Текст книги "Русский флот на чужбине"

Автор книги: Никита Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Глава 3
Африканское солнце Бизерты

Итак, 3 (16) [32]32
  Как мы уже упоминали в предисловии, все даты, относящиеся к периоду Гражданской войны на Юге России, приводятся нами по юлианскому (старому) стилю. С момента прибытия кораблей в Константинополь употреблялся новый стиль.


[Закрыть]ноября 1920 г. корабли и суда Черноморского флота, вышедшие из портов Крыма, сосредоточились на константинопольском рейде. Начался один из самых драматических эпизодов истории Русского флота – пребывание его на чужбине. Между тем бизертинская эпопея (именно в Бизерте, французском порту на побережье Северной Африки, и нашли последний приют русские корабли) является в тоже время одной из достойных уважения страниц морской истории. Оторванные от дома, терпящие массу лишений, русские моряки смогли сохранить не только дух флота, но и его боевую организацию.

Пребывание флота в Константинополе и переход в Бизерту

Первой задачей флотского и армейского командования по приходе в Константинополь стала разгрузка кораблей от войск и гражданских беженцев. Для более четкого решения этого вопроса главнокомандующий издал приказ о том, кто конкретно из военных и морских чинов может считаться беженцами. В данную категорию вошли:

1. Генералы и адмиралы, не пожелавшие остаться на службе или пожелавшие, но не получившие назначения.

2. Штаб-офицеры, не получившие штатных назначений.

3. Штаб– и обер-офицеры старше 43 лет, не пожелавшие добровольно остаться в составе Русской армии.

4. Штаб-офицеры, обер-офицеры и солдаты, имеющие свидетельства о непригодности к службе (4-я категория).

5. Офицеры независимо от чинов, имеющие специальное, высшее военное и морское образование, не желающие оставаться на должностях рядовых.

6. Лица, имеющие 3-ю категорию непригодности к службе за болезнью и ранением.

Кроме того, на кораблях разрешалось оставить только ближайших родственников офицеров и матросов. Всем остальным следовало перейти в категорию беженцев. Лица, не желавшие расставаться с родными, также могли списаться на берег. Довольно большое число офицеров, главным образом семейных, оставило флот. Но это было не столь чувствительно благодаря тому, что после эвакуации резко сократилось число всех штатов и учреждений. Гораздо острее встал вопрос с рядовым составом. Многие корабли ушли из Крыма не до конца укомплектованными, а по прибытии в Константинополь число матросов и унтер-офицеров сократилось еще больше. Из-за этого в Константинополе пришлось набрать в качестве матросов людей, не имевших никакого отношения к флоту и морскому делу и зачастую записывавшихся на корабли лишь для того, чтобы достичь новых мест и там устроиться. Естественно, плавание с такой командой, да еще и на изношенных кораблях, доставляло немало хлопот.

С прибытием эскадры в чужеземные страны происходили дальнейшие изменения. Так, приказом командующего флотом № 11 от 21 ноября 1920 г. Черноморский флот переименовывался в Русскую эскадру, (состав эскадры на момент нахождения в Константинополе см приложение № 4.) Для обслуживания Русской эскадры начальником базы, подчиненным непосредственно командующему эскадрой, был назначен контр-адмирал А.И. Тихменев. Он заведовал всеми видами материального снабжения эскадры, хранившимися на транспорте-мастерской «Кронштадт».

Следующим приказом, выпущенным в тот же день, командующий Русской эскадрой объявил о сокращении и расформировании учреждений бывшего Черноморского флота. Так, сокращался штаб командующего флотом, из учреждений Морского ведомства сохранялись лишь Морской корпус и Морской госпиталь. Также в неприкосновенности осталась организационная структура транспорта-мастерской «Кронштадт». 30 ноября был расформирован Черноморский флотский экипаж.

В период стоянки в Константинополе ряд кораблей и судов эскадры привлекался для перевозки частей Русской армии в организуемые для них лагеря в Галлиполи и на Лемносе. Естественно, находясь под французским покровительством, русским морякам постоянно приходилось сталкиваться с военными представителями Франции. По свидетельству очевидцев, отношения между русскими и французами в основном складывались вполне нормально. «Надо заметить, – написано в „Кратком очерке действий флота при эвакуации Крыма“, – что за все время очень сложной, тяжелой и неблагодарной работы по разгрузке и распределению по лагерям войск и беженцев с наших судов, отношение к нам Франгцузского Командования и властей было, за малым исключением, вполне благожелательное и предупредительное… Конечно, бывали иногда трения и мелкие недоразумения между Русским и Французским Командованием, но все они быстро решались благодаря благожелательному к нам отношению и индивидуальным качествам адмиралов Де-Бон [33]33
  Вице-адмирал де Бон в указанный период командовал французскими военно-морскими силами в восточной части Средиземного моря.


[Закрыть] и особенно Дюмениль, с одной стороны и высшему такту, твердо и настойчиво проводимом Главнокомандующим и Командующим Эскадрой, с другой».

Однако во время стоянки флота в Константинополе произошел неприятный инцидент с английским командованием. Одними из первых русских кораблей к турецким берегам прибыли подводные лодки – «Буревестник», «Утка», «АГ-22» и «Тюлень». После обычных карантинных формальностей они расположились в бухте Сиркеджи у пристани французской базы. После этого под давлением англичан, « не переваривающих подводных лодок под иным флагом, кроме своего», с русских кораблей были сняты экипажи и отправлены на рейд, на транспорт «Трувор». На лодках остались лишь командиры, старшие офицеры и по два матроса. Помимо этого с кораблей сняли ручное оружие, пулеметы и даже окуляры перископов, предохранители и ключи от радиостанций.

Узнав о самовольных действиях британцев, командующий флотом, находившийся в море, связался по радио с адмиралом Дюменилем, и через четыре дня русские экипажи вернулись на борт своих кораблей.

Но долго находиться в неопределенном состоянии на константинопольском рейде русская эскадра не могла. Требовалось срочно решить ее судьбу. Еще в Крыму, отдавая армию и флот под покровительство Франции, генерал Врангель обязался передать все казенные и военные транспортные суда французскому правительству для их эксплуатации. Вырученные в результате средства, а также доходы от продажи переданных Франции некоторых правительственных грузов должны были покрыть расходы по содержанию русских армии и флота. Передаваемым Франции судам полагалось находиться под ее флагом вплоть до установления в России законного (небольшевистского) правительства.

До начала декабря между Парижем и Константинополем велись переговоры о решении судьбы флота. В Париже диалог с французским правительством вел уполномоченный главнокомандующего Русской армией Б.П. Струве и российский посол в Париже В.А. Маклаков. В итоге помимо передачи части судов под французский флаг Франции также передавался предназначенный для русского флота уголь, который иностранные пароходы должны были доставить в Константинополь. Также русское правительство в изгнании предлагало обратить внимание на покрытие расходов по содержанию армии и флота, стоимость различного военного имущества, приобретенного во время Гражданской войны у Франции и после эвакуации ей возвращенного.

Основной задачей русского командования являлось сохранение в целости ядра военного флота и русских экипажей на кораблях и судах. Причем речь шла не столько о ценности «материальной части», представлявшейся относительно небольшой, сколько о моральной стороне вопроса. В конце 1920 г. командование Русской армии и флота еще верило в то, что борьба с большевиками продолжится в ближайшее время. В инструкции, данной представителям русского флота при уполномоченном главнокомандующего Русской армией в Париже вице-адмиралу А.А. Хоменко и капитану 1-го ранга В.И. Дмитриеву, датированной 22 ноября 1920 г., командующий Русской эскадрой писал: « Хотя нынешний состав судов нашего Черноморского Флота по отсталости его техники не представляет никакого значения не только для будущей России, но и для настоящего момента, но моральной стороне акта – сохранение Флота и передача его будущей России, я придаю громадное значение».

Вопрос об отправке кораблей Русской эскадры и чинов флота и Морского ведомства в Бизерту – базу французского флота, расположенную на территории французского Тунисского протектората [34]34
  В связи с тем, что столица нынешней Республики Тунис имеет такое же название, в отдельных работах, посвященных русской эмиграции в Северной Африке, возникает путаница. В данной книге столица будет называться Тунисом, страна – Тунисским протекторатом.


[Закрыть], решился положительно 2 декабря. При этом французское командование не скрывало того, что в Бизерте оно хотело бы видеть как можно меньше русских людей и кораблей, поскольку, как объясняли французы, Бизерта – необорудованный порт и разместить в нем значительное количество семей офицеров не представлялось возможным. Соответственно, корабли старались укомплектовывать преимущественно холостыми офицерами и матросами. По воспоминаниям дочери командира миноносца «Жаркий» старшего лейтенанта А.А. Манштейна, А.А. Манштейн-Ширинской, « еще в Константинополе любящим парам посоветовали оформить свои отношения: только семейные моряки уходили в Бизерту. Надо было расставаться или венчаться, и в те несколько дней на эскадре сыграли много свадеб. Молодоженов сразу же разлучили. В то время как их мужья оставались на военных судах, их молоденьких жен посадили на[транспорт. – Н.К.] „Константин“». Кроме того, с целью сокращения числа кораблей эскадры, в Константинополе оставлялись гидрографические суда «Казбек» и «Веха». Впрочем, вместо «Вехи» в Бизерту в качестве учебного парусника Морского корпуса взяли учебное судно «Свобода» (бывшая «Великая Княгиня Ксения Александровна»). Ранее судно, находившееся в Константинополе с 1918 г., принадлежало Одесскому училищу торгового мореплавания. Также в Константинополе оставались эсминцы «Гневный», «Цериго» и «Поспешный» – их собирались отбуксировать в Бизерту позже, после завершения на этих кораблях ремонтных работ.

Для перехода в Бизерту Русская эскадра была разделена на три отряда:

1-й отряд:

Линейный корабль «Генерал Алексеев»

Крейсер «Генерал Корнилов»

Посыльное судно «Алмаз»

Подводные лодки: «Буревестник»

«Тюлень»

«Утка»

«АГ-22»

База подводных лодок транспорт «Добыча»

2-й отряд:

Эскадренные миноносцы: «Беспокойный»

«Дерзкий»

«Пылкий»

«Капитан Сакен»

«Жаркий»

«Звонкий»

«Зоркий»

Спасательный буксир «Черномор» Буксир «Голланд»

3-й отряд:

Посыльные суда: «Грозный» (в других источниках – канонерская лодка)

«Страж» (в других источниках – канонерская лодка)

«Якут»

«Китобой»

Учебное судно «Свобода»

Вооруженные ледоколы: «Илья Муромец»

«Джигит»

«Гайдамак»

«Всадник»

При эскадре также находились: транспорт-мастерская «Кронштадт», угольный транспорт «Форос» («Далланд»), пароход «Константин» (с семьями чинов эскадры).

После принятия на борт запасов и проведения некоторых ремонтных работ (в основном силами транспорта-мастерской «Кронштадт») русские корабли стали покидать Константинополь. Флот вышел в Бизерту в следующем порядке:

8 декабря 1920 г. – линейный корабль «Генерал Алексеев», транспорт-мастерская «Кронштадт» и транспорт «Далланд» (с углем для эскадры).

10 декабря – посыльное судно «Алмаз» на буксире «Черномора», эскадренный миноносец «Капитан Сакен» на буксире вооруженного ледокола «Гайдамак», эсминец «Жаркий» на буксире «Голланда», эсминец «Звонкий» на буксире вооруженного ледокола «Всадник», эсминец «Зоркий» на буксире ледокола «Джигит», транспорт «Добыча», подводные лодки «АГ-22» и «Утка», ледокол «Илья Муромец», имея на буксире подводные лодки «Тюлень» и «Буревестник», посыльные суда «Китобой» и «Якут», канонерские лодки «Грозный» и «Страж», на буксире которой шло учебное судно «Свобода».

12 декабря – эсминцы «Беспокойный», «Дерзкий» и «Пылкий».

14 декабря – крейсер «Генерал Корнилов» и пароход «Константин».

Подробности перехода сжато, но ярко описал адмирал Кедров: « Я с эскадрой и Морским Корпусом шел в Бизерту, где суда эскадры должны были быть поставлены на „долговременное хранение“. С нами шел французский крейсер [„Эдгар Кине“. – Н.К.] [35]35
  Слова иностранной лексики в тексте оригинала, выполненные латиницей, изъяты и заменены русскими фонетическими моделями, заключенными в квадратные скобки.


[Закрыть] и французская канонерка. Командиром крейсера был кап[итан] 1р[анга] [дю Пти-Туар], потомок героя Абукира [36]36
  Сражение между английским и французским флотами у мыса Абукир 1–2 августа 1798 г., в результате которого французский флот потерпел поражение.


[Закрыть] , который с большим тактом выполнил свою миссию „дипломатического“ конвоира эскадры. Он все время подчеркивал, что он состоит в составе моей эскадры и на каждой якорной стоянке приезжал ко мне первым для выяснения наших нужд (вопросы питания, воды и т. п.). Переход в Бизерту был трудным для эскадры из-за плохого состояния перемонтированных давно судов и неопытности команд.

Так, например, дредноут „Генерал Алексеев“ одно время шел 1 72 узла и его несло ветром как парусную лайбу. В лучшем состоянии находились подводные лодки и нефтяные миноносцы под командованием] к[онтр] – адм[ирала] Беренса.

Большие суда шли кругом Греции, заходя в Наваринскую бухту (где [отец] Алексий служил панихиду у памятника павшим в Наваринском сражении), а малые суда пересекали Коринфский полуостров Коринфским каналом. Все собирались у о[стро]ва Кефалония, где немного меньше чем 120 лет тому назад адмирал Сенявин своими победами на море высоко прославил Андреевский Флаг.

Во время моей прогулки к прибрежной деревне жители, узнав, что я адмирал русского флота, стоящего на якоре у их берегов, провели ко мне старика, который через переводчика рассказал мне, что он еще от своего деда слыхал о русском „Адмирале Сеняве“ [37]37
  Речь идет, в частности, о боевых действиях адмирала Д.Н. Сенявина в 1805–1807 гг. в Средиземном море, когда русские моряки освободили Ионические острова от французов.


[Закрыть] , который освободил их от турок и владычества Бонапарта. Увы, подумал я, какой контраст – Россия тогда и теперь, и тоже под Андреевским флагом у этих берегов. Я дал старику „на память“ 1000 рублей крымской бумажкой.

На переходе в шторм ночью погибла французская канонерка, оторвавшаяся от эскадры и наскочившая на камни к востоку от Коринфского канала [38]38
  Авизо (по русской классификации – посыльное судно) «Бар-ле-Дюк» погибло 13 декабря 1920 г. Спастись удалось одному офицеру и 70 матросам.


[Закрыть] . Мы, к сожалению, не слыхали ее „S.O.S“ и не могли прийти на помощь; спаслось немного, но среди них все наши гардемарины, назначенные на нее для сигнализации и связи – поистине русские и в огне не горят и в воде не тонут».

О взаимопонимании между русским и французским морским командованием писал в своем рапорте и командир крейсера «Эдгар Кине» капитан 1-го ранга Бергас дю Пти Гуар: « Адмирал Кедров нанес мне ответный визит [15 декабря 1920 г. – Н.К.]. Новая беседа сблизила наши точки зрения. Основываясь на директивах, изложенных в секретной телеграмме командующего эскадрой, полученной сегодня, я считал, что моя роль заключается в том, чтобы для моего же блага укрепить авторитет адмирала Кедрова в моей эскадре и в основном действовать убеждением в отношении его таким образом, чтобы получить его поддержку и поддержку его штаба для общего управления конвоями. С сегодняшнего дня его концепция наших будущих операций более близка к моей, и я радуюсь той скорости, с которой он протелеграфировал своим различным эшелонам [отрядам. – Н.К.] с тем, чтобы подстегнуть отставших и обеспечить их снабжение». Такие взаимоотношения между командирами двух стран говорят как о том, что морякам, много повидавшим на своему веку и имевшим боевой опыт, всегда легче договориться между собой, так и о том, что на первых порах французское командование воспринимало Русскую эскадру как вполне суверенную боевую единицу. Но, увы, судьбу эскадры решали не моряки, а политики…

Из происшествий, случившихся во время перехода эскадры и не отмеченных адмиралом Кедровым, можно упомянуть следующие. В ночь с 14 на 15 декабря 1920 г. вблизи острова Кефалония между скалистыми мысами Манда и Капри на мель выскочил спасательный буксир «Черномор» [39]39
  ГА РФ. Ф. 5862. On. 1. Д. 8. Л. 17.


[Закрыть]. Он оставался на песчаной отмели в течение двух дней, после чего был снят с нее с помощью крейсера «Генерал Корнилов». 19 декабря на переходе из Аргостоли в кочегарку посыльного судна «Якут» стала поступать вода. Вскоре топки погасли, а пущенная для откачки воды помпа забилась углем. С подошедшего французского конвоира «Араб» предложили снять команду «Якута» и оставить корабль в море. Гардемарины, приведшие с неимоверными усилиями «Якут» из Владивостока, гордо отказались. Вскоре удалось установить причину поступления воды – открывшийся из-за ветхости кингстон. Его сумел закрыть гардемарин К.К. Дорошенко, многократно нырявший в воду. Затем, после десятичасовой работы, воду удалось откачать, и «Якут» прибыл в Бизерту самостоятельно.

Несмотря на долгий переход и неприспособленность большинства личного состава эскадры к морской жизни, а также сравнительно большое количество женщин и детей среди пассажиров, заболеваний и несчастных случаев, вызванных условиями перехода, к счастью, не произошло. В конце декабря 1920 г. суда Русской эскадры начали прибывать в Бизерту. Первым 22 декабря пришел пароход «Константин» с семьями чинов эскадры. Затем, в зависимости от обстоятельств плавания, пришли эсминцы «Беспокойный» и «Пылкий», подводная лодка «Буревестник», посыльное судно «Алмаз», вооруженный ледокол «Илья Муромец», канонерская лодка «Грозный», транспорт «Добыча», подводные лодки «АГ-22» и «Утка», спасательный буксир «Черномор», буксир «Голланд», посыльное судно «Китобой», канонерская лодка «Страж», вооруженные ледоколы: «Гайдамак», «Джигит» и «Всадник», эсминцы: «Капитан Сакен», «Звонкий» и «Зоркий», посыльное судно «Якут», линейный корабль «Генерал Алексеев», крейсер «Генерал Корнилов», эсминец «Дерзкий», подводная лодка «Тюлень», транспорты «Кронштадт» и «Далланд», учебное судно «Свобода». Последним 2 января 1921 г. пришел эскадренный миноносец «Жаркий». Еще через некоторое время в Бизерту пришел пароход «Цесаревич Георгий», привезший из Константинополя больных и раненых, а также медицинский персонал. Прибывших разместили во временном отделении французского Морского госпиталя, впоследствии выздоравливающие переводились в лагерь Надор вблизи Бизерты.

В середине января 1921 г. командование эскадры отправило в Константинополь ледоколы «Илья Муромец», «Гайдамак» и «Джигит» с заданием привести оставленные там эсминцы «Гневный» и «Цериго». 17 февраля ледоколы вернулись в Бизерту. На переходе из Наварина эсминец «Цериго» оторвался от своего буксировщика – ледокола «Джигит». Последний из-за неисправности механизмов не смог вновь взять его на буксир. «Джигиту» пришлось уйти на Мальту, а оттуда – в порт назначения. «Цериго» же прибыл в Бизерту на буксире французского корабля «Риносеро». Вместе с этой группой кораблей пришло и нефтеналивное судно «Баку».

Тремя днями ранее своим ходом (именно так написано в документах, хотя, думается, данный факт маловероятен) из Константинополя прибыл «бывший линейный корабль» (по терминологии того времени), а в действительности – превращенный в блокшив старый эскадренный броненосец «Георгий Победоносец». Во время перехода на нем произошел несчастный случай. 13 февраля во время качки самопроизвольно отдались (выскочили из креплений) найтовы (тросы) стрел на фок-мачте. Размахами стрел были убиты два офицера – старший штурман лейтенант А.П. Ставицкий и армейский капитан А. Нестеров, исполнявший должность боцмана. Сброшенный с мостика командир корабля получил контузию. Погибших похоронили на кладбище Сиди-Абдалла близ Бизерты, открыв скорбный счет русскому некрополю в этом североафриканском порту.

К середине февраля русские корабли сосредоточились в Бизерте. Впереди было четыре года нелегкой, но славной жизни на чужбине…

Судьба кораблей и судов, оставшихся в Константинополе

Сразу после прихода русских кораблей в Константинополь из Крыма командующий эскадрой стал получать прошения от владельцев частных судов и от различных частных пароходных обществ, чьи суда мобилизовали перед эвакуацией Крыма, с просьбами о скорейшем возвращении их собственности. Как говорилось выше, в эксплуатацию Франции для покрытия расходов по содержанию русских армии и флота передавались только транспорты Морского ведомства, остальные подлежали возврату прежним владельцам. 27 ноября 1920 г. вышел приказ № 1549 французского штаба Восточносредиземноморской эскадры. Согласно приказу, частные суда передавались владельцам после окончания их службы, для которой они мобилизовались генералом Врангелем. С другой стороны, русский коммерческий флот находился под контролем Франции, и никакое движение этих судов не могло осуществляться без разрешения офицера – представителя Франции в Международном управлении порта Константинополь. Последнюю меру французы предприняли во избежание захвата судов большевиками, не признававшими российский национальный флаг, под которым ходили коммерческие суда.

На следующий день командующий Русской эскадрой издал приказ, подтверждающий демобилизацию частновладельческих судов (включая суда Добровольного флота [40]40
  Добровольный флот – судоходная компания, основанная в 1878 г. на пожертвования различных организаций и частных лиц. В мирное время ее суда занимались коммерческими перевозками, в военное – поступали на службу военно-морского флота. После октябрьского переворота 1917 г. правление Доброфлота находилось в Париже. Часть судов эксплуатировалась Англо-русским кооперативным союзом (Аркос), называвшимся Англо-русским добровольным флотом В 1922 г. советским правительством было образовано акционерное общество Добровольного флага, которому удалось вернуть часть «доброфлотовских» пароходов. В 1924 г. оно вошло в состав АО «Совторгфлот».


[Закрыть]и Русско-Дунайского пароходства). Первым приказом командующего Русской эскадрой демобилизовали принадлежавший Русскому обществу пароходства и торговли (РОПиТ) пароход «Дыхтау». Дело в том, что этот пароход зафрахтовала одна иностранная компания, и РОПиТ нес убытки из-за его простоя. Однако демобилизация «Дыхтау» вызвала протест адмирала Дюмениля, сообщившего адмиралу Кедрову, что ни одно судно не может быть демобилизовано без его ведома. Как всегда, союзники вели двойную игру: с одной стороны, они признавали суда под русским флагом собственностью России, с другой – постоянно контролировали любые действия, связанные с управлением этой собственностью. Однако инцидент с «Дыхтау» вскоре уладили, и в дальнейшем демобилизация проходила нормально.

После ухода адмирала Кедрова вместе с эскадрой в Бизерту управление транспортами Морского ведомства и еще не демобилизованными частными судами поручили инженеру-механику генерал-лейтенанту М.П. Ермакову – начальнику 4-го отряда судов и старшему морскому начальнику (с русской стороны) на Константинопольском рейде [41]41
  ГА РФ. Ф. 6666. On. 1. Д. 12. Л. 3.


[Закрыть].

В подчинении Ермакова остались следующие корабли и суда:

1. Транспорты Морского ведомства, буксиры и казенные суда

Транспорты: «Рион», «Дон», «Крым», «Сарыч», «Ялта», «Инкерман», «Екатеринодар», «Самара», «Поти», «№ 410» («Вера»), «№ 411», «№ 412», «Осторожный», «Шилка», «Заря» («Туркестан»), «Псезуапе».

Транспорты, находящиеся в продолжительном чартере (то есть не в Константинополе, а в рейсах): «Орфей» («Антон»), «Артемида» («Юлия»), «Трапезунд», «Родосто», «Днепр», «Ольга» («Сухум»), «Тендра», «Почин» («Амалия»), «Надежда» («Козлу»),

Буксиры: «Бельбек», «Херсонес», «Никола Пашич», «Работник».

Посыльное судно «Севастополь».

Тральщик «Баклан».

Гидрографические суда: «Веха», «Казбек».

Сторожевые катера: СК-1, СК-6, СК-8.

Катера: «Киев», «Крым».

2. Казенные суда других ведомств

Пароход: «Днепровец».

Буксирные пароходы: «Ипполай», «Скиф» (в разных источниках также фигурирует как транспорт и тральщик).

Катера: «Атаман Каледин», «Березань», «Чурубаш» (бывший тральщик).

Паровые шаланды: «Аджалер», «Истриан», «Сурож».

В дальнейшем мобилизованные суда большей частью возвратили владельцам, которые впоследствии их продали. Транспорты Морского ведомства использовались французским командованием для перевозки войск на рейсах Константинополь – Галлиполи – Мудрос, а затем их отправили во Францию, где некоторые из них эксплуатировалась, большая часть была продана. Почти все пароходы Добровольного флота были проданы за долги. Пароходы «Мария» и «Россия», принадлежавшие обществу «Ростран», купила одна английская компания. В 1922 г., уже находясь под английским флагом, они были захвачены большевиками. Суда РОПИТа, которому удалось сохранить большую часть своих судов, эксплуатировались (под французским флагом) вплоть до ликвидации компании в 1927–1928 гг.

Буксиры и катера других ведомств использовались французами для обслуживания своей Морской базы в Константинополе в 1921–1922 гг. Когда надобность в них отпала, французское командование решило перевести их в Марсель. В ноябре – декабре 1922 г. был сформирован отряд в составе буксиров и катеров (многие из которых ранее использовались в качестве тральщиков): «Херсонес», «Днепровец», «Бельбек», «Никола Пашич», «Ипполай», «Скиф», «Чурубаш», «Березань», «Керчь», «Инженер», «Баклан», «Петрель», «№ 410» («Вера»). Отрядом командовал капитан 1-го ранга С.Н. Власьев, в прошлом подводник. Командный состав на перегоняемые суда набирался из русских офицеров. Для многих из них, бедствовавших без работы в Константинополе, участие в этом плавании стало подлинным спасением. Участники похода получали жалование 100 турецких лир в месяц и могли взять на борт членов своих семей. По прибытии во Францию все они получили расчет и могли дальше решать свою судьбу самостоятельно. Несмотря на скептическое отношение многих из них к возможности столь дальнего похода на изношенных судах, не предназначенных для плавания в открытом море, переход прошел вполне благополучно. 11 апреля, после 2000-мильного плавания, русские суда пришли в Марсель. Более того, благодаря ремонтным работам, проведенным в пути, по словам одного из участников похода, В.А. Меркушова, « механизмы судов находились в несравненно лучшем состоянии, чем они были при выходе из Константинополя».

Шаланды «Сурож», «Истриан» и «Аджадер» использовались французским командованием в Босфоре. Затем две из них также отправились во Францию, а «Сурож» – в Бизерту, где она работала в составе землечерпательных караванов.

Во второй половине марта 1921 г. в Константинополь прибыли корабли и суда, вышедшие из портов Грузии после ликвидации Грузинской демократической республики. Они вошли в состав ее военного и коммерческого флота и были частично укомплектованы русскими офицерами и матросами. По прибытии в Константинополь грузинские корабли подняли русские флаги. На сегодняшний день известны следующие корабли и суда, вышедшие из портов Грузии 17–18 марта 1921 г.: пароходы «Веста», «Мария», «Илья Морозов», «Амвросий», вооруженный буксир «Имеда» (бывший «А. Добровольский»), сторожевой катер СК-2 (бывший «Старший лейтенант Макаров», бывший английский «№ 405»), землечерпалка «Кастор», парусно-моторные суда «Николай», «Александр», «Анапа», «Елена», «Захарий», парусные суда «Георгий Батанеми» («Русь»), «Муся» («Риск»), «Абхазия», «Донец», «Св. Алексей», «Св. Николай», «Царица Тамара», «Грузия» [42]42
  РГА ВМФ. Ф. р-2239. Оп. 9. Д. 91. Л. 3. Список, вероятно, не полный.


[Закрыть]. Эвакуация проходила при участии французского эсминца «Сакалав» и американского эсминца DD-212 «Смит Томпсон». В дальнейшем грузинские корабли и суда постигла та же участь, что и другие корабли, оказавшиеся под покровительством Франции, – они оказались проданы.

Двум русским кораблям – посыльному судну (яхте) «Лукулл» и быстроходному катеру «СК-8» – довелось погибнуть «у врат Царьграда». «СК-8» сгорел в 1921 г. в константинопольском порту (по всей видимости, из-за взрыва карбюратора). На нем погиб старший лейтенант Владимир Киреенко – выпускник Морского корпуса 1917 г., участник Ледяного похода [43]43
  ГА РФ. Ф. 6666. On. 1. Д 4. Л. 61 об.


[Закрыть].

О гибели яхты «Лукулл» следует сказать особо. Это еще одна загадка русской морской истории, которая, возможно, никогда не будет разгадана до конца. После ухода Русской эскадры в Бизерту свой флаг главнокомандующий Русской Армией генерал-лейтенант барон П.Н. Врангель перенес на «Лукулл». Она стала фактически его плавучей резиденцией, которую он иногда не покидал по нескольку дней. 15 октября 1921 г. около набережной Галаты яхту протаранил итальянский пароход «Адрия», и она мгновенно затонула. Сам главнокомандующий и члены его семьи на борту в этот момент отсутствовали. Большинству членов экипажа удалось спастись, погибли только вахтенный начальник корабля мичман П.П. Сапунов, отказавшийся покинуть яхту, корабельный повар Краса и матрос Ефим Аршинов. Странные обстоятельства гибели яхты вызывали у многих современников подозрения в ее преднамеренном таране.

Трагедия произошла вечером, в начале шестого. Итальянский пароход, возвращавшийся к набережной, вдруг резко сменил курс и направился прямо на «Лукулл». В этот момент суда разделяло расстояние около 3 кабельтовых (примерно 600 метров), и с борта яхты казалось, что они могут разойтись. Но «Адрия», не снижая скорости, продолжала двигаться на «Лукулл». Лишь через 500 метров итальянцы отдали правый якорь и попытались дать задний ход, но до «Лукулла» оставалось 60 метров. На итальянском пароходе сбросили якорь с левого борта, однако остановить судно оказалось невозможно. Пароход врезался в левый борт яхты между кормовой рубкой и световым люком на шканцах, непосредственно над помещением главнокомандующего. После этого «Адрия» начала отходить, а в образовавшуюся пробоину стала поступать вода, и через несколько минут яхта затонула. С тонущего корабля успели спустить вельбот, в который были посажены жены четырех офицеров; казаков конвоя главнокомандующего спас стоявший у борта турецкий катер. С итальянского судна не только не спустили шлюпок, но даже не сбросили ни одного спасательного круга! Более того, оно сразу же покинуло место кораблекрушения.

Все эти обстоятельства («намеренный» удар, большая скорость судна, неоказание какой-либо помощи тонущей яхте), а также факт зафрахтования «Адрии» советскими кооперативными торгово-закупочными организациями («Центрсоюзом» и «Закупсоюзом»), практически не оставляли мыслей сомнений в том, что это было о спланированное покушение на жизнь главнокомандующего.

В ходе судебного разбирательства капитан «Адрии» объяснил происшедшее наличием в этом месте Босфора подводного течения, о котором его не предупредил лоцман, и неисправностью рулевого оборудования. Вероятность «теракта» категорически отвергал (вероятно, опасаясь международного скандала) и адмирал Дюмениль, высказавший мысль, что для покушения хватило бы буксира и темной ночи. В итоге компания-владелец судна «Ллойд Триест» признала вину капитана и старшего помощника парохода, но оба остались на занимаемых должностях. Вдове погибшего мичмана Сапунова назначили пожизненную пенсию. Остальным пассажирам и членам экипажа даже не возместили стоимость утраченного имущества. В конечном итоге дело попросту замяли. Это лишний раз показывает отношение союзников к Белому движению, дело которого, как они считали, было проиграно навсегда. Команду «Лукулла» записали в число солдат и офицеров Русской армии, отправлявшихся из лагерей Галлиполи в Сербию; со стороны командования им оказали различную помощь. В память о трагедии был выпущен крест с надписью «Лукулл» и датами «1920–1921». Приказом от 3 января 1922 г. этим крестом награждались все находившиеся на яхте в момент ее гибели. Узнать же истинную причину случившейся 15 октября 1921 г. катастрофы, скорее всего, не удастся уже никогда.