355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ник Перумов » Кольцо тьмы. Трилогия » Текст книги (страница 9)
Кольцо тьмы. Трилогия
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 04:56

Текст книги "Кольцо тьмы. Трилогия"


Автор книги: Ник Перумов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 111 страниц) [доступный отрывок для чтения: 40 страниц]

– Вот мы и ополчились против него! – перебил Исунга Эйрик. – Мы ругали его на чём свет стоит и мало-помалу стали завидовать соседям, которые благодаря ему стали богатеть и жить лучше нас. Пошли ссоры и раздоры.

– Да, ему приходилось туго, – кивнул Исунг. – Жители Хагаля не давали ему прохода, и мы – ох, зачем мы это сделали! – мы дали ему охрану. После этого между нашими деревнями, где три четверти народа приходится друг другу роднёй, словно чёрная кошка пробежала! Мы стали злы и подозрительны, ссоры вспыхивали по любому поводу. Наконец Суттунг и взбаламутил всех из-за этого поля. У людей в головах закружилось, похватали кто что, да и соседи наши не лыком шиты оказались. Наломали друг другу бока. Вам спасибо, что развели! А то, кто знает, чем бы дело кончилось…

– А этот… Храудун, лиходейщик, сам-то он где?! – спросил Торин.

– То-то и оно, что исчез он, – с досадой отвечал Исунг. – Вот вчера ночью и сбежал, только его и видели!

Гном разинул рот, Рогволд пристально посмотрел на Исунга.

– Исчез и добро своё всё оставил, – продолжал тот. – Но хватит о нём! Мы примирились – не так ли? Давайте же радоваться! Хозяйка! Готово ли? Гости заждались!

Женщины засуетились вокруг стола, подавая на него дичь, рыбу, грибы, разные соленья и варенья. Путешественники не заставили дважды просить себя и принялись за еду.

Постепенно за окнами крепкого дома Исунга совсем стемнело, солнце село за окрестные холмы. Пора было искать место для ночлега. Хозяева ни за что не хотели отпускать путешественников, однако возмущённый Эйрик напомнил о данном гномом обещании, и друзьям пришлось подчиниться. На востоке уже поднималась желтоватая луна, когда они наконец расположились в придорожном трактире деревни Хагаль. Теперь в основном говорил Эйрик.

Они узнали, что Храудун почти не попадался на глаза жителям Хагаля, однако из скупых отрывочных слов тех, кому довелось столкнуться с ним, выходило, что это высокий, ростом почти с Рогволда, мощный старик с длинным лицом, высоким лбом и глубоко посаженными глазами неопределённого цвета. Обычно он носил старый, видавший виды плащ и широкополую шляпу. Ходил важно, неспешно, с достоинством, и все удивлялись, с чего это их соседи вдруг приняли его за несчастного бродягу, – он скорее напоминал какого-нибудь важного вельможу на отдыхе. В разговоры Храудун не вступал, и они не знали, как звучит его речь. Тем не менее все в один голос утверждали, что он непременно собьёт с пути истинного их соседей. У жителей Харстана ни с того ни с сего появились какие-то чванство и гордыня, они почему-то стали кичиться своим происхождением, выводя родословную чуть ли не от самого Валендила, сына Элендила, основателя королевств в Изгнании. Сперва это казалось смешным, но потом из-за таких вот глупых, несусветных выдумок харстанцев между деревнями начались серьезные раздоры. И в конце концов дело дошло до драки…

– Так кто же он мог быть, Храудун этот? – напрямик спросил гном.

– Кто знает? – пожал плечами Эйрик. – Невесть откуда вышел и невесть куда ушёл. Но сила в нём какая-то есть, это точно. Скользкий он был, неприятный, а вот ума ему не занимать. Он часто давал советы – своим, конечно же, – и ни разу не ошибся!

– А приходил к нему кто-нибудь? – вставил слово Рогволд.

– Мы за его сарайчиком, если можно так сказать, даже наблюдение установили, – криво усмехнулся Эйрик. – И, можете себе представить, – ничего! Ничегошеньки! Никто не приходил, не приезжал, не спрашивал. Вечером – шасть в свою нору и до полудня носа не показывает. А кому он был нужен, те к нему сами ходили. В узелке приношение поднесут: провизию или там вино получше, – он их выслушает. Сразу никогда не отвечал, посидит, поднимется, походит, да всё с таким значением! Просители, бедняги, уж и не знают, куда деться, – неловко, видно, что такого мудреца своими ничтожными делами отвлекают. Со стороны временами просто смешно было! Сначала смешно, потом уж и плакать пришлось.

– Да, дела, – по своему обыкновению протянул Рогволд. – А что же вы шерифу не пожаловались?

– Ха! Пожалуешься ему, если он сам из той деревни родом!

– А в Пригорье?

– Эрстеру-то? Капитан он, конечно, бравый, да только ему до нас дела мало. Его Пригорье занимает да разбойники – с ними он воюет, а всё прочее… Я его видел пару раз – он, по-моему, уверен, что у нас и так всё тише воды ниже травы. Да чего там жаловаться куда-то! Я так не привык. Хотя сейчас все деревни в округе, какую ни возьми, все жалуются. А я вот не могу. Я потому своих на драку и подбивал.

– Потрепали Эрстера, – вздохнул Рогволд, меняя тему разговора. – Гнался за летучим отрядом, что мы возле Могильников заметили. Гнался, да не догнал, сам едва ушёл, три десятка своих положил. Это за сорок-то чужих! Мыслимое ли дело! А у вас как, тихо?

– Благодарение Семи Звёздам и Великой и Светлой Элберет, всё пока благополучно, – ответил Эйрик. – Шарят они, конечно, по округе, шарят, не без того, но к нам они не сунутся. Даром что мы, селяне, народ мирный – я никому в Хагале покоя не давал, пока частокол не починили да ржавчину с прадедовских мечей не счистили!

Рогволд едва заметно усмехнулся.

– Гонец на Тракте мне говорил, у тех арбалетчиков много. Налетят, что делать будете?

– А ты думаешь, мы сами самострелов наделать не можем? Можем, и ещё как! У нас они, почитай, в каждом доме, у каждого парня, у каждой девицы! Женщины прясть садятся – самострел рядом. Да ты и сам погляди – вон, у Тварта, рядом с пивной бочкой.

По правую руку от пузатого трактирщика, распоряжавшегося возле могучих пивных бочек, на стене действительно висел здоровенный арбалет и рядом с ним – связка стрел, коротких и толстых, с тяжёлыми наконечниками.

– Так что мы здесь тоже сложа руки не сидим, – не без гордости заметил Эйрик. – Не то, что в других деревнях, даже в том же Харстане. Нас голыми руками не возьмешь!

– А как в других деревнях? – спросил Фолко.

– Ха! Они там только и знают, что дрожат да втайне друг от друга во дворах нажитое помаленьку зарывают. Да вы же ехали, наверное, знать должны.

– Ты не первый, от кого мы это слышим, – печально кивнул Торин. – И это у меня в голове никак не укладывается, хотя Рогволд и объяснял…

– А-а, насчет «каждому – своё» небось говорил. – Эйрик вдруг недобро прищурился.

– Говорил как есть, – пожал плечами сотник.

– Как есть! Конечно, как есть! – У Эйрика сузились глаза и гневно встопорщилась борода. – Ты лучше скажи, кто это придумал, кто народ к тихой да бестревожной жизни приучил, так что он теперь не знает, с какого конца за копьё браться?! И вот вам результат – появляется враг, а дружина незнамо где! Гоняет его, гоняет, а толку как не было, так и нет! Деревни жгут, людей хватают, а те словно бараны… – Эйрик с горечью и злостью плюнул под стол. – Каждый должен сражаться теперь, понимаешь ли ты, сотник, – каждый! Иначе сгинем все поодиночке. Эх, да что я тебе всё это говорю – тебе мои слова всё равно, что комариный писк. Погодите – настанет ещё день, придётся весь народ поднимать – вспомнишь ты ещё мои слова, сотник!

Эйрик, неожиданно оборвав разговор, махнул рукой и стал вылезать из-за стола. Рогволд, Торин и Фолко лишь недоумённо переглянулись.

Давно уже спали спокойным сном усталых путников и Рогволд, и гном, а хоббит всё лежал, заложив руки за голову, и не отрываясь глядел в окно, на чёрный осенний небосвод, затянутый желтовато-серыми тучами, сквозь которые проглядывал жёлтый лунный диск. Что ждёт их впереди? Аннуминас приближается… Куда дальше? Неужели всё-таки в Морию, в этот ужасный, чужой хоббитам подземный мир мрака, где живут и действуют непонятные и оттого особенно пугающие древние силы? Бр-р…

Хоббит содрогнулся. Чувствуя, что ему пока не заснуть, он встал, надел пояс с ножами, накинул на плечи плащ и вышел на крыльцо, чуть поёжившись от порывов холодного ночного ветра. Хоббит присел на ступеньку и достал из-за пазухи кисет и трубку. Несколько ударов кресалом – и затлел служивший трутом сухой мох. Фолко разжёг табачок и сделал первую затяжку.

Вдруг из-за ближних домов показались несколько человек, вооружённых мечами и копьями; за спинами – луки и арбалеты. Приглядевшись внимательнее, хоббит узнал Эйрика и его приятелей.

– Привет, Фолко! Чего не спишь? – обратился к нему Эйрик. – А мы вот, видишь, по местам расходимся. На дружину у меня надежды мало, приходится рассчитывать только на своих. Так и караулим каждую ночь, меняемся, конечно.

– И как? Помогает? – осведомился хоббит.

– Пока помогает, хвала Семи Звёздам, – вздохнул Эйрик. – Идите, друзья, я сейчас, – повернулся он к молчаливо ожидавшим его товарищам. – Давайте по местам, я потом всех обойду.

Он присел на ступени рядом с Фолко, раскуривая свою кривую можжевеловую трубочку.

– Значит, пока всё спокойно? – переспросил хоббит.

– Ну, не так чтобы очень, но и не очень, чтобы так, – ответил Эйрик. – Ангмарцы действительно больше не появлялись, зато с разбойничками нашими доморощенными раза четыре мы сталкивались.

– Они что же, на деревню нападали? – продолжал расспросы хоббит.

– Что ты, куда им теперь на деревню! На деревню они прошлой осенью пробовали налететь. Собралось их сотни две с лишним, наверное, и под утро заявились. Знали, сволочи, что мы расторговались и, стало быть, в Хагале есть чем поживиться! Но Хьярд вовремя поднял тревогу, и мы встретили их как полагается. Били в них из-за каждой ставни, все, кто меч держать не мог, за самострелы взялись. Ну и мы тут поднавалились! Десятков семь перебили, сотню с лишним в плен взяли, остальные разбежались. Долго помнить будут!

– А что ж они за люди?

– Да такие же селяне, как и мы, только поссорившиеся со всеми соседями и от этого подавшиеся в леса. Гонору и злобы у них хватает, а умения мало, поэтому больше на испуг берут, а если отпор встретят, то сами теряются.

Эйрик откинулся назад и, прищурившись, выпустил изо рта несколько колечек дыма.

– А что с пленными сделали? – продолжал спрашивать хоббит.

– Отвели в Пригорье, сдали Эрстеру, – ответил Эйрик, – пару-тройку их главарей он, по-моему, повесил.

– А как ты думаешь, надолго эта война? – в упор спросил Фолко. – Это ведь война, не так ли?

– Ага! Ты тоже понял это? – Эйрик резко повернулся к Фолко, его рука легла на плечо хоббита. – Ты прав, это самая настоящая война, но у нас, похоже, этого никто не понимает! – Он тяжело вздохнул. – Вообще говоря, это может длиться очень и очень долго, годы, даже десятилетия – пока в этой земле будет что брать и пока она сможет прокормить вторгающихся. А поскольку выжечь всю страну им пока не по силам, эта заваруха будет длиться бесконечно.

– Скажи еще, Эйрик, а среди тех, кого вы перебили, кого ты назвал ангмарцами, – среди убитых были только люди?

Эйрик задумался и потянулся, чтобы почесать затылок, наткнулся на сталь шлема и опустил руку.

– Так ведь мы с ними всего один раз и столкнулись… Нет, Фолко, люди это были, обыкновенные люди, сильные, высокие, крепкие. Ну ладно, друг Фолко, – поднялся Эйрик. – Заболтался я тут с тобой, а меня товарищи заждались. Спи спокойно! Здесь, наверное, так же безопасно, как и в самом Пригорье.

Эйрик поднялся, хлопнул хоббита по плечу, повернулся и быстро скрылся в темноте. Фолко вздохнул, посидел ещё немного, докуривая свою трубку, и тоже пошёл спать. Кончился третий день их пути от Пригорья.

  Глава 8.
СЕВЕРНАЯ СТОЛИЦА

Два последующих дня их путешествия к Аннуминасу прошли на удивление спокойно. Вновь был полон народом Тракт; всюду виднелись сторожевые вышки с бдительной стражей. Рогволд взял на себя заботы по устройству на ночлег; гном, когда выдавалась минутка, утыкался в Красную Книгу и по ночам не давал хоббиту спать, изводя его вопросами. От нечего делать Фолко внимательно прислушивался к разговорам в тех трактирах, где они останавливались, но и здесь, как и в Пригорье, люди могли обсуждать всё что угодно и ни словом не обмолвиться о том, что волновало путешественников.

Так прошло два полных дня. На третий день случайные спутники показали им сожжённую по весне деревню, что была в пяти лигах от Тракта, и тут Фолко впервые воочию увидел плоды войны между людьми.

Посреди широкого круга пустых, так и оставшихся не засеянными с весны полей торчали закопчённые печные трубы, точно обглоданные кости, высовывающиеся из груд омытых дождями обугленных брёвен. Пламя не пощадило ни единого строения, пожрало окружавшие деревню сады, аккуратно подчистило даже плетни и заборы вдоль околицы. Друзья молча брели мимо обгорелых остовов домов, ведя пони в поводу. Ни один из них не дерзнул нарушить покой мёртвых пепелищ.

– А почему люди не вернулись сюда? – нарушил наконец тишину хриплый голос гнома. – Почему не стали отстраиваться?

– Они подались на Запад, – негромко ответил Рогволд. – Местные жители считают, что на месте уничтоженной врагами деревни нельзя ничего строить, пока всё не порастёт травой, которая вберёт в себя злую судьбу этого места.

– Судьбу! – Гном непочтительно фыркнул. – Мечи нужно крепче в руках держать!

Тракт в этих местах сильно уклонялся к западу от сожжённой деревни, обходя стоящие тесной группой высокие лесистые холмы.

– Послушайте, а что, если напрямик? – вдруг предложил хоббит. – Напрямик через эти холмы. Там ведь дорога есть – видите? И, по-моему, как раз на Тракт выедем. Только срежем сильно. Ты не знаешь этой дороги, Рогволд?

– А что, можно, – согласился тот. – Тракт здесь действительно петлю делает, что же нам без толку взад-вперёд ездить. Правда, дорогу эту я вижу впервые, как и ты, Фолко.

Они оставили позади молчаливое пепелище, и их лошади зашагали по пыльному просёлку, вьющемуся между заброшенных, поросших сорняками полей. Местность тут была неровная, поля слегка всхолмлены, словно откинутое одеяло. Кое-где среди желтовато-серых квадратов и прямоугольников стояли уцелевшие амбары и сенные сараи; возле дверей поднялась высокая, почти в рост Фолко, ядовито-зелёная крапива.

Просёлок постепенно становился всё уже и уже, и видно было, что по нему уже давно никто не ходит. Они подъезжали к лесу. Дорога, к тому времени превратившаяся в узкую тропу, ныряла в густой кустарник, заполнявший ложбину между двумя высокими холмами с крутыми склонами. Гном остановился и, прищурившись, пристально поглядел на них.

– Это не просто холмы, – уверенно заявил он. – Тут под слоем земли – скала, причём очень древняя и крепкая.

Они въехали в лес. Пришлось низко пригнуться к гривам лошадей – сплетшиеся ветви нависали над самыми головами, так что высокому Рогволду пришлось согнуться чуть ли не вдвое. Однако вскоре нудный, мелкий боярышник кончился, и они оказались на узкой, едва заметной тропе, вьющейся среди густого ольшаника, кое-где пробитого тёмно-зелёными копьями молодых елей. Землю устилал плотный покров сухо шуршащей листвы; над ними сомкнулось молчание, и Фолко краем глаза увидел, как напряжённо стал оглядываться гном, положив по привычке руку на топор.

– Ты чего, Торин? – шёпотом спросил хоббит. – Заметил что?

– На землю глянь, – в тон ему ответил гном. – Дорога заброшена, но совсем недавно по ней проезжали!

– Где, где следы? – подоспел ловчий. – А ну-ка, все назад! Не затопчите! Фолко, подержи!

Рогволд сунул поводья в руку хоббита и спрыгнул на землю. Торин и Фолко, чтобы не мешать ему, подались чуть назад. Ловчий принялся шарить по тропе, осторожно ощупывая землю своими длинными пальцами. Фолко пригляделся. На тропе действительно виднелись довольно свежие отпечатки конских копыт; они ещё не успели заплыть, и Рогволд определил их как вчерашние.

– Снова ангмарские подковы! – Ловчий распрямился, лицо его было встревожено. – Ехал один всадник. Только откуда он здесь взялся?

Они вернулись назад, и загадочные следы отыскались только на самом краю зарослей – они шли с востока, вдоль края полей.

Друзья остановились. Фолко было не по себе – ехать вот так, очертя голову, когда, быть может, где-то там, в лесном сумраке, затаился беспощадный враг! Пусть он один, а их трое, но всё-таки…

– Может, вернёмся? – вдруг робко предложил хоббит.

– Вернёмся? – зарычал Торин. – Никогда! Чтобы я отступал без боя?! Он же один! А нас трое! Ты что, друг хоббит?! Может, у тебя на луке тетива ослабла? Или твои ножи затупились? Вперёд, и без никаких! Поехали, Рогволд!

– Да, история, – вздохнул ловчий. – Ну да была не была! Может, снова какой их отряд заметим.

– Я поеду впереди, – воинственно заявил Торин. – А ты, Фолко, держись сразу за мной и приготовь лук – стреляй во всё, что движется!

Осторожно и медленно, подобно разведчикам возле вражеского лагеря, они двинулись по тропе. Когда миновали кустарник, вперёд пришлось выдвинуться опытному Рогволду, потому что тропа почти пропала.

Ольшаники тянулись довольно долго, в осеннем облетающем лесу почему-то царила тишина, даже ветер не колебал вершины деревьев, укрытых могучими телами холмов. Вскоре тропа пошла мелким ельником, очевидно, здесь кончалась сделанная когда-то просека, но потом путники и вовсе упёрлись в глухую стену векового елового бора. Пришлось спешиться. Теперь они шли в ряд. Рогволд посреди, не отрывая взгляда от следов, – к конским копытам прибавились следы человека, обутого в тяжёлые сапоги. Торин слева, топор на изготовку, а Фолко справа, стрела на тетиве. Всё было спокойно, и тут из притороченного за седлом гнома мешка с пленным карликом раздались какие-то жалобные, хлюпающие звуки, а потом он тоненько заскулил.

– Цыц ты, расплющи тебя Хругнир! – Торин подскочил к мешку и изрядно встряхнул его. – Что тебе? Опять в кусты захотел?

Он нагнулся и отрывисто, зло сказал что-то на языке карликов. Из мешка доносилось жалобное неразборчивое лепетание.

– Что он там? – досадливо обернулся Рогволд. – Кончай ты с ним, Торин! Пошли.

– Нет, погоди! Он интересные вещи говорит, – вдруг отозвался гном. – Говорит, чтобы мы не ходили дальше. Дурное место здесь, говорит, он нутром это чувствует.

– Да что же в нём дурного? – поразился Рогволд.

– Нет! Не здесь – там, куда ведут следы, надо полагать. – Гном вновь сказал несколько непонятных слов, обращаясь к пленному, и долго вслушивался в его ответ. – Здесь он чувствует какую-то чёрную силу, – неуверенно продолжал гном, – а может, я что-нибудь не так понял. Но он просит вернуться!

– Вот уж теперь мы назад ни за что не пойдём, – отрезал ловчий. – Ангмарские подковы и какая-то чёрная сила – это, знаете ли, должно быть выяснено. Идём дальше, Фолко, будь готов!

Хоббит молча кивнул, зажал в зубах вторую стрелу и поудобнее поправил колчан. Они крадучись двинулись дальше.

Фолко бесшумно пробирался между деревьями, оставив позади себя и гнома, и человека. Хоббиты умеют ходить, точно тени, не задев ни единого листка и не наступив ни на один сучок, способный выдать идущего предательским треском. В опущенных руках Фолко держал лук с наложенной на тетиву стрелой и внимательно смотрел по сторонам. Земля, покрытая толстым слоем бурой опавшей хвои, плохо сохраняла следы, различить их мог лишь такой мастер, как Рогволд; хоббиту приходилось часто оборачиваться, и тогда ловчий взмахом руки указывал ему направление. Торин шёл сзади, ведя на поводу лошадей.

Памятуя об Могильниках, Фолко всё время прислушивался к своим ощущениям, но страха не было, не было и предчувствия противостоящей силы – и в то же время было что-то, чему он не мог найти названия. Нет, не живое, не опасное: какая-то туманная, неясная тень, словно грозовое облако, на мгновение закрывшее солнце ясным летним днём.

Впереди между елями показался просвет. Ещё несколько шагов – и они оказались на краю довольно большой круглой поляны саженей десяти в ширину. Слева что-то настойчиво лезло в глаза, какая-то неправильность в окружавших поляну зарослях. Фолко остановился и взглянул туда. Тотчас замер и ещё ниже пригнулся к земле Рогволд. В нескольких саженях от них угрюмо чернел невысокий вал сухой, безжизненно-серой земли, окружавшей глубокую, почти в человеческий рост, воронку. Именно то, что на этом валу ничего не росло, и привлекло внимание путников. Вал выглядел очень-очень старым, сглаженным дождями и вешними водами, сильно расплывшимся – но совершенно безжизненным. На его поверхности не росло ни единой травинки, а земля выглядела так, словно это зола из какой-то исполинской печи. Друзья осторожно приблизились и заглянули вниз.

Казалось, что-то с огромной силой ударило в склон этого лесного холма, разметало вокруг землю и выжгло всё, что могло и не могло гореть, на глубину добрых двенадцати локтей. Точно кость из раны, на дне виден был оплавленный, растрескавшийся камень, залегавший, как и предсказывал гном, под всем этим холмом. Стены и дно воронки были иссиня-чёрные, словно их покрывала какая-то жирная, несмывающаяся копоть.

– Ну и штука, – растерянно проговорил Торин, поглаживая бороду. – Сколько лет живу – никогда ничего подобного не видел. Это что же сюда так ухнуло, а, Рогволд?

– Откуда я знаю? – глухо отозвался ловчий, пристально вглядываясь в склоны чёрной ямы. – Смотри-ка лучше сюда! Наш-то ангмарский приятель, оказывается, туда залезал!

– С чего ты взял? – удивился Торин. – Тут же не земля, а гранит какой-то.

Он ковырнул серую землю вала лезвием топора. Раздался скрежет, на поверхности появилась белая царапина.

– Вот это спеклось так спеклось! – не то с удивлением, не то с восхищением проговорил гном. – Никакой горн такого жара не даст. Где же тут следы?

– Видишь – след одного сапога перед самым валом? – терпеливо пояснял ловчий. – Человек шагал нешироко, осторожно, но он не остановился на вершине вала и не повернул в сторону – значит, полез вниз. Хотел бы я знать, что ему там понадобилось.

– Смотрите! – вдруг крикнул Фолко и ухватил Торина за рукав. – Смотрите, там на дне… Там чьё-то лицо!

Гном и человек молча переглянулись. Торин для верности даже лёг грудью на вал. Наступила тишина.

Там, на самом дне, на полукруглом выступе, посреди сглаженных огнём и водой граней базальта они увидели сначала два чёрных, непроницаемо-чёрных пятна – две пустые глазницы. Чуть ниже – провал носа, щель рта… Угадывались смутные очертания скул и левого виска. Но это не был окаменевший человеческий череп – то ли сам камень принял эти пугающие очертания, то ли пламя сотворило их, теперь уже трудно было понять, где тут и впрямь настоящее, а где причудливая игра света и тени на тупых каменных выступах.

Трое путешественников довольно долго стояли молча и не отрываясь глядели вниз. Фолко был спокоен. Странное, конечно, место, но ничего пугающего в нём не было. Он едва собрался попристальнее всмотреться в очертания черепа, как из-за тучи вынырнуло солнце и удивительное видение тотчас исчезло. Напрасно друзья вглядывались в оплавленный гранит – они видели лишь его чёрную, кое-где поблёскивающую поверхность.

– Гляньте! – вдруг вытянул руку гном. – Там, похоже, кто-то ковырялся! Уж не наш ли это знакомый с ангмарскими подковами?

При солнечном свете в сплошном слое жирной чёрной копоти стали заметны несколько белёсых мест размером с ладонь, где чёрная корка была сколота сильными ударами чего-то острого, виднелся свежий излом камня.

– Хотел бы я знать, чего он там откалывал? – пробормотал Торин и, прежде чем Рогволд и Фолко успели его удержать, перевалился животом через край воронки и соскользнул вниз.

Там оказалось скользко, судя по тому, что Торин с трудом удержал равновесие. Расставив пошире ноги, гном извлёк из-за пазухи толстый трёхгранный клинок с рукоятью, прикрытой глухой гардой, и несколько раз с силой ткнул остриём в чёрную корку. Несколько тёмных чешуек отскочили, Торин опустился на корточки и пару раз провёл по сколу пальцами, затем нанёс ещё пять-шесть ударов, отколов небольшой кусочек камня. Повертев его в руках, гном хмыкнул и, не произнося более ни звука, полез наверх. Спрыгнув с вала, он посмотрел сперва на Фолко, затем на Рогволда.

– Ничего не понимаю, – сказал он, разводя руками. – Под этой сажей самый обыкновенный гранит, его здесь повсюду полно. Надо сказать, что сила у этого всадника есть – такой кусок отколоть! Вот только зачем он это сделал?

– Скорее всего из любопытства, – сказал Рогволд. – Посмотри, следы вели напрямик через поляну, очевидно, он свернул, как и мы, когда заметил слева что-то непонятное. Посмотрел, удивился и решил, наверное, разобраться на месте. Ну посмотрим, что было с ним дальше? Чего тут стоять?

Торин спрятал своё оружие, и они тронулись дальше; дойдя по следам неизвестного до середины поляны, они свернули влево. Отпечатки подошв исчезли, оставались лишь конские копыта.

– Сел на коня, – заметил Торин.

Всадник направился к противоположному краю поляны, где в окружении елей намечалось нечто вроде просвета.

Они миновали ельник, тропа вновь соскользнула вниз, в густые заросли тонкой молодой ольхи, и стала постепенно уклоняться к западу, очевидно, огибая холм. Земля здесь оказалась более влажной и мягкой, читать следы стало проще.

– Крупный у него жеребец, – заметил Рогволд, оценивая взглядом расстояние между отпечатками копыт. – Постойте, а это ещё что? Он почему-то спешился.

Они остановились, и Рогволд с Фолко принялись осторожно обшаривать землю. Здесь гибкие ольховые ветви полностью смыкались над самыми их головами, подножия деревьев скрывала густая, но уже пожухлая осенняя трава. Рядом со следами коня вновь появились отпечатки сапог – лошадь топталась на месте, переминаясь с ноги на ногу, а человек ходил кругами, шаря по кустам. Здесь отпечатков оказалось столько, что Рогволд предположил, что неизвестный не иначе, как что-то искал, тщательно обыскивая пядь за пядью.

– Поищем и мы, – предложил ловчий. – Эй, Торин! Давай сюда.

Втроём они принялись осматривать кусты и траву, стараясь понять, что же мог искать в этом гнилом месте загадочный всадник. Рогволд стал пристально рассматривать ветви деревьев над самой тропой; и вдруг ползавший в некотором отдалении от него Фолко отогнул очередной пук травы и увидел в углублении между корнями какую-то тускло блеснувшую вещицу. Он протянул руку.

– Смотрите, что я нашёл!

На ладони Фолко лежала овальная бронзовая фибула со вставленной спереди серебряной пластинкой. Её поверхность, гладкую, отполированную, покрывал незнакомый хоббиту орнамент – переплетения каких-то странных стеблей и трав, цветы, переходящие в туловища диковинных зверей, разинутые пасти, мощные лапы с огромными когтями, вновь переходящими в плавные волнистые линии растений. Запоминались огромные, на полголовы, выкаченные глаза зверей, в них, казалось, застыла невысказанная, затаённая ненависть. Фолко перевернул вещицу – на её обороте было странное клеймо – три перевившиеся между собой змеи и маленький топорик над ними.

– Что ты скажешь о ней, Торин? – нарушил молчание Рогволд. – Мне такие раньше не встречались.

– Бронзовая основа наша, гномья, – не задумываясь, ответил Торин. – А вот пластинка серебряная… Могу сказать только одно – она издалека. Три змеи – я не знаю подобного клейма, да и узора такого нет ни в одном из поселений от Серых Гаваней до Одинокой Горы. А основа, я утверждаю, наша работа. Топорик – это марка клана Барина из Рудного Кряжа. Впрочем, это ни о чём не говорит, они сотнями продают такие штучки на ярмарках по всему Средиземью.

– Ну что ж, теперь ясно, что он искал, – подытожил Рогволд. – Он зацепился плащом вон за ту ветку – высокий мужчина, чуть выше меня, – и там даже осталось несколько ниточек. Застёжка отлетела, он пошарил, поискал потерю – но так и не нашёл и поехал себе дальше. Давайте и мы за ним!

Однако больше им не встретилось ничего необычного. Еще несколько миль лесом, ещё несколько поворотов, несколько подъёмов и спусков – и перед ними вновь потянулись возделанные поля. Следы всадника, судя по всему, ехавшего совершенно не скрываясь, вскоре вывели на сам Тракт и здесь исчезли. Последнее, что мог сказать Рогволд, было то, что неизвестный повернул к Аннуминасу.

– По-моему, ничего особенно подозрительного в этом нет, – заметил при этом ловчий. – Ехал себе кто-то, заглянул на странное место, случайно на него наткнувшись, потом потерял фибулу – кстати, где она, Фолко? – и наконец, преспокойно выехал на Тракт и отправился по своим делам. А подковы… Само по себе это ещё ничего не значит. Причудливы пути и коней, и оружия – после весенних боёв в наши руки вполне могли попасть ангмарские лошади.

Они вновь замолчали, а хоббит покрепче сжал в засунутом в карман кулаке найденную вещицу. Он оставил её себе, жалко было выбросить, и к тому же Фолко понравился незнакомый узор на серебряной пластинке.

К Аннуминасу они подъехали, когда солнце уже давно миновало зенит и начинал подступать серый, по-кошачьи подкрадывающийся, осенний вечер. После пяти дней пути от Пригорьяя друзья ехали через предместья, которые сгоравшему от нетерпения хоббиту казались бесконечными. Фолко только и делал, что вертел головой в разные стороны.

Да, эта страна была богата, очень богата, не в пример его родной Хоббитании, которая, как полагал Фолко, достигла верха благополучия. До городских ворот оставалось ещё много миль, а деревянные избы уступили уже место добротным каменным домам, протянувшимся бесконечной полосой вдоль Тракта. На окрестных полях виднелись теперь только одинокие фермы, аккуратные каменные постройки окружали багряные космы осенних садов, над черепичными крышами в серое небо поднимались вьющиеся дымки, изредка попадались ухоженные пруды с беседками и скамьями на берегах для отдыха путешественников, а таверны, корчмы и трактиры встречались почти на каждом шагу. Людей на Тракте стало очень много, они двигались непрерывным потоком, ловко лавируя между бесчисленными телегами и повозками. Ржание коней, визгливые оклики погонщиков, направлявшихся к городу со стадами овец, перебранка возчиков двух сцепившихся осями телег – над Трактом стоял постоянный и неумолчный гомон. Под копытами пони звучали каменные шестиугольные плиты, умело пригнанные друг к другу без малейших трещин и зазоров. Тракт расширился ещё больше и теперь шёл прямо на запад.

Как они ни ждали этого момента, городские стены показались внезапно. Предместья неожиданно кончились, с севера на юг пролегла длинная линия городских укреплений – высокие зубчатые стены в полных тридцать пять саженей с толстыми круглыми башнями. На заострённых башенных крышах слабо колыхались бело-голубые и бело-синие знамёна, зоркий хоббит разглядел в промежутках между зубцами даже блеск брони стражников, охранявших стену.

Тракт кончался у огромных городских ворот, высотой в восемь или даже девять саженей; их железные створки были украшены изображениями людей и животных, на самом же верху, на фоне чернёного железа, сияли семь белоснежных звёзд Элендила. Ворота были устроены не просто в стене, но вели сперва в длинный и довольно узкий коридор, более напоминавший горное ущелье; по бокам в стенах чернело множество узких бойниц. Из башен, расположенных справа и слева от ворот, спускались толстые цепи подъёмного моста, на котором всё время крутился нескончаемый людской водоворот. В самих воротах стояла стража – восемь воинов в полном вооружении и с ними трое чиновников в серо-голубых плащах с гербом Королевства. Чиновники что-то спрашивали у въезжающих в город и записывали в большую книгу, лежавшую на специальной каменной конторке.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю