Текст книги "Война и люди"
Автор книги: Никита Демин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Пройдем!
Через несколько часов началась перегруппировка частей 8-й дивизии. Ведь основные усилия теперь сосредоточивались на ее правом фланге. Перегруппировка проходила скрытно, ночью, при строгой маскировке. Чтобы ввести противника в заблуждение, в районе Керешмезе сохранялся прежний режим огня, движения войск и автомашин, переговоров по радио. Полки дивизии быстро и скрытно сосредоточились в горах и лесах северо-западнее города. Противник ничего не заметил.
Подтянув артиллерию и боеприпасы, дивизия внезапно, словно снег на голову, свалилась на главную дорогу Рахов – Керешмезе и оседлала ее. Над группировкой фашистских войск, оборонявших Керешмезе, нависла угроза окружения. Гитлеровцы поспешно отступили, оставив укрепрайон, и заняли оборону на промежуточном рубеже. Благодаря мужеству и мастерству наших воинов замок с «дверей» в Венгерскую долину был сорван.
Немалая заслуга в этом принадлежала командиру корпуса генералу А. И. Гастиловичу. В очень сложных условиях он оперативно руководил войсками, принимал смелые решения, уверенно использовал маневр. Комкор стал настоящим генералом-фронтовиком, зрелым военачальником.
Много героических подвигов совершили бойцы и командиры в боях за укрепленный район Керешмезе. Расскажу только о командире нештатного взвода разведки старшем сержанте Юсупове. О храбрости и находчивости его ходили легенды. Мне довелось несколько раз беседовать с Юсуповым. И должен сказать, что воин этот действительно был разведчиком экстра-класса. Человек как человек. Внешне – обыкновенный: плотный, широколицый, курносый. С виду даже робкий, неповоротливый. Начнет что-нибудь рассказывать – теряется. Только вот глаза выдавали прирожденного разведчика – недремлющие, настороженные. И тело напряжено, как струна.
Помню, во время беседы с ним я часто ловил себя на мысли: вот треснет сейчас у меня под ногой сухая веточка, и Юсупов исчезнет, растворится в кустарнике, как будто его и не было тут вовсе.
Разведчики в шутку называли Юсупова «человеком-невидимкой». Ужом среди бела дня пробирался он в самое сердце Керешмезского укрепрайона, зарывался в каменную россыпь и часами недвижимо лежал, подмечал все, что делалось вокруг, запоминал. Он уходил так же тихо, как и появлялся. И только однажды не выдержал. Место засады выбрал у штабного блиндажа: ждал, не выйдет ли кто. Но фашисты были осторожны. Тогда, уже перед утром, разведчик опустил в трубу штабного блиндажа связку гранат. Знатный переполох поднялся у гитлеровцев! Они оцепили все вокруг. Казалось, ящерице – и той не уйти. А Юсупов выбрался.
Талантливый разведчик со своей группой приносил ценнейшие сведения. Это они подсчитали количество дотов и дзотов на своем участке, точно нанесли их на карту. Уже после взятия города Керешмезе офицеры из штаба фронта, не поверив в точность ранее сообщенных им сведений, вновь пересчитали доты и дзоты. И число совпало. Это Юсупов с группой разведчиков обнаружил обход на одном из участков обороны противника и в самый решающий момент провел там батальон майора Киречка в тыл фашистам.
За Керешмезе Юсупова наградили боевым орденом.
БРАТСКАЯ ВСТРЕЧА
В конце сентября в Карпатах начались сильные дожди. Вступила в свои нрава осень. Надо было спешить с наступлением, тем более что командующий фронтом уже определил дальнейшие задачи корпуса. Нам приказано было наступать в направлении Рахов, Сигет и в последующем на Мукачево, т. е. повернуть на юго-запад. Для выполнения этой задачи необходимо прежде всего прорвать вторую полосу обороны Керешмезского укрепленного района. Она проходила по линии командных высот, полукругом окаймлявших Керешмезе с запада и юга. «Замок» мы сорвали, теперь нужно было открыть «дверь» в Венгерскую долину.
2 октября части корпуса перешли в наступление. 10-я пехотная дивизия и 1-я горнострелковая бригада врага оборонялись с отчаянием обреченных. Пленные говорили, что отряды прикрытия расстреливают всех, кто оставляет свои позиции.
8 октября, подтянув 24-ю пехотную дивизию, противник пытался охватить правый фланг корпуса. Это ему частично удалось. У нас, особенно в 8-й дивизии, сложилась трудная обстановка. Однако полковник Угрюмов своевременно осуществил маневр частью сил на угрожаемое направление. Посадив на автомобили несколько усиленных стрелковых рот, он перебросил их на правый фланг. Заняв господствующие высоты, роты отразили контратаки превосходящих сил противника. Три дня шли здесь бои. Врагу не удалось продвинуться ни на метр. Измотав и обескровив его, корпус пробил брешь во второй полосе обороны. Понеся большие потери, противник начал отходить.
Заняв горные окрестности у Керешмезе, части корпуса двинулись по долине реки Тисса на юг. У города Рахов опять встретили сильное сопротивление. Но соединение обошло город. Это был новый, смелый маневр через горный хребет. 16 октября гитлеровцы были выбиты из Рахова и стали откатываться на юго-запад. 18 октября, преследуя врага, наши части взяли румынский город Сигет в Северной Трансильвании. Не увенчались успехами попытки противника закрепиться на западном берегу реки Терешва. 23 октября части корпуса овладели Хусте и 25 октября вышли на Венгерскую равнину. Карпаты остались позади, но борьба за них еще продолжалась. 1-я гвардейская и 18-я армии еще вели упорные бои – севернее нас, на перевалах. Командующий фронтом, подчинив нам 237-ю стрелковую дивизию, поставил корпусу задачу осуществить бросок главными силами на Мукачево и далее на Чоп. Вспомогательный удар наносили на Ужгород – навстречу войскам 18-й армии.
Корпус шел по Закарпатской Руси. Жители встречали пас как желанных, долгожданных освободителей. Триста лет властвовали здесь австро-венгерские монархи. Триста лет они угнетали, притесняли местное население, старались вытравить из людей все самое дорогое, связанное с понятием Родина. Но слишком крепки и живучи были корни. Многие не забыли русского языка, родных обычаев. Все это передавалось из поколения в поколение: от прадедов к дедам, от дедов к внукам. И обычаи, и непримиримый дух русский, и неистребимая любовь к Родине. Слова «Россия», «Украина», «Советский Союз» произносились закарпатцами со священным трепетом.
Трудно описать тот восторг, ту радость, с какими встречали нас в городах и селах Закарпатья. На улицах звенел девичий смех, звучала русская и украинская речь. Усталых солдат в ротных маршевых колоннах засыпали осенними цветами. Женщины выносили в широкогорлых кринках холодное молоко, девушки подавали на чистых рушниках фрукты и расписные чашки с вином...
...На обочине дороги дюжий батареец могучими глотками опорожнял махотку с молоком. А рядом, запрокинув голову, стояла маленькая пожилая женщина. Она робко гладила темной рукой борт солдатского ватника, в смеющихся глазах светлые слезы радости:
– Господи боже мой! Да неужто и в наши окна глянуло солнышко, неужто и нам счастьичко выпало!
Русь Закарпатская! Рубеж нового и старого мира. Выезжаем в местечко. На пригорке возвышается господский дом. А вокруг хатенки, глядящие в землю, – нищета несусветная. Бойды смотрели на эту картину широко раскрытыми глазами. И в каком же гигантском величии, в какой красоте и блеске вставала перед каждым из них наша могучая социалистическая Родина. Здесь каждый солдат еще раз убедился в превосходстве социалистического строя над капиталистическим, и каждый солдат стал агитатором.
Я был свидетелем, как мой старый знакомый старший сержант Никитин в популярной форме объяснял крестьянам, что такое колхоз.
– Все межи – побоку. Вместо сохи – плуг, вместо быков – трактор. Работаете сообща. Подоспел урожай – между собой делите. По труду. Больше трудился – больше получил. Подходит?
– Да оно так вроде, очень подходит, – мялся высокий мужик в теплой поддевке. – А скажи-ка, парень, го правда, шо в колхозе и жены общие?
– Сказки все это, мужики, – серьезно сказал Никитин. – Имей свой дом, огород, корову, курей и прочее. Никто запрета не делает. Земля общая – это да. И то, чем ее холить да обхаживать, чтобы разродилась, – тоже общее. Вот и все.
– Ну тогда чего ж, – загалдели мужики. – Тогда ничего.
Эта непринужденная агитация, которую считал своим долгом проводить среди местного населения каждый солдат, была частью той большой целеустремленной работы, которую вели в освобожденных городах и селах буквально все коммунисты, комсомольцы, командиры и политработники.
Руководствовались мы постановлением ЦК ВКП(б) от 27 сентября 1944 года «О недостатках в политической работе среди населения западных областей УССР».
ЦК ВКП(б) предложил широко популяризировать основы советского строя, разъяснять населению Конституцию СССР, права и обязанности советских граждан, задачи трудящихся в деле восстановления хозяйства и помощи фронту.
Население освобожденных районов с большим вниманием и волнением слушало наших агитаторов и лекторов. Очень часто выступали и руководящие работники.
Я помню митинг в осеннем Рахове, площадь, покрытую желтыми опавшими листьями. На стенах домов свежие выщербины от пуль и осколков – несколько часов назад здесь еще кипел бой и площадь была пуста. А сейчас она была запружена людьми. Мелькали потрепанные кепки рабочих и ремесленников, старомодные котелки интеллигентов, черные клобуки священников. Затейливым узором п неожиданными красками поражала глаз расшитая одежда горцев – гуцулов.
Люди теснились у наспех сколоченной, обтянутой красным кумачом трибуны. Выступал начальник политотдела 18-й армии Леонид Ильич Брежнев. Он рассказывал о положении на фронтах, о том, как под мощными ударами Советской Армии беспорядочно откатываются на запад гитлеровские войска.
И когда Леонид Ильич закончил выступление, сотни рук взметнулись над площадью, оглашая округу аплодисментами.
Затем на трибуну один за другим стали подниматься те, кто, может быть, за всю свою прежнюю жизнь ни разу не открывал рта, чтобы высказать то, что рвалось из души. Это был необычный митинг. Люди выступали коротко, но все сказанное шло от чистого сердца.
– Спасибо, – звучало над площадью.
– Дякуемо...
– С русскими братьями – на века, на века вместе!
Митинг кончился. До поздней ночи продолжалось народное гулянье.
В Закарпатской Руси мы, политработники, подчас попадали и в самые неожиданные, совершенно непредвиденные ситуации. Помню, только что освободили одно из сел. Я решил воспользоваться небольшой передышкой и побриться. Едва принялся за вторую щеку – заглянул Гастилович.
– Принимай попов, Никита Степанович. Это по твоей части.
Я чуть было не порезал подбородок от неожиданности.
– Каких попов?
– Ну делегация православного русского духовенства. Ты с ними это... подипломатичнее, – комкор покрутил рукой в воздухе.
Быстро привел себя в порядок. Смотрю, действительно, заходят попы. Длинноволосые, бородатые, в длинных рясах.
Кланяются с порога в пояс. Один, самый старый, ступил вперед и говорит:
– Разрешите выразить глубокую благодарность советскому командованию п доблестным русским воинам за освобождение Закарпатской Руси, веками угнетаемой австро-венгерской монархией.
Смотрю, а в глазах у старика слезы. И по всему видно – неподдельные.
Пригласил попов к столу. Увидели священнослужители водочку, оживились. Российская, мол, настоящая! Пили они по-русски, безо всякой дипломатии.
Из разговора я понял, что священники выступают за воссоединение Закарпатской Руси с Советской Украиной. Россию считают своей Родиной. А цель их визита: просить разрешения повсеместно, во всех приходах, отслужить молебны во славу русского оружия, в честь героических воинов, за их победы.
Трое суток день и ночь, не переставая, в Рахове и по всей округе звонили колокола. Это был хотя и церковноправославный, но торжественный, победный звон.
Через некоторое время в политотдел корпуса явилась делегация из окрестных деревень с просьбой послать наших представителей в крупный населенный пункт Богдан, где должны проходить выборы народной власти. Я командировал туда своего заместителя подполковника Г. А. Бойченко й помощника по комсомолу майора Н. И. Андреева. Позднее они подробно рассказали, как проходила эта торжественная церемония.
При въезде в местечко Богдан наши посланцы увидели массу народа. Люди по-праздничному одеты, торжественно настроены. В этом празднике участвовало до пяти тысяч человек. Вскоре в просторном зале прошли выборы народного самоуправления. Может быть, впервые столы здесь были накрыты красными скатертями. В праздничной, приподнятой атмосфере представители трудящихся с неподдельной радостью устанавливали народную власть.
Остановился я на этих фактах не случайно. На западе после войны распространялись небылицы об отношении армии освободителей к местному населению, к духовенству. Чего только не наговаривали на нас американские и другие буржуазные фальсификаторы, каких только ужасов и случаев не нагромождали в своих бредовых писаниях. Нам, очевидцам, никогда не забыть народного ликования в городах и селах, праздничных шествий, слез радости, людской скорби по погибшим в боях за освобождение западной окраины Руси советским воинам.
Мысль о том, что мы выполняем миссию освободителей, несла бойцов вперед, словно на крыльях, придавала силы. Счастливые улыбки людей, которые наконец-то обрели свободу, освещали нам путь.
О том, как встретили советских воинов в Закарпатье, свидетельствуют не только личные воспоминания, но и документы, в частности газета «Закарпатская Украина», созданная сразу же по вступлении в Закарпатье наших частей. Передо мной пожелтевшие от времени листы этой газеты.
Прежде чем перелистать ее страницы, хочу вспомнить добрым словом работников поарма и покора, которые буквально не спали ночей, помогая создавать эту газету. Особенно много труда вложили в газету отдел пропаганды поарма и его начальник Сергей Степанович Пахомов, редактор армейской газеты Верховский, его заместитель Иткин, начальник издательства Путин. Они добывали дефицитную бумагу, искали и находили наборщиков, художников, местных корреспондентов, людей, хорошо знающих жизнь Закарпатской Руси, знакомых с редакционной работой, умеющих и желающих выпускать газету. Когда же не хватало журналистов, Сергей Степанович – сам в прошлом газетчик – помогал редактировать статьи, написанные рабкорами и селькорами. Все работники политотдела корпуса и армии вкладывали немало труда в создание газеты «Закарпатская Украина». Этот незаметный, но огромный труд по достоинству оценили местные жители.
И вот газета создана. Без длинных комментариев процитирую некоторые заметки, опубликованные тогда на первых страницах.
«Наши думы и чаяния сбылись! Мы свободны. Но мы не можем чувствовать себя до конца свободными и счастливыми до тех пор, пока народ Закарпатской Украины будет жить отдельно от наших единокровных братьев украинцев».
Или вот выдержки из отчета о знаменательном событии в жизни народа Закарпатской Украины.
«26 ноября в Мукачеве открылся первый съезд народных комитетов Закарпатской Украины... Лучшие сыны народа собрались в большом зале кинотеатра, чтобы впервые в истории Закарпатской Украины свободно выразить свою волю, громогласно и единодушно заявить, что отныне народ Закарпатской Украины сам становится хозяином своей судьбы... Один за другим выходят на трибуну ораторы. У всех одна дума и одно желание – навсегда воссоединиться с братским по крови и по духу украинским народом, с советским народом!
С огромным воодушевлением съезд принимает Манифест о воссоединении Закарпатской Украины с Советским Союзом».
Итак, форсирована Тисса, позади остались города Сигет, Хусте. 26 октября части корпуса во взаимодействии с 30-м стрелковым корпусом 18-й армии овладели городом Мукачево. 29 октября 1944 года войска корпуса с боями взяли Чоп. Отчаянные попытки гитлеровцев удержать этот важный железнодорожный узел, откуда расходятся магистрали в Советский Союз, Северную Трансильванию, в Венгрию и центральные районы Чехословакии, ие увенчались успехом. К вечеру враг был выбит с окраинных улиц Чопа.
Рано утром я зашел к командиру корпуса. Антон Иосифович Гастилович был в отличном настроении. Включили трофейный «телефункен».
Передавалось сообщение Совинформбюро:
«На территории Чехословакии южнее города Ужгород наши войска в результате упорных боев овладели городом и крупным железнодорожным узлом Чоп...»
«...Наши войска стремительным ударом вклинились в оборону противника и завязали бои на улицах города... Советские бойцы, действуя небольшими штурмовыми группами, врывались в здания, гранатами и штыками уничтожали вражеские пулеметные точки и снайперов. Бой длился в течение всего дня. Наши войска расчленили гарнизон противника на несколько групп, окружили и в результате ожесточенных схваток ликвидировали его. К вечеру город и железнодорожный узел Чон был полностью освобожден от немецких захватчиков...»
– Все верно!—с гордостью сказал Гастилович.
На другой день столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам 4-го Украинского фронта, овладевшим промышленным центром Закарпатской Украины городом Мукачево – важным узлом коммуникаций и опорным пунктом обороны противника у южных отрогов Карпат. Приказом Верховного Главнокомандующего отмечались все наши части, а родной мне 17-й гвардейский стрелковый корпус, отличившийся в боях за преодоление Карпат, получил наименование «Карпатский».
В конце дня я выехал в один из полков 2-й дивизии. (Она вновь вошла в корпус перед взятием города Чон.) С НП хорошо был виден расположенный внизу город. Впереди, за неясной чертой горизонта, лежала Чехословакия, позади дыбились Карпаты. Вершины хребтов купались в фиолетовой дымке. Дул холодный резкий ветер.
Нужно было думать о предстоящих боях, но я почему-то мысленно вновь и вновь возвращался к Карпатам. Сколько там, в горах, выстрадано, сколько крови пролито.
Конечно, боевые действия, которые вел корпус в Карпатах, если говорить в масштабе всего советско-германского фронта, были где-то на втором плане. Главное решалось севернее нас, на просторах Польши, Германии. Мы же действовали на фланге, подкрепляя войска, находящиеся на решающих участках. Но бои в Карпатах – в горно-лесистой местности – это такая школа мужества, такой пример героизма, возросшего мастерства командиров, что они должны по праву занять достойное место в истории войны.
Окидывая мысленным взором пройденный путь, преклоняясь перед мужеством и стойкостью советского солдата, я вместе с тем не могу не сказать доброго слова о нашем славном командире и политработнике. Чем только не приходилось заниматься этим труженикам на фронте. От портянок до заботы о своевременном обеспечении патронами и печальной обязанности – писать письма родственникам погибших солдат и офицеров. В атаку шли первыми, все невзгоды переживали первыми, да и отдавали жизнь за Родину многие, пожалуй, первыми. На войне трудно было отличить командира от политработника, так как жили они одними помыслами и одной заботой – разбить врага.
И успешному проведению Восточно-Карпатской операции во многом способствовала огромная подготовительная работа, проделанная командирами и политработниками.
Много, очень много можно привести примеров умелой, творческой организации партийно-политической работы в частях и подразделениях корпуса.
Вот скупые строки донесения политотдела 2-й гвардейской воздушнодесантной дивизии (начальник политотдела полковник И. Н. Пемов).
Заместитель командира 5-го полка по политической части майор Крайний широко использовал такие формы и методы партполитработы, как партийные и комсомольские собрания, групповые и индивидуальные беседы, политинформации, доведение задачи до личного состава, популяризация отличившихся в боях воинов. Ненастная погода, беспрерывные бои затрудняли проведение партактивов и семинаров. Но когда позволяла обстановка, использовались и эти формы партполитработы. Так, уже в ходе наступления был проведен семинар по обмену боевым опытом.
Замполит полка постоянно заботился о пополнении партийной организации новыми членами и кандидатами партии. В полку постоянно велась работа по подготовке молодых парторгов и комсоргов рот.
Используя передышку в боях, майор Крайний проводил обмен опытом работы агитаторов с молодыми воинами, прибывшими с очередным пополнением. В этом ему помогали ветераны полка Вайтенов, Стельмашенко, Братчиков, Коршунов.
Обычно это делалось так.
Перед вводом нового пополнения в бой красноармейцев выстраивали перед Знаменем полка. Открывался митинг. На нем выступали новобранцы, говорили о своей решимости бить ненавистного врага. Затем слово брали ветераны, на груди которых сверкали боевые ордена и медали. Они рассказывали молодежи о боевых традициях и героях дивизии и полка, делились своим богатым боевым опытом.
Вместе с пополнением прибывали в полк и ветераны, оправившиеся от рай. Это бесценные кадры, и политработники полка вместе с командирами заботились о правильном распределении по ротам и взводам опытных воинов.
Большое внимание уделялось выпуску боевых листков и молний. Так, например, во время боев за населенный пункт Надошь, когда были обнаружены замученные фашистами трупы наших бойцов, по указанию майора Крайнего были выпущены специальные боевые листки и молнии, в которых бойцы, командиры и политработники клялись отомстить фашистским извергам, призывали всех воинов еще смелее и яростнее бить ненавистного врага.
Опираясь на актив, майор Крайний сумел окружить заботой раненых воинов. По его инициативе многие посылки, присланные на фронт героическими тружениками тыла, направлялись раненым. Вот что писал, например, майору Крайнему гвардии старший лейтенант Пригуляк, получивший одну из таких посылок.
«Спасибо, дорогие товарищи, за заботу и внимание. До конца жизни я этого не забуду. Разве я могу забыть нашу славную гвардейскую семью, в которой я, не щадя жизни и крови, сражался за Родину и которая в тяжелый период не забыла меня. Тут, в госпитале, раненые и врачи завидуют, что я из такой славной гвардейской части».
Простые, идущие от сердца слова!
Так же умело организовывал партийно-политическую работу и капитан Рыжков – замполит 3-го батальона 4-го полка 2-й гвардейской воздушнодесантной дивизии.
Когда после тяжелых боев в батальоне остались лишь три вегерана-коммуниста, Рыжков, чтобы охватить партийным влиянием пополнение, прибывшее в батальон, стал проводить короткие открытые партсобрания и беседы. На них обсуждались итоги прошедшего боя, отмечались отличившиеся. Эти собрания явились отличной школой воспитания воинов.
Политическое обеспечение боевой задачи в этом батальоне было разносторонним. Так, при подготовке к прорыву обороны немцев в районе города Зорге, были проведены открытые партийное и комсомольское собрания. В решениях собраний было записано, что каждый коммунист и комсомолец обязан личным примером поднять товарищей в атаку, сделать все для выполнения боевой задачи. Капитан Рыжков провел инструктаж парторгов рот, вместе с ними решил вопрос расстановки коммунистов и комсомольцев во взводах. На совещании старшин подразделений решили, что надо сделать для бесперебойного обеспечения личного состава всеми видами довольствия, особенно боеприпасами и гранатами. Перед боем каждый коммунист получил конкретное партийное поручение.
При выдвижении батальона на исходные рубежи капитан Рыжков, находясь в цепи, разъяснял бойцам задачу, постоянно оказывал помощь комбату в управлении подразделениями. Во время атаки он находился на решающем участке, подбадривал бойцов, внимательно наблюдал за их действиями в бою, отмечал отличившихся. Когда комсомолец Алафердян первым ворвался в деревню Широка и уничтожил десять гитлеровцев, капитан Рыжков тут же выпустил молнию, в которой рассказал о подвиге солдата, призывал следовать примеру Алафердяиа.
Неутомимыми тружениками войны были и работники поарма, покора и подивов. Они дружно работали с командирами, всегда были вместе с солдатами.
Душой красноармейской массы на войне были коммунисты. Лучшие люди, проявившие в боях высокие моральные качества, преданность Родине, стремились стать коммунистами. Так, например, в дивизиях 17-го гвардейского стрелкового корпуса только в июне было принято в партию 577 человек, из них 395 орденоносцев.
Неослабное внимание росту партийных рядов уделял политотдел 18-й армии.
В июле было проведено специальное совещание начальников политических отделов соединений, на котором были заслушаны доклады о практике работы по приему в ряды ВКП(б).
По указанию политотдела армии при политических отделах корпусов по этому же вопросу прошли однодневные семинары парторгов.
В соединениях нашего 17 ск политорганы и партийные организации заметно улучшили работу по индивидуальному отбору в партию, по идейно-политическому воспитанию коммунистов.
Это все послужило хорошим вкладом в дело разгрома врага в Карпатах.
