Текст книги "Кольцо тьмы. Трилогия"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 111 страниц) [доступный отрывок для чтения: 40 страниц]

Словно внезапно налетевший порыв холодного ветра гасит неосторожно оставленную свечку – так сразу умолкла и насупилась команда, а сам Фарнак, презрительно кривя губы, опустил голову.

– Черта? – осипшим голосом произнес Фолко. – Что это такое? Я никогда не слышал о ней!

– Неудивительно, – бросил Фарнак. – О ней знаем лишь мы да те, кто ее провел. Наши корабли не могут пройти дальше – их заворачивает обратно... Со стороны это похоже на... – Он наморщил лоб от усилий выразить словами то, что видел. – Однажды мы увидели, как через нее прошел эльфийский корабль – их она пропускает, нас нет... Ладно! – вдруг оборвал он. – Эй, вы, лентяи, не видите, что ветер упускаем?! Хьярриди! Куда смотришь! – заорал Фарнак, отворачиваясь от хоббита.

Люди торопливо бросились по местам.

После этого разговора Фарнак проникся к хоббиту если не уважением, то хотя бы интересом, и они часто беседовали. Кормчий рассказывал много и охотно, словно торопясь поделиться наболевшим с редким, как он сам признался, собеседником. Он говорил о походах на юг и на север. На юг – за ценным деревом, золотым песком и диковинными фруктами, идущими на стол гондорских богачей, на север – за костью морского зверя и прочными, непромокаемыми шкурами, из которых в Арноре шьют одеяние для панцирников. Перед мысленным взором заслушавшегося хоббита проходили нескончаемой чередой неизведанные страны и таинственные острова – иные покрытые вечными снегами от ледяного дыхания северных ветров, иные изнывающие от жары, изливаемой на них стоящим точно в середине неба солнцем... И о бесчисленных боях, в которых довелось сражаться эльдрингам – так они называли себя, – говорил Фарнак. О стычках с угрюмыми, беспощадными племенами дальнего Юга, где в море зеленых зарослей бесшумно и неотвратимо настигают храбрецов пущенные неизвестно кем отравленные стрелы, раны от которых смертельны; как по ночам к стоянкам выходят удивительные исполинские звери с телом быка и головой медведя, а поутру с деревьев высотой с добрую гору спускаются гигантские пауки, ловко мечущие на десятки шагов свою липкую паутину; нужно быть всегда начеку, там в любую минуту можно ждать нападения...

Хорошо говорил Фарнак, и лишь одно заставляло хоббита внутренне съеживаться от невысказанного протеста – когда эльдринг упоминал эльфов. Для него это были враги, и никаких сомнений или колебаний у него не оставалось. Они должны уйти, твердил он. Люди должны сами выбирать свои пути, следуя советам лишь своего разума. Слушая кормчего, Фолко неожиданно припомнил незабвенного Олмера, и вдруг у него мелькнула необычайно ясная, холодная и оттого еще более пугающая мысль: а что, если эти ненавидящие эльфов сговорятся?

Но эти мысли приходилось держать при себе, а пока хоббит пользовался случаем и присматривался к людям Морского Народа. Несмотря на то что «дракон» казался не очень большим, на нем было почти сто сорок гребцов-воинов: на внутренней стороне борта в строгом порядке висело вооружение каждого из них, в любую секунду готового сменить весло на рукоять меча. Хоббит пробовал завести с ними разговоры, но эльдринги держались хмуро и на вопросы почти не отвечали. Хоббит вспомнил монету Тервина; среди гребцов были схожие по виду с теми, от вожака которых хоббит получил этот необычный подарок; но все осторожные попытки разузнать что-либо окончились ничем. На прямой вопрос – где они были этой весной, Фарнак, усмехнувшись, бросил: куда ворон костей не заносил.

И среди прочих историй Фарнак рассказал хоббиту странное предание, бытовавшее среди Морского Народа. Якобы старший сын последнего Владетеля Гондора, Денетора, Боромир, погибший в схватке с орками у Парт Галопа, оставил после себя потомство. У Боромира был сын от простой, незнатной девушки, которого отец скрывал от грозного Денетора, опасаясь его гнева. Вроде бы после победы в Войне за Кольцо этот юноша, сын Боромира, явился к Великому Королю Элессару – и у них невесть отчего вышла ссора. Внук Денетора покинул Минас-Тирит – то ли его изгнали, то ли он сам не желал жить под властью нового Короля – одним словом, сын Боромира счел себя оскорбленным и якобы дал страшную клятву отомстить...

История эта сперва мало заинтересовала хоббита – мало ли что люди плетут! Однако он запомнил ее, решив при случае рассказать ее Радагасту и услышать мнение мага по этому поводу...

А дни шли, и Фолко привык к постоянно раскинувшемуся вокруг голубому простору; стоя у борта и глядя на пенящуюся вокруг вскинутого носа воду, он перебирал в памяти события последних месяцев, стараясь понять: чего же они добились и что, собственно, им делать дальше? И вообще, сколько они еще будут скитаться? Следы «хозяина» орков они потеряли; они допустили ошибку, уйдя из Мории, не выяснив это, нужно было любой ценой изловить еще нескольких орков и с помощью Кольца добиться от них правды; вместо этого они полезли вниз, и вот Хорнбори уснул вечным сном под тяжелой плитой в Сто Одиннадцатом Зале, а Дори с его Кольцом собирает сейчас, наверное, рати в Железных Холмах... Много интересного рассказала им Башня Ортханка – но что им делать с этим? До Аннуминаса они, наверное, доберутся – а что дальше?

Бежала под бортом вечно кипящая белой пеной вода, и Фолко, глядя на нее, неожиданно припомнил свое недавнее видение возле синего Цветка, и его словно пронзило – Торин был уже стар... значит, скитаться они будут много лет... так суждено ли ему вообще вернуться на родину?! Неужели ему придется провести всю свою жизнь в бесконечных блужданиях?! И, не откладывая, он задал тот же вопрос Торину, когда они спустились под короткую носовую палубу, чтобы пообедать.

– Я знаю одно – мы будем странствовать столько, сколько надо, – сурово отрезал гном.

– А сколько надо? Куда мы отправимся после Аннуминаса? Мне вообще-то и дома побывать не мешало бы... Давненько меня там не видели...

– Надо будет столько, сколько потребуется, чтобы изловить этого «хозяина» и покончить с новой угрозой, – пожал плечами Торин. – А после Аннуминаса мы, наверное, отправимся в Ангмар.

Малыш поперхнулся, Фолко едва усидел на скамье. От этого имени на него повеяло давно забытым холодом и ужасом оживших Могильников. Глядя на их изумленно выпученные глаза, Торин чуть усмехнулся и продолжал:

– А где же еще искать раскачивающих Средиземье? И если мы увидим в Ангмаре этот герб – трехзубую черную корону – считайте, дело почти сделано.

– А... а потом? – еле выговорил Фолко.

– Потом будет война, – жестко бросил Торин. – Пора уже понимать, что к чему, Фолко. Зло, зло вновь свило себе гнездо у подножий Ангмарских Гор! Чем раньше это гнездо будет выжжено дотла, тем лучше. Но что загадывать? Пока нам нужно добраться до северной столицы, там нас ждут друзья, да и от Дори весточка может подоспеть.

Тем временем минули назначенные Фарнаком десять дней, и точно в указанный срок его «дракон», помогая себе веслами, ошвартовался в устье Барэндуина, где находилась еще одна большая стоянка кораблей Морского Народа. Фолко и не подозревал, что его родная река, такая плавная и спокойная под окнами его дома, может разлиться так широко, неся на себе десятки разных судов. Здесь привезенные с юга грузы, перекочевав из трюмов на спины мулов, в тяжелые скрипучие телеги и длинные купеческие обозы, отправлялись в недальний путь к арнорским пределам. Немало встретилось и барж, сплавлявшихся по реке, подобных тем, на которой друзья плыли по Исене. Фолко узнал, что южнее границ его родной Хоббитании, закрытой для людей, на переправе через Брендивин, где бравшая свое начало в Делвинге дорога пересекала реку, тоже был большой перевал грузов; часть купцов сгружала свои товары там.

Настала пора прощаться с Фарнаком и его дружиной. Напоследок Фолко, Торин, Малыш и Хьярриди решили зайти в таверну, промочить горло после долгих странствий.

Они шли по берегу реки, одетому в сплошной панцирь бесчисленных пирсов, пробираясь среди пестрой толпы эльдрингов, почтительно обходя внушительно застывшие на каждом перекрестке арнорские патрули, когда их внимание привлек необычно длинный, узкий корабль, на двенадцати парах весел стремительно подходивший к берегу. Его острый, задранный высоко вверх нос украшало изображение головы неведомого хоббиту зверя с двумя длинными, выступающими далеко вперед из пасти клыками: подгоняемый мощными ударами весел, корабль быстро приближался. На мачте трепетал черно-красный флаг.

Хьярриди изумленно присвистнул, едва завидев его.

– Вот это да! Сам Скиллудр, клянусь оком бури! Смельчак!

С палубы корабля уже бросали канаты, а спустя еще немного времени с его борта на пристань, не дожидаясь сходней, стали один за другим выпрыгивать люди. К ним заспешили несколько стражников; вышедший вперед светловолосый предводитель что-то коротко бросил им, а когда один из арнорских солдат загородил ему дорогу, вдруг молча показал на речную гладь, по которой один за другим подходили, швартуясь к борту первого корабля, новые «драконы», еще пять или шесть. Стражник в замешательстве отступил, и предводитель спокойно прошел дальше. За ним двинулись остальные его люди. Арнорские воины поспешно разошлись в разные стороны, оставив двоих наблюдать за кораблями Скиллудра.

– Скажи, кто он такой? – спросил хоббит у Хьярриди, кивая на быстро удалявшуюся спину светловолосого вожака эльдрингов.

– О! Скиллудр – это сила! – серьезно и с почтением сказал помощник Фарнака. – Он сам по себе и не нуждается в законах или договорах. У него восемьсот мечей! И каких – не арнорским пузанам чета. Он не принял мира с Королевством, но настолько силен, что в открытом бою его не взять, в Море не настигнуть... Однако я не слышал, чтобы он особенно зверствовал – нет, он даже не воюет, а просто живет сам по себе, как хочет. Но случается, что берет корабли Гондора.

– Как же он осмелился явиться сюда?! Его же могут схватить?

– Разве ты не слышал, сколько у него мечей? Попробуй тронь его! Да они тогда от города и головешек не оставят! И еще командиры арнорских панцирников знают, что мы, остальные эльд-ринги, те, что приняли мир, не будем помогать Скиллудру, верные нашему слову, но и не вступим в бой на стороне Арнора, им придется управляться самим, а на это они не способны... Э! Ты чего?

Его последнее восклицание относилось к хоббиту, вдруг замершему с разинутым ртом. На пристань все еще выбирались лихие воины Скиллудра, и среди них вдруг мелькнуло знакомое смуглое лицо. Фолко не забыл его и не спутал бы ни с каким другим – того самого человека, подарившего ему монету Тервина!

Услыхав это, Торин тотчас схватился за топор и решительно заявил сквозь зубы, что будь у этого бродяги хоть восемьсот мечей, хоть восемьдесят тысяч, но потолковать с этим типом он желает непременно. Недоумевающий Хьярриди стал остерегать их; хоббит в двух словах объяснил тому суть дела. Помощник кормчего удивленно пожал плечами.

– Откуда им было взять эту вещь, почтенный Торин? Мы не ходим в глубь чужих земель, и вряд ли твой друг, как ты говоришь, мог оказаться на побережье. И разве не может быть, что эта монета сменила много хозяев, прежде чем попала в руки последнему владельцу?

– Тогда я хочу знать, от кого он получил ее! – упрямо сказал Торин.

Не теряя из виду запомнившегося хоббиту морехода, они поспешили вслед за шедшими тесной толпой воинами Скиллудра. Неожиданно десятка два из них свернули в неприметный пивной подвальчик, и друзья последовали за ними.

Внизу оказалось людно, шумно и дымно. Меж здоровенных столов сновали подозрительно-благостные слуги, разносящие подносы с пенящимися кружками, а на скамьях весело орало песни, резалось в кости, ссорилось, торговалось разухабистое морское воинство. Людей Скиллудра приветствовал дружный рев – многие обнимались, очевидно, здесь встречались старые знакомцы. В отличие от прочего народа новоприбывшие держались тише и с достоинством.

Хоббит, гномы и Хьярриди устроились в углу. Помощник кормчего не переставал ворчать на них и с явной неохотой ответил на вопрос Фолко, откуда родом похваливший его стряпню человек.

– Это еще южнее наших полуденных границ, там есть такой народ, самые отчаянные из них частенько приходят к нам...

– Я пошел, – рванулся Торин, но Фолко остановил его.

– Лучше я спрошу у него, – положил он ладонь на рукав друга.

Пробравшись между рядов, хоббит осторожно коснулся плеча человека. Тот обернулся тотчас же, на мгновение мелькнувшая настороженность уступила место недоуменной улыбке. Фолко вежливо поклонился, сказав, что имеет сказать несколько слов почтенному...

– Клянусь Большой Водой, – со смехом прервал его тот, – да это никак тот самый малый, что так славно потчевал нас в северной столице! Каким ветром тебя сюда занесло? Сменил хозяина?

– Это не так, почтенный, не знаю твоего имени, – по-прежнему вежливо продолжал Фолко. – Но если позволишь, я хотел бы спросить...

– Где ты взял вот это?! – вдруг рявкнул над ухом хоббита незаметно подобравшийся к ним Торин и, конечно, испортил все дело. Улыбка исчезла, незнакомец даже не взглянул на протянутую ладонь гнома со злополучной монетой.

– А ты кто, чтобы я давал тебе отчет? – Он смерил гнома взглядом.

– Кто бы ни был, – зарычал Торин, стряхивая пытающегося стащить его хоббита, – но я хочу знать и, клянусь бородой Дьюрина, узнаю, откуда у тебя то, что я подарил сам своему другу при расставании! И если твой ответ не удовлетворит меня, клянусь, я посчитаюсь с тобой за Тервина!

Эльдринг с усмешкой выслушал запальчивую речь гнома, криво улыбнулся, затем неспешно, негромко и раздельно бросил тому в лицо такие слова, что Фолко остолбенел, а Торин побагровел так, будто внутри у него развели огонь. В следующий миг топор гнома с шипением рассек воздух перед носом оскорбителя. Вокруг заорали, засвистели и заулюлюкали.

– Славная пара, клянусь Морским Отцом!

– Эй, дайте им место! Место!

Любители подобных зрелищ торопливо оттаскивали столы, освобождая пространство. Никто не пытался развести спорящих, даже хозяин. С последней надеждой Фолко бросил взгляд на Хьярриди, но тот куда-то исчез.

Противники сближались. Оба были без кольчуг и шлемов, в руках эльдринга тускло отсвечивал длинный прямой меч. Торин шел вперед с топором наперевес. Откуда-то из задних рядов вырвался Малыш с клинками наголо, но на него тотчас навалились,  и кто-то очень рассудительно сказал задыхающемуся от ярости Маленькому Гному:

– Бой честный и на равном оружии. Ты что, порядка не знаешь? Вызови сам кого-нибудь или можешь потом продолжить бой, если с твоим приятелем будет неладно.

– Это что еще? – вдруг прогремел чей-то низкий и суровый голос от невидимой хоббиту двери. – Гронт!

Расталкивая поспешно расступающихся с почтительными поклонами людей, к ссорящимся стремительно шагал сам Скиллудр – в простой кожаной куртке, с длинным мечом у пояса. Из-за его плеча виднелось напряженное лицо Хьярриди.

Противник Торина тотчас опустил клинок.

– Что произошло? – отрывисто спросил Скиллудр, окидывая ледяным взглядом место происшествия.

Гронт поклонился, виновато разводя руками.

– Ничего особенного, мой тан, – сказал он. – Этому почтенному гному захотелось проверить крепость моего меча.

– Впредь знай, что сталь гномов лучше, – холодно бросил Скиллудр. – Рассказывай! – приказал он, поворачиваясь к Торину.

Тот обиженно засопел, но смирил себя и начал говорить. Когда он закончил, на лице предводителя эльдрингов ничего нельзя было прочесть.

– Понимаю тебя, – заговорил он, обращаясь к гному. – Но должен сказать сразу – ты ищешь не там. Клянусь Вечным Морем, мои люди не убивали твоего друга. Эту вещь Гронт получил за храбрость, а где и от кого – другое дело. Мы не называем первым встречным имен делающих с нами одно дело. Тебе придется удовлетвориться этим ответом или – что ж! – испытай судьбу. Но сидящие здесь знают, – эльдринг обвел рукой зал, – в жизни своей Скиллудр не сказал ни одного лживого слова. Даже врагам.

Он повернулся и молча пошел к дверям мимо немедленно давших ему дорогу людей. Гронт двинулся было за ним, но потом остановился и поманил к себе хоббита.

– Я действительно невиновен, – тихо сказал он на ухо Фолко. – Твой приятель слишком горяч, и неплохо было бы немного укоротить его, но, так и быть, в память нашей доброй встречи, передай ему, что эту штуку дал мне один... с Востока, с которым мы вместе ходили... не важно, куда и зачем. Ну, что, будем драться? – громко спросил он, обращаясь к Торину. – Я не убивал твоего приятеля, клянусь! Проверить ты меня все равно не можешь, так что решай – веришь ты мне им нет.

Он отвернулся и спокойно заговорил с кем-то из своих спутников. Торин зло сплюнул и подошел ближе.

– Но скажи хоть, прошу тебя, – эти слова дались гному с уси-лием, – от кого ты ее получил? Разве ты, случись с тобой такое, не пытался бы отомстить за друга?

– Я уже сказал твоему спутнику все, что мог, – невозмутимо ответил Гронт. – Могу повторить – это большой вождь... с Востока. Но и это еще ничего не значит – он мог получить твою монету еще из чьих-то рук....

С этими словами он повернулся и быстро исчез в толпе. К застывшему гному и хоббиту подошел Хьярриди.

– Ну вы удумали! – укоризненно покачал он головой. – Хорошо, сам тан Скиллудр неподалеку случился, пришлось мне ему кланяться, а то изрубили бы вас обоих на куски – у нас это дело обычное.

 Настало время расставаться. Друзья собрали свои изрядно похудевшие мешки, нагрузили их на спины купленным здесь новым пони и, расплатившись и попрощавшись с Фарнаком, двинулись по главной улице города, постепенно перешедшей в накатанную дорогу. Дома кончились, но вдоль берега реки еще тянулись пристани. Борясь с течением, вверх поднимался один из длинных «драконов». Приглядевшись, хоббит узнал в нем корабль Скиллудра – у него одного паруса украшало изображение морской чайки, и с корабля доносилась песня:

 
Под вечернею звездою
В тихом плеске парусов
Спорим с глупою судьбою
У далеких берегов!
 

 
Моряки, бойцы, бродяги,
Сталь мечей, кольчуг, щитов,
Черно-огненные стяги —
У богатых берегов!
 

 
Под вечернею звездою
По дорожке серебра
Мы плывем навстречу бою
В дым кровавого костра.
 

 
Опрокинутое небо
Манит близостью звезды,
Рассыпая крошки хлеба
В толщах сумрачной воды.
 

 
Под вечернею звездою
Посреди сиянья вод
Дразнит нас ночной порою
Отраженный небосвод...
 

 Дорога круто взяла вправо, огибая приречные холмы, и песня умолкла.

Глава 9.
АНГМАРСКИЙ ВЕТЕР

Решив не испытывать судьбу, друзья присоединились к большому купеческому обозу, направлявшемуся в Аннуминас. Лето минуло; шел сентябрь, и уже покраснели осинники, дрожали на ветру начавшими оголяться ветвями березы: над Трактом кружились сорванные листья. На пятый день обоз без всяких приключений достиг Сарн Форда, где брала начало старинная дорога, ведущая к Башенным Холмам, что за западными границами Хоббитании, для Фолко это была дорога домой.

Он стоял на обочине большой дороги, оставив гномов возмещать путевые нехватки пива в ближайшей корчме, и смотрел на северо-запад, туда, где дорога исчезала в серых далях, словно сливаясь с затянутым низкими сплошными облаками горизонтом. С севера дуло, и хоббит зябко ежился, кутаясь в свой видавший виды дорожный плащ. Только тут, оказавшись в нескольких днях пути от дома, он вдруг понял, насколько ему надоели все эти бесконечные и, в общем-то, безрезультатные странствия. На пустом перекрестке было тоскливо и неуютно, вокруг лежала чужая земля – что ему делать здесь? Никуда Фолко больше не хотел, ни в Аннуминас, ни тем более в Ангмар – пора было возвращаться на родину. Там уже свозят в амбары репу и брюкву, морковь и капусту, отбирая самое лучшее для октябрьской ярмарки; дядюшка Паладин без устали снует взад-вперед по двору, то и дело принимаясь распекать ленивых молодых хоббитов, а под большим пивным котлом уже раскладывается огонь, и отборный ячмень уже приготовлен, и отпираются шкафы с праздничной посудой, а в кухне булькают и пыхтят добрых два десятка кастрюль, и тетушка командует своими непоседливыми невестками; а на косогоре над рекой собрались его товарищи – Роримак и Берилак, Сарадок и Горбулас, Многорад и Отто, Фредегар и Тоддо – позабавиться метанием стрел, расставлены разноцветные щиты с мишенями, и Фредегар уже выкатывает пузатый пивной жбан; а на вечер намечены танцы, стирается пыль с труб и барабанов – летом, в страду, не до них... Ух, как хочется домой! И тут невесть откуда взявшаяся сосущая боль в сердце заставила его решить тотчас же: пусть гномы думают о нем все что угодно – он должен побывать в Бэкланде, прежде чем – возможно! – пустится в новые странствия. Должен поспать под родной крышей, показаться семье и друзьям... Милисенту увидеть... Что с ней, как она, а главное – с кем она? Может, уже замужем давно...

Хоббит повернулся и зашагал прочь от реки, прочь от моста, обратно по бревенчатым мостовым к одному из постоялых дворов, где они остановились. Миновал торговую площадь, полную шумной, деловито продающей и покупающей толпой, вот и нужные ворота, вот и потягивающие пивко друзья, и пенится кружка в руке, и... как сказать им, что наши дороги расходятся? Фолко не решился и отложил разговор до утра.

Остаток дня минул в сладостном ничегонеделании. К вечеру из затягивавших весь день небо серых туч посыпал мелкий дождик. Фолко сидел у камина, и на душе у него незнамо от чего становилось все мрачнее и мрачнее. Что-то говорило ему, что он еще не скоро увидит милый Бэкланд; в пляшущих язычках огня ему вдруг почудились пылающие стены какого-то города, и холодной змеей в душу вползло тяжкое предчувствие беды. Гномы безмятежно сопели, а хоббит все сидел и сидел, подбрасывая дрова в огонь, точно боясь оказаться в темноте. Зловеще завывал где-то на чердаке ветер; словно чья-то сухая рука скреблась в окно ветка росшей во дворе яблони. Что-то скрипело и ворочалось по углам, хлопала неплотно прикрытая ставня – во всех обычных звуках большого дома хоббиту чудилось приближение какой-то злобной, ненавидящей все живое силы; он поспешно забрался с головой под одеяло, и это неожиданно помогло, он тотчас провалился в забытье.

...Сон ли был это или явь? Из серой мглы вдруг выступила высокая тонкая фигура человека с громадным филином на плече. Хоббит узнал Радагаста.

– Наконец-то я нашел тебя, – быстро и тревожно заговорил бывший маг. – Силы мои не те, времени мало. Слушай же! Пришла беда, откуда я и ждал. Ангмар поднялся! Торопись, ты нужен мне на севере. Жду тебя в Пригорье. Торопись...

Волны заколебавшейся серой мглы поглотили фигуру Радагаста, и хоббит, обливаясь холодным потом, подскочил на жесткой постели, ошалело таращась в темноту. Что это было? Диковинный сон или действительно предостережение? Сердце бешено колотилось, легким не хватало воздуха... Неужели Торин был прав? Неужели война? Только теперь Фолко кожей ощутил ледяное дыхание страшного слова. Война! Что же будет с его Бэкландом? С Хоббитанией? Надо упредить, послать известие!

Хоббит отчаянно затряс мирно спящего Торина. Со сна гном не сразу взял в толк, что от него хочет его друг, а поняв, так и сел, широко разинув рот.

– Он звал меня в Пригорье... Но как же мои соотечественники? – Хоббит до крови закусил губу.

– Погоди, – мрачно бросил Торин, яростно скребя бороду. – Уверен ли ты, что все это тебе не приснилось? – Фолко беспомощно развел руками. – Ох, уж эти мне сны твои, вразуми меня Дьюрин! Ну что тут поделаешь? – Он сунулся к окну. – Ночь вроде светлая, дорогу видно... Давай буди Малыша, а я займусь нашими пони...

Растолкать Маленького Гнома оказалось непросто, и в конце концов его, полусонного, выпихнули на холодный ночной ветер. Полная луна давала достаточно света; по пустынной призрачной дороге трое друзей торопились к далекому черному горизонту, где небо сливалось со столь же черной землей.

Утро, холодное, бессолнечное, они встретили в добрых восьми лигах к северо-востоку от Сарн Форда. Днем эти места оказались куда как уютными и обжитыми. Отдыхая после ночной гонки, друзья потягивали пиво в придорожном трактирчике; пели последние петухи, только что прошло стадо, заспанный трактирщик вынес им полные кружки. Заведение это стояло на дальнем краю селения, поэтому они первые услыхали бешеный топот копыт мчащегося по ведущей от Пригорья дороге всадника.

У Фолко екнуло сердце. Кто может столь немилосердно гнать коня в такую рань?

Ответ пришел быстро. У изгороди осадил взмыленного жеребца усталый, еле держащийся на ногах человек. Бело-синий плащ был заляпан грязью, из-под сбитой шапки торчали слипшиеся от пота волосы.

– Эй, есть тут кто? – раздался хриплый голос всадника, и хозяин выскочил ему навстречу. – Буди народ! – повелительно бросил ему прискакавший. – Да живее, живее поворачивайся! Мне ждать нельзя, к вечеру в Сарн Форде нужно быть.

– Да что, что такое? – залепетал хозяин, почтительно и со страхом глядя на воина снизу вверх.

– Что?! – рыкнул тот, шумно глотая вынесенное трактирщиком пиво. – А то, что велено всем селянам укрыться по лесам со всем имуществом и, пока не скажут, не возвращаться! Ясно?! Еще пива дай...

– Да зачем же, от кого же прятаться? – задрожал трактирщик.

– От кого – это тебе знать не нужно, – мрачно бросил воин. Войско в поход идет, вы на время без защиты останетесь... Мало ли что... Все! – резко бросил он, не давая трактирщику спросить еще о чем-то. – Все, что следует, я уже сказал, теперь то же людям повторю... Ну, живо поднимай всех!

Он повернулся и, тяжело ступая, вошел в трактир, почти упав на лавку. Спотыкаясь, точно слепой, хозяин подбежал к ближайшему дому и отчаянно застучал в ворота. Залаяла собака, потом послышались неразборчивые голоса... Тем временем Торин осторожно тронул гонца за плечо.

– Прости, почтенный, пока нету остальных, скажи нам, в чем дело? Не можешь говорить, то хоть кивни. Война? – И Торин на мгновение застыл, с трудом произнеся это слово. – Война с Анг-маром?

Воин вздрогнул и удивленно уставился на гнома, а у Фолко все поплыло перед глазами. С тяжелым вздохом воин наклонил голову, а Торин продолжал:

– Мы давно слышали тревожные вести, и догадаться было несложно... Но мы все трое хотим тоже сражаться против врагов Арнора. Куда нужно идти? Где собирается ополчение? И еще – не идут ли с вами гномы?

– Ну и вопросы у тебя, почтенный. – Гонец нахмурился и подозрительно взглянул на него. – Ничего такого не знаю!

С улицы донесся гул многих встревоженных голосов, воин поднялся и вышел, еще раз бросив на Торина недоверчивый и настороженный взгляд.

– Скорее, скорее в Пригорье, – только и смог сказать Фолко.

Не щадя ни себя, ни пони, они оказались в Пригорье спустя три дня. Хоббит навсегда запомнил опустевшие деревни – люди бежали кто куда, ничего не зная и не понимая, вывозя все, что могли. Друзья ночевали на брошенных постоялых дворах, к вечеру хоббит едва стоял на ногах от усталости, и ему уже ничего не снилось.

– Не понимаю, – процедил как-то сквозь зубы Торин, видя, как несколько повозок с домашним скарбом скрываются в недальнем лесу. – Почему такой приказ – всем прятаться? Почему не всеобщий сбор?

Его вопрос остался без ответа – только однажды их обогнал спешивший на север большой отряд арнорских конников; свесившись с седла, командир крикнул им, чтобы они укрывались поскорее: Торин попытался разузнать, что же происходит, но всадник лишь махнул рукой и дал шпоры коню...

Пригорье встретило их пустыми домами; у околицы торопливо зашпиливали возы двое припозднившихся жителей, невольно Фолко услышал их разговор:

– Да что это делается, кум! До чего дожили! Куда же теперь ховаться, а? И мельница... жернова-то я снял, а куда их? Зарыть, что ли? А то сопрут, не ровен час...

– Зарыть! Дело хорошее. Вон жена моя, уж на что дура, а и то поняла – ухваты все, чугунки сама позакапывала...

– Эй, почтенный! Что тут у вас? – окликнул их Торин.

Однако пригоряне обнаружили явное нежелание вступать с ним в разговоры. При первом же взгляде на сверкающую броню гнома, на его длинный топор с посеребренной ручкой они дружно задали стрекача, позабыв даже про свои возы. Напрасно друзья кричали им вслед – те даже не обернулись.

Большое селение казалось вымершим; в нем остались лишь два десятка арнорских панцирников. Те долго и придирчиво расспрашивали друзей, кто они такие и откуда идут; наконец, удовлетворившись и черкнув что-то на их подорожной, стражники пропустили их за заставу.

Друзья торопливо погнали пони по Главной Улице.

– Ну где там этот твой... – начал было Торин и осекся, потому что выяснилось, что разбежались и попрятались не все жители. Возле знаменитого «Гарцующего Пони» несколько человек и хоббитов из местных торопливо воздвигали около дверей баррикаду из бревен и мешков. Среди них мелькнула и знакомая физиономия Барлимана, но говорить с ним уже не было времени – на середину дороги вышла долговязая фигура с длинным черным посохом в руке, и они тотчас узнали ее.

– Скорее! – бросил Радагаст, входя в лавку и плотно запирая за ними дверь.

Малыш тихонько забился в угол, даже Торин словно оробел; казалось, перед ними стоял один из великих магов прошлого – плечи Радагаста распрямились, таинственная сила мерцала в глубине его единственного глаза, а руки более не казались сухими и старческими – следы морщин на них скорее напоминали честные боевые шрамы у молодого, но уже побывавшего в деле воина.

– Слушайте! – Глаз Радагаста, казалось, пронзал их насквозь. – Война началась. Четыре дня назад сюда прискакал гонец из Фор-носта. Ангмар большими силами двинулся к границам Королевства; у них в сердцах – жажда золота и крови, они идут грабить – и потому, думаю, далеко в глубь страны не пойдут, вряд ли дальше Форноста. Но вот их предводитель... В нем есть какая-то неясная мне чернота, ему мало и золота, и власти, его ведет, кроме этого, еще какая-то сила, понять которую я уже не смог. Я не знаю, кто он, но узнать это нужно непременно, любой ценой! И я надеюсь на вас.

– Но как же нам это сделать? – пролепетал Фолко.

– Нужно примкнуть к войску гномов, что идет на помощь Наместнику, – сказал Радагаст. – Они движутся через Аннуминас к Арчедайну. Там назначен сбор. Наместник, очевидно, полагает, что ангмарцы упрутся лбом в стены Форноста, и тут он подоспеет. Не знаю, не знаю... Они идут ходко.

– Как же их тогда настолько опередили? – хрипло спросил Торин. – Гонец добрался почти до Сарн Форда!

– Конная эстафета с самых ангмарских рубежей, – ответил Радагаст. – Наместник этим летом не бездействовал. Он стянул немало всадников к Столице, отрядил дальние дозоры... А кроме того, ангмарцы хоть и не мешкают, но у них, кроме конницы, еще и пехота, и она задерживает их. Причем пехота-то, – он невесело усмехнулся, – наполовину, наверное, из наших же арнорских разбойничков! Храудун старался не зря...