Текст книги "Наследник Хаоса (СИ)"

Автор книги: Николай Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19

Таника, липовая администраторша, знала меня. По телевизору видела, в номер заселяла. Так что слова нашей ведьмочки Кейли ничуть меня не удивили, и когда я сказал: «Конечно, знает, как иначе?», девушка кивнула и поспешила уйти. А мне нужно было поймать Шану, чтобы воплотить первую часть разработанного наспех плана.

Она была рада помочь и сразу пригласила к себе.

– Сиди, не дёргайся, – строго сказала Шана, когда я скептически посмотрел на себя в зеркало. – Я ещё не закончила.

Она уже изменила мне форму носа, губ и разрез глаз. Не сказать, что я стал супернеузнаваемым, но черты действительно поменялись настолько, что на первый взгляд я больше напоминал деревенского дурачка. А когда улыбнулся – образ получился законченным.

Девушка набила руку на увеличении губ и разных других прелестей, пока практиковалась на студентках, желавших приукрасить себя без вмешательства косметологов и хирургов.

– Подожди, подожди, финальный штрих… – пробурчала она себе под нос, прикусив губу от сосредоточенности. – Превратим тебя в совершенно другую личность!

Казалось, ей очень нравилось то, что она делает. Я же был максимально насторожён, потому что даже у парикмахера порой не мог расслабиться. Никогда не знаешь, в кого тебя превратят в новом месте: в красавчика или мемного лошару, у которого усики это пропуск в турсики. И хрен бы с ними с усиками, лишь бы не чёлка-штрих-код. И Шана, будто прочитав мои мысли, запустила пальцы в волосы. Это было, с одной стороны, приятно, потому что ловкие женские пальчики нежно массировали кожу головы и прочёсывали волосы.

– Смотри! – радостно произнесла она, отводя ладонями по росту волос и демонстрируя результат. – Круто, скажи?

И я глазам не поверил. Волосы меняли цвет! С задержкой в пару секунд, но было отчётливо ясно, что последнее касание ладоней превратило меня из брюнета в блондина.

– Мать моя… – выдал я ошалелую реакцию. – Рэднек на выгуле. Соломинки не хватает и ковбойской шляпы.

– Тю, – в ответ выдала она. – Ничего ты не понимаешь, Канто Алан Рэй. Тебя теперь не узнать? Не узнать! Ты этого хотел? Этого. Так чего тебе ещё надо?..

«Собака…» – я подумал, что именно так она закончит фразу, но Шана не добавила больше ни слова.

– Всё отлично! Просто непривычно. Будто на меня из зеркала смотрит чужак.

И хоть это было мне не впервой, ощущения были странные.

– Эффекта хватит на сутки, максимум двое. Слишком много манипуляций произведено, поэтому недолговечно. Когда девчонкам губы накачиваю – на неделю хватает. Но там всё просто, и только одна область. А тут – всё лицо почти. А ты Герой, твоё тело будет сопротивляться. Плюс ещё энергия Хаоса. Кто знает, как среагирует Печать. Так что либо поторопись, либо пусть будет тестом, и когда эффект рассеется, повторю процедуру.

– Некогда ждать, долг зовёт, – я отсалютовал, галантно склонился перед барышней и, получив от неё лучезарную улыбку, покинул помещение.

Пора было переходить ко второму этапу плана.

Можно было попробоватьтелепортироваться к отмеченному дому, но Печать Хаоса до сих пор вела себя хаотично, и я не решился рисковать. Если скакну куда-то не туда – не в тот мир или время – будет слишком обидно. Так что ехать решили на скоростных поездах с двумя пересадками. А до станции вызвалась подвезти Линнея.

Эта залихватская гонщица домчит с ветерком и не поморщится.

Детали обговаривали уже в пути, а когда закончили, Грейсон неожиданно для всех заявил:

– То ограбление, на одной из вылазок, это всё враньё.

И хоть голос оставался ровным, чувство стыда проскользнуло едва уловимо.

– Мы тогда не грабили, это журналисты раздули. Скорее всего, по указке бывшего ректора.

Линн бросила отрывистый взгляд через зеркало заднего вида.

– Не все журналисты плохие, – миролюбиво вставил он, – но некоторые самые настоящие продажные шлюхи. Когда меня приняли в Герои, я сам себе поклялся завязать с любым криминалом. Меня приняли в банду с малолетства через старшего брата, и я был на побегушках. Ничего особенного, просто что-то куда-то отнести, записку, указания. Или забрать. Где-то что-то подслушать. А потом всё стало серьёзней. Записки превратились в посылки, подслушивания в подбрасывание чёрных меток и запрещёнки. Я не хотел этим заниматься, но мать работала на двух работах: мыла полы в школе и убиралась в мясном цеху. А мы с братом помогали как могли. Пока он не сел.

Грейсон замолчал, потупил взгляд.

– Я знал, что меня ждёт та же участь, но уже потерял любую возможность соскочить с крючка. Крутись или сдохни. Главарь банды плотно держал меня за яйца, угрожая, что с братом в тюрьме может случиться всякое. И мне нужно быть послушным и исполнять то, что от меня требуется. Меня это очень угнетало. И лет в тринадцать я понял, что либо приму правила игры, став полноценным членом банды, либо они сольют меня и забудут, как звали, когда запахнет жареным. И так я стал старшим на районе.

Он задрал рукав и показал метку. Татуировку. Символ своей банды.

– Почему не сведёшь её? – спросила Линн, глядя на него через зеркало заднего вида.

– Пусть остаётся. Как напоминание. Кем я был. Чтобы не иметь иллюзий о прошлом и никогда не возвращаться туда.

И он задрал рукав другой руки. Там была набита кошка – символ Школы.

– А это, чтобы помнить, кем я стал. И я не променяю то, что имею, на дурные делишки из прошлого, за которое мне стыдно. Так что ни я, ни ребята со мной в команде не грабили тот чёртов банк. Нас подставили, выставили в дурном свете за то, что задавал неудобные вопросы ректору. Благо с новым проблем нет. Чёткий мужик.

Я протянул Грейсону руку.

– Стоило сказать раньше, но… Добро пожаловать в команду отщепенцев, друг.

– Отщепенцев? – усмехнулся он.

– Тех, кто любит задавать неудобные вопросы, жаждет правды и защищает своих.

Он ответил на рукопожатие с энтузиазмом: хлопнул по ладони и сжал чуть ли не до хруста. Без пафосных ответов, без подхалимства и напускной радости. Сдержано и по-деловому. И хоть Шен до сих пор испытывал некоторое чувство тревоги и неловкости в компании Грейсона, со слегка нервной улыбкой произнёс: «Аминь!».

Весь путь занял несколько часов, и на конечной станции мы разделились. Не хотелось, чтобы каждая дворняга в этом проклятом местечке знала о нашем прибытии. И пусть в этой части города на Героев всем было абсолютно фиолетово, кто-то мог узнать и начать шуметь. Мы с Грейсоном вышли к трассе, чтобы поймать попутку, а Терр, Шен и Ляся пошли к автобусной остановке. На каждом из нас был маячок.

Дом, на который указал кристалл, оказался трёхэтажным. На первом этаже располагался захудалый клуб, возле которого сидел попрошайка. Перевёрнутая урна, окурки, лужа неопознанного происхождения и запахи подворотни… Всё это будто выбило меня в иную реальность. В этом мире я до сих пор не видел ничего настолько неприятного, что решил, будто он сказочный.

Грейсон положил руку мне на плечо и усмехнулся.

– В твоём мире такого не бывает?

– Ещё как бывает. Просто не думал, что так бывает и здесь.

– Чужой газон всегда зеленее, да?

– Не то чтобы… Просто я пока не так много видел здесь. А что встречалось – было куда приятнее этого.

– Дайте мелочишки, – прокряхтел мужик и протянул грязную перебинтованную тряпкой морщинистую руку. – Вижу, вы при деньгах. Не пожалейте для старика…

И я инстинктивно потянулся к карманам брюк, как иногда делал в прошлой жизни, видя подобных персонажей. Не то чтобы подавал всегда, но завалявшиеся копейки не жалел.

Грейсон перехватил мою руку и произнёс:

– Уматывай, леший. А то получишь так, что этой рукой больше ни одной монетки попросить не сможешь. Мы здесь не для того, чтобы на такое отребье время тратить.

На это бомж разразился проклятьями, плюнул нам под ноги и поковылял за угол.

– Информатор. Или точнее – грязная крыса. Спившийся, или ещё что похуже. Продаст и мать, и отца, и детей, если бы они у него были.

– Как ты понял?

– Метка на руке, над ладонью, на запястье. Он перебинтовал не рану, а наколку.

– И что теперь?

– Настучит про нас. Теперь точно, и со всем усердием. Но оно нам на руку. Вместо того чтобы разглядывать, он разозлился и усвистал. Ничего толкового он никому не расскажет. И слушать его возмущения никто усердно не станет.

Мы вошли в заведение. В лицо ударил резкий запах алкоголя, некачественного фритюра, немытых тел и свежей рвоты. В углу стояла женщина с тряпкой и замывала казус, произошедший с одним из посетителей.

– Шеф, да я нормальный. Я ещё о-го-го, ну не выгоняй… – щебетал мужичок, в заношенной куртке, которого чуть ли не за шкирку тащил здоровяк-охранник.

– М-м-м! – Грейсон вдохнул полной грудью и прошептал. – Запах родных трущоб. Будто домой вернулся!

Мы сели за самый затенённый столик. Следовало осмотреться, понять, где находятся Таника и Эрик. Возможно, они жили наверху, над баром, но вход в здание был только один. Лестница в углу намекала, что постояльцы могли пройти только отсюда. По всем признакам это была гостиница для тех, кто не брезговал насладиться всем местным колоритом.

Здесь могли и накормить, и напоить, и развлечь. Шест в противоположном углу зала намекал, что периодически здесь происходит «культурная» программа.

– Что, впечатлился? – спросил он, скидывая капюшон.

– И да, и нет. Просто думал, что в вашем мире всё-таки всё сильно спокойнее и приличнее. Будто у вас он более сбалансированный, чистый мир… – наконец подобрал подходящее слово.

– Не то что ваш мир Хаоса? – улыбка на мгновение превратилась в оскал.

Грейсон вытащил зубочистку из подставки и зажал зубами. Не знаю, как не побрезговал. Видимо, действительно, ощутил себя дома.

– Понимаешь, Канто. Даже в идеальном мире найдутся те, кто захочет жить так. Кто-то не может из такого вырваться, а кто-то – не хочет. Понимаешь?

– Заказывать будете? – Подошедшая официантка сунула мне меню и окинула нас ленивым взглядом.

На вид ей было под сорок, но женщина явно молодилась. Якрий мейк, браслеты на руках с сердечками. Плюс школьная форма с логотипом заведения не могла не усиливать эффект. Но это не помогало. Не самый лучший образ жизни отразился на лице тяжёлой паутинкой морщин, тёмными кругами под глазами и припухлостями под ними же. Для сравнения – некоторые преподавательницы Высшей Школы Героев были сильно старше, но смотрелись куда привлекательнее.

Грейсон перехватил меню, что-то заказал, и официантка удалилась, позволив нам продолжить присматриваться.

– Вон там – вход в подвал. А там, – Грейсон указала на лестницу, – подъём на верхние этажи. Нас туда так просто не пустят. Несмотря на разруху, замок там кодовый и под карточку. Нужно либо снять номер, либо устроить небольшую заварушку и выбить из бармена пароль.

Было видно, у него чесались руки, однако он сдерживался, потому что был верен своему обещанию вести относительно правильный образ жизни. Но если бы я одобрил заварушку – не побоялся бы замарать руки. Но у меня были другие планы, потому что ещё до того, как мы вошли, я кое-что заметил. Частично оборванный плакат, но такой обнадёживающий.

И как только ребята скажут, что вышил не позиции, начну действовать. Скорее всего, заварушки не избежать, но лучше постараться не привлекать лишнего внимания. Мне совершенно не хотелось, чтобы эта крыса по имени Алан скрылась и затаилась.

Мы выпили заказанные Грейсоном напитки, и как только получили сигнал от ребят, я подошёл к бармену. Тот стоял и, лениво разглядывая немногочисленных выпивох, дымил вонючим табаком, выдувая кривые кольца дыма.

– Я бы хотел заказать танец, – начал я, на что тут же получил отрезвляющий ответ.

– Я похож на того, кто станет плясать? – он выдохнул дым в мою сторону. – Документы есть? Если нет – проваливайте, нам тут сопляки не нужны.

– А вы тут чтите закон? Приятно удивлён. Документы у нас есть, но есть ли у вас лицензия на алкоголь? И как давно здесь бывала санинспекция?

Он усмехнулся в сторону и опять затянулся.

– Меня интересует Карамелька. Я бы хотел приватный танец, – показал пачку денег, торчавшую из внутреннего кармана.

– Карамелька сегодня выходная. Выбери другую девку, – в глазах бармена появились интерес и какой-то нехороший блеск. – У нас все красивые. Определяйся!

– Я уже. Мне нужна именно Карамелька. Мой приятель, – я указал на Герйсона, – был очень впечатлён ею. И нам бы хотелось порадовать себя её присутствием.

– За двоих двойная плата, – отрезал он.

– Мы договорились?

– Да, – кивнул он, но потом добавил: – Но деньги вперёд. И за вызов в нерабочее время тоже придётся доплатить.

– Хорошо.

– Тогда через несколько минут вас позовут. Может, ещё чего выпьете? – он сально улыбнулся и потянулся к стаканам.

– Мы в порядке, – теперь уже отрезал я и вернулся к Грейсону.

– Не нравится мне это. Не знаю, что ты задумал, но мне это не нравится. Тихо провернуть всё не выйдет.

Видимо, природное чутьё и опыт пребывания в подобных местах обострили интуицию напарника.

– По фиг. Если Эрик расколется, это будет уже не важно.

Глава 20

Мы вошли в приватную комнату. Прокуренный воздух тяжёлым туманом ударил в лёгкие. Недопитые коктейли на столе, замах дешёвой водки, дымящиеся окурки в пепельнице и тусклый кроваво-красный свет создавали атмосферу давящей тоски и беспросветности. Однако Грейсон почти улыбался. Чувствовал себя как рыба в воде. Задержался у двери, поигрывая шторкой из бусин, словно кот, увлечённый игрушкой. Перебрал в пальцах несколько стеклянных разноцветных шариков и только потом прошёл дальше и плюхнулся на диванчик, пятна с которого вросли в ткань и, вероятно, больше не поддавались привычной для этого места чистке.

– Я паркуюсь здесь, – изрёк он. – Царь-кресло – твоё.

Кивнул в сторону стула с мягкой обивкой, стоявшего по центру в круге чуть более яркого света, чем во всей остальной комнате. Я не спорил. Когда Карамелька выйдет, нужно будет с ней покурлыкать.

Зашуршали с глухим стуком бусинки, и в комнату юркнула официантка в коротком платьишке. Забрала бокалы, пепельницу и одним неловким движением протёрла стол. Удалилась так же незаметно, как и пришла.

Я сел на положенное место и принялся всматриваться в подобие небольшой сцены-подиума, расположенной впереди. Шест на ней поблёскивал холодом металла, а ступеньки, спускающиеся почти ровно к моим ногам, намекали, что шоу будет состоять из двух частей.

Заиграла мягкая музыка, и свет в комнате стал ещё глуше, зато над пилоном зажглось несколько огней. Карамелька не спешила выходить. Сначала показалась одна ножка на высокой шпильке, затем рука в длинной кожаной бордовой перчатке. Движения попадали в такт музыке, и вскоре появился прекрасный фигуристый силуэт. На барышне была заячья маска, прикрывавшая верхнюю часть лица, а волосах притаились бело-розовые ушки, одно из которых игриво изгибалось вперёд.

Из губ, выкрашенных ярко-красной помадой, торчала белая палочка, и я сначала подумал, будто девушка разделяет страсть Грейсона к зубочисткам, но быстро понял, что ошибся.

«Карамелька… Ну конечно!»

Она вынула палочку изо рта, сочно причмокнув губами, и продемонстрировала большой круглый красный леденец того же оттенка, что и её губная помада. Второй рукой обхватила шест и прошлась по кругу, не выпуская из рук ни его, ни конфетку. Вышагивала ровно и чётко, будто высоченные каблуки являли собой продолжение изящных ног. Чулки в крупную сетку завершались широкой резинкой, почти полностью покрывая ноги. Трусики и корсет светло-розового цвета в тон ушкам по форме напоминали песочные часики.

Девушка ухватилась крепче за пилон, вставила в рот карамельку и подалась назад, волной извиваясь в ритме набиравшей обороты мелодии. Я, честно сказать, забыл, зачем пришёл. И опомнился лишь тогда, когда она закончила выступать у шеста и направилась по ступенькам ко мне для приватного танца.

Даже под маской ей не удавалось скрыть своих хитрых глаз. Таника не планировала сегодня работать, но, видимо, за повышенную ставку согласилась спуститься и станцевать. Странновато для девушки, замыслившей что-то мутное с парнем, которому довелось побывать в моём мире и вернуться. Однако она спустилась, и теперь развернувшись и покручивая бёдрами чуть ниже моего лица, изгибалась в танце.

Я видел куда больше, чем следовало, но не прерывать же девушку, когда она вошла в раж и старается ради чаевых. Когда она, наконец, повернулась, то села мне на колени, закинула руки за шею, сплетая тонкие пальчики и пристально заглядывая в глаза.

Я попытался ухватить её за запястье, но она отпрянула и прошептала над ухом: «Ай-ай-ай! Смотреть можно, трогать нельзя». Продолжила двигать бёдрами, и я услышал, как покашлял позади нас Грейсон, который тем самым напомнил о своём присутствии и намекнул, чтобы я случайно не забылся.

Девушка же ухватилась одной рукой за мою шею и откинулась назад, выбросив вверх второю руку, продолжила двигать бёдрами. Думать в такой ситуации было сложно, но мы были на задании и, прогнав фантазии, вспомнил о Линн. Это тут же отрезвило и помогло сосредоточиться на деле. Когда девушка вновь подалась вперёд и потянула руку, которую до этого держала над головой, я всё-таки перехватил запястье и защёлкнул на нём наручник. Вторая петля уже была пристёгнута к «трону», который невозможно было ни сдвинуть, ни убрать.

– Эй! – встрепенулась она. – Сейчас вышибалу вызову, ты что удумал?

В глазах Таники-Карамельки скользнул страх.

– Не вызовеш-ш-шь… – прошипел Грейсон, в мгновение ока приблизившийся к нам. – Голос на шёпот, сопротивление выключить.

И страх в глазах Таники померк. Было интересно увидеть его способности в действии. И хоть приоритетной Печать у него была Печать Тела, он неплохо освоился в Печати Разума и Потока. Никакой Силы и, тем более Хаоса, но эти три печати раскрылись в нём во всей красе.

– Я не буду кричать, но отпустите меня, – шёпотом попросила Таника.

– Конечно, не будешь, – рассмеялся Грейсон, – ты не сможешь. А вот ответить на наши вопросы – точно придётся.

Он склонил голову набок, как лабрадор, пытающийся понять эмоции хозяина, и убедившись, что девушка подчинена, довольно кивнул и отступил.

– Она вся твоя, Рэй.

– Рэй? – Таника дёрнулась. – Ты Рэй?

Теперь опять в глазах сквозил неподдельный страх.

– Он самый, конфетка. А теперь говори, где настоящий Рэй? Или Алан. Как ты привыкла его называть?

– Милый… Я привыкла называть его милый, – с грустью ответила она.

– Вы… были вместе? – начало доходить до меня.

Видимо, об этом говорила наша ведьмочка. Таника была в куда более тесной связи с Аланом.

– Да, – честно ответила она, и я понял, что это благодаря Печати Разума Грейсона, иначе вряд ли бы девушка была столь откровенной.

Я провёл рукой по лицу, не будучи полностью уверенным, сработает или нет, но всё-таки решился попробовать. «Макияж» от Шаны, изменивший внешность, растворился, возвращая телу почти полностью родные черты. По крайней мере, до той степени, до которой изменил их я, живя в этой оболочке.

Зрачки Таники расширились, но страх до конца не ушёл. Она погладила меня по щеке свободной рукой.

– Ты так ещё красивее, – прошептала она. – Вернее…

Смущение тут же захлестнуло барышню, ведь она понимала, что её Алан это не я.

– Я не хотел бы портить тело твоего парня, но теперь оно моё. И чтобы вернуть себе своё родное тело, мне нужна твоя помощь.

Сам до конца не был уверен, хочу ли вернуться в свою оболочку, но следовало сказать девушке что-то, что ей, возможно, хочется слышать.

– Я верну своё тело, и твой парень снова будет твоим.

Она убрала руку, опустила голову. Волосы упали на лицо, но даже так в тусклом освещении комнаты я увидел грустную усмешку.

– Этому не бывать, – прошептала она, и стало ясно, что сыграть на воссоединении пары не получится. – Мой Алан уже не мой. И уже не Алан. И дело не в теле. Его больше нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Эти сектанты, – она усмехнулась и подняла глаза к небу, скрытому за потолком и ещё двумя этажами здания, – этот ужасный Орден Отрицателей… Они сломали нашего Алли. Или он сломался сам, заразившись их безумием…

– Но ты же помогала ему. Вы напали на нас в отеле, украли медальон.

Она закусила губы, не решаясь продолжить. Но потом взяла себя в руки и почему-то разъярилась. Дала мне пощёчину и с щемящей тоской уставилась прямо в глаза.

– Я ещё верила… Верила, что ты сможешь вернуться! Что опять будешь со мной! – голос надломился. – Верила, что всё будет как прежде.

Было понятно, что обращалась она не ко мне, а к тому Алану, чьё лицо видела перед собой.

– Какой у него план? – спросил, переводя тему и надеясь, что она не разрыдается.

– Я не знаю. Но что-то плохое… Я видела его глаза…

И вдруг она опять положила мне руку на щёку и взглянула пристально, изучающе.

– Твои глаза не заражены безумием. В них даже осталось что-то от моего милого Алана. Когда мы ещё были свободны от этого бреда. Мы знакомы с детства. Как будто всю жизнь. Но теперь… Я больше не узнаю его.

В голосе появились всхлипы, и я кивнул Грейсону, чтобы подошел ближе.

– Помоги ей. Пусть она не плачет…

Не был уверен, что он так может, но вдруг получится. Он положил руку девушке не плечо и мягко произнёс: – Он того не стоит. Отпусти. Ты выплакала достаточно.

И она глубоко вздохнула, затем еще раз. И всхлипы прекратились.

– Спасибо, – прошептала она. – Пообещайте не мучить его, когда найдёте.

– Так ты нам поможешь? Расскажешь, где он прячется.

Она помотала головой.

– Почему? – не понял Грейсон.

– Потому что я не знаю. Он не доверялся мне. Всегда доверял. А тут – нет. И тогда я поняла, что всё давно кончено. И это уже не он. Мой Алан был предан мне, а я ему. Но…

– Но это уже не он, – закончил я её мысль.

Она кивнула, утёрла слёзы и начавшую подтекать тушь. Затем взглянула на запястье, помотала им, звеня металлом «браслета».

– Отстегните, что ли… И я отведу вас, к тому, кто поможет.

Я взглянул на Грейсона. Он кивнул, подтверждая, что девушка всё ещё под влиянием Печати и говорит правду. Освободив её и потом, наконец, свои коленки от веса прелестницы, задал уточняющий вопрос.

– Куда же пойдём?

Она мотнула головой вверх.

– К Эрику. Он должен быть в моей комнате.

– А ему, значит, Алан доверился?

– Не совсем, просто Эрик знает больше и об Отрицателях, и о явках-паролях. Он провёл с Аланом больше времени после его возвращения.

– А ты вообще в курсе, где он был?

– Конечно, иномирец, – усмехнулась она, смерив взглядом. – Знаю, где он побывал и почему. И знаю, кто ты и откуда. И про несчастного твоего тренера тоже в курсе.

– Несчастного? – не понял я. – Что ты имеешь в виду?

– Я… – она замялась, а в глазах проскользнуло беспокойство. Она потёрла предплечье, будто ёжась от холода, но в комнате было достаточно тепло и даже душно. – Он… Знаешь…

Договорить Таника не успела. Взвыла сирена, моргнул свет, а в соседней комнате раздались первые выстрелы. Таника зажала уши ладонями и зажмурилась. Грейсон бросился к входной двери и зажал вход диваном за секунду, как в неё что-то ударилось. Скорее всего, плечо одного из горилл, которых они звали вышибалами. Я же бросился блокировать вход, откуда пришла танцовщица.

– Звоню ребятам, – отчеканил Грейсон, и все мы поняли, что сейчас будет жарко.