Текст книги "На грани"

Автор книги: Никки Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Часть 3
Надя

Глава 1

Я спешила. Вообще-то можно было и не торопиться. Но мне казалось, если я буду создавать видимость спешки, то заставлю себя заняться делом. А когда пойму, что ошиблась, будет уже поздно. Жизнь вернется в привычную колею.

Под кроватью я нашла старую ситцевую юбку и надела ее с черной футболкой навыпуск, чтобы прикрыть пятно от шоколада. Наверное, какой-то малыш врезался в меня с недоеденным «Марсом». Я подошла к зеркалу. Прическа смахивала на пчелиный рой из мультика, щека была измазана помадой.

Кофе. Вот с чего надо начать. Нашла чашку, вымыла ее в ванной, там же наполнила чайник. В кухонной раковине громоздится гора грязной посуды. Разберусь с налогами – тогда и вымою. Еще одна удачная мысль. Начну с этой антисанитарной горы зловонных кастрюль и тарелок, а потом подтолкну себя к новым подвигам.

Кофе я выпила за письменным столом, с остатком шоколадной плитки. Пора переходить на полезные для здоровья завтраки – мюсли и свежие фрукты. Четыре порции овощей и шесть порций фруктов в день. Так положено. Но ведь шоколад делают из бобов – значит, это тоже овощ?

Поскорее бы со всем покончить! Последнее напоминание из Управления налоговых сборов лежит на клавиатуре компьютера. Его прислали еще несколько недель назад, но я сунула его в ящик вместе с остальной почтой и напрочь о ней забыла. Макс часто повторял, что мне пора к психоаналитику: отвращение к почте – это явная фобия. Иногда неоткрытые конверты валялись у меня в ящике месяцами. Не знаю почему. Зато знаю, что сама напрашиваюсь на неприятности. Мне не хочется вскрывать не только конверты со счетами или напоминаниями из библиотеки: подолгу ждут своего часа чеки, письма от друзей, предложения работы, которые пришлись бы очень кстати. Потом, говорю я себе. Еще успеется. Когда переполнится ящик.

И вот тянуть дальше некуда. Я смахнула со стула пакет с печеньем и соломенную шляпу, села, включила компьютер и уставилась на оживший зеленый экран. Щелкнула мышкой по иконке «Бюджет», потом выбрала файл «Расходы». Все шло как по маслу. Лучше некуда. Я проработала целый час. Перерыла весь стол, заглянула под него, во все щели и углы. Вскрыла все конверты. Собрала давнишние счета и квитанции. В конце туннеля забрезжил свет. Плоды своих трудов я решила на всякий случай распечатать. И тут на экране возникло окошко: «Неизвестная ошибка 18». Ну и что это значит? Я попробовала убрать окошко, но курсор не двигался. На экране все застыло. Я заколотила по клавишам, надеясь вывести компьютер из неожиданного столбняка. Не подействовало. Что дальше? Что мне теперь делать? Моя жизнь, моя новая, упорядоченная жизнь совсем рядом, на экране, а я не могу до нее добраться. Обхватив голову руками, я выругалась и заскулила. Грохнула кулаком по монитору. Потом льстиво погладила его.

– Ну пожалуйста! – попросила я. – Заработай!

Надо бы заглянуть в инструкцию, но инструкции у меня нет. Компьютер мне достался от кого-то из друзей Макса. Вдруг я вспомнила рекламку, которую видела на прошлой неделе. Что-то вроде «Решаем проблемы с компьютером!». Помню, я тогда только засмеялась и куда-то запихнула листок. Интересно, куда? Я выдвинула верхний ящик стола. Так... тампоны, жвачка, шариковые ручки, скотч, оберточная бумага, дорожный набор для скрэббла, пачка фотографий. Вывернула сумочку: куча мелочи, комок бумажных платков, старый ключ, колода карт, пара стеклянных шариков, одна серьга, несколько круглых резиночек, помада, маленький мячик и несколько колпачков от шариковых ручек. Я обыскала бумажник, разворошила кредитки, счета, иностранные купюры. Нашла моментальный снимок Макса. Выкинула, реклама как сквозь землю провалилась.

Под подушками дивана – нет, в надтреснутом чайнике, где я храню всякую мелочь, – тоже, в шкатулке с драгоценностями – нет, на кухонном столе – только посуда. Наверное, заложила в книгу. В спальне я перелистала все книги, которые читала в последнее время. Нашла засушенный листок клевера в «Джен Эйр» и рекламу доставки пиццы в путеводителе по Амстердаму.

Может, ту листовку я презрительно пихнула в карман? Что на мне в тот день было надето? Я принялась рыться в шкафу, среди жакетов, брюк, шортов, перетряхнула все шмотки, валяющиеся на полу в спальне и ванной, нырнула на дно бельевой корзины. Искомая листовка нашлась в замшевом ботинке под креслом. Наверное, завалилась туда, когда я вытряхнула ее из кармана. Расправив смятую бумажонку, я прочла крупные буквы: «Проблемы с компьютером? Звоните, и я их устраню». Внизу, помельче – телефонный номер, который я сразу и набрала.

– Алло!

– Это вы решаете проблемы с компьютером?

– Да.

Голос молодой, дружелюбный, в высшей степени интеллигентный.

– Слава Богу! У меня машина зависла. А там все! Вся моя жизнь!

– Где вы живете?

Я воспрянула духом. Прекрасно! А я уже думала, придется тащить компьютер через весь Лондон.

– В Кэмдене. У самой станции метро.

– Вечер вас устроит?

– А можно прямо сейчас? Пожалуйста! Поверьте, у меня очень срочное дело!

Он рассмеялся. Смех тоже был приятным, мальчишеским. Ободряющим. Как у опытного врача.

– Сейчас подумаю... Днем вы будете дома?

– Как обычно. Значит, приедете? – И я быстро продиктовала свой адрес и телефон, пока он не передумал. И добавила: – Кстати, у меня в квартире свалка. – Я огляделась. – Честное слово! А меня зовут Надя. Надя Блейк.

– До встречи.

Глава 2

Меньше чем через полчаса он постучал в дверь. Все складывалось как нельзя лучше. Компьютерный врач походил на тех мастеров, которых так ценил папа, – давно вымерших фонарщиков и трубочистов. Людей, которые всегда готовы приехать и что-нибудь починить. Мало того, мой спаситель был молод. И не принадлежал к ремонтникам средних лет, в форме, которые зовут клиенток «мадам», первым делом составляют смету, приезжают в фургонах с названием компании на боку и в конце концов выписывают такой счет, что сразу понимаешь: замена унитаза обошлась бы дешевле починки бачка.

А этот мастер принадлежал к моему поколению. Пожалуй, был даже моложе меня. Высокий, в кроссовках, серых брюках, футболке и поношенной куртке, неожиданной в нынешнюю тропическую жару. Бледное лицо, длинные темные волосы. Приятная внешность и хорошо подвешенный язык – в отличие от большинства современных технарей.

– Привет. – Он протянул руку. – Я Моррис Бернсайд, компьютерщик.

– Глазам не верю! – отозвалась я. – Фантастика! А я Надя.

Я провела его в квартиру.

– Грабители орудовали? – спросил он, оглядевшись.

– Нет, я же объяснила: здесь у меня свалка. Но я уже запланировала уборку.

– Да нет, я пошутил. У вас неплохо. Особенно эти двери прямо в сад.

– Сад тоже запущен. И тоже в списке дел. Но после квартиры.

– А где больной?

– Вот здесь. – Злополучная машина стояла у меня в спальне. Удобнее всего было работать, сидя на постели. – Хотите чаю?

– Лучше кофе. С молоком и без сахара.

Но я медлила, желая услышать диагноз. Почему-то мне было немного неловко, словно я обратилась к врачу по какому-то ничтожному поводу. Если дело обстоит серьезно, можно гордиться собой: еще бы, предложила врачу нечто достойное внимания. А если выяснится, что все в порядке и скоро пройдет само, будет стыдно. С одной стороны, мне хотелось иметь здоровый компьютер, а с другой – услышать, что технарь Моррис притащился сюда не зря. Но Моррис молчал.

Он снял куртку и бросил ее на кровать. Я ожидала увидеть тощие жилистые руки и удивилась выпуклым мышцам и широкой груди. Этот человек не пренебрегал физическим трудом. Со своими пятью футами и модной худобой рядом с Моррисом я выглядела заморышем.

– "Друг из космоса", – прочла я.

– Что? – Он сообразил, в чем дело, и улыбнулся: – Вы про футболку? Не знаю, кто выдумывает эти надписи. Наверное, какой-нибудь свихнувшийся японский компьютер.

– Видите? Машина висит, – напомнила о деле я. – Обычно она реагирует на мышку и клавиатуру, а сегодня я колотила по ним изо всех сил – и никакого эффекта. – Он присел на постель и уставился на экран. – И написано про какую-то ошибку восемнадцать, если это вам что-нибудь говорит. Может, надо было просто выдернуть шнур из розетки, а потом снова включить? А если бы стало хуже?

Моррис положил левую руку на клавиатуру, нажал несколько клавиш, а потом еще одну. Экран погас, компьютер начал перезагружаться.

– Что это было? – спросила я.

Моррис поднялся и взял куртку.

– Если повторится то же самое, нажмите одновременно вот эти клавиши. Если не подействует, нажмите вот эту кнопочку сзади. – Он наклонился над компьютером, заглянул в какую-то дыру и выдул оттуда пыль. – Лучше всего спичкой. Обычно это помогает. Ну а если не поможет – выдергивайте шнур.

– Извините, – расстроилась я. – В компьютерах я полный профан. Но я запишусь на курсы...

– Не стоит, – перебил он. – Женщинам незачем разбираться в технике. Для этого есть мужчины.

Мне не терпелось включить принтер и взяться за дело, но сразу выставить мастера за дверь было неудобно.

– Сейчас сварю вам кофе, – пообещала я. – Если найду.

– Можно зайти в ванную?

– Да, сюда. Извините за беспорядок.

* * *

– Сколько я вам должна? – спросила я.

– Нисколько, – отмахнулся Моррис. – За такие пустяки я денег не беру.

– Ну и напрасно. За выезд к клиенту вам полагается плата.

Он улыбнулся:

– Кофе вполне достаточно.

– Чем же вы зарабатываете на жизнь? Или вы новый Махатма?

– Нет, я еще пишу программы, подрабатываю в школьных компьютерных клубах. Сочетаю приятное с полезным. – Он сделал паузу. – А чем занимаетесь вы?

У меня всегда сердце уходит в пятки, когда приходится отвечать на такие вопросы.

– Работой или карьерой мое занятие не назовешь. Сейчас я – что-то вроде аниматора. На детских праздниках.

– Правда?

– Ага. Мы с Заком – это мой напарник – приезжаем на праздники, показываем фокусы, даем детишкам погладить живого тушканчика, делаем фигурки из длинных воздушных шариков, устраиваем кукольные представления...

– Потрясающе, – сказал Моррис.

– Не квантовая физика, конечно, но хоть какое-то занятие. Вот и приходится вести всю бухгалтерию, и так далее и тому подобное. Знаете, Моррис, мне очень неудобно, что так все вышло. Я не ожидала, что вы посочувствуете бедной неумехе и примчитесь сразу.

– А почему вам не помог ваш парень?

– С чего вы взяли, что у меня есть парень? – с лукавой усмешкой спросила я.

Моррис покраснел.

– Ничего такого я не имел в виду, – забормотал он. – Просто увидел в ванной пену для бритья... Вторую зубную щетку и все такое...

– А, вот вы о чем! Макс забыл – мы с ним расстались пару недель назад. Затею уборку, тогда и выкину все сразу.

– Извините.

Я поспешила поменять тему.

– Значит, с компьютером все в порядке, – деловито продолжала я, допивая кофе.

– Сколько ему? Года три?

– Понятия не имею. Это машина знакомого друзей.

– На таком старье работать невозможно. Тормозит по-страшному, – продолжал Моррис, поглядывая на мой компьютер прищуренными глазами. – Вам бы добавить памяти. Разогнать хомяков. Это еще куда ни шло.

– Как вы сказали? Разогнать хомяков? Зачем?

Он усмехнулся:

– Это жаргон. Прошу прощения.

– В детстве у меня был хомяк. Ужасно неуклюжий.

– Я просто хотел сказать, что ваша техника – прямо какой-то памятник каменного века.

– Правда?

– Всего за тысячу сейчас можно купить нормальную мощную машину. Выходить в сеть. Завести свой сайт. Поставить бухгалтерскую программу. Если хотите, могу помочь. Вы же видели – в железе я кое-что смыслю.

От перспектив у меня закружилась голова.

– С вашей стороны это чрезвычайно любезно, Моррис, но вы меня, кажется, с кем-то спутали. Деловой женщины из меня не выйдет.

– Ошибаетесь, Надя. С хорошим компьютером это очень просто. Вы будете себе хозяйкой...

– Стоп! – решительно перебила я. – Супермашина мне не нужна – наоборот, лучше что-нибудь попроще. И сайт мне ни к чему. Мне бы сначала белье погладить.

Моррис расстроился. Он отставил на стол кружку.

– Если передумаете, – заключил он, – позвоните мне.

– Непременно.

– Знаете, мы могли бы как-нибудь встретиться... выпить...

В дверь позвонили. Зак. Слава Богу! 79 процентов мужчин, едва познакомившись со мной, зовут меня на свидание. Никакой робости я им не внушаю. Я пристально посмотрела на Морриса. Райские трубы и скрипки не прозвучали. Не тот.

– Это мой напарник, – объяснила я. – Мы страшно спешим. И... – Я многозначительно помолчала. – Пожалуй, встретиться пока не получится. Я... еще не готова. Извините.

– Ничего. – Моррис старательно прятал глаза. – Я все понимаю.

Очень мило. Он последовал за мной к двери. Я представила его Заку.

– Этот человек, – сказала я, – чинит компьютеры бесплатно.

– Правда? – заинтересовался Зак. – Мой вечно что-нибудь да выкинет. Может, посмотрите его?

– Извините, предложение было только одно, – отозвался Моррис. – И больше не предвидится.

– Опять не повезло, – приуныл Зак.

Моррис вежливо кивнул мне и ушел.

* * *

Я нашел ее. Мою идеальную третью. Она мала ростом, как остальные, но сильна и энергична. Прямо светится изнутри. Кожа как мед, блестящие каштановые волосы спутаны, зеленовато-карие глаза оттенка грецкого ореха, медные веснушки на носу и щеках. Осенние краски. Твердо очерченный подбородок. Белые зубы. Улыбчивая, часто смеется, слегка запрокидывая голову, жестикулирует. Не из робких, с собой в ладу. Как кошка у огня. Кожа теплая даже на вид. Ладонь была горячая и сухая. Едва я увидел ее, как понял: она создана для меня. Мой экзамен. Моя любовь. Надя.

Глава 3

– Надо придумать новый фокус. – Зак нахмурился, потягивая розовый пенистый молочный коктейль. – Или еще что-нибудь.

– Зачем?

– А вдруг работа подвернется?

У меня в арсенале два фокуса (три, если считать и волшебную палочку, которая складывается в несколько раз, стоит нажать потайную кнопку, – малышня не старше четырех лет от него в восторге). Для первого нужен белый шелковый шарф и пустой пакет. Дети знают, что он пуст, потому что я даю им пошарить внутри пухлыми ручонками. Потом я кладу шарф в пакет, считаю до трех, вытаскиваю, а он оказывается розовато-лиловым. Второй фокус – исчезающие мячики. Это простейшие фокусы. Азы ремесла. Примитив. Но за годы я отточила их. Главное – заставить зрителей смотреть не в ту сторону. А когда они ахнут, удержаться и не повторить фокус. И никому, даже самым любопытным родителям, не объяснять, как это делается. Однажды я объяснила Максу. Сначала показала, как исчезают мячики, и он изумился. И заинтересовался. «Как-как? Как ты это делаешь?» Он так допытывался, что я не выдержала, показала ему, в чем секрет, и увидела, как у него разочарованно вытянулось лицо. И это все? А чего он ждал? Пришлось прикрикнуть на него, напомнить, что это всего-навсего трюк.

Еще я умею жонглировать. Правда, только тремя мячиками – это каждый сможет. Ничего сложного. Зато я жонглирую разноцветными погремушками, бананами, туфельками, чашками, медвежатами и зонтиками. Детворе нравится, когда я жонглирую яйцами и разбиваю их. Они думают, я нарочно, чтобы повеселить их.

С куклами Зак управляется гораздо лучше меня. Я умею говорить только двумя голосами, да и то они почти одинаковые. Иногда мы приезжаем к клиентам с продуктами и посудой и учим детей готовить кексы, липкую сахарную глазурь и гамбургеры, вырезать формами для теста круглые сандвичи с ветчиной. Пока они жуют, мы убираем мусор и моем посуду. Если повезет, хозяйка напоит нас чаем.

Я клоунесса, я паясничаю, поднимаю шум, бестолково мечусь и запинаюсь о собственные ноги. Зак – резонер, серьезный, даже мрачноватый. Мы только что отработали на празднике у пятилетней малышки Тамсин, перед целой оравой капризных девчонок в воздушных платьицах. Я взмокла, выбилась из сил и охрипла. Мне хотелось домой – вздремнуть, полистать газетку, валяясь в ванне.

– Насекомые! – вдруг выпалил Зак. – Я слышал, один парень привозит на детские праздники жуков и ящериц и дает малышам потрогать их. И все в восторге.

– Я не развожу жуков и ящериц.

Он захлюпал коктейлем и задумался.

– Еще лучше – достать какую-нибудь тварь, чтобы она всех перекусала... Нет, не пойдет. Нас засудят. Или подыскать зверюшек – разносчиков опасной болезни. Чтобы все эти крикуны заболели, но не сразу.

– Заманчиво!

– Песня «С днем рождения» – жуткая гадость, правда?

– Терпеть не могу!

Мы с усмешками переглянулись.

– Сегодня ты жонглировала хуже некуда.

– Знаю. Отвыкла. Больше нас туда не пригласят. Ну и хорошо – папаша Тамсин слишком распускает руки. – Я поднялась. – Хочешь, возьмем такси пополам?

– Нет, обойдемся.

Мы поцеловались и разошлись в разные стороны.

* * *

Последние несколько недель, с тех пор как ушел Макс, возвращаться в пустую квартиру стало неприятно. Я только-только начала привыкать к нему – к поднятому сиденью унитаза, к костюмам и рубашкам в шкафу, к свежевыжатому апельсиновому соку и бекону в холодильнике, горячему телу в постели. Ночью он шептал, что я самая красивая, а по утрам бранился и вопил, потому что я в очередной раз опаздывала. Он готовил мне еду и съедал то, что готовила я, тер мне спину и напоминал, что пора перекусить. Ради него я строила планы и вносила в жизнь коррективы. Иногда я злилась, мне не хватало свободы. Макс пилил меня, приучал к аккуратности и порядку. Твердил, что я разгильдяйка. И мечтательница. То, что раньше он называл моим обаянием, раздражало его. Он ушел, а я вдруг поняла, что мне больше не с кем делиться жизнью. Придется заново привыкать к одиночеству. К эгоистичным радостям. Зато теперь я снова могу жевать шоколад в постели, варить овсянку на ужин, смотреть по видику «Звуки музыки», лепить прямо на стену записки-напоминалки и дуться сколько захочу. Могу с кем-нибудь познакомиться и закрутить упоительный, безумный, отчаянный роман.

Все мои подруги и друзья уже остепенились: образование, работа, пенсионные накопления, перспективы. У них закладные, стиральные машины, графики работы. Почти все состоят в браке, у некоторых даже есть дети. Наверное, поэтому мы с Максом расстались. Нам обоим стало ясно, что у нас никогда не будет общего счета в банке и детей с его волосами и моими глазами.

Я уже начинала со страхом подсчитывать, какую часть жизни прожила и сколько мне еще осталось, мысленно перебирала то, что сделала и чего еще не успела. Мне двадцать восемь. Я не курю и никогда не курила, ем помногу овощей и фруктов. Поднимаюсь по лестнице пешком, пренебрегая лифтом, иногда занимаюсь бегом. По моим подсчетам, впереди у меня еще лет пятьдесят, а то и шестьдесят. С лихвой хватит, чтобы научиться писать киносценарии, поплавать на байдарке и увидеть северное сияние. И встретить мужчину моей мечты. Или, что вероятнее, мужчин моих мечтаний. На прошлой неделе я прочла в газете, что скоро женщины смогут рожать и в шестьдесят лет, и вздохнула с облегчением.

Наверное, Макс будет сегодня на вечеринке, куда я собралась. По дороге домой я пообещала себе выглядеть неотразимо. Вымою голову, надену красное платье, буду смеяться, флиртовать напропалую и танцевать. Пусть увидит, от чего он отказался, и поймет, что мне на него плевать. Мне и без него не одиноко.

* * *

Я вымыла голову. Выгладила платье. Полежала в ванне с ароматным маслом, расставив по бортику зажженные свечи, хотя за окном было еще светло. Съела два тоста с белковой пастой «Мармайт», потом прохладный, истекающий соком нектарин.

Макс так и не пришел. Я то и дело оглядывалась на дверь. Познакомилась с адвокатом Робертом с кустистым бровями и с занудой Теренсом. От души потанцевала со старым приятелем Гордоном, который когда-то познакомил меня с Максом. Поболтала с Люси, на тридцатилетие которой мы и собрались, и с ее новым парнем – рост семь футов и обесцвеченные волосы. Говоря со мной, он наклонялся, а я казалась себе карлицей или ребенком. В половине двенадцатого я ушла, поужинала в китайском ресторанчике с давними подругами Кэти и Мел, немного выпила – совсем чуть-чуть, только для веселья. Ребрышки, скользкая лапша, дешевое красное вино. В тоненьком платье мне стало холодно. Я продрогла и устала, мне вдруг захотелось умчаться домой и зарыться в подушку.

Только в половине второго я вернулась домой. После полуночи Кэмден оживает. На улицу выползают чудаковатые типы – одни вялые, другие взбудораженные. Ко мне пробовал клеиться какой-то парень с зеленым хвостом, я отшила его, а он лишь пожал плечами и ухмыльнулся. Симпатичная полуголая девчонка кружилась на тротуаре как юла. На нее никто не обращал внимания.

Спотыкаясь, я отперла дверь и включила свет в холле. На коврике у порога лежало письмо. Первым делом я взглянула на почерк. Незнакомый. Аккуратный черный курсив. «Мисс Наде Блейк». Я просунула ноготь под край клапана и вскрыла конверт.