Текст книги "Карабарчик. Детство Викеши"

Автор книги: Николай Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Ты мне почитай про Овода, – попросил Назарка.

И, забыв о рыбалке, ребята до вечера просидели за книгой.

– Ух, как здорово! – поднимаясь на ноги, произнёс в восхищении Назарка. – Поп даже чашу с дарами разбил, грохнул её об пол. Стало быть, жалко было Овода…

– Он ему сын, – тихо ответил Викеша.

– А зачем Овод в тюрьме своего отца отшил? – не унимался Назарка.

– Он не любил попов, – объяснил Викеша.

Разговор ребят был прерван Авдотьей Максимовной. Она позвала внука ужинать.

– У меня есть ещё одна книжка, «Гарибальди» называется. Приходи завтра сюда, будем читать вместе, – предложил Викеша.

– Нет, лучше сходим с утра на рыбалку. Я возьму удочки и тятин дробовик. Пойдём на Большое.

– А зачем ружьё? – заинтересовался Викеша.

– Скажу потом, – таинственно прошептал Назарка к, усевшись на забор, погрозил пальцем. – Ты только никому не сболтни. Ладно?

Булыгин молча кивнул головой.

Озеро Большое расположено недалеко от Озёрной. Противоположный берег его упирается в огороды соседнего села Белоногово. Растекаясь постепенно на большие «рукава», оно образует многочисленные протоки, густо заросшие камышом. Разные звери водятся там. Не так давно охотники видели камышового кота. Он выслеживал утиный выводок и, завидев людей, метнулся в заросли. Об этом Назарка слышал от своего отца. И вот теперь, шагая с ружьём и удочками к озеру, он говорил деловито:

– А хорошо бы найти дикого кота, трахнуть ему в голову, а потом сделали бы чучело и продали в Раздольном. Правда?

– Тебе домашнего не убить, а не то, чтобы дикого, – махнул рукой Викеша.

– Давай поспорим? – глаза Назарки заблестели. – Ты думаешь, я не умею стрелять? Айда-ка, – и в голосе мальчика прозвучала хвастливая нотка. – Если кот попадётся, трахну из ружья – и готов. Мне только бы увидеть, – произнёс он уверенно и, заметив насмешливый взгляд Викеши, спросил: – Не веришь?

– Нет.

– Давай об заклад. Если я кота убью, ты отдашь мне пятьдесят бабок и плитку, на которой нарисованы рыбки. Ладно?

– А если не убьёшь? – спросил Викеша.

Назарка замялся: бабок и железной плитки у него не было.

– Я тебе отдам Турмана, – решил он.

Ребята, точно цыгане на конном базаре, ударили по рукам. Отвязав от прикола лодку, они поплыли вдоль берега, огибая маленькие островки, заросшие густым камышом.

Стоял жаркий полдень. Солнечные блики плавно качались на лёгкой зыби, то опускаясь вниз, то поднимаясь вверх. Казалось, они плыли вслед за лодкой. Ребята не заметили, как оказались перед плотной стеной камыша. Сидевший за веслом Викеша, взглянув через плечо на дремлющего Назарку, спросил:

– Дальше поедем или нет?

Разморённый жарой, тот вяло ответил:

– Греби на Белоноговское плёсо… Я спать хочу.

– Эх ты, охотник, – сказал укоризненно Викеша и повернул лодку к протоке.

Впереди виднелся небольшой мысок, окружённый с трёх сторон заводью. Обняв ружьё, Назарка спал. Стараясь не производить шума, Викеша неторопливо грёб на мысок. Вдруг он увидел утиный выводок и остановил лодку. Утята, постепенно приближаясь к мысу, отряхивались слабыми крылышками, гонялись друг за другом и подпрыгивали вверх за мошками. И тут зоркие глаза Викеши разглядели на кромке камыша недалеко от выводка круглую голову кошки. Зверь, видимо, поджидал доверчивых утят.

– Назарка, Назарка, – потряхивая за плечо спящего «охотника», зашептал Викеша, – смотри, на мыске кошка…

Словно какая-то неведомая сила подбросила Сорокина.

– Где?

– Смотри влево, видишь?

Там, где плавал утиный выводок, из камышей высунулась и точно замерла голова рыжего кота.

– Целься, – шепнул Викеша.

Назарка бесшумно положил ствол на борт лодки и, тщательно прицелясь, выстрелил. Кот, высоко подпрыгнув, упал. Испуганные утята исчезли под водой. Быстро работая веслом, Викеша погнал лодку к мыску. Через несколько мгновений они были уже на берегу. Поспешно раздвигая камыши, кинулись к убитому коту.

К изумлению «охотников», перед ними лежал обыкновенный домашний кот, и, приглядевшись к нему, Назарка озадаченно почесал под картузом.

– Викеша, а я этого ворюгу знаю. Ведь это же соседки Дарьи кот, она его вторую неделю ищет… Что теперь делать?

– Тяни его за хвост на берег. Там закопаем и всё, – посоветовал Викеша.

Вытащив кота из камыша, ребята положили его в небольшое углубление и забросали землёй.

Возвращаясь обратно к лодке, Викеша опросил Назарку:

– Когда принесёшь Турмана?

– Какого Турмана? Мы о чём спорили? – загорячился Сорокин. – Спор наш был о диком коте, ты ведь сам говорил, что мне не убить даже домашнюю кошку. Дарьиного кота я ухлопал? Ухлопал. Так чего же ещё надо?

– А ну тебя! – взявшись за весло, сердито ответил Викеша. – Кошачий охотник, – протянул он презрительно. Оттолкнувшись от берега, они поплыли к знакомому мыску. Над озером носились чайки, жалобно кричали чибисы, и где– то далеко в камышах гоготали гуси.

Выбрав тихую заводь, ребята закинули удочки.

Домой они возвращались с богатым уловом. Назарка говорил дорогой:

– Ты, Викеша, не сердись на меня. Вместо Турмана я тебе отдам самострел. Хочешь?

– Ладно.

– Значит, не будешь сердиться?

Викеша помолчал, а потом ответил просто:

– Знаешь что, приходи завтра в палисадник, будем вместе новую книжку читать. Придёшь?

– Приду!

И Назарка повернул к отцовской избе, а Викеша к богатому дому деда.

Глава шестая

Прошёл ещё один год. Викеше Булыгяну исполнилось тринадцать лет. Он заметно вытянулся, окреп. Подрос и Семей Худяков.

Осенью всех пятиклассников зачислили в отряд бойскаутов[45]45
  Бойскаут – член детской или юношеской полувоенной организации в буржуазных странах.


[Закрыть].

Викешу назначили барабанщиком. Сёма из-за своего длинного роста угодил в правофланговые первого взвода. Руководил отрядом отставной прапорщик Орлов. Отведённый для занятий с бойскаутами час он использовал с особым рвением:

– Левой – ать, два, левой – ать, два, – шагая впереди роты, командовал он и, дойдя до опушки бора, в который упиралась окраина слободы, кричал: – Вольно, ружья к ноги-п!

Усталые, ребята снимали с плеч деревянные ружья и туг же валились на траву.

– Сейчас у нас будут занятия по воинскому уставу, – объявлял Орлов.

И начиналось… «Что такое пост? Что такое бойскаут? Какие заповеди он должен помнить?» – строгие глаза прапорщика останавливались то на одном, то на другом мальчике.

Однажды очередь дошла и до Булыгина:

– Скажи, что такое солдат?

– Солдат есть слуга царю и отечеству, – бойко отрапортовал Викеша заученную фразу.

– Так-с. А кто есть внутренний и внешний враг?

Викеша замялся. Если сказать, что внутренними врагами являются революционеры, то почему же Гарибальди, который боролся за свободу родины, назывался революционером? Почему Овод не пожалел своей жизни для народа?

– Не знаю, – опустив голову, ответил Булыгин.

– Как не знаешь? – вскипел Орлов. – Внутренними врагами являются социалисты-бунтовщики и евреи.

– Но ведь Евсей Лебензон – хозяин скобяного магазина, член городской управы, а он еврей. Как тут понять? – пытался разобраться Викеша.

– Это не твоего ума дело! – отрезал Орлов.

Когда прапорщик отошёл, Сёма наклонился к уху приятеля и предупредил:

– Викеша, знаешь что, ты сегодня не ходи со скаутами. Драка у нас с ними будет. В переулке их ждут горянские ребята да кое-кто из наших.

– Как? – удивился Викеша. – Ты ведь тоже скаут?

– Что мне до этого? Плевал я на них! Записали в отряд, а я не хочу, – Худяков решительно тряхнул головой.

– А не попадёт тебе? – спросил осторожный Викеша.

– Нет, наших много.

– Ну, смотри, как хочешь.

Вражда между горянскими ребятами, которые учились в начальной школе, и бойскаутами началась давно. Правда, до открытых стычек дело не доходило, но неприязнь к «лягашам» (так звали горянцы слобожан) нарастала с каждым днём. Сегодня, видимо, предстояла большая драка.

После уроков Худяков и ещё два скаута улизнули в школьный переулок, где их ждали горянские ребята.

– Как только появятся «лягаши», налетай на них кучей, бей чем попало, а потом мы на выручку придём! – говорил Сёма вожаку горянцев. – Только, чур, Викешу Булыгина не трогать. Кисель он, ни туда, ни сюда…

– Да мы его знаем, – раздалось несколько голосов, – тихоня.

– Смотри, «лягаши» ползут! – крикнул кто-то.

Скауты шли стройными рядами, ничего не подозревая.

Сзади шагал Викеша.

– Бей лягавых! – скомандовал вожак горянских мальчишек.

Из переулка тотчас же выскочила, размахивая палками ватага ребят.

Скауты яростно отбивались ранцами. Дрались они стойко, постепенно отступая к школьному забору. Слышался свист, ругань, кряхтение и удары.

– Бей скаутов!

– Лупи гужеедов!

Оправившись от первого натиска, скауты перешли в наступление.

Васька Позёмкин, вожак горянских ребят, был сбит с ног. Здоровый скаут награждал его тумаками, сидя на нём верхом.

Горянцы поодиночке стали разбегаться с поля боя. На выручку поспешил Худяков с друзьями. Драка разгорелась с новой силой. Викеша стоял, прижавшись к стене какого-то дома, и наблюдал за свалкой.

Броситься на помощь скаутам он не мог, потому что дал слово Сёмке не ввязываться в драку. Стать на сторону горянских ребят тоже большой охоты не было, Размышления Викеши прервал полицейский свисток. Со стороны базарной площади, придерживая шашки, бежали двое стражников. Завидев их, Викеша нырнул в подворотню. За ним пролез Сёмка, и, перебежав двор, ребята оказались в огороде. Перескакивая грядки, они быстро добежали до сруба и спрятались там.

Отдышавшись, Викеша сказал тревожно:

– Ох и попадёт же нам за драку!

– Тебе-то что? – Сёмка лениво перевалился на бок. – Ты ведь не дрался. Да хотя бы и ввязался, простили бы, а мне влетит.

Викеша приподнялся на коленях и пристально посмотрел на своего друга.

– Что уставился? Не понимаешь что ли? – зло заговорил Худяков. – Сунет твой отец попечителю четвертную – и всё в порядке, да и учитель берёт у вас муку в долг. Я могу вылететь из школы в два счёта, а тебя не тронут, – пытаясь скрыть волнение, Сёмка стал жевать какую-то соломинку.

Помолчав, он сказал примирительно:

– Ты, Викеша, на меня не сердись. Я всё это со злости брякнул. Пойми, до экзаменов осталось только две недели, а меня исключат. Куда пойду? У отца и без меня ртов хватает.

Сёмка лёг на спину. Над срубам медленно плыли лёгкие облака. Было слышно, как перекликались петухи. В весеннем тёплом воздухе столбиками кружилась мошкара. Где-то в переулке играла гармонь, и молодой голос выводил печально:

 
Трансваль, Трансваль, страна моя —
Ты вся горишь в огне.
Горюю я по родине,
И жаль мне край родной…
 

Викеша с Сёмкой прислушались к песне.

 
…однажды при сражении
Отбит был наш обоз.
Малютка на позицию
Патроны мне принес…
 

Ребята долго лежали молча, отдавшись своим мыслям. Первым заговорил Викеша.

– Ты что думаешь делать после школы?

– Уеду в Челябинск. Там у меня дядя работает. Слесарем на заводе. Поступлю к нему учеником. А ты?

– Если тятя отпустит, тоже поеду в Челябинск, учиться.

– Вот это здорово! – Худяков хлопнул по плечу друга. – В самом деле, поедем вместе, а? На рыбалку будем ходить! Дядя пишет, что там рыбных озёр уйма.

Викеша улыбнулся и подал Сёмке руку:

– Едем! Вот только не знаю, куда поступить… В Челябинске есть реальное училище, торговая школа и учительская семинария. Об этом я еще от ребят слышал.

– Дуй в реальное.

– Я и сам думаю, но как тятя посмотрит. Скажет, становись к весам, принимай хлеб – и весь разговор.

– А ты скажи, что учиться хочешь.

Викеша безнадёжно махнул рукой.

– Его не скоро уговоришь.

Ребята вылезли из сруба и разошлись в разные стороны. Сёмка зашагал по переулку, Викеша направился к центру слободы, где стоял отцовский дом.

На следующий день виновников драки вызвали в учительскую. Там уже сидел попечитель, несколько педагогов и отставной прапорщик Орлов. Сёмка несмело перешагнул порог учительской и, потупив взгляд, остановился.

– Твоя фамилия, мальчик? – притворно ласково спросил попечитель и, как кот, почуявший мышь, прищурился.

– Худяков Семён.

– Ты учишься в пятом?

– Угу, – промычал Сёмка:

– Будьте любезны, покажите мне классный журнал, – попросил попечитель Павловского. Тот подал.

– Тэк-с, тэк-с, – пробежав глазами отметки, попечитель побарабанил пухлыми пальцами по столу. – Учился ты отлично, вёл себя хорошо. А теперь скажите, молодой человек, – перешёл он уже на язвительный тон, – па-чему, с какой целью вы встали на сторону хулиганов и напали на бойскаутов? Па-чему, являясь членом молодёжной организации, к которой благоволит наш монарх, вы допустили действия, не совместимые со званием бойскаута? Ответьте, пожалуйста.

Сёмка вздохнул и, опустив низко голову, промолчал.

– Па-чему молчите?

«Вот пристал, жаба», – подумал Худяков. Он чувствовал, что за показной вежливостью попечителя кроется какая – то каверза. «Не буду отвечать», – решил Сёмка.

– Худяков, – послышался рокочущий голос Павловского. – В драке с бойскаутами ты участвовал?

Сёмка продолжал стоять молча, он сосредоточенно вытягивал из рукава своей рубахи порванную нитку.

– Ты раскаиваешься в своём поступке? – не отступал учитель географии.

– А скажите, пожалуйста, молодой человек, какими мотивами вы руководствовались, нарушая устав и дисциплину отряда бойскаутов? – вновь вкрадчиво заговорил попечитель. – Считаете ли вы правильным свой поступок?.. Господа, – повернулся он к педагогам, – мне кажется, этот субъект, – указательный палец попечителя уставился на Сёмку, – вообще неисправим.

– Да-а, – протянул Орлов, – парнишка упрямый, но учится хорошо.

– Па-звольте, это же прямое попустительство по отношению такого хулигана, как этот мальчишка! – румяное лицо попечителя побагровело. Не стесняясь учителей, он вдруг заорал на Сёмку:

– Ты, паршивец! Молокосос! Вон отсюда! – вытерев вспотевшую лысину платком, попечитель в изнеможении откинулся на спинку стула.

Сжав плотно губы, Худяков вышел. Молча протиснулся через толпу притихших ребят и торопливо зашагал домой. Его нагнал Викеша:

– Ну что? – опросил он с тревогой.

– Похоже, исключат, – сумрачно отозвался Худяков и свернул в переулок.

Викеша понимал, что на душе у Сёмки нехорошо, что ему хочется побыть наедине со своими мыслями, и он вернулся в школу.

Через несколько минут из учительской послышалось: «Булыгин».

Когда Викеша услышал свою фамилию, он вздрогнул, машинально одёрнул рубашку и оглянулся на ребят, толпившихся возле дверей.

– Ты, Викешка, не трусь, – послышался торопливый шёпот одного из них, – да и наших не выдавай, а то… – мальчик украдкой показал кулак.

– А ну тебя, как будто я не знаю, – Викеша сдвинул брови и решительно толкнул дверь учительской.

– Викентий Булыгин, ученик пятого отделения, сын местного хлеботорговца Степана Булышна, – отрекомендовал Викешу Павловский.

– Тэк-с. Понятно, – кивнул попечитель. Просмотрев классный журнал, он поманил пальцем Викешу. – Подойди– ка, молодой человек, поближе.

Булыгин отошел от порога и встал возле стола.

– Зная вашего уважаемого родителя, я был удивлён поступком, который вы совершили. – Воодушевляясь, попечитель продолжал. – Как это можно понять: когда бойскауты, защищая честь своей организации, вступили в неравную схватку, вы оказались в стороне? Больше того, вы открыто высказывали свою симпатию к хулиганам, в том числе к Худякову. Чем это объяснить? Расскажите, как было дело?

Викеша, переминаясь с ноги на ногу, заговорил тихо:

– О драке бойскаутов с горянскими ребятами я ничего не знал. Я шёл с Худяковым вместе из школы и видел, как на него налетел один бойскаут и ударил сумкой. Худяков дал ему сдачи, и между ними началась свалка. Тут подбежали другие ребята. – «Сёмку надо выручать», – подумал Викеша, и голос его окреп. Он посмотрел смело в глаза попечителю и продолжал: – Худяков здесь ни при чём. Его первого ударили. А драк я не люблю и не стал ввязываться. – Викеша умолк. Сидевшая у окна учительница одобрительно посмотрела на мальчика.

– Вести дружбу с Худяковым я не советую. Да-с. Вы можете попасть под дурное влияние. Не забывайте, что вы сын состоятельных родителей, да-с. О вашем неблаговидном поступке мы вынесем решение. Идите. – Попечитель уткнулся в классный журнал.

На следующий день объявили решение педсовета:

«Ученик пятого отделения Худяков Семён заслуживает исключения из школы. Но учитывая его отличные успехи, считать возможным допустить Худякова до сдачи экзаменов.

Викентий Булыгин за то, что не оказал помощь бойскаутам во время их стычки с уличными ребятами, исключается на три месяца из отряда и лишается звания барабанщика».

Сёмка повеселсл.

– Пускай исключают. Только бы экзамены сдать!

Радовался за друга и Викеша:

– Получишь удостоверение – поступай в любое училище! А что меня отчислили из отряда, так это даже к лучшему. Не глянутся мне эти бойскауты, ну их. – Викеша махнул рукой.

За две недели до испытаний ребята крепко занялись повторением пройденного. Булыгин даже забросил на время свои книжки и вместе с Сёмкой целыми днями читал учебники. Экзамены Худяков сдал на отлично. Не отстал от него и Викеша.

В июне друзья расстались. Прощание было грустным. Вернувшись в Раздольное из Долгой, где жили его родители, Семён зашёл к Булыгиным. Викеша был дома.

– Проводи меня до окраины, Викеша. Поговорим.

Ребята прошли мост через речку и поднялись на косогор.

С него хорошо была видна вся торговая слобода. Внизу, в центре котловины, виднелись богатые дома хлеботорговцев, купеческие магазины, церкви и питейные заведения. Дальше, точно прижимаясь к бору, лепились избы ямщиков, пимокатов и горшечников. Вот и школа. Ребята долго не спускали с неё глаз. Пускай были огорчения, неудачи, но это была их, родная школа, и она никогда не забудется.

– А всё-таки мне жаль расставаться со школой, – вздохнул Викеша.

– И мне, – признался Сёмка, снимая котомку с плеч. – Посидим немного.

Ребята опустились на землю. Разговор не клеился.

– Ты говорил с отцом насчёт реального? – наконец спросил Сёмка.

Викеша кивнул головой.

– Ну, и что? – Худяков от нетерпения приподнялся на ногах.

– Не отпускает, – обхватив руками колени, Викеша задумчиво посмотрел на Раздольное. – Говорит, дома работы хватит.

– Жила твой отец, вот что, – выругался Сёмка.

– Что я могу сделать? Не отпускает и всё.

– А если убежать?

– Куда?

– В Челябинск.

– Кому я там нужен, – с горечью сказал Викеша.

– Мы с дядей помогать тебе будем.

– Да ты сам не знаешь, как жить придётся, – заметил Викеша. – Может, дядя колотушками тебя кормить будет.

– Кто? Дядя? – Сёмка вскочил на ноги. – Да ты знаешь, какой у меня дядя? Он – настоящий про-ле-та-рий! – Худяков с трудом выговорил это слово и, опустившись рядом с Викешей, зашептал ему на ухо: – Я видел книжку у дяди, когда он приезжал в Долгое. В ней было написано: «Про-ле-та-рии всех стран, соединяйтесь!»

– А что это за слово?

– Не знаю, – сокрушенно признался Сёмка. – Наверно, насчёт рабочих, – предположил он. – Ты, Викешка, если вздумаешь в Челябинск, ищи нас с дядей на заводе. Спросишь слесаря Худякова. Каждый покажет. Понял?

– Куда я поеду? Буду здесь жить, в Раздольном.

– Ну, я пойду, – подняв котомку с земли, Худяков подбросил её на спину. – Не вешай носа!

– Неохота мне, Сёма, расставаться с тобой, – голос Викеши дрогнул.

– Ну, ничего, встретимся ещё, – совсем по-взрослому ответил Худяков и, пожав руку Викеше, не оглядываясь, зашагал по дороге в сторону железнодорожной станции. Булыгин остался один. Его душа была в смятении. Уходил лучший друг, уходил, может быть, навсегда. Слёзы подступили к горлу, и, не выдержав, он крикнул:

– Сёма!

Худяков остановился.

– Возьми на память перочинный ножичек, – запыхавшись от быстрого бега, Викеша едва выговаривал слова.

– Спасибо, Викеша, – с чувством произнёс Сёмка и, посмотрев внимательно на друга, спросил: – Ты чего это?

– Так просто, – вытирая слёзы рукавом рубахи, пробормотал Викеша и отвернулся.

– Эх, Викешка, друг ты мой, – обнял его Худяков, – никогда я тебя не забуду. Прощай, – Сёмка сам готов был расплакаться. Точно желая убежать от своей слабости, он ускорил шаги и скрылся за перелеском.

Викеше казалось, что с уходом Сёмки кончились годы детства и наступила юность.