Текст книги "Убежище в горах (ЛП)"
Автор книги: Никки Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Это было слишком.
– Хаксли, пожалуйста. Я не могу… – выдохнул я.
Когда я подумал, что больше не смогу этого выносить, его губы и пальцы исчезли. Меня ловко перевернули на живот, и с поднятыми над головой руками я был вынужден уткнуться лицом в простыни. Хаксли поднял меня на колени и помял мои ягодицы, проскальзывая большим пальцем в мою дырочку.
– Чёрт, у тебя идеальная задница.
Я оглянулся через плечо, пока он надевал презерватив на свой член, и пока он поглаживал себя смазанной рукой, я вспомнил, какой у него толстый ствол. Опьянённый страстью и находясь на грани беспамятства, я сглотнул свою нервозность, зная, что будет больно, если я не расслаблюсь.
Он взялся за мои бёдра и провёл головкой своего члена по моей заднице, немного надавливая и погружая внутрь кончик, прежде чем снова вытащить. Я зарылся лицом в одеяло и зажмурился, когда он надавил снова, давая мне чуть больше, прежде чем отстраниться. Жжение было сильным, но моему телу было плевать, и оно кричало от желания вторжения. Следующее движение вперёд, и я дёрнулся в ответ, позволяя ему скользнуть на дюйм глубже.
Он втянул воздух через зубы, отстраняясь назад и снова входя в меня, без паузы. На этот раз глубже и с низким стоном, вырывающимся из его горла.
– Чёрт, ты узкий. Меня надолго не хватит.
Он снова надавил вперёд и погрузился до самого основания, замирая на месте, когда мы оба застонали от удовольствия. Я никогда в жизни не чувствовал себя более цельным. Жжение, в конце концов, рассеялось и превратилось в блаженство, пока он медленно вынимал член и входил в меня снова.
Он задал темп. Сначала движения были медленными, но как только я начал с готовностью встречать каждый его толчок с равной силой, он взялся за мои бёдра и беспощадно вбивал меня в кровать. Я кусал одеяло, пока из моего рта вырывался равномерный поток всхлипываний и криков. Каждая часть моего тела горела и покрывалась мурашками.
Мой член напрягся, жаждая прикосновений, но я до него дотянуться не мог. Я был в полной власти Хаксли, и он знал об этом. Каждый раз, когда он касался моей простаты, я кричал, умоляя. Теряясь в ощущениях, я чуть не расплакался, когда он вышел из меня полностью. Пустота и глубокая нужда, которая разрослась по моей кожи и проникла глубоко внутрь меня, заставила меня снова дёрнуться в своих путах, пробуя что угодно, чтобы получить облегчение.
Крепкие руки Хаксли перевернули меня на спину, беспокойство из-за жжения на моих запястьях стало далёким, когда я увидел голодный взгляд его тёмных глаз. Он поднял мои ноги, подцепляя руками мои бёдра, и согнул меня чуть ли не пополам, погружаясь в меня снова.
Мне было уже не двадцать лет, и я знал, что если и не чувствую боль в этот момент, позже будет болеть всё. Целостность вернулась, и я запрокинул голову назад, жмурясь, пока он кусал и лизал мою шею, вбиваясь и толкаясь в меня.
– Пожалуйста… Боже, Хаксли, пожалуйста… Прикоснись ко мне.
Я больше не мог этого выносить. Я слишком долго был на грани. Он двигался беспощадно, наша кожа ударялась друг о друга, соединяясь в жарком, взаимном удовольствии. Снова и снова, пока из моего члена на пресс не закапала сперма.
Затем гонка до финишной черты замедлилась, когда он отпустил одну из моих ног и протянул руку за мою голову, чтобы распутать связанную верёвку. Так как он использовал одну руку, на это ушло какое-то время, но он не переставал двигать бёдрами и заполнять меня. Прежде чем отвязать меня полностью, он опустил голову, прижимаясь к моей щеке свой, и его жаркое дыхание коснулось моего уха.
– В тебе так хорошо.
Снова сосредоточившись, он распутал последний узел и развязал верёвку.
– Подрочи себе. Кончи для меня.
Он снова взялся за мою ногу и поднял её. Это был конец. Как только он закрыл глаза и начал двигать бёдрами, я потерялся в нарастающем вихре удовольствия, которое охватывало моё тело и копилось в яйцах.
Он вибрировал надо мной, кусая свою губу, гонясь за собственным оргазмом. Я дрочил себе в такт его движениям и упал за грань раньше, чем понял, что происходит. Я кричал изо всех сил, пока в глазах не потемнело. Казалось, это продолжалось вечность, пока напряжённое удовольствие, наконец, не выпустило меня из своей хватки.
Наконец открыв глаза, я смотрел, как поток крохотных капелек пота скатывается по вискам Хаксли. Поймав мой взгляд, он наклонился, целуя меня до беспамятства, делая внутри меня ещё несколько хороших толчков. Последнее движение глубоко внутри, и он отпустил себя. Я чувствовал каждое содрогание, которое проходило по его телу, каждую пульсацию его оргазма, пока он наполнял презерватив, и каждый щипок его пальцев, которые впивались в мою кожу.
Мы оба задыхались, не в силах восстановить дыхание. Несколько тихих минут мы были ещё соединены, впитывая момент, прежде чем Хаксли скатился с меня. Реальность медленно вернулась, очищая дымку, которая окружила нас обоих.
Это было совсем не то, чего я ожидал. Всё ещё заторможенный и опьянённый от такого мощного оргазма, я пытался заново проиграть всё в уме, захватить вовлечённые эмоции, пока они не выскользнули из моих пальцев и не исчезли. Только когда моё сердце успокоилось, я начал осознавать жжение на запястьях. Я поднял руку и увидел воспалённую, слегка опухшую полоску кожи под ладонью. Кожа не была порвана, но появились ссадины и краснота.
Хаксли перевернулся и осторожно взял меня за руку, притягивая её к себе и оглядывая повреждения.
– Чёрт, – его голос был хриплым и грубым. – Я тебе навредил.
– Всё в порядке. Факт в том, что я, очевидно, не очень умею лежать смирно.
– Да, но… – он затих и поднял вторую мою руку, чтобы рассмотреть. Она была повреждена так же.
Удивив меня, он поднял голову и оставил нежные поцелуи вдоль красных ссадин.
– Мне так жаль, – он ласково погладил большим пальцем опухшую кожу на моём левом запястье. – Я не думал, что на тебе останутся такие следы.
Я хохотнул, надеясь развеять глубокое беспокойство, которое свело вместе его брови.
– Я боец.
– Ты молотилка, – исправил он, хохотнув и ещё раз поцеловав мою руку. – Подожди секунду.
Он встал с кровати, выбросил презерватив и бросил мне полотенце, после чего принялся копаться в тумбочке рядом с кроватью. Когда он вернулся, в руках у него была маленькая бутылочка с прозрачным гелем внутри.
– Алоэ вера. Дай мне свои запястья.
Я подчинился, и Хаксли посмотрев на них еще раз, аккуратно нанес мазь на ссадины. Когда он закончил суетиться, я убрал руки от его нежной заботы, не желая, чтобы он чувствовал себя плохо из-за того, чем я насладился больше, чем ожидал.
– Значит, в следующий раз, – сказал я, – мы используем что-нибудь помягче. Например, шёлковые ленты, а не нейлоновую походную верёвку. Идёт?
– В следующий раз? – он положил голову рядом с моей и уставился в потолок.
– Знаешь… если следующий раз будет.
Тишина была слишком тяжёлой, и мне хотелось спросить о его решении, но не хотелось рушить момент потенциально напряжённым разговором. Всё было слишком хорошо. Больше, чем хорошо. Это были такие чувства, которые я ассоциировал с отношениями, а не с одноразовыми связями. Но я не мог думать о таком. Ещё нет. Часть меня думала, что это глупо, даже если он поедет домой, зная, какая сложная жизнь у Хаксли, и сколько ему нужно помощи.
Хижина медленно погрузилась в темноту, когда село солнце. Судя по сезону, я предполагал, что времени около девяти. Когда мои глаза привыкли к тьме, я наклонил голову, чтобы посмотреть на Хаксли. Я понятия не имел, как он относится к нам, что думает, и что принесёт утро.
Он встретился со мной взглядом в темноте и просунул руку под мою голову, притягивая меня ближе. Прижимаясь к его тёплому телу и потираясь носом о его щеку, я знал, что больше не смогу оставаться в неведении.
Прежде чем я успел задать пугающий вопрос, он запустил пальцы в мои волосы и повернулся достаточно, чтобы поцеловать меня в лоб.
Он вдохнул, проводя носом вдоль линии роста моих волос, а на выдохе прошептал:
– Я еду с тобой домой.
Глава 19
Хаксли
Паника, тревога и обилие других эмоций кипели и боролись в моём разуме и теле, пока Аспен тихо спал у меня под боком. Весь день я думал, как сказать ему, что не собираюсь уезжать. Моё решение казалось ясным и окончательным, а затем мой язык ответил противоречиво, что ошеломило меня.
Несмотря на шаткое состояние моих нервов, мне почему-то не хотелось отступать. Не помогало осознание того, что причиной этого был Аспен. Несмотря на беспокойство за его безопасность, от идеи больше никогда его не видеть глубоко в моей груди росла боль.
Пока ночь становилась глубже, и наши тёплые тела некомфортно липли друг к другу в жаре позднего августа, я понял, что нужно найти силы сделать то, что я сказал. Если я останусь осторожным, возможно, всё будет в порядке. У меня была высоко развита способность чувствовать опасность; этого не хватало обычным людям, и я это знал. Пришло время пользоваться этой силой.
Какое-то время спустя, думая, что нужно сделать перед отъездом, я уснул.
Как и всегда, на следующее утро меня разбудил щебет птиц. Аспен сопел, совсем ничего не замечая. В какой-то момент ночи он отодвинулся и растянулся на животе на дальней стороне кровати, отвернув лицо и закрыв голову руками.
Я поморщился, когда увидел ссадины на обоих его запястьях. Они были не такими опухшими, как предыдущей ночью, но жгучая краснота осталась. Оторвав взгляд от его повреждённой кожи, я оглядел каждый дюйм его обнажённого тела, растянутого на кровати. Меня влекла идеальная окружность его задницы, и я потянулся и провёл рукой по изгибам и вверх, к ямочке на его спине.
Он зашевелился от моего прикосновения и уткнулся лицом в подушку, издавая стон и выгибая спину, потягиваясь руками выше и зевая.
– Когда мы уезжаем? – спросил я.
Повернувшись лицом ко мне, он открыл глаза и нашёл мои своими ясными голубыми радужками, которые напоминали мне летнее небо. Во сне его светлые волосы взъерошились и торчали во все стороны, вызывая улыбку на моём лице. В неряшливом виде утреннего Аспена было что-то необычайно привлекательное.
– В воскресенье, – он похлопал по кровати рядом с собой. – Поспи ещё. Сейчас слишком рано.
Приглашение было заманчивым, и мне пришлось бороться с растущим желанием быть к нему ближе. Если мы уезжали на следующий день, мне многое нужно было сделать. В первую очередь, моему сердцу нужно было прекратить попытки вырваться из груди. Как бы я ни хотел выгнать Аспена из своей постели, и каким бы сильным ни было желание повторить всё, что мы делали, мне нужно было какое-то время побыть одному.
Вся моя жизнь вот-вот изменится – снова – и я не был готов к этому.
Я скользнул рукой вниз по его заднице и оставил её там на минуту, впитывая тепло его кожи. Не встречаясь с ним взглядом, я похлопал его по ягодице и поднялся, чтобы найти одежду.
– Мне сегодня нужно сделать пару вещей. Доберись до дома сам.
– Оу, эмм… – с его губ сорвалось замешательство. Затем комната погрузилась в тишину.
Взяв одежду из кучи возле кровати, я оделся и пошёл к двери. Шорох позади подсказал мне, что Аспен поднимается, и он обратился ко мне раньше, чем я вышел в летнее утро.
– Я зайду завтра утром. Хорошо?
Кивнув, всё ещё избегая его взгляда, который впивался мне в затылок, я ушёл.
***
Было что-то тревожное в эмоциях, которые я испытал, выпуская на свободу своих нескольких кроликов. Будто не понимая свою свободу, они скакали по клетке, кучей прижимаясь к проволочному забору, пока я не разогнал их ботинком по каменистому двору. Меня заполнило потаённое волнение, когда я понял, что эти бедные зверьки никогда не видели ничего за пределами клетки и, вероятно, не выживут в дикой природе.
Это было нелепо, учитывая, что их выращивали для еды и ничего больше.
Утро перешло в день, а день в вечер, прежде чем я вернулся в хижину. Я сделал большой крюк вдоль основания горы, очищая разум и раздумывая над будущим. Где я буду жить? Как я относился к необходимости снова работать? Какие трудности ждали меня по возвращению к городской жизни? Действительно ли я хотел этого? И прежде всего, какие опасности ждали впереди?
К вечеру я вернулся в единственный дом, который знал последние пять лет, и оглядел маленькое пространство, где лежало несколько личных вещей. Собирать было особо нечего. Я приехал ни с чем и уеду едва ли с большим.
Утром приедет Аспен и…
Меня снова охватила дрожь от этой мысли. Приняв решение и надеясь, что это поможет успокоить мои мысли, я пошёл по хижине и разобрал свои вещи по маленьким кучкам. Одежда. Туалетные принадлежности. Медикаменты. Ножи, верёвки и различные инструменты для выживания, которые я накопил за годы.
В последнюю очередь, я открыл ящик прикроватной тумбочки. Я достал свой дневник и единственную фотографию Натаниэля, которая у меня осталась. В моей груди росла боль, пока я смотрел на улыбающееся лицо мужчины, которого больше никогда не увижу. Правильно ли я поступал? Это был один из тех моментов, когда мне захотелось услышать в голове его заверения. Пустота в моём разуме и сердце была мрачной и болезненной.
Я открыл обложку дневника, чтобы засунуть под неё фотографию для безопасности, и нашёл засушенные незабудки, которые давным-давно подарил мне Аспен. Они были сохранены. Плоское изображение красоты, которой они когда-то являлись. В моём разуме прозвучал сантимент и слова Аспена.
«Для Натаниэля».
Я спрятал фотографию вместе с цветами и замер, изучая роли, которые оба мужчины сыграли в моей жизни. Давным-давно, я принял смерть Натаниэля и усердно старался двигаться вперёд. Было бы легче, если бы меня не преследовали люди Россена. Аспен не стеснялся упоминать или напрямую говорить о Натаниэле. На самом деле, он не раз заставлял меня вспоминать успокаивающие слова, которые говорил мой муж.
Я отправлялся в путешествие домой, где у нас была общая жизнь. Каким-то образом мне нужно будет найти силу официально попрощаться. Насколько тяжёлой будет жизнь, когда меня окружат воспоминания Крикстоун-Вэлли?
Я закрыл дневник и положил его среди других вещей. Солнце начинало садиться, и учитывая то малое количества сна, которое я получил предыдущей ночью, я рухнул и погрузился в лишённую сновидений дрёму до того, как на улице полностью стемнело.
Когда на следующее утро приехал Аспен, я ждал его на куче дров, которые годами собирал так же аккуратно, как расходовал каждое полено. Годами бездумно рубил дерево, соединяясь с окружающим меня уединением.
Выражение его лица было сдержанным, пока он вылезал из джипа, глядя на меня через тёмные очки, которые я никогда на нём не видел. Он был в серо-зелёной футболке и джинсах, несмотря на тёплую температуру.
Когда он поднял очки, надевая их себе на макушку, его сдержанность и затуманенное выражение лица меня укололи.
– Всё ещё едешь? – в его словах не было обычного тепла.
– Да, – я встал и подошёл к нему, останавливаясь в нескольких шагах. – Я выгнал тебя не потому, что не хотел тебя там видеть. Это… – я не знал, почему чувствовал необходимость объясниться, но было ощущение, что это важно. – Это… Я не уверен, что ты понимаешь, насколько это тяжело. Раньше… В пятницу… – чёрт, я не знал, что пытался сказать. – Я решил не ехать с тобой, но…
– Что изменилось? – в его глазах по-прежнему было мало эмоций. Он защищался, это было очевидно. Когда я не ответил, он взглянул на горы и вздохнул. – Слушай, мы ведь ничего друг другу не обещали. Я вполне ожидал, что всё закончится, так что не извиняйся…
– Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Единственный аспект моего возвращения домой, с которым я не хотел сталкиваться вчера, это то, в каком положении окажемся мы с Аспеном. Я знал, что в первую очередь рискую из-за него. Чтобы с его лица пропало холодное выражение, нужно было столкнуться с правдой и высказать это вслух.
Мы стояли, глядя друг на друга больше, чем было комфортно, и я заёрзал, пряча руки в карманы и ожидая какого-либо ответа. На его лице отражались различные эмоции, пока не осталось только беспокойство.
– Я не знаю, – наконец произнёс он, копируя мою позу и зарываясь руками глубоко в собственные карманы. – Я представляю, что это возвращение домой будет для тебя сложным. Я не уверен, что сейчас тебе нужно ещё больше препятствий.
– Ты не препятствие.
Его взгляд переместился обратно на горы. Я сократил расстояние между нами и перевёл его внимание на себя, положив руку ему на щеку.
– Что ты у меня просишь, Хаксли?
Я положил вторую руку на противоположную щеку и осмотрел каждый дюйм его лица, в конце концов теряясь в его глазах.
– Давай посмотрим, к чему нас это приведёт. Я знаю, что мне ко многому нужно будет привыкать в Крикстоуне, но зачем нам бросать что-то, что… кажется правильным. И ты знаешь, о чём я говорю.
Он тяжело сглотнул и потянулся убрать мои руки.
– Знаю, – прошептал он. – Просто… – он уставился в никуда, после чего покачал головой и закончил свою мысль, – я не думаю, что ты готов.
– Я готов. К чему тут готовиться?
Он колебался и прикусил губу, прежде чем продолжить.
– Твой разум, он… Я просто не знаю… – он вздохнул и не закончил.
Я нахмурился от его разбитого объяснения. Что было не так с моим разумом? Что он имел в виду? Он начал верить во всё это дерьмо о каком-то дурацком ярлыке, который на меня пытались повесить много лет назад?
– Хаксли, – его голос вернул меня в реальность, и он потянулся и сжал мою руку. – Давай посмотрим, что будет дальше?
Я отступил на шаг назад и посмотрел на него, прежде чем перевести взгляд на пейзаж. Растущее желание быть с ним подобралось ближе и полностью завладело мной. После прошлой ночи я не мог не чувствовать сильную магнетическую связь, которая нас сближает. Мне хотелось знать, почему он колеблется.
– Хорошо.
– Ты готов? – спросил он.
– Да. У меня почти ничего нет, только пару вещей внутри.
Мы оба зашли в хижину, и пока я сделал несколько подходов, чтобы отнести свои вещи в джип, Аспен проверил комнату. Когда я вернулся в дом после последней загрузки, Аспен стоял у тумбочки на кухне.
Я пересёк комнату и увидел, на что он смотрит; контейнер с супом, который он принёс мне давным-давно, по-прежнему нетронутый стоял в углу.
– Ты думал, что я пытаюсь тебе навредить, – это был не вопрос, а скорее резкая констатация факта.
– Я не был уверен.
– Тогда зачем его хранить?
Не уверенный, как он воспримет мою ласку, я прижался к нему всем телом и обвил руками его талию, касаясь губами его шеи, а затем уха. Он не отстранился, вместо этого прильнув ко мне спиной.
– В тот день, когда ты принёс это, напоминание Натаниэля звенело в моей голове бесконечным кругом. Хотя я не мог заставить себя принять его, а потому не мог съесть. Где-то внутри я знал, что Натаниэль был прав. Так что оставил контейнер как напоминание себе о том, что, может быть, ты просто вёл себя дружелюбно. Чем дольше я узнавал тебя, тем больше в этом убеждался. Но когда меня одолевало сомнение, контейнер всегда был на виду.
Аспен хохотнул и повернул лицо к моему.
– Это заплесневелый, отвратительный контейнер супа, который я сварил тебе в мае. Сейчас он тебя убьёт – что никогда не входило в мои намерения. Это уже научный эксперимент, а не суп.
Я прижал его к своему телу и вдохнул свежий после душа запах, уткнувшись носом в его шею.
– Поэтому он остаётся здесь.
К тому времени, как мы отправились в дорогу, напряжение между нами рассеялось, и мы увлеклись лёгким разговором.
Аспен объяснил, как собранная за последние несколько месяцев ДНК даст им довольно точное представление о популяции гризли в Альберте. Я слишком много раз терялся в его технических словах и ничего не понимал, но наслаждался восторгом и радостью в его голосе, пока он говорил о том, что было ему по душе.
На некоторое время наступила тишина, после того, как Аспен закончил говорить, и я откинулся на спинку сидения и наблюдал за проплывающим мимо пейзажем. Я заметил, что он надел часы на одно из своих повреждённых запястий, но другое было открыто, уже не такое красное, как поначалу, но достаточно, чтобы привлечь взгляд.
– Тебя дразнили?
– А? – Аспен бросил на меня вопросительный взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
– Твои запястья. Дети тебя дразнили?
Аспен усмехнулся.
– Ты даже не представляешь. Крис на полдня онемел от шока, но к ужину в субботу готов был разорваться. Так что я велел ему высказаться и сказал, что после этого не хочу слышать ни слова. И предупредил, что иначе его труп будет валяться в горах.
– Грубо.
– Проведи с ним пять секунд, и тебе захочется поступить так же.
Я представил подростков, которых видел, и задумался, который из них Крис.
– Это тот парень с ирокезом?
Аспен рассмеялся.
– С неудавшимся ирокезом, да.
В тот день возле магазина этот парень открыто флиртовал с Аспеном. При воспоминании об их взаимодействии, у меня внутри начало расти раздражение.
– Он ревнует.
– Он засранец.
– Он к тебе приставал?
Аспен поморщился и бросил на меня вопросительный взгляд.
– Он флиртовал, но знал, что я не заинтересован.
– Разве?
– Прошу прощения?
– Кажется, тебе с ним было весело. В тот день возле магазина, ты флиртовал в ответ.
Внезапный взрыв хохота Аспена заставил меня нахмуриться.
– Уверяю тебя, я не флиртовал.
Я наблюдал за Аспеном, пока он вёл машину, изучал его лицо и ничего больше не говорил на эту тему. Он защищался ужасно настойчиво. Из-за Криса он был не особо уверен, что хочет больше разобраться в наших отношениях по возвращению домой? Я играл с этой мыслью в голове и преуспел в увеличении своего раздражения, думая, играл ли Аспен с нами обоими всё это время.
После четырёх часов езды я был готов распсиховаться. Я беспокоился из-за того, что так долго сидел в машине, и ворчал из-за того, что был так ослеплён похотью, что не заметил всей картины раньше. Аспен предложил остановиться на заправке и перекусить.
Возле автозаправки/закусочной Аспен съехал с дороги и припарковался на маленькой парковке рядом с витриной закусочной. Мы зашли внутрь, чтобы купить немного еды, но обнаружили, что это место было довольно популярной остановкой на шоссе, и большинство столиков были заняты.
Аспен не казался шокированным. Это была маленькая закусочная, которая обслуживала путешественников, и он объяснил, что она заполнена практически всегда. Краска обсыпалась, и столы и стулья из тёмного дерева видали дни получше. Через комнату тянулся длинный прилавок с прикрученными к полу барными стульями. Две официантки в белых передниках разливали кофе и разносили еду посетителям, вбегая и выбегая через двойные двери, которые вели на кухню.
– Давай просто возьмём еду с собой? – предложил Аспен после того, как мы оглядели закусочную. – Мне не особо хочется ждать, пока освободится место.
Мне не хотелось тоже, плюс, уровень шума давил мне на мозг и заставлял меня щуриться от давления.
Мы заказали сэндвичи и картошку и встали на свободное место у прилавка, ожидая. Аспен молчал, и его взгляд был сосредоточен на улице за окном, где люди выстроились у насосов, чтобы заправиться. Через пятнадцать минут официантка сообщила нам, что ждать осталось недолго, так что Аспен хлопнул меня по плечу и встал.
– Ты забери еду, а я заправлю машину. Встретимся на улице?
– Да.
Я наблюдал, как он вышел за дверь и сел в джип. Он подъехал к свободному насосу и заглушил двигатель. Как только вставил шланг, Аспен на мгновение прислонился спиной к джипу, а затем помахал кому-то рукой и подмигнул, тепло улыбаясь.
Молодой парень в чёрных свободных штанах и в обтягивающей белой футболке подошёл с такой же яркой улыбкой. Слишком яркой. Парень оперся рукой на насос, который использовал Аспен, и у них завязался разговор. Беседа продолжалась какое-то время, и Аспен один раз взглянул на цифры на насосе, но быстро вернул внимание к слишком самодовольному парню перед собой.
Должно быть, вскоре бак заполнился, потому что внимание обоих мужчин переключилось на насос. Аспен вынул шланг и вернул его на насос, после чего закрыл бензобак. Он достал из заднего кармана бумажник и попытался протянуть парню пару купюр, но работник отмахнулся от них и позвал Аспена за собой в маленькое здание, которое располагалось между насосов.
Аспен зашёл первым, и парень проводил его, осторожно положив руку на поясницу Аспена. Это действие заставило меня оттолкнуться от прилавка и подойти к окну, чтобы рассмотреть получше. Этот жест был слишком дружелюбным на мой вкус, и я не мог понять, почему Аспену понадобилось зайти внутрь, когда он был более чем готов расплатиться за бензин наличными.
Когда я подошёл к окну, угол обзора лучше не стал, и я собирался выйти на улицу, когда женщина за прилавком крикнула мне, что заказ готов. Нахмурившись, я отвернулся от окна и быстро расплатился за еду, чтобы выйти и разобраться, какого чёрта происходит.
Моё нетерпение увеличивалось, пока официантка не торопясь отсчитывала мне сдачу. В конце концов, я сказал ей оставить мелочь себе, взял пакеты с едой и вылетел за дверь. Пока я подходил к джипу, Аспен вышел из здания, с улыбкой на лице и зачарованным взглядом, посмеиваясь.
– Какого чёрта это было? – рявкнул я.
Он резко остановился и поднял голову, его улыбка сменилась замешательством.
– Что «это»?
– Это, – я кивнул подбородком на здание, внутри которого по-прежнему находился тот работник, и всучил пакеты с едой в руки Аспену.
Он оглянулся на здание, а затем посмотрел на меня, нахмурившись.
– О чём ты?
– Зачем ты ходил туда с ним?
– Чтобы расплатиться за бензин? – он произнёс это медленно и с интонацией, которая выставляла меня идиотом.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– На самом деле, Хаксли, не знаю. Просветишь меня?
В этот момент работник заправки решил вернуться на улицу, и я бросил на него убийственный взгляд, который заставил его передумать.
Аспен нахмурился и стал толкать меня в грудь, подвигая нас, пока мы не оказались за джипом, вне поля зрения, если вдруг этот засранец решит понаблюдать за нами из-за затемнённых окон.
– Какого чёрта происходит?
– Это мне и хотелось бы узнать. У тебя не было причин заходить с ним в это здание. Ты предложил ему за бензин наличку. Я это видел. Но нет, этому раскрепощённому мистеру ты понадобился внутри. Зачем?
Брови Аспена взлетели вверх, и он мгновение смотрел на меня, после чего открыл рот, закрыл, провёл рукой по своей щетине на подбородке, а затем наконец заговорил, тыкая пальцем мне в грудь.
– Я даже не буду обсуждать это. Садись в джип.
Он развернулся, чтобы подойти к своей стороне, но я поймал его за руку. Прежде чем я успел выплюнуть, что хочу получить ответ, он приблизился ко мне, понизив голос до опасно низкого тона.
– Встряхни свою чёртову голову. Я предложил парню наличку, да, но они не принимают купюры в пятьдесят или сто долларов. На витрине есть табличка, которой я не видел, пока он мне не сказал. Я зашёл внутрь, чтобы расплатиться карточкой.
Я открыл рот, чтобы нанести ответный удар, но он подошёл ближе и зарычал.
– Это уже не лезет ни в какие ворота. Садись. В. Джип.
Когда мы снова отправились в дорогу, тишина стала такой тяжёлой, будто превратилась в отдельное существо в салоне, которое давило и поглощало свободное пространство, пока я не почувствовал необходимость подвинуться ближе к окну и дать этому существу требуемое место. Чем дольше это тянулось, тем громче тишина кричала в моих ушах.
Наша еда давно закончилась, и километры оставались позади, пока мы приближались к Крикстоун-Вэлли. Я закрыл глаза, когда мой разум атаковали воспоминания в виде Натаниэля, который отчитывал меня за то, что я обвинял его в том, что по его заверениям не являлось правдой. Такое случалось часто.
– Покажи мне твёрдые улики, Хаксли! У тебя есть факты, или твоя голова просто снова придумывает истории?
– Я просто знаю.
– Детка, ты слишком много думаешь, и твоя умная голова просто рушит всё хорошее. Факты. Объективные мысли. Помнишь, что говорил доктор Кольер?
Я откинул голову на спинку сидения и ущипнул себя за переносицу.
– Прости, – пробормотал я.
Это было первое слово, прозвучавшее между нами за много часов, и оно так долго висело в воздухе без ответа, что я открыл глаза и взглянул на Аспена. Он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев, и смотрел вперёд, сжав губы в тонкую линию.
Я был уверен, что он не ответит, и собирался снова откинуть голову назад, когда он сквозь сжатые зубы выплюнул:
– Я не твоя собственность, Хаксли. Мы никак не обозначили отношения. Мы не встречаемся. Ничего официального. Вообще ничего. Это был очень хороший трах посреди глуши и возможность, может быть, чего-то большего по приезду домой. Если бы тот парень на заправке ко мне подкатывал – чего не было – и если бы я флиртовал с Крисом – чего тоже не было – это тебя не касалось бы.
Злость встала у меня перед глазами пеленой. Очень хороший трах посреди глуши? Разве я не дал понять, что заинтересован в большем? Разве я говорил не достаточно конкретно?
Будто читая мои мысли, Аспен отвёл взгляд от дороги достаточно, чтобы добавить:
– Я сказал, что мы посмотрим, к чему нас это приведёт. Я не знаю, готов ли ты уже к этому. Пока что, на протяжении нескольких часов, я ставлю это под сомнение.
Не трудясь отвечать, так как во мне остался один яд, я снова закрыл глаза и укутался в предпочтительную тишину. Как и все из моего прошлого, Аспен заскочил в состав поезда «тебе нужна помощь» и свистел прямо мне в лицо.
В какой-то момент я провалился в сон и проснулся некоторое время спустя, когда меня толкнул Аспен.
– Эй, до дома осталось минут сорок. Ты хочешь позвонить своей матери и дать ей знать, что почти приехал?
Поток тревоги ударил меня прямо в грудь, пока сонный разум крутил его слова в моём наполовину проснувшемся мозге.
– Остановись.
Мою панику было не скрыть, и Аспен повернул голову в мою сторону.
– Что?! Зачем? – ещё не договорив, он проверил зеркала заднего вида и замедлился, уводя джип на обочину.
Только когда он остановился и повернулся ко мне, я смог сформулировать объяснение своей внезапной вспышки тревоги.
– Она знает, что я еду? – я даже не подумал спросить раньше.
– Она знала, что это возможно, но до сегодняшнего утра я не был уверен, что ты не передумаешь.
Я кивнул, глядя вдаль, куда мы направлялись.
– Ладно. Нам… Нам нужно быть осторожными. Я не буду уверен, в безопасности ли мы, пока не приеду туда. Если люди Россена…
– Хаксли.
Я сосредоточился на Аспене, который ущипнул себя за переносицу с усталым видом, который я множество раз видел в своей жизни. Это было выражение лица наивных людей, которые считали себя неприкасаемыми. Эти люди не слушали, не важно, насколько явно им всё объясняли. Я думал, что Аспен другой.
