Текст книги "Пришлые и ушлые (СИ)"
Автор книги: Николай Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
11.
– Откуда это у тебя – поинтересовался эльф.
Отряхивающаяся от пыли и грязи Экка как‑то слишком уж быстро пожала плечиками и поспешно сказала, невинно хлопая ресницами:
– В брошенном доме нашла!
Вид у нее при том был такой подозрительный, что в другое время дроу обязательно бы выспросил, где это валялось такое диковинное оружие, но сейчас некогда было. Времени не было вовсе, он и сам чувствовал, как утекает жизнь и находиться здесь, под неизвестным, но мощным проклятием было нельзя. Супруга понятливо кивнула, взглянув на его скупую команду – язык жестов дроу знали с детства. Да она и сама, скорее всего взялась бы посмотреть, что тащили с собой дохлые нынче мерзавцы и начала бы тоже – именно со светлого и темного эльфов. Если у кого в этой банде и были в запасе склянки с маной, то в первую очередь у этих двоих. А склянки сейчас означали жизнь, только эльфийское лекарское искусство могло протянуть время, не дав смерти забрать с собой и ее саму и супруга и слугу. И действительно – в наплечной сумке светлого негодяя нашлось две склянки, одну из которых Галяэль выпила сразу и даже не поморщилась. Быстро привела в порядок себя, подлечила осунувшуюся гоблиншу и помогла мужу. Эльф благодарно усмехнулся, словно бы и не улыбкой, а отзвуком таковой, кивнул, спешно потроша пояса и сумки убитых арбалетчиков. Там склянок не было, а всякий хлам, который таскает с собой любой путник, его сейчас не интересовал, разве что деньги только. На секунду заколебался, потом все же забрал тяжелые полные фляжки, по холодности их боков, судя наполненные чем‑то совсем недавно, мешочек вяленого мяса и пару лепешек в чистой тряпице. Грозно глянул на занимающуюся глупостями Экку:
– А ну перестань! Потом этими же руками есть будешь! Я кому сказал! Чем этого гада потрошить лучше карманы его проверь! И сумку посмотри!
Гоблинша упрямо запыхтела, всем своим видом выражая непреклонную воинскую волю все‑таки выполнить обещанное орку в последние минуты его жизни, но достаточно было Галяэль просто посмотреть на Экку, чтобы строптивая зеленая мелочь тут же смиренно стала делать нужное для семьи. Супруги переглянулись, Эльф возвел очи горе и глубоко вздохнул, эльфийка весело подмигнула. После лечения стало немножко полегче, хотя усталость давила могильной плитой.
Доспехи светлого были очень неплохи и стоили дорого, но для женщин были велики, а для Вила'Рая малы, продавать же их здесь не было никакой возможности, забрать и тащить с собой не хватало сил. То же можно было сказать про кожаные, с подшитыми стальными пластинками куртки и сапоги обоих арбалетчиков, да и тяжелый доспех темного щитника с длинной на гномский манер кольчугой тоже мог пойти сугубо на продажу. Только грубые латы орка не были нужны никому. Как и его тяжеленное оружие. Эльфийка внимательно рассмотрела кинжалы светлого, но переглянувшись с Эккой, кинула их на труп обратно. Точно так же эльф поступил с арбалетами и саблями. Из всего оружия взяли только эльфийский лук, да колчан со стрелами атамана угробленной шайки. Он был тяжеловат для женщины, но без лука она чувствовала себя плохо. Бросили все трофейные ножи. Метательные стилеты тоже не стали брать. Вот что собрано было тщательно – так это все стрелы, которые Вила'Рай выпустил в ходе боя. Жаль, но четыре из них были сломаны непоправимо, одну так и не удалось выдернуть из тупой башки дохлого арбалетчика, застряла намертво. Но попавшиеся на телах амулеты и перстеньки собрали – они были с какой‑то магией и вроде бы не представляли из себя личных, рассчитанных только на владельца, а на чужом моментально начинавших вредить. Разбираться было некогда, для понимания, что это за вещичка – надо вдумчиво послушать свои ощущения от амулета. Не торопясь, со вкусом, чутко и нежно.
– Куда идем? – задала, наконец, Галяэль исконный женский вопрос, одинаковый для всех рас и народов.
– Туда, где кутили после свадьбы, помнишь? Полдничали… – на ходу бросил эльф.
– Вино там было хорошее – рассеянно ответила жена. Все‑таки ей было не очень понятно, зачем они двигаются именно туда и, как и положено настоящей женщине (а в том одинаковы что человечихи, что гоблинши, что эльфийки и даже гномихи таковы. Вот орчихи – те не такие) нагромоздила целую гору всяких догадок, сомнений, предположений и рассуждений, большая часть которых целеустремленно поспешавшему мужу и в голову бы не пришла.
– Сейчас не до вина. Нужна вода, еда на несколько дней пути, плащи и проводник через Дикую пустошь. А толстый трактирщик, хитрая шельма, явно был контрабандистом и тут все тропки знает. Возможно, у него найдется и пара–тройка скляниц, очень бы они были в жилу. Проклятье пришлых ведь имеет где‑то и границу, если мы до нее доберемся раньше, чем помрем – посмеемся над этими железяками, будь они прокляты, ушлые твари – вдруг пояснил свои действия эльф.
Галяэль, как раз размышлявшая о том, что на прощание внезапно ставший сентиментальным супруг решил устроить романтический ужин, чтобы умереть красиво и вместе, словно в старинных балладах и легендах про не разлученных даже смертью влюбленных, аж запнулась от такого перехода к грубой прозе жизни. Увлажнившиеся было глаза, тут же высохли. Эльфийка глубоко вздохнула, внутренним взором с грустью окинула разбитую вдрызг картину такой утонченной и стильной гибели двух влюбленных, достойной любого эпоса дроу, а потом прибавила шагу. Вообще‑то, хоть она и была натурой поэтической и деликатной, но помирать вот так, даже не родив ни единого дитя ей не хотелось ужасно. А про красивые и возвышенные смерти лучше читать, чем гибнуть самой. Да и нет тут, честно признаться, ни одного барда, который бы восхитился горестным лирическим сюжетом, сумел бы его записать и – самое главное – выжить, чтобы потом петь свою балладу. Разве что лич новодельный решит внезапно, что ему нужен еще и придворный летописец. Но это вряд ли. Судя по отрывочным сведениям личи и сами все отлично запоминают, а если о ком и заботятся – так, скорее, о вояках для своего войска, чем о всяких шутах, фиглярах и бардах. Нет у мертвецов чувства прекрасного, да и с юмором у них кисло. В трактире оказалось неожиданно людно. Две компашки заливали горе вином и пивом, которые не пойми как у хитрой трактирной лисы все же остались, несмотря на то, что в ходе боев заведение было ограблено и не один раз.
Толстяк тоже был пьян и находился в такой степени, когда человек становится подчеркнуто вежлив, велеречив и церемонен.
– О, неустрашимый командир со своей прекрасной супругой почтил мое скромное заведение! Я невыразимо рад! Прошу вас, располагайтесь, хотя вскоре я и закрою свой трактир навсегда, увы, но для дорогих гостей сегодня – все что угодно! Собираетесь отобедать на террасе или в зале?
– Нам нужно поговорить и как можно скорее – напористо отжал собеседника дроу в темный угол.
– Лекарка! Выпей с нами, красавица! И мужа своего тащи, пусть тоже выпьет! В последний раз! – загомонили в пестрой компании, где черпали вино прямо из бочонка.
– Мелкоратовы дети – зло, но очень тихо пробурчал трактирщик, а громко воскликнул:
– Всего одну минуту, почтенные, дайте же дорогим гостям умыться с дороги!
– Мытая эльфа лучше немытой!
– А немытая тоже годна в дело!
– А я бы глянул, как остроухая купается! Они хоть и серые, но с сиськами!
– Я бы тоже! Задок и ляжки у нее неплохи.
Вила'Рай ощетинился. По возможности незаметно тронул лук, готовясь к драке. Жена тоже подобралась, но пузан, ловко напирая животом, вытолкнул эльфов и вертевшуюся под ногами гоблиншу, за солидную дубовую дверь, что вела на кухню. Неслышно закрыл хорошо смазанный засов и внимательно, остро глянул в глаза, словно и не был пьян.
– Я слушаю. И поторопитесь, а то публика в зале и раньше‑то была не слишком благонравной, а перед лицом смерти они и вовсе стыд потеряли. О чем вы хотели говорить?
– Нам нужна еда, вода и все, что нужно для небольшой прогулки. До краешка загаженной пришельцами земли.
– И проводник, конечно, который знает караванные тропы – мигнул понимающе трактирщик. Эльф кивнул, скупо улыбнувшись догадливости собеседника. Толстяк, однако, не загорелся идеей спасения, а кисло ответил:
– Нет. Не интересно. Глупо потеть перед смертью, когда можно встретить ее в комфорте. Мы не успеем. Даже имея в караване вашу прекрасную супругу, наглядно показавшую храбрым воинам свое удивительное искусство лекарское.
– Почему вы так считаете? – нервно спросил эльф.
– Потому что умею считать. Так уж получилось, что я знаю точно – рыжей травы на два дня пути. А кармашки в поясах у вас пусты. Взять фиалы после боев негде. Я покупал много склянок с жидкостью, но не той, что сейчас нужна для лечения, увы. Значит, мы просто не дойдем до края невидимой смерти, раньше сдохнем на этой сохлой жесткой траве. Сальдо–бульдо увы не в нашу пользу. А торговать себе в убыток – смешно, старое правило любого из нашего цеха трактирщиков.
Галяэль все это время практически не слушала разговор. Странное поведение Экки привлекло все ее внимание. Экка вертелась как нашкодившая кошка, словно хотела в чем‑то признаться, но опасалась. Точно так она себя вела, когда грохнула об пол единственную по–настоящему ценную вещь в доме Вила'Рая – старинную узорчатую вазу. Хотя немного и не так. Тут был не только страх перед нагоняем, что‑то еще.
Не мешкая, эльфийка цапнула острое зеленое ухо и оттащила упирающуюся гоблиншу за здоровенную холодную плиту.
– Признавайся! Что натворила?
Экка смущенно затопталась на месте. Шумно засопела.
– Я даже не успею тебя взгреть как следует. Потому говори быстро! – поторопила слугу дроу.
Гоблинша – вот удивительно с робостью огляделась по сторонам, совсем было собралась говорить – но опять не выдала ни звука. Это уже всерьез разозлило Галяэль.
– Мы все равно все умрем скоро. Говори, а то я и впрямь пожалею, что ты не досталась орку для забавы. Ну?
– Смерть‑то ладно – пропыхтела затравленно Экка.
– Чего же можно бояться больше смерти? – искренне удивилась лекарка.
– Этот. Который мертвым лежать спокойно не дает! – осторожно оглядываясь, прошептала обычно нахальная гоблинша.
– Нет ничего страшного, чтобы быть безмозглым скелетом в его армии – уверенно заявила эльфийка и не справилась с собой, передернуло ее от отвращения при одной только мысли о такой судьбе.
– Вот я о том же – понимающе зашептала зеленокожая.
– Я все же, наконец, надеру тебе уши!
– Оба уха? – как‑то глупо испугалась Экка.
– Оба! Давно собиралась! Ей–ей надеру, вот тебе мое слово! – не на шутку разошлась эльфийка.
Гоблинша отчаянно махнула лапкой, дескать 'пропадай моя телега, все четыре колеса!', потом все же шепотом призналась:
– Я знаю, где есть фиалы. И много. Но мне очень страшно, чесслово!
– А мне уже – нет – тоже шепотом сказала Галяэль и, разогнувшись, вернулась к мужчинам.
– Фиалы будут – негромко сказала она.
– Даже так? На два дня пути? С женщинами? У одной из которых очень короткие ножки? То есть на три дня? – внезапно оживился толстяк.
– Коротышку можно нести на руках – заметил эльф.
– Меня тоже на руках? – иронично потряс свое пузо ручищами трактирщик.
– Это сложнее – признал очевидное Вила'Рай.
– Гм! А ведь есть одна мыслишка! Если фиалов будет достаточно, то очень даже недурная мыслишка – загорелся пузан. Потом посмотрел на потирающую уши Экку и сказал:
– А покажи – ка мне свой кинжал, уважаемая. Только за лезвие не берись.
– Еще чего! – насупилась гоблинша.
– Покажи и побыстрее – велел эльф.
Экка посмотрела на хозяйку, та властно кивнула головой, и тяжело вздохнув, маленькая гоблинша до половины вытянула диковинное лезвие из ножен.
– Если вы по итогу нашего похода при успешном его окончании подарите мне безвозмездно этот кинжальчик – я готов принять участие в вашей эскападе, на правах проводника каравана, а также берусь обеспечить караван в вашем лице провизией, мальвазией и прочей амуницией с оборудованием и упряжью – привычно оттарабанил трактирщик.
– Есть и вьючные животные? – удивился эльф.
– Увы. Но я кое‑что придумал, раз появился свет в окошке – усмехнулся толстяк.
– Мы согласны – в один голос ответили муж с женой, коротко переглянувшись при этом и игнорируя протестующее сопение слуги. Эльфийка, немного помедлив, щедро пролечила нового компаньона, словно вдохнув в него жизнь.
– Тогда не будем терять времени – жестко бросил трактирщик и неожиданно шустро заметался по кухне и примыкающим чуланам. На нетопленной плите и разделочном столе рядом с ней быстро появилась гора из всякого нужного, которое понадобится в походе. Супруги и их слуга поспешно размещали все в трех здоровенных наплечных коробах, которыми любят пользоваться как бродячие торговцы, так и контрабандисты.
– Еды и питья беру в обрез, нам еще фиалы тащить – а их понадобится много! – негромко пояснил толстяк. Потом с гордостью выложил три свернутых в тугие скатки невзрачных плаща. Увидев, что спутники не понимают, пояснил:
– Это эльфийские, сумеречные. Но в них и днем путник не заметен уже с тридцати шагов. Не то, что ваши из лунного шелка, что на свету рассыпаются старой паутиной. Эти еще и теплые и от солнца защищают. Ну, все, готовы? Тогда давайте пошустрее, пока публика в зале рисует в воображении картины купающихся эльфиек.
Схватив напоследок аккуратно увязанный моток каких‑то ремней с застежками, трактирщик открыл малозаметную дверь черного хода, откуда на кухню в мирное время таскали продовольствие, дрова и все, что нужно для работы трактира, глубоко вздохнул, прощаясь с заведением и пошел, не оборачиваясь за семенившей впереди всех Эккой.
Тяжелые тюки мешали идти, но страх умереть подгонял куда лучше, чем даже опытный всадник на скачках. Оставалось надеяться только на зеленую мелкую гоблиншу и на то, что там не три, пять или даже десять склянок, а куда как больше. Правда, как тащить потом еще и склянки – было не совсем понятно. Но Экка бежала уверенно, вприпрыжку, часто оглядываясь на своих более медлительных спутников.
– Хорошая вещь – солидный живот. Но не всегда – смахивая со лба обильный пот пошутил толстяк.
– Ага – коротко ответил эльф. Ему тоже было тяжело. А супруга вообще не сказала ни слова. Сил не было говорить.
12.
– Это – последний – печально отшвырнула в сторону опустевшую склянку Галяэль.
– Надо поспешить, а ноги не идут. Далеко еще? – глухо спросил гоблиншу толстяк.
– Уже скоро, скоро – буркнула та.
Разговаривать никому не хотелось. Самочувствие у всех было отвратительное, сердца бились, словно хотели проломить ребра и выскочить наружу, легкие с трудом хватали кусками воздух, словно бы ставший густым и колючим, ноги налились свинцом и плохо гнулись в коленках, а еще и тяжелые короба, без которых не перейти через Злые степи. Эльф отметил про себя, что идут они уже знакомым путем, хорошо знакомым, только в начале, видно Экка плутанула, заставив всех дать здоровенный крюк. Но сейчас ему стало ясно, что идут они к месту последнего боя с пришлыми. И насчет фиалов мысль в уставшем мозге тоже оформилась – больше негде им было взяться кроме как в доме некроманта. Откуда‑то таскал же скляницы с маной скелет–мажордом.
– Мы к личу в гости идем? – догадался и трактирщик.
Гоблинша смущенно завертелась.
– Точно. Именно туда – кивнул уверенно головой пузан.
– Это что‑то меняет? – подняла бровь эльфийка.
– Да. Раз уж идем туда, то надо еще одно дело сделать. А то у нашего командира неполная боевая звезда выходит – улыбнулся человек тенью нормальной улыбки. И тяжело, гулко закашлялся.
– Я уж думал, что свое отвоевал – без эмоций прохрипел Вила'Рай.
– Э, вы же решили. Что помирать рано? А для того. Чтобы выжить. Придется еще повозиться – рублеными кусками фраз одышливо выдал толстяк. Говорить было трудно, даже дышать тяжело, не то, что еще языком ворочать. Знать, что умираешь и так вот терять силы, словно у тебя взрезаны вены на руках и ногах и чувствуешь, как жизнь стремительно уходит было очень страшно. И даже такие бывалые вояки, как мятый жизнью эльф и верченый всякими хитрыми обстоятельствами трактирщик были бледны и вид имели не самый лучший. Что касается эльфийки и гоблинши – то они выглядели еще более жалко, хотя изо всех оставшихся силенок старались держать фасон.
– Я эту упряжь захватил из расчета на помощь нашего глупого, но сильного тролля. Последний раз я его видел около поверженного Двуногого. Надеюсь, что он и сейчас там – наконец перевел дух толстяк.
– Я не смогу его лечить. Он громадный. Меня и на вас‑то уже не хватает – печально сказала Галяэль, глазами дав понять мужу, что она вот–вот свалится.
– А если будут фиалы? – остановился обеспокоенный пузан.
– С фиалами – смогу. Но сама боюсь того, какой потом у меня будет откат – призналась лекарка.
Толстяк кивнул. Он сам знал, что у лекарей и шаманов после интенсивной работы на износ проходит так называемый откат – бурный эмоциональный взрыв, обычно агрессивный. Тут ведь работа предстояла совершенно колоссальная. Даже если забыть, что до этого Галяэль удерживала на краю смерти и лечила несколько десятков тяжелораненых воинов.
– Мы перетерпим – заверил он пепельно–бледную эльфийку.
– Сначала за фиалами – вернул разговор в деловое русло Вила'Рай.
– Как бы нас не прихватил беспокойный хозяин – забеспокоился трактирщик.
– Долго тролля запрягать?
– Не быстро. Да и уговорить еще надо. Может ведь и заупрямиться.
– Да, самодурство троллей известно – согласился эльф, устало опершись о стенку дома.
– Ну, тогда пойдем сами – решительно сказала эльфийка, но мужчины поневоле улыбнулись такому наглядному диссонансу волевой речи и изнеможенности тела сказавшей.
– Пошли, терять время нам нельзя – отлепился от такой уютной опоры эльф.
Дом некроманта так и стоял, как в момент отхода после боя. Разве что пыль осела, и дыма стало поменьше. Эльф посадил всевидящую летучую мышь на витой завиток лепнины второго этажа, чтобы видеть улицу в оба конца и шагнул следом за остальными. Экка уверенно прошла вестибюль, перебралась через книжные завалы библиотеки, но тут Галяэль обессилела и извиняющимся голосом сказала:
– Я здесь посижу пока, хорошо?
Муж хотел помочь ей сесть на стоявший рядом тяжелый стул с прямой резной спинкой, но она шепнула ему тихо:
– Не надо, а то если сознание потеряю – свалюсь и стукнусь. Лучше на полу, вот на этих томах пристроюсь.
И все – таки нашла в себе силы улыбнуться. Что‑то царапнуло по сердцу Вила'Рая – и нежность к жене и жалость и страх ее потерять, сразу вроде и не разберешь, но чуть не заплакал. Торопливо кивнул и приказал толстяку присмотреть за лекаркой. Тот со смешанными чувствами на мокром от пота лице плюхнулся рядом на толстые, переплетенные в старую кожу тома. Дроу усмехнулся про себя – видно было, что толстяк устал до предела, но ему страшно хочется хоть одним глазом глянуть на погреба и закрома некроманта. Дроу поспешил за гоблиншей, одна комната, другая. Коридор, поворот и…
Высунувшаяся внезапно у самых ног физиономия Экки вызвала легкую оторопь, даже схватился за рукоять кинжала. В пустом, темноватом коридоре, завешенном старыми гобеленами (грубой, топорной работы, скорее всего оркской) одна из деревянных панелей неплотно прилегала к стене, и дешевый гобелен прикрыл почти весь открывшийся проем.
Маленькая зеленая ручонка с трудом держала на весу фиал с маной.
– Там еще есть? – стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно, спросил пересохшим ртом Вила'Рай.
– Есть. Но тут темно очень – пожаловалась Экка, сунула ему в руку фиал и опять скрылась под гобеленом. Эльф отогнул край ковра и увидел, что полностью закрыться потайной двери помешал канделябр, добротный, эльфийской работы, на 12 свечей. Дверь была хороша – потому как сильно смяла бронзовую вещь, но все равно закрыться полностью не смогла. Из узкого проема что‑то матово отсверкивало, то металлическим, то стеклянным блеском, но толком в эту широкую щель эльфу было не протиснуться, а после беготни на солнце и под открытым небом глаза не могли нормально видеть в темноте. Опять вынырнула из тьмы Экка, на этот раз волокла два фиала.
– Складывай их тут, я сейчас отнесу скляницы, чтобы Галяэль в себя пришла, и мы все вместе сюда придем.
– Хозяин, ты за этим жирным посматривай – не нравится он мне. Жулик он и мошенник и глаза у него такие… – маленькая слуга задумалась, шевеля губами и подбирая слово – убивал он, говоря проще.
– Хорошо, присмотрю – кивнул эльф и про себя подумал, что и слабенькая хрупкая Экка тоже умеет убивать и присматривать придется за обоими – и за толстяком и за гоблиншей. А то, не ровен час, пожалеет она отдавать свой кинжал – и пырнет проводника. И что потом делать? Открытые пространства для жителя пещер были пострашнее, чем для жителя степи – темные пещеры. Во всяком случае, сам эльф в этом был совершенно уверен.
В разгромленную библиотеку он вошел, нарочито неся фиал впереди себя, потому, что хотел сразу же успокоить жену. И действительно, она с недоверчивой радостью спросила:
– И еще есть?
Дроу заверил супругу, как мог, что да, есть и много, хватит на дорогу и этот фиал можно сразу принять. Несколько минут ушло у нее на то, чтобы выглотать содержимое фиала, быстро привести в порядок себя, мужа, потом вдохнуть жизнь в распластавшегося плоской камбалой трактирщика.
– Это похоже на то, как решетом воду носить – откомментировал ее действия оживший толстяк. Действительно, то, как лекарка выпивала жидкость и потом раздавала спутникам ручейки жизненной силы, было похоже на наливание воды в дырявые бочки.
Эльфийка кивнула, перебираясь через сваленные кучами книги. Трактирщик поспешил со всей возможной поспешностью. Видно было, что ему страшно хочется залезть в потайную комнату. Но это ему сделать было никак не возможно – в узкую щель не до конца закрывшейся металлической двери могла с трудом протискиваться только щуплая Экка, даже тонкокостной изящной эльфийке было невозможно влезть в сокровищницу. Что уж говорить про массивного человека. Он стал поспешно высекать кресалом искры, чтоб зажечь вытащенную из взятого с собойимущества свечку, но эльф придержал его за руку, озираясь в поисках гоблинши. Коридор был пуст, только валялось полтора десятка фиалов.
– Огня не надо. Сейчас наши глаза привыкнут к темноте, будет лучше. Экка ты где?
В ответ донесся пискливый стон – оттуда, из‑за полузакрытой двери. Галяэль тревожно взглянула на мужа, гибко опустилась на коленки и стала вглядываться в темноту. Эльф помог ей не требующим слишком больших усилий Темным видением и супруга испуганно ахнула.
– Экка, что с тобой? Экка!
Ответом был только повторный стон. Не теряя времени даром, эльфийка сообщила, что слуга валяется ничком в недосягаемой зоне, рукой до нее не дотянуться, можно попробовать ее подвесить в воздухе, как недавно – орка и, захватив ремешком с петлей за руку или за ногу подтянуть поближе. Но можно попробовать пролечить, возможно, малышка просто потеряла сознание от усталости и потери сил, начав бурно таскать драгоценные скляницы.
Решили попробовать второе. Лечение и настырные громкие окрики помогли – гоблинша зашевелилась, открыла глаза.
– Я его и брать не хотела, а оно как стукнет! – смогла она только выговорить, не очень уверенно вставая на ноги. На лбу у нее стремительно опухала здоровенная шишка.
– Экка, нам нужны только фиалы. Не отвлекайся. Того, что ты уже достала – мало. Нужно больше. Гораздо больше.
– Что вы там видите? – нетерпеливо спросил толстяк, которому не видно было вообще ничего.
– Много непонятного. Это не вполне сокровищница, скорее лаборатория некроманта. Вижу кости. Части доспехов. Но в первую очередь – фиалы. И они меня интересуют сейчас больше всего.
– А такие кинжалы еще там есть – нетерпеливо пропыхтел толстяк.
– Кинжалы? Есть. Но не такие. Но я и не вижу все помещение – буркнула эльфийка, бережно принимая от очнувшейся слуги очередные склянки.
– Вы не понимаете, найти такую сокровищницу можно только раз в жизни! Тем более, что сейчас этому некроманту не до нее, я уверен, что он будет делать Большой Призыв, а мы можем тут найти такое, что позволит нам жить в роскоши и благополучии!
– А вы не понимаете, что у любого уважающего себя мага обязательно поставлены в сокровищнице и лаборатории ловушки для таких наглых. И я не хочу, чтобы мою слугу превратило в дурно приготовленное ракальское рагу – огрызнулась довольно зло Галяэль.
– Но у вас же есть Темное зрение! Вы же видите эманации магии! Я точно знаю, мы работали долго с темняками, у нас были дроу. Просто увидеть и не соваться туда, где 'к л у б и т с я'! Но ведь действительно – такое раз в жизни выпадает. Тем более – мы все равно – воруем из сокровищницы!
