Текст книги "Дело о физруке-привидении"
Автор книги: Ника Ракитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– А должен был быть?
– Кать, ну ответь нормально, – застонал Даник, – видишь, не в себе человек.
Максим гордо улыбнулся:
– В себе!
– Не было камня. Мы же сами потом зарывали, видели. Разве в стороне.
– Может, его ветром нагнало.
– Камень?
Даник глянул на них, как на сумасшедших:
– Туман!
– А дети камень отбросить не могли?
Катька подорвалась на ноги и унеслась. Вернулась она через пять примерно минут, уже издали крича, что дети там песок едва не сквозь сито просеяли, ведь клад боялись пропустить. И никакого камня…
– Отец мне говорил, – наведенный на мысль ситом, начал Даник, – что в Зоне окопались золотоискатели. Моют потихоньку, налога не платят… А тут лагерь вернули. Могли они что-то тут забыть.
– Золото, брильянты? Хи-хи, – сказала Катька.
– Нет, часы «слава» I степени.
– Почему первой? – опешила Катька.
– Потому что геройский дедушка, с золотой гравировкой.
Катька потрясла головой и подозрительно уставилась на Даника, а тот с энтузиазмом поведал ей историю геройского дедушки, с боями проходящего лагерь и забывшего на полочке в заброшенном бараке свои наградные часы.
– А, так гравировка не на дедушке, – утешилась Катька.
Даник помотал головой и, видя, что Максим погрузился в размышления, продолжал кормить Катьку историей про письмо дедушки умирающему внуку, то есть, наоборот. В общем, дедушка на одре велел извлечь семейную реликвию, и внук ради этого пошел в «Чайку» воспитателем или даже шефом-поваром, а тут крутятся все кому не лень, а часы так и лежат… Катька слушала с открытым ртом, почти поверив и во внука, и в дедушку, и в часы «слава» I степени.
– Не, кимберлитовых трубок в Беларуси нет, – совсем не к месту сообщил Максим. – Зато в остальном такая геология намешана, золото есть точно. Мать у меня геолог, она знает.
– Мафии нам не хватало! – забывая про дедушку, разнервничалась Катька. – Золото хотят забрать, запугивают, тюль на соснах развешали и дымовые шашки.
Максим только головой повертел. И стал убеждать, что дым и туман не перепутаешь. А у ткани резкие края, даже если ее фонариком подсветить – на туман не похоже. Скорее мафиози закопали в лесочке холодильник с аккумулятором. В рабочем состоянии. Или подключили к столбу. Хранили там продукты…
– Лопаты… – с серьезной физиономией продолжил Даник, – лотки для промывки, джинсы, чтоб не испортились.
Максим оценил хохму и пять минут от смеха дрыгался на земле. Потому что знаменитая фирма "Леви Страус" началась с пошива для золотоискателей удобных дерюжных штанов.
– Даник, – сказала Катька нежно, – можно тебя?
Заинтригованный и польщенный Даник отошел с девчонкой за ольхи.
– Пока я не забыла, что это за трубка?
– Какая трубка?
– Ну та, которой в Беларуси нет.
– А, кимберлитовая. Я сам не очень знаю, но, кажется, в них находят алмазы. А чего ты Макса не спросишь?
Катька тоже выдрала пучок травы и честно призналась:
– Не могу. Умру от скуки, пока он объясняет.
Они вернулись к Максиму. Главный сыщик как раз доедал последний корнеплод.
– Ой, извини, – сказал он Данику, протягивая уцелевший огрызок. Даник искренне отказался от оного в пользу приятеля.
– Я тут подумал, – сказал Максим, – сохраниться действующий старый холодильник тут мог. На нем топтались и случайно включили. Знаешь, какие зверские машины раньше строили? Холодит так, что вся влага на нем собирается.
– А упрятали его под землю партизаны…
– То золотоискатели, то партизаны! – возмутилась Катька. – Вы уж выберите одно!
– Одно, другое – а придется нам караулить, – тяжко вздохнул Максим. – И на всякий случай копать. Всякие подозрительные холмики. Кать, как твои дети? А то мы в том леске на всю жизнь застрянем.
Даник принес воды и окончательно залил костер.
– Одно меня утешает, – печально изрек он. – Если мы там застрянем, преступники до своего холодильника не доберутся. Никогда.
Глава 4.
1.
Горн – самое страшное в лагере орудие пыток. Он начинает голосить именно тогда, когда детям (и частично воспитателям) снятся самые сладкие сны. Он объявляет, что надо вскакивать и нестись на зарядку по холоду и росе, вместо чтобы понежиться в теплой постели. И это когда каникулы! Когда хочется спать и бездельничать, насколько хватит сил.
"Вставай, вставай, штанишки надевай…" Знакомая до оскомины мелодия подняла почти всех. Именно почти. Не только царевны спят мертвым сном.
Уложить детей спать – это великое искусство. Но поднять их с утра…
Существует много способов. Для применения некоторых из них воспитатель должен обладать изрядной физической подготовкой. И ловкостью – если жертва со сна начнет пинаться ногами.
Итак, если после горна кто-то не встал, можно:
1. Громко прокричать: "Па-адъем!!"
2. Пощекотать голую пятку.
3. Содрать одеяло.
Если это не помогло,
последовательно извлеките из-под спящего подушку, простыню, матрас; обрызгайте его водой и вернитесь к п. первому.
Отсопевшись после затраченных усилий, Кира и Ленка поняли, что усилия эти принесли плоды. Наблюдая за шевелением мальчишек (чтобы не позволить им задремать по новой), они "добрым тихим словом" помянули Терминатора, как всегда, свалившего самое тяжелое на женские плечи. И тут Кира с ужасом заметила, что двое еще спят.
– Симрик и Кахновский, ну как же… – ядовито протянула Ленка. Поскольку здесь они с Кирой во мнении не сходились, то пять минут поспорили, что делу не помогло никак. Несмотря на вялые стоны: "А они спят… а нам идти… а чего нам нельзя, а им можно?", тридцать два юных мученика были выпихнуты на веранду для обувания. После этого неукротимая Кира взялась за дело. Она трясла спящих, поливала водой, дула в уши и даже два раза ущипнула. Она содрала с них одеяла (не просыпаясь, Даник с Симриком опять в них завернулись). Она пощелкала над ними фотоаппаратом. Она даже добилась кое-какого прогресса: Даник сел в постели, взглянул на нее недоуменно и немедленно шмякнулся назад.
Последовательно применив все четыре способа подымания спящих на ноги (плюс три дополнительных), взопрев от усилий и разозлясь, Кира почти признала свое поражение.
– Заболели, – она пощупала вполне здоровые лбы.
– Или издеваются, – хмыкнула Ленка.
Ну да, чтобы так «издеваться», нужно иметь немалую выдержку: Кира вполне способна была поднять и мертвого. А Симрик только проныл со сна: "Не обнимайте меня. Я не люблю, когда меня чужие обнимают…" Разве ж выдашь такое в здравом уме и твердой памяти?
– Мазать ходили, – ощупав сырой низ брюк и обувь спящих, сделала вывод Елена Тимофеевна. – И этот ходил.
Последнее относилось к мирно храпящему у себя Терминатору.
Кира, и без того уже находившаяся на грани закипания, пересекла эту грань.
… Кира пнула в терминаторскую дверь каблуком. Веранда загудела.
– Тихо, мы погибнем под обломками!
Кира обратила к Ленке разгневанное красное лицо:
– А мне плевать!
– Тут дети!
Полуодетые, сонные по случаю утра и нежелания идти на зарядку дети начали с интересом прислушиваться.
– Тоже плевать! Плевать ему на нас и на детей! Нет, я ему устрою.
И она стукнула в дверь вторым каблуком.
– Мальчики, мальчики, на зарядку! – заголосила Ленка педагогическим голосом. Когда она начинала так говорить, с ней было лучше не спорить. Едва последнее чадо, наступая на шнурки, было выдворено из корпуса и дверь надежно перекрыта шваброй, Ленка вступила в сражение. Методично стуча по двери вожатской рукояткой одного из Кириных мечей, она взывала:
– Игорек, подлый трус! Выходи!
Терминатор не выходил.
Кира обеими ладонями вытерла вспотевшее лицо:
– Он должен. Нет, он просто обязан! Мы его для этого брали!
– Могли и не брать, – сипло отозвался из терминаторской Игорек.
– Игорь Леонидович! Я вам официально заявляю! Я вас на дуэль вызову!
– А я не приду!
– Ну тогда… тогда!.. Что тогда?! – сердито спросила у Ленки Кира.
– Тогда мы ему характеристику не подпишем.
Двери растворились. Сонный и небритый, одетый в мятую пижаму Игорь Леонидович стоял на пороге, по-совиному лыпая глазами.
– Права такого не имеете.
– Не-ет! Я покажу ему мои права!
– Ой, – Ленка, задетая вихрем, в который обратилась Кира, повернулась вокруг собственной оси. Кира была милейшей девушкой – до определенного предела, а потом – Елена Тимофеевна прекрасно это знала – потом становилось страшно.
Она сунула Терминатору в руки чьи-то мокрые кроссовки:
– Беги!!
Этот истошный вопль подействовал лучше иных понуканий. Игорек с чужими кроссовками скрылся за корпусом. Он бежал в мужской туалет. Где можно надежнее укрыться от женщины?
– Кира, – сказала Ленка медовым голосом. – Кирочка…
Валькирия стояла на пороге с отлакированным дрыном, любовно обточенным на концах. Что-то этот дрын Ленке напоминал, только вот в процессе защиты Терминатора она не могла уловить, что.
– Кира, может, они уже проснулись?
– А?
Кира хлопнула длинными ресницами, словно сама просыпаясь, и кинулась в палату.
Даник сидел на кровати и тер распухшие глаза:
– Кир Дмитриевна? А что… вы пофехтовать, да?
– Я тебя убью, – сказала Кира и разрыдалась.
– Знаешь, я ее узнал, – Максим почесал затылок, делая вид, что читает план работы оздоровительного лагеря «Чайка», вывешенный перед столовой. – Только вот не знаю, говорить или нет.
– Кому говорить? Что говорить?
– "День здоровья". Ага, это носиться по станциям и отвечать на вопросы. Бред какой.
Даник развернул Максима к себе – было это затруднительно, но получилось – сильно Даник рассердился, должно быть.
– Ты как Катька! – рявкнул он.
– Да? – удивился Максим. – Она худее.
– И выше. Будешь говорить?!
Максим опять вцепился в волосы:
– Нет, не знаю. Справедливость требует, но она мне симпатична.
Даник сплюнул. Даник повернулся, чтобы уйти.
– Преступник не должен быть симпатичным, – вздохнул ему в спину друг.
– Почему?
– Тогда перед сыщиком возникает нравственная дилемма. Или он влюбляется.
– Бедный!..
И пока Максим решал свою дилемму, сбегал к фонтанчику, набрал в кепку воды и вылил на друга. В оздоровительных целях. Макс завертел головой и зафыркал, рассмешив пробегающих мимо девчонок. А Даник спросил сахарным голосом:
– Ну как? Полегчало?
– Ручка, – сказал Макс. – Наше первое дело. Я его раскрыл.
– Уже?
Максим тяжело вздохнул.
– А-а, – догадался Даник. – Тебе нравится похитительница, и ты не хочешь ее выдавать. Ну и не выдавай.
– Как ты не понимаешь! – Максим, распугивая малышей, забегал по аллейке перед столовой. – Мой моральный долг требует! Я ее узнал!
– Воровку?
– Нет, ручку.
– Не понял.
Максим поддернул штаны и начал бурно вычесывать голову.
– Я надеюсь. Я надеюсь, она ее просто нашла. В кустиках. И не знала. Не знала, что ее украли! Бежим!
Он так стремительно перебирал короткими ножками, что Даник остался глубоко позади, и нагнал только возле корпуса.
– Все знали, – задыхаясь, выдавил он. – Ленка раззвонила.
– Только Жабочке, пфэ, Жанночке. А она не знала. Иначе не гонялась бы с ней за Терминатором.
– С жабочкой?
– С метелкой. Нет, ручкой. Все, ты меня запутал.
Они блаженно плюхнулись на крылечко, взглянули друг на друга и покатились.
– Катьку! Катьку надо известить! Первое дело, ой, не могу! – Даник схватился за живот.
– Дети, – Ленка – руки в боки – выросла в дверях. – Чем ржать, поищите Тер… Игорь Леонидовича. Я беспокоиться начинаю.
2.
– Вот она, – прошипел Максим, ныряя за ножку от стола. С тем же результатом он мог прятаться за швабру, но Даник промолчал – все равно лучшего укрытия не было. Он сам прополз по-пластунски за пожарной бочкой и нырнул за вторую ножку, пожалев, что Катьку не высвистать – еще две столовые ноги оставались – для крысы и для нее. В двух метрах от стола рос дуб, а рядом с дубом на выложенной плитами дорожке фехтовали, получая немалое удовольствие, Генаша и Кира, и совершенно не замечали, что происходит вокруг. Собственно, было часов шесть утра и ничего такого не происходило. Ссорились на соснах за корпусом из-за еды цапли. Ссоры эти случались постоянно и сопровождались дождем из свежайшей рыбы. Максим однажды нашел под сосной вот такенного карасика и предлагал зажарить. Даник с трудом его отговорил. Карасика отдали лагерному коту Шпингалету, и тот едва сам себя не съел от счастья. Полз по стволу дуба дятел. Этот дятел был молодой и немного сумасшедший. Он хронически выпадал из дупла, и его, с риском для жизни карабкаясь по дубу, всем отрядом запихивали обратно. Лестницу у завхозы для спасательной акции своровать удавалось не всегда. Пищали какие-то пичуги. Солнце начало пригревать вполне ощутимо. Но вот зачем Максим вскочил ни свет ни заря, да еще и Даника вздернул, тому со сна понять никак не удавалось.
– Смотри!.. – Симрик решительно развернул приятеля в сторону Киры.
– Ну, Валькира, – пожал плечами Даник. – А здорово дерется!
То, что происходило на дорожке, никак не напоминало аккуратные ежедневные тренировки или сражения впервые взявших в руки меч мальчишек. Те выглядели примерно так: надевание «намордника», всучение меча, глаза зажмурил и пошел махать, как ветряная мельница. А потом долгое выяснение, кто кого же все-таки стукнул и вопли "Мало!", когда мечи отбирались в пользу очередных претендентов. Сейчас… схватка завораживала. Половины деталей неопытный глаз не мог уловить, но хватало и остального… и совсем было не похоже на кино. Генаша работал короткими парными мечами, в низком приседе, у Киры в руках был отполированный шест.
– Крутит! – произнес Данила восторженно, в унисон крутанул головой, стараясь рассмотреть получше, и приложился темечком о столешницу. – Надо же, совсем забыл! Боль-но…
По счастью, «зигазуги» шпионов под столом поединщиками совсем не замечались.
Максим постарался вернуть друга к реальности:
– Чем, я тебя спрашиваю, крутит?
– Шестом. О, верхний выпад!
– Дурак! Это она!
– Да вижу, что она.
– Да не она! То есть, она – не она, – в расстройстве на сей раз в столешницу впечатался Максим.
В этот момент Кира, полуразвернувшись вокруг собственной оси, ударила сверху наискось. Гена успел блокировать, и шест скользнул ему по уху. Физрук застонал. Кира бросила оружие, кинулась мочить в пожарной бочке выхваченный из шорт платок, при этом в воду вывалился какой-то листок, но Кира в приливе чувств его не заметила. Подскочила к Генаше и отжала с платка на краснеющее под его пальцами ухо со стакан примерно воды.
– Больно?
– Нет, ничего, – слегка бледнея, врал Геночка. Схватил за руку Валькиру, порывавшуюся еще опорожнить бочку, и воспитательница почти на коленях повисла над поверженным:
– Говорила я: надень маску!
– Я… Валь… ой, Кира Дмитриевна… ой, – это он случайно задел ухо ладонью. – … я… хочу… то есть…
– В медпункт нужно!
– Нет! – мгновенно оживая, уперся Генаша. Держал он Киру крепко, и ради дальнейшего его спасения она ничего предпринять не могла. – Я скажу…
Физрук попытался встать.
– Вам лежать надо! – рявкнула Кира и умудрилась опять уронить его на дорожку. – Ой, прости.
– Кира Дмитриевна, я…
– Нет! – вскакивая, заорал Максим, опять приложился о стол, но, невзирая на боль, кинулся вперед. – Не говорите ей ничего. Пока, – уточнил он. – Кира Дмитриевна!
Недовольная Кира повернулась и вскочила, выдернув руку. Данику показалось, она сейчас цопнет меч, и Максиму будет больно об этом вспоминать.
Но друг, подхватив шест и обвиняюще выставив его перед собой, объявил:
– Кира Дмитриевна! Можно с вами поговорить? Конфиденциально.
Кира очень разозлилась и покраснела.
– Ничего, – сказал Генаша, прижимая к уху платок. – Я потом.
– Это очень важно, – настаивал Максим.
– Хорошо, – Кира подняла мечи и пошла в сторону туалета.
– Интересно, она его убьет? – спросил Даник скорее самого себя, потому что физрук, зажимающий ухо согревшимся уже платком, в собеседники мало годился. – Нет, что они там делают?!
Это выглядело, как немое кино. Только без титров – а потому раздражало неимоверно. Сначала Симрик остервенело драл голову, а Кира лупила мечом по разросшимся лопухам и подпрыгивала. Потом меч ухнул в эти лопухи, а Кира выхватила у Максима шест. Но, вместо чтобы огреть без вывертов собеседника, почему-то установила шест перед собой, оперлась ладонями, а на ладони возложила подбородок. Потом – ну, наконец-то – крутанула шест. Красиво крутанула. Странно, что по Максиму он не попал. Тут Симрик стал шаркать и дергаться, полез за мечом в лопухи, наткнулся на затаившуюся крапиву и запрыгал, как угорелый кот. У Даника не выдержали нервы.
– А-а, – ласково сказала Кира подбежавшему. – А я Симрику объясняю, какая классная вещь эта ручка от метлы.
До Даника начало что-то доходить.
Он расспросил приятеля обо всем в спокойной обстановке. Сперва Максим молчал и упирался, но потом все же поведал душераздирающие подробности. Разговор с воспитательницей выглядел примерно так.
– Ну? – Кира вмазала по лопуху клинком и отпрыгнула от просыпавшихся капель.
– Кира Дмитриевна, скажите, пожалуйста…
– Пожалуйста, – сказала Кира.
– Нет, но если… если человек хочет другому человеку признаться в любви…
Воспитательница слегка подалась назад.
– А третий человек знает, что второй – преступник, должен ли он мешать первому признаваться?
Он выпалил все это на одном дыхании. Лицо Валькиры из яростного сделалось ошеломленным. Но ни капельки не виноватым (Максим очень присматривался). Она хлопнула ресницами. Толстый мальчик стоял перед ней, прямо поедая коричневыми, очень красивыми глазами.
– Ну, – сказала Кира.
– Я вас официально предупреждаю, что любое произнесенное вами слово может быть использовано против вас.
– А еще я имею право на один телефонный звонок и адвоката. Ну, Симрик! – Кира швырнула меч в лопухи. – Там человек, может быть, умирает.
– А я должен его спасти. А то он признается, и будет поздно.
– Ха-ха, – неуверенно сказала Кира.
– Но если вы ее нашли случайно или украли в состоянии аффекта…
Валькира закрыла и открыла глаза.
– Ее, – Максим наставил на воспитательницу боевой шест. – Ее украли, и было заведено уголовное дело. Вы опознаете эту вещь?
– Никто ее не крал, – пришла очередь Киры драть кудри. – Совершенно стильная вещь. И по росту, – она примерилась, – и по руке.
Шест со свистом крутанулся в ладонях.
– Не могла же я позволить, чтоб она пропадала. Тем более, мечей не хватает.
– Лен… Елена Тимофеевна заявила о ее пропаже.
– Дур… У меня спросить не могла? – пожаловалась немного смущенно Валькира и очень мило покраснела.
… – Так что дело мы можем закрыть, – сказал Максим. Он был встрепанный и тоже красный. Данила подозревал, отчего, но никому не собирался об этом говорить. Даже Катерине.
3.
– У нас появилась зацепка, – шепотом сказал Данику Максим, в поисках плавок перерывая чемоданчик. – Может, ну ее, эту речку?
– Ты что, идем организованно. В конце концов, на месте смоемся. Так что зацепка?
Максим взглянул на его широко расправленные загорелые плечи, вздохнул.
– То, что лежало в бочке. Помнишь, Кира выронила? Только я забрать сразу не успел. И размокло оно почти. Сохнет на крыше. Вот я и боюсь…
Сохнущая на крыше улика развеселила Даника. Оттуда они частенько пускали самолетики, пока не выходила со шваброй Ленка. А бочка, вернее, две бочки – были данью противопожарной безопасности. Они были врыты в землю возле каждого корпуса, и крышки от них очень годились на щиты.
– А собственно, что там сохнет? – спохватился вдруг Даник.
– Документ.
– Паспорт?
– Почему? – Максим уставился на него, как на ненормального.
– А что тогда?!
– Устав. Только я его не прочел. Надо с Катькой, а они ушли в лес.
– Прочтем сами, а с ней – еще раз, – принял Даник мужское решение.
– Расшифруем, – вздохнул друг, – вода здорово размыла. Но то, что я понял, мне очень не нравится.
– Мне не нравится этот корабль, – завопил Даник, пробуя водрузить деталь одежды на скорбящую Максову голову, – мне не нравится эта команда! Что? А? Ну! Мне вообще ничего не нравится!..
Симрик его радости не поддержал. Сидел над чемоданчиком и простить себе не мог, что так жестоко ошибся в людях. А ведь уже снял с нее подозрения… А она…
– Альбигойцы сидели на крыше, – произнесла Кира. Все, а в особенности знакомая с историей фразы Ленка, с интересом взглянули наверх.
– Я уже слезаю, – скромно сообщил Данила. Спрыгнул, отряхнул шорты и шепотом поинтересовался у Максима:
– А кто такие альбигойцы?
– Если ты принял за оскорбление, то нет, – печально сообщил Максим. – Это такая секта религиозная. А потом пришел Монфор и всех разогнал. Сволочь!
Опасаясь нарваться на лекцию, Даник не стал интересоваться, кто же такой Монфор. И так Симрик оказался на удивление немногословен.
… – В воду не лезть! – голосила Ленка. – Организованно, с плавруком. То есть, физруком!
– Ну, еще физрука ждать… – проворчал Лешка, один из отрядных близнецов. С Сашкой, братом, его, как ни странно, не путали: Лешка был толще, ниже и вредней характером. Сашка ничего ворчать не стал, он разворачивал удочку.
Максим и Даник плавно удалились за ракитовый куст. Даник с интересом посозерцал стадо мальков в прозрачной воде: мальки заинтересованно тыкались в затопленный у берега старый ботинок. Максим же осторожно расправил на солнышке таинственный документ, привалив камешками по уголкам. Вытащил карандаш и чистую бумагу.
– Ну, начало понятно, – мельком взглянув на документ, изрек Даник. – Устав… вед… Кого вед?
– Ведьм, – растолковал Максим. – Тут «м» сохранилось.
– А в середине что? К…о… "Коней ведьм?" Это метелок, что ли? И зачем коням Устав?
– Тут не «коней», тут букв больше. Слово какое-то… иностранное.
– А-а, – Даник порадовался, что хоть чего-то друг не знает. А то стоять-то с ним рядом страшно. – Проехали. Тут… а, единица. Первое. Ве… ведьма обязана…
– Какая ве-ведьма?
Даник пожал плечами. За кустом заголосила Ленка. Сбирала мальчишек под крыло, чтобы организованно затолкать в воду. Все равно запустит не больше десятка. Можно и не торопиться.
Расшифровка двигалась ни шатко, ни валко. Плюханье и звонкие крики здорово отвлекали.
– Кир Дмитрьна, еще!
Видимо, Валькира вытворяла нечто несусветное в воде. Она могла. Она могла плавать лежа, стоя и калачиком, могла сложить руки на груди и отдаться на волю течения – как бревно или аллигатор. Могла поднырнуть из тростников и защекотать. А еще устроить в воде сражение. Даник в одном таком поучаствовал. Симрик потом интересовался, почему тот не переплыл речку и не сделал ноги – ведь правила разрешали.
– А мне показалось, у меня меч железный, – покаянно наклонил голову Даник. – Упущу, утонет.
… Мальчишки верещали, громко хлопала вода. Кахновский изнемогал. Симрик покрутил шеей. Купания он не одобрял и не приветствовал, но пусть уж этот тип убирается… толку будет больше.
Максим прикрыл голову большим листом лопуха и склонился над ведьминским уставом.
Служба дешифровщика опасна и трудна. От нее ломаются мозги и портится зрение – особенно, если почерк цидули абсолютно нечитабельный (и не только по причине общей размытости), а ты перед этим не поработал филологом в школе – после чего почерка разбирать, что семечки щелкать. Да, Симрик догадывался, что Валькира – личность гениальная. А теперь был полностью в этом уверен. Та-акой по-очерк! Жють! Как у любого нормального гения. Надо только, чтобы Катька про это не узнала. Умрет еще, завидуя, а жалко…
Пора было перестать предаваться размышлениям, но солнышко светило, птички чирикали, мальчишки плюхались в реке и орали от счастья. Обстановка складывалась нерабочая совершенно. Симрик стиснул зубы. Симрик героически углубился в текст и разобрал целых три строчки. Да-а… И как назло, везде пролезали эти самые иностранные кони, которые не кони. Прямо доводили до умопомрачения. Хоть ты у Киры спрашивай. Он бы и спросил – если бы имел право делиться с подозреваемой важной секретной информацией.
"Хрусь, тресь, хрусь!" Что-то очень знакомое для уха Симрика было в этом звуке: как будто пробирался сквозь ракитник больной, хромой слон. Не раздумывая, Максим брюхом бухнулся на документ. Было больно. Но он не пожалел – рядом, уставясь сверху вниз совиными зенками очков, воздвигся Терминатор.
– Ты чего тут? – вопросил хрипло. – Все там, а ты тут.
– Ты, Нава, чего не рожаешь? – пробурчал Симрик себе под нос. – Все рожают, а ты не рожаешь…
– Чего?
– Это я стихи тренируюсь. К конкурсу.
– А-а… Не лежи на траве. На траве вредно лежать.
И опять это подозрительно знакомое: «хрусь» уходящего Терминатора. Где же он такое слышал?..
Фонарь светил в окно, как полная луна. Максим вздернулся. Рядом как ни в чем не бывало сопел и присвистывал Даник. Все ему, как с гуся вода. Сомнения не мучают, с расшифровкой улики возиться не надо. Хорошо ему: у него есть умный и эрудированный друг. Симрик сунул руку под подушку, где прятал этот жуткий документ. Отодвинул ноги всхрапевшего Ринальдо (тот заворчал, но не проснулся) и сел с краю кровати, положив устав на подоконник, ближе к свету, решив, что этой ночью кто-либо кого-либо доконает: или Симрик – документ, или тот – его.
Рассвело и над территорией начинали голосить птицы, когда он потянулся и с нежностью взглянул на дело мозгов своих. Получилось! У него – получилось. Со спокойной совестью можно было ложиться спать.
– «Устав Ковена ведьм»… – прочла Катька. Даник заглядывал через ее плечо. А Симрик – Симрик ничего не комментировал. Привалившись к родному пенечку, он закрыл глаза. И только особенно громкие раскаты дружеского хохота заставляли его разжмуриваться и вздрагивать.
Утерянный Кирой документ целиком звучал так:
Устав Ковена Ведьм.
1. Определение.
Ковеном Ведьм является сверхсекретная высокозлобная тусовка ведьм.
2. Цели и задачи.
Ковен Ведьм создан неизвестно зачем, неизвестно когда и неизвестно как.
3. Организация.
3.1. Структура.
Ковен Ведьм делится на две части:
1) Невидьмы – невидимые ведьмы. См. Главу 4.
2) Видьмы – видимые ведьмы. См. Главу 5.
3.2. Прием в Ковен.
3.2.1. Общие положения.
В Ковен принимаются все желающие женского пола достаточной степени вредности. Доказательством достаточной степени вредности является полное достание ведьмы-приемщицы.
Все, вновь вступившие в Ковен, являются Невидьмами, см. Главу 4.
3.3. Переход из одной части Ковена в другую.
Переход из категории Невидьм (Глава 4) в категорию Видьм (Глава 5) происходит тогда, когда результаты действий новой ведьмы начинают видеть другие.
Никакого экзамена на знание Устава для перехода не устраивается.
Причина в том, что если ведьма плохо знает Устав Ковена, или недостаточно хорошо исполняет свои обязанности, результаты ее действий никому не видны. Как только она начинает достигать результатов в деле напугания и доставания, становится неважно, знает ли она Устав, или нет – она становится Видьмой де-факто.
3.4. Выход из Ковена.
Из Ковена никто и никогда еще не пробовал выходить, так что данная статья Устава написана просто чтобы все было как у людей.
3.5. Управление Ковеном.
Управлять Ковеном ведьм невозможно, а потому и нафиг никому не нужно.
4. Невидьмы.
4.1. Общие положения.
Невидьмы, они же невидимые ведьмы, называются так потому, что хоть они и стараются что-то сделать, никто не видит результатов их работы.
4.2. Права.
Невидьмы не имеют никаких прав, потому что они и так вредны в достаточно доставучей степени.
4.3. Обязанности.
Не реже раза в неделю пугать людей любым доступным способом.
Делать все возможное для перехода в категорию Видьм.
Сохранять тайны Ковена от окружающего мира.
5. Видьмы.
5.1. Общие положения.
Видьмы, они же видимые ведьмы. Называются так потому, что хоть они иногда ничего и не делают, но результат их работы везде.
5.2. Права.
Видьмы имеют право на один телефонный звонок в неподходящее время, один испуганный вопль и один обморок, что позволяет им быть куда доставучее невидьм.
5.3. Обязанности.
Не реже раза в неделю пугать кого-нибудь.
Сохранять тайны Ковена от окружающего мира.
Создавать новые тайны Ковена, чтобы было что хранить.
6. Боевые искусства Ковена.
6.0. Общие положения.
Для защиты от внешнего мира Ковен практикует скрытые от посторонних боевые искусства.
6.1. Пинание маленькой коробочки.
1) Взять Маленькую Коробочку (Далее МК).
2) Наполнить МК песком.
3) Легким движением левой туфли пнуть МК в цель.
При точном попадании МК наносит противнику значительный моральный ущерб путем осыпания последнего песком.
Правильное движение ноги, необходимое для точного пинания МК в цель, является продолжением шага. Это позволяет маскировать свои истинные намерения, а также пинать МК с ходу.
6.2. Прицельное метание туфли.
6.2.0. Общие положения.
Это искусство лучше всего применяется с туфлями на каблуках-шпильках. Хотя австралийские туфли-бумеранги и лидские кроссовки сверхтяжелого класса при прямом попадании наносят ничуть не меньший ущерб. Правильное метание туфли может производиться с руки или с ноги.
6.2.1. Прицельное метание туфли с ноги.
1) Ослабить застежку, удерживающую туфлю на ноге.
2) Изящным движением отвести ногу несколько назад. Это действие, во-первых, создает необходимый для броска замах, во-вторых позволяет продемонстрировать противнику всю красоту ноги, чем выводит его из психологического равновесия.
3) Резким движением ноги направить туфлю в нужном направлении.
Совершив несколько оборотов, каблук туфли попадет в цель.
6.2.2. Прицельное метание туфли с руки.
1) Снять туфлю.
2) Изящным движением отвести руку несколько назад. Это действие, во-первых, создает необходимый для броска замах, во-вторых позволяет продемонстрировать противнику всю красоту руки, чем выводит его из психологического равновесия.
3) Резким движением руки направить туфлю в нужном направлении.
Совершив несколько оборотов, каблук туфли попадет в цель.
6.2. Неприцельное метание туфли.
Этот способ применяется в случае, когда противников слишком много для одной туфли, когда цель находится далеко и когда противник слишком глуп, чтобы оценить красоту рук или ног в способе 6.1.
Подготовка к неприцельному туфлеметанию требует наличия большой сумки, куда складываются все имеющиеся поблизости туфли и другие предметы обуви. После заряжания большая сумка вешается на живот так, что туфли можно брать из нее обеими руками.
На этом подготовительная часть туфлеметания заканчивается.
При появлении противника в поле зрения обеими руками из большой сумки выхватываются туфли и швыряются в направлении противника. Какая-нибудь в кого-нибудь да попадет.
– Ура! – подпрыгнула Катька. – Я желаю в это вступить.
Она сделала плавный круг по полянке, демонстрируя руки и ноги – для тренировки, как рекомендовал устав. – Я там, за бараком, как раз туфельку видела…
– Что?!!..
Симрик изволил проснуться, а Кахновский выпучил глаза.
– Все сходится, – заголосил он, почти становясь на голову. – Говорю вам, все сходится! Вот, – он ткнул пальцем в лист, – черным, то есть, серым по белому: "… не реже раза в неделю пугать людей…" И туфелька!
