Текст книги "Загадка архива"

Автор книги: Николае Штефэнеску

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Страсти рыбака-любителя

Бывшего капитана они нашли на берегу озера.

Капитан Серджиу Орнару рыбачил. Экипирован он был с ног до головы, как настоящий морской волк, отправляющийся на рыбную ловлю в бог знает какие далёкие страны. Резиновые сапоги, кожаные штаны и куртка, шляпа с большими, опущенными полями, охотничья сумка, большой, штук на сто, набор блесн для ловли речных хищников, штук десять запасных удочек, два складных стула и походное одеяло. Но рыбачил капитан в двух шагах от дома, двор которого выходил прямо на озеро. Как видно, старику доставляло удовольствие ощущение, что он так серьёзно экипирован.

В мягкую почву на берегу озера были воткнуты три сучка с развилкой, на которых покоились спиннинг, бамбуковая удочка и другая, из тростника.

– На карпа, на линя и на краснопёрку, – объяснил капитан.

Эмиль вынул из кармана несколько пожелтевших листов. Это были показания Орнару, извлечённые из досье.

Он решил испробовать новый приём. Чтобы освежить в памяти капитана факты, он прочтёт ему его тогдашние показания.

Как и другие, Орнару очень удивился, услышав, о чём идёт речь.

Его жена вынесла им на берег кофе. Она не знала о цели их посещения.

– Не говорите ей, пожалуйста, – попросил бывший капитан.

Усевшись на берегу, Эмиль начал читать показания капитана:

«– Имя?

– Ну, имя! Капитан кавалерии Серджиу Орнару! Трижды награждённый орденом Михая Храброго.

– Возраст?

– К сожалению, уже сорок пять!»

Их прервал смех старика. На вопросительный взгляд Эмиля Орнару пояснил:

– Если тогда, в сорок пять лет, я сказал «к сожалению», что же мне говорить теперь? «К счастью, только шестьдесят пять»! – пошутил он и вдруг резко оборвал смех.

Удочка задрожала, и старик впился взглядом в мелкие круги, образовавшиеся на воде в том месте, где в неё погружалась леска.

– Чш-ш-ш! – произнёс он. – Ведь нужно будет приготовить сарамуру. У меня гости!

Он осторожно снял удочку с сучка и сильно дёрнул.

– Ничего! – сказал он, проверяя наживку.

Она была в порядке. Старик снова закинул удочку в воду.

– Да… читайте! – сказал он наконец.

Но у Эмиля пропала всякая охота говорить о деле Беллы Кони. Этого старика нисколько не интересовала история, наделавшая в своё время столько шуму, история, в которой было замешано и его имя!

– Я слушаю! – снова сказал Орнару, всё так же внимательно глядя на круги, расходящиеся от лески.

Эмиль продолжал:

«– Вы знаете, что Беллу Кони нашли мёртвой у неё в квартире?

– Да, я слышал. С пулей в груди.

– И что вы об этом скажете?

– Что кто-то хотел сыграть со мной злую шутку или, может быть, избавить меня от катастрофы.

– Не понимаю. Будьте добры пояснить.

– Да чего же тут ещё пояснять? Если бы её не застрелил неизвестный, это сделал бы я! И было бы жаль – и её и меня!»

Старик опять засмеялся. Это был громкий, здоровый смех человека, любящего шутки.

– Что вы хотите! – добавил он. – Так ведёт себя человек, когда ему только сорок пять лет!

Ана улыбнулась: только сорок пять! Впрочем, он прав: по сравнению с шестьюдесятью пятью…

– Знаете, ведь я и в самом деле застрелил бы её! Я тогда совсем голову потерял. А она – то любит, то не любит… Я все ночи проводил в «Альхамбре»… А дома дети, жена! Я чуть было не развёлся… Хорошо хоть, что вовремя понял её игру. Что поделаете – артистка кабаре! А мне так льстило, что такая красавица обращает на меня внимание!

Старик говорил, по-прежнему смеясь, но не отрывая глаз от удочки – единственного предмета, который по-настоящему занимал его в этот момент.

Эмиль решил, что продолжать бесполезно. Капитан перескажет тогдашние события, как добрую казарменную; шутку или как что-то, происшедшее в допотопные времена. Это будет одна из тех историй, которые, даже начинаясь с зерна истины, в конце концов теряют почву и становятся легендами. Прошлое его больше не занимало. Видя, что Эмиль складывает листы и суёт их в карман, он снова засмеялся:

– Верно, в этом нет никакого смысла… Ага, вот она!

На крючке билась краснопёрка.

Старик вынул из воды сачок и бросил в него рыбу. Сачок был полон. На сарамуру рыбы хватало, но, как видно, в Орнару говорила жадность заядлого рыболова.

– Карп, господа! Мне необходим молоденький карп! – воскликнул Орнару, снова проверяя удочку. И, обращаясь к Эмилю, добавил: – Сегодня дела шли неплохо… хотя вода ещё холодная. Рыба пошла!

Эмиль подумал о том, что они потеряли ещё один день. Хотя, нет… Это не правда! Здесь тихо, погода чудесная. Орнару то и дело вытаскивает из воды краснопёрок. Ана тоже явно отдыхает, наслаждаясь неожиданным отпуском…

«Вот куда зашло наше следствие! – посмеялся про себя Эмиль. – Сидим у моря и ждём погоды. Но Ана радуется каждой пойманной рыбе, как ребёнок. Это тоже кое-что…»

– Вы умеете чистить рыбу? – спросил у него Орнару.

– Но нам нужно ехать… – попытался возразить Эмиль.

– Как это так? Ехать! Слыханное ли дело?! Я спросил, умеете ли вы чистить рыбу?..

– Так… не очень… – пробормотал Эмиль, глядя на Ану.

– Мне её жалко… – сказала девушка. – Если бы она была мёртвая!

– Да? Конечно! Если бы она была мёртвая, вам не было бы её жалко! Вот как труслив человек! – засмеялся старик. – Ладно, не беда, я сам почищу.

Он вынул из своей сумки рыбачий нож и начал быстро, ловко чистить рыбу, время от времени проверяя наживку на удочке, предназначенной для карпа. Эмиля забавляла игра натянутых нитей. Ему, не имевшему представления о рыбной ловле, всё время казалось, что рыба клюёт. Но Орнару знал точно, когда речь идёт об игре воды, а когда о рыбе.

– Да… хорошо здесь!.. – пробормотал Эмиль.

Ана бросила на него взгляд, выражавший согласие. Они оба решили остаться на сарамуру.

Жена Орнару, высокая и худая, тоже пожилая женщина, вышла из небольшой пристройки.

– Серджиу! – крикнула она. – Уже второй час! Что ты делаешь? Гости умрут с голоду!

– Готово! Видишь, я уже чищу. Поставь на огонь воду с острым перцем, пусть пока покипит.

– Помочь вам? – вежливо предложила Ана.

– Если это доставит вам удовольствие…

Ана не стала ждать второго приглашения и быстро направилась к дому.

Эмиль протянул ноги, чего не позволял себе в присутствии девушки, распустил узел галстука и вдруг решился предложить Орнару свою помощь.

– Вы очищайте её от чешуи, – сказал ему бывший капитан кавалерии, – а я буду разделывать. Это посложнее. Ничего, если будете чаще приезжать сюда, сами почувствуете вкус к рыбной ловле!

Ана и жена капитана накрывали на стол в тени огромного орехового дерева.

Эмиль с интересом следил, как капитан жарит рыбу на плите, обильно посыпанной солью. Но он заметил, что почищенные им краснопёрки на плиту не клались. На его вопрос Орнару засмеялся:

– Кто же кладёт на плиту рыбу без чешуи! Она к ней прилипнет, и только!

– Тогда зачем вы велели мне её чистить?

– Чтобы чем-нибудь вас занять, – смеясь, продолжал старик. – Если бы я заставил вас её разделывать, вы бы её, наверное, и пробовать отказались!

Поджаренную рыбу переложили в кастрюлю с водой, вскипячённой с острым перцем. Сарамура была готова!

Цуйка – водка, приготовленная из слив с четырёх сливовых деревьев, росших возле дома, салат из помидор и зелёного лука… «Хороша рыбачья жизнь!» – думал Эмиль.

И вдруг старик заговорил, словно сам с собой:

– Белла Кони! Да, господа! Я мог бы попасть из-за неё в тюрьму. Слово офицера! Я уже так и видел свою фотографию, помещённую на первой странице газеты…

– Чего это ты вспомнил Беллу Кони? – удивилась ег жена.

– Так, вспомнил…

– Я не слыхала о ней уже много лет, – подозрительно взглянула она на гостей.

– Это мы его спросили… так, из любопытства, – поспешно заметил Эмиль.

– И жёнушка носила бы мне туда еду! – засмеялся Орнару.

– Да, но отравленную! – с самой серьёзной миной поспешила уверить его мадам Орнару.

– В тот вечер был бал…

– Ну уж, бал… Просто один полковник, друг Серджиу, пригласил нас…

– Да, да! У полковника была помолвка… Видите, у женщин память лучше, чем у мужчин! И мы, несколько человек, с жёнами, пошли в бар «Альхамбра»…

– Да, мужья оказали нам такую честь!.. Как добрые товарищи, они хотели показать будущей жене полковника, что офицеры кавалерии – прекрасные мужья, и шагу без жён не ступят!

– Верно! Я помню, у всех у нас были физиономии «классических мужей», комичные до невозможности! – добавил капитан.

– Только он, – жена Орнару указала на своего мужа, – недолго играл роль идеального мужа! Воспользовался тем, что я танцевала с каким-то офицеришкой, и смылся!

– Я пошёл купить папирос, – с лукаво-невинным видом оправдывался Орнару – так, словно эта история произошла только вчера.

– И был таков! – засмеялась жена капитана.

– Разве она может оставить за мной последнее слово? За сорок лет такого ни разу не было!

– За тридцать девять! – снова уточнила женщина.

– Белла Кони пела так прекрасно!

– Видите? Разве он мог позволить ей уйти одной?

– В том то и дело, что она уходила не одна. Если бы она уходила одна, может быть, я и не пошёл бы с ней…

– Он боялся соперников! И проходил целую ночь…

– Полчаса, не больше!

– Час с лишним, – не сдавалась жена.

– Что? – притворился раздражённым капитан. – Эта женщина в состоянии упрятать меня в тюрьму! Поэтому я и предпочёл взять в свидетели своего товарища, с которым будто бы встретился перед домом Беллы Кони. Если бы я сказал, что вернулся в «Альхамбру» – что было правдой! – и всю ночь сидел там со своей жёнушкой, она бы разозлилась, запутала всё дело, и Серджиу Орнару, капитан кавалерии, трижды награждённый, сидел бы в кутузке за преступление, совершённое по страсти.

– Что было бы совсем не вредно, – не преминула прокомментировать жена.

Старинная трагедия вызывала у людей только шутки! Но Эмиль отметил признание капитана в том, что его алиби было фальшивым. Непонятно, как следователь мог проглотить и эту ложь?! Ведь любой официант из «Альхамбры» мог показать, что Орнару был там, и первый же спрошенный ответил бы, вероятно, что он отсутствовал около часа, как это показала и его жена. Следователь пропустил и это мимо ушей.

– Можно вас о чём-то спросить? – робко начал Эмиль.

– Можно! Но сначала я вызову своего адвоката! Ведь – никогда не знаешь… дело ещё не прекращено! – пошутил Орнару. – Чего вы так на меня смотрите? Давайте, спрашивайте, – продолжал он.

– В связи с револьвером…

– Ах да, с револьвером! Я помню, потому что это меня встревожило. «Кольт 32» – оружие не для женского туалетного столика. Конечно, он принадлежал какому-то мужчине. А кто из поклонников Беллы мог иметь револьвер такого калибра? Кто же ещё? Конечно, Серджиу Орнару, капитан кавалерии…

– Трижды награждённый! – прервала его жена.

Все засмеялись. Разговор зашёл о другом, и к огорчению Эмиля вопрос о револьвере повис в воздухе. Упустив момент, капитан милиции не мог позволить себе вернуться к «Кольту 32».

Было уже четыре часа. Гостям следовало уезжать, хотя Ана не прочь была бы продлить этот визит и посидеть ещё в тишине, на берегу озера… Они поднялись и начали прощаться.

– Я прилягу после обеда! – сказал капитан.

– Ни в коем случае! – возразила мадам Орнару. – Возьмёшь свой шарабан и отвезёшь молодых людей в город!

– Нет, нет… не нужно! – поспешила заверить Ана, видя несчастное лицо капитана.

– Нет, нужно! Не бросит же он вас из-за своего послеобеденного отдыха! В конце концов, он может лечь и попозже.

– Да, да… – уже покорно пробормотал капитан, в доме которого высшим чином явно была жена.

Но Эмиль и Ана решительно запротестовали, и в конце концов согласились, чтобы капитан проводил их до автобуса.

* * *

Автобус останавливался в пятистах метрах от домика капитана, и по дороге они успели обменяться ещё парой слов.

– Честно говоря, мне тогда было очень страшно, – вспомнил капитан – все улики были против меня… Правда, не только против меня… Нас было человек пять или шесть, замешанных в это дело… Все – фавориты королевы! Вдобавок, кто-то видел меня перед её домом! Хорошо ещё, что он не сказал об этом!

– Кто же это? – как бы между прочим спросил Эмиль.

– Чёрт знает, как его зовут… электрик из «Альхамбры»… Я задержался на углу, в машине с зажжёнными фарами, чтобы посмотреть, кого ждёт моя возлюбленная. Поэтому и в «Альхамбру» вернулся позже…

– И видели вы, кто это был? – спросил Эмиль, пытаясь скрыть интерес, с которым он слушал капитана.

– Нет… к сожалению! Зато я видел, как этот тип, электрик, выходил из дому.

– А выстрелов вы не слышали?

– Что вы! Неужели я бы не кинулся туда?..

– А электрик вас видел?

– Конечно… Он прошёл мимо и заглянул в машину. Видел, в этом у меня нет ни малейшего сомнения!

– Почему же он об этом не сказал?

– Честно говоря, я и сам этого боялся. Я ждал, что он станет меня шантажировать, но он – ничего! Ни слова не промолвил!

– Странно… – сказал Эмиль. – Как видно, у него были основания скрывать своё присутствие в доме танцовщицы в такой час.

– Вначале я подумал, что он что-то украл, но в ходе следствия выяснилось, что из дома ничего не взяли. Потом, если бы убийцей был он, я наверняка услышал бы выстрел. Так что я тоже оставил дело так, довольный, что он молчит. Не почему-нибудь, но… зачем мне нужны были лишние осложнения?

Разговор, который становился интересным, был прерван появлением автобуса.

Старик, довольный тем, что приближается момент его послеобеденного сна, помог им сесть в машину.

– Приезжайте ещё! Но – не по делу! Приезжайте на «уикенд в конце недели», как говорит у нас в деревне один тип.

– Всего хорошего… спасибо!

Орнару стоял на остановке до отхода автобуса. Потом, помахав на прощанье рукой, отправился домой.

До самой Площади Скынтейи они ехали молча. Ни У Эмиля, ни у Аны не было охоты говорить о «деле Беллы Кони» и тем самым портить впечатление, которое произвела на них эта короткая, но такая приятная экскурсия.

Серджиу Орнару – бывший капитан кавалерии, трижды награждённый, бывший завзятый гуляка – стал теперь добрым семьянином, примирился со своим возрастом и был счастлив тем, что мог ловить на берегу озера краснопёрок для своей сарамуры.

В памяти Аны он стоял, как живой, одетый так, словно собирается в путешествие на северный полюс или в долгий путь, из которого нет возврата.

Два его замечания вертелись у неё в голове: «К сожалению, уже сорок пять!» и «Мне ведь ещё только шестьдесят пять!»

– Ну, теперь, когда сарамура «остыла», мы можем и поговорить, верно? – обратился Эмиль на следующий день к своей единственной сотруднице.

– Извини, но сарамура не «остыла»! По крайней мере, для меня, – вполушутку-вполусерьез ответила Ана. – Я решила переменить профессию.

– Почему?

– Потому что я не могу подозревать человека, с которым я сидела у озера, ела великолепную рыбу, с которым шутила, с которым…

– Довольно! Я понял. Но ведь его никто не подозревает, твоего «человека с сарамурой». Нужно просто развить возникшие у нас предположения, аргументы… Это ведь просто… игра ума!

– Спасибо! Игра ума, которая кончается арестом человека – может быть, даже моего «человека с сарамурой»!

– Значит, ты признаёшь, что Серджиу Орнару – достойная кандидатура? – улыбнулся Эмиль.

Ана несколько секунд смотрела на него, не произнося ни слова. Наконец, она всё же решилась ответить:

– Признаю… Но есть и другие, не менее «достойные»…

– Послушаем!

– Прежде всего, Филип Косма… Если «субъективный вариант», который мы обсудили позавчера, ещё хоть сколько-нибудь действителен… Косма – человек, любивший Беллу Кони. И не только любивший, но и сохранивший о ней прекрасные воспоминания… Если за спиной старухи и в самом деле кто-то скрывается, Косма должен идти первым номером.

– Погоди, погоди… – смеясь, прервал её Эмиль. – Как я замечаю, ты подхватила игру Михэйляну: каждый раз, когда мы собираем достаточно улик против одного из подозреваемых, ты – вместо того, чтобы обсудить их, – тут же предлагаешь мне другого! Создаётся впечатление, что ты знаешь настоящего преступника и пытаешься выгородить его…

– Создаётся впечатление… Но я его не знаю! Да и…

– Да?

– Да и знать не хочу! – очень серьёзно заявила Ана.

Нет, решительно, сегодня говорить с Аной было невозможно. Она была явно на стороне тех, кто старался «забыть» эту драму. Чтобы Флорику Аиоаней оставили в покое, и она могла по-прежнему растить свою приёмную дочь, чтобы Серджиу Орнару спокойно рыбачил на берегу озера, одетый как для Северного полюса, чтобы у Филипа Космы, который любил Беллу Кони, не было новых разочарований… Где-то в глубине души Эмиль и сам с ней соглашался. Но желание узнать правду было в нём сильнее этого… сентиментальничанья.

Он отыскивал аргументы, которые заставили бы Ану продолжать помогать ему.

– Не забывай про Дойну!

– Я и не забываю!

– Не забывай, что ты встретила её в Библиотеке Академии и что она прямо заинтересована в том, чтобы узнать истину о смерти своей матери.

– И? – Ана взглянула на него краешком глаза.

– И мы обязаны помочь ей в этом! – продолжал Эмиль.

– Чтобы восторжествовала справедливость?

– Пока что нужно узнать правду! Восстановление справедливости будет следующим этапом…

Аргумент Эмиля сбил Ану с толку. В самом деле, а если бы Дойна Коман-Аиоаней пришла к ней и попросила разъяснить это дело? Что бы она ей ответила? «Мы не хотим вмешиваться, ведь прошло столько времени!..» Конечно, нет! Она попыталась бы помочь ей.

Эмиль уловил её колебания и продолжал, как бы про себя:

– От Орнару мы, как бы то ни было, узнали кое-что новое. Прежде всего – что его алиби было фальшивым. Но зачем он рисковал, используя лжесвидетеля, когда мог укрыться за реальным алиби?

– Но ведь он нам объяснил. Из-за жены. Мадам Орнару, разозлившись на мужа, могла бы его запутать.

– Слабовато… – возразил Эмиль. – Надо ещё подумать…

– Спросить кельнера, который его обслуживал, – иронически предложила Ана.

– Да, это было бы неплохо, – Эмиль притворился, что не замечает её иронии. – Но пойдём дальше… Второе важное обстоятельство – то, что в тот вечер электрик Нягу был в доме Беллы Кони.

– Это подтверждает наше предположение относительно телефонного звонка, на который в тот вечер ответила Ирина.

– Значит, наши догадки идут в верном направлении… Это уже кое-что… Новые открытия на базе «субъективного варианта». Теперь вопрос: почему Нягу не выдал капитана?

– Чтобы не раскрылось его присутствие в доме.

– Но почему? – настаивал капитан.

– Может быть, потому, что его присутствие в доме Белы Кони возобновило бы подозрения, возникшие в связи с кражей браслета, – вступила наконец Ана в предложенную Эмилем игру.

– Значит, вывод может быть только один: убийца – Орнару или кто-то другой, кто бы он ни был, – был замечен Нягу, который скрыл от следствия эту подробность. Пока всё идёт хорошо.

– А дальше?

– Дальше… посмотрим! Открытие, связанное с электриком из «Альхамбры», пока что – самое важное.

Эмиль торжествовал: ему всё же удалось вновь пробудить интерес Аны к «делу Беллы Кони», несмотря на её своеобразные представления о справедливости – впрочем, весьма полезные для их «специального отдела».

Новый кандидат на «виселицу»

– Теперь посмотрим, что скажет господин депутат Джелу Ионеску, пятый кандидат на… виселицу! Если у тебя есть настроение, читай ты! – обратился Эмиль к Ане, больше – чтобы убедиться в том, что его сотрудницу ещё интересует расследование.

– Хорошо… С этим Джелу Ионеску я не знакома, так что могу быть более… объективной, – сказала она, беря в руки страницы с допросом. Он был самый пухлый – наверное, потому, что депутат чувствовал себя обязанным защищать и партию, которую он представлял.

«– Имя?

– Джелу Ионеску.

– Возраст?

– Тридцать восемь лет.

– Профессия?

– Депутат-либерал.

– “Депутат” – не профессия! – вмешался Михэйляну, – а “либерал” – и того меньше!

– Доктор права, – поправился депутат.

– Что вы делали в ночь смерти танцовщицы?

– Если я правильно заметил, вы с самого начала беседы требуете, чтобы я доказал своё алиби!

– Вы заметили правильно. Только это не беседа, – поправил его Михэйляну. – Кстати, не забывайте, что парламент распущен и готовятся новые выборы.

– Вы учите меня, как делается политика?

– Это не урок, а простая информация.

– Хотя я и не обязан говорить вам, что я делал в ночь, когда была “убита” Белла Кони, я всё же отвечу: я был дома.

– Вы не могли бы указать место, более удобное для проверки?

– Я был дома! Конечно, свидетельство жены не имеет силы, но я могу показать, что около двенадцати часов ко мне пришёл мой соученик по университету…

– Да… подходящий час для визитов!..

– В другой раз, когда я захочу принять кого-нибудь у себя дома, посоветуюсь в вами относительно часа! – оборвал его депутат.

– В другой раз – посмотрим. А сейчас я заявляю вам официально, что вы – один из главных подозреваемых…»

Последовало подробное изложение депутатом политического положения в стране; он подчеркнул «обострение политической борьбы», стремление партий-противников скомпрометировать честных депутатов и выдвинул предположение, что, может быть, и смерть, то есть убийство артистки была всего лишь «инсценирована оппозицией – для того, чтобы скомпрометировать своих противников из страха перед возможным поражением на ближайших выборах».

Далее шла реплика следователя:

«– Но сегодня оппозицией являетесь вы! Или вы этого ещё не поняли? С другой стороны, ваша речь была бы, вероятно, вполне подходящей для парламента. Но так как парламент закрыт, прошу вас вернуться к фактам. Каковы были ваши отношения с Беллой Кони?

– Чисто дружеские!

– Она что, тоже училась на юридическом факультете? – пошутил следователь.

– Я вам не позволю!..»

Эмиль ясно представил себе бывшего депутата – вспотевшего, разгневанного, бессильного.

«– Я вам не позволю! Я тоже разбираюсь в законах. Ведь я доктор права и знаю, что закон не позволяет издеваться над допрашиваемым, даже если он – преступник!

– После того как мы кончим этот приятный диалог, вы можете пожаловаться министру!»

Было ясно, что Михайляну терпеть не мог бывшего депутата.

«– У вас есть разрешение на ношение оружия? – невозмутимо продолжал он.

– Да, есть.

– Оно у вас при себе?

– Да… Пожалуйста…

– “Браунинг – 1543.28.7”. Хорошо… Пожалуйста! Я предполагаю, что револьвер у вас имеется?

– Нет… я его потерял.

– Странно… как же это случилось?

– Ничего странного!

– Вы заявили о потере револьвера?

– Не успел. Это случилось два дня тому назад. Я искал его в ящике своего стола и не нашёл…

– Так… И как по-вашему, кто его взял?

– Кто? Откуда мне знать? Служанка! Или шофёр! Теперь каждый старается иметь оружие.

– А для чего вам понадобился револьвер два дня тому назад? Вы хотели с ним что-то сделать?

– Да… убить Беллу Кони! Но браунинга я не нашёл и поэтому застрелил её из кольта.»

Эмиль ждал новых вопросов, но следователь, как он делал это и до сих пор, опять остановился перед самой разгадкой, и на этот раз даже раньше, чем при допросе других. Не был ли именно этот депутат, который явно раздражил Михэйляну, причиной всех проволочек? Или, может быть, Михэйляну вёл себя с ним так задиристо именно потому, что за него кто-то вступился? Во всяком случае, на этом история с потерей револьвера остановилась. Последовал едкий обмен замечаниями политического характера – перепалка между двумя людьми, которые, если не ненавидят друг друга, то, во всяком случае, не слишком друг другу симпатизируют.

Но и этот диалог между Михэйляну и Ионеску не пролил никакого света на «дело Беллы Кони».

Оставшись один, Эмиль сунул странички допроса в портфель и опустился в кресло. Очки он снял и положил рядом, на пол. Он собирался спокойно подумать, но тут же заснул.

Ему приснилось, что идут выборы. Депутат, лица которого он, по сути, не знал, произносил с балкона речь, из которой ничего нельзя было понять; он, Эмиль, забравшись на столб, изо всей силы кричал: «Это демагогия!», а кто-то рядом понимающе усмехался. «Кто вы такой?» – спросил Эмиль. «Как кто? Разве вы меня не узнаёте? Я Михэйляну, следователь». Эмиля разбудил резкий телефонный звонок. Ещё заспанный, он вскочил, спеша к телефону, и услышал под подошвами знакомый скрип.

– Очки! – прошептал он в отчаянии.

Подняв с полу бесформенный предмет, несколько минут тому назад бывший его «глазами», Эмиль бессмысленно вертел его в руках. Телефон зазвонил снова, казалось, ещё более пронзительно. Эмиль поднял трубку.

– Эмиль? Что с тобой?

Это была Ана.

– Ничего… всё в порядке!

– Как – в порядке? Ты что, выходил?

– Нет, не выходил…

– Но я звоню уже бог знает сколько времени!

– Я был на… выборах! – смеясь, сказал Эмиль.

– Что? Где?

– А потом вернулся и сломал очки!

Он услышал, что Ана дует в трубку, словно это она бы виновата в бессмысленных фразах Эмиля.

– Ты знаешь, что уже двенадцать часов?

– Знаю!

– Что будем делать? Пойдём к Джелу Ионеску? – спросила Ана.

– Прежде всего мы должны нанести визит «Друзьям слепых», – сказал Эмиль.

– Эмиль!

– Да!

– Ты опять сломал очки?! – ужаснулась Ана.

Это «опять» относилось к четырём случаям, свидетельницей которых она была на протяжении шести месяцев.

– Да, – вздыхая, признался Эмиль.

– Это я виновата, нужно было прикрепить их на верёвочку, чтобы ты носил их на шее, – засмеялась она.

– Что тут смешного? – возмутился Эмиль. – Ведь это… несчастье!

– Пойдём к депутату?

– Приходи и посмотрим! – пробормотал он.

– Хорошо… я скоро буду.

Эмиль повесил трубку и начал шарить в ящике письменного стола, где у него лежали очки со стёклами на две диоптрии меньше, чем у тех, которые он разбил. Если надеть их на самый кончик носа и прижмуриться, можно было кое-что увидеть. Эмиль надел очки. Ну, куда ни шло… Он взял страничку с напечатанным на машинке текстом и попробовал прочитать его. Оказалось, что дело идёт.

Через четверть часа появилась Ана. Она смеялась.

– Конечно… тебе – что! – как ребёнок, пожаловался Эмиль.