Текст книги "Дело о физруке-привидении"
Автор книги: Ника Ракитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Даник ссадил ладонь и зашипел.
– С-стена… осторожно.
Под стеной валялось всякое и прямо клубилась злобная малина. Но сейчас они по крайней мере сориентировались, где находятся. Хозяйственный Максим нашарил и положил на землю фанерку от старого плаката:
– Прошу, господа.
На фанерке сидеть было суше. Ветки малины они отодвинули и переплели так, чтобы не застили взгляд и не драли глаза и волосы. Кромешная тьма постепенно рассеивалась, сделались видны звезды между сосновыми лапами, но все равно проще полагаться было на слух. Лагерь спал.
– Который час?
Даник подсветил циферблат. Была почти полночь.
– Вот интересно, – тихо сказала Катюша. – Ведь собаки должны лаять на привидение?
– Выть. На покойника. Или на пожар, – уточнил Максим.
Катя потиснула плечиком:
– Ну, как-то чувствовать все равно. Поджиматься, дыбить шерсть. А Боря, – речь шла о ньюфе начальника, – даже не рявкнул.
– Во-первых, этот так орал, что на Борю не глядели…
– А во-вторых, где был Боря?
– Не повезло, – разъяснил Даник. – Он лапу поранил, и Ростиславыч его отвез в город. Привезет только в воскресенье.
– Да-а…
Делалось слишком уж сыро, совершали авианалеты комары. В общем, оказалось, что засада – очень неприятное дело. И даже без шансов на успех.
Даник потянулся, хрустнув плечами:
– Еще пять минут – и все.
Широко зевнул.
– Там, – сказал Максим.
Там, где, невидная в темноте, убегала под сосны тропинка, примерно на уровне глаз сгустился вязкий белый туман. Он висел, слабо покачиваясь, хотя стояло безветрие, и смотрел. Нет, глаз у тумана не было. Просто возникало ощущение, что нечто вполне материальное подползает по, то есть, над дорожкой и очень интересуется наблюдателями. Катька переглотнула. Она бы заорала очень громко и тоже ринулась наутек, как давешний первоклассник, если бы не куснувший за ухом комар. Катька звонко хлопнула себя по затылку и поняла, что давящий взгляд исчез. И еще поняла, что ладонь Даника до боли сжимает ее запястье. Она выкрутилась, подула на руку и осторожно посмотрела на сосны. Там ничего не было.
… Держа в руках мокрые кроссовки, мальчишки забирались в окно и страшно дернулись, когда Ринальдо вопросил:
– Ну, что? Когда пойдем?
– Мы их уже намазали.
– А меня не позвали? У-у-у…
Вой Ринальдо разбудил Ленку, и что случилось потом, неприятно было вспоминать.
2.
– Там что-то было, – Катька плавно выжимала на щетку пасту «Колгейт». После ночных похождений пасты стало меньше, но только слегка.
– Туман, – пропыхтел Максим, выдувая зеленые пузыри, прополоскал рот и уже вполне внятно изъяснил: – Туман и много девчачьей фантазии.
Катька вынула щетку изо рта. Воздела руки и проголосила на весь спящий поутру лагерь:
– О добрая дева, не откажи…
– Откажу, – просипел Максим, отступая от умывальников.
– После завтрака за оленем!
Древнегреческие статуи, когда-то стоявшие на рынках и площадях или вообще подпиравшие крыши, сейчас считают шедеврами и украшают ими лучшие музеи мира. Возможно, через какие-то две тысячи лет человечество так же отнесется и к скромным изваяниям середины двадцатого века, перенеся их из дворов детских садиков, школ и оздоровительных лагерей. За неимением мрамора в статуях использовали красный кирпич, щедро оштукатуренный и покрашенный, а темой служили бытовые и природные мотивы. Таков был и олень, один из многих, стоящий на возвышении посреди круглого, медленно разрушающегося бассейна, набитого всякой всячиной в виде мусора и прелой слежавшейся листвы. Олень не использовался, как фонтан, надцать с чем-то лет, но столь прочен был материал и творческий заряд, вложенный автором, что рука времени не сильно его (то есть, зверя) коснулась. Разве что некоторых мелких и несущественных деталей. Правда, стоя наотшибе, эстетической нагрузки олень уже не нес, но для тайных встреч годился как нельзя более.
Катька сидела на олене верхом, сжимая коленями его бока, очень напоминая скачущую за Каем Герду, отчего скульптура выиграла, а конспирация проиграла. Завидя со своего насеста мальчишек, девица ловко соскочила им навстречу.
– Радуйся, – хмуро сказал Даник. – Лучше общаться с тобой, чем убирать территорию.
– "Дело о краже метелки" можно вычеркнуть! – заголосила девчонка, пропуская мимо ушек оскорбление. – Этот позор для нашего бюро…
– А мы уже бюро?
– Можно "команда," – Катька широко улыбнулась, словно предоставляя парням широчайшие возможности для выбора. – Мы же не можем так это оставить.
Даник присел ногами в бассейн, попинал мусор.
– Ну неужели вам не интересно?!
Тут Катька была права, интересно им было. Хотя еще раз пережить подобную жуть… Они успели спасти понурившуюся Катьку от морального самоубийства в бассейне и стали ее уговаривать. А потом послали за тетрадкой: пусть радуется человек. Не на ту напали, Катька приготовилась заранее: и кожаная тетрадка лежала под оленем, и ручка. А робкая попытка сделать секретарем на этот раз ее была пресечена на корню. Да, она писатель. Когда-нибудь. И тут не повесть – тут материалы расследования, и Максиму их записывать она, Катька, вполне доверяет. Даник доверял тоже – взять в руки ручку до первого сентября он никак не желал.
– Хорошо, – Макс тяжело вздохнул, – будем блюсти традиции. И назовем это дело…
– Дело о привидении.
Симрик кивнул:
– Банально, но верно. Итак, пункт первый. Что мы знаем о привидениях?
"Привидения, – крупно написал он. – Они же духи, они же призраки…"
Даник поднапрягся и выдал "труп отца Гамлета" – вероятно, сказалась бессонная ночь. Катька истерически захихикала. Максим сказал, что он так не работает. И если они хотят серьезно вести расследование, то пусть вооружатся бумагой и ручкой и распишут все, что им известно о призраках, по трем столбцам: "факты, кино и литература". Нет, даже по четырем. Все так или иначе знают про привидения, так и надо поспрашать народ. А он, Макс, так уж и быть, сведет информацию воедино. Короче, пляшут от печки. Этой загадочной фразой и завершилось первое совещание.
Есть ли в природе привидения, науке до сих пор не известно. Зато простому человеку известно доподлинно, что привидение – это чья-то неупокоенная душа. Причины этой неупокоенности могут быть самые разные. А вот привычки привидений сродственны во всех концах света. Во-первых, (за)водятся привидения как правило в заброшенных, таинственных и зловещих местах, как-то кладбища, полуразрушенные замки, покинутые дома и т. п. Во-вторых, они не выносят электрического освещения (Свечное – пожалуйста, даже наоборот, лишь бы свидетель одинокий попался, а таинственное дуновение ему обеспечат. Чтобы свечка погасла, и бедняга бежал, выдирая на себе волосы. А вот попробуй задуть электричество! Впрочем, ходят слухи, что привидения постепенно осваивают прогресс, научились выкручивать электрические пробки, швыряться мебелью, а некоторые особливо продвинутые селятся в метро и поездах). В-третьих, привидение (за редчайшим исключением) пощупать невозможно. Раз уж это мнение возникло, значит, кто-то пытался. И у него не получилось. Но, пересекаясь с привидением, индивидуум может ощутить могильный (вариант – леденящий) холод или странный жар. Или уже упомянутое выше загадочное дуновение. Проявляется же деятельность привидений большей частью через зрительные и слуховые образы, как то, слабый туман, дымка, большей частью принимающая очертания человеческой фигуры, иногда весьма явственной, хотя порой фигуре этой недостает некоторых деталей, скажем, головы (впрочем, голова эта может отыскаться у духа под мышкой или в некотором отдалении от него. Бывали случаи, когда привидения использовали свою голову как кегельный шар или футбольный мяч). Часто фигура привидения кажется закутанной в могильный саван – это что-то навроде развевающейся простыни. Чтоб страшнее? Иногда в субстанции привидения наличествует призрачный образ убившего предмета: веревка повешенного, торчащий из груди нож – порой с видом льющейся крови. По слухам, кровь эта начинает течь, когда привидение оказывается рядом с убийцей (не вообще, а себя, любимого, точнее, бывшего тела). Привидения также сопровождают звуки – трущихся костей, звенящих цепей и кандалов, стоны, вопли, хрипы, душераздирающие, иногда вполне внятные стенания ("Проснись, убийца! Ты убил кассира Сидорова! Роман в двадцатом колене, выходи!" и далее). Привидения можно заснять на фотопленку (иногда они получались даже там, где глазами их никто не видел).
О наличии привидения человека может уведомить кошка, собака, волк, лошадь или зловеще каркающий ворон. (Возможно, также нетопырь и сова, тут уверенные свидетельства отсутствовали.) Животное начинает вести себя «неприлично», записал Максим, подумав, исправил на «небанально», а подумав еще и как следует расчесав затылок, остановился на "не как всегда". Оно забивается в угол (вообразив забившуюся в угол лошадь, Катька пять минут каталась по траве), дико ржет ("Прям как ты", – сказал Кахновский, за что и был лягнут Катькой в колено), задирает голову, дыбит шерсть, становясь вдвое больше размерами (тут Симрик сообщил, что взвинченная кошка может раздувать свою ауру, насмерть пугая противника, вот читал он такое, и уточнил, где, до номера страницы). В общем, зверек привидение видит и соответственно на него реагирует, бьет копытом или что у него там есть. Максим хрюкнул, сделал вид, что сердится, и изобразил таблицу: отдельно каждое из вышеперечисленных животных и их специфическая реакция на потустороннее.
Не забыли отметить факт появления привидения человека до того, как тот умер (бывало и такое). Например, дух Екатерины II накануне ее смерти сидел на троне со скипетром и державой, и весь зал пылал свечами, хотя их никто не зажигал. Фрейлины чуть от страха не спятили: императрица раздвоилась.
– Кирина бабка тоже раздвоилась, – выдал сенсацию Даник. – Пришла на кухню в ночной рубашке, прямо к холодильнику, хотя лежала с переломом бедра.
– И что?
– Померла через два дня.
Максим склонился над тетрадкой, чтобы все это записать.
– С моих слов записано верно, – подсказал Даник. – Ручку давай, распишусь.
Катька хихикнула.
– А еще известно, что привидения не любят кошек, – сообщила она.
– От кого известно?
– Любочка рассказывала. В столовой. Я столик вытирала… Странно, что дыру в нем не протерла. Так вот…
– В общем, киска тощала, тощала – и умерла, – закончила Катька.
Сыщики подошли к делу рьяно. Количество историй о привидениях за два дня перевалило на третий десяток. По пунктам были разнесены привидения исторические, привидения знакомых и знакомых знакомых; составлен реестр любимых мест обитания и привычек. Еще немного – и спокойно можно издавать научный труд. Отдельно стояли истории про призраки предметов. Катьку особенно впечатлили часы, которые постоянно тикали и регулярно били, хотя их никто никогда не видел. Если бы не десять девчонок в палате, пожалуй, ночью было бы страшно…
3.
– Я тебя обрадую, – Ленка шмякнулась на кровать и уронила руки между коленей. Сегодня как раз была ее очередь ходить на планерку. Кира пользовалась этим и беззастенчиво дрыхла. И сейчас глаза ей открывать очень не хотелось.
– А м-может… – сонно произнесла она, – ты сп-перва обрадуешь Терминатора?
– Нет, вы поглядите! И это моя лучшая подруга!
– Ага, – Кира неохотно выбралась из-под одеяла. – Давай, радуй.
– Нам надо нарисовать тысячу дырбублов.
– Что-о?!..
– Дыр-буб-лов, – внятно повторила Ленка. – Дырок от бублика.
Кира потрясла взлохмаченной головой.
– А зачем?
– А, – сообразила Ленка, – ты же не знаешь. Это валюта такая.
На лагерь надвигалась задуманная Любочкой экономическая игра. Целью ее было заработать как можно больше, и не рэкетом, а честным трудом. Для этого каждый отряд придумывал и открывал какое-либо предприятие. Парикмахерскую, комнату страха… а в первом отряде даже должна была работать баня. Кира с Ленкой и отрядный актив устроили мозговой штурм. Нужно было выделиться, нужно было придумать нечто такое, на что охотно ринутся и малыши, и убеленные сединами… ой… старшеклассники. Кира взглянула в сторону глухих терминаторских апартаментов.
– Привидение, – внятно сказала она.
Актив заперся в «терминаторской». Выключили свет. Страшно было и без привидения.
– А если я еще залезу под кровать и буду щекотать им пятки… – зловеще протянул Даник.
– Только – тихо!..
Тайна распирала, тайна рвалась на волю. Чтобы этого не произошло, сразу после завтрака актив был усажен рисовать дырбублы, то есть, эту самую валюту. Ленка занялась рекламой. И уже к обеду весь лагерь гудел, зная, что завтра с утра в третьем отряде можно будет увидеть малютку-привидение, дикое, но симпатичное.
– Э-э, я тоже буду привидением, – подойдя к Кире, конфиденциально шепнул Максим. – Я буду шуршать в углу веником.
Имелся ввиду угол между шкафом и терминаторской кроватью, где хранились потребные в уборке корпуса и территории орудия труда. И огнетушитель. Но, давая свое соизволение, Кира о нем начисто позабыла.
Ленкина реклама принесла угрожающие плоды. Уже с шести утра возле третьего отряда околачивались личности, жаждущие встретиться с привидением индивидуально и вкупе. И Ленка, проводя последний инструктаж выставленной около дверей в «терминаторскую» охраны, строго-настрого запретила впускать сразу больше одного. Жертвам надо проникнуться, ага.
После завтрака, лишь только старшая воспитательница провозгласила по радио начало игры, перед дверями вырос разновозрастной развесистый хвост, а также подбегали отдельные личности и интересовались:
– А привидение тут будет?
Запустили первого посетителя. За дверьми было тихо и темно. Потом что-то заскребло по стене, раздался короткий визг, и немного бледная, но довольная жертва выкатилась наружу с воплем:
– А еще можно?
– В очередь, – сказала Ленка.
Жертва потрепыхалась и побрела в конец. Потом косяком повалили девицы из старших отрядов. Они млели, визжали и подпрыгивали внутри, вылетали с круглыми глазами и всем начинали рассказывать, как там было страшно и здорово.
Малютка-привидение орудовало вовсю. И за работой прослушало стук и тихий подозрительный свист…
– Технический перерыв! – сообщила Кира. Разочарованно взвыла очередь. Кира прикинула, хватит ли пятнадцати минут на решение проблемы. И обещала, что ровно через четверть часа малютка-привидение, дикое, но симпатичное, опять будет работать. За те же деньги.
Всунув швабру в дверную ручку, Кира подключилась к ликвидации катастрофы.
– Вылезешь в окно, – велела она мокрому и взмыленному – в полном смысле – Максиму, – и там все постираешь. Даник, воды! Да не мне, в тазик!
Она проследила, не подглядывает ли кто за мальчишками (фирменные секреты надо беречь), выкинула следом пустое ведро: – Живо!
Ленка уже успела Терминаторской простыней собрать с пола и мебели половину пены. Огнетушитель вовремя подняли и заткнули, и авария оказалась незначительной. Хватило каких-то полутора ведер воды, чтобы по полу можно было ходить почти спокойно, не оскальзываясь. Воду таскали опять же через окно – очередь под дверью, состоящая в основном из девиц старших отрядов, не рассасывалась. Непонятна прелесть того, когда на тебя воют и щекочут в темноте за пятки, но многие, как заметила Кира, стояли в очереди уже четвертый раз. Глаза девиц сверкали, а расписываемые ужасы как минимум втрое превосходили настоящее.
Рассудя, что дважды в одну воронку бомба не падает, Кира занялась подсчетом барышей. Ее даже не особенно привлек шум около двери – уже не раз и не два малыши из восьмого отряда желали посмотреть привидение без денег и без очереди. Им это иногда даже позволяли – в рекламных целях. Но в этот раз в дверях разрастался самый настоящий скандал.
Только дурак посмеет не пропустить куда-то Ируську, особенно, если она хочет войти. Интеллектуальный уровень Ринальдо оказался даже ниже – он посмел требовать с Ируськи денег!
Ируська взглянула на жертву глазами ясными, как оптический прицел. Мгновенно оценила – и врезалась, как айсберг в «Титаник». Футбольное прошлое спасло Ринальдо. Он сгруппировался и отступил, решительно хлопнув дверью. Вылетев, блямкнуло стекло.
Ируська раза два тряхнула дверь – исключительно в профилактических целях, парой энергичных фраз высказала свое отношение к Ринальдо и его уму, а потом перешла к плану номер два, применяемому почти с рождения, но и сейчас прекрасно работающему. Девочка сделала большие глаза, укусила первую подвернувшуюся в очереди личность и, упав спиной на дорожку, забила ногами. Полетели камешки и песок. Сердобольные девицы, плохо знакомые с Ирочкой, стали стараться успокоить ребенка, предлагая ему дырбублы и сладости. Ирочка в упоении голосила. Почти так же громко кричала укушенная личность, порываясь Ируську поколотить. Ей не позволили.
Кира, под нарастающую какофонию спрятав в тумбочку уже сосчитанные дырбублы, вышла на крыльцо. Оценила происходящее, решила, что, освободившись, даст Ринальдо по шее, и, наклонясь над орущим дитятей, внятно и веско произнесла:
– Я тебя стукну. И ты станешь фиолетовой.
Ируська заткнулась. Она просчитывала исходящую от Киры опасность. И недорассчитала. Потому что первый и единственный раз в истории «Чайки» Кира перекинула скандалящую красавицу через колено и шлепнула недрогнувшей рукой пониже спины. Наступила тишина. На крыльце в свою очередь появилась Ленка и, закатывая от счастья глаза, непередаваемым тоном изрекла:
– Благода-ать…
Ируська была повержена надолго. Она даже не помчалась жаловаться маме. Она сидела на земле перед третьим отрядом и все ждала, когда же начнет окрашиваться в фиолетовый цвет.
Кира задумалась тоже. Не станет дитя зазря рваться в корпус с привидением, особенно, если успело побывать тут после завтрака четыре раза и даже с привидением подраться (после чего и ляснул злополучный огнетушитель). Дело ясное, что дело темное. А такие дела лучше решать на месте.
Убедясь, что, благодаря Ируське, очередь перед домиком сошла на нет, Кира вошла в терминаторскую.
– Это я, – предупредила она, запираясь изнутри и нашаривая выключатель.
Симрик бросил шуршать веником.
В неясном свете подыхающей лампочки Кира оглядела помещение. В целом все выглядело обыкновенно. Постель немного помята – но надо же в приливе чувств куда-то валиться посетителям! Максим вежливо стоял в уголке, из шкафа выполз Даник. Странно… вроде бы он собирался пребывать под кроватью?
– Они так падали, что мне спину отбили, – уловив сомнение Киры, пояснил он.
И все-таки Кира чувствовала, что что-то тут есть.
С размаху она шлепнулась на кровать, пружинная сетка прогнулась чуть не до пола, а из-под кровати… оттуда кто-то застонал. Кира подпрыгнула. Коварная (то есть, кроватная) сетка качнулась тоже. Тут и Симрик, и Кахновский схватили воспитательницу за руки, не давая ей подпрыгнуть и обрушиться еще раз: весу в ней, может, было и немного, но вместе с кроватью она могла нанести прятавшемуся серьезный вред.
– Кира Дмитрьна! – заголосили мальчики хором. – Ой, вы только не сердитесь… не падайте… ну…
– Чего "ну"? – спросила Кира хмуро, пересаживаясь на стул.
– Он не трус.
– Тогда что он делает под кроватью?
– Прячется, – со скорбным вздохом поведал Даник.
– Я что, такая страшная?
– Нет, – глухо донеслось из-под кровати.
– Вы ему нравитесь, потому он сюда и забежал, – сообщил Данила нахально.
– Нет!!
– Не нравлюсь? – Кира попыталась заглянуть под кровать.
И Симрик, и его приятель здорово этому мешали. Воспитательница готова была задохнуться сразу и от возмущения, и от любопытства. А реплики джентльмена под кроватью были чересчур краткими, чтобы опознать его по голосу.
– Из-за Ируськи, – признался Максим, тяжело краснея.
– А-а… Можешь успокоиться, она не войдет, – протянув руку, Кира выдернула Генашу из-под кровати. Коротко глянула на Даника с Максимом:
– Мужская солидарность – это здорово. Но кто будет стекло вставлять?
4.
– Виолка тоже видела, только кричать не стала, – сообщила Катька. – Как раз там, за корпусом.
– Что ее туда понесло?
– Земляника, конечно, – девчонка презрительно пожала плечами, потрясаясь их недогадливости. – После ужина, еще светло было.
– Тогда это не привидение.
– Стоп, – сказал Максим. – Привычки привидений мы уже обсуждали.
Уселся на пенек, открыл тетрадку:
– Итак, попрошу подробно изложить показания Виолы Свиридовой, снятые… во сколько ты с ней беседовала?
Катька тоже плюхнулась на пенек, подскочила и ахнула:
– Гад! Я же их не отстираю!
Даник потрогал пенек ногтем:
– Понятно. Смола.
Катюша поцарапала шорты: смола отдиралась, хотя и с трудом. И тут же липла к пальцам. М-м… но если взять много хозяйственного мыла и растворитель лака для ногтей… Она внимательно осмотрела место возле пенька и осторожно уселась на траву.
– "Гада" я пропускаю? – спросил Макс ядовито.
Катька кивнула. Взглянула на свои изящные в мельхиоровом корпусе часики, прикинула на пальцах, почему-то покраснела:
– Получается, в три – полчетвертого утра.
Из рассказа Катьки выяснилось, что не видать им ни за что этих свидетельских показаний, если бы Виолке не захотелось в туалет. Удобства располагались довольно далеко за корпусом, и идти к ним надо было как раз мимо рокового места, хотя и по другую сторону барака. В общем, Катьке пришлось проснуться и отправиться вместе с Виолеттой. И как раз там, между статуем оленя с краснокирпичными достоинствами натуральной величины и воняющими хлоркой кабинками, зловещим шепотом был поведан вечерний кошмар. На рассвете было довольно холодно, комары грызлись, как бешеные, и поэтому рассказ вышел на удивление коротким. Земляника за бараком была отменная, а мальчишка мог и насочинять, и вообще там паслось в землянике пол лагеря и никто ничего не видел… В общем, когда Виолка оказалась в этом месте совсем одна, она даже не поняла сразу, где оказалась. Было светло, с эстрады гремела дискотека… а туман среди сосновых стволов не привлек бы ее внимания. Если бы вдруг, совершенно неожиданно, не сгустился в мужскую фигуру в белом костюме. "Физкультурном?" – переспросила тогда Катька. Нет, самом обыкновенном. Вернее, парадном. И никакой не туман, мужчина. Он приближался по тропинке, и Виолка благоразумно дала стрекача.
– Выяснить, есть ли у кого из персонала белый парадный костюм, – пометил на полях Максим.
– Нету ни у кого. На открытие все надевали самое парадное.
– Мог и не надеть. Второе. Опросим народ насчет чужих на территории. Что-нибудь еще?
Катька энергично помотала головой.
– Пронзающий холод, опаляющий жар?
– Ты что! Она сразу убежала. Даже землянику забыла.
Мальчишки подхватились:
– Что же ты! Можем уточнить место!
– Только идем по-одному, – добавила Катька. – И так привлекаем внимание.
Кахновский захихикал. Катьке стать незаметной – все равно что спрятать в карман ночную грозу. Даже если она (Катька) укроется половой тряпкой и поползет по-пластунски, и тут рядом будет крутиться вся мужская половина лагеря. Впрочем, ради такого зрелища покрутился бы и он. Пришлось сделать вид, что закашлялся, и даже пережить увесистый дружеский хлопок по спине.
Нанизанная на травинку слегка подвяленная земляника нашлась далеко не сразу. Вообще-то земляники вокруг хватало, но сомнительно, чтобы она после стремительного Виолкиного бегства тоже разбежалась да еще и прицепилась к кустикам. Кроме этих кустиков захламленная полянка содержала в себе удивительное количество растений и вещей. В частности прямостоящий величественный пук крапивы, ползая вокруг которого, можно было за неполный час собрать не меньше полутора литра ягод. Чем Катька и возмечтала заняться в свободное от расследования время. Вот только банку взять.
– Начинаем отсюда, – Симрик указал на выступающий угол фундамента. В поисках земляники и прочих улик им предстояло прочесать нехилый клок территории – аж до маячащих в десятке метров сосен. Катька полагала, что Виолка видела призрак с более близкого расстояния – смеркалось, а у Свиридовой очки. Но педантизм Максима тоже понимала. Лучше уж обшарить все, чем потом жалеть об упущенном.
О шортах теперь тоже можно было не особенно жалеть. Можно в них садиться на смолу и на шприц с солидолом, и по траве ерзать не стесняясь. Что Катька немедленно и сделала.
Судя по всему, в дебрях за бараком протопталась уйма народу. Во всяком случае, собранных улик хватило бы на столичный музей криминалистики. На половину точно. Максим сразу отбраковал весь хлам, копившийся за корпусом долгие годы, навроде фанерных щитов с дедушкой Лениным, горнистами и призывами беречь лес от пожара. Не заинтересовали их также тележное колесо, старая туфля-лодочка, дырявое ведро и бракованный огнетушитель. Там же сыскался дневник педнаблюдений двухлетней давности, Максима пришлось от него отрывать. Далее в процессе поисков обнаружилось несколько вмятин разной глубины – предположительно от чьих-то коленей, след кроссовки 27 размера, раздавленный кустик "царского скипетра" и две пуговицы – голубая меленькая от рубашки и белая обломанная – от пододеяльника. Виолкина же земляника не находилась.
– Ты ищешь или ягоды ешь? – спросил запыханный Даник. Только что он близко познакомился с крапивой и тер краснеющие руки.
– И иш-шу, и ем, – улыбнулась Катька. – Тихо. Лягушка.
Животное было поймано и для разнообразия в качестве вещдока предъявлено Максиму. Максим от смеха повалился в бурьян.
– По-моему, ты на них сел.
Оказалось, что Даник не шутит.
– Жа-алко, – пропела Катька, – могли бы вернуть Виолке ее имущество.
Макс надулся. А Катька присела, с этой позиции оценивая расстояние до лесной стены. Переползла чуть в сторону, вернулась назад, привлекла, разумеется, внимание и гордо сказала:
– Точно!
Ее не растерзали только потому, что хотели услыхать продолжение. И Катька их пожалела.
– Она видела его там, где и мы!
Максим с Даником повторили ее движения.
– М-м, – задумчиво произнес Максим. – Пора расспрашивать истеричного первоклассника.
– Только не я! – Катька смешно и очень похоже на вожатую восьмого отряда оттопырила губу: – "Что здесь делает второй отряд?! Не мешайте воспитанию!" Я же не виновата, что дети меня любят.
– Не только дети, – пробормотал Максим. Катька и Даник сделали вид, что его не услышали.
– Я ее отвлеку. А ты поразговаривай.
– Хорошо бы вообще пособирать сплетни… И… что у нас там еще? А, история. Ну, это я сам.
Напоследок они тщательно порылись на опушке между отмеченными соснами. Кроме песка и палой иглицы, ничего там не было. На стволах снизу и до самых веток тоже не отыскалось ни подозрительных пятен, ни царапин – ничего. Можно было подумать, что все действительно видели привидение. И тогда Катька, взрыв иглицу босоножком и мечтательно закатив глаза, произнесла:
– А здорово бы в самом деле его поймать…
Глава 3.
1.
– Это место прямо-таки овеяно легендами, – открывая на нужном месте тетрадь, начал Симрик. – Мне пришлось разделить всю информацию на две части: справа сплетни, слева факты.
– По-моему, там все – сплетни.
– Но полученные из разных источников. Показаниям очевидцев иногда следует доверять.
– Ну и кто был твой первый очевидец? – насмешливо спросила Катюша.
– Роман Ростиславович.
– О-о, – она даже слегка подавилась и утратила дар речи.
– Итак, первое, – сказал Макс, с радостью понимая, что какое-то время его не перебьют. – Здесь когда-то было кладбище.
– Ага. Знаю. Это то, где ваша Кира между могилами застряла. Я бы поняла, если б Елена Тимофеевна застряла…
Максим и Даник воззрились на нее.
– Нет, это другое, – после минутного замешательства выдал Максим. – А что до Киры, так ты бы там тоже застряла, оградки впритык.
Кахновский подергал приятеля за рукав, возвращая к существу вопроса.
– А если боком? – не отставала Катька.
Даник взялся руками за голову.
– Хорошо, – вздохнул Максим. – В тихий час проведем следственный эксперимент. А сейчас помолчи. Ну вот, то кладбище, о котором я начал говорить – это набор разновеликих холмов в шестнадцати метрах от хозяйственных ворот. Именно по этим холмам его пока еще можно идентифицировать.
– Ой, а проще нельзя?
– Заткнись, – сказал Симрик с тоской. – Так вот, тридцать лет назад Роман Ростиславович тоже был ребенком.
Катька блымкнула очами.
– И он тоже отдыхал в «Чайке». На кладбище не хоронили уже тогда. Но могилы выделялись и кресты еще стояли. Веночки всякие, все, как положено. Лагерь, разумеется, выглядел не так, как сейчас. Вот, тут у меня схема.
Три головы склонились над тетрадкой. Максим тыкал пальцем, поясняя. За тридцать лет «Чайка» очень разрослась в размерах и успела оттяпать часть кладбища столовой и хозяйственным двором. Получалось, что столовую построили новую, старая была на месте теперешней эстрады. И корпусов тогда стояло всего три – близнецы-бараки. В одном жил сейчас первый отряд с методической комнатой, во втором были медпункт, кабинет начальника и комнаты поваров, а третий, стоящий параллельно – и был тот заброшенный, за которым они видели привидение. И с кладбищем он никак не пересекался.
– Не понимаю, – пробормотал Даник. – По идее, он должен пугать в столовой.
– Или около. А там ничего не видели.
– Ладно, оставляем это в качестве запасной версии, – Максим быстро зацарапал в тетради карандашом.
– Пункт второй, – продолжил он минуту спустя. – С заброшенным корпусом связаны минимум две подходящие для нас истории. Во-первых, привидение часто появляется на месте своей скоропостижной смерти…
– Что? – ехидно сощурился Даник.
– Не придирайся. Человек хутким чином помре, а его дух там шляется. Но к этой версии, как к самой перспективной, позвольте мне обратиться позжее.
Ему позволили, даже этим «позжее» пренебрегли. Максим перелистнул страницу.
– А, вот. Привидения часто выступают в роли стражей клада.
– Склада? – мелодичным сопрано протянула Катька. – Не знаю, как клада, а склад там действительно есть.
Это была истина. В корпусе никто не жил, но двери запирались и крыша не протекала, и поэтому барак постепенно забивался вещами, которые вроде бы никому не нужны, но жалко списать и выбросить. Завхоза удавилась бы, разбазарь кто старые шкафы, ломаные кровати и плакаты с многообещающей темой "пионер – всем ребятам пример". Любопытствующие детишки частенько заглядывали в барак через щели в досках, которыми заколотили окна, и видели там это имущество, зарастающее пылью и паутиной. Перлом собрания, по рассказам, была статуя девочки с баллистическим снарядом. Правда, взрослые клялись, что это кукурузный початок, но им не верили.
Максим замолчал. Он захлопнул тетрадку и отвернулся с надутым видом. Пришлось уговаривать его продолжить. Щекотать даже. Китайская пытка помогла.
– В старых корпусах после войны был детдом. Топились они печами. Такие круглые железные дуры. Там, – он указал в сторону обсуждаемого пункта, – тоже есть. Кстати, можем полюбоваться на такую в первом отряде.
