Текст книги "Кольцо тьмы. Трилогия"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 111 страниц) [доступный отрывок для чтения: 40 страниц]

Хоббит во все глаза глядел по сторонам, но, похоже, энты постарались здесь на славу – нельзя было различить даже следов каких бы то ни было построек или входов в подземелья. Древобород шагал молча, словно погрузившись в какие-то воспоминания, осторожно ступая среди зарослей. Гномы шли за ним след в след. Вскоре они очутились у черного, блестящего словно после дождя основания Ортханка. На неправдоподобно гладкой поверхности Фолко увидел ряд небольших, едва заметных выбои-нок, и только открыл рот, чтобы спросить, как Старый Энт заговорил сам.

– Вот он, Ортханк, – со вздохом вымолвил он, осторожно опуская хоббита на камни. – Как мы хотели стереть его с лица земли, обратить в такую же пыль, как и все остальное в этой проклятой крепости! Видишь эти сколы, Фолко? Это все, что мы смогли сделать с ней.

– Да, я читал, что в ней заключено какое-то волшебство, старше и сильнее Саруманового, – невольно понижая голос, сказал хоббит, окидывая Башню взглядом, для чего ему пришлось совсем запрокинуть голову. Ортханк тоже не изменился – та же наглухо запертая железная дверь, те же двадцать семь ступеней вверх, вырубленных в черной скале неведомым образом неведомыми строителями.

Над дверью Фолко увидел балкон с искореженными железными перилами. Окно – дверь над балконом – было наглухо закрыто.

– Древобород, скажи, пожалуйста, неужели здесь за триста лет никто не бывал внутри? – тихонько спросил хоббит у Старого Энта, хмуро глядевшего на так и не покорившуюся его народу твердыню.

– Последний раз там был Великий Король Арагорн, – ответил он, – а больше – никто и никогда. Он и сам вошел в Башню один, оставив всю охрану внизу. Я тоже не ходил, мне там нечего делать. Так что же, друзья, – повернулся он к гномам, – не пора ли нам начать?

Торин и Малыш сняли со спин мешки и медленно, уронив головы на грудь и глядя вниз, пошли в разные стороны вокруг берега. Они обогнули озерцо раз, другой, третий... От волнения у Фолко перехватило дыхание. Древобород же ничем не выдал своих чувств. Наконец гномы остановились. Торин медленно поднял голову, развел руки и стал медленно покачиваться из стороны в сторону, осторожно двигаясь мелкими шажками; Малыш присел на корточки и тоже запрокинул голову, словно ловя какой-то едва уловимый, слышимый ему одному звук. Внезапно Торин замер, с облегченным вздохом опустил руки и открыл крепко зажмуренные глаза.

– Здесь! – Он ткнул пальцем себе под ноги. – Подкоп здесь!

Указанное им место было с противоположной стороны от входа в Ортханк. Древобород сделал знак энтам – его товарищи, молча наблюдавшие за происходящим, тотчас же взялись за дело. Тут хоббит наконец увидел, как энты на деле могут справляться с неприступными крепостными стенами. Пальцы их ног словно ожили, отделившись от своих хозяев и зажив собственной жизнью, – они стали ветвиться, тонкие, но необычайно крепкие ростки проникали во все щели между камнями, а тут еще энты стали отгребать камень своими огромными ногами; спустя минуту яма уже имела футов двенадцать в глубину и вдвое больше – в ширину; энты стояли на скрытой до времени под слоем каменных обломков земле и, не останавливаясь, продолжали рыть дальше, однако теперь они двигались медленнее и осторожнее. Прошло еще около получаса, когда из ямы донесся торжествующий голос одного из копавших:

– Фангорн, мы нашли! – Энт использовал Всеобщий Язык.

– Ну теперь ваш черед, – повернулся к гномам Старый Энт.

Торин молча достал из мешка моток веревки, опоясался ею и вручил конец Древобороду. Поправил надетый шлем, кольчугу, поудобнее заткнул топор за пояс и скрылся за гребнем вывороченной земли. Минуту спустя за ним последовал Малыш, а за ним – и Фолко. Энты тем временем выбрались наверх.

Хоббит оказался на дне большой ямы глубиной футов десять. Они стояли на каменном полу, вымощенном шестиугольными плитами; прямо перед ними с одной стороны была черная стена – округлое основание Башни, простиравшееся под землей далеко в стороны, с другой стороны – низкий узкий проход, наспех прорытый откуда-то с запада, от самых скал. Вокруг фундамента Ортханка шла кольцевая галерея, в которую и попали те, что вели подкоп.

– Давайте обойдем кругом, – глухо предложил Торин.

Они двинулись вправо. Свет быстро померк, как только они стали заворачивать; хорошо, что у Малыша нашелся небольшой факел, уцелевший в его заплечнике еще с морийских времен. Через равные промежутки к кольцевой галерее примыкали другие ходы, отходившие в разные стороны; друзья сунулись было в адат, но тут же уперлись в груды рухнувшей с потолка земли. Все Сарумановы галереи были наглухо завалены. Прорытый неведомо кем подкоп был единственным.

Пройдя шагов сто, они неожиданно наткнулись на низкую дверь в черной и гладкой стене по левую руку. Они остановились как вкопанные – дверь носила следы ударов, металл створок был кое-где погнут. Гномы бросились осматривать повреждения.

– Били кирками, – заключил Торин. – Пытались взломать, это яснее ясного. Да только эта дверь и тарану не поддастся – тут изрядная доля мифрила!

– Да, не меньше трети, – кивнул Малыш. – Но вот кто все-таки объяснит мне, что означает эта эмблема на ней?

Малыш приблизил факел, и Фолко увидел странный рисунок на тускло поблескивающей серебром створке: три пылающие стрелы вырывались из бурно бушующих волн, устремляясь в усыпанное звездами небо. Приглядевшись, хоббит сообразил, что видит среди на первый взгляд беспорядочно рассыпанных звезд контуры знакомых созвездий, только странно сдвинутых – Реммират, Звездная Сеть, оказалась едва заметна над горизонтом, небесный же Меченосец, напротив, стоял почти в зените.

– Это небо Нуменора, – вдруг тихо сказал хоббит, с благоговением касаясь двери кончиками пальцев. – Теперь понятно. Эту крепость возвели не Рыцари из Заморья, друзья мои. Это работа нуменорцев, настоящих нуменорцев времен расцвета их королевства. Это Вторая Эпоха!..

– А что означают три стрелы? – шепотом спросил Малыш.

Фолко пожал плечами. За его спиной переступил с ноги на ногу Торин.

– Кто бы ни построил все это, важно, что тут кто-то рылся, и притом совсем недавно – месяца полтора-два назад. Но вот был ли это тот «хозяин», следы которого мы ищем? – В голосе гнома прозвучало мучительное сомнение. – Как тут разберешь?

Они молча двинулись дальше. Вскоре, сделав круг, они вернулись к пролому в крыше галереи, и Малыш собрался было лезть наверх; однако Фолко неожиданно предложил еще раз сходить к двери. Смутное предчувствие, уже не раз правильно предвещавшее нечто важное в судьбе его самого и его друзей, вновь напомнило о себе. Что-то было в этой темной галерее, что-то очень важное, мимо чего они прошли, поглощенные поисками совершенно иного.

Малыш заворчал было, но Торин согласился с хоббитом, и вскоре они вновь стали перед несокрушимой дверью, преградившей путь к тайне Ортханка. Фолко медленно опустился на колени, пристально разглядывая рисунок. Дверь не имела никаких следов внешних или внутренних запоров: никаких скоб, замочных скважин и тому подобного. Она поворачивалась на неведомым образом врезанных в тело черного камня петлях, закрывалась плотно, без малейшей щели. Фолко осторожно попробовал всунуть острие своего чудесного клинка между створкой и камнем – не вышло, зазора почти не было, да и кинжал, похоже, был здесь бессилен, он лежал в его ладони холодным равнодушным бруском. Спрятав его, Фолко вдруг прижался к холодной двери лбом и тотчас уловил какой-то смутный звук, исходивший изнутри. Он поспешно приложил ухо и едва не отпрыгнул прочь от ужаса – за дверью глухо звучал человеческий голос.

Видя его испуг, гномы схватились за оружие, но Фолко только толкнул их к двери, просипев одно слово: «Послушайте».

И они стали слушать. В первую секунду они едва сдержали крик, а в следующую уже втроем изо всех сил прижимались к двери, стараясь разобрать слова. Хоббит готов был с кулаками наброситься на энтов – проморгали, пни мохнатобородые! Враг пробрался-таки за несокрушимые стены – и что же теперь с ним делать?!

Слова доносились едва слышно, но ему все же удавалось понять часть из них; произносивший их голос звучал мягко, вкрадчиво и от этого еще более неразборчиво.

– От семи звезд тропой соцветий... – дальше неясное бормотание, – вернись, как исполнишь завет... найди, во имя лиственного! – Опять несколько слившихся слов: – На заре возьми росу цветов нельбалы... девять саженей отмерь и вонзишь...

Они слушали еще долго, но не могли ничего понять в этих смутных, сбивчивых отрывках. Голос то принимался вещать об отрядах каких-то местников, то о коре Черного Дерева Нур-Нур (ни хоббит, ни гномы сроду не слыхали ни об этих отрядах, ни об этом дереве), то о лебединых кораблях, что должны прибыть в какое-то место... Фолко обливался потом от усилий понять, что же происходит за дверью, и лишь ощутив, что у него ум заходит за разум, прекратил бесплодные попытки.

– Нам этого здесь не разгадать, – хрипло прошептал Торин. – Это какая-то тайна Башни. Живой так вряд ли будет говорить... А потому давайте займемся тем, что есть. Вот ход, прорытый незнамо кем. Давайте выясним, куда он ведет.

Гномы с большим трудом оторвали от двери упорно не желавшего отходить от нее хоббита. Поминутно оглядываясь и по-прежнему слыша в ушах этот мягкий голос, Фолко поплелся вслед за друзьями.

У пролома их окликнул начавший тревожиться Древобород. Торин крикнул в ответ, что они идут по следу, и попросил энтов ждать на этом месте, а если они задержатся – то разрывать тоннель и идти вслед за ними.

Подземный ход был прорыт на скорую руку, без креплений, низкий потолок грозил обрушиться в любую секунду; они медленно пробирались вперед, все время пытаясь понять по оставленным на полу следам, что за существа побывали здесь. Они видели полузасыпанные опадающим сверху песком отпечатки крупных ног, обутых в тяжелые сапоги, – по размеру и очертаниям больше всего похожие на человеческие, но один раз мелькнул и широкий след орочьего башмака. С этого мгновения Торин удвоил внимание.

Подкоп тянулся долго, очень долго, пока наконец не вывел их в малоприметную ложбину между двух взметнувшихся в небо отвесных скальных стен. В щели были вбиты грубо откованные крючья, на которых еще болтались обрывки веревок. Сомнений не было – именно здесь неизвестные спустились с гор и, не привлекая внимания энтов, зарылись в землю. На траве остались следы давнего кострища.

Друзья исползали поляну вдоль и поперек, но единственное, что они смогли сказать, когда, запыхавшиеся и перемазавшиеся, уселись покурить, было то, что здесь побывали люди и орки – два месяца назад. Они нашли обрывки одежды, сломанный нож, молоток с треснувшей рукояткой – вещи, сделанные как людьми, так и орками.

Обратно они возвращались по поверхности и вскоре вновь подошли к Ортханку. Древобород встретил их вопросами; они как могли рассказали об увиденном. Старый Энт нахмурился.

– Спустились со скал... Ну что ж, второй раз им это не удастся!

Он повернулся к остальным энтам и что-то неторопливо заговорил на своем языке, похоже, отдавая какие-то распоряжения.

– И тут тоже пусто, – досадливо бросил Торин, вновь набивая трубку. – Поди пойми! Был тут этот «хозяин», или просто лихие люди шарили... Я, конечно, думаю, что это все-таки он. Ну некому больше из людей сюда лезть!

– Я бы не говорил так, сразу за всех, – заметил Малыш. – Фолко, а ты что молчишь?

Хоббит действительно думал о чем-то своем, неотрывно глядя на острые грани и узкие оконца Башни Сарумана. Голос! Голос внутри. Что это может быть? Кто засел там, за непробиваемыми стенами? Внезапно он ухватил Торина за руку.

– Давайте влезем внутрь, – прерывающимся от волнения голосом предложил он.

Гномы уставились на него широко раскрытыми глазами.

– В уме ль ты, брат хоббит? – начал было Торин, но Фолко перебил его:

– А голос?! Неужели вы забыли голос в Башне?! Что за дерево Нур-Нур? Что такое тропа соцветий, и куда она ведет? Кто этот Единственный? Мы стоим у края тайны, которой не обладает никто из Смертных – неужели ж теперь трусливо отвернем?! Надо рискнуть, надо проникнуть в Ортханк!

– А дверь его мы, очевидно, прогрызем собственными зубами? – фыркнул Малыш. – Ты же сам рассказывал, что в Ортханке Саруман был неуязвим и даже смог бы противостоять Девятерым! Нет, ты ответь мне, как ты туда пролезешь?!

– Через окно! – ни минуты не раздумывал, ответил Фолко. – То, что над балконом. Нужно закинуть кошку, я влезу и скину вам веревочную лестницу.

– Ты хочешь войти в эту Проклятую Башню? – прогудел над ними удивленный голос Старого Энта. – Хуум-хом, корни и сучья! Небывалое дело!

– Но ты ведь поможешь нам, Древобород? – обратился к нему Фолко.

– Всем, чем только смогу, но только чем именно?

– Скажи, ты не знаешь, все ли бойницы Ортханка заперты изнутри?

– Хуум, откуда мне знать? Но я скажу, что кое-какие из них не выдержали ударов камней, когда мы только вошли в Исенгард и пытались развалить Ортханк. Энты тогда забросали окна камнями, и я сам видел, как ставни на многих не выдерживали. Так что, – он лукаво усмехнулся, – пожалуй, этим-то я смогу вам помочь. Отойдите-ка!

Друзья поспешно отбежали в сторону. Древобород не торопясь нагнулся, выбрал среди валявшихся повсюду каменных глыб одну, не очень большую, величиной в рост гнома, примерился, взвесил ее в ладони, а затем вдруг как-то согнулся, с резким шумным выдохом распрямился – камень со свистом пронесся вверх и ударился точно в оконный проем, окутавшийся пылью и мелкой каменной крошкой. Раздался звонкий удар.

– Вот и все, – довольно сказал Старый Энт. – Теперь можно лезть.

– Рискнем, друзья! – вновь обратился к гномам Фолко. – Вы сами же никогда себе не простите, если упустите такой случай!

Торин и Малыш переглянулись. Какое-то время они еще колебались, но затем Малыш первый беззаботно махнул рукой и стал доставать из недр своего мешка острую трехзубую кошку и моток прочной веревки.

– Теперь моя очередь, – во всеуслышание объявил он, щуря глаз и в задумчивости пропуская веревку меж уцелевших пальцев покалеченной руки. Он взялся за канатик, локтя на полтора выше якоря, со свистом крутнул его разок-другой над головой, словно пращу, и в следующее мгновение кошка звонко ударилась о камень и намертво зацепилась за край окна. Для верности Маленький Гном подергал веревку, даже повис на ней – якорь держал крепко. Гномы повернулись к хоббиту.

Хоббит прикусил губу. Лезть ему как-то расхотелось: Башня нависала над ним всей своей громадой, словно грозила вот-вот пухнуть и погрести под своими обломками дерзнувших нарушить ее вековой покой. Фолко оглянулся на Древоборода. Тот понял его взгляд по-своему.

– Не бойся, малыш, – прогудел он. – Энты встанут под окном, и в случае чего смело прыгай вниз!

– Древобород... А почему было не сломать ту дверь, что над балконом?

– Мы пробовали, – во вздохом ответил энт. – Множество раз, все вместе. Но никак! Сломать можно лишь верхние ставни. Я и так выбрал самое нижнее.

Это «самое нижнее» находилось саженях в тридцати над их головами; Фолко мельком удивился, каким же глазом должен был обладать Малыш, чтобы с первого раза точно закинуть якорь!

– Давай мешок. – Хоббит почувствовал на себе помогающие ему пальцы Торина. – Кольчугу, шлем, меч оставь на себе. Мало ли что... Лестницу я тебе на спину приторочил. Главное – не вздумай что-либо делать, пока не окажешься внутри! Там можешь и лестницу бросать, и что хочешь. Ты понял?

Губы гнома предательски дрогнули, когда он, нагнувшись, взглянул в лицо Фолко. Тот вздохнул, покосился на вставших под стеной энтов, поймал ободряющий взгляд Древоборода, поправил меч и взялся за веревку.

Против его ожиданий лезть оказалось не так уж трудно. Гномы крепко держали нижний конец веревки; энты замерли, подняв свои длинные многопальцевые руки, и хоббит постепенно осмелел. Он изрядно окреп за год трудов и теперь неспешно, без особых усилий подтягивался вверх. Он миновал балкон; одну, другую, третью бойницу; он хотел бы узнать, какими ставнями они закрыты, но веревка вдруг стала раскачиваться, и ему пришлось целиком сосредоточиться на своем восхождении.

Самым нелегким оказалось вскарабкаться на карниз под стрельчатым проемом бойницы; до его слуха донеслось угрожающее поскрипывание стальных зубьев по камню – кошка медленно, но неуклонно сползала. Хоббит стиснул зубы и, превозмогая острую боль в перенапряженных мускулах живота, подтянулся и перевалился через выступ; едва он успел вцепиться в искореженную ударом камня ставню, как кошка сорвалась и веревка, свиваясь причудливой змейкой, полетела вниз, под ноги гномам и энтам.

– Все в порядке! – крикнул вниз хоббит. – Ставня выбита, я спускаю лестницу! – Он осторожно отполз в глубь амбразуры и закрепил лестницу за намертво вбитый в стену толстенный крюк, на котором только что висела ставня. Вскоре снизу донеслось пыхтенье, и Торин первым вскарабкался на карниз, сразу заполнив собой все узкое пространство амбразуры; не без труда он протиснулся внутрь. За ним последовал Малыш, и только после этого Фолко решил оглядеться.

Они стояли в пустом, полутемном помещении с голыми стенами и высокой дверью в противоположной стене. Вокруг их ног медленно кружилось сероватое облачко пыли, толстым слоем покрывавшей весь пол, так что с трудом можно было разглядеть сложный рисунок каменной мозаики. На каждой из стен раньше, очевидно, тоже находились какие-то мозаики или барельефы; теперь от них остались лишь серые прямоугольники со следами камнетесных зубил по краям; кто-то вырубил целые плиты. Они подняли глаза вверх – потолок был иссиня-черный. Вокруг царила мертвая тишина, от которой ломило уши.

Торин осторожно подошел к двери и приложил к ней ухо. Некоторое время спустя он толкнул ручку, и створка распахнулась. Перед ними открылся кусок полуосвещенного коридора. Переглянувшись, друзья крадучись вышли из комнаты.

Голос обрушился на них внезапно, со всех сторон, едва они переступили высокий порог. Он шел отовсюду – и ниоткуда, они не могли уловить направление. Он был очень нежен и музыкален, этот голос, изобилуя чарующими низкими тонами; его хотелось слушать не отрываясь, и Фолко сразу же вспомнилось описание последнего разговора Гэндальфа с Саруманом и тайна его обманчивого голоса.

– ...Нет, это не так, мой милый Ренбар, – говорил голос. – Ты получишь то, что просишь, точнее, ты обретешь давно принадлежащее тебе по праву, праву сильного и мудрого. Иные лишь растратят то богатство, употребить которое на доброе и разумное, не сразу понятное для прочих низких умов, сможешь лишь ты один...

Голос вдруг прервался и спустя мгновение зазвучал снова, теперь уже не столь ласково и вкрадчиво. Теперь он, казалось, доносился откуда-то снизу.

 – Ты не нашел тропу? Это очень прискорбно... для тебя, Мешдох, – говорил строгий учитель, обращающийся к нерадивому и ленивому ученику. – Ты ведь помнишь наш уговор? – В голосе вдруг прорезались змеиные шипящие нотки. – И ты помнишь, что тогда я обещал сделать с то...

Вновь наступило молчание. Через минуту до них донеслось какое-то бормотание, но теперь оно было еле слышно и вдобавок на непонятном языке. Друзья в растерянности застыли на пороге. Уже изрядно позабытый со времен Мории страх вновь начал подбираться к хоббиту.

– Кто это говорит, Фолко? – как всегда, хрипя от волнения, проговорил Торин, держа топор наперевес и тревожно озираясь по сторонам.

– Мне кажется, это говорит сама Башня, – запинаясь, ответил Фолко.

– А может, сидит тут кто-то? – предположил Малыш, менее всех, казалось, подверженный мрачной магии этих стен. – Если это так, не попытаться ли добыть его, а?

– Погодите! – поднял руку Фолко. – Здесь нет никого, кроме нас... тех, кто ходит по земле...

В этот миг голос вновь обрел силу, и речь стала разборчивой. Первые же звуки заставили их всех тесно прижаться друг к другу, в судорожной и нелепой попытке оборониться, бессознательно выставив вперед клинки. Казалось, Башня задрожала до самого своего основания; жуткая, темная и страшная сила, сила Великой Власти наполняла этот голос – и кто мог противиться ему? Никогда позже Фолко не мог вспомнить, был ли этот голос высоким или низким, медленным или быстрым, – слова падали, точно гранитные глыбы, и у внимавшего им начинало мутиться в глазах, и его собственная воля превращалась в ничто перед мощью Говорившего. Фолко тотчас понял, кому принадлежал этот голос; понял, хотя, понятное дело, никогда в жизни не слышал его, как и никто из ныне живших Смертных; пожалуй, лишь Кэрдан Корабел, Трандуил да еще Том Бомбадил слыхали его, в те времена, когда его обладатель еще не расстался с человеческим обликом.

– Так, значит, ваш Светлый Совет, – ужасная ирония наполняла эти слова, – ваш Светлый Совет решил напасть на Дол-Гулдур? Неплохо! Ты поступил как подобает, хвалю. Ты уговорил этого серого хвастуна возглавить тех, кто хочет сровнять мой замок с землей?

– Да, Могучий, – льстиво ответил уже знакомый им медоточивый голос. – Гэндальф Серый сам отправляется в поход. – Странно, вроде бы униженно и покорно говорил этот второй, а все же в его звуках Фолко почудилось какое-то глубоко упрятанное злорадство – словно ненавидящий своего господина слуга торопился ошеломить хозяина какой-нибудь черной вестью. – Но знай, Могучий, с ним идет и Элронд из Ривенделла, и Трандуил Лесной, и даже сам Кэлеборн из Лориэна! Они собрали немалые силы...

– Пусть идут, – рыкнул первый. – Покончим со всеми разом...

Голоса оборвались внезапно, как и все, что они слышали до этого. Несколько мгновений друзья стояли, не в силах пошевелиться, точно тяжелое замогильное заклятье сковало их тела. Голос молчал, и в Башне повисла непереносимая тишина.

Первым стряхнул оцепенение Малыш. Он вдруг презрительно плюнул и разразился длиннейшим гномьим ругательством.

– Что вы стоите?! – напустился он на Фолко и Торина. – Надо уходить. У меня все поджилки трясутся! Если этот Могучий снова заговорит, я, наверное, в окно выброшусь со страха! Пошли!

– Погоди, Малыш, – остановил друга Торин. – Кажется, Фолко прав, мы действительно слышали голос Башни – точнее, те голоса, что слышала когда-то она сама, слышала и запомнила... Это же клад, какой нам и не снился! Мы же теперь сможем узнать все, Малыш, понимаешь ты, все! Все, что захотим! И про подземных, и про Морию, и про магов, и про эльфов, и про этих, не к ночи будь помянутых Девятерых, и про орков, и про троллей, и... про все-все-все!

– Конечно, узнаем... – криво усмехнулся хоббит, – если просидим здесь еще лет эдак с тысячу. Торин, Башня-то болтает как придется. Сколько нужно будет ждать, пока она скажет то, что мы сможем понять?!

Торин скривил губы.

– Ну ладно, а что ты предлагаешь?

– Интересно, говорила ли Башня всегда или это дело рук Сарумана? – задумчиво произнес хоббит. – И не от этой ли ее способности Великий Король закрыл сюда вход людям?

В этот миг страшный голос заговорил вновь, и вновь они в страхе бессознательно попытались уйти, укрыться от его необоримой силы; точнее, сперва они услышали конец фразы, произнесенной вкрадчивым голосом:

– ...Но что будет, если Брего пройдет Тропой Мертвых, Могучий? Он может стать сильнее, много сильнее.

– Он не пройдет, – с потрясшей хоббита до глубин его существа усмешкой отвечал тот, кого первый говоривший назвал Могучим. – А если и пройдет... – Даже следы усмешки исчезли в тот миг из ужасного голоса, мрачная предопределенность и даже обреченность наполнили его, когда он продолжал: – Что ж, прошедший действительно станет куда сильнее и многое сможет. Но он будет зря стараться...

И вновь молчание. Секунды беззвучия. Хоббит, поддаваясь странному, непонятно откуда пришедшему порыву, вдруг прыгнул вперед и тонко, надрывая горло, заверещал, потрясая поднятыми кулаками:

– Почему зря? Почему зря? Отвечай, во имя Светлой Элберет!

Казалось, своды древней нуменорской твердыни задрожали; давно, очень давно не звучало здесь это имя; но камни словно узнали его, и новый голос, глухой, точно идущий из-под земли, голос давно умолкнувшего исполина, медленно и раздельно произнес:

– Тропы Мертвых выводят лишь на Пути Мрака. Призвавший Смерть против Жизни нарушил завет Валаров...

Раздался гулкий подземный удар, и Башня замолчала.

Немало времени прошло, пока голос Ортханка не зазвучал снова. Они слушали сперва с неослабным вниманием, но Башня повествовала о совершенно недоступных их пониманию вещах. Однако хоббит упрямо записывал почти каждое слово, особо стараясь не пропустить ничего, если речь заходила о местах, где сохранялись какие-либо остатки древних, непонятных, похоже, самому Саруману сил, или вещах, наделенных ими. Они просидели в Башне до самого вечера, забыв о еде и отдыхе. Дважды снаружи доносился громоподобный голос встревоженного Старого Энта; Малыш высовывался из окна и откликался.

Когда дневной свет совсем померк, гномы едва ли не силой увели хоббита. Древобород встретил их внизу и был безмерно удивлен, услыхав их рассказ.

– Хуум-хом, корни и сучья! Вот это да! – гудел он, неся хоббита обратно в Фангорн, к своему предгорному дому. – Какая жалость, что я не могу зайти туда сам и послушать! Быть может, мне и довелось бы узнать, где разыскивать Фимбретиль... Небывалое дело, корни и сучья!

Эту ночь друзья провели на душистых травяных подушках в доме у Старого Энта. Фолко только сейчас обратил внимание на то, что ему совершенно не хочется есть, – то ли не мог успокоиться после услышанного, то ли действовало энтийское питье...

А услышал он действительно немало. Он узнал, что стрелы, сделанные из ветвей дерева Нур-Нур, незаменимы в борьбе с ночными призраками Криторла; отвар из орехов дерева Нур-Нур погрузит в продолжительный сон любого дракона, а когда наступает пора цветения, к дереву Нур-Нур собираются все великие вожди Харада (это единственное, что указывало на местонахождение дерева) и вдыхают его запах, и, говорят, их души и сердца становятся тверже стали и непреклонней гранита – оттого харадримы столь храбры и упорны в бою. Он услышал о страшных тайнах удивительных стран к востоку от Мордора – там Черный Властелин скрыл часть своих необозримых знаний, еще до падения Нуменора. Он узнал, что Оремэ Великий, последний из Валаров, что являлся в Средиземье Смертным, во время одной из своих охот в Великих Зеленых Степях предсказал, указывая на дальний гребень мордорских гор: «Настанет день, когда после рассвета вновь сгустится извергнутая Ородруином Мгла, и Собравший Обломки заградит собою Свет...» И еще он услышал, что Великая Лестница действительно была когда-то построена; и про Унголиант, о его протянувшихся к поверхности узких черных ходах, которыми идут в этот мир порождения Великой Тьмы – подобные паучихе Шелоб. Хоббит узнал о страхе Сарумана перед Неназываемым; о том, что в глубинах восточных земель можно отыскать старые дома двух неизвестных магов, двух товарищей Гэндальфа по Ордену, о которых хоббиту сказал Радагаст; Саруман замышлял наложить на эти дома руку, но так и не успел...

Наутро, выпив вместе со Старым Энтом его чудесного питья, друзья вновь отправились к Ортханку. По дороге Фолко, безуспешно ломавший голову над тем, куда делись вырубленные кем-то мозаичные плиты со стен, спросил об этом Древоборода, и тот простодушно ответил ему, что Великий Король приезжал сюда дважды – один раз спустя лишь семь или восемь лет после Победы. Тогда он обшарил весь Ортханк и вывез оттуда пропасть всякой всячины, в том числе и каменные мозаики со стен.

У самой Башни за минувшую ночь ничто не изменилось, они без помех влезли в окно, и вновь их встретил нескончаемый рассказ древнего камня, и вновь они пробыли там весь день. Несколько раз Башня упомянула «тропу соцветий», о которой они уже слышали вчера; судя по отрывочным словам, это была некая тропа, по которой мог пройти лишь сильный духом и чистый помыслами; она вела к загадочному «Дому Высокого», но кто это такой или что это такое, они не сумели понять.

Башня рассказала и о Магических Кольцах. Большую часть Колец выковали эльфы во Вторую Эпоху – вкладывая в них свои знания и силу, полагая, что после разгрома Тонгородрима и падения Моргота им не придется больше сталкиваться с подобными воплощениями Зла, и стараясь сделать окружающий их мир чище и прекраснее.

Наконец Торин не выдержал, когда вечером того же дня Фолко, укладываясь спать, мечтательно сказал, что хорошо бы пожить здесь месяц-другой... Торин заявил, что, во-первых, их уже давно ждут на севере; во-вторых, сам же Фолко говорил, что тут можно просидеть до конца дней своих и не узнать и стотысячной доли того, что может сказать Башня; в-третьих, дело не ждет – нужно искать «хозяина» орков, а его, Торина, сердце чует, что дело это куда как нечисто и особо мешкать им нельзя; так что завтра они должны выйти – и точка!

Фолко сперва дернулся что-то возразить, но как-то сразу сник и неожиданно быстро согласился с гномом, прибавив, что у него у самого появилось нехорошее предчувствие, что, мол, на арнорских границах затевается какое-то зло и, стало быть, им следует поторопиться в Аннуминас. На следующий день друзья стали прощаться со Старым Энтом. Древобород проводил их до самого края Леса, напоследок взяв с Фолко обещание вновь навестить его, как только тот сможет и захочет. Друзья влезли в лямки, в последний раз помахали руками Древобороду и вышли из-под оказавшихся в конце концов столь гостеприимными крон Сторожевого Леса. Перед ними лежала дорога домой.