Текст книги "Кольцо тьмы. Трилогия"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 111 страниц) [доступный отрывок для чтения: 40 страниц]

Прошла ночь, день сменился тихим предвечерним часом, и друзья вновь постучались в дверь дома Старого Хрониста, как они стали называть его между собой. Они продолжали свои расспросы, разговор зашёл о судьбе прочих народов, упомянутых в Красной Книге. И Торина, и Фолко особенно занимали те из них, которые сражались на стороне Чёрного Властелина или же оказались как-то в стороне от схватки. Торин осторожно завёл разговор о королевстве Беорнингов, расположенном между Зелёным Лесом и Туманными Горами. Гном немного знал его, потому что бывал там в дни своей молодости; он интересовался его сегодняшним днём, и они с Теофрастом вместе сравнивали сведения хрониста с принесёнными странствующими гномами.

– Они живут в народоправстве, – говорил хронист. – Король у них – не наследственный, а выборный. Правда, королевство недаром зовется Беорнингским – так сложилось, что короли там все – выходцы из многочисленного клана Беорна, памятного ещё по Битве Пяти Армий. Они заключили союз с Арнором и не пропускают через свои земли любых врагов, но больше думают сейчас о своём продвижении на юг. Они бережно относятся к лесам, но что делать, если число людей в долине Андуина растёт, нужны новые пашни и луга. Интересно, что будет, если они встретятся с двигающимися на север энтами!

От Беорнингов разговор сам собой перешел на Зелёные Леса, и Фолко вновь спросил: неужели там ещё остались эльфы?

– А почему бы им не остаться? – пожал плечами хронист. – У них нашлось дело в Средиземье, а значит, за Море им ещё рано.

– А как же их бессмертие? – Хоббит повторил вопрос, который уже задавал как-то Торину.

– Ты внимательно читал Красную Книгу? – в свою очередь, спросил хронист. – И после вашего ухода, и сегодня я в первую очередь обратился именно к переводам почтенного Бильбо Бэггинса с эльфийского, содержащим важнейшие сведения о Предначальной Эпохе. И вот что получается: Саурон немалую часть своей древней силы вложил в создание Кольца Всевластья, поэтому он и развоплотился, когда оно было предано огню Роковой Горы. Одновременно пала сила Трёх Эльфийских Колец, объединённых Одним в некую магическую чёрную цепь. Но в легенде о Предначальных Днях я прочёл условия, поставленные Валарами после Первой Победы для остающихся в Средиземье эльфов. Так вот, там сказано ясно: они могут жить здесь до тех пор, пока не устанут от соседства со Смертными. Тогда они отплывут на родину из Серых Гаваней. Для Потомства Элронда всё было куда острее – или уйти, сохранив за собой принадлежность к народу Перворожденных, или же стать Смертными, оставшись в Средиземье. Арвен Андамиэль выбрала второй путь… Ну, Фолко, здесь всё не так просто. Галадриэль говорила о всеобщей подчинённости всемогущему времени – но посмотрите на Кэрдана! Значит, даже всеведущая Владычица могла в чём-то ошибиться. В этом мире никому не дано познать истину до конца, заблуждаются и Мудрейшие из Мудрых. А что до меня, то я думаю, что без Трёх Колец вложившим в них свои силы эльфам действительно стало нечего делать в Средиземье, ибо жизнь Бессмертных имеет какой-то смысл лишь в том случае, если у них есть воистину великая Цель, для достижения которой нужны великие средства. Утратившие её покинули наш мир, а не владевшие никогда Кольцами и неподвластные им остались. Правда Кэрдан владел когда-то Кольцом Огня, но сам же подарил его Гэндальфу, поэтому я полагаю, что настанет день, когда двинется в Заморье и Кэрдан. Но кто знает, когда это случится? А что касается Трандуила, то ты и теперь сможешь разыскать его дворец, если от Эсгарота двинешься вверх по реке Лесной.

– Хорошо бы, коли так, – вздохнул Фолко. – Мир без эльфов – какой-то он уже не такой. Слишком серый и скучный.

– Трандуил не раз заказывал и оружие, и различные украшения у гномов Одинокой Горы, – добавил Торин. – Это я услышал на днях от пришедших оттуда сородичей.

Теофраст кратко рассказал им о Приозёрном Королевстве, и так они постепенно, шаг за шагом, добрались и до Прирунья, огромного пространства, прилегающего к внутреннему Рунному Морю, где издавна обитал могучий и воинственный народ истерлингов, доставивший немало неприятностей Южному Королевству.

– По словам Олмера, Прирунье – богатый край, – продолжал Теофраст. – Истерлинги – частью кочевники, частью земледельцы. Их поселения протянулись от южного края Зелёных Лесов до излучины Большой Руны, где простираются Великие Степи и пасутся их бесчисленные стада и табуны. Земли вокруг Моря распаханы, а прибрежное Всхолмье дает истерлингам железо. Их владения простираются и в дальнее Прирунье – на целый месяц пути на юг и восток. Они многочисленны и упорны, но в стародавние времена, попав под власть Чёрного Властелина, они так и не смогли выкорчевать из своих душ крепко вросший туда корень злодейства. Я уже говорил, они и после Великой Войны не раз поднимались на Гондор – и всякий раз с уроном откатывались. Великий Король сам приходил в их края, опустошая их земли, – и всё же они не покорились. У них отличная конница, быстрая и неуловимая, но есть и пехота, вооружённая большими топорами, подобно почтенным гномам, а Олмер видел у них и настоящих конных латников, облачённых в полную броню. Они крепко считаются с родством и даже для боя строятся семейными кланами. У них нет государства, есть отдельные вожди в той или иной местности, как правило, главы больших семей, иногда насчитывающих тысячи человек. Если юноша из одного клана женится на девушке из другого, то семьи объединяются. Так постепенно складываются их отдельные племена, которые, однако, крепко держат данную когда-то уцелевшими после похода Великого Короля клятву – никогда не вести междоусобиц. Они опасны!

– Значит, те, кто напал на них с юга, могут быть нашими друзьями? – тотчас спросил Фолко.

– Да, это наше счастье, что между восточными народами ещё вспыхивают войны, но подумай сам, что было бы, если бы они договорились и вместе двинулись на Запад? Война была бы долгой и кровавой… Нет, на Востоке у нас нет друзей – могут быть лишь временные союзники, – ответил Теофраст. – Сейчас истерлинги ослаблены, и это хорошо, но последние несколько зим там были мягкими, лета – в меру дождливыми, степи полны сочной зелёной травы – и численность их вскоре возрастёт.

Торин спросил и о Мордоре. Фолко с тревогой ожидал, как отзовётся в этих стенах это зловещее имя, однако ничего не произошло.

– Мордор пуст и безлюден, – отвечал Теофраст. – Кто там будет жить после всего происшедшего! Минас-Моргул был разрушен, а в Клыках и башне Кирит Унгол стоит мощная стража. Цепь постов на Востоке охраняет покой мёртвой земли, и пусть так останется до скончания веков.

– А южнее него, в Хараде? – спросил Торин. – Ты говорил, лет пятьдесят назад там была большая война.

– Да, Харад было сильно обезлюдел после битвы на Пелленорских Полях, – кивнул хронист. – Но на загадочных южных землях народы быстро залечивают раны. Никто не знает, что происходит в дальнем Хараде. Кое-какие сведения, касающиеся дел Ближнего Харада и Кханда, приходят из Умбара, нашего южного форпоста, отбитого у корсаров ещё при Великом Короле. Там образовалось несколько племенных союзов – один в Кханде, что протянулся вдоль Сумрачных Гор, другой – в Ближнем Хараде, третий – в землях к востоку от Умбара. Как и истерлинги, харадримы хороши и в конном, и в пешем строю, но если первые предпочитают коня, то вторые – свои собственные ноги. Их пехота очень сильна! Когда она стоит в сомкнутом строю, прикрывшись тяжёлыми щитами, справиться с ней очень трудно. У них много самородного золота, и Гондор даже ведёт с ними торговлю. Они всячески выказывают нам свою покорность, но что-то не очень я в неё верю.

– А чем они сражаются? – спросил всегда интересовавшийся оружием Торин.

– Их пехота вооружена, как я уже говорил, большими шестиугольными вытянутыми щитами и мечами, короткими и толстыми, которыми они умеют пробивать любые кольчуги, кроме гномьих, конечно. Есть у них и специальные отряды копейщиков и лучников, без защитных доспехов, которые атакуют врага в начале сражения и расстраивают его ряды тучей стрел и метательных копий, есть пращники, осыпающие противника градом увесистых ядер из обожжённой глины. Не забывают они и боевых олифанов, вызывавших такое восхищение у почтенного Сэмуайза Гэмги. Они сильный противник! Последняя победа стоила нам недёшево.

– А что такое Чёрная Скала, которую упоминал Олмер? – спросил Фолко.

– Никто из моих гондорских знакомых, ходивших с войсками и посольствами на юг, не видел её, только слышал о ней. Это, насколько я смог понять, нечто вроде святыни этого сумрачного народа. Там горит Кольцо неугасимых костров… Нет, действительно неугасимых, ибо, по словам Олмера, их питает сама земля. Не спрашивайте меня, что они такое, я сам не смог вызнать это у Олмера. По поверьте, именно там их предки дали клятву на верность Чёрному Властелину, заложившему в скалу некий талисман, призванный, дескать, в решающий для их народа день подняться на поверхность и дать им власть над всеми прилегающими землями.

– Погоди, почтенный Теофраст, ты сказал – Умбар сейчас в ваших руках? – вновь задал вопрос гном. – Корсаров вы изгнали, так почему же не выставить другие посты ещё дальше на юг, чтобы следить за всем Харадом? И, кстати, что там, ещё южнее?

– На твой второй вопрос не может ответить никто в Средиземье, кроме опять-таки Кэрдана, – с улыбкой ответил хронист. – Никто не пробивался на юг дальше его кораблей. А с корсарами произошла интересная история. Истреблённые отрядом Павших под водительством самого Великого Короля, они, казалось, сгинули навечно. Но это оказалось не так. Не все они предались злу, иные были просто противниками Гондора. Но в решающий час не выступили на стороне Саурона в открытую. После прихода к Умбару флота Гондора наши военачальники нашли ворота этой сильнейшей крепости распахнутыми, сам город – покинутым, в цитадели их ждало послание, оставленное корсарами. Оно гласило примерно следующее: «Мы уходим на юг. Бессмысленно противостоять вам». Великий Король был милостив и решил не преследовать изгнанников. Однако после его смерти всё обернулось по-иному. Корсары действительно ушли на юг и не пытались вернуть себе Умбарскую твердыню, однако их число выросло – и от рождавшихся у них детей, и от примыкавших к ним народов. Они принимают всех – и харадримов, и гондорцев, по каким-то причинам покинувших нашу землю. Они закрыли для нас южные моря, и идти туда означает начать крупную войну. Некоторые их корабли появляются и в наших водах, изредка нападая на береговые поселения, но в основном грабя суда на пути из устья Андруина в Серые Гавани. Это самый простой и быстрый путь из Арнора в Гондор, по нему перевозится немало товаров, чем корсары и пользуются. Как и Кэрдан, они плавают и на север, и на юг. Я слышал, что они пытаются разузнать, что же на западе. Они постепенно превратились в Морской Народ, из которого грабежами и разбоем занимаются далеко не все. Они искусные и пытливые мореходы, так что даже Кэрдану пришлось бы повозиться. Их корабли быстры и могут идти как под парусом, так и на вёслах.

– Постой, ты говоришь, на вёслах? – внезапно насторожился Торин, а затем вдруг хлопнул себя по лбу. – Так вот откуда у твоего знакомца, Фолко, такие странные мозоли! А я-то, дурень, не сообразил! Конечно, такие бугры – от долгой работы вёслами!

– О чём это ты, почтенный Торин?! – удивлённо поднял брови Теофраст.

Гном быстро пересказал ему историю с монетой Тервина. Хронист покачал головой и сделал Сатти знак записать.

– То, что твой подарок другу оказался в руках Морского Народа, ещё ни о чём не говорит, – заметил он. – Серебро меняет десятки и сотни владельцев, и то, что монету так легко отдали, говорит о том, что ею особенно не дорожили. Её последний хозяин, судя по всему, ничего не знал ни о её происхождении, ни о её истинной стоимости.

– А что будет, если кто-нибудь из Морского Народа возьмёт и поплывёт на запад? – задал наивный вопрос хоббит.

Теофраст ответил ему, загадочно улыбнувшись:

– Они не уйдут далеко. Благословенная Земля после падения Нуменора отодвинулась из кругов нашего мира, и Море оказалось разделённым тайной завесой. Только эльф может преодолеть ее, прочих – ждет…

– Гибель? – докончил за него Торин, но хронист отрицательно покачал головой.

– Их просто завернёт назад, и они сами не заметят, что плывут в обратном направлении. Я узнал это, побывав много лет назад, ещё в молодые годы, в Серых Гаванях и побеседовав с тамошними эльфами. Они удивительный народ, скажу я вам! – Голос Теофраста обрёл ту же мягкость и мечтательность, что слышались в нём, когда он рассказывал гостям легенду о Великой Лестнице. – Самого Кэрдана я не видел, но разговаривал со многими его приближёнными. Не скажу, чтобы они так уж охотно вступали со мной в беседу, но, когда говорили, мне казалось, что я слышу не слова, а вечную чарующую музыку. Они-то и рассказали мне о Завесе и о многом другом из истории эльфов Средиземья, и лишь когда я пытался выяснить, что же такое Благословенная Земля, или начинал подробно расспрашивать их о Валарах, они вежливо уходили от прямых ответов, говоря лишь то, что я и так знал. Уже тогда я задумал написать полную Историю Предначальной и Второй Эпох. Эта работа продолжается по сей день, она уже сильно продвинулась, но слишком многое ещё мешает и отвлекает… Срочные королевские заказы, например. – Теофраст досадливо покачал головой. – Не так давно его нарочный привёз мне крупную сумму золотом и срочное поручение – изучить все древние хроники и представить список всех древних средств и снадобий, продлевающих жизнь! Само по себе дело интересное, но требует слишком много времени. Это всё задерживает работу…

Много поведал им за эти стремительно пронёсшиеся дни старый хронист. И лишь в последнюю их встречу – выступление отряда было намечено на раннее утро следующего дня – он вернулся к тому, о чём обещал поговорить с ними – о судьбе орков.

– Тысячи и тысячи их погибли после уничтожения Великого Кольца и падения Саурона, – неспешно говорил Теофраст. – Я внимательно изучил всё, что говорит о них Красная Книга. Это хорошо согласуется с многочисленными свидетельствами очевидцев, записанными хронистами Великого Короля. Орков охватило ужасное безумие – исчезла воля, которая направляла и поддерживала в них жизнь. Они бросались со скал, вступали в безумные и потому особенно страшные схватки между собой. Тысячи, я говорю, тысячи тысяч их сложили головы. Однако они погибли не все. Некоторые, особенно орки Туманных и Серых Гор, сумели частью затаиться и отсидеться. Выжили самые сильные и хитроумные, давшие начало новым родам. Однако вся их изначальная ограниченность осталась при них – это порождения Великой Тьмы, созданные Злом для своих чёрных дел, от них трудно ожидать исправления. Несмотря на их отчаянное положение, когда, казалось бы, им необходимо единство, они не прекращают ссоры и раздоры.

– Откуда это известно? – заинтересовался Торин.

– От карликов, – коротко ответил Теофраст. – Они пролезут в любую дыру, всё разнюхают, всё разузнают. Иногда они приносят поистине бесценные сведения. Но сейчас меня занимают не мордорские орки – с ними всё более или менее ясно. Они сидят, как я уже сказал, кое-где в Туманных и Серых Горах, есть их колонии и в Горах Мордора. Вы помните, я упомянул неизвестных существ, появившихся в окрестностях Исенгарда? Вот они мне очень были интересны, не скрою. Дело в том, что и роханские хроники, и летописи Гондора говорят о том, что на стороне Сарумана сражались какие-то особые орки, не боящиеся солнца. Меня заинтересовало это, и вскоре в роханском хранилище древних рукописей я набрёл на сообщение о таинственных пропажах детей, мальчиков и девочек, начиная примерно с пятидесятого года до нашей Эпохи. Сарумановы орки сильно отличались от прочих, и это были не какие-то отдельные орочьи племена, обитавшие просто на юге Туманных Гор. Нет, это была их новая раса! Саруман создал их сам, а о том, как он создавал их, можно было догадываться по хорошо организованным похищениям детей в соседнем королевстве. После же прочтения Красной Книги у меня вовсе не осталось сомнений – к такому же выводу задолго до меня пришёл мудрый Старый Энт Древобород, иначе – Фангорн. Он ещё тогда понял, что Саруман с поистине непостижимым умением совершил, казалось бы, невозможное – он слил расы орков и людей! И получилось у него нечто, чья судьба, признаться, весьма заботит меня. Саруман не всегда был злодеем, в нём ещё оставались какие-то следы давнишнего добра, составлявшего когда-то его сущность, вольно или невольно, он вложил в свои создания немало человеческого. Результат налицо – его орки служили ему так, как не служили Чёрному Властелину орки мордорские: Сарумановы орки были готовы без колебаний отдать жизнь, вступив в бой при одном нелестном упоминании о своём господине. Отваге Углука и его злосчастного отряда могли бы позавидовать иные люди. А Хельмское Ущелье! Мне часто вспоминается поэтому Последний Поход: то, как вели там себя орки, на них никак не похоже. Чтобы эти порождения Мрака жертвовали собой ради своих детей?! Очень, очень похоже на Саруманово наследство! И, сказать по правде, это меня пугает. Эти полулюди, полуорки не до конца были втянуты в служение Тьме, они оказались между двумя мирами – настоящие, коренные орки их ненавидят и презирают, считая чуть ли не главными виновниками тогдашнего поражения и своей нынешней жалкой участи, ну а про людей и говорить не приходится. Тайные горные крепости заняты старыми орками, их давнишними хозяевами, вот и бродят теперь по миру остатки этого несчастного Сарумановского племени, ещё не люди, но уже и не орки, будучи не в состоянии прибиться ни к одним, ни к другим. И мне даже страшно подумать, что будет, если найдётся кто-то, кто склонит их к служению себе и бросит против всех остальных. В них сейчас такая ненависть, что справиться с ними будет стоить большой крови, – что, кстати, произошло в Последнем Походе. Опасайтесь их! Бегите от них! Вот мой вам совет. И если что-либо узнаете про них на своем пути – не сочтите за труд, отпишите мне в Аннуминас, если, конечно, найдётся такая возможность…

Они долго и тепло прощались со старым хронистом, и вдруг уже в дверях Теофраст внезапно хлопнул себя по лбу и сказал:

– Совсем запамятовал! Тут накануне Архар заходил – знаете его? Вас увидел, страшно удивился, ну я и не удержался – похвастал ему Книгой, а потом и пожалел. Тёмный он человек, старше, чем кажется, и живёт странно – в лавке его торговли почти никакой, а древности всякие он скупает регулярно, откуда только деньги берутся? В общем, как-то не по себе мне стало. Уж я ругал себя, старого недоумка, да что теперь толку? Вы имейте это в виду… Ну, лёгкой вам дороги и да хранят вас Семь Вечных Звёзд!

Друзья ещё раз низко поклонились старому хронисту. Уходя, Фолко последний раз обернулся – на пороге старого дома, в скупо освещённом проёме, стояла высокая, хоть и согбенная годами фигура, прощально махая им вслед рукой.

  Глава 13.
НАЧАЛО ПУТИ

Фолко проснулся оттого, что его довольно бесцеремонно расталкивали. Он нехотя приоткрыл глаза – они слипались, страшно хотелось спать – и вспомнил, что настало утро их последнего дня в Аннуминасе. Над ним стоял уже одетый Торин; в углу были свалены их походные мешки, упакованные только вчерашним вечером: со двора доносились невнятные голоса и цоканье копыт пополам со скрипом тележных колес.

– Вставай, брат хоббит, – глаза Торина были темны, голос глух, – пришла пора. Мы выходим. Умывайся скорее и давай в трактир – я уже распорядился насчёт завтрака. Наши все уже здесь.

Поёживаясь, Фолко вылез из-под одеяла. В доме было прохладно, камин не разжигали. За окном в утреннем тумане двигались фигуры людей и гномов, занятых последними приготовлениями. Фолко вздохнул и отправился завтракать.

В знакомом зале за длинным столом постепенно собрались все их товарищи по отряду. Четырнадцать гномов, двенадцать людей и один ужасно одинокий в тот момент и растерянный хоббит. Кое-кто негромко переговаривался, но все были сумрачны и озабоченны. Никто не произносил красивых речей, даже любящий поговорить Хорнбори на сей раз безмолвствовал. Завтрак прошёл невесело. Фолко не мог отделаться от томивших его мрачных мыслей, иногда накатывавших на него волнами непонятного ужаса. Куда они идут? Что он делает, как вообще оказался здесь? С самого пробуждения он двигался бездумно-механически, подчиняясь общей суете. Теперь, когда уже были распахнуты ворота трактира и гномы стали выгонять на улицу одну за другой крытые повозки с припасами, хоббиту стало совсем плохо. Чувствуя себя страшно потерянным и никчёмным, он отошёл в сторонку и присел на камень возле крыльца. Из ворот выскочил уже одетый по-походному Малыш, с мечом и даго на поясе и топором за спиной.

– Фолко! Идём, Торин зовёт, надо дом закрыть – и проститься.

Хоббит нехотя поднялся и нога за ногу поплёлся вслед за спешащим Маленьким Гномом.

Торин стоял на крыльце их дома, уже в плаще и при оружии. Ставни дома были закрыты, и сейчас гном держал в руках ключи от входной двери. Малыш и Фолко подошли к нему, прочие тангары собрались в отдалении. Людей увёл Рогволд, решив не мешать товарищам. Торин заговорил, его лицо было хмуро и непроницаемо.

– Вот наконец настал день, к которому мы готовились всю зиму. Впереди путь, труды и опасности которого провидеть не может никто. Давайте же простимся с местом, что давало нам прибежище.

Он медленно поклонился дверям, и Малыш с хоббитом повторили его движение. Торин глубоко вздохнул, вставил ключ в замочную скважину и несколько раз медленно повернул его. Замок негромко клацнул. Дверь была заперта. Торин снял с кольца два ключа и отдал их Малышу и Фолко.

– Пусть каждый из нас, хозяев этого дома, имеет при себе ключи от него, – медленно проговорил Торин, – ибо кто знает, кому из нас суждено будет вернуться?

Фолко вздрогнул, будто от холода, – он чувствовал, что больше уже никогда не увидит их уютный домишко.

Торин повернулся к ждущим его товарищам и призывно махнул рукой. Все гурьбой двинулись на улицу.

У трактира уже вытянулся их небольшой обоз. Люди стояли тесной кучкой вокруг Рогволда. Старый ловчий тоже имел не слишком бодрый вид – на его лице резче пролегли морщины, и синева под глазами говорила о том, что и ему пришлось провести бессонную ночь. Он подошёл к Торину.

– Давай команду, Торин, сын Дарта, – негромко сказал он. – Больше нас здесь ничто не задерживает.

– Эге-гей! Давай по сёдлам! – крикнул Торин, махнув рукой.

Минутное движение – и люди уже сидели верхом, гномы расселись кто на пони, кто на передках телег. Верхом ехали Фолко, Торин, Малыш, Дори и Хорнбори, как-то сразу оказавшись в головах отряда. Торин тронул поводья, и его пони затрусил вперёд. Цокот его копытцев оказался сразу же заглушен топотом коней и скрипом тележных осей. Отряд медленно тронулся.

Одну за другой они оставляли позади нарядные улицы Аннуминаса и наконец подъехали к городским воротам. Предупреждённые приказом Наместника стражи почтительно приветствовали уходящих на трудное и опасное дело товарищей. Обоз миновал ворота, и в лицо внезапно ударил упругий, свежий и тёплый весенний ветер, развевая полы плащей и ероша волосы. Фолко невольно глубоко вздохнул и тотчас услышал, как рядом с ним Рогволд едва слышно пробормотал себе под нос:

– Что-то душно мне было в Аннуминасе…

Привстав в стременах, Фолко кинул прощальный взгляд на могучие стены и башни Великого Города, вздохнул и отвернулся. Теперь на долгие месяцы его взор будет прикован к югу и востоку.

Отряд двигался медленно, сберегая силы коней для последующего пути. Друзья шли по тому же Зелёному Тракту, которым прибыли в Аннуминас осенью, и первый день прошёл без всяких происшествий. На ночлег они остановились в одном из многочисленных постоялых дворов. Фургоны загнали внутрь, распрягли коней, не торопясь, основательно закусили и выпили пива, а потом улеглись спать. К уныло замершему возле потухающего очага хоббиту незаметно подошёл Торин.

– Есть ещё угольки? – Торин ловко выхватил тлеющую головешку и принялся раскуривать трубку. – Ну вот мы и в дороге.

Гном откинулся, привалившись спиной к бревенчатой стене, почти скрывшись в темноте; алел лишь огонёк его трубки.

– Только чем она кончится, – вздохнул Фолко, задумчиво пошевеливая рдеющие угли очага.

– Загрустил, брат хоббит? – вдруг неожиданно жёстко и в упор спросил Торин. – Не отпирайся, я всё вижу. Вижу, как тебя всего трясти начинает, стоит кому-нибудь завести речь о Мории! Ну, признайся – страшно ведь? То-то, что страшно… Подумай, Фолко, подумай ещё раз – не в игрушки ведь идём играть! – Голос Торина стал глух. – Что там впереди, никто не знает, может, драться придется. Хватит ли тебя на это? Я ведь знаю – с самого начала не хотелось тебе под землю лезть. Понимаю, не хоббичье это дело, да и не людское. Тебя ведь Хоббитания, как ни крути, крепко держит! Не случайно, ещё в нашу первую встречу, в твоей усадьбе я заметил, как в окно, пока ты спал, заглядывала прехорошенькая мордашка… Как её зовут? Подумай, Фолко, и не надо только жертв и геройства. Если у тебя сил не хватит или струсишь ты, то не то даже важно, что сам погибнешь, а что полягут те, кто на тебя понадеялся, те, кому ты спину прикрывать вызвался! Ты не думай, что я там или Малыш такие уж храбрые. Думаешь, мне самому хочется в Морию? Да я с огромным удовольствием бы остался в Аннуминасе, завёл бы своё дело. А то пошли бы на юг, в Пещеры Агларонда, или в Эребор подались, там война недавно была, опытные и неробкие в Железных Холмах нужны. Пойми, Фолко, не своею волею мы идём! Ни я, ни Малыш. Так, что снова говорю тебе – крепко подумай! Иначе можешь оказаться обузой. Времени тебе до Пригорья даю.

Торин, внезапно оборвав разговор, резко поднялся и скрылся во мраке.

Гном ушёл, а Фолко, казалось, оцепенел возле угасшего огня. Щёки и уши пылали, он едва удерживался от слёз. Деваться некуда. Торин прав. Милисента каждую ночь снится… Бэкланд, усадьба, дядюшка. Да что же делать, в конце-то концов!

Слёзы наконец прорвались наружу.

«Да в который это уже раз! – всхлипывая, думал хоббит. – Видно, совсем я никуда не гожусь… Только и остаётся, что репу выращивать, больше ничего».

Продолжая всхлипывать, хоббит ощупью пробрался к своему месту и улёгся, прикрывшись плащом. Слёзы высохли, уступив место обиде: «И с чего это он взял, что я струшу или подведу?! В Могильниках что бы они без меня делали? Эйрик его чуть дубиной не пришиб, кто выручил? От призрака во дворе кто отбился? Не побежал ведь почему-то. А раз так, то спи, Фолко, сын Хэмфаста, и не обращай внимания, у тебя ещё будут случаи доказать, что ты не зря ешь хлеб в отряде! – Хоббит перевернулся на другой бок и решил об этом больше не думать. – Ничего. Ничего! Фродо, Сэмуайз, Мериадок и Перегрин шли на куда более опасное и, по сути-то, гибельное дело, и ничего, не хныкали, не стонали! Так что пусть себе Торин говорит, что хочет. Он тоже не всегда прав… Эх, кабы старина Гэндальф не отсиживался себе за Морем, а был бы здесь… Толку от нас было бы больше».

Он медленно проваливался в ласково обнимающую его пелену спокойного сна, с его губ вновь сорвалось едва слышимое имя мага, его веки смежились, и сон окончательно овладел им.

Он не знал и не мог определить, сколько прошло времени, но внезапно увидел те белые стены на розовой скале, окружённые дивными садами. Видение ускользало, таяло, и он напряг все силы, чтобы оно не исчезло. А потом берег, деревья и скалы неожиданно помчались прямо на него, словно за его плечами появились крылья, и спустя секунду он краем глаза заметил их – это были крылья морской чайки. Внизу пронеслась белопенная полоса, мелькнули зелёные кроны, тотчас слившиеся в сплошной ковёр. Его несло всё дальше и дальше, всё мелькало перед глазами, и опомнился он, уже очутившись в заполненном сиянием пространстве, где невозможно было понять, где пол, где потолок, а где стены. Он не заметил, как зелень вокруг него исчезла, уступив, место мягким светящимся завесам, – так, наверное, мог бы выглядеть внезапно оживший и наполненный огнём мрамор. И из этого сияния прямо навстречу ему выступила высокая, одетая в белое фигура старика с длинным белым посохом в левой руке. Справа висел показавшийся странно знакомым меч в синих ножнах. Еще не видя лица, Фолко с замершим сердцем понял, что перед ним Гэндальф.

Он замер, точнее, замерло всё вокруг него, и лишь старик неспешно шагал ему навстречу. Хоббит видел густые брови, глубоко посаженные яркие глаза, лучащиеся небывалой силой, величием и добротой, и тут же услышал голос, исходивший из обросших белоснежной бородою губ того, кто был на самом деле Олорином:

– Ты звал меня, и вот мы встретились. Говори же, я слушаю, да не медли – времени у нас мало.

– Гэндальф… – пролепетал хоббит, точнее, понял, что пролепетал. – Так ты теперь в Заморье, да?

– И это всё, что ты хотел сказать мне?

– Нет, конечно же, нет, – зачастил Фолко. – Но, Гэндальф, нам так не хватает твоей помощи! У нас тут такое… Как нам разобраться без тебя? Почему ты там, а не здесь?!

Улыбка исчезла с лица привидевшегося хоббиту старика.

– Что творится в Средиземье, мне известно, разумеется, в самых общих чертах. Но теперь вам придётся решать и разбираться во всем самим. Я и другие ушли как раз потому, что народам Северного Мира более не нужны пастыри, они могут жить собственным разумением. Поэтому я здесь, у эльфов, на земле моей юности. Моей эпохой была Третья. Я противостоял Саурону, а исполнив возложенный на меня долг, смог вернуться. Таков мой ответ на твой первый вопрос.

– Но неужели ты не подскажешь нам? Не посоветуешь? Не все наши тревоги и страхи родились ныне, кое-какие, похоже, из Предначальных Дней!

– Я не могу давать советов, – прозвучал глубокий скорбный вздох. – Просто я не смог отрешиться от Средиземья, и, хотя у меня теперь совсем иные дела и заботы, я сохранил возможность иногда беседовать кое с кем из населяющих Средиземье. С теми, в ком жив ещё отблеск Первого Костра: с древними – то есть с эльфами, гномами и вами, мои милые чудаки-хоббиты. Но не проси меня о советах – здесь я не властен. Потому что всеведущих нет и не может быть, лишь непрестанным трудом Мудрый может заслужить высочайшее право судить и советовать. Когда-то оно было у меня, и я им воспользовался.

– Так что же, ты совсем не можешь помочь нам? – Фолко показалось, что он выкрикнул эти слова.