Текст книги "Загадка архива"

Автор книги: Николае Штефэнеску

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Беседа с первым следователем

Чёрный «мерседес» со скоростью ста двадцати километров в час вёз Эмиля в Брази. Шофёр уже несколько раз пытался завязать с ним разговор. Он даже рассказал ему последний анекдот про олтян – что-то вроде армянского – но всё напрасно. Даже описание «профессиональной» новинки не произвело на его собеседника никакого впечатления. Наконец, шофёр замолчал.

Эмилю было не по себе, так как пришлось поехать без Аны.

Он понимал, что в доме Пападат произошло что-то, огорчившее девушку. Пожилая женщина – конечно, больная, конечно, при смерти, конечно… И всё же – всю правду он угадать не мог, потому что не мог и представить себе атмосферы этой странной квартиры, расположенной в здании бывшей гостиницы «Флорида». А Ана, конечно, никогда об этом не заговорит…

Мощный мотор незаметно проглотил немалое расстояние.

– Вы выйдете здесь? – голос шофёра заставил Эмиля опомниться. Он увидел, что они уже подъехали к нефтеперегонному комбинату.

– Да, здесь.

– Подождать вас?

– Нет! – последовал новый ответ. – Я найду какую-нибудь попутную машину…

Шофёр пожал плечами и снова завёл мотор.

Эмиль предъявил сторожу удостоверение и проник в помещение комбината.

Вначале он решил просто погулять по лабиринту из блестящих труб, чтобы выиграть время и привести в порядок свои мысли.

В отчёте, которым заключалось досье, бывший следователь писал:

«…Факты, доказывающие преступление и, следовательно, существование убийцы, следующие:

1. Две чашечки кофе, свидетельствующие о том, что в этот поздний час у Беллы Кони был посетитель. Неизвестный не оставил следов и проявил предосторожность, стерев отпечатки своих пальцев как на чашке и стакане с водой, так и на других предметах, к которым он мог прикасаться. Конечно, уничтожая отпечатки, неизвестный не собирался наводить на мысль о самоубийстве. Доказательство – наличие чашки и стакана, из которых он пил во время разговора с Беллой. Он хотел лишь уничтожить следы, которые могли привести к нему.

2. Следы на подоконнике и во дворе дома подтверждают показания свидетеля, утверждающего, что он видел, как кто-то вышел из этого дома после часа ночи. Кому принадлежат следы, установить не удалось.

3. Лёгкое ранение на правой руке, в которой жертва держала револьвер, замеченное во время вскрытия, можно интерпретировать как результат недолгой и не слишком жестокой схватки. Но с уверенностью говорить об этом нельзя.

4. Той же причиной можно объяснить и очень чёткие отпечатки пальцев жертвы на ручке револьвера. Можно предположить, что убийца крепко держал руку жертвы, направляя дуло револьвера ей в грудь. Кстати, судебно-медицинская экспертиза установила, что угол между стволом револьвера и грудью жертвы составляет почти девяносто градусов. Такое положение действительно очень неудобно для самоубийства в таких обстоятельствах почти неосуществимого; это подтверждает предположение о том, что кто-то направлял во время выстрела руку жертвы. Обычно в случаях самоубийства угол бывает не прямым, а тупым, а траектория идёт по кривой.

5. Положение трупа также сомнительно. Можно предположить, что оно определялось последними спазмами, но более чем вероятно и то, что, поскольку смерть наступила мгновенно, жертва упала прямо в объятия нападающего, и он опустил её на пол.

– Благодаря всему этому у нас создаётся впечатление, что речь идёт не о самоубийстве, а об убийстве, хотя факты, перечисленные в пункте четвёртом, могут быть опровергнуты на том основании, что в таком случае следы схватки должны были быть более явными, так как жертва, несомненно, оказывала сильное сопротивление.

– Это и в самом деле необычный случай, единственный в своём роде в истории криминалистики.

– Так как побудительной причиной не было ограбление (доказано, что из дома ничего не исчезло), мы направили следствие по следам друзей и знакомых артистки. Выяснилось, что в последнее время Белла Кони поддерживала близкие отношения с пятью мужчинами, которых, как они сами признались на допросе, могла бы толкнуть на преступление страсть. Не менее верно и то, что у всех у них очень неубедительные алиби. Однако, отсутствие улик делает установление убийцы невозможным».

Эмиль ещё раз убедился в том, что Михэйляну правильно интерпретировал все факты, а это свидетельствует не только о высокой профессиональной подготовке, но и о тонкой интуиции. С другой стороны, он констатировал ту же тенденцию следователя запутывать данные, распутывая их! В отчёте говорилось о том, что нападающий «держал руку жертвы», направляя дуло револьвера к её груди, и в то же время замечалось, что в таком случае жертва должна была оказать сопротивление, что непременно оставило бы на её руке следы схватки.

«То в лес, то по дрова!» – думал Эмиль, прогуливаясь по двору.

И опять тот же вопрос:

«Что заставило Михэйляну прекратить следствие?»

Текст его прошения об отставке звучал коротко:

«Господин министр!

Я, нижеподписавшийся Пауль Михэйляну, комиссар префектуры столичной полиции, прошу освободить меня от занимаемой должности…»

Не указано ни одной причины! Даже обычного «по состоянию здоровья».

Михэйляну не хотел лгать, приводя вымышленные причины.

Эмиль никого не расспрашивал о Пауле Михэйляну. Ему хотелось составить собственное мнение об этом следователе, бывшем тогда на очень хорошем счету, но не сумевшем, по неизвестным причинам, довести до конца это важное следствие. По сути дела, что ещё можно узнать от Михэйляну? Подробности дела? Вспомнит ли он их после стольких лет? Наверняка! Дело, из-за которого он пожертвовал своей карьерой, не могло так быстро выветриться из его памяти.

А что ещё? Узнать причину, по которой он приостановил «дело Беллы Кони»! Ведь прошло столько лет, теперь можно раскрыть все карты…

И ещё что-то нужно у него спросить, но это «что-то» всё время ускользает от Эмиля. Как слово, которое ты ищешь, тебе кажется, что вот, уже готово, сейчас ты его произнесёшь – а оно ускользает опять…

– Где находится кабинет юрисконсульта? – спросил Эмиль, входя в здание управления комбината.

– Наверху… на втором этаже… – ответила ему какая-то женщина.

Эмиль поднялся по лестнице и пошёл по длинному светлому коридору, отыскивая соответствующую табличку. «Юрисконсульт». Это было именно то, что он искал. Эмиль снял очки, тщательно протёр стёкла и постучал в дверь.

– Войдите!

Высокий хорошо сложенный мужчина лет пятидесяти со слегка поседевшими волосами, с приятным загорелым лицом. Мужчина, любящий спорт. А глаза…

Да! Глаза Михэйляну его просто поразили. Светлые-светлые и очень живые. У Эмиля вдруг сложилось впечатление, что он уже где-то видел этого человека. Да, конечно, такие глаза не забываются.

«Ах, да, подумал он, фотографии в газетах…»

И вспомнил, что портрет Михэйляну, напечатанный в разных газетах, с первой же минуты произвёл на него очень сильное впечатление. Казалось, что это лицо – без глаз, такими светлыми выглядели голубые глаза на чёрно-белой фотографии. Но только ли это? Только ли оттуда он знал его? Нет, он его ещё где-то видел… Где же?

– Кого вы ищете?

«Да, и голос очень приятный…» – подумал Эмиль.

– Господин Михэйляну? – спросил он.

– Да… это я… – с любопытством взглянул на него Пауль Михэйляну.

На стоявшем перед Эмилем мужчине был синий, очень хорошо сшитый костюм, свежая белая рубашка и чёрный галстук, показавшийся Эмилю странным.

Михэйляну поднялся.

– Садитесь, пожалуйста.

Кабинет Михэйляну был обставлен просто. Современный письменный стол, два кресла, железный шкаф для картотеки. Повсюду аккуратно разложенные досье. В углу – табуретка с электроплиткой и двумя коробками из-под чая; в одной из них, вероятно, хранилось кофе, а в другой сахар, о чём можно было судить по трём солидным молочного цвета кофейным чашкам.

– Капитан Эмиль Буня, – представился Эмиль, протягивая Михэйляну руку.

Михэйляну вздрогнул? По крайней мере, так показалось Эмилю. Но – лишь на какую-то долю секунды. Потому что он тут же нашёлся:

– Очень рад.

Казалось, что он ждал Эмиля.

«Он меня ждал? – спросил себя Эмиль. – Кто-то сообщил ему, что милиция интересуется делом Беллы Кони? Но кто? Филип Косма? Орнару?»

Бывший капитан кавалерии звонил Эмилю, словно желая что-то сказать, но раздумал. Тогда – Ионеску? Или актёр? Во всяком случае, кто-то это явно сделал.

– Кофе? – предложил Михэйляну и, не дожидаясь ответа, встал, включил в сеть плитку и поставил на неё джезик. Эмиль решил говорить с бывшим комиссаром полиции открыто.

– Вы ждали моего визита? – спросил он.

Михэйляну, тщательно отмеривавший дозы кофе и сахару, резко повернулся к нему и тут же снова вернулся к своему занятию.

Эмиль не настаивал. Решив дать бывшему следователю свыкнуться со своим присутствием, он встал и начал наблюдать в окно суету во дворе комбината.

Михэйляну сварил кофе и поставил джезик на стол.

– Я даже не спросил, какое вы предпочитаете… – усмехнулся он.

– Мне всё равно.

– А для меня приготовление кофе – это целый обряд, – признался Михэйляну. Он сел. Эмиль всё ещё стоял у окна.

– Да… я вас ждал… – только теперь ответил Михэйляну.

– Филип Косма? – не поворачивая головы, спросил Эмиль.

– Нет! – ответил Михэйляну. – И прошу вас об этом не спрашивать. Я вам не отвечу.

– Понимаю… – согласился Эмиль и сел на стул. Человек, пожертвовавший карьерой ради того, чтобы кого-то прикрыть, не станет открываться ему в самый последний момент!

– Почему вы занялись делом о смерти Беллы Кони? – поинтересовался Михэйляну.

– Скоро истекает двадцатилетний срок, – беря чашку, ответил Эмиль.

– Стоит ли ещё арестовывать убийцу? Теперь, когда… – Михэйляну намеренно не закончил фразу.

Эмиль не ответил. Пожав плечами, он продолжал потягивать кофе, приготовленное Михэйляну.

– Кофе превосходно! – заметил он.

– Я ведь специалист, – усмехнулся следователь.

Эмиль посмотрел на него.

– Мне хотелось бы обсудить пять пунктов вашего отчёта, – предложил он.

– Да… пожалуйста… это можно.

– Я надеюсь, вы помните…

– Человек, пожертвовавший своей карьерой, – если говорить вашими словами – должен помнить всё… – серьёзно ответил Михэйляну.

– Но прежде всего, один вопрос: вы с самого начала знали, что речь идёт о преступлении?

– Да! – признался Михэйляну.

– Почему вы начали допросы лишь на второй день?

– Кое-что я начал расследовать раньше, – обошёл вопрос бывший следователь.

– После того как газеты подняли шумиху…

– Тогда усомнился лишь один-единственный репортёр.

– А теперь – в связи с теми пятью пунктами. Меня особенно интересует ваше замечание о траектории пули. Вы написали, что кто-то держал руку жертвы…

– Да, угол полёта пули был явно… Я не мог, не имел права ошибиться в этом отношении!

– А потом вы попробовали подправить…

Михэйляну промолчал и внимательно посмотрел на Эмиля.

– Да… я попробовал исправить… Я сказал, что могло быть так, но могло быть и по-иному… Это всего лишь гипотеза…

– Однако, гипотеза была логичной… – настаивал Эмиль.

– Да, но столь же логичной могла быть и другая гипотеза, – Дина Коман могла защищаться…

Эмиль посмотрел на него задумчиво. Разговор явно помогал ему проникнуть во всю сложность дела.

– Когда я перечитал досье, у меня сложилось впечатление, что вы нарочно запутали данные, чтобы прикрыть настоящего виновника, – сказал Эмиль.

– Да… ваше впечатление верно…

Эмиль не заметил в этих словах ни тени иронии. Пауль Михэйляну отвечал прямо на все его вопросы. Вернее, просто подтверждал его предположения. Эмиль был уверен, что если он спросит его прямо: «Убийца – Филип Косма?» – бывший следователь ответит искренне. Но только если спросить его прямо. По своей инициативе Михэйляну не откроет этого никогда. Нужно дать такой вариант, который Михэйляну вынужден будет принять. Но кто же из пятерых? Или – шестой?

Из материалов следствия невозможно было сделать вывод о том, существовал ли этот шестой.

Наверное, нужно было прочесть все номера газет, появившиеся задолго до преступления, особенно «светскую хронику»: рядом с именем танцовщицы обнаружилось бы тогда много других имён, которые могли навести на мысль…

Елена Фаркаш сказала, что у Беллы Кони были некоторые строго секретные связи. Высокопоставленные особы, которые не хотели компрометировать себя связью с артисткой кабаре, но которые не колеблясь встречались с нею тайком…

О чём ещё спросить Михэйляну? Ни о чём! Эмиль снова взглянул на него. Несмотря на его элегантный вид и спортивную осанку, этого человека, казалось, окружала атмосфера грусти… Глаза? Или глубокая складка посередине лба? Да… И волосы… И губы… И руки. Длинные пальцы с ухоженными ногтями…

– Я думаю, мне здесь больше нечего делать, – смущённо улыбнулся Эмиль.

– Мне очень жаль… – сказал Михэйляну. – Но вы должны меня понять. Я ничем не могу вам помочь… Извините меня, пожалуйста… Вы меня понимаете? – казалось, умолял его Михэйляну.

– Понимаю…

Эмиль поднялся. Настаивать было бесполезно.

Михэйляну тоже встал. Он был по-настоящему смущён. В какой-то момент он, казалось, хотел что-то добавить. Но отказался.

– Мне очень жаль! – повторил он, беспомощно разводя руками.

– Всего хорошего, – произнёс Эмиль.

– Прошу вас, извините меня, – настаивал Михэйляну.

Эмиль вышел из кабинета бывшего следователя с ощущением, что он поторопился. Может быть, от смущения? А если бы он остался ещё на несколько минут? Более чем вероятно, что через несколько дней после официального прекращения дела Михэйляну сам придёт к нему объяснить своё поведение, и, может быть, откроет ему нечто сенсационное…

Спускаясь по лестнице, Эмиль услышал за собой поспешные шаги. Он повернул голову. Это был Михэйляну.

– Извините меня… Я забыл спросить. Вы приехали на машине?

– Да… но отпустил шофёра. Я думал, что пробуду здесь дольше.

– В том-то и дело… Вот я и подумал, на чём вы будете возвращаться в Бухарест?

– Я решил поехать на попутной.

– Я отвезу вас, – продолжал Михэйляну. – Уже половина четвёртого. Мне тоже пора… Если вы подождёте пару минут…

– Да… спасибо.

– Я сейчас, – повторил Михэйляну, поднимаясь по лестнице.

Эмиль ждал его у выхода. Скажет ли что-нибудь Михэйляну? Откроет ли он ему теперь, в самом конце, имя убийцы?

Надежды Эмиля сказались тщетными.

У Михэйляну был «Фиат 850». Всю дорогу до Бухареста они болтали о незначительных вещах. Эмиль решил больше ни о чём на спрашивать и выполнил своё решение.

– Вы женаты? – был единственный вопрос Эмиля, заметившего, что бывший следователь живёт один.

– Нет… не женат, – ответил Михэйляну.

Эмилю показалось, что ответ несколько запоздал.

Новая встреча с супругами Нягу

Ана почти незаметно вошла в кабинет, сказала «добрый день», сняла пальто и села в одно из кресел, очень увлечённая статьёй, которую она начала читать в автобусе. Эмиль, наклонившись над грудой бумаг, пытался привести их в порядок. Они сидели так долгое время, избегая смотреть друг на друга. Каждый думал о том, что случилось с ним накануне.

Всё же кто-то должен был взять на себя инициативу и начать разговор.

Первой решилась Ана:

– Ну, что нового?

– Прошу тебя, не спрашивай, – ответил Эмиль, всё так же задумчиво.

Ана взглянула на него подозрительно.

– Ты платишь мне той же монетой… – констатировала она.

– О, нет! – поспешил заверить её Эмиль, – Не думай, что это месть за твой вчерашний ответ. Нет, это не так, но я должен признаться, что очень недоволен вчерашней встречей.

– Как выглядит Михэйляну?

– Хорошо.

Это, конечно, было слишком скупо, но Эмиль не нашёл подходящего слова.

– Хорошо… – повторил он. – Но я не смог ничего из него выжать. Впрочем, я и не старался…

– Как прошёл разговор? – поинтересовалась Ана, больше из желания вывести Эмиля из состояния задумчивости.

– Он всё признал… сразу же сказал, что сам запутал дело… что знает убийцу и скрыл это… что с первого же дня знал, что это было преступление… Признал всё!..

– И то хорошо, – пробормотала Ана.

– Но это я и сам знал! – воскликнул Эмиль. – Для этого не нужно было ехать в Брази с болтливым шофёром, который даже не дал мне подумать.

– Чего же ты ещё хотел? Чтобы он непременно открыл тебе имя убийцы? Пожалуй, это было бы слишком, – высказала своё мнение Ана.

– Нет, я этого не хотел… Я недоволен тем, что не мог сказать ему: «Убийца – господин такой-то…» Тогда Михэйляну признал бы! Ведь он ответил, положительно или отрицательно, на каждый конкретный вопрос, но не дал никакого ответа там, где я запинался.

– Где он живёт?

– Не знаю точно. Где-то в Бухаресте, в однокомнатной квартире, и каждый день ездит на машине в Брази.

– У него есть жена, дети? – продолжала свои вопросы Ана.

Эмиль вспомнил минутное колебание Михэйляну.

– Нет… нету.

– Почему ты заколебался? – спросила Ана.

– Может быть… из симпатии! Михэйляну тоже заколебался, когда я его спросил. И ещё одно…

– Что?

– Он знал, что мы интересуемся «делом Беллы Кони» и ждал моего посещения. Я спросил его, и он признался, что его известили. Но не сказал, кто.

– Потому что таким образом он, вероятно назвал бы убийцу, – сказала Ана.

– Да, таково и моё впечатление.

– Значит, это один из тех, кого мы посетили, – был вывод Аны.

– Можно сказать «один из пятерых», – продолжала она с усмешкой.

– Или из восьмерых, – поправил Эмиль. – Ведь мы посетили четверых плюс жена Пападата…

– Она не могла этого сделать, – прервала его Ана. – И не только потому, что я не сказала ей о цели своего посещения… она просто не в состоянии сделать это!..

Эмиль продолжал перечислять:

– Ирина Нягу, её муж, затем Елена Фаркаш и – даже если это доставит тебе неудовольствие – Флорика Аиоаней!

На этот раз со стороны Аны не последовало бурной реакции.

– Как объясняет Михэйляну пункты своего отчёта?

– Он признал, что предложил два «варианта» намеренно: «Могло быть так, но могло быть и по-иному…»

– Конкретнее! – сурово потребовала Ана.

– Слушаюсь! – подчинился Эмиль. – Убийца держал руку жертвы, направляя ствол револьвера ей в грудь. Прекрасно! Но разве Белла дала бы убить себя, не сопротивляясь? Нет. Белла Кони стала бы защищаться! Но тогда должны были остаться более явные следы схватки.

– Но, может быть, она не хотела защищаться, – как бы про себя заметила Ана.

Эмиль взглянул на неё с любопытством, но ничего не ответил. Он ждал её дальнейших соображений.

– Может быть, она и в самом деле хотела покончить самоубийством… А этот «кто-то», находившийся в её спальне, хотел помешать ей… Ему это не удалось… револьвер выстрелил… смерть наступает мгновенно, она падает в объятия этого кого-то… он опускает её на пол… В таком случае не было никакой борьбы…

Эмиль уже думал об этом. Во время разговора с Михэйляну ему представилась подобная сцена. И он вдруг понял причину собственного недовольства: он прервал разговор, когда речь зашла именно об этом… Ему не понравился ответ Михэйляну: «Я сказал, что могло быть так, но могло быть и по-иному…»

Эмиль не стал высказывать своих соображений о «варианте» Аны.

Они молча переглянулись с одной и той же мыслью: скорее бы прошли часы, которые ещё остались до официального прекращения «дела Беллы Кони»!

Но как раз в этот момент случилось нечто, вновь усилившее их желание знать.

Зазвонил телефон.

– Вас ищет какая-то женщина! – послышался голос дежурного офицера. Затем тише, мимо трубки: – Как ваше имя? И снова в трубку: – Ирина Нягу.

– Бывшая камеристка! – сказал Эмиль Ане и, прикрывая трубку рукой, потребовал: – Позовите её к телефону!

– Алло? – послышался голос Ирины Нягу. – Я хотела бы… Вы сказали мне, что если…

– Да… да… – заторопился Эмиль. – Поднимайтесь!

– Но я не одна… Я с мужем.

– Прекрасно, приходите оба, – сказал Эмиль и приказал дежурному офицеру пропустить их.

– Чего ей надо? – вслух подумал Эмиль.

Ана пожала плечами. Её тоже удивлял этот неожиданный визит. Что нового могла добавить бывшая камеристка?

Ирина Нягу, в сопровождении своего мужа, вошла в кабинет. Высокий, долговязый, муж Ирины беспокойно поглядывал из-под полуопущенных век. Слегка заносчиво – скорее для того, чтобы скрыть своё беспокойство, – он спросил:

– Разрешите?

– Садитесь! – пригласил их Эмиль.

Ирина посмотрела на него виновато.

– Мне пришлось сказать мужу… – призналась она. – Понимаете? – она пожала плечами.

– Прекрасно понимаю, – пробормотал Эмиль. – Но садитесь же!

Он указал ей на своё кресло, а сам присел на угол письменного стола. Ирина села на самый краешек кресла, в то время как её муж погрузился в своё, вытянув ноги.

Эмиль снял очки. Он решил ни о чём их не спрашивать: пусть говорят сами. Он хорошенько протёр стёкла, надел очки и, скрестив руки, посмотрел на них.

Ирина с мужем обменялись взглядами.

Её взгляд говорил: «Ну что же ты молчишь?»

Нягу закурил.

– Жена сказала мне… – начал он.

И остановился, ожидая, что Эмиль что-нибудь спросит. Но Эмиль молчал. Электрик бросил беглый взгляд на Ану, словно спрашивая, чего нужно этой девушке в кабинете Главного управления милиции.

– Это ведь старая история, не правда ли? – вопросительно посмотрел он на Эмиля.

И снова подождал. Ответа не последовало. Электрик был явно обескуражен: ища, куда сбросить пепел, он хотел встать, но Эмиль сделал ему знак и подал пепельницу. Нягу поставил её себе на колени.

– Спасибо, – сказал он.

Ирина снова укоризненно взглянула на него.

– Что ты так смотришь? – накинулся он на жену, вероятно, чувствуя, что её поведение будет или уже было замечено присутствующими.

– Вот в чём дело, товарищ капитан… Жена сказала мне, что вы приходили к нам не по поводу какого-то там обмена квартиры, а чтобы расспросить про то дело, двадцатилетней давности… Я понимаю, когда нас спрашивают о нашем прошлом… То есть о нашей биографии. Но допрашивать нас в связи с той кокоткой, которая на деньги любовников… этого я не могу понять!

Он сердито погасил сигарету; пепельница опрокинулась.

– Извините! – сказал он, явно расстроенный, и начал сдувать пепел пытаясь выиграть время. Потом закурил снова.

Эмиль молчал. Ему очень хотелось отчитать электрика за нахальный тон, но он сдержался.

Капитан думал об украденном браслете. Но он не заговорит об этом ни с электриком, ни с бывшей камеристкой. Пусть себе поволнуются до завтра! Он чувствовал, что беспокойный взгляд Нягу направлен прямо на него. Но не глядел в ту сторону.

– Вот что я хотел сказать! – заключил Нягу.

Эмиль молчал.

Новый взгляд Ирины.

И обмен взглядами между Аной и Эмилем. Она говорила: «Почему ты их ни о чём не спрашиваешь?» Он отвечал: «Погодим…»

Нягу терзался, не понимая, может ли он встать и уйти. Казалось, он страшно устал… Ирина была готова расплакаться.

– Вы ведёте следствие по этому делу? – спросил Нягу.

– Вы пришли, чтобы что-то сказать, а не для того, чтобы задавать нам вопросы, – сухо ответил Эмиль.

– Так ведь… я уже сказал… Зачем раскапывать эту старую историю? Из-за этой женщины лёгкого поведения я тогда потерял работу! В это дело были замешаны хозяева. Теперь хозяев больше нет…

Эмилю снова захотелось прервать его, но он опять сдержался. Нягу встал. Он ждал вопроса, но Эмиль молчал, и это сбивало его с толку. Поднялась и бывшая камеристка.

Нягу пожал плечами.

– Мы можем уйти? – спросил он.

– Да! – ответил Эмиль.

– Мы познакомились во время следствия, которое велось по поводу смерти артистки… – сказал Нягу.

«Так вот в чём дело! Нягу пришёл, чтобы подтвердить показание Ирины о том, что они познакомились во время следствия». Эмиль вспомнил слова Елены Фаркаш: «Это он украл браслет, любовник камеристки!»

– Хорошо, – повторил Эмиль.

– Всего хорошего! – с полупоклоном сказал Нягу.

Эмиль сухо попрощался.

Нягу всё ещё стоял у двери, в надежде, что Эмиль всё же спросит его о чём-нибудь.

Эмиль поймал взгляд Аны, укорявший его за то, что он не делает этого. Больше ради неё, он спросил:

– Это всё, что вы хотели сообщить нам, господин Нягу?

– Да… всё.

– А я-то думал, что вы пришли сообщить нам что-нибудь более интересное, а не повторять, что вы познакомились во время следствия.

Ирина взглянула на мужа с тревогой.

– Так ведь…

– Я даже думал, что вы, напротив, скажете нам, что познакомились задолго до этого… Ведь мадам Ирина приходила в театр, когда Белла Кони выступала с новой программой… И расскажете, что бывали у неё дома – для того чтобы починить… ну, скажем, выключатель…

Муж и жена молча стояли на пороге. Нягу держался за ручку двери.

– И ещё я думал, что вы скажете нам… – продолжал Эмиль свою атаку, – потому что тогда вы этого не показали… Думал, что вы скажете, что тогда, в вечер преступления вы находились в доме – у мадам Ирины…

Оба по-прежнему стояли в дверях, молча, опустив головы.

– Или объясните нам причину того, что вы не сообщили следствию о вашей встрече с капитаном Серджиу Орнару.

– Нас об этом никто не спрашивал, – поспешил ответить Нягу.

– Нет, я не прошу, чтобы вы мне отвечали. Я только хочу сказать, что вам было что заявить, раз уж вы пришли сюда!

Какое-то время супруги ещё стояли в дверях, в нерешительности. Наконец Нягу медленно, усталым движением открыл дверь. Они вышли, не попрощавшись.

Эмиль замер. Шаги супругов Нягу удалялись по длинному коридору.

– Зачем я набросился на них? – вслух укорил себя Эмиль. – Это не имело никакого смысла!

Тот же вопрос задавала себе и Ана. Но сейчас, видя огорчение Эмиля, она попыталась успокоить его:

– Они оба виноваты!

– Виноваты в чём? – переспросил Эмиль, чтобы проверить свои подозрения.

– Во всяком случае, в краже браслета.

– Раз, – сказал Эмиль, загибая палец левой руки.

– Об убийстве я не знаю… – призналась Ана. – Но в каком-то смысле они замешаны и в этом: ведь не из-за браслета же они пришли сюда…

– Я думаю, что именно из-за браслета… чтобы оправдаться…

– Знаешь что? – сказала Ана, вставая.

– Что? – поинтересовался Эмиль, предположив, что у неё возникла какая-нибудь новая идея в связи с расследуемым делом.

– Сегодня мы сделаем перерыв! Заседание закрывается!

Эмиль вопросительно взглянул на неё.

– У меня есть предложение. Сегодня я встретила своих бывших соучеников. Один из них устраивает чай… Чай! Ты знаешь, что это такое? Предлог для того чтобы встретиться, выпить, потанцевать, пошутить… Если там чего-нибудь нет, так как раз чаю! Они пригласили меня, но я отказалась. А теперь раздумала. Давай пойдём вместе!

– На бал?! – испугался Эмиль.

– Да, да. На бал! Это будет разрядкой, как теперь говорят, и завтра мы будем судить более здраво, – продолжала Ана. – Итак, поскольку в уважающих себя семействах культурная программа составляется женщинами, моё предложение становится приказом!

Было ясно, что за этими шутливыми фразами Аны скрывается что-то для неё очень важное: конечно, она долго думала, прежде чем сделать такое предложение и не раз спросила себя, может ли она пригласить на «чай» Эмиля, человека, не привыкшего к подобного рода развлечениям, которые он обходил не потому чтобы они ему не нравились, а потому что он их боялся.

– И вот так, ни с того ни с сего – на чай! Посередине недели? – спросил Эмиль, чтобы прервать молчание.

– Но у моего приятеля сегодня день рождения.

– Прекрасно. Тогда пошли! – решил Эмиль и повторил фразу Аны: – Заседание закрывается!