Текст книги "Корыстный интерес (СИ)"

Автор книги: Ник Венджинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– А сейчас? – задал я глупый вопрос, чувствуя, как в голове болезненно прострелило.

– А что сейчас? – прищурился Арь, всматриваясь в сполохи огня. – Поборы в тройном размере якобы во имя победы над врагом и роста благосостояния развращённых до омерзения бедняков-рабов. Вот что сейчас происходит. И никто не задаётся вопросом: с каким именно врагом воюем? Где он? Откуда ему взяться, когда каждый пук на счету и на виду? В этот лепет верят лишь идиоты. И их полон мир! Все словно зомби. Последний враг – твой близнец-маг, да и то он в наручниках, как обезьянка на поводке, племянников своих любит, как родных детей, не может смириться, что из-за него их убьют в случае непослушания. И грех винить его в этом. За любовь только изверги судят.

– Что же получается, мы сейчас тоже... просто так... на прогулку вышли?

– Нет, сынок, сейчас всё иначе, не как в прошлые разы. Видел, какие обозы за нами тащатся? Что там под тентами, а?

Я пожал плечами.

– И я не ведаю. Меня! – воздел палец к небу оскорблённый Арь. – Меня – самого министра обороны, не пускают посмотреть, что там прячут! Говорят, только сам Юс имеет право знать.

Поднявшись, я отошёл от костра и, прислонившись плечом к сосновому стволу, вгляделся вдаль, туда, где разместился строго охраняемый военный объект.

– А что, Арь, остра ли ещё твоя шашка? – тихо спросил я и встретился с глазами старика, в которых плясало отражение костра.

– Проверить желаешь? – пророкотал старик, погладив мундир, под которым чуть выпирал мешочек с горсткой земли.

– Желаю, – кивнул я.

Мы дождались, когда все уснули, и поползли на брюхе, причём в прямом смысле этого слова. Но когда до объекта оставалось рукой подать, наши носы уткнулись в невидимую стену.

– Едрёна мать! – выругался Арь.

– Так и носы себе поджарить можно, – послышался чей-то шёпот из-за ближайших кустов.

Вжиматься в сосновые иголки больше не имело никакого смысла, и мы подняли головы, увенчанные венками из листьев и всякой сорной травы. И сильно удивились, так как из-за кустов показалась точно такая же разукрашенная сажей физиономия с точно таким же гнездом на голове.

– Реций! Что ты тут делаешь?

– Полагаю, то же, что и вы, – хмыкнул Реций и подполз ближе. – Эту преграду не пройти: я сам устанавливал. Её только магией снять можно. А я в наручниках сегодня.

– Ты знаешь, что под тентами?

– Если бы знал, ползал бы сейчас среди вас? – вытаращился на меня Реций.

– Тогда на что ты рассчитывал? – насторожился я.

– На тебя и рассчитывал. Сейчас научу тебя, как полог снимать.

– Боюсь тебя расстроить, но вся моя магия... тю-тю – велела писать письма.

Реций сильно озадачился, затем повернулся к моему союзнику.

– Арь, а в тебе ещё что-нибудь осталось от прежнего величия?

Старик насупился, обиженно поджал губы, отчего его пышные усы, набрав кучу иголок, опустились ниже подбородка.

– Нет, слишком стар я.

Не успели мы с Рецием разочарованно вздохнуть, как нас настолько сильно прижало к земле, что не то чтобы пошевелиться, но и дышать трудно стало. А спустя минуту мы были уже там, за защитным магическим пологом, – неведомая сила протащила нас внутрь, точно безвольных кукол.

Я сосчитал как минимум пять дезагрегаторов, направленных на нас.

– Мы попались... – невесело констатировал я, поднимая руки. Этому примеру последовали и мои спутники, после чего показался личный камердинер Юса – вечно хмурый мужик с густыми бровями и колючим взглядом крохотных тёмных глаз.

– О, это ты, Свягри! – обрадовался ему Арь и опустил руки. – А то я уж испугался. Оружие убрать! Здесь все свои, – скомандовал он солдатам, да вот только никто и не шелохнулся.

– Они не послушаются тебя, – тихо ответил ему Свягри. – Здесь я главный.

– С каких это пор задоподтиратель главнее министра обороны? – начал закипать Арь.

– Да давно уже. А с настоящего момента – и подавно, – расплылся в улыбке Свягри. – По плану ваше отправление намечено на завтра, но звёзды уже вошли в свои Дома, и я могу запустить процесс прямо сейчас, не дожидаясь, когда ты позавтракаешь.

– Какое ещё, едрёна вошь, отправление?!

Вместо ответа Свягри приказал стянуть тенты с перенесённых на землю установок, и моему взору предстала знакомая с детства штуковина – ускоритель частиц.

– Наша походная детка. – Свягри любовно погладил стены сборной конструкции. – И наши походные энергоблоки, – указал он на прикреплённые капсулы: в них, подобно килькам в тёмном, тягучем соусе, томились люди.

– Мама! – воскликнул Реций, бросившись к одной из капсул, где стояла женщина по горло в жиже. Женщина вряд ли слышала его, вряд ли она вообще что-либо соображала. Судя по её остекленевшим глазам, серой коже и отсутствию самосознания, она больше напоминала живого мертвеца, чем человека.

Я облегчённо выдохнул, поняв, что матери у нас с Рецием разные.

– Мама! Мама! – истерично колотил по стеклу Реций, пока его не оттащили солдаты. – Уроды! Я думал, Юс убил её, а он... он...

– Он почти убил её, – скривился Свягри. – Нет, наш правитель не настолько глуп, чтобы разбрасываться семейством магов. А теперь и ты сослужишь добрую службу.

– Я ничего не сделаю, пока вы не вытащите её оттуда! – безумными глазами взирал на него Реций.

– Уже нельзя, – равнодушно пожал плечами Свягри, – процесс запущен. Вам осталось лишь побеседовать с Юсом и... – Тут он включил запись, спроецировав её на стену мини-коллайдера.

Голограмма заговорила сразу же, как только мы смогли лицезреть Его Величество, идущего по коридору дворца в сторону... моих апартаментов.

– Приветствую, Риши! И, скорее всего, Реций сейчас с тобой. Я вряд ли ошибся. Я никогда не ошибаюсь в расчётах. Да, я не с вами. Мой шатёр, как ты, вероятно, уже догадался, пуст. Позволь я перейду к главному. Ненавижу пустословие. Итак... Дело в том, что я не просто родился здесь, я застрял тут, в этом мире, как и мой отец до меня, как и дед, как и прапрадед. Создав этот коллайдер, мы смогли прорваться лишь в одно измерение и почему-то только в одну точку. А дальше, сколько бы ни пытались, сколько бы ни пыжились, у нас ни черта не выходит. Нам мешает кое-кто. И твоя задача, Риши, нейтрализовать противника. С вами отправится наш великий защитник Арь. – При этих словах Юс сложил ладони на груди и блаженно возвёл глаза к потолку. – Мир ему прахом! А то никак в этом измерении от старикана не избавлюсь, а там пусть своей шашкой перед кончиной помашет. Победишь противника, откроешь мне портал и тогда заберёшь свою красавицу, а я пока усмирю её пыл, – усмехнулся Юс, подойдя к распахнутым дверям моих апартаментов.

Там всё летало. Солдаты пытались подобраться к Акаде, но эта девушка легко не сдаётся. Акада заставила шевелиться в комнате абсолютно всё. Такой мощный телекинез не у каждого нефилима-то встретишь, не то что у полукровок!

Ковры, поднявшись вертикально, гигантскими стражами заслоняли Акаду от пуль со снотворным. Даже занавески ползали змеями, опутывая ноги нападавшим, в то время как огниво с кувшином вина то и дело срабатывало самодельным огнемётом, нещадно жаря противников, а самозаточившиеся розы из букетов летали хлёстче лучших стрел, попадая чётко в глаза врагам.

– Твоя ведьма долго не продержится, – раздражённо прокомментировал события Юс, когда Акада, прижимая к сердцу мою скомканную рубаху с полевыми цветами, скрылась в спальне. Она захлопнула дверь и забаррикадировалась там чем-то тяжёлым, что с оглушительным грохотом свалилось на пол. – Так что поторопись, Риши, а то мне придётся пристрелить эту перепуганную птичку. Но нет, – замахал он руками, залившись смехом, – не сразу, что ты! Я люблю укрощать горячих женщин.

Запись прекратилась в тот момент, когда я бросился на солдат, что стояли ближе ко мне. Реций не заставил себя долго ждать и присоединился к драке, как и старик, уже успевший снести голову Свягри. Да тут помощник камердинера шлёпнул по клавише, направив на нас – находившихся в пылу сражения – кольцо-прицел. Как только колебания агрегата неприятно срезонировали с организмом, в небо мгновенно вдарил широкий луч света, засосав нас в переход...

Мы выкатились все вместе, продолжая ломать противникам кости. Мешанина из рук, ног, криков, разъярённого рычания и хруста не давала возможности трезво мыслить.

Я не сразу осознал, где нахожусь, и лишь тогда, когда руки последнего соперника безвольно раскинулись в стороны, а кровь щедро окрасила снег вокруг меня, я поднял глаза и чуть не ослеп от резкой перемены. После тёмного летнего вечера и костров мы очутились в безбрежной снежной пустыне.

Отдышавшись, я встретился взглядом с Рецием. Он сощурил глаза от слепящего солнца и озвучил то, что волновало и меня в равной степени:

– Где мы?

– Едрён пень! – подал голос Арь, вытирая свою шашку о штанину. – Я знаю, где мы. Это же Антарктида! А вот и пункт назначения. – И он указал куда-то за мою спину.

Там, среди снежных холмов, выделялся один. И это был не холм, а самая колоссальная пирамида из всех, которые мне когда-либо приходилось видеть. Даже на Венере такой нет.

Она стояла в центре, а вокруг неё, словно гранёные каменья драгоценного ожерелья, рассыпались более мелкие зиккураты. Я насчитал около двенадцати. Возле них суетились люди, то и дело поднимая снежную бурю скутерами и вездеходами. Ниже, в долине, неподалёку от комплекса пирамид, блестел на солнце своими белокаменными стенами солярный символ – круглый город-коллайдер, идеально спроектированный и отстроенный по инженерным схемам древнего мира.

«Что ж, раз мне требуется наладить работу портала – я сделаю это, а потом вернусь и вырву сердце Юсу», – решил я и, вытащив из задубевших рук трупа дезагрегатор, сделал первый шаг в сторону самой большой из двенадцати пирамид. Но я невольно замедлился, а вскоре и вовсе застыл на месте. Окинув взором долину и всё пространство до самого горизонта, я в недоумении закрутил головой по сторонам: везде наблюдалась одна и та же картина.

То, что я изначально принял за редкие холмы и далёкие горы, являлось гигантским телом, голова которого лежала прямо перед нами, раскинувшись на километры вокруг, и одним приоткрытым глазом размером в пять гектаров смотрела на незваных гостей.

– К-кто это? – одновременно выдохнули мы с Рецием.

– Это и есть один из оставшихся чудо-юдо-китов, держащих эту Землю... – резко осипшим голосом поведал нам Солнечный дайтья в отставке.

– Что ты говоришь такое? – удивился Реций.

– Полконтинента – это его тело, тело Великого Змея, любимого пособника растерзанной Тиамат. Он служит естественным барьером. Великий Змей усыплён, и будить его запрещено. Тот, кто осмелится, не жилец, да и за его пробуждение мир нам спасибо не скажет.

«Да, что-то такое я уже однажды слышал», – тревожно вспомнилось мне.

Правильная изоляция

Признаться, я растерялся. Не знал, куда мне следует направить стопы в первую очередь: к центральной пирамиде, в город или к глазу Великого Змея. Мне казалось, что он просто пригвоздил меня к земле своим застывшим взором, льющимся из-под опущенных век. То, что он спал, не вызывало никаких сомнений, как и то, что Змей видел меня сквозь свой бесконечно долгий сон.

– Что ты застыл как вкопанный? – приблизился Реций. – Пойдём, нам надо сделать то, что приказал Юс и вернуться, спасти от расправы тех, кто нам дорог.

Обернувшись, я взглянул на своих спутников: оба тряслись то ли от холода, то ли от накрывших их эмоций. Странно, но я ничего не чувствовал, кроме пустоты.

– Предлагаю начать с города, – мотнул головой я в сторону скутеров, что неслись нам навстречу. – Да и вряд ли у нас будет выбор. А заодно выясним, в каком состоянии коллайдер.

– Думаю, ты прав, – тихо согласился Реций, когда со скутеров спрыгнули военные с автоматами наперевес и двинулись к нам.

***

Анатольев Анатолий Анатольевич – или как его звали подчинённые «Толь-в-кубе», а иногда и просто «Рулон» – являл собой тот тип военных, про которых можно сказать только одно: тупица.

Это был человек с полным отсутствием эмпатии, привыкший к доминированию во всём и в случае необходимости способный на самопожертвование – подчинёнными, в первую очередь, ибо свято верил в посмертную награду и почёт. Его мало волновала помощь государству, главное – это его портрет, награды, пенсия и перечисление заслуг на пожелтевшей распечатке. До планеты в целом ему, как это и полагается генерал-майору, никакого дела не было, равно как и до таких понятий, как душа, сердце, совесть, добро...

Нас доставили под прицелом автоматов в штаб, а там, как только мы предстали перед взором командующего, Арь опрометчиво заявил:

– Бесстыжее ты отродье, позоришь звание Солнечного дайтьи!

Толь-в-кубе сощурил маленькие глазки, отчего те почти полностью скрылись за красными раздутыми щеками с мелкой венозной сеткой, и пригрозил:

– Старик, ты мне тут сказы не сказывай. Лучше по-хорошему. Я тут не первый год служу, и при мне ещё никто извне в город не прорывался. Немедленно отвечайте! Первое: откуда вы? Второе: кто вас послал и с какой целью? Третье: сколько вас ожидается и когда?

И в последующие полчаса мы с Рецием, открыв рты, восхищённо слушали, как Арь дипломатично ставил на место главнокомандующего, одновременно хрестоматийно вбивая в мозги Толика все свои заслуги перед Отечеством.

– ...так что, дряхлый рубероид, – закинув ногу на ногу, завершил свою отповедь Арь, – только посмей теперь рот открыть без моего разрешения! Раздавлю, и имени твоего никто не посмеет вспомнить.

«Отменно блефует! – с гордостью за старика отметил я. – Импровизация – высший пилотаж!»

Толик, вспотевший, как медведь в бане, быстренько распорядился насчёт нашего размещения, а после вызвался сам провести экскурсию по городу, полностью поверив россказням Солнечного дайтьи о том, что «мы прибыли с официальным ответом из одного очень... очень... важного измерения».

– А коллайдер давно в работе? – буднично интересовался я, пока мы ехали в метро по закрытой правительственной ветке. – Хотелось бы уверенности в нашем возвращении, чтобы не получилось так, как вышло. На нас напал отряд повстанцев, пытавшихся уничтожить портал с нашей стороны.

– Не беспокойтесь! Коллайдер уже как пятьсот лет в непрерывной работе, – нахмурился Толь-в-кубе. – Правда, мы всё время пытались открыть портал в ваше измерение, да никак не удавалось. Врата давно запечатаны, а нам мощности, видимо, не хватало.

– Но для распечатывания других Врат мощности у вас достаточно. Почему же именно с нашим измерением возникли проблемы? – прислушивался я к собственным ощущениям, попутно отмечая приличную скорость движения поезда.

– Думаю, всё дело в его, простите, «карманном» статусе, – заискивающе улыбнулся мне Толик. – Раньше здесь всё работало, все порталы открывались без проблем, но после войны и последующего за ней планетарного катаклизма многое пришло в упадок. Да и сами знаете, что пирамиды поломали, кристаллы с верхушек сняли и спрятали. Пришлось всё заново начинать: и строительство железных дорог, и туннелей, и многого другого... – При этих словах Реций заметно побледнел, уставившись невидящими глазами себе под ноги, и я решил позже выяснить причину подобной реакции. Теперь главное, чтобы Толян ничего не заподозрил, и я быстренько перевёл внимание на себя:

– Разве это не старые туннели?

– Старые, – недовольно поджал губы Толь, когда понял, что со мной не получится придать себе важности, – туннели здесь давно проложены. Точно определить не можем, но не меньше двух миллионов лет. Хотя это вовсе не означает, что мы ничего нового не сделали! Мы пытались открыть Врата в ваш мир, но, честное слово, просто не смогли. Что-то помешало нам. Только дважды видели, как открывался проход с вашей стороны. Вы не должны таить обиду! Мы сами кое-как выживали...

– А что у вас с энергией? – перебил его я.

– Её достаточно вырабатывается, хотя электрифицированная подземка начала функционировать сравнительно недавно. Какое-то время мы пытались эксплуатировать старые туннели, но в изменившихся условиях их частенько затапливало, поэтому мы долго строили новые. Первые переселенцы пользовались примитивными подземными дорогами, где поезда ходили на локомотивной, паровой тяге. И только лет двести назад правительство решило протянуть нынешние электрические провода. Невозможно уже было открыто пользоваться старыми источниками электроэнергии, а тайно – это означало обречь себя на появление неизбежных сплетен и недоверия со стороны граждан. Поколения людей сменялись одно за другим, как мы и планировали изначально, да некоторые молодые люди всё равно задавали вопросы... неудобные, скажем так, вопросы. Вот нам и пришлось создать глобальную историческую науку, в которой ни слова бы не говорилось о подлинных фактах.

– Что же изменилось? – иронично скривился Реций. Надо отдать ему должное: не считая неожиданной бледности, держался он отлично, точно каждый день в своей жизни ездил на скоростных электропоездах, а не на лошадях. Нам-то с Арем было привычно такое видеть, ну по крайней мере мне, а вот за Реция я переживал. Оказалось, что зря.

– Как – что изменилось? – расплылся в улыбке Толь. – Люди, разумеется. Сто двадцатое поколение после первых переселенцев! Их мозги изменились, а это главное. Их душевные характеристики, обычаи, стремления – всё это претерпело трансформацию. Так глобально модифицировать людей можно лишь продержав их в изоляции конкретный срок. Генетической памяти тоже нужно время. Мы проделали хорошую работу, нынешние люди – это идеальные рабы. Планетарный трест вполне доволен нами. С удовольствием послушаем о ваших достижениях.

– То есть вы скрываете от живущих здесь людей, что они – экспериментальные образцы? – мотнул головой Реций.

– Разумеется, – недоумённо заморгал генерал-майор, а я незаметно ткнул Реция локтем в бок, чтоб тот перестал задавать глупые вопросы.

– Они здесь рождены, – равнодушно пожал плечами Толь, продолжая беседу, – уже какое по счёту поколение. Они никогда не были за пределами антарктической базы и пребывают в полной уверенности, что там, за ледяной стеной, мира просто не существует. Для них придумана сказка о крае земли, о единственном континенте, вокруг которого только вода и больше ничего. Система координат у них совершенно иная, мировоззрение, информация о космосе, звёздах, физических явлениях и человеческих возможностях...

– Что же, и никто не захотел доплыть до этого края земли? – усмехнулся Реций, игнорируя моё предостережение.

– Бывает, что появляются упёртые смельчаки. Как правило, это одиночные путешественники. Обычно они пропадают без вести, как только встречаются с первым кордоном, – растянув слюнявые губы в хищной улыбке, поведал нам Толь-в-кубе. – Но мы планомерно снаряжаем официальные научные экспедиции, которые благополучно проплывают там, где нам нужно, пользуясь нашей системой координат и хитроумно изготовленными навигационными приборами, непогрешимость которых никто никогда не оспаривает, и эти научные экспедиции благополучно возвращаются с разрешёнными данными о «крае» земли. После таких экспедиций общественность ещё много десятков лет подряд смакует «достоверные факты». Учёные рьяно спорят между собой, основываясь на ложных сведениях, пишут тонны диссертаций, вносят поправки в справочники и учебные пособия, развивают свою «науку», реально сражаются за неё, даже гибнут, ломают себе судьбы. Выстроенный магнитный купол «правильно» искажает показания приборов, и у людей не возникает никаких сомнений. В конце концов, всё это помогает выживать не только нам, но и самим рабам.

– И несогласных не существует?

– Очень маленький процент. Люди, отрицающие официальную доктрину, обычно сажаются в психлечебницу, запугиваются или сразу же устраняются, если их доводы слишком хорошо аргументированы. У нас минимум несогласных – ровно столько, сколько требуется для демократии. Разумеется, оппоненты все под строгим контролем и действуют согласно разработанному плану.

На этой торжественной ноте мы подъехали к конечной станции. На платформе нас тут же подвергли повторному осмотру врачей с какими-то человеческими игрушками по типу наших нефилимских СТОРМ-скопов, позволяющих не только считывать всю информацию о физическом и психическом здоровье, но и делать ближайшие прогнозы о состоянии организма.

Найдя нашу троицу вполне здоровой и адекватной, врачи с чувством выполненного долга отпустили нас обратно к заботливому Толику, а уж он поспешил представить нас правящей элите этой сверхсекретной антарктической базы. Арь этому крайне обрадовался, так как дальнейшее знакомство происходило за обеденным столом в одном из самых роскошных залов правительственного здания, а вот ни мне, ни Рецию кусок в горло не лез. Каждый из нас думал о тех, кто остался в мире Юса, и о том, что их ожидало в ближайшие часы, если мы не вернёмся вовремя. Мне было совершенно не до еды, поэтому все мысли крутились лишь в двух направлениях: как связаться с нефилимами и позвать своих на помощь, и как здесь открывается этот чёртов портал!

Ведь если подумать, то складывалась забавная ситуация: я – нефилим, потерявший сверхъестественные способности, которые всю мою жизнь делали меня сверхсуществом. По сравнению с людьми, разумеется, а не с Высшими. Ну хорошо! Предположим, я потерял способности временно, они просто заблокировались по неизвестной мне причине, и я даже знаю, как снять эту блокировку, но чтобы добраться до того, кто поможет мне в этом, я должен выживать, словно какой-то... человек. Сказать, что меня это бесило, пугало, погружало в глубокую депрессию – это ничего не сказать! Я так надеялся на день полнолуния, а теперь всё полетело в тартарары... в прямом смысле этого слова.

– ...сообщение с Тартарой у нас непрерывное, ежедневное, – как раз вещал местный правитель по имени Богдан, – поставки, поддержка, защита...

Я не слушал его высокопарную речь и откровенное подхалимство. Во мне росла тревога, да такая, что ещё немного – и руки затряслись бы.

«Да что со мной?! – рассердился я на самого себя. – Откуда эта паника? Похоже не ментальную атаку. Возьми себя в руки, ты обязан всё выяснить в максимально короткий срок и вернуться к Юсу, убить мерзавца, поставить на пост правителя Реция, забрать Акаду и рвануть обратно. Упустишь полнолуние – застрянешь там надолго...» – придумал я план дальнейших действий и вскинул руку, останавливая словесный понос Богдана:

– Можно я перейду уже к тревожной для нашей группы теме? Как нам попасть обратно? Нас ведь ждут с докладом. Они же не знают, как завершилась дипмиссия и состоялся ли контакт, достигнуты ли договорённости. Это очень важная информация. Если сообщение между нашими измерениями вновь наладится, то и планетарный трест будет в восторге. Мне бы хотелось переговорить с их представителем, сообщить о нашем «карманном» положении в подслое...

– О, не сомневайся, они уже в курсе, что контакт состоялся! – услышал я знакомый голос.

Холодея, я медленно повернул одеревеневшую шею. Там, на пороге входа в зал, по-хозяйски распахнув золочёные двери, стоял сияющий своей обворожительной улыбкой... Лучезар.

Сердцем Земли, сердцем Небес...

Когда-то давно отец сказал мне: «Не доверяй никому и ничему в этом мире, ибо даже собственная тень предаст тебя, как только исчезнет последний луч света». И почему я не послушал интуицию в самом начале, когда Лучезар запретил распространяться на тему моего путешествия и поиска трофея?! Ведь я думал об этом, знал, что на самом деле ректор – подлый и коварный тип, но почему-то понадеялся, что меня это не коснётся... Да, все так всегда и думают: «Меня это точно не коснётся!» и получают по полной программе.

Вот и Манька постоянно намекала на «неслучайное» попаданство, на установленную кем-то программу... Какой же я глупец!

А в это время Лучезар, сохраняя свой нефилимский рост, обошёл длинный стол и уселся на почётное место – на красивейший трон, что гигантской стеклянной глыбой возвышался у края стола.

Богдан засуетился, заёрзал в своём скромном кресле по другую сторону стола, не решаясь начать доклад об успехах, а ему явно не терпелось это сделать.

Лучезар спокойно рассматривал напуганные лица собравшихся людей. Очевидно, ему нравилось то, что он наблюдал. Отпив воды из огромного бокала размером, наверное, с ведро, он неспешно встряхнул расшитую золотыми нитями салфетку и, едва коснувшись губ, небрежно бросил её возле своих тарелок.

– Богдан, – обратился он к побелевшему правителю, – ты разочаровываешь меня. Выпускаешь подлодки, не снабдив их противоударными поглотителями. При последнем обстреле сбежавших рабов приборы одной из твоих субмарин вышли из строя, и из-за полученной отдачи показали то, что жителям антарктической базы знать не положено.

– Милостивый Хранитель, – губы Богдана задрожали, и он залепетал в ответ: – я всё уже уладил. Команда субмарины считается погибшей из-за неожиданной поломки.

– Ты пожертвовал атомной подводной лодкой? – тихо уточнил Лучезар, но в его голосе чувствовалась нарастающая ярость.

– Нет-нет, как можно! – затрясся Богдан. – Как только экипаж судна перестал подавать сигналы SOS, мы сразу же подняли подлодку. Там же ядерные боеголовки, там же...

– Хорошо, а то не хотелось бы обеднять охранную систему планеты. Надеюсь, сбитых беглецов схватили?

– То, что осталось от них, – рьяно закивал Богдан. – Нам удалось собрать остатки до подлёта Высших.

– Прекрасно, не хотелось бы получить нагоняй за то, что мои подчинённые плохо справляются со своими обязанностями.

– Мы никогда не подведём вас! – пылко, с маниакально горящими глазами запротестовал Богдан.

– Это в ваших же интересах. Я надеюсь, ты помнишь, за какую именно провинность я сместил с поста предыдущего правителя базы – Рейнхарда. А ведь он был куда более опытен, расторопен, нежели ты.

– Д-да-да, конечно, помню, – пролепетал белыми губами Богдан.

– Мне бы не хотелось смещать тебя... – Лучезар желал продолжить допрос своих подданных, но я не выдержал.

– Послушай, ты долго собираешься игнорировать меня?! – Поднявшись с кресла, я направился к нему, ощущая, как огонь приливными волнами катается по моим венам. – Ты ничего не хочешь объяснить?

– Я не обязан, – откинулся на спинку трона Лучезар. – А вот ты – да. В общем, я доволен, как ты справился с поручением. Теперь, мой мальчик, ты сделаешь ещё одну вещь.

Облокотившись о край стола, я заглянул в глаза Лучезару.

– Я ничего больше не сделаю, пока меня не вернут обратно.

Минуту Лучезар изучал моё лицо, а потом, запрокинув голову, захохотал.

– Риши, ты же не хочешь сказать, что влюбился в полукровку? – угорал он со смеху. – Ты же из-за неё так рвёшься туда.

– Не твоё дело!

– Ошибаешься. Ведь она – моя! В твою задачу входило... – И Лучезар расплылся в ядовитой улыбке: – Всего лишь влюбить в себя девчонку. Влюбить настолько, чтобы она кое-что отдала мне, если я попрошу. А я попрошу...

– У неё ничего нет. Не трогай её! – рычал я, чувствуя, как что-то внутри меня срывает все возможные тормоза.

– О... – сверкнул глазами Лучезар и, склонив голову набок, обратился к Рецию: – Спроси у близнеца, имеется ли что-то у девчонки, что так необходимо нам?

Я недоумённо повернулся к своему близнецу. Тот сидел, сжав кулаки. На его скулах ходили желваки, и он гневно прожигал взглядом посуду, что стояла перед ним.

– Реций?.. – тихо окликнул его я.

Он поднял на меня глаза. Я даже отшатнулся, сколько в них было муки.

– Я жду, – поторопил его Лучезар.

– У неё... – сглотнул Реций, теряя голос, – у неё кристалл. Тот самый, с верхушки главной пирамиды измерения Юса.

– У неё ничего нет, это какая-то ошибка... у неё ничего нет, – в ужасе шептал я, мотая головой и всячески пытаясь распрощаться с пагубной мыслью. Но не получалось.

Реций смотрел на меня с горьким сожалением, сокрушаясь от своей подлости и беспомощности. Такой взгляд не может обмануть. И я чувствовал, как он когда-то сделал непростой выбор: между Акадой и своими племянниками. Теперь всё стало таким очевидным.

– Мы сомневались, что кристалл у неё, а проверить это можно было только одним способом, – вернул меня к реальности Лучезар. – Да ты присаживайся! Что ты вьёшься передо мной, точно коршун? Сядь, Риши, побереги силы.

Не то чтобы подчинившись, но я упал в кресло. Мысль судорожно заработала, заметалась перепуганной птицей по запретным коридорам мозга, то и дело наталкиваясь на преграды, на запертые двери, таинственные кладовые, разбиваясь о зеркальные стены. Проходя замысловатые лабиринты и застревая на элементарных уровнях, мысль в итоге всё равно попадала в вязкий капкан. Мне не удавалось главное: я не мог просчитать все ходы. Казалось, только я нащупывал верное направление, как кто-то... или что-то... обрубал нужный путь, разворачивал меня как зашедшего на табуированную территорию.

– Оставьте нас, – приказал Лучезар, – уходите все. Кроме Реция.

– Могу ли я тоже остаться и послужить общему делу? – вежливо поклонился Арь. – Хоть я и стар, но...

Лучезар снисходительно махнул рукой:

– Останься, Арь, мне известны все твои подвиги и заслуги. Ты – настоящий Солнечный дайтья, и твоя помощь пригодится нашему Риши. Вы отлично сработались. Кстати, Риши, я общался с твоим отцом. Он доволен, что его сын с честью выполнил возложенную на него миссию.

– Я ещё ничего не сделал, – потерянно произнес я, глядя перед собой, – я не заставил Акаду отдать кристалл, который вам так нужен.

– Вот именно, – воздел палец к высоченному потолку зала Лучезар. – Поэтому я поговорил с твоим отцом заранее. И мы с ним пришли к выводу, что... хватит тебе мучиться в Академии. Пора заняться взрослыми делами.

– Какими?

– Время, отпущенное Акаде на передачу мне кристалла, – неделя. Мы не можем попасть в измерение Юса. Нам дано слышать их, порой видеть – у нас там маяки, – но пройти туда нам никак не удаётся. Без кристалла не получается, а Юс крайне ограничен в средствах. Не удалось Юсу построить достаточно мощный коллайдер, ему едва хватало энергии на собственные нужды, на поддержание стеклянного голубого купола, отделяющего небесную водную оболочку. Единственный, кто смог пройти сквозь барьер, – ты. И всё это из-за вашей с Акадой совместимости. Ты, как ключик к замку, подходишь к ней, понимаешь? И ты откроешь мне этот заветный ларец.

– Ларец... – хмуро повторил я.

– Да! Ты смог не только войти в измерение Юса, но и выйти из него, да ещё в компании! Это невероятно! Хоть ты и поплатился за это перекрытием энергетических потоков. Важно было перенаправить всю твою энергию на открытие портала. Я всего лишь указал координаты, кошка запустила процесс синхронизации, но всё остальное ты сделал сам, будучи в бессознательном состоянии, когда Акада... кхм... лечила тебя в своей избушке. Она коснулась тебя там, – красноречиво дёрнул бровями Лучезар, – антенна заработала, ты встрепенулся, и всё пошло как по маслу. Не переживай, я верну тебе все способности.