Текст книги "Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 (СИ)"
Автор книги: Ник Тарасов
Соавторы: Ян Громов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
А сам на одном дыхании прошел десяток рядков, аккуратно подкапывая каждый второй или третий куст, чтобы не истощить весь урожай раньше времени. Степан шёл за мной, собирая в корзину клубни, которые я извлекал из земли.
Картошка была одна к одной – крепкая, здоровая, без червоточин и гнили. Такую и варить приятно, и печь хорошо, и в супе она не разваливается. Получилась почти полная корзина – больше, чем я ожидал.
– Вот так ужин будет, – подумал я вслух, представляя, как аппетитно запахнет на весь дом молодая картошка, сваренная с укропом и сдобренная свежим маслом.
Степан смотрел на корзину с таким выражением лица, словно это было не овощное, а золотое сокровище. Впрочем, для крестьянина хороший урожай и есть настоящее богатство.
– Ступай теперь, – сказал я, отнеси ко мне во двор. – А я ещё по хозяйству пройдусь, посмотрю, что к осени готовить надо.
Степан поклонился, и пошёл, осторожно неся корзину с драгоценным грузом. Я проводил его взглядом, улыбаясь своим мыслям.
Вот так ужин будет, подумал я снова. И не только ужин – вся осень и зима будут сытыми, если судить по этим первым плодам. А там, глядишь, и до весны дотянем без особых лишений.
В итоге, отнесли Машеньке картошку. Корзина была не тяжёлая, но объёмная. Степан тащил её через всю деревню, как какой-то трофей, добытый в бою. Машенька выскочила на крыльцо, заслышав скрип калитки, русая коса подпрыгивала в такт шагам. Глаза её, ясные, сразу уставились на корзину.
– Дядя Степан! – всплеснула она руками. – Что это вы принесли?
– Картошка, Машенька, – ответил он, сгружая корзину у крыльца. – Из нового урожая.
Я сказал ей, чтоб она позвала маменьку и вместе отварили к вечеру картошечку. Та удивилась, что картошка такая мелкая, но сказал, что зато будет волшебно вкусная.
– Маменька! – закричала Машенька, обернувшись к избе. – Дядя Степан картошки принёс!
На пороге показалась неожиданно Пелагея, вытирая руки о передник. Лицо у неё было усталое, в тонких морщинках, но глаза – точь-в-точь как у дочки – смотрели приветливо.
– Спасибо, Степан, – поклонилась она.
– Дак барину спасибо!
Машенька уже копошилась в корзине, перебирая картофелины.
– Когда отварите, потом растопите сало и обжарьте лук репчатый, а потом туда добавьте уже отваренную картошечку, обжарьте, до румяной корочки, – сказал я, неожиданно почувствовав, как в животе заурчало от одной мысли о таком ужине.
Стоило представить, как шкворчит сало на сковороде, как золотится лучок, как покрывается хрустящей корочкой картошка, и слюнки потекли.
Обе слушали с открытыми ртами, но сказали, что так и сделают.
Машенька помахала мне рукой, и я вышел со двора, прикрыв за собой скрипучую калитку.
Не успел я и десяти шагов отойти, как навстречу попался Фома.
– Здравствуйте, Егор Андреевич, – кивнул он, подходя ко мне.
– И тебе не хворать, Фома, – ответил я. – Куда путь держишь?
Тот шел к Прасковье – оказывается, он продолжает учить детишек грамоте и счету. Фома взял на себя обучение детей. Собирал их по избам, учил читать, писать, цифры складывать. Делал это безвозмездно, из одной только любви к просвещению.
– К Прасковье иду, занятие с детворой сегодня будет. Буквы будем разучивать.
Я отдельно поблагодарил за эти начинания – мол, ученье свет. Сказал, что пусть подрастающее поколение будет образованное – может, и пригодится, кто в город подастся.
Фома при этом очень удивился, но ничего не сказал, лишь кивнул.
Только я хотел было пойти на лесопилку, как прибежал мальчишка:
– Барин, барин! – закричал он ещё издали, размахивая руками. – К нам обоз идёт!
Обоз! Наконец-то!
Глава 11
Из-за леса выехал обоз. Десяток телег, а вокруг еще человек семь верховых. Я стоял на крыльце и, приложив ладонь ко лбу козырьком, вглядывался вдаль. День выдался жаркий, и раскаленный воздух колебался над дорогой, искажая очертания приближающегося каравана.
– Никак Игорь Савельевич пожаловал? – подошедший Степан тоже всматривался в дорогу, прищурившись от яркого солнца.
– Похоже на то, – кивнул я. – Вовремя. А то доски уже девать некуда, того и гляди, придется новый амбар строить для хранения.
Степан усмехнулся в бороду:
– Это да. Мужики пилят без продыху. Говорят, скоро пилы затупятся до основания.
Завидев Уваровку, верховые ускорились, пустив лошадей галопом, и оторвались от медленно ползущих телег. Через несколько минут возле крыльца уже спрыгивал с лошади Игорь Савельевич. Отряхнув дорожную пыль с кафтана и поправив шапку, купец поклонился мне с почтением.
– Здравия желаю, Егор Андреевич! – голос у него был зычный, привыкший перекрывать базарный гомон. – Вот, приехал за досками, как обычно.
– И вам не хворать, Игорь Савельевич, – я протянул руку для приветствия. – Давненько вас не видали. Заждались уже.
Купец поднялся на крыльцо и крепко пожал мою руку своей пятерней.
– Да задержались немного, – вздохнул он. – Со стеклом вопросы решали.
Я нахмурился, чувствуя, как внутри шевельнулось беспокойство.
– А что с ним не так? – спросил я, кивком приглашая купца присесть на лавку у стены дома. – Что-то с качеством?
Игорь Савельевич плюхнулся на лавку, которая скрипнула под его весом, и утер пот со лба цветастым платком.
– Да нет, что вы, боярин, – замахал он руками. – С качеством-то как раз все превосходно! Да тут такое дело…
Он огляделся по сторонам, словно опасаясь, что нас подслушают, и понизил голос:
– Я же думал его в Туле продать, даже некий аукцион сделать. Уже даже своим знакомым купцам сказал, что есть товар, каких они в Туле не видывали. Специально день назначил, всех оповестил.
Купец сделал драматическую паузу, явно наслаждаясь моментом. Я не торопил его, зная, что Игорь Савельевич любит рассказывать истории с чувством, с толком, с расстановкой.
– Но так случилось, – продолжил он, понизив голос до заговорщицкого шепота, – что купцы из Петербурга приехали в тот день, который объявили для аукциона. По своим делам приехали, а тут прослышали, что какое-то диковинное стекло продается. Ну и решили глянуть – из любопытства, понятное дело.
В этот момент на крыльцо вышла Машенька с подносом, на котором стояли кувшин с квасом и две глиняные кружки. Я с благодарностью улыбнулся жене – день был жаркий, и прохладный квас был как нельзя кстати.
– Игорь Савельевич, – кивнула она купцу. – С приездом. Квасу не желаете ли? Только из погреба, холодный.
– Благодарствую, Мария Фоминична, – расплылся в улыбке купец, принимая кружку. – В самый раз после дороги-то.
Он сделал большой глоток и довольно крякнул:
– Хорош квасок! Такого и в Туле не сыщешь.
Машенька улыбнулась, польщенная похвалой, и, оставив кувшин, ушла обратно в дом. Я налил себе кваса и вернулся к прерванному разговору:
– Так что там с петербургскими купцами?
– А, да, – Игорь Савельевич отставил кружку и продолжил свой рассказ. – И видели бы вы, Егор Андреевич, что творилось, когда я показал ваше стекло! Глазам своим не поверили! Крутили его и так, и сяк, на свет смотрели, пальцами стучали – проверяли звон. Наши-то купцы пытались их всячески перебить, мол, ничего особенного, обычное стекло, только без пузырей. А петербургские им – да вы что, слепые, что ли? Вы гляньте, какая чистота, какая прозрачность! У нас в столице такого не делают!
Купец говорил все громче и активнее жестикулировал, полностью погрузившись в воспоминания.
– Купцы с Петербурга, конечно же, дали цену поболее, – продолжил он. – Я, честно говоря, не хотел им отдавать – хотел, чтоб наши, тульские взяли. Всё ж таки свои, знакомые. Да правила аукциона уже не отменить, раз уже был объявлен. Пришлось петербуржцам продавать.
– Ну так хорошо же, Игорь Савельевич, – заметил я, не понимая, в чем проблема. – Выгодно продали, и ладно. Или они обманули как-то?
– Оно-то да, – вздохнул купец, снова прикладываясь к квасу. – Заплатили честь по чести, даже с лихвой. Да только теперь они хотят постоянные поставки. Говорят, в Петербурге такое стекло нарасхват пойдет, особенно среди знати. Готовы большие деньги платить, только чтоб регулярно было.
Он посмотрел на меня внимательно, словно оценивая реакцию и продолжил:
– Я же сказал им, что товар это моего компаньона, и производство у него только налаживается – это первая партия. Про количество мне нужно разговаривать с ним, то есть с вами, Егор Андреевич.
Я задумчиво потер подбородок. Это было неожиданно, но очень интересно. Постоянный покупатель на наше стекло, да еще и из Петербурга – это открывало новые возможности.
– И на чем сошлись? – спросил я. – По цене договорились?
– Сошлись на девятнадцати рублях за штуку, – с гордостью ответил Игорь Савельевич. – Уж больно им качество понравилось. А по количеству – сказал, что только через неделю смогу ответить, когда с вами переговорю.
– Правильно сказал, Игорь Савельевич, – кивнул я, а сам задумался.
Девятнадцать рублей за стекло – это очень хорошая цена. Намного выше, чем я рассчитывал. С такими деньгами можно было бы существенно расширить производство. Но вопрос в том, сможем ли мы обеспечить регулярные поставки?
Сейчас Семён делает по два стекла каждый день. За неделю это четырнадцать штук. Если работать без выходных, то около шестидесяти в месяц. Но это при условии, что все стекла будут удачными, без брака. А такого, конечно, не бывает. При этом какое-то количество хотелось бы оставлять себе – для новых домов, для мастерской, для теплицы, которую я планировал построить следующей весной.
А может быть, стоит попробовать увеличить количество стекол в день? Построить еще одну печь, найти Семёну помощника… Там только в сырье вопрос. С песком проблем нет, его у нас сколько угодно. А вот с остальными компонентами придется повозиться.
– Сколько им нужно стекол? – спросил я у купца, прикидывая возможности.
– Для начала хотя бы полсотни в месяц, – ответил Игорь Савельевич. – А потом, говорят, и больше возьмут, если товар хорошо пойдет. У них там в Петербурге строительство идет, дворцы новые возводят, особняки. Стекло нужно везде.
Полсотни в месяц… Это примерно два стекла в день, как раз столько, сколько Семён сейчас делает. Получается, все производство придется отдавать петербуржцам, себе ничего не оставляя. Это не дело.
– Ладно, это подумаю еще, – сказал я вслух. – Надо с Семёном поговорить, прикинуть, как можно производство расширить. А как договорились о сбыте? Куда доставлять будете?
– А у них в Туле лавка есть – вот туда и отдавать буду, – ответил купец. – А они приезжают из Петербурга, товар проверяют и к себе отправляют. Мне так даже сподручнее – не надо в столицу тащиться.
Я кивнул. Действительно, удобная схема. Нам нужно только доставить стекло до Тулы, а дальше уже забота петербургских купцов.
– А до Тулы как доставлять будем? – уточнил я. – Стекло – товар хрупкий, битое никому не нужно.
– Это мы уже обговорили, – сказал Игорь Савельевич. – У меня есть специальные ящики, обитые войлоком изнутри. В них стекло как в колыбельке лежит, не бьется. А дорогу до Тулы я знаю как свои пять пальцев, довезу в целости и сохранности.
Но это все детали, которые можно обсудить позже. Главное, что у нас появился постоянный покупатель на стекло, готовый платить хорошие деньги. А значит, наше производство будет расти и развиваться. И кто знает, может, со временем мы станем основными поставщиками стекла для всего Петербурга? Амбициозная цель, но почему бы и нет?
Пока мы беседовали, к нам подтянулся обоз. Скрип телег, фырканье лошадей и громкие голоса возниц разнеслись по всей деревне. Мужики, увидев гостей, подходили ближе – поглазеть на приезжих, перекинуться словом, узнать новости из внешнего мира. Бабы тоже вышли на крыльцо, с любопытством разглядывая повозки, гружёные товаром. Ребятишки с визгом носились между телегами, норовя заглянуть под рогожи и выпросить у купцов какую-нибудь городскую диковинку.
Игорь Савельевич, заметив, что все его люди уже на месте, встал, расправил плечи и зычным голосом скомандовал своим мужикам, чтоб выгружали то, что они привезли. Телеги, скрипя осями, подъехали ближе к амбару. Крепкие молодцы, ловко начали развязывать верёвки, крепившие груз.
– Осторожнее с тем ящиком! – крикнул Игорь Савельевич одному из своих людей, который слишком резво взялся за выгрузку. – Там формы для стекла! Повредишь – шкуру спущу!
Мужик сразу сбавил прыть и стал действовать аккуратнее, бережно снимая деревянный ящик с телеги и передавая его товарищу. Я подошёл ближе, чтобы рассмотреть, что же привёз купец. Помимо форм под маленькие бутылки, которые передал кузнец, они привезли ещё с десяток мешков зерна разного – пшеницы, ржи, ячменя, пару бочонков мёда, две свиньи в мешках, которые отчаянно визжали и вырывались, и ещё разного по мелочи – какие-то свёртки с тканями, ящички с инструментами, даже несколько книг в кожаных переплётах.
– Вот, Егор Андреевич, всё, как заказывали, – с гордостью сказал Игорь Савельевич, обводя рукой выгруженное добро. – И семена, и мёд липовый – специально у пасечника брал, который на монастырской земле стоит. Говорят, тамошние пчёлы собирают нектар с трав особых, целебных.
Я кивнул, рассматривая бочонки. Мёд – штука полезная, особенно зимой, когда простуды косят народ один за другим. Да и в наливку его можно добавлять – получится особый вкус. А семена – это вообще золото. В следующем году расширим посевы, будет у нас и своя пшеница, и рожь, и овёс для лошадей.
– А книги какие? – спросил я, указывая на кожаные переплёты.
– А, это вот те самые, про которые вы спрашивали, – ответил купец, поглаживая бороду. – Для обучения по грамоте да счету. Насилу нашел. Но для вас расстарался.
– Спасибо, Игорь Савельевич, – искренне поблагодарил я. – Это ценный груз.
– Мы в расчёте, Егор Андреевич, – сказал вдруг купец, и я вопросительно посмотрел на него, не совсем понимая, о чём речь.
– Как это? – спросил я, прикидывая стоимость привезённого товара. – Я же вам ещё ничего не заплатил за этот обоз.
– Так стекло же по девятнадцать рублей ушло, – пояснил Игорь Савельевич, хитро прищуриваясь, – а я вам по пятнадцать давал, когда покупал. Вот и пустил всю разницу на заказы, что вы говорили каждый раз привозить.
– Ну и хорошо, что в расчёте, – кивнул я, довольный такой честностью. Не каждый купец станет делиться прибылью, многие просто положили бы разницу себе в карман, и дело с концом. Но Игорь Савельевич был не такой – он ценил долгосрочное сотрудничество и понимал, что честная игра выгодна всем.
В это время Захар с Ильёй уже показывали мужикам с обоза, какие доски грузить на телеги. Я наблюдал, как они умело отбирают материал – брали и толстые, и тонкие доски, без сучков и трещин, хорошо просушенные. Такой товар в Туле хорошо пойдёт, и репутацию нашей лесопилки поддержит.
– Не дешёвки продаём, – с гордостью сказал Петр, хлопнув ладонью по одной из досок. – Первый сорт, хоть сразу в дело пускай.
Игорь Савельевич одобрительно кивнул, проводя рукой по гладкой поверхности дерева. Видно было, что он доволен качеством товара.
Я же тем временем задумался о стекле. Если у нас сейчас есть готовая партия, почему бы не отправить её с купцом? Чем быстрее стекло попадёт в Тулу, тем быстрее о нём узнают покупатели, тем больше будет спрос. Я окликнул Петра.
– Петро, – сказал я, подзывая его к себе, – съезди-ка верхом к Быстрянке и уточни у Семёна, сколько сейчас есть готовых стёкол. Туда езжай верхом, а назад с кем-то аккуратно в ящике, переложенное соломой, принесите в руках, пока мужики грузят доски. Да поторопитесь – обоз долго ждать не будет.
Петр кивнул, вскочил на коня и, гикнув, помчался в сторону Быстрянки, где у нас была устроена стекольная мастерская. Я посмотрел ему вслед, прикидывая, сколько времени займёт дорога туда и обратно. Если погонит коня, то за полчаса должен обернуться.
Я так прикинул, что штук двадцать можем отдать, и себе на одно-два окна ещё останется. Семён работал исправно, и запас стекла у нас был немаленький. А если мы хотим расширить производство, то нужно сначала убедиться, что сбыт налажен. Петербургские купцы – это, конечно, хорошо, но себя нужно зарекомендовать и в Туле, чтоб знали о нашей надёжности.
Время шло, доски уже были погружены, мужики привязывали их верёвками, чтобы не рассыпались в пути, а свиньи, выпущенные из мешков в загон к Прохору, уже успокоились и теперь с любопытством рыли землю, выискивая что-то съедобное. Игорь Савельевич уже хотел было отъезжать, когда я попросил его слегка задержаться.
– Куда спешить-то? – сказал я, глядя на солнце, которое ещё стояло высоко. – День в разгаре, успеете до темноты отъехать на приличное расстояние.
Тот сначала не понял, в чём дело, нахмурился, но я показал на лес, где виднелись два мужика, которые что-то вместе несли, бережно ступая, словно боялись уронить свою ношу.
– Что там? – спросил купец, щурясь и приставляя ладонь ко лбу, чтобы лучше разглядеть.
– Так стекло же, – ответил я с улыбкой. – Раз начинаем торговать, то уже и повезёте первую партию. Чего зря гонять обоз туда-сюда? За один раз всё и сделаем.
Глаза Игоря Савельевича загорелись азартом. Он любил хорошие сделки, а эта обещала быть именно такой.
Петька с Фёдором, тяжело дыша от быстрой ходьбы, принесли ящик, к которому, видать, на скорую руку прибили ручки из досок. Ящик был сделан грубовато, но крепко – выдержит дорогу до Тулы, не развалится. В нём, переложенное соломой и ветошью, лежало двадцать листов стекла, каждый размером локоть на локоть – как под линейку. Формы то одинаковые. Стекло было чистое, прозрачное, без мусора и пузырей.
Игорь Савельевич аж крякнул от удивления, увидев, сколько стекла мы готовы отдать прямо сейчас.
– Вот это да! – воскликнул он, осторожно проводя пальцем по верхнему листу. – Я-то думал, у вас ещё мало готового товара, а тут… Да это ж богатство целое!
– Семён сказал, всего двадцать пять есть, – доложил запыхавшийся Петро. – Пять оставил, как барин велел, а остальное вот, принесли.
– Молодец, Петька, – похвалил я его, а потом обратился к купцу: – Ну как, Игорь Савельевич, увезёте?
– Увезу, конечно! – воскликнул тот, потирая руки. – Такой товар, да не увезти? Да за него в Туле с руками оторвут! А уж петербуржцы-то как обрадуются – не ожидали небось, что так быстро получат новую партию.
Он тут же начал распоряжаться, чтобы ящик со стеклом погрузили на самую надёжную телегу, уложили так, чтобы не тряслось, ещё подложили сена для мягкости. Видно было, что купец ценит товар и боится его повредить в пути.
– Ну, по рукам, значит? – спросил я, когда стекло было надёжно упаковано и готово к отправке. – Двадцать листов по девятнадцать рублей – итого триста восемьдесят рублей.
– Всё верно, – кивнул Игорь Савельевич, доставая из-за пазухи кожаный мешочек. – Вот тут расчет за доски и еще двести двадцать рублей за стекло – больше с собой нет, оставшиеся сто шестьдесят привезу в следующий раз, как продам стекло. Пересчитайте, Егор Андреевич, чтоб без обид.
Я развязал мешочек и посмотрел. Пересчитаю потом, в доме. Сейчас не хотелось показывать всем, сколько денег я получил – мало ли кто позарится.
– Верю на слово, Игорь Савельевич, – сказал я, пряча мешочек за пазуху. – Когда теперь вас ждать?
– Через неделю буду, – ответил купец, взбираясь на коня. – Как обещал. Привезу ещё заказов, если будут, и там обсудим, сколько стекла можете делать регулярно.
– Через неделю так через неделю, – кивнул я. – Будем ждать.
Игорь Савельевич махнул рукой, и обоз, скрипя колёсами и позвякивая упряжью, тронулся в путь. Я стоял у ворот деревни, провожая взглядом телеги, гружёные досками и драгоценным стеклом, и думал о том, как изменилась моя жизнь за последние месяцы. Кто бы мог подумать, что я, обычный человек из XXI века, окажусь здесь, в прошлом, и буду налаживать производство стекла, строить дома, торговать с купцами…
Но размышлять об этом можно было и потом. А сейчас нужно было идти к Семёну и обсудить расширение производства. Если мы хотим удовлетворить спрос на наше стекло. Дел было невпроворот, и это радовало – значит, жизнь продолжается, и всё идёт своим чередом.
Глава 12
Быстро пообедав, я решил, что нужно сходить на лесопилку и посмотреть, как там дела у Семёна. День выдался ясный, солнечный. Небо – высокое, синее, с редкими перистыми облаками – словно намекало, что осень еще не скоро, и у нас полно времени для всех задуманных дел. Я шагал по утоптанной дорожке, мысленно прикидывая, что еще нужно успеть сделать до холодов.
Буквально выходя из деревни, я наткнулся на Митяя и Гришу, которые оба несли почти по полной корзине улова, довольные, но запыхавшиеся от непомерной ноши. Рыба в корзинах поблескивала серебристой чешуей на солнце.
– Ого! – воскликнул я, рассматривая их добычу. – Вижу, удочки с новыми крючками не подвели?
– Еще как не подвели, Егор Андреевич! – радостно отозвался Митяй, ставя корзину на землю и вытирая пот со лба. – Такие хорошие крючки, прямо загляденье! И нитка эта, шелковая, – чудо как хороша! Рыба как начала клевать с утра, так до сих пор не переставала. Мы уж думали, не хватит нам корзин-то!
– Щуку вон какую выловили, – добавил Гриша, указывая на особенно крупную рыбину, торчащую из корзины. – Да не одну, а аж три! Одна сорвалась, зараза, нитку перекусила. Но это ничего, мы еще наловим!
– Степану отдайте, добытчики вы наши, – сказал я им, похлопав Митяя по плечу. – Пусть баб озадачит, чтобы часть засолили, а часть на уху пустили. Да смотрите, чтобы всем досталось.
– Обязательно, Егор Андреевич, – заверил меня Митяй. – А ежели надо будет, мы ещё наловим.
– Наловите, – кивнул я. – Только не забывайте, что мелочь отпускать надо. Пусть подрастет.
– Помним, помним, – отозвался Гриша. – Мы только крупную берем, как вы и велели.
Довольный их ответом, я пошел дальше, а рыбаки, подхватив свои корзины, направились в деревню.
По дороге меня нагнали Пётр с Ильёй, тоже направлявшиеся на лесопилку. Они несли ящик с формами для бутылок, которые привез Игорь Савельевич, и о чем-то оживленно переговаривались между собой.
– А, Егор Андреевич! – воскликнул Пётр, заметив меня. – А мы как раз вас ищем. Там на лесопилку новые бревна привезли, здоровущие такие, в самый раз для дома Степана. Только вот незадача – пила затупилась, надо бы заточить, да никто кроме нас с вами да Семёна не умеет. А он весь день со стеклом занят. Вы вроде показывали всем, да никто толком кроме нас и не точил.
– Да, показывал, – кивнул я, вспоминая, как объяснял мужикам принцип заточки пил и другого инструмента. – Там ничего сложного нет, только угол важно соблюдать и не перегревать металл.
– Вот-вот, – подхватил Илья. – А мы все путаемся в этих углах. Может, еще раз покажете? А то без пилы вся работа встанет.
– Хорошо, – согласился я. – Идемте на лесопилку, там и разберемся.
Мы втроем продолжили путь, и я по дороге расспрашивал их о том, как идут дела на лесопилке, сколько леса уже заготовили, какие проблемы возникают. Оказалось, что работа в целом шла неплохо, но были и сложности – то инструмент тупился быстрее, чем обычно, то людей не хватало.
– Ничего, – подбодрил я их. – Со временем наладится. Главное, что производство не стоит.
Наконец, мы дошли до лесопилки. Работа кипела в полную силу, мужики сновали туда-сюда, перетаскивая бревна и доски, кто-то занимался сортировкой пиломатериалов, кто-то следил за углём, кто-то что-то переправлял на вагонетке в сторону кузни.
У Семёна всё было хорошо. Он каждый день выплавлял стёкла, заливал в оба камня, делал тут же поташ, тут же светильным газом обрабатывал песок и глину. Он явно гордился тем, что именно ему доверили такое важное дело.
– Здорово, Семён, – поприветствовал я его, подходя ближе. – Как производство?
– Доброго здоровья, Егор Андреевич, – ответил тот, вытирая руки о фартук. – Всё идет гладко, как по маслу. Стекло получается отменное, без пузырей и мутности.
– Это хорошо, – кивнул я, оглядывая рабочее место. – А я вот что хотел спросить: нашёл ли ты себе помощника?
Семён утвердительно кивнул и указал на молодого парнишку, который возился с песком неподалеку.
– Нашел, – сказал он с заметной гордостью. – Вон, Васька, смышленый парень, схватывает всё на лету. Сказал я ему раз, как песок просеивать правильно, так он теперь делает это лучше меня. Сказал, что с глиной надо аккуратно, так он теперь с ней, как с младенцем, нянчится. Сказал ему про поташ, что важно следить за цветом пламени, так он теперь глаз не сводит, даже моргать, кажется, перестал, когда плавка идет.
Я с улыбкой посмотрел на Ваську, который действительно работал с большим усердием и сосредоточенностью.
– Он сейчас помогает с песком, – продолжил Семён. – А так, с ним получается всё гораздо быстрее. Вдвоем легче, не то что раньше.
– Это отлично, – одобрил я. – Но вот что я тебе скажу: тогда ищи ещё одного помощника, потому что стекла нужно будет больше.
Семён удивленно поднял брови:
– Ещё больше? А куда столько?
– Купец из Тулы нашел покупателей в Петербурге, – объяснил я. – Они готовы брать по пятьдесят штук в месяц, а то и больше. Платят хорошо.
Семён присвистнул:
– Ого! Значит нужно еще формы делать и да, помощник тогда еще один не помешает. Еще же бутылки!
– Вот именно, – кивнул я. – Поэтому надо расширять производство. Ставить ещё одну печь не с руки, а вот реторту можно сделать и побольше, чтобы и больше поташи добывать, и уже продумать так, чтобы трубку сделать стационарную.
Семён задумался, почесывая бороду. Было видно, что мысли в его голове так и кружатся, обдумывая новые возможности.
– Да, пожалуй, вы правы, Егор Андреевич, – наконец сказал он. – Реторту побольше сделать можно, это не проблема. И трубку стационарную – тоже дело хорошее, меньше возни будет. А вот насчет еще одного помощника… Есть у меня на примете один парень. Тоже смышленый, руки из правильного места растут. Может, его взять?
– Решай сам, – пожал я плечами. – Тебе с ним работать. Только помни, что человек должен быть надежный и аккуратный. Стекло – дело тонкое, тут неряхи не нужны.
Семён кивнул, получив задание. Видно было, что он уже мысленно прикидывает, как будет расширять производство, какие изменения внесет в процесс, как распределит обязанности между помощниками.
Я же увидев поблизости Прохора, подозвал его к себе:
– Прохор, – обратился я к нему, – нужно, чтобы ты сделал ещё один, а лучше два, точно таких же камня, как и прежние. Главное, чтобы размер был один в один.
Прохор задумчиво потер подбородок, прикидывая объем работы.
– Сделаем, Егор Андреевич, – наконец уверенно сказал он. – Камни я найду подходящие, обточу как надо. Дня три-четыре на всё про всё уйдет, не больше.
– Отлично, – кивнул я. – Приступай сегодня же. Время не ждет.
Прохор кивнул и тут же отправился выполнять поручение. А я повернулся обратно к Семёну.
– Что у нас с лесом? – спросил я его.
Семён оглянулся на штабеля бревен, лежащих неподалеку.
– Отправил мужиков на соседнюю делянку, – ответил он. – Тут вблизи уже оставили молодняк, а на распил стали брать чуть подальше. Но на Ночке с Зорькой возим, справляемся, и хватает.
– Молодняк не трогайте, – строго сказал я. – Пусть растет. Лет через десять-пятнадцать это будет отличный строевой лес. А пока да, берите подальше, где деревья уже зрелые.
– Так и делаем, Егор Андреевич, – кивнул Семён. – Как вы учили – молодое не трогаем, только зрелое берем, да и то выборочно, не подряд валим.
Я удовлетворенно кивнул. Хорошо, что мужики понимают важность сохранения леса. Многие в то время просто вырубали всё подчистую, не задумываясь о будущем. А потом удивлялись, почему земля пересыхает, почему урожаи хуже становятся, почему зверья и птицы меньше.
– А что с рекой? – спросил я, вспомнив еще один важный вопрос. – Вода не мелеет?
– Нет, пока держится, – ответил Семён. – Дожди были хорошие, речка полноводная. Колесо крутится исправно, хватает и на лесопилку, и на вентилятор.
– Это хорошо, – кивнул я. – Но все равно следите. Если вода начнет убывать, придется ограничить использование. Лесопилка – в приоритете, она нам сейчас нужнее всего.
– Понимаю, – согласился Семён. – Будем следить.
После этого я еще некоторое время ходил по лесопилке, проверяя, как идут дела. Показал, как правильно точить пилы.
Мужики слушали внимательно, кивали.
Закончив обход, я снова подошел к Семёну, который в это время как раз вынимал из формы готовое стекло. Оно получилось отличным – прозрачным, ровным, без видимых дефектов.
– Вот, Егор Андреевич, полюбуйтесь, – с гордостью показал он мне свое творение. – Красота, не правда ли?
Я взял стекло в руки, поднял его к свету, рассматривая. Действительно, качество было отменное, особенно для этого времени и этих технологий, которыми мы располагали.
– Отлично, Семён, – похвалил я его. – Продолжай в том же духе. И не забудь о том, что мы говорили – расширяй производство, ищи еще одного помощника. Время не ждет.
– Сделаю всё, как велите, – заверил меня Семён.
– Вот и славно, – кивнул я.
Посмотрев ещё, сколько уже скопилось белой глины, я тщательно обошёл кучи сложенного сырья, поворошил верхний слой тростинкой, оценивая качество. Глина была отменная – жирная, пластичная, почти без примесей. Такую только в дело пускать. Прикинул, что на пару месяцев обработки должно хватить, кивнул сам себе, довольный результатами. Работники, заметив мой интерес, приостановили работу, ожидая указаний.
– Продолжайте в том же духе, – сказал я, махнув рукой. – Глина хорошая, чистая. Только складывайте её под навесом – дождь обещается, не хотелось бы, чтобы размокла.
Мужики кивнули и вернулись к работе, а я перешёл к следующему участку, где Петька организовал обработку металла. Тут дело шло ещё бойчее – Петька оказался мастером своего дела. Руки у него были словно из чистого золота – что ни возьмёт, всё получается. Вот и сейчас он стоял у наковальни, ловко орудуя молотом, и выковывал какую-то деталь. Вокруг него суетились помощники – кто мехи раздувал, кто уголь подбрасывал, кто заготовки подавал.
Петька, завидев меня, отложил молот и вытер пот со лба тыльной стороной ладони, оставив на коже чёрную полосу от сажи.
– Здравствуйте, Егор Андреевич, – поприветствовал он меня, слегка склонив голову. – Как оцените нашу работу?
Я осмотрел аккуратно сложенные изделия – гвозди, скобы, петли для дверей, какие-то инструменты. Всё было сделано добротно, на совесть.
– Молодец, Петька, – похвалил я, поднимая одну из подков и проверяя её на прочность. – Дело у тебя спорится. А металла сколько уже переработали?
– Да порядочно уже, Егор Андреевич, – ответил он с гордостью. – Глины этой белой много через нас прошло, вот и металла много получили. Хватит и на гвозди для новых домов, и на инструмент, и ещё останется.
