Текст книги "Убежище в горах (ЛП)"
Автор книги: Никки Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Искренность, с которой он произнес эти слова, заставила меня задуматься о том, а имеет ли он хоть малейшее представление о том, как легко будет заинтересованным людям обжаловать приговор, когда они найдут меня и арестуют. Я знаю, что они послали кого-то искать меня. Я знаю, что они сообщили обо мне как о без вести пропавшем в СМИ. Я также уверен, что люди Деррика Россена работают над тем, чтобы выставить меня виноватым с первого дня. Как только они сумеют сфабриковать новые улики, они подадут апелляцию.
– Он был хорошим человеком, – пробормотал я, решив, что мне нужно лучше узнать Аспена, прежде чем указывать ему на ошибки в его размышлениях.
– Не сомневаюсь в этом.
Аспен предложил мне кофе в третий раз, но я отказался. Кофеина, который поступил в меня, было более чем достаточно, чтобы раскачать мои нервы. Он наполнил свою кружку и отставил термос в сторону, прежде чем вытянуть свои ноги. Они были длинными и стройными. Его коричневые шорты доходили почти до колен, а походные ботинки поднимались выше лодыжек. Я могу видеть его накаченные икры, испачканные колени и светлые волосы, которыми покрыты его ноги.
Прежде чем Аспен успел задать какие-то вопросы и перейти к тем темам, на которые я бы не хотел разговаривать, я перевел разговор в то русло, которое меня давно интересовало.
– Расскажи мне о походах.
– Походах? – Аспен склонил голову, и его улыбка была ослепительнее, чем солнце.
– Пожалуйста, – настоял я, изучая морщинки, которые появились на его лице от улыбки, – ты же сам утверждал, что любишь их.
– Хорошо, я не против рассказать. Я всю жизнь провел в походах. Мои родители не упускали возможности, чтобы отвести меня и моих сестер в наши местные парки в мои детские годы. Я развил свою любовь к природе и отдыху на свежем воздухе, что, вероятно, сказалось на моем выборе профессии. Будучи взрослым, я обожаю исследовать национальные парки и заповедники. Обожаю путешествовать на каноэ или уходить в походы на пару недель, как только выпадает такая возможность.
Он осушил свою кружку и поставил ее рядом с термосом, прежде чем откинуться назад, оперевшись на руки. Его футболка оливкового цвета облегала его торс, и я на мгновение выпал из реальности, когда скользил по нему глазами, спускаясь к области шорт и вспоминая то утро.
– Иногда, когда у меня нет возможности отлучиться на пару недель, я просто беру свое снаряжение и отправляюсь в местный парк, как в детстве с родителями. Я захватываю с собой базу данных и провожу время загородом, иногда выезжая на работу. Я работаю более плодотворно в окружении деревьев и животных. В городе слишком суетно.
– Удушливо, – добавляю я, отвлекая его от размышлений о большом городе, откуда он сбежал.
– Да, точно подмечено. Город душит, – он рассмеялся и улегся на землю, скрестив руки за головой и вглядываясь в небо. – А что насчет тебя? Ты часто бывал на лоне природы до того, как перебрался сюда?
– Ни разу.
Он дернулся и ткнул меня в бок, засмеявшись.
– Прекрати! Ты мистер Дикарь. И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты новичок в этом?
Я лег рядом с ним и сосредоточился на стае птиц, которая пересекала небо. Взгляд Аспена на мне обжигал меня больше, чем палящее солнце. Неожиданная ухмылка нарисовалась у меня на губах, я получал удовольствие от его внимания.
Я повернул голову в его сторону и встретился с ним взглядом.
– Первый год был очень тяжелым. Мне нужно было многому научиться, и я не раз чуть не погибал из-за своей глупости и наивности.
– Глупость, подобная тому, как пойти рыбачить, еле стоя на ногах от пневмонии, и порезать себе руку, залив все вокруг кровью, в краю полном медведей? Такая глупость?
Моя ухмылка моментально превратилась в широкую улыбку, которую я тут же попытался скрыть. Когда я отвернулся, Аспен приподнялся на локте и взял меня за подбородок.
– Надо же... оказывается, ты иногда улыбаешься.
Мгновение спустя он убрал свою руку, и я не мог решить для себя, хотел ли я избежать его прикосновения или, напротив, жаждал этого. Аспен снова лег, и мы вместе уставились в небо.
Тишину нарушил вопрос Аспена.
– У тебя есть семья?
«Есть ли у меня семья?»
Я перемотал в голове свою жизнь до того, как я уехал сюда, ту, которую я прожил до рокового свидания, которое унесло жизнь Натаниэля. Я работал механиком в местном автосервисе. Это удовлетворяло мои потребности, так как большую часть времени я работал в одиночестве, оставляя общение с клиентами владельцу.
У меня был Натаниэль. Моя мать. И Бизус, пятнадцатилетняя персидская кошка. В то утро, когда я решил сбежать, я оставил Бизус в ее переноске на пороге дома моей матери, зная наверняка, что она позаботиться о моей пожилой подруге-кошке. Она должно быть уже присоединилась к Натаниэлю в загробном мире за мое пятилетнее отсутствие.
Итак, Натаниэль покинул этот мир, Бизус тоже, и моя мама стала единственным оплотом силы в моем сознании. Ей потребовалось целых девятнадцать лет, чтобы освободиться от жестокого обращения моего отца, но она справилась. Если мне суждено увидеть ее когда-нибудь снова, то я уверен, что за эти пять лет она стала еще сильнее и энергичнее, чем когда-либо.
– У меня только мама, – прошептал я, – потому что я единственный ребенок в семье.
– Она живет в Крикстоуне?
– Да, если ничего не изменилось.
– Ты скучаешь по ней?
Я нахмурился, все еще глядя в голубое небо. «Почему он задает столько вопросов?»
– Можешь не отвечать, – добавил он, видя, что я не тороплюсь с ответом, – это твое личное.
Снова воцарилась тишина.
Солнце было совсем высоко, и лежать дальше становилось невозможным. Оно расположилось в самом центре голубого неба, и его яркие лучи слепили нас обоих. Мы встали, пытаясь найти хоть немного тени под косматыми ветвями сосны.
– Разве ты не должен работать сегодня вместе со своей командой, занимаясь всякими медвежьими штучками?
Он усмехнулся, и его обветренное лицо расплылось в обворожительной улыбке. Я не мог отвести от него взгляда.
– Мы стараемся иногда позволить себе отдохнуть. Последние два дня были очень загруженными. Мы создали кучу новых баз, и теперь нам требуется время, чтобы вернуться к ним. Поэтому сегодня я дал всем выходной.
– Что такое база для сбора ДНК?
Глаза Аспена загорелись огнем, когда он начал свои объяснения. Удовольствие, которое он получал от своей работы, было неоспоримым.
– В общем-то, все довольно банально. Мы делаем кучу связок из хвороста, которые покрываем рыбьими головами и кишками, а затем погружаем в коровью кровь. Затем мы сооружаем территорию вокруг участка заграждением из колючей проволоки, высотой где-то на уровне колен. Запахи привлекают медведей. Они заползают под проволоку в надежде исследовать то, что они считают добычей, в процессе клочки их меха остаются на колючках. Мы собираем эти образцы, потому что они часто содержат на себе фрагменты кожи, и мы имеем возможность выделить из них ДНК.
– Судя по рассказам, довольно тошнотворная работа.
Мой комментарий заставил его улыбнуться еще шире.
– Ты думаешь, что это отвратительно, а я даже еще не рассказывал тебе о таскании мешков. Это не очень лицеприятно, но мне нравится моя работа.
– Таскание мешков? – спросил я, хотя не был уверен в том, что хочу знать ответ.
– Это когда те же вещи, что мы развешиваем по базам, раскладываются в мешки. Мы таскаем их по всему лесу, недалеко от месторасположения баз, чтобы распространить запах и привлечь медведей.
– Да уж.
Утро подходило к концу, и вскоре солнце начало свое снижение. У нас закончились темы для разговора, поэтому остаток встречи прошел в молчании. Это было не так неудобно, как я ожидал. Аспен источал спокойствие, которое просачивалось и проникало в меня.
Не говоря ни слова, мы оба поднялись со своих мест и потянулись. Я откинул свою челку и позволил ветру обдувать мою влажную от пота кожу. Аспен бродил по каменистому склону, а затем наклонился, чтобы рассмотреть крошечные цветы, которые росли между камнями. Он сорвал один из них и решил вручить его мне, протягивая руку.
Я вскинул бровь, не понимая, как относиться к происходящему. Глаза Аспена блестели, и крошечные морщинки не исчезали в уголках его губ и глаз, когда он продолжал улыбаться.
– Альпийская незабудка, – промолвил он, – в память о Натаниэле.
Мое тело напряглось и челюсти сжались, когда я старался откинуть в сторону эмоции, которые пробуждались во мне. Я взял единственный ярко-синий цветок и благодарно кивнул.
– Спасибо, – прошептал я.
Мы решили пойти через лес, когда возвращались к хижине Аспена. Мне предстоял долгий путь домой, и я понимал, что должен идти. Я не ел с самого рассвета, и мои силы были на исходе.
Я остановил Аспена, прежде чем мы ушли слишком далеко. Солнце, проглядывающее сквозь кроны деревьев, рисовало геометрические фигуры на его одежде и мерцало в его волосах. Я знал, что хочу сказать, но не сумел этого сформулировать. Мы сегодня ни разу не заикнулись о том, что произошло между нами в моей хижине. Аспен был в хорошем расположении духа и не подавал никаких признаков обиды или сожаления.
– Спасибо за приятную компанию, – я передал ему пустую кружку, из которой пил кофе.
Когда он потянулся за ней, наши пальцы соприкоснулись, а выражение его лица стало мягче.
– Сегодня было приятно сбежать от детей. Я хотел сказать, что они конечно уже не дети, но точно еще недостаточно взрослые.
Он снова усмехнулся, и я понял, что его смех мне очень нравится.
Я кивнул на дорогу позади меня.
– Мне пора идти.
Его взгляд скользнул туда, куда я указывал, и довольное выражение улетучилось с его лица.
– Если хочешь, то я могу подвезти тебя. Мы возьмем квадроцикл. Твой дом довольно далеко отсюда.
– Я справлюсь.
Мы немного помолчали, прежде чем Аспен решился на то, чтобы разрядить напряжение, возникшее между нами. Он потряс двумя кружками, которые держал в руке. Его улыбка уже не была такой искренней и открытой, как там, у воды.
– Мы должны повторить это как-нибудь.
– Да.
– Хорошо.
Не зная, что еще сказать, я развернулся и последовал по направлению к дороге, которая, как я знал, вела прямиком к моему дому, расположенному на предгорье.
– Эй, Хаксли!
Я обернулся на его зов, в ожидании того, что он хочет сказать.
– Приходи к нашему костру завтра.
Внутри меня пробежала волна желания сделать это, и я согласно кивнул, прежде чем осознать, на что я подписался.
Глава 13
Аспен
Сумерки уже спускались на землю, когда я собирал хворост у оврага за хижиной. Я воспользовался правом принять душ первым, и сейчас остальная команда была занята тем, что смывала со своих тел едких запах рыбьих потрохов и коровьей крови, прежде чем провести остаток вечера под открытым небом. Меньше всего нам хотелось привлекать медведей к своей хижине.
Весь день все мои мысли были о Хаксли, и я гадал, примет ли он мое предложение и присоединится ли к нашему костру вечером. Вчера он вел себя абсолютно нормально. Его внезапное появление было желанным для меня, и мне безумно нравилось слушать, как он говорит, когда мы делились сокровенным и больше узнавали друг о друге.
Намеков на какое-то психическое расстройство, которые я замечал много раз до этого, не было и в помине, и я предположил, что, возможно, все не настолько запущено, как рассказывала его мать. Затем воспоминания обо всех остальных наших столкновений убедили меня в обратном, и мне пришлось напоминать себе, что я не должен быть настолько наивен.
Я расколол несколько крупных поленьев на более мелкую щепу, наслаждаясь напряжением в своих мышцах и насыщенным ароматом сосны, когда бревна раскалывались под острием топора. Подготовив приличное количество древесины, я присел на корточки у ямы для костра и сложил щепу в аккуратное строение, набив его скомканными листами газеты. Рядом я уложил поленья покрупнее, чтобы они были под рукой, когда огонь разгорится.
Пока я готовился к разведению костра, Тифф и Крис выскочили на улицу, выглядя свежими после душа. Крис позвякивал связкой ключей в руках, и вместо того, чтобы присоединится ко мне, они направились к тому месту, где были припаркованы квадроциклы.
– Куда это вы намылились?
В мои обязанности не входило нянчиться с молодой командой, но по уставу я отвечал за технику, которую мы использовали, а они собирались воспользоваться транспортом.
– Тигр нашептал, что неподалеку расположен тренировочный лагерь пожарной бригады. Они разбили свой лагерь всего несколько дней назад, и, наверняка, он кишит горячими пожарными. Так что, да, мы решили проверить это, – объяснился Крис.
Все мои подозрения подтвердились лучезарной улыбкой на лице парня и его соблазнительной походкой. Если даже не брать в расчет того, что он флиртовал со мной, я почти не сомневался, что он гей.
– Не парься, красавчик, я все равно еще люблю тебя. Просто я не готов ждать вечность.
Я не стал подстегивать его своим ответом на его комментарий.
– Предполагаю, что там будет пьянка?
Крис закатил свои глаза к небу.
– Чувак, ты говоришь точь-в-точь как моя мама.
– Я просто хочу, чтобы вы вернули квадроцикл целым и невредимым. А так, мне глубоко фиолетово, чем ты там будешь заниматься.
– Я буду за рулем на обратном пути, – сказала Тифф. – Я не собираюсь пить.
– Хорошо повеселиться.
Я снова принялся поправлять щепу и поленья, которые разложил в яме, прежде чем извлечь зажигалку из кармана.
– Чувак! – крикнул Крис, прежде чем забраться на квадроцикл вслед за Тифф. – Я серьезно, там будут горячие пожарные. Ты не хочешь присоединиться? Как ты можешь отказаться от такого?
Это был не первый раз, когда тренировочный лагерь пожарных был расположен в одном районе с нашим. Каждый год они устраивали подобные вылазки, и за последние годы я не раз бывал у них в лагере. Зная, что Хаксли все же может прийти, я подавил в себе желание присоединиться к их веселью. Стремление провести время вместе с ним перевешивало во мне желание слиться с более молодой тусовкой, где я чувствовал себя все более неуместным год от года, несмотря на перспективы быть оттраханным невероятно мускулистым пожарным. Кроме того, Хаксли на днях прилично преуспел в этом плане, и часть меня мечтала о том, чтобы это повторилось.
Я молча отмахнулся от них и зажег лист газеты, торчащий из конструкции из поленьев. Медленные языки пламени зашевелились где-то в глубине и вскоре превратились в яркий и высокий костер, как только древесина разгорелась.
Как только огонь стал устойчивым, я поправил несколько крупных бревен, которые мы использовали в качестве сидений, в надежде, что скоро ко мне кто-нибудь присоединится.
Поузи, Тигр и Зейн появились спустя полчаса, когда меня уже одолевали сомнения в том, что Хаксли объявится. Все трое мирно болтали об учебных мероприятиях дома, о своих планах на зимний семестр и о распределении на другие полевые занятия.
Когда Зейн рассказывал о своем интересе к проекту «Черный медведь» в Северном Онтарио, позади нас раздался шорох, и я обернулся. К нам приближался Хаксли, освещенный лучами заходящего солнца. Его волосы были собраны в пучок, но выбивающиеся пряди обрамляли бородатое лицо. На нем были шорты цвета хаки и черная обтягивающая футболка. На его плече висела коричневая холщовая сумка с фляжкой, а в руке он держал трость.
Он остановился на выходе из леса, и прежде чем мы встретились взглядом, он оглядел всех остальных. Он слегка нахмурился, прежде чем его глаза устремились в мою сторону.
Я поднялся с бревна, на котором сидел.
– Ты все-таки пришел?
Он кивнул, но не сдвинулся с места. Его лицо по-прежнему было суровым, когда он скользил взглядом по остальным. Шевеление за моей спиной заставило меня оглянуться. Поузи, Тигр и Зейн поднялись со своих мест и стояли с такими выражениями лиц, словно они уже догадались о том, что могло быть или не быть между мной и Хаксли.
Тигр помахал рукой Хаксли и, понимающе ухмыляясь, посмотрел на меня.
– Не возражаешь, если мы возьмем два других квадроцикла и присоединимся к остальным?
Я не планировал всех прогонять, но Хаксли явно испытывал дискомфорт.
– Возьми мой джип. Мне нужен будет один из квадроциклов, чтобы отвезти Хаксли домой потом, а вы не сможете ехать все на одном. Только верните его в целости и сохранности.
Все трое с энтузиазмом согласились и через несколько минут исчезли из видимости. Я повернулся к Хаксли, который все еще не шелохнулся. Его взгляд проследил за молодежью, которые сгоняли за ключами в дом и забрались в мою машину.
Выражение его лица и вопрос в его глазах должны были предупредить меня о том, что его слова не будут приятными. Что его не устраивает? Почему он так на меня смотрит.
Все возвращалось. Признаки паранойи, которые я не видел вчера у воды, снова волнами накатывали на него.
– Они капризные дети. Я не предупредил их о твоем приходе, так что, скорее всего, они удивились, увидев тебя. Проходи. Садись, – я указал на бревно, которое освободила Поузи, и дружелюбно улыбнулся, надеясь улучшить его настроение и отвлечь его мысли от того, чем они были заняты на данный момент.
Оторвав свой взгляд от того места, откуда только что рванул джип, растворяясь в ночи, он еще мгновение изучал меня, прежде чем выйти на поляну на заднем дворе. Только когда он приблизился, я рассмотрел, что у него что-то висит на поясе за сумкой.
Это был мертвый кролик.
Когда Хаксли подошел еще ближе, я увидел, что задние лапы животного связаны бечевкой и бьются по ноге. Я видел кроликов, которых он разводил в загоне, и этот, по-видимому, был из их числа.
– Я решил, что теперь моя очередь приносить еду, – сказал он, заметив, куда направлен мой взгляд. – Я убил его перед выходом к тебе. Он свежий. Я могу сам снять с него шкуру и подготовить, если это не твое. Я подумал, что мы могли бы поджарить его на вертеле, – добавил он, кивнув в сторону костра.
Сняв с пояса мертвое животное, он извлек из бокового кармана сумки нож и замер. Его глаза вновь встретились с моими, и в тот момент я понял, что так и не ответил. В позе Хаксли было заметно напряжение и настороженность. Он не был так расслаблен, как накануне, поэтому я попытался придумать что-нибудь, что могло бы позволить ему почувствовать себя свободнее.
– Ты думаешь, ты больше приспособлен к жизни на природе? Ну-ка, дай! – я кивнул ему, чтобы он передал мне кролика.
Это был всего лишь второй раз с тех пор, как мы познакомились, когда Хаксли попытался улыбнуться. Он сделал это, прежде чем передать мне животное и нож. Это было не настолько явно, лишь приподнятый уголок рта, но выражение его лица явно смягчилось.
Я никогда особо не любил охоту. Я являюсь скорее хранителем дикой природы, чем охотником. Однако мои попытки вегетарианства, когда мне было около двадцати, не выдержали и недели, потому что я осознал, что не могу без мяса в своем рационе.
За свою жизнь мне приходилось разделывать туши разных животных, в том числе и кроликов. Пока Хаксли сидел, я разложил несколько досок и быстро снял с кролика шкуру. Было необходимо поддерживать порядок. Если не соблюдать осторожность, можно создать приманку для медведей прямо на своем заднем дворе, а последнее, что мне нужно, это медведи, гуляющие по моей территории.
Насадив кролика на вертел и вернув его Хаксли, я бросил доски, шкуру и внутренности в огонь. Хаксли внимательно осмотрел результат моих трудов, а я скрестил руки на груди, ожидая его вердикта.
– Ну? И как я справился?
Он кивнул, по-прежнему слегка ухмыляясь.
– Прилично.
Я рассмеялся и покачал головой.
– Прилично, говоришь. Ну, хорошо. В следующий раз, дикарь, ты мне покажешь, в чем мне еще стоит усовершенствоваться. Ты тут начинай, а мне нужно умыться.
Когда я вернулся, Хаксли уже удобно устроился, а кролик аккуратно расположился над огнем. Я сидел и смотрел на костер, иногда поглядывая на Хаксли в ожидании, когда напряжение между нами испарится. Реакция Тигра почему-то выбила из равновесия Хаксли, но время шло, и он постепенно успокаивался.
Кролик шипел и источал соки, готовясь на вертеле. Хаксли по мере необходимости переворачивал его, и вскоре манящий запах жареного мяса наполнил воздух вокруг, заставляя мой желудок заурчать.
– Ты часто так проводишь время? – поинтересовался Хаксли. – У костра?
– Это мое любимое времяпрепровождения. Только в середине лета это не так приятно. Жара делает такой досуг менее привлекательным.
Он понимающе кивнул и слегка приподнял кролика над языком пламени, который уже лизал бок тушки.
– Ты всегда пахнешь костром, – добавил он.
Я усмехнулся и пнул его по ноге, чтобы он посмотрел на меня.
– Я не понял, это комплимент или ты намекаешь, что мне нужно чаще принимать душ?
Его губы дрогнули в улыбке, но прежде чем что-то сказать, он снова переключил внимание на кролика. Он всегда был настороже.
– Мне нравится это, – он пожал плечами, словно тут же пожалев, что сказал это. – Так куда направилась твоя команда?
Хаксли заправил прядь волос за ухо и снова посмотрел на меня. Это не было случайным вопросом. У него явно имелись свои догадки по этому поводу.
– Они молоды и проворны, и, вероятно, узнали о лагере пожарных в этом районе. Они будут всю ночь напролет веселиться с пожарниками с обнаженными торсами, которые весь день потели, туша пожары.
Хаксли нахмурился и кинул свой взгляд на дорогу, по которой почти сорок минут назад скрылись Тигр и остальные.
– О чем ты говоришь?
– Это учебный курс, который они организуют для всех отделений штата. Контролируемые лесные пожары. Они обучают новобранцев, как с ними работать.
Хаксли почесал бороду и задумчиво кивнул.
– Думаю, это имеет смысл.
Я не мог быть уверен, что он поверил в мою версию, но он больше не мучил меня расспросами, и через некоторое время стал абсолютно спокоен. Он снова был тем раскрепощенным человеком, с которым я провел время у воды утром.
Следующие несколько часов мы провели за поеданием кролика, обсуждая навыки Хаксли, которые он приобрел за годы жизни в дикой природе, мою работу с гризли, и просто заново знакомясь друг с другом после захода солнце. За время всей нашей беседы, я не приметил никаких настораживающих знаков, которых Анетт Демпси велела мне остерегаться. Он выспрашивал меня о моей работе, но терпеливо выслушивал все, что я рассказывал, и, казалось, верил, что я говорю правду.
Хаксли, безусловно, отличался от всех мужчин, которых я встречал, но чем расслабленнее он становился, тем заметнее становились эти различия. Его образ жизни делал его более скованным и сдержанным в эмоциях, чем обычный человек, словно он потерял навыки общения за эти годы, но в этом не было ничего удивительного.
– Почему именно медведи? – в одно из мгновений спросил Хаксли.
– Почему медведи? – я сделал глубокий вздох, обдумывая ответ в своей голове. – Я работал со многими животными на протяжении этих лет. Бобры, барсуки, карибу, бесконечные исследования птиц и многие другие. Но около шести лет назад я провел зиму в Северном Онтарио, занимаясь чипированием черных медведей. Работа с таким мощным зверем, как медведь, было совсем другим делом.
Я смотрел в звездное небо, пытаясь подобрать слова для более яркого описания.
– Медведи имеют репутацию грозных, смертоносных животных, но это не так. Не пойми меня неправильно, но в их естественной среде обитания медведи – прекрасные создания. К примеру, медведицы-матери очень ласковые, заботливые, преданные, внимательные и чрезвычайно трепетные по отношению к своему потомству. Я наблюдал за ними в деле, и даже не могу объяснить, насколько это зрелище умиротворяющее.
Смеясь, я замотал головой и посмотрел на Хаксли.
– Я не очень хорош в объяснениях. Наверное, когда я в первый раз столкнулся в работе с медведями, что-то во мне изменилось. Я каждый день ощущал душевное удовлетворение, пока я находился в полевой экспедиции, и я никогда не чувствовал себя счастливее. Поэтому, когда пошли разговоры о том, что планируются исследования популяции Гризли здесь, я сразу выдвинулся добровольцем. Им нужен был надежный лидер, способный возглавить проект, и я сразу понял, что это мое место.
– Ты можешь общаться с животными? – голос Хаксли был хриплым и низким, и он говорил так тихо, что я едва расслышал вопрос.
– Я могу сказать так. Я ощущаю с ними духовную связь, если ты, конечно, веришь в это.
– Эм...
Это не было похоже на согласие, но возможно это было принятием моего мировоззрения. Хаксли снова перевел взгляд на пламя и больше не поднимал тему о медведях.
Чем глубже становилась ночь, тем больше времени мы проводили в молчании. Я украдкой взглянул на Хаксли, пока он был погружен в свои мысли. Было в нем что-то такое, что все больше разжигало во мне интерес. Он был настолько сложно устроен и состоял из такого количества слоев, что я не мог справиться со своим желанием снять слой за слоем, чтобы изучить его полностью.
Во многом он напоминал мне огромных зверей, изучением которых я занимался. Он силен и легко может стать угрозой, если я не буду осторожен, что вызывает во мне уважение к нему. Он предпочитает одиночество, как гризли, и обладает неоспоримым интеллектом, которому находит применение. К тому же, в нем есть что-то, что непреодолимо притягивает меня. Даже когда я совсем не знал и не понимал его, желание узнать о нем, все что возможно, было неоспоримым.
Я все еще обдумывал, как убедить его вернуться к матери, но я понимал, что без прочной основы из дружбы между нами все эти разговоры будут бесполезны. Обсуждение его возвращения в общество может легко спровоцировать то, что все, чего я добился между нами, сойдет на нет.
Он посмотрел мне в глаза, и мы на мгновение сцепились взглядами, прежде чем я отвернулся в сторону темного леса и гор, которые сейчас казались не более чем силуэтами в лунном свете. Мое сердцебиение участилось, когда его глаза продолжали прожигать меня.
– Как только ты захочешь, я отвезу тебя обратно. Просто дай мне знать.
– Сейчас.
Его голос был хриплым и едва слышным, даже в тишине ночи, но это привлекло мое внимание к нему. Одно слово в его ответе было вполне однозначным, но создавалось впечатление, что в нем заключается какое-то скрытое послание.
Он сидел на бревне, упершись локтями в колени, а его темные глаза блестели от света костра. В них таилась та же потребность, которую я сдерживал в себе на протяжении всего вечера.
Я поднялся с места и кивнул в сторону костра.
– Затопчи его. Я пока схожу за ключами.
Когда я вернулся, в яме уже дотлевали угли, а Хаксли уже маячил около моего квадроцикла. Я оседлал его, а Хаксли уселся позади меня. Я завел двигатель и помчался по служебной дороге, которая, как я помнил, вела к убежищу Хаксли. Рев двигателя казался гораздо громче в наступившей тишине. Единственная фара пронзала темноту ночи, и мы запрыгали по каменистой ухабистой дороге.
Это была десятиминутная поездка по дороге, которая казалась мне едва знакомой, но мне все же удалось доставить нас, не заблудившись. Я уже хотел припарковаться возле его хижины и заколебался, обдумывая свой следующий шаг. Мне нужно заглушить двигатель и поинтересоваться, не нуждается ли он в компании? Или я должен пожелать ему доброго вечера и поблагодарить за то, что он присоединился ко мне у костра?
Хаксли все решил за меня.
Когда квадроцикл резко затормозил, я мгновенно ощутил вес его тела на своей спине, когда он наклонился и самостоятельно заглушил двигатель. Его руки скользнули по моим, и он оторвал мои пальцы от руля, склонившись к моему уху, щекоча его бородой.
– Слезай с транспорта.
От этих слов по моей пылающей коже пробежали мурашки. Несколько секунд я не мог шелохнуться, потому что был зажат его телом, но в мгновение ока он исчез. Звук его ботинок, ударяющихся о землю, заставил мой мозг снова заработать, и я обернулся туда, где он приземлился. Ночная тьма скрывала большую часть его тела, но жар, который исходил от него, не давал сомневаться, что он там.
Я показался ему слишком медлительным, поэтому, когда я перекинул ноги через квадроцикл и собрался спрыгнуть, он схватил меня за талию и притянул к себе. Я врезался в его каменную грудь, прежде чем он прижал меня к борту моего вездехода.
Он сжал мои запястья и положил их по обе стороны квадроцикла. Его борода скользнула по моей щеке, когда он вновь приблизился ртом к моему уху.
– Ничего не делай руками. Ты понял меня?
Кровь застыла у меня в жилах, а затем устремилась к моему члену, когда он прикусил мочку моего уха. За всю мою жизнь никто не обращался со мной так властно и грубо. Зная о проблемах Хаксли с психическим здоровьем и помня слова его матери, которые звучали в моей голове, мысль о том, что, возможно, мне стоит опасаться этой ситуации, возникла у меня, но лишь на мгновение. Было трудно испытывать страх на фоне такого возбуждения.
Хаксли прижал наши дела друг к другу и крепче сжал мои запястья, прежде чем зарычать.
– Делай, что я говорю. Понял?
– Да.
Я подался бедрами вперед, чтобы потереться об него и заявить о своем растущем желании.
– Будь громким только для меня. Мы не нуждаемся в компании.
Его твердая хватка исчезла, но я продолжал держать свои руки на квадроцикле, как он требовал. Он отстранился от моего уха и пристально посмотрел мне в глаза, расстегивая пуговицу на моих шортах и стягивая их с меня одним плавным движением. Мои трусы оказались собранными вокруг лодыжек вместе с шортами, когда Хаксли обхватил мою растущую плоть своей грубой рукой.
После нескольких резких движений, я застонал и запрокинул свою голову к кронам деревьев, закрывающих ночное небо.
– Вот так. Стони громче для меня.
Хаксли облизнулся и потянулся своей рукой, чтобы грубо схватить меня за подбородок и потянуть мою голову вниз, чтобы я смотрел на него.
– Я буду сосать тебе до тех пор, пока ты не кончишь. А ты ничего не делаешь руками, в противном случае, в следующий раз я свяжу их.
Если это была угроза, то она имела обратное действие. Мысли о том, чтобы быть связанным и оттраханным этим мужчиной, было достаточно, чтобы довести мое возбуждение до предела, и я вцепился в его руку. Когда я попытался потянуться, чтобы завладеть его ртом, он отстранился, и жалобный звук разочарования, который я издал, вызвал хищную улыбку на лице Хаксли.
– Продолжай в том же духе. Я еще не слышал от тебя таких звуков.
Хаксли отпустил мой подбородок и посмотрел вниз, проведя большим пальцем по головке моего члена. Затем он поднес палец ко рту и облизал его, а затем снова посмотрел мне прямо в лицо.
– Черт! – зарычал он.
В следующее мгновение он рухнул на колени и одним резким движением заглотил мой член.
Я не мог сдерживаться. Невероятный напор сорвал крик с мох губ, и моя голова снова откинулась назад от приятного покалывания по всему телу.
