Текст книги "Загадка архива"

Автор книги: Николае Штефэнеску

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

«Преступлением было бы лишить её красоты…»

Ровно в семь часов вечера оба были в ресторанчике. Ни Эмиль, ни Ана не хотели признаться, что они взволнованы. Им впервые предстояло прямо говорить с одним из пятерых, замешанных в «дело Беллы Кони».

Филип Косма пробуждал у них особый интерес, потому что его имя упоминалось почти во всех показаниях, а слова бывшей камеристки о его недавнем посещении рождали у них надежду узнать что-нибудь интересное.

В ресторане их встретил сам Косма, тут же распорядившийся, чтобы их обслужили примерным образом. Они уселись за тот же столик, за которым сидели накануне. «Наш столик», сказала Ана, и Эмиль отметил это с удовольствием.

Он заказал салат из помидор и цуйку.

– Что будем делать? – тихо спросила Ана.

Эмиль пожал плечами:

– Я не представляю себе, с чего начать.

– Только не начинай с оправданий, потому что это шито белыми нитками! – смеясь, заметила Ана.

– Тогда я предоставляю тебе руководить… следствием!

– Нет, спасибо! Ведь я – начинающая. Я ещё только учусь… ремеслу! – продолжала тем же тоном Ана.

Они никак не решались подозвать Косму. Вступительная фраза, которую придётся произнести: «Знаете, мы занимаемся “делом Беллы Кони”», – их просто ужасала.

Все люди, с которыми они до сих пор встречались, смотрели на них при этом так, словно перед ними были инопланетяне. Правда, по ходу дела разговор оживлялся; выплывали даже волнующие подробности и в то же время исчезала первоначальная сдержанность.

Ана мешала вилкой салат, не притрагиваясь к нему, Эмиль – с излишней тщательностью протирал очки.

В его памяти снова возник диалог между Филипом Космой и Паулем Михэйляну, запечатлённый на пожелтевших листах двадцатилетней давности.

Как и остальных, Косму допросили только через два дня после смерти актрисы, и это явно подтверждало тот факт, что, кроме нескольких особенно рьяных репортёров, сначала никто не предполагал преступления. С другой стороны это несколько компрометировало Пауля Михэйляну, который постарался представить дело как самоубийство, «чтобы не встревожить преступника». Если бы следователь в самом деле был уверен, что речь идёт о преступлении, он допросил бы подозреваемых в первые же часы, чтобы получить как можно более свежую информацию и не дать возможности предполагаемым виновникам создать себе алиби.

«– Когда вы в последний раз видели Беллу Кони? – был первый вопрос следователя, двадцать лет тому назад.

– В вечер её смерти…

– Точнее?

– Точнее… Если газеты пишут, что её смерть наступила Между часом и двумя часами ночи, значит, я видел её по крайней мере за полчаса до смерти, – ответил Филип Косма.

– Какое впечатление произвело на вас известие о её смерти?

– Я был знаком с Беллой лет пятнадцать, почти со дня её премьеры… Сами понимаете, какое это могло произвести на меня впечатление… впечатление боли, которую не можешь не испытывать, теряя близкого человека. Мне было очень тяжело! Я и до сих пор не верю, что её уже нет в живых, её, которая была – сама жизнь!

Значит вы видели её и в ту роковую ночь…

– Конечно… Мы встречались каждый вечер… Даже каждый час, если это вас интересует.

– Не показалась ли она вам особенно взволнованной?

– Я никогда не видел её особенно взволнованной. Зато…

– Зато? – повторил следователь.

– Нет, ничего. Это не может интересовать следствие… Я хотел сказать, что зато вокруг неё все всегда были взволнованы.

– О чём вы говорили с ней при последней встрече?

– Почти ни о чём… Это был один из моих обычных визитов…

– Говорите яснее, пожалуйста! – настаивал следователь.

– Яснее?.. Ну… ведь я был директором большого ресторана… И, естественно у нас были деловые связи.

– И? – настойчиво спросил следователь.

– И… Что касается того, о чём вы думаете, то разрешите вам сообщить, что мы уже давно не были близки. Очень давно… Кстати…

– Кстати? – подхватил это новое слово следователь.

– Мои отношения с Беллой Кони не были… как бы вам это сказать? Не были похожи на её отношения с другими. Я хотел жениться на ней, сделал ей предложение… Впрочем, думаю, что не я один… Она не согласилась… Она не любила связывать себя. Так и прожила всю жизнь.

– Вы говорили о чём-нибудь подобном в последний вечер?

– Да… я часто упрекал её за её отношения с людьми – за её образ жизни.

– Что она вам ответила?

– Ах, вы её не знали… Засмеялась.

– Вы верите, что она покончила самоубийством?

– Белла Кони? Чтобы она покончила самоубийством? Она слишком любила жизнь, и любила её просто, без всяких там “принципов”… Я думаю, что она была последним человеком на земле, которому могла бы прийти в голову такая идея.

– Значит, её убили?

– Возможно.

– У вас есть какие-нибудь подозрения? То есть, я хочу сказать, что, так хорошо зная… не заметили ли вы каких-нибудь недоразумений в её отношениях с другими людьми?

– По правде говоря, в последнее время она казалась чем-то озабоченной… В самом деле, что-то её беспокоило… Но я не знаю, что именно.

– Она не сказала вам?

– Я её не спрашивал.

– А что вы делали в ночь её смерти, скажем, между часом и половиной третьего?

– Я был в ресторане и не отлучался ни на минуту. Конечно, вы можете найти людей, которые скажут, что видели меня там, и других, которые будут утверждать противное. Мне не нравится сидеть на месте. Я гуляю от стола к столу… Мои клиенты для меня – не просто клиенты. Они чувствуют себя как дома в моём заведении, мы хорошо знаем друг друга, часто разговариваем, обсуждаем разные вопросы. Значит, одни меня видели, другие – нет… Что касается часа, вы не сможете установить его точно. В ресторане время идёт совсем по-иному. Кстати, если уж говорить об убийстве, то я думаю, что мне было бы достаточно четверти часа, чтобы поехать к Бёлле, убить её и снова предстать, улыбающимся, перед своими клиентами… Так что…

– Вы когда-нибудь думали об… этом?

– Об этом? То есть об убийстве? Хм… Да, признаюсь, думал. Давно. С тех пор прошло уже четыре года. Но сделать этого я всё же не мог бы.

– Вы ей когда-нибудь угрожали?

– Да, и это было!

– Смертью?

– Нет, кислотой… Это было модно.

– Или… “Кольтом 32”? – атаковал его следователь.

– Нет, только не кольтом! Я говорю серьёзно, не думайте, что у меня сейчас есть настроение шутить! Я и в самом деле хотел воспользоваться серной кислотой. С точки зрения Беллы – не было преступлением лишить её жизни. Преступлением было бы лишить её красоты!

– Вы любили её?

– Любил ли?.. Нет… Я её люблю!.. Даже мёртвую…

– Какого вы о ней мнения?

– Раз я её люблю, я могу быть о ней только хорошего мнения. Правда, она была избалована… Привыкла к тому, что её любили, но, я думаю, не научилась любить сама… Или… или остерегалась любить…»

Теперь, когда они вспоминали эти фразы, произнесённые двумя мужчинами, из которых один представлял правосудие, а другой – возможного виновника преступления, им снова бросился в глаза местами субъективный подход следователя.

Заметив, что его «клиенты» даже не притронулись к поданным блюдам, хозяин ресторана подошёл к ним с встревоженным видом.

– Вы чем-то недовольны? – заставил их опомниться голос Космы.

– Что? – вздрогнул Эмиль. – Нет… нет… Мы довольны! Не правда ли, Ана?

– Да… здесь очень приятно!

– Но я вижу, вы ни к чему не притронулись. Вам что-нибудь не нравится? – так же встревоженно спросил Косма.

– Нет, всё прекрасно, – ответил Эмиль.

– Нас беспокоят наши собственные… проблемы! – усмехнулась Ана.

– Не выпьете ли вы с нами стаканчик? – пригласил его Эмиль.

– С удовольствием… Разрешите? – спросил Косма, усаживаясь.

– Как идут дела? – начал разговор Эмиль.

– Неплохо… Я прекрасно знаю своё дело. Ведь я был директором «Альхамбры». Но… я совсем не жалею о временах! – улыбнулся он, как бы предупреждая возможные комментарии. – Совсем, другие времена… но я хорошо понимаю и эти. И если я снял этот ресторан и стал «комиссионером», то не для заработка… Дело в том, что я люблю это дело… Вы понимаете меня?

– Конечно… Это не так уж трудно, – заверил его Эмиль.

Пока Косма наполнял стаканы вином, Ана и Эмиль переглянулись. Собравшись с духом, Эмиль решился приступить к «допросу».

Он сухо кашлянул.

– Не обижайтесь, если мы зададим вам несколько вопросов, – начал он. – Мы из милиции… Наша цель – не только отведать ваших прекрасных блюд, но и выяснить одно дело… Очень старое…

Филип Косма застыл с бутылкой в руке. Он глядел на них, недоумевая.

– Речь идёт о «деле Беллы Кони», – пояснил Эмиль.

Косма снова посмотрел на него недоумевающе. Потом поднял бутылку красного вина и стал рассматривать её на свет. Казалось, он хотел разглядеть через этот красный туман события двадцатилетней давности.

– Белла Кони… – прошептал он, словно про себя.

– Конечно, если вы не хотите, можете не отвечать. Кстати, место здесь не слишком подходящее для… исповеди! – рискнул Эмиль. – Но мы подумали, что через столько лет приглашение в милицию было бы… как бы вам это сказать… И решились прийти сюда. Повторяю, если не хотите, можете нам не отвечать… Будем считать этот разговор неофициальным…

Косма лишь сейчас поставил бутылку в ведёрко. Он посмотрел сначала на Ану, потом на Эмиля. Ему хотелось собраться с мыслями.

– Неужели есть люди, которые ещё помнят об этой истории?

– Похоже, что да! – ответил Эмиль.

– Но ведь прошло двадцать лет! – прошептал он. – Теперь это не имеет никакого смысла. Если даже преступник и существует, дело уже прекращено за давностью! Не правда ли? Я знаю, что через определённое число лет любое дело прекращается.

– Осталось ещё шесть дней! – уточнил Эмиль.

– И вы надеетесь за этот срок найти убийцу? – с лёгкой иронией спросил Косма.

– Нет, пока что наша цель не в этом, холодно ответил Эмиль. – Мы просто хотели освежить в памяти эту историю.

Несколько секунд все молчали. Эмиль думал о том, что если убийца – Филип Косма, он не мог не знать, когда и как прекращается дело. Но в самом ли деле он не знал? Или притворялся, что не знает, чтобы показать, что это его не интересует?

– Мы прочитали ваши тогдашние показания – возобновил разговор Эмиль.

– Я не помню ни слова! – засмеялся Косма и вдруг резко встал.

– Извините…

На лестнице, что вела в полуподвал, послышались шаги и появилась группа людей – вероятно, его знакомых.

– Пожалуйста, ваш столик здесь, – пригласил их Косма.

Убедившись, что их хорошо обслуживают, он вернулся к столу Эмиля.

– Значит… ещё есть люди, интересующиеся смертью прекрасной Беллы!.. Хм… и что же вы хотите узнать от меня? То есть чего вы ждёте от меня теперь? Чтобы я назвал вам убийцу или признал свою вину?

– Ни то, ни другое, – ответил Эмиль с выражением, которое отбило у Космы охоту шутить. – Ведь я с самого начала сказал вам, что если вы не хотите, вы можете не отвечать…

– Да, извините, – покраснел Косма, – признаю… Но я этого никак не ожидал… Вчера мы говорили о дузико, а сегодня… ну что же… Вы правы… В конце концов, почему бы не сделать ещё одну попытку? Но, видите ли… Некоторым не нравится, когда им напоминают о прошлом… Не нравится замечать, сколько прошло лет и как они… Впрочем, спрашивайте! Надеюсь, что я вспомню…

Теперь, когда нужно было задавать конкретные вопросы, Эмиль вдруг понял, что, по сути, спрашивать ему не о чем. Угрожал ли он ей? Да, угрожал, но не скрыл этого даже на первом допросе, двадцать лет тому назад. А ещё и уточнил насчёт серной кислоты. Любил ли он? Это тоже известно. Его алиби? Но не будет же он показывать сейчас противоположное! Оставалось сделать последнюю попытку:

– Конечно, с тех пор вы не раз думали об этой драме… Не пришло ли вам в голову какое-нибудь подозрение… более конкретное?

– Нет, никогда… Более конкретное?.. Нет… Убийцей мог быть грек, Оресте Пападат, мог быть капитан Орнару, актёр Сырбу или я. Наши алиби были довольно-таки… как бы это сказать… довольно шаткими… Хорошо ещё, что все они были одинаковы в этом смысле… Это нас и спасло: не могли же они арестовать нас всех, как предполагаемых убийц…

– Вы думаете, что это и было причиной прекращения следствия?

– Да… думаю, что да… Следователю больше ничего не оставалось… Или…

– Или? – насторожился Эмиль.

– Тогда я думал… Может быть, в дело было замешано какое-то «важное» лицо… Отставка следователя говорит в пользу этого предположения.

– Когда вы виделись с Ириной Добреску Нягу? – задал Эмиль вопрос, поразивший его собеседника.

– С Ириной Добреску?.. Хм… Вам и об этом сообщили? Да, я с ней виделся… Вернее, я специально зашёл к ней… Раньше мы встречались с ней случайно несколько раз, и мае это было приятно. А теперь я пошёл к ней, влекомый, так сказать, какой-то непостижимой силой… желая поговорить с кем-нибудь об этой истории. Это желание у меня пробудил Михэйляну, – усмехнулся Косма, снова наливая вина.

– Следователь?! – поразился Эмиль.

– Да, да… следователь! Он пришёл ко мне в ресторан… Не сюда… Этот я открыл позднее… Пришёл в ресторан, в котором я был директором… в «Лидо»… Мы узнали друг друга… Поговорили о том, о сём, потом, конечно, речь зашла о драме, в которую мы оба были замешаны – разумеется, он как следователь, я – как подозреваемый. Я думаю, он – единственный человек на всём земном шаре, который ещё интересуется «делом Беллы Кони».

– Откуда вы сделали такое заключение?

– Ну, это вполне естественно… Ведь это «дело» стоило ему карьеры!.. У меня такое впечатление, что он ещё надеется найти убийцу… чтобы оправдаться перед собственной совестью. И перед другими… Он спросил меня, что я знаю о тех людях и не интересовался ли кто-нибудь этим делом…

– Вопрос, который и вы задали бывшей камеристке.

– Да! Она вам сказала? – удивился Косма.

– Следователь Михэйляну не сообщил вам, что это дело ещё не прекращено?

– Нет… этого он мне не сказал… Но во всяком случае, через несколько недель после встречи с Михэйляну я, почти против своей воли, пошёл к Ирине Добреску… Между нами говоря, эта женщина мне не нравится… То есть, извините Л не нравилась, по своему характеру. Болтливая… и в то ж время скрытная… подловатая! Я говорю о тогдашней Ирине. Сегодня я о ней ничего не знаю… она замужем, у неё большие дети… люди ведь меняются… Нет, я ни в чём не мог её обвинить! – заключил Косма.

– Недавно я ознакомился с протоколом вашего допроса, – сообщил Эмиль.

Грустная улыбка появилась на устах Космы.

– У меня такое впечатление, что Михэйляну был слишком снисходителен с вами… со всеми… – продолжал Эмиль.

– То есть, вы хотите сказать – уточнил Косма, – с теми, на которых пало подозрение. – Да… признаюсь… Если хорошенько вспомнить, все мы были уязвимы в своей защите. К тому же, мы все признались, что могли быть убийцами.

– Не все. Депутат Джелу Ионеску, например, об этом не говорил… И Пападат тоже, – напомнил ему Эмиль.

– Депутат не хотел портить свою политическую карьеру… Что же касается Пападата, он был наиболее уязвим… Он ведь и жил в двух шагах от Беллы.

Эмилю в голову вдруг пришёл вопрос, о котором он до сих пор не думал:

– Не Пападат ли содержал дом Беллы на улице Сперанца?

– Нет, что вы! У Беллы было достаточно денег для того, чтобы платить за квартиру! – возразил Косма. – Нет, не думаю… – добавил он после короткой паузы, уже менее уверенно.

– Кстати, после смерти Беллы остались какие-нибудь деньги?

– Насколько мне известно, очень мало… Несколько драгоценностей… и немного наличными…

Эмиль пожалел, что не подумал об этом раньше и не спросил Флорику Аиоаней, во что превратились эти драгоценности и эти «наличные»?

– В моём тогдашнем показании… записана фраза о серной кислоте? – спросил Косма с улыбкой ребёнка, совершившего шалость.

– Да! – засмеялся Эмиль.

– Это единственное, что я припоминаю… в самом деле, серная кислота была тогда в моде.

– Женское оружие, – вмешалась Ана.

– Да… конечно… Может быть, потому, что Белла была… мужчина! То есть, сильный характер. Мы, её поклонники, все были у её ног и ждали, когда она подарит нам хотя бы улыбку.

– Вы её любили? – осмелилась спросить Ана.

Косма поднял свой стакан и, рассматривая его на свет, издал какой-то нечленораздельный звук.

– Что вам известно о её дочери? – попытался Эмиль продолжить разговор, ставший более доверительным.

– О Дойне? Сначала, в первые годы, я интересовался ею, время от времени бывал у той женщины… Как её зовут?.. – остановился Филип Косма, роясь в памяти.

Эмилю этот «ляпсус» показался натянутым. Косма был не из тех, кто может забыть имя человека. Его отношения с людьми, сама его профессия должны были развить у него зрительные и слуховые рефлексы. Что же касается Флорики Аиоаней, он никак не мог забыть её имени, раз, по его собственному признанию, несколько лет подряд навещал её и интересовался девочкой.

Эмиль решил «помочь» ему:

– Флорика Аиоаней…

– Да, да… верно! Я бывал у неё, звонил, спрашивал, не нужно ли ей чего-нибудь… Но она каждый раз отказывалась, – продолжал Косма.

– Вы считаете, что эта женщина могла вырастить Дойну одна, без всякой посторонней помощи?

Косма посмотрел ему прямо в глаза. Потом – вопросительно – на Ану.

– Об этом я не думал! – сказал он наконец.

– Вам ясен смысл моего вопроса?

– Конечно… Но знайте, что за спиной этой женщины стою не я, – ответил бывший директор ресторана «Альхамбра», показывая тем самым, что смысл вопроса Эмиля ему более чем ясен.

– Вы знаете, что делает теперь Дойна? – продолжал свои вопросы Эмиль.

– Да, знаю… То есть, слышал, что она учится в медицинском институте.

«Значит, он притворился, что забыл имя старухи» – подумал Эмиль и решил не касаться больше этого вопроса. Если за спиной той женщины скрывается Филип Косма, он ни за что не признает этого… Разве что прижатый фактами.

– Что вам известно о краже браслета? – переменил Эмиль тему.

– О краже браслета? Какого браслета? – не мог вспомнить Косма.

– Браслета… который украли у Беллы Кони… из артистической уборной…

– Ах да! Конечно! Белла устроила тогда такой скандал! Всю полицию на ноги подняла. Да, конечно, вспоминаю… – засмеялся Косма. – Она была скуповата, Белла… Могла устроить целый переполох из-за простой иголки! Такая уж она была… конечно, браслет… подарок грека… – снова засмеялся Филип Косма. – Что я могу об этом знать? Почти что ничего… Наверное, то же самое, что и вы. Говорили, что его украл электрик… Он единственный заходил к ней… чтобы починить лампу у зеркала или что-то в этом роде… Надеюсь, вы не подозреваете меня и в краже браслета? – вполушутку-вполусерьез воскликнул Косма.

Новая группа клиентов появилась наверху, на лестнице, и Филип Косма, снова поднялся, извиняясь. Он объяснял клиентам, что у него больше нет свободных столиков, когда Эмиль окликнул его.

– Господин Косма! Мы уходим!

– Нет, что вы… зачем же вам уходить? – возразил он, снова подходя к ним.

– Не сидеть же нам здесь всю ночь! – засмеялся Эмиль.

– Хорошо… как изволите…

Он проводил их по лестнице к выходу.

– Значит, это всё?

– Пока что всё… Я попрошу вас, если это будет необходимо, не отказаться прийти к нам… может быть, очная ставка… Предстоит прекращение дела… понимаете?

– Да, понимаю… – ответил Косма, и в его тоне прозвучало: «Раз нельзя иначе…»

Разногласие!

На следующее утро, у себя в кабинете, Эмиль вновь пересмотрел все собранные данные. Хотя люди, с которыми он встретился – все кроме Елены Фаркаш – уже не вкладывали в обсуждение этого события прежней страсти, считая его давно прочитанной страницей, Эмиль постепенно втянулся в него так, что иногда ему казалось, будто перед ним – дело сегодняшнего дня. Эта история явно начала его волновать.

В то утро они с Аной обсуждали результаты первых четырёх встреч.

– Итак… сегодня мы находимся на той точке, на которой господин Михэйляну прекратил следствие, – высказала своё мнение Ана.

– И да и нет! – пробормотал Эмиль. – Это правда, что новых улик мы не обнаружили, но у нас есть кое-какие интересные детали: 1. Посещение Космой Ирины Добреску-Нягу; 2. Признание им того факта, что алиби были «неубедительными»; 3. Настойчивое стремление Ирины Нягу скрыть тот факт, что она познакомилась с Нягу ещё до смерти актрисы.

– Да… всё это и в самом деле важно.

– Теперь – пункт четвёртый: Флорика Аиоаней…

– Не трогай Флорику Аиоаней! – рассердилась Ана. – Эта женщина вырастила Дойну и считает её своей дочерью. Она достойна всяческого уважения. Даже если…

Ана остановилась, глядя прямо в глаза Эмилю.

– Даже если? – помог он ей.

– Даже если предполагать, что Флорика Аиоаней знает того человека, который убил Беллу Кони… хотя это предположение и абсурдно…

– Да… согласен… И всё же мы не можем игнорировать тот факт, что старуха может что-то знать: может быть, именно она даст нам в руки нить, которая приведёт к убийце.

– Может что-то знать! – к искреннему удовольствию Эмиля передразнила его Ана, делая вид, что протирает свои солнечные очки. – Ничего она не знает! Истина заключается в том, что кто-то помогает этой женщине…

– Значит, она ничего не знает, но истина заключается в том, что кто-то… – подхватил Эмиль фразу Аны.

– Это не доказывает, что она связана с убийцей!

– А я такого и не говорил! Просто, это ещё один пункт – четвёртый.

– А пятый? – Ана явно хотела отвлечь его от мыслей о Флорике.

– Пятый – это, с одной стороны, браслет. То есть, кража браслета… Неплохо было бы попробовать связать убийство с этой кражей…

– Ну, не заниматься же нам теперь ещё и браслетом? – передразнила Ана Филипа Косму.

– Не скажи… А по этому пункту у нас пока что один-единственный обвиняемый: электрик Нягу.

– А с другой стороны?

– Что – с другой стороны?

– Ты сказал: «С одной стороны»… а – с другой?

– Ох, да… с другой стороны – вопрос, который вырисовывается всё яснее: почему Михэйляну прервал следствие? У меня всё время такое впечатление, что стоило ему подойти к какому-то определённому пункту, так что оставался всего один шаг до открытия, как он тут же уклонялся в сторону и переходил к другим вопросам.

– То есть, ты хочешь сказать, что, обнаружив одного возможного виновника, следователь тут же оставлял его и переходил к следующему?

– Именно!

– Посмотрим, что будет дальше. Какие у тебя планы на сегодня? Кому выпадет удовольствие принять нас нынче вечером? – не без иронии продолжала Ана.

Эмиль огорчился. Не глядя на неё, он снял очки и начал тщательно протирать их.

– Не сердись, я пошутила, – сказала Ана.

– Я знаю, – с достоинством ответил Эмиль, надевая очки и глядя прямо на неё. – Но кроме этого, я знаю одну девушку, которая десять месяцев тому назад пришла сюда с надеждой реабилитировать… – начал он.

Ана прервала его:

– Знаю, знаю!.. Но это другое дело… Та девушка хотела разобраться в событиях, происшедших всего два года тому назад. А здесь… прости меня, но я просто не могу понять, зачем нам нужно копаться в душах людей – спустя двадцать лет… Если бы кто-нибудь сидел в тюрьме, я бы ещё могла понять…

– Значит, сейчас ты этого не понимаешь…

– Нет, я не то хотела сказать… не могу сказать, что совсем не понимаю…

Она резко остановилась. Не стоило заводить этого разговора. Ведь над головами нескольких человек вот уже двадцать лет витает обвинение. Нужно внести в дело ясность!

– Итак… кого мы посетим сегодня? – снова спросила она.

– Капитана кавалерии Серджиу Орнару. Прогулка на озеро Снагов – дело не такое уж неприятное, не правда ли?