?

   – Во-первых, – сосредоточенно отвечал Велимир, пытаясь не утратить спокойствие мысли посреди гама, – многие наши парни сами не прочь повоевать на чужбине. Добыть себе славу и достояние, причем, заметьте, не грабежом своих, а за счет сьорлингов, всю жизнь грабивших нас! Во-вторых, пойдут туда только те, кто сам захочет или те, кому нечего терять. В погроме же пострадали бы все. В-третьих, обратите внимание, Оттару пришлось признать, что мы тоже можем держать в руках оружие, то есть, он перестал смотреть на нас как на быдло и стал смотреть как на воинов!

   – Вернее, как на быдло с оружием, – вставил Хлуд. Собравшиеся невесело рассмеялись.

   – Лучшие наши молодцы уйдут на чужбину служить жертвами чужому Богу Войны, – покачал головой Людим. – Ясно, что Оттар будет их ставить на самые опасные места и бросать в самое пекло. И мало кто из них вернется домой.

   – Что же, вы предлагаете мне пойти и отказать Оттару, пусть горят наши деревни?

   – Это ты сам решай, – усмехнулся Хлуд. – Только из-за твоего решения могут пострадать невиновные, помни об этом!

   – Я помню, – повысил голос Велимир. – Я помню также, что добровольцы, идущие под знамена Оттара – а мы будем принимать только добровольцев – спасают свои дома, своих родных и близких, и уже этого достаточно, чтобы оправдать их жертву. И, наконец, я помню о том, что, если Оттар вернет себе столицу при нашей помощи, он вряд ли сможет легко об этом забыть.

   Хлуд несогласно передернул плечами и вышел из душной комнаты на весеннюю темную улицу. Неслышно к нему приблизился незнакомый слуга в темных одеждах.

   – Хлуд из рода Говоров? – осведомился он. Хлуд кивнул удивленно. Слуга протянул ему клочок пергамента и тихо удалился.

   В пергаменте стояли слова:

   «Тот, кого вы ищете, будет на празднике Варион. Он там будет заметен, так что не промахнетесь. И на этот раз доведите дело до конца!»

   Подписи, разумеется, не было, но Хлуд, кажется, знал, от кого исходило послание. Впрочем, лишь птицы, если бы умели читать, могли бы прочитать странные слова у него через плечо.

   Часть 2. Праздник Тысячи движений.

   Глава 1. Выход Мастера.

   Как справедливо поведал Садор, Варион изобрели ильвы. Впрочем, все, имевшее очень долгую историю, принято было приписывать ильвам. Три народа, согласно преданиям, первыми заселили эти земли, омываемые морем: ильвы, хротары и токомуры. О тех далеких временах не сохранилось сказаний, тогда, видимо, не было государств, не велись войны, и все обитатели земли жили в согласии с ней и друг с другом. Ильвы выбрали себе леса Иль-Фрама, но жили там не как дикие охотники или собиратели, как вели себя иногда сьорлинги, заброшенные из города в лес, а в удивительном единении с лесом, создавая произведения искусства, до сих пор поражающие мир, из цветов, деревьев и собственных мыслей. Высокие, белокурые и голубоглазые ильвы были народом молчаливым, предпочитающим общаться с природой и друг с другом не посредством слов, но образами, создаваемыми их душами, и непрестанным движением. И даже два других народа, претендующих на древность происхождения, хротары и токомуры, признавали первенство ильвов как в постижении мудрости мира, так и в устроении собственной жизни.

   Хротары поселились в горах, в Велигорье, но тогда они не были неустанными рудокопами и ремесленниками, какими их знали сейчас.Постигая скрытые тайны гор, хротары тоже научились творить, только из неживого камня, поэтому их произведения считают менее возвышенными, чем живые творения ильвов. Зато невысокие коренастые хротары были куда более общительны, и знания, полученные от ильвов, несли во все уголки земли, движимые своим неуемным любопытством. Хротары были первыми торговцами, и лишь много позже их оттеснили из торговых дел свирлы.

   Токомуры же, доблестные кочевники, вольно заселившие просторы Великих равнин, были первыми, кто начал создавать государство. Именно их Творцы наделили неуемной жаждой быть первыми, жаждой состязания, жаждой признания и поклонения. Наверное, именно поэтому пришедшие позже сьорлинги и севины считаются родичами токомуров, ибо им присуще такое же стремление к славе. Хротары и ильвы же довольствуются тем, что они делают, и не стремятся подчинять себе других; однако и свою свободу никому продавать не собираются. Потому земли ильвов и хротаров всегда, хотя формально и входили в состав многочисленных держав, оставались практически независимыми; земли же, населенные Дорами (варварами, как высокомерно прозвали сьорлингов и севинов токомуры, за что сами и поплатились – когда ильвы сочли пришельцев родичами токомуров, за последними тоже закрепилось это прозвание), непрерывно страдали от войн, восстаний, завоеваний, порабощений и на краткий миг обретали свободу, чтобы тут же вновь ввязаться в войну с соседями. Ибо тот, кто хочет повелевать другим, если достанет силы – будет повелевать, а не достанет – будет подчиняться.

   Так вот, ильвы праздновали Варион как день безудержного танца. Токомуры же, переняв праздник у ильвов, сделали его состязанием – ибо какой Дорам интерес просто так прыгать, если ты тем не докажешь, что ты самый лучший? Ильвы с этих пор мало принимали в нем участие, зато три основных народа Доров – сьорлинги, токомуры и севины – выставляли на праздник очень большое количество желающих.

   К празднику стали готовиться задолго до его начала. Большая поляна в излучине реки возле города, покрытая невысокими холмами и редкими одинокими деревьями, была отведена под проведение праздника. Здесь поставили невысокий помост для выступающих и скамьи для судей, укрытые от солнца или возможной непогоды плотным навесом. Зрители должны были расположится на склонах окрестных холмов.

   И судьи, и участнки начали съезжаться к месту праздника уже за месяц до его начала. Судьей мог быть только тот, кто не меньше трех раз получал на подобных состязаниях звание Мастера, и у Садора иногда мурашки пробегали по телу, когда он понимал, насколько люди, сидящие на месте судей, превосходят его по мастерству. Правда, на сей раз традиции изменили в угоду правителю. Председателем судей выбрали Оттара – исключительно из почтения к правителю, но никак не за его заслуги в деле развития Вариона. Йонард, посол Йострема и один из обеспечителей праздника, правда, говорил, что «настоящий Мастер выступает так, что и простой зритель видит его мастерство», и потому голос Оттара как простого зрителя очень важен, но все понимали истинную причину, почему Оттар стал председателем. Впрочем, мастера, собравшиеся в судействе, были настолько обласканы славой, что могли поделиться ею без чувства зависти.

   Каждый город, принимающий участников Вариона, сам решал, какую награду получит победитель в дополнение к званию Мастера. В землях токомуров это часто бывали породистые скакуны – токомуры чтили свое кочевое прошлое. Сьорлинги не скупились на дорогое оружие. Севинские старейшины решили сделать наградой золотой кубок, сработанный местными умельцами. Кубок уже красовался перед местом председателя судей, и с него не спускали глаз двое стражников.

   Среди участников было несколько ильвов – правда, не из Иль-Фрама, а из более отдаленной земли, Великолесья, заселенной ильвами позже, когда они познакомились с севинами и во многом смешались с ними, переняв от них и любовь к состязаниям. Были двое хротаров – Тротт и какой-то неизвестный Садору пожилой человек, удостоенный уже однажды звания мастера. Более всего было, конечно, токомуров из Йострема и Дивианы, причем многие были Садору хорошо известны – он встречал их на прошлом Варионе.

   Зрители стали занимать места вокруг помоста с самого раннего утра. Холмы покрыли пестрые одежды любителей зрелищ, располагающихся на заблаговременно принесенных подстилках или прямо на земле. Мальчишки с удовольствием забрались на ветки деревьев, откуда открывался хороший обзор.

   Не решаясь приблизиться, Мирко стоял в отдалении, на опушке рощи на другой стороне реки, откуда тоже было видно происходящее, хотя и не так отчетливо. На праздник стоило посмотреть; к тому же, помня о рассказе Садора, Мирко почти не сомневался, что тот тоже примет участие.

   Каждая роща, каждая поляна здесь была Мирко знакома с детства. Сколько раз, несмотря на запрет родителей, они с Лией убегали за реку, бродили в жарком разнотравье, скрываясь в высокой траве почти с головой. Именно здесь он понял впервые, что любит ее. Но так и не успел об этом сказать.

   Солнце поднялось над рощей, в которой прятался Мирко, на высоту еще одного высокого дерева, когда на поляну стали выходить судьи и именитые гости, места для которых в первых рядах охранялись стражниками. Несколько торопливо и суетно пришли именитые горожане: Велимир, Хлуд, Людим и другие. Появились придворные дамы, среди которых блистала нарядами и красотой Дая Видран. В кольце телохранителей вышел Ойнал, сын Оттара, нынешний формальный правитель Яродрема. За ним следовал дан Коворн с приближенными. Последним к помосту судей приблизился Оттар, окруженный плотным строем стражи. Знаком отпустив стражников, Оттар занял отведенное ему место председателя и, кивнув, дал знак начать выступления.

   – Надеюсь, сегодня будет, на кого посмотреть, – произнесла Дая Видран достаточно громко, чтобы ее слышали в судейской ложе. Ойнал, сидевший неподалеку, обернулся к ней; она горделиво кивнула ему головой.

   Как всегда, в местах больших сборищ людей появились торговцы сладостями, напитками и всевозможной мелочью, на которую всегда находится спрос. Кремор, пришедший вместе с Оттаром, не дал стражникам уйти, а расположился вместе с ними между скамьями судей и помостом для выступающих, обозревая и зрителей, и участников. Увидев торговцев горячительными напитками, Кремор тихо отправил к ним троих стражников, чтобы вывести их за пределы поля, что, после недолгих возмущенных воплей торговцев и зрителей, и было проделано.

   Оттар переглянулся с Кремором и даном Йонардом и важно кивнул участникам.

   Начались выступления, и судьи, общим числом двенадцать, пристально впились взглядами в помост. Одни делали какие-то пометки в списках участников, а один сухонький старичок с белой бородой клинышком вязал узелки на веревке, не заглядывая в список, развернутый перед ним.

   Садор, записанный последним, и выступать должен был в самом конце. У него было время понаблюдать за своими соперниками. А посмотреть было на что.

   На участников смотрели сотни глаз – прекрасные дамы, умудренные опытом судьи, друзья и близкие. Но для того, кто выходил на помост, не существовало ничего вокруг, кроме непрерывного потока его движения, подхватывающего его – и влекущего за собой.

   У некоторых выступление было сродни танцу без музыки. Другие просто показывали набор удивительных движений, выкручивая руки назад, прыгая выше судейских мест и громким топотом едва не проламывая помост. Третьи демонстрировали бой с невидимым врагом или сразу со многими врагами, и к этим выступающим присутствующие на празднике сьорлинги относились с наибольшим уважением. Многие использовали в своих выступлениях оружие и другие предметы: палки, мячи, один даже показывал движения с полными винными бутылками без пробок, ухитряясь не разлить их содержимое.

   Выступление Тротта Садор смотрел с особым вниманием. Безусловно, молодой его ученик подготовился очень хорошо, и ему было, что показать. С чувством гордости Садор смотрел на его движения, хотя в глубине души понимал, что тут не столько его заслуга, сколько природный дар Тротта и его усердие в занятиях. Тротт изображал бой одинокого воина, вооруженного копьем, против множества всадников. Катаясь по помосту, размахивая копьем, Тротт то и дело вызывал вздох восхищения со стороны зрителей, и, кажется, многие уже поглядывали на судей, полагая, что те решат в его пользу. Однако, выступления еще не закончились.

   До Садора оставался еще один участник, и он отвлекся, чтобы подготовиться. Забыв обо всем: о топоте, раздававшемся с помоста, о гуле толпы зрителей, – он встал чуть в отдалении от помоста, закрыв глаза, и поднял руки к небу. По всему телу прокатился знакомый трепет, понемногу усиливаясь, захватывая руки, ноги, кончики пальцев. Каждая мельчайшая частица его тела вбирала в себя ощущение весеннего ветерка, жаркого солнца, пение птиц и шелест травы; и вот, в душе раздалась неслышимая другим музыка, подхватившая его – и повлекшая за собой.

   Когда Садор вышел на помост, его хозяину пришлось признать, как многого он еще о своем охраннике не знает. Сказать, что выступление Садора отличалось каким-то невиданным разнообразием движений, было бы, пожалуй, неправильно, многие участники до него показывали подобное; но у Садора движения выполнялись с небывалой легкостью и завершенностью. Это был и танец, и бой с врагом, вернее, это был как бы парный танец-борьба со своей тенью. Некоторые судьи из токомуров, склонные к мудрствованиям, увидели в этом выступлении скрытый смысл борьбы с темным началом в себе. Другие – сьорлинги, в основном – поразились обилию смертоносных ударов, которые содержались в движениях Садора: никто не сомневался, будь в том месте, куда касалась рука или нога выступающего, живой враг, ему бы не поздоровилось. Зрители же просто восторженно наблюдали за этим полетом, когда человек почти не касается земли – и в то же время стоит на ней удивительно твердо, и иные из молодых зрителей, завороженные и увлеченные выступлением, незаметно для себя стали двигаться в такт движению Садора.

   Мирко на своем берегу реки тоже узнал Садора. Некоторые движения, которые он смог различить в общем потоке несущегося Садора, он даже попытался повторить, благо, тут за ним никто не наблюдал. Но вышли они вовсе не так легко, как, ему казалось, они должны получиться. А Садор спокойно то опускался, почти распластываясь по земле, то подскакивал, пролетая по помосту, и, казалось, все это дается ему совершенно без напряжения, тогда как у Мирко после двух повторов пот полил градом.

   Когда Садор завершил изящным прыжком и поклонился судьям, по толпе прошелся вздох сожаления. Выступление Садора не оставило равнодушным никого, и даже его соперники в душе признавали, что победителем должен быть он.

   Голоса судей разделились. Шестеро, в том числе самый старый член судейства и дан Йонард, стояли за то, чтобы присудить победу Садору, пятеро других склонялись к Тротту. Все обернулись к председателю, который, по традиции, имел право решающего голоса, если голоса делились поровну.

   Оттар медленно встал.

   – У Тротта и у Садора очень похожие выступления, – произнес Оттар, – но у Садора движения слишком мягкие. Тротт же продемонстировал нам настоящий танец Воина. Я отдаю победу ему.

   Йонард хмыкнул и промолчал. Оттар же продолжал.

   – Мы просмотрели блестящие выступления на празднике Варион. Обычно под конец выпускают самых плохих выступающих, сегодня же именно последние показали высшее мастерство. Поэтому я хочу вручить этот кубок вместе со званием мастера...

   Оттар был грубо прерван. Садор метнулся к нему и раньше, чем Оттар успел даже испугаться, оттолкнул его левой рукой – а правой перехватил в воздухе летящую стрелу.

   Толпа загудела, но даже ближайшие к помосту зрители не могли сообразить, что произошло. Просто некое замешательство; все были уверены, что церемония сейчас продолжится.

   К Садору ринулась стража, но их остановил Кремор.

   – Откуда это? – он взял из багровеющей ладони Садора, на которой отпечатался четкий след, сломанную стрелу – Садор переломил ее пальцами, когда хватал. – Немедленно! – повернулся Кремор к стражникам, – прочесать толпу! У кого найдете лук – немедленно взять! Вы четверо, – выделил он самых крупных охранников, – отведете правителя в замок. А вы, – Кремор повернулся к Йонарду, – продолжайте. Останься, Садор, я справлюсь без тебя.

   Вмешательство стражников несколько испортило настроение зрителей, но стражники Кремора были людьми подготовленными, они не распихивали толпу локтями и щитами, а мягко просачивались, стараясь никого не пугать – видна была наука Садора. Впрочем, тут она не помогла: неизвестный стрелявший как сквозь землю провалился, и, хотя осматривавшие с высоты судейского помоста дозорные не увидели никого, кто бы выбирался из толпы с намерением скрыться, тем не менее стрелок как-то сумел исчезнуть.

   Правитель в окружении стражи и Кремора быстро удалился с поля, не возражая своему верному советнику. Кажется, Оттар был так потрясен, что сам не мог разобраться: может быть, ему стоит разозлиться на Садора, столь грубо с ним обошедшегося? Однако Кремор что-то тихо говорил на ухо правителю, и тот постеменно успокаивался.

   Дождавшись восстановления спокойствия, дан Йонард взял церемонию в свои руки.

   – Как ни прискорбно, но я должен не согласиться с мнением нашего председателя, – произнес он. – И только что случившееся происшествие это только доказывает. Безусловно, Садор проявил не только большее мастерство, но и ловкость, и сметливость, и наблюдательность. Я предлагаю вручить кубок ему. Будут ли возражения? – обернулся он к остальным судьям. Те молча, все как один, покачали головой.

   – Итак, я провозглашаю Мастером этого Вариона Садора, уроженца Яродрема.

   Под одобрительный гул толпы Садор принял из рук дана Йонарда золотой кубок.

   Хотя выступления завершились, расходиться зрители не торопились. Праздник продолжался, и люди отправились гулять по берегу реки в небольшие рощи, раскиданные тут и там. В растекающуюся толпу, в которой растворились уже участники выступлений, незаметно влился и Мирко, направляясь к городу.

   Глава 2. Договор.

   Садор успел не только перехватить стрелу, но и заметить стрелявшего, и, как ему показалось, узнал того. Это был Борко, некогда тоже служивший последователям Ли-Ронда. К тому времени, когда к ним пришел Садор, Борко пробыл в общине Ли-ронда уже почти десять лет. Он в совешенстве овладел приемами, как спрятаться на ровной местности, как пробираться незамеченным в самые тайные уголки, как обмануть преследователей, кроме того, очень хорошо, чтобы не сказать превосходно, стрелял из лука. Но у него был один недостаток, мешавший ему выйти из ученичества и стать одним из братьев – он был до невозможности труслив. На ответственные задания его никогда не посылали, и как раз незадолго до того, как Садор – не совсем по своей воле – покинул общину Ли-Ронда, Борко сам ушел от них. Видимо, теперь он обосновался здесь, у себя на родине, вот только – чем же он занимается?

   Всю церемонию награждения Садор не сводил глаз с Борко. А тот, как ни в чем не бывало, сидел на вершине небольшого холма у корней дерева совсем неподалеку от помоста, и обломки лука торчали из-под корней. На ветках дерева сидели мальчишки, чтобы удобнее было наблюдать выступления, вокруг холма ходил народ. Казалось бы, не заметить стрелявшего Борко было невозможно. Но стражники искали по низам, не веря, что преступник может выставляться на всеобщее обозрение, а первое правило, которому учили поклонники Ли-Ронд – «будь невозмутимым, и тебя ничто не сможет коснуться».

   Когда праздник закончился, Садор не спеша направился за Борко. Тот не стал посвящать теплое весеннее время неспешной прогулке по берегу реки, а сразу направился в город. Садор усмехнулся про себя: Борко постиг науку прятаться самому, но не научился распознавать слежку за собой. Может быть, был слишком уверен в себе, в своем умении, так что даже не предполагал, будто кто-то может его выследить. Поэтому появление перед ним Садора воспринял как что-то невероятное.

   – Ты?! А разве... Разве ты не на церемонии вручения награды?

   – А разве ты не слышал, как председатель отдал награду Тротту? – решил Садор разыграть «простачка». – Его выступление понравилось больше моего.

   – Да, но дан Йонард решил передать кубок тебе, поскольку ты спас правителя...

   – От твоей стрелы? – в упор спросил Садор. Борко вздрогнул – и сделал вид, что не расслышал.

   – В него ведь стреляли... Ах, ну, да, ты же сам поймал стрелу. Блестяще поймал, я вижу, ты совсем не утратил навыков! Впрочем, наверное, стрелок был никудышным.

   – Борко, хватит притворяться. Я видел, что это ты стрелял!

   Борко, уже пришедший в себя от первого удивления, насмешливо посмотрел на преследователя:

   – Для чего бы мне? Кто мне Оттар – кровный враг? Или у меня он отобрал мои родовые владения? Или я – сторонник дана Вогурома? Нет, все эти дела от меня далеко...

   – Однако ты слышал о них, – заметил Садор. – Возможно, ты сделал это ради денег. Ты ведь всегда отличался жадностью, и при этом неплохо стрелял из лука. Я только не могу понять, почему тогда, в лесу, ты не рискнул выстрелить, а здесь – рискнул?

   – Когда – тогда? – продолжал гнуть линию полного непонимания Борко.

   – Борко, мне наплевать, по большому счету, что и зачем ты делаешь. Но Оттар уверен, что в заговоре против него состоит мой друг, а вот на это мне уже не наплевать. И ты сейчас пойдешь со мной и подтвердишь моему хозяину, что Мирко тут ни при чем.

   – С чего ты взял? – хитро прищурился Борко. – Почему ты решил, что Мирко ни при чем? У него были свои причины стрелять в Оттара.

   – Может быть, и были, но стрелял ты.

   – Судят не руку, а голову, – возразил Борко. – Он просил меня сделать это.

   – Но зачем ему? – Садор был поражен. Такой оборот ему в голову не приходил.

   – Спроси у него.

   – Да брось! Борко, ты не так дешево продаешься, чтобы сын башмачника мог купить твои услуги.

   – Он близок с Велимиром, главою севинов. Ты давно здесь не был, и многого не знаешь. А севины в последнее время очень недолюбливают своих хозяев-сьорлингов.

   – И что же, ты теперь утверждаешь, что это – из-за Велимира? А я вот, например, видел, как трое старейшин приходили к Оттару, и слышал, о чем они говорили. И Велимир был настроен очень миролюбиво к Оттару.

   – Потому что знал, что недолго тому осталось свирепствовать, – Борко сжался, но продолжал настаивать на своем. – Зачем раньше времени выдавать свои планы? Можно и потерпеть последние дни.

   – Я просто не понимаю, зачем убирать Оттара? Вместо него будет сын, Ойнал, и все останется по-прежнему?

   – Э, нет! – не выдержал Борко. – Именно сейчас в стане сьорлингов распри, и, убери мы Оттара, Ойналу бы почти ничего не досталось – у него нет поддержки с Севера, которая была у Оттара, у него нет собственного авторитета, за которым бы пошли, и нет присяги на верность со стороны людей, которые, быть может, еще и не захотят ее дать. Так что сейчас – самое время!

   – Да ты говоришь, как завзятый заговорщик! – произнес Садор с насмешкой. – Только не рассказывай теперь, будто у тебя не было личного побуждения стрелять в Оттара.

   Борко поспешно замолчал.

   – А я тебе скажу, почему ты не стал стрелять в первый раз, – продолжал Садор. – Испугался ты, понадеялся на силу деревьев! Не стал дожидаться, чем там кончится, а сбежал побыстрее. И здесь ведь тянул до последнего, только когда уже стало ясно, что Оттар вот-вот уйдет, рискнул, а то бы совсем засмеяли, наверное, свои же. Только кто же тебя посылал на такие дела? Сам бы ты никогда не осмелился. Только по приказу, причем того, кого ослушаться нельзя – но кто плохо тебя знает... Хлуд, наверное, тебе приказывал, он всегда отличался любовью к подобным личностям, вроде тебя.

   Зажатый в угол Борко нашел в себе силы усмехнуться: