Текст книги "Убежище в горах (ЛП)"

Автор книги: Никки Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Если свидание в городе для Хаксли было стрессом, мой выбор места определённо этому не помог. Не уверенный, в какой он нуждается поддержке, я замедлил наши шаги к джипу и развернул его лицом к себе.

– Тебе нужно прогуляться?

Может быть, ему нужно было сходить туда. Или, возможно, это была слишком пугающая перспектива. И снова, у меня не было ответов.

Он, не двигаясь, смотрел вдаль, и не в первый раз я задумался, восстановился ли он после трагедии должным образом.

– Если нужно, мы можем туда сходить.

Он отрицательно покачал головой, но, тем не менее, ноги повели его в ту сторону. Я пошёл следом. Его взгляд метался повсюду недоверчиво, но в глазах всё же горела решительность.

На углу был театр, и я вспомнил из слушания, что Натаниэль и Хаксли шли с позднего спектакля, когда всё произошло. В среду вечером на улицах было тихо. Мимо нас изредка проезжали машины, но по тротуару никто не шёл. Прохлада конца октября мало кого привлекала.

Я позволил Хаксли идти впереди, держась сзади и наблюдая, давая ему необходимое уединение. Каждая проезжающая мимо машина получала мрачный взгляд от моего обеспокоенного парня, и каждый тёмный угол был осмотрен. В конце концов, Хаксли остановился, его внимание привлёк тротуар под ногами.

На его лице играло много эмоций, и мне пришлось заставить себя не вторгаться в его личный момент. Наблюдая, я думал, что он видел. Переживал ли он те последние моменты? Придумывал ли больше мотивов, которых никогда не было у убийцы Натаниэля? Изобретал ли больше иллюзий, которые заставят его снова скрываться? То, что он пережил, было ужасно.

Не беря во внимание его диагноз, помимо терапии мужчина нуждался в консультации в связи с потерей близкого человека. С того вечера, когда всё произошло, Хаксли не переставал бежать. Только через пять лет для него всё начало замедляться. Реальность – или версия реальности – выходила на поверхность внутри Хаксли. С которой он не сталкивался до того вечера. В то мгновение я задумался, бывал ли он на могиле Натаниэля с тех пор, как вернулся домой. Наблюдая, как тяжёлые эмоции напрягают его лицо, я чувствовал сердцем, что этому мужчине отчаянно нужно попрощаться, но он не знал как.

Резко вырвавшись из того воспоминания о прошлом, которое взяло его в заложники, Хаксли поднял голову и снова осмотрел улицы. Черты его лица стали твёрже, и он пошёл обратно ко мне, стоящему в дюжине шагов, опирающемуся на витрину закрытого магазина. Не обращая на меня внимания, он поспешно прошёл мимо и помчался в сторону джипа.

Следуя за ним по пятам, я нажал кнопку разблокировки на брелке, как раз когда он потянулся к ручке, открыл дверь с пассажирской стороны и сел в салон. Я сел рядом с ним, но не собирался уезжать. Наше свидание прошло не по плану. Хоть были приятные моменты, возникло напряжение.

– Я очень сожалею о том, что произошло с Натаниэлем. Мне не пришло в голову, насколько близко этот ресторан к… – я кивнул в конец улицы, где был театр.

– Это в прошлом.

– Разве? Если это не так, всё нормально.

Это не было нормально. Я знал, что не было. И не должно было быть. На его лице ясно была видна боль, когда стоял на тротуаре и смотрел на последнее место, где видел живого Натаниэля. Хаксли было больно.

– Иногда я думаю, что если бы я был осторожнее, этого никогда бы не произошло. Как я это упустил?

«Потому что ты не такой проницательный, каким себя считаешь. Никто таким быть не может. Ты не можешь предсказать будущее, каким бы способным себя ни считал».

Я знал, что не могу сказать ничего из этого, так что потянулся и вместо этого взял его за руку, привлекая внимание.

– Всё это было не по твоей вине.

Его челюсть сжалась.

– Натаниэль знал, что у меня чутьё на неприятности. У меня такое ощущение, будто я его подвёл.

«Натаниэль умел маневрировать среди твоих мыслей. Это не одно и то же». И снова, я придержал язык. Казалось, его мёртвый муж обладал навыком, которого не было у меня, и я мне трудно было общаться с Хаксли, когда он был в таком расположении духа.

– Ты его не подвёл.

Хаксли вытянул руку из моей хватки и подвинулся вперёд, глядя в окно. Я понял намёк на то, что разговор закончен, и завёл джип. Из-за тяжёлой атмосферы, я не был уверен, хорошая ли идея приглашать Хаксли к себе домой, так что поехал к его дому.

На подъездной дорожке я поймал его за руку, прежде чем он успел выйти. Когда он развернулся, выражение его лица было настороженным, так что я подошёл к вопросу осторожно.

– Хаксли, ты прошёл через очень травмирующее событие. Ты потерял кого-то очень близкого, самым ужасным способом, и я не думаю, что ты должным образом с этим справился. Ты думал поговорить с кем-нибудь?

Его взгляд помрачнел.

– Я не чёртов псих. Со мной всё в порядке. Не будь таким, как они.

– Кто они?

– Эти люди, которые считают меня параноиком и говорят, что я всё выдумываю.

– Я… Я так не считаю, – всё уже шло не очень хорошо. – Я имел в виду консультации в связи с утратой. Ты испытываешь много боли из-за смерти Натаниэля, и может быть, разговоры об этом помогли бы. Может быть, ты узнал бы, как попрощаться.

Он невесело рассмеялся и отстранился, когда я потянулся к его руке.

– Я знаю, что ты делаешь. Я не тупой. Ты думаешь, я не понимаю?

Мне пришлось собрать все силы, чтобы не закатить глаза.

– Что понимаешь, Хаксли? – нотки раздражения в моём голосе избежать не удалось.

– Это твой хитрый способ упечь меня куда-нибудь. Убедить меня встретиться с консультантом, а затем, пока я там, они могут исследовать мою голову и снова накачать меня этими проклятыми лекарствами. Перемешать мои мысли, чтобы я не мог нормально думать. Что ж, к чёрту всё это. Я говорил тебе, что мне не нужна помощь. Если ты думаешь, что можешь мной манипулировать, ты ошибаешься.

Он вылетел из машины, не оглядываясь и оставляя меня ошеломлённым, сбитым с толку и с отвисшей челюстью.

Глава 23

Аспен

На следующие дни воцарилась полная тишина. После того, как мне чуть не оторвали голову, я отказывался звонить Хаксли, и, учитывая, что я был не больше, чем очередным охотящимся за ним человеком, он тоже мне не звонил.

В пятницу вечером я устроился на лоджии с задней стороны своего дома, где витражные окна показывали красоту живописной осени. Большинство листьев опали и покрывали задний двор красочным ковром красного, оранжевого и жёлтого цветов.

Я забрался на диван-качели с книгой и горячим чаем, чтобы почитать и отвлечься от всего. Было только начало четвёртого, когда в мою входную дверь постучали. Поднявшись, я загнул уголок книги и положил её на стеклянную поверхность стола рядом.

Я никого не ждал и приостановился, думая, не пришёл ли Хаксли. Его слова по-прежнему вызывали злость у меня под кожей, и я не был уверен, в настроении ли снова его видеть. Приготовившись к столкновению, я отодвинул засов и открыл дверь.

Джефф.

Джефф был высоким и жилистым. Мы были одного возраста, но я всегда дразнил его тем, что взрослею лучше. Его каштановые волосы поседели на висках, больше, чем было до лета. Волосы у него были длинные, откинуты на бок и идеально уложены гелем. Какую бы любовь мы ни делили к полевой биологии, он был намного более собранным и стильным, чем я. Его внешний вид соответствовал учебным аудиториям, в то время как мой соответствовал природе.

– Эй, как жизнь, – я открыл стеклянную дверь и пригласил его войти.

– Не очень. Подумал заскочить и посмотреть, как дела. Ты перенёс свой сегодняшний семинар. Я хотел убедиться, что всё в порядке. Отменять всё в последнюю минуту не в твоём стиле.

Мы прошли на кухню, где я достал из холодильника пару бутылок пива и предложил одну ему.

– Я вчера был погружен в своё исследование, и сегодня утром мне нужно было закончить то, что я начал, – я пожал плечами и отпил из бутылки. – Мои мысли были в другом месте, вот и всё.

Джефф окинул меня знающим взглядом, открывая свою бутылку.

– И это настоящая причина?

Я присоединился к нему за столом и самодовольно улыбнулся.

– Это причина, которую ты услышишь.

– Я так и понял, что ты полон дерьма. Что происходит?

Я вздохнул, наклоняясь вперёд. Я не часто рассказывал о своих отношениях. Моя личная жизнь была священна, и Хаксли с его поведением, единственного из всех людей, которые были со мной, объяснить было сложно. Он не был рядовым бойфрендом, и если мне было проблематично принять его состояние, как это поймут другие?

– Ну… есть один парень.

– Я знал, что кто-то был. Зови это чутьём, но я уловил такую ауру.

Я ковырял наклейку на своей бутылке и бросил на Джеффа предупреждающий взгляд.

– Я рассказываю об этом только потому, что ты мой друг, так что эта ерунда должна остаться между нами. Ты ведь знаешь, я ненавижу, когда люди лезут в мои дела.

– А я не такой.

Я на мгновение задумался о том, сколько Джефф мог помнить о моих вопросах в начале лета. Он знал, что я нашёл пропавшего парня; на самом деле, он помог мне разыскать мать Хаксли. Чего Джефф не знал, так это всего, что обнаружилось с тех пор.

– Ну… Он отличный парень. У нас много общего. Мы ценим тишину и природу. Но у него есть состояние или расстройство… Я не уверен, какой термин будет политкорректным, – я посмотрел на Джеффа и пошагал дальше, предвкушая, что кусочки сразу же встанут на места. Джефф был умным мужчиной. – В любом случае, у него серьёзная паранойя и по-настоящему одержимое мышление. Когда люди с ним разговаривают, он может перекрутить их слова так, что они будут значить практически что угодно. Иногда это запутанно и очень раздражает. Он мне нравится. Очень нравится, но чёрт, когда он использует это на мне, мне просто хочется устроить ему разнос.

Джефф выпрямился и выгнул бровь. Вот оно. Момент осознания.

– Подожди… ты говоришь… что парень по тому делу, которого ты нашёл… ты с ним встречаешься?

Я сделал большой глоток пива и кивнул, прежде чем ответить.

– Да.

Джефф присвистнул, откидываясь на спинку стула.

– Ого, боже, это… вау. Так что случилось? Очевидно, что-то произошло.

– Он раньше ходил к терапевту. Очевидно, это помогало держать его разум в узде. Тогда я его не знал. Но он не ходил к терапевту несколько лет, и как результат, он стал… раздражительным. Мы недавно ходили на ужин. Он чуть не закатил истерику, потому что официант посадил нас у окна. Он считал, что паренёк посадил нас так для того, чтобы мы стали мишенью гомофобов или кого-то ещё. Я его успокоил, и мы перешли за другой столик. Ужин прошёл нормально, – я вздохнул, пытаясь обойти личную жизнь Хаксли с неким тактом. – Когда мы вышли из ресторана, я не осознавал, что мы находились в квартале от того места, где убили его мужа. Это его сильно задело. Я видел, как всё это разыгрывается у него перед глазами. Видел его боль. Это было душераздирающе. Так что, когда я подвёз его до дома, спросил, думал ли он когда-нибудь сходить к психотерапевту, который помогает справиться с утерей, и внезапно оказалось, что я строю схему отвести его к мозгоправу и подсадить на лекарства, чтобы испортить его мозг.

– Ауч.

– Ага.

Мы оба какое-то время пили в свойской тишине, прежде чем Джефф наклонился вперёд.

– Как давно ты с ним встречаешься?

– Официально, пару недель.

– А неофициально?

– Мы трахались большую часть пяти месяцев.

От этой информации Джефф оживился и выгнул бровь.

– Всё лето?

Мои щёки покраснели, и я пожал плечами, кивая.

– Хорошо. Значит, я полагаю, секс хорош, иначе ты бы не рвался к большему.

Я ущипнул себя за переносицу, думая, почему разговариваю об этом.

– Секс великолепный. Но должен ли я продолжать это из-за отличного секса?

Джефф хохотнул.

– Аспен, ты работаешь в университете. Ты в последнее время смотрел вокруг себя в кампусе? Отличный секс можно достать где угодно. Если он действует тебе на нервы, то спроси себя, стоит ли он этого.

– В этом и дело. Я знаю, что он делает это не специально. Он не виноват. Когда его мысли не кружатся вокруг всех способов, которыми люди пытаются им манипулировать, он отличный парень. Мне нравится общаться с ним и быть с ним рядом. Он идеальное сочетание грубости и силы, но в то же время мягкости и заботы, когда хочет этого.

– Чёрт, он тебе и правда нравится.

– Да, когда не пытается свести меня с ума.

– Что ж, – Джефф провёл пальцами по своим волосам, – если до него сложно достучаться, и он сам не найдёт себе помощь, может, тебе нужно поговорить с кем-нибудь, кто может помочь тебе справиться с человеком с подобным расстройством.

Я остановился, наполовину поднеся пиво ко рту. Это была не такая уж ужасная идея. Сколько бы ни объясняла Анетт, я всё равно не чувствовал, что обладаю необходимыми навыками, чтобы справиться с Хаксли в такие моменты, когда его голова выходит из-под контроля.

Прежде чем я успел ответить, раздался очередной стук в дверь. Я нахмурился и посмотрел в сторону коридора.

– Я не настолько популярен. Каким-то образом у меня появилось двое гостей за один вечер.

– Мне пора идти. У меня ужин с девушкой, и она меня убьёт, если я опоздаю. Просто хотел заскочить и убедиться, что у тебя всё в порядке.

Я взял пустую бутылку Джеффа и поставил её вместе со своей на тумбочку, а затем пошёл за ним в коридор. Открыв дверь, я встретился со спиной Хаксли. Он развернулся и указал большим пальцем себе за плечо.

– Чья машина?

– Моя, – Джефф похлопал меня по плечу и проскользнул мимо, чтобы выйти на улицу. – До встречи. Позвони мне.

Он собрался уйти, но Хаксли положил руку на грудь Джеффа, останавливая его.

– А ты кто?

Его взгляд нисколько не был приятным.

– Хаксли, это Джефф, он мой коллега и друг.

Джефф перевёл взгляд от сдерживающей его руки на агрессивное лицо Хаксли.

– А я, находясь в уязвимом положении, предположу, что ты его бойфренд, – намеренный быть очаровательным, Джефф протянул руку для рукопожатия. – Приятно познакомиться.

Хаксли проигнорировал его и продолжил попытки распотрошить Джеффа одним взглядом.

– Что ты здесь делаешь? – прохрипел Хаксли, сузив глаза.

Этого было достаточно. Я отдёрнул руку Хаксли и убрал его сжатые пальцы от рубашки Джеффа.

– Увидимся в понедельник, Джефф. Спасибо, что заехал.

Джефф попятился назад и одними губами пожелал мне удачи, после чего бросился к своей машине, поправляя на ходу рубашку.

Как только он уехал, я переключил своё внимание на раздражённого Хаксли.

– Что это было?

– Ты мне скажи.

Я дёрнул его в дом, взяв за футболку, и захлопнул дверь, прежде чем смерить его взглядом.

– Нет, ты не можешь приходить сюда, запугивать моих друзей и бросаться безосновательными обвинениями. Я знаю Джеффа много лет. Он мой ближайший друг.

– Да, и насколько близкий?

– Хаксли! В чём ты меня обвиняешь? В наличии друзей? Чёрт! – я развернулся, начиная ходить из стороны в сторону, проводя пальцами по волосам. – Джефф даже не гей. Не то чтобы ты заслуживал какого-либо объяснения.

Хаксли посмотрел на закрытую дверь и покачал головой.

– Нет, я на это не куплюсь. Я видел, как он смотрел на тебя.

– Как он… Что?!

Его ядовитый взгляд переключился на меня.

– Я вижу всё как есть. Мы немного повздорили, и ты сбежал к другому. Я пришёл простить тебя за то, что в тот день ты вёл себя как придурок.

Я поморщился, моргнул, ахнул, уставился на него и, наконец, покачал головой.

– Простить меня?! Я… что ты… Ты серьёзно?

– Да, я серьёзно. Ты не виноват, что не видишь, какие эти доктора. Они убедили тебя, что хотят помочь мне. Ты просто делал то, что считал правильным, потому что не видишь всей картины.

Я уронил руки по бокам и смотрел на мужчину перед собой, не в силах подобрать слова. Его мысли летали со скоростью сто миль в минуту, и я не смог бы угнаться, даже если бы захотел. Всё, что он видел, во что верил, было закреплено в его мозгу. Это была его правда, и его невозможно было убедить в обратном.

– Хаксли, – я подошёл и взял в руки его лицо, заглядывая глубоко в его глазах и ища в их глубинах что угодно, за что можно было зацепиться, чтобы он услышал меня и поверил мне. – Тебе нужна помощь.

Когда он начал качать головой, я прижал палец к его губам.

– Послушай меня. Это выходит из-под контроля. Твои мысли мчатся быстрее, чем я могу догнать. Клянусь тебе, я не хочу причинить вреда, или обмануть тебя, или загнать тебя в ловушку. Я просто хочу, чтобы ты нашёл помощь, потому что не могу так продолжать. Ты не можешь обвинять меня в том, чего я не делаю, и ожидать, что я отнесусь к этому нормально. Я… Я не знаю, как с этим справиться.

Его тёмные глаза изучали моё лицо, количество недоверия и подозрения увеличивалось, а не снижалось.

– Хаксли, пожалуйста, если мы с тобой собираемся куда-то двигаться, тебе нужна помощь.

Я убрал палец и ждал. Долгое время он просто смотрел мне в лицо. Напряжение в его челюсти ослабло, и на долю секунды я был уверен, что достучался до него.

Пока он не заговорил.

– Мне не нужна помощь. Со мной всё в порядке.

Я выпустил длинный вздох и отступил назад.

– Хорошо. Тогда, думаю, тебе пора идти.

Он провёл рукой по своему подбородку и невесело рассмеялся.

– Да уж. Хорошо.

И он ушёл.

Глава 24

Хаксли

– Присядь, Хаксли.

Я задержался в дверях в кабинет Билла, сжимая зубы, заканчивая вытирать руки о тряпку.

– У меня много дел. Что бы ни сказал тот парень, это чушь. Такой звук и был, когда он пригнал машину. Я разберусь с ним в следующий раз.

– Не разберёшься. Сядь, – когда я прошёл дальше, Билл кивнул мне за спину. – И дверь закрой.

Я закрыл железную дверь до щелчка и пошёл вперёд, усаживая свой зад на железный стул перед его столом.

– Хаксли, я хочу, чтобы ты меня послушал, – я сжал зубы, чтобы сдержать комментарии, в то время как он продолжал. – Ты мне нравишься. Всегда нравился. Ты способный работник и не валяешь дурака. Но этот постоянный огонь под твоей задницей начинает надоедать. Я устал от этого, другие люди устали, и клиенты жалуются.

– Кто жалуется?

Билл поднял палец, чтобы остановить мой взрыв.

– Я терпеливый и понимающий человек. Я долгое время дружу с твоей матерью, поэтому допускал всё это так долго, но… – он сделал длинный вдох, после чего откинулся назад и сплёл пальцы у себя на груди. – Раньше с тобой было немного легче работать. Я знаю, что за последние пять лет у тебя много чего произошло. Не думаю, что ты уже полностью готов быть здесь.

– Что?

Его рука взлетела, снова затыкая меня, так что я сжал губы и фыркнул. Какого чёрта?

Он постучал пальцем по своему виску, и я подготовился к следующему комментарию, зная, что слетит с его губ.

– Здесь слишком шумно, – он переместил палец и постучал себе по губам, – а это никогда не останавливается. Пока ты не сможешь снова найти какой-то баланс – а я знаю, что сможешь, я это видел – думаю, тебе нужно оставаться дома.

«Читай между строк; тебе нужен мозгоправ».

Что ж, к чёрту это и к чёрту его. Почему все хотели навредить мне? Сначала Аспен, затем Билл. Мне не нужен был доктор. Со мной всё было в порядке.

Мгновение я просто смотрел на Билла, пока он ждал ответа. Внутри меня шипела злость, и я бросил грязную тряпку ему на стол и оттолкнулся от стула с достаточной силой, чтобы он чуть ли не перевернулся.

У меня не было слов для ответа, поэтому я вылетел из его кабинета, схватил своё пальто с крючка на стене и ушёл.

Ноябрь наступил и прошёл. Прошло больше месяца с тех пор, как Аспен высказал мне в лицо то же обвинение – только и близко не так тактично, как Билл. По крайней мере, Билл не назвал меня сумасшедшим, глядя мне прямо в глаза.

Решив отказаться от автобуса, я достал из кармана пальто свою вязаную шапку и натянул на голову, после чего направился домой. Снег ещё не выпал, но температура была морозной. Живя в хижине, я каждый день надевал под одежду термобельё. Работая в отапливаемом здании, было сложнее должным образом адаптироваться к холоду. Без дополнительных слоёв одежды, моё тело было в замешательстве.

Я вообще не должен был возвращаться домой. Это не принесло ничего хорошего. В лучшие дни напряжение городской жизни действовало мне на нервы, работать казалось практически невозможным, люди меня злили, и хуже всего, я потерял Аспена.

Он был причиной, по которой я совершил прыжок. Было невозможно игнорировать тягу, которую я испытывал к нему. В августе я понял, что не могу отпустить его домой и больше никогда его не видеть. Но много ли получилось от этого хорошего? В хижине он вёл себя разумно. Казалось, он понимал меня лучше. Окружённый спешкой городской жизни, он изменился.

Я зашёл за угол на улицу своей матери и пошёл к её дому ближе к концу дороги. Без стабильной работы я буду обречён вечно жить под её крышей. Почему раньше всё казалось легче? Дело было в Натаниэле? Работать было проще. Находиться рядом с людьми было проще. Всё было проще. Я не понимал.

Я зашёл через заднюю дверь и напугал свою мать, которая готовила тосты и кофе. Она была в своём розовом халате и тапочках, с таким видом, будто только встала с кровати. Затем я понял, что время едва перескочило за девять утра. Меня уволили раньше, чем я отработал хотя был половину дня.

– Ты дома, – её брови нахмурились в замешательстве. – Всё в порядке?

Я покачал головой и бросил взгляд на кофейник.

– Нет.

– Выпьешь со мной чашку?

Я задумался, зная, что это приведёт к вопросам, на которые я вряд ли захочу отвечать. Неохотно, но под давлением поражения, я опустился на место за столом и кивнул.

Она закончила намазывать свой тост арахисовым маслом и налила две чашки кофе. Усевшись, она посмотрела на меня, слизывая с пальца остатки арахисового масла.

– Хочешь поговорить?

– Я изменился? Я не такой, как когда уехал?

Она моргнула и задумалась, кусая тост. Дожевав, она ответила.

– В каком смысле?

– Билл меня уволил. Говорит, я не такой уравновешенный, как раньше, и он не может меня держать, потому что я злю людей.

– Хмм, – она съела ещё и изучала меня взглядом так, как делала всю мою жизнь. – И что ты думаешь?

– Как всегда, люди не понимают. Люди считают, что я тупой и не вижу, как они строят козни и говорят за моей спиной. Они считают, что это дерьмо сойдёт им с рук, и я не замечу.

– Это часто происходит?

– Повсюду, где я бываю. Со всеми. Они будто знают, что я вернулся, и думают, раз меня не было, я ничего не осознаю.

– Но ты осознаёшь больше, чем когда-либо?

– Ты единственный человек, который когда-либо понимал меня, мама.

Она положила тост и стряхнула крошки с пальцев, после чего отпила кофе.

– Я не единственная, мальчик мой.

Я опустил взгляд, понимая, о чём она.

– Он мёртв.

Она обвила мою руку своей и сжала.

– Мёртв. Скажи мне кое-что, милый. Где сейчас Аспен? Я давно его не видела.

– Он такой, как и все остальные. Он не понимает.

– Ясно. Натаниэль всегда понимал?

Я хохотнул от этого наблюдения.

– Нет. Он говорил, что моя голова работает быстрее, чем он успевает угнаться. Он говорил, что я всегда оставляю его в пыли. Иногда он дразнил меня и говорил позволить ему выиграть, для разнообразия, и позволить ему первым найти ответы, – воспоминание причинило мне боль, и я сделал глоток кофе, чтобы скрыть эмоции, которые могли выскользнуть наружу.

– Я помню. И что происходило в те дни, когда он слишком уставал гнаться за тобой? Потому что, знаешь, не у всех такой выносливый разум, как у тебя.

– Мы ругались, – я покачал головой, видя, к чему она клонит. – Но это было иначе, мама.

– Конечно же. Натаниэль тебя понимал, но даже он иногда выдыхался.

Что и привело меня на первую встречу с доктором Кольером; Натаниэль признался, что не успевает гнаться за мной. Не было никаких средств заставить его разум работать на том же уровне, что и мой, но он попросил меня найти способ замедлить мой, чтобы мы не разошлись так далеко. Мы вместе встретились с доктором, обсудили сложности Натаниэля и попробовали несколько методов, которые вроде бы сработали. Только когда предложили лекарства, я полностью отказался от этой идеи.

Натаниэль доверял доктору Кольеру. Он был другом семьи Натаниэля. Когда я, наконец, согласился на это и принял таблетки, мне не понравились вызванные ими ощущения. Я потерял ту бдительность, которая была всегда, и мне было тяжело сосредоточиться на важных мелочах. Но со временем они стали меньше меня беспокоить, и мне не потребовалось принимать их долгое время.

– Аспен хочет, чтобы я сходил к доктору. Билл считает, что я неуравновешенный. Что ты думаешь?

– Я думаю, – она подвинула свою чашку и заглянула в её глубину, задумавшись. – Я думаю, людям проблематично общаться с тобой, потому что твой разум работает в другом темпе. Это пугает. Тебя, но и их тоже. Помнишь, как доктор Кольер сказал тебе, что все люди разные, и иногда, когда они слишком разные, вписаться в общество тяжело?

Я не ответил.

– Он помог тебе найти способ лучше вписываться, Хаксли. Не только в общество людей, которые окружают тебя в повседневной жизни, но и с Натаниэлем тоже. Последние несколько лет, которые вы жили вместе, были лучшими годами для вас обоих. Ты помнишь?

Я мысленно вернулся назад и понял, что это правда. Хоть я всё ещё боролся с тем, чтобы заставить людей меня понимать, действия доктора Кольера помогли нам с Натаниэлем начать стабилизировать моё внимание.

Я едва прикоснулся к своему кофе и отодвинул чашку.

– Мне нужно подумать. Спасибо, мама.

Когда я пошёл к дальней лестнице, чтобы вернуться в свой лофт, она сказала мне вслед:

– Не думай слишком усердно, милый.

Мне нужен был воздух. Добавив слой термобелья под одежду, я укутался и пошёл на прогулку. Морозный воздух охлаждал моё лицо, и волосы раздувало ветром. Я закрыл глаза от шума проезжающих мимо машин и гудения вдали, желая дойти до тропинок парка Лионель, найти спокойствие и тишину.

Со времён своего возвращения, я не пытался восстановить свои просроченные водительские права. У матери не было машины, а я берёг оставшиеся деньги на случай, если понадобится неожиданно уехать. Тревога из-за того, что меня схватит Россен, прошла, но я не мог избавиться от неё полностью.

Я свернул в переулок, в надежде найти парк или что-нибудь, где я смогу подумать, где ничего не будет давить на мои ощущения. Действительно ли всё было проще после того, как мы с Натаниэлем сходили к доктору Кольеру? Я ненавидел те лекарства. Разговоры не всегда были плохи, но неспособность оставаться на шаг впереди раздражала.

…пока это не прошло, и я перестал это замечать.

«Не может у всех быть такой же разум, как у тебя, малыш. Ты должен помочь мне угнаться. Я ненавижу, когда мы ругаемся».

Я тоже ненавидел это, как и ненавидел то, что едва ли мог сделать первые шаги в новых отношениях с Аспеном, потому что мы будто только и делали, что ругались. Хотя все могло быть совсем другим. Я чувствовал это, когда мир исчезал, и оставались только мы. Наша связь была крепкой. Я вспомнил последний раз, когда мы были вместе, и что он мне сказал.

Может, он тоже не успевал. Напряжение в груди кричало, чтобы я что-нибудь сделал, но то, чего все от меня хотели, казалось мне неправильным.

«Они с моим отцом дружат долгое время. Я ему доверяю. Давай просто сходим поговорить с ним и посмотрим, что он думает. Малыш, ты оставляешь меня в пыли. Если ты не замедлишься, мы окажемся так далеко друг от друга, что ничего не получится».

– Чёрт возьми, – я сменил направление, так и не найдя парк или где можно было бы присесть, и пошёл по своим шагам обратно к дому.

***

Как мобильные телефоны могли так радикально измениться за пять лет? Я смотрел на экран новейшего гаджета, который купил, и нажал несколько кнопок, пытаясь вспомнить очень краткое обучение, которое провёл со мной парень в магазине. Я попросил ему дать мне самое простое. Ничего в гаджете в моих руках не было простым.

Успешно отыскав раздел с контактами, я обнаружил единственное имя, которое мужчина помог мне добавить. Аспен. Пять лет назад мне меньше нравилось писать и больше брать чёртову трубку и звонить человеку, с которым нужно было поговорить. Натаниэль всегда шутил, что мне нужно идти в ногу со временем.

Нахмурив лоб, я нашёл кнопку для сообщений и напечатал короткий текст.

«Привет, это Хаксли. Можешь говорить?»

Я мгновение смотрел на сообщения и, наконец, отправил его. Проблема переписок состояла в том, что я понятия не имел, когда и было ли вообще прочитано моё сообщение, так что не знал наверняка, игнорируют ли меня. Я несколько минут смотрел на девайс, а затем отложил его в сторону, на прикроватный столик. Улёгшись на постельное бельё, я смотрел в окно на крупные снежинки, летящие по воздуху.

Это была середина декабря. Последние несколько недель напоминали ад.

После спонтанного решения попытаться всё наладить, я записался на приём к доктору Кольеру. Затем не пошёл к нему. Второй приём закончился пылким срывом, и я обвинил мужчину в том, что он пудрит мне мозги. Третий приём, после того как я остыл достаточно, чтобы попробовать снова, был не более чем молчаливым противостоянием, пока он ждал, что я заговорю с ним.

Каждый раз, когда возвращался, я пытался напомнить себе о мнении Натаниэля и убедить себя, что он всегда доверял доктору Кольеру. Это было не так просто, когда его не было рядом со мной.

В конце концов, я раскрылся. Мы поговорили о смерти Натаниэля, о моём побеге в горы, о моём возвращении к цивилизации и обо всех моих сложностях, включая Аспена.

– Тебе нравится этот мужчина, – заявил он.

Нравился больше, чем я осознавал. Больше, чем я когда-либо признаюсь.

– Да. Но мы много ругаемся.

Доктор Кольер был пожилым мужчиной, лысеющим и в круглых очках. Его стол был завален стопками бумаг, грязными чашками от кофе и пустыми контейнерами для еды, которые следовало выбросить много лет назад, потому что они сами превращались в живых существ. Он не был чистюлей.

Он откинулся на спинку своего кожаного кресла и сцепил руки под подбородком. Затем он пошёл по той тропе, о приближении которой я знал. В такие моменты выписывались рецепты и давались указания. Всё это время я напоминал себе, что делал такое раньше и смогу сделать снова. Натаниэль говорил, что я стал лучше, так что, если я смогу это вернуть, может, Билл даст мне шанс, но важнее всего, может, Аспен примет меня обратно в свою жизнь.

Телефон молчал, пока снег продолжал падать. Сугробы не росли, но зима только начиналась. До Рождества оставалось две недели, и как только оно пройдёт, Мать Природа станет безжалостной.

Закрыв глаза, я вспоминал зимы, которые провёл в хижине. Поначалу было тяжело. Нужна была практика, чтобы научиться питаться травами, когда река замёрзла, и дичь пропала. Но я выжил. С каждым сезоном я учился большему, и каждый год становился легче.

Когда прошло два часа, а я так ничего и не услышал, я решил действовать. Если он не хотел отвечать на моё сообщение, я попробую встретиться лицом к лицу. Аспен пробуждал что-то внутри меня, и я отказывался это отпускать.