Текст книги "Кольцо тьмы. Трилогия"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 111 страниц) [доступный отрывок для чтения: 40 страниц]

– Храудун? – изумились Фолко и Торин.

– А вы как думали? Зря он, что ли, бродил по Королевству и натравливал деревни друг на друга? Я сам за ним гонялся, иначе он бы тут такого натворил! Хитер он и ловок необычайно. И, главное, неясно, кто он и откуда взялся! Мои подозрения так и остались подозрениями. Но хватит об этом. Вам нужно спешить. Хирд вышел семь дней назад и должен быть уже на месте. Не мешкайте же! А в бою – доспехи на вас, я смотрю, мифриловые! – постарайтесь узнать имя предводителя. Хорошо бы и разглядеть его в лицо. Смотрите и запоминайте! Потом мы встретимся, и вы расскажете мне.

– Узнать, кто командует врагом, будет трудновато, – медленно проговорил Торин. – Из хирда много не увидишь... Да и кто знает, как повернется судьба? Если мы будем разбиты? Трудно, конечно, представить, чтобы хирд был разбит, но все же?

По лицу Радагаста прошла тень.

– Как предугадаешь превратности войны? – вздохнул он. – Но на этот случай решим так. Если мы потерпим неудачу, вы не думайте обо мне и поступайте как велит ваша совесть. Ангмару сейчас с Арнором не справиться – силенки у северян не те. Карн Думу далеко до своей былой мощи! Одну стычку они выиграть могут, войну – нет. Наместник стянул немалые силы, и столько же у него осталось в запасе. Нет, сейчас еще не их час. Не знаю, настанет ли он когда-нибудь, но нужно сделать все, чтобы не настал никогда!

Фолко покивал, борясь с постыдной дрожью в руках.

– Дело куда как нелегкое, – сумрачно продолжал Радагаст. – Боюсь, нам теперь не до Мории...

– Но мы же увидели и узнали там столько... – начал Фолко.

– Ваши наземные приключения мне, в общем, известны, – сказал бывший маг. – Говори, но только то, что больше всего тебя поразило, а также те детали, что не могли мне рассказать слуги...

Несмотря на слова Радагаста, Фолко говорил долго, маг частенько прерывал его. Его особенно заинтересовал Олмер и подаренный золотоискателем хоббиту волшебный кинжал. Странное выражение появилось в глазах мага, когда он взял в руки черные ножны: словно что-то из дней его невообразимо далекой юности неведомыми путями попало в этот мир, напоминая ему о давно прошедших временах и не ведомых никому событиях; а потом он сам начал рассказывать...

– Давным-давно, когда мир был юн, а первозданные силы еще не покинули Средиземье, когда сам Том Бомбадил только воздвигал свой дом в сердце нынешнего Заповедного Края, а Олорин с Айвендилом вдвоем бродили по серым водам Ханлара, когда еще только созидалась Звездная Пристань – тогда далеко на западе, в ныне поглощенной водою прекрасной Белерианде, жил Первый Служитель Вечного Пламени Анора, чье имя не может быть названо здесь. Он был сам по себе и не служил никому, кроме вечного солнечного света. Он мог почти все, но, исполнив свой долг, не захотел покинуть Средиземье вместе со Служителями Воды, Воздуха, Камня, Огня и другими. Его знание было беспредельно; великие короли эльфов Первой Эпохи – Тингод Серый Плащ, Тургон Гондолинский были его учениками. И однажды к нему пришли Айвендил с Олорином, – маг не сказал, для чего, – и среди многих иных пришедших (кого же? – мелькнуло у хоббита) им повстречался Бердрад Синий, живший далеко на востоке Средиземья, звезда и свет пробуждающихся Смертных, о которых здесь, на Западе, в те дни никто еще не слышал. Для каких-то своих целей Бердрад, повелевавший, помимо многого, и горными жилами, творил немало удивительных и наделенных диковинными свойствами и силами самоцветов. Судьба этих камней – особый и долгий рассказ, но среди них были и крестовники, или по-эльфийски – телруддар, Связанная Звезда. Синий прятал в них свои тайные заклятия, что помогали одолевать черное волшебство прислужников Властителя Тьмы. У Синего, как я узнал от Первого Служителя, были ученики – из первых эльфов восточных земель, даже не тех, от кого вели свой род Эльфы Лориэна и Чернолесья, а еще одного их колена, Авари, Невозжелавших, тех, кто остался на изначальной прародине эльфов далеко на востоке Средиземья. Ученики Синего тоже изготовляли «сильные камни», как они называли их. Потом часть из них неведомыми путями попала в руки еще одного удивительного племени Черных Гномов, не потомков Дьюрина, давно исчезнувших во мраке. Сделанное ими оружие ценилось на вес миф-рила в дни Первой Эпохи. В рукоятки своих мечей и кинжалов они вделывали «сильные камни», наделявшие клинки поразительными свойствами. В твои же руки попал один из удивительных клинков; камень в нем работы самого Бердрада, а вот кто выковал остальное, я не могу сказать. Кинжал этот чудом уцелел в огнях и смутах десяти тысяч лет. Береги его, Фолко, – закончил Радагаст и, не давая сгоравшему от нетерпения хоббиту задать один вопрос, тут же заговорил о той силе, с которой они столкнулись в Мории. – Если все так, как ты описал, то дело может повернуться плохо, – пробормотал маг себе под нос. – Что за ужасный плод дали союз Багрового Пламени, Огня Удуна, детища Моргота и Подгорной Предначальной Тьмы! Хотел бы я знать, что пробудило их от тысячелетнего сна...

В продолжение дальнейшего рассказа маг лишь временами грустно кивал.

– Хазги... понятно. Они с востока, из-за Рунного Моря. Когда-то они тревожили своими набегами Приозерное Королевство, но их отбили. Кто-то вывел их из степей!.. И теперь они в союзе с Ангмаром. Как и Дунланд, заметь! Какой-то тайный вождь собирает сейчас всех, у кого старые счеты с Западом, и наверняка в том войске, что идет на нас, встретятся и режущие челюсти, и дунландцы. Небось не обойдется и без волчьих всадников, а вот вмешается ли Морской Народ, не знаю. Они хитры и осторожны и просто так в драку не полезут. – Маг помолчал. – Ладно, о них я напишу Кэрдану. А вот в Ортханк придется идти мне самому – как только справимся с вторгнувшимися. Ох, Саруман, Саруман! Так вот в чем был его прощальный подарок! Заставил Башню говорить! Король Элессар не зря запретил входить в нее людям... А о сыне Боромира – очень интересная история. Непохоже на Великого Короля, очень непохоже! Злые языки и злые сердца, они ищут предлог для смуты... Пошлем вести Королю и попробуем убедить его. А теперь пора! – Маг встал. – Торопись! Войска Наместника уже вышли из Арчедайна – гномы только что присоединились к ним, с час назад. Не жалейте коней! После победы возвращайтесь сюда, если же судьба окажется против нас – я сам вас отыщу. Прощай, невысоклик, береги себя!

Как ни торопились друзья, они все же завернули к Барлиману пропустить по последней кружке пива. Трактирщик встретил их приветливо, точно и не было никакой войны.

– Почему же ты не скроешься, почтенный? – полюбопытствовал Торин, утирая бороду. – Вон, все Пригорье уже опустело... Не ровен час...

– Ага, так я свое дело и брошу, – хмыкнул Барлиман. – Трактир, он, знаете ли, любому нужен – что Арнору, что Ангмару. А ежели кто грабить полезет, у нас найдется, чем ответить.

Друзья с удивлением переглянулись и ничего не ответили.

И вновь под копытами потянулся знакомый Тракт, которым они уже шли год назад. Но теперь дорога словно вымерла – даже сторожевые вышки торчали сиротливо и покинуто. Ни людей, ни лошадей, ни дымка над деревнями, ни лая собак, ни петушиных криков. Пусто и мертво было все вокруг, а в лица им дул холодный, пронзающий северо-восточный ветер, недобрый ветер Ангмара.

Войско они встретили на следующий день, натолкнувшись на передовые дозоры. Скорым, но сберегающим силы коней шагом шла через перекресток бело-синяя конница головного отряда – Фолко невольно залюбовался этим крепким, плотно сбитым строем рослых воинов с длинными копьями, на которых трепетали небольшие флажки тех же двух цветов Арнора. Трое всадников отделились от своих и направились к замершим друзьям. Торин поспешно полез за пазуху, где лежала подорожная.

– Что же, почтенные, похвально ваше стремление встать рядом с нами, – обвел их тяжелым взглядом внимательно прочитавший пергамент сотник, командовавший отрядом. – Твои соплеменники, сын Дарта, скоро будут здесь. Я оставлю с вами двух своих людей...

Началось странное ожидание. Гномы развели костерок на обочине; Фолко как зачарованный следил за проходящими мимо них десятками. Их было много, много больше, чем полагал хоббит; не менее тысячи выслал вперед Наместник. Мрачное безразличие овладело хоббитом, не осталось ни страха, ни азарта; глядя на проходящих воинов, хранящих суровое молчание, он сам удивился своему спокойствию – у него было дело, и его нужно было сделать; времени для страхов и нытья не оставалось.

Им пришлось просидеть на придорожных камнях почти весь день. После передовых отрядов двинулись главные силы – сотня за сотней, конные панцирники скрывались в затянувшей Форностскую дорогу сырой мгле; Наместник действительно не терял времени даром.

А потом тягостную тишину над старой колеей разогнала бесшабашная песня, ее пели многие десятки отчаянно-веселых голосов, и товарищи хоббита разом вскочили на ноги; из-за поворота показались шедшие на удивление широким шагом ряды ополчения Лунных Гор.

Лица гномов удивили хоббита веселыми улыбками, которым, казалось, неоткуда было взяться в этот день и на этом пути; но сородичи Торина шли веселой толпой, кому как придется; в глазах зарябило от их зеленых, коричневых, серых плащей и курток, под которыми, однако, угадывались предусмотрительно надетые доспехи. Гномы весело горланили, пересмеивались, словно шли на прогулку, их намерений ничто не выдавало.

Завидев Торина, Малыша и хоббита, гномы приветствовали их оглушительными воплями; однако никто не остановился и не свернул, и лишь один уже пожилой седобородый гном в богато украшенном самоцветами поясе отделился от толпы. Мгновение Торин всматривался в спокойное и благообразное лицо подходящего, словно колеблясь, но затем поклонился; видно было, что он давно знает его и воспоминания эти не слишком приятны для Торина.

– Приветствую отчаянного Торина, сына Дарта, – кивнул в ответ старый гном. – А я-то думал, куда мог подеваться в такое время главный задира Халдор-Кайса? А он вот, оказывается, где! – Говоривший усмехнулся. – Ну чего разговоры разводить, вставай к нам, если свое место в хирде еще не позабыл? А, и Строри здесь! Ну уж тебе придется, не обессудь, сзади оставаться – хоббита охранять будешь.

Малыш дернулся было что-то сказать, но глаза старого гнома вдруг полыхнули на мгновение таким огнем, что Маленький Гном прикусил язык. Старейшина Халдор-Кайса повернулся и исчез за спинами шагавших мимо, и друзья молча присоединились к ним.

Весело было идти с гномами; их разухабистые песни ни на минуту не оставляли хоббита наедине с черными мыслями. Тем временем подкрался сырой осенний вечер, и войско остановилось на ночлег. Вокруг раздавался скрежет многочисленных лопат – по приказу Наместника костры можно было разводить только в ямах.

Но вот котловые вздули огонь, разнесли котелки с горячим походным варевом; потом лагерь умолк, тысячи людей и гномов словно растворились в облетающем лесу; голоса стихли, лишь ветер свистел в оголившихся гибких ветвях. Тучи так и не разошлись; их пелена поглотила даже лунный свет. В наступившем мраке лишь неусыпно шагали вокруг спящих бойцов не выпускающие оружия из рук часовые.

Глухая пустота, поглотившая забывшегося тяжелым сном хоббита, вдруг выпустила его из своих объятий; он подскочил на своем ложе из сухих листьев, еще не понимая, что же произошло, – но долго гадать не пришлось. Над холмами и полями, перелесками и крышами катился, переливаясь и наполняясь новой силой, знакомый тоскливый зов, клич оживших Могильников. Он изменился, заметно изменился; новая сила наполняла его, и немало сердец затрепетало, лишаясь обычного своего мужества; лагерь в один миг вскочил на ноги.

Была беззвездная и безлунная ночь; тускло рдели в ямах остывающие угли, не утихая, леденил щеки холодный ангмарский ветер с Карн Дума, и зов нечеловеческих злобных сил, колыхаясь, гнал прочь трусливую тишину. Испуганные возгласы, лязг выхваченного оружия были ему ответом; но этому вою, казалось, не было дела до этого; теперь его наполнило торжество, выраженное жуткими и тайными словами, непонятными Смертному; в том, что это было торжество, не усомнился никто. А потом десятки голосов вдруг стали выкрикать новые тревожные вести; сотни рук указали на восток, тысячи глаз обратились к темному горизонту.

По сине-черному краю земли, над восточными холмами, медленно поднималось бледное, но ясно видимое зарево, окрашивая нижние слои туч в мертвенно-желтые тона, под которыми проступала багровая сердцевина.

– Форност! – выкрикнул кто-то, и тотчас сотни ртов разорвал единый крик, исторгнутый, казалось, из одной исполинской груди. – Форност!

В мгновение ока воцарился ад. Раздались звучные команды, и войско поспешно схватилось за разложенные на ночь тюки, распряженных коней и оставленные кругом телеги. Прошло не больше часа, и все, до последнего обозника, уже вновь шагали по едва освещенной редкими факелами дороге, слушая постепенно замирающий в отдалении леденящий вой.

Куда подевалось все веселье гномов; в полном вооружении шли они теперь, и, кроме шума шагов, ночную тишину нарушало лишь позвякивание стали.

Зарево на горизонте поднималось все выше, и вот по войску пролетела передаваемая из уст в уста весть – примчался гонец из Форноста. Город пал, а враг – ангмарцы, разбойники, дунландцы и иные, неизвестные, – скорым шагом движется в глубь Арнора, прямо им навстречу.

Трясясь в седле, хоббит не переставая ломал себе голову над тем, как выполнить порученное Радагастом дело и при этом не угодить под меч, стрелу или копье.

«Но ведь то же, наверное, хочет узнать и Наместник, – мелькнула мысль. – Может, разыскать Рогволда, если он здесь. Или попросить гномов, чтобы как следует допросили пленников, если таковые окажутся? Или влезть на высокое дерево и постараться что-нибудь увидеть самому? – Он вздохнул. – Не полагаться же в самом деле на везение!»

Однако, судя по всему, ему не оставалось ничего другого; небо тем временем начало сереть, а лесные стены, сжимавшие дорогу последние три лиги, разошлись в стороны, и отряды Арнора оказались на краю обширной равнины, простиравшейся далеко на восток. Примерно в лиге от них текла с севера на юг река; по левую руку прямо у дороги шуршала золотой листвой небольшая роща; дорога устремлялась прямо через равнину, оставляя слева небольшой холм, и дальше к реке, где в первых утренних лучах Фолко разглядел довольно широкий бревенчатый мост. Заречные луга были скрыты густыми туманами, а дальше, за ними, зеленовато-синий небосклон пятнали медленно поднимавшиеся вверх размытые столбы черного дыма.

– Сто-ой! – пронеслось по рядам. – Привал!

Так начался этот день – долгим, томительным ожиданием. Фолко не знал, почему они остановились именно здесь, не знал, что они будут делать дальше, – он бездумно подчинился приказу и, чувствуя, что бой близок, прикрыл глаза, постаравшись вспомнить что-нибудь светлое и приятное из его прошлой жизни. Однако в голову почему-то лезли совсем иные картины – Умертвие, поднимающееся на курган, свист стрел в деревне возле Волчьего Камня и волна мрака, обрушивающаяся на замершего Хорнбори...

Почему они стоят? Что, если враг обнаружит их первым? Фолко не находил себе места; и, горько усмехнувшись, он сказал самому себе, что ему далеко до героев Красной Книги – они знали все, оказавшись рядом с такими исполинами, как Гэндальф и Великий Король, а что знает он, никому не ведомый воин Арнора (ему очень хотелось, чтобы его считали таким), что он может понять в происходящем?

Его размышления были прерваны резкими словами команды. Арнорская конница выстраивалась длинной стеной, загораживая дорогу и прикрывая левое крыло придорожной рощей. Только теперь Фолко мельком увидел Наместника. Он был в простом бело-синем плаще, ничем не отличавшемся от плащей остальных всадников, под знаменем с гербом Соединенного Королевства; его окружали старые советники, хоббит узнал Скилбада. Сам Наместник ехал, опустив голову, и слушал, что ему говорит только что прискакавший откуда-то из туманов молодой конник. В это время вокруг Фолко зашевелились гномы, и он потерял Наместника из виду.

– Ну, братья, – поднялся Торин, в последний раз оправляя кольчугу. – Мне пора, хирд уже строится... Малыш! Не спускай глаз с Фолко, и из обоза – чтоб ни ногой!

Не слушая брани взбешенного Маленького Гнома, Торин повернулся, и спустя мгновение его уже нельзя было разглядеть среди сотен похожих одна на другую спин, прикрытых сверкающей сталью.

Все еще бранясь, Малыш схватил Фолко за руку и поволок куда-то назад, к роще, за которой были составлены в круг телеги войскового обоза. Оглянувшись, хоббит увидел, как гномы выстраиваются во вторую линию за спинами арнорской конницы; со стороны их отряд напоминал оброненный слиток серебра.

– Так я и буду ему мешки сторожить! – продолжал возмущаться Малыш. – Вот что, пойдем в этот перелесок да засядем там. Хоть увидим, как дело пойдет!

Они выбрались на край рощи. Справа от них застыл конный строй арнорцев, слева, в кустах, засел их пеший секрет, прямо перед ними расстилалось поле. Солнце уже поднялось, но все небо покрывали тучи; злой ангмарский ветер дул не ослабевая.

Ждать пришлось недолго. Из туманов на том берегу реки неожиданно вынырнули первые темные фигурки, и хоббит невольно стиснул руку Малыша. Их становилось все больше, и вскоре Фолко разглядел большой отряд конных, шедший на рысях левее дороги; по самой же дороге торопилась пехота, мелькали длинные копья и круглые щиты; еще правее двигался другой отряд, пешие и конные вперемешку, среди рядов мелькали высокие телеги.

Войска Арнора не шелохнулись, казалось, они и не видели появившегося врага; противник, похоже, тоже не удивился этой встрече. Конные двинулись прямо в реку; там оказались броды, и все три колонны, не теряя времени, стали переходить на другой берег. Фолко различал какие-то черно-белые, желтые и малиновые знамена, но было еще слишком далеко, чтобы рассмотреть, что изображено на них.

И вот уже вся конница неприятеля оказалась на этом берегу; растягиваясь, ангмарцы взяли еще больше влево от дороги, нацеливаясь прямо на ту рощу, где притаились Фолко с Малышом; их пехота тоже разворачивалась поперек поля; отряд с телегами двинулся к придорожному холму. Кавалерия Ангмара оказалась многочисленной, никак не меньше арнорской; и это были еще не все силы врага. Его черные конники приближались, теперь уже была ясно видна эмблема на их знамени – черная трехзубчатая корона в белом круге. Однако их порыв, с которым они взяли с места, явно иссякал – то ли их удивил вид неподвижных рядов арнорской дружины, то ли у их неведомого предводителя был какой-то свой план. Его пехота надвигалась, наставив короткие копья; теперь уже в ее рядах можно было различить бойцов разных племен. Хоббит узнал похожие на корыта щиты дунландцев, разношерстные ватаги разбойников, жмущихся друг к другу, увидел зеленые плащи ангмарских мечников – они стояли в центре, а между ними и холмом шагал и вовсе странный отряд, невесть как оказавшийся в одном строю с людьми, – обнажив короткие мечи, без знамен и значков шли орки, те самые Урук-Хай, с которыми гномам пришлось встретиться в Мории. Всего пехоты у противника оказалось тысячи четыре, как определил на глаз Малыш, и тысяч шесть конницы.

– У нас в хирде ровно три тысячи восемьсот девяносто два, – невольно понижая голос, шепнул он хоббиту. – А конницы у Наместника – пятьдесят сотен, сам слышал. Жаркое будет дело...

Фолко хотел спросить, почему в хирде такое неровное число бойцов, как арнорская дружина наконец дала понять неприятелю, что не собирается больше ждать. Запели рога, и бело-синяя масса полилась вправо, точно морская волна; и высоко-высоко вдруг взлетело над передними рядами знамя Соединенного Королевства.

Если врага и удивило присутствие здесь отряда Лунных Гор, он никак не выказал этого. Подбадривая себя лихими криками, стегнули коней черные конники правого крыла; застыла, ощетиниваясь копьями, пехота; и в этот миг хоббиту показалось, что все пропало, что им никогда не сладить с противоборствующей силой – слишком уж внушительным вдруг показался ему вид перегородивших все поле войск врага.

И тут двинулись гномы. Дерево, на которое вскарабкались Фолко с Малышом, ощутимо дрогнуло; и теперь уже хоббит не мог оторвать взгляда от мерно движущегося сверкающего строя. Гномы первых рядов несли громадные щиты, окованные железом; над щитами виднелись лишь верхушки шлемов. Где-то в середине прямоугольного строя угадывалось свободное пространство, но зачем оно – Фолко не мог понять. Было что-то завораживающее в этом слитном, непрерывном движении; хирд казался единым разумным существом.

А арнорская конница уходила все дальше и дальше вправо, прикрывая бок строем гномов, и черные копейщики сперва было опешили; но потом часть их, нахлестывая коней, устремилась прямо поперек поля, не обращая внимания на хирд, наперерез бело-синему строю. Вновь воззвали рога, и хоббиту показалось, будто острое жало клинка высунулось из доселе скрывавших его складок плаща – острый и плотный клин дружинников, мгновенно сбившись колено к колену, бросил своих спокойно рысивших до этого коней навстречу.

В топот и ржание вмешался новый звук – частые, сливающиеся хлопки ангмарских конных арбалетов, и хоббиту показалось, будто клинок арнорцев наткнулся на невидимую преграду; он увидел первых упавших, бессильно распластанные человеческие и конские тела. Но окончательно расстроить поколебленные ряды всадников Королевства ангмарцам не удалось; конница сшиблась, и Фолко навсегда запомнил этот звук, в котором смешались крики людей, лязг оружия и треск ломающихся копий.

Нет, арбалетчики Ангмара не приняли предложенного им боя. Тотчас рассыпавшись, они отхлынули назад, продолжая осыпать кавалерию противника стрелами. Другая их часть тем временем скапливалась неподалеку, угрожая совершенно открытому боку и тылу гномов, те же продолжали свое молчаливое, безостановочное движение, точно и не было никакой опасности. Был спокоен и Малыш, на которого бросил взгляд Фолко: все ли в порядке с его сородичами?

А тем временем оказалось, что ангмарцы напрасно не обращали внимания на гномий строй. Щиты первого ряда вдруг слегка опустились, и хоббит сверху увидел, как над ними поднялись десятки таких же арбалетов, что плели смертельную сеть вокруг отходящих арнорских дружинников; место недавней сшибки было уже пусто, если не считать оставшихся там нескольких десятков недвижных тел. Бело-голубых плащей на земле оказалось заметно больше, чем черных.

Арбалеты гномов поднялись, а затем их короткие толстые болты показали стрелкам Ангмара, что и помимо них есть на этом поле умеющие брать прицел и упреждение. Фолко видел, как валились с коней неосторожно оказавшиеся в нескольких десятках шагов от хирда ангмарские арбалетчики; и как они, вместо того чтобы повернуть назад, внезапно устремились вперед, прямо на ряды бело-голубой конницы; и одновременно на правом фланге врага грянули трубы.

Большая часть оставшейся там конницы Ангмара, изогнув строй подобно серпу, ринулась на незащищенный бок хирда; прямо же в лоб гномам, что-то вопя и наставив копья, бегом бросилась пехота из числа разбойников и дунландцев; подался вперед и центр из зеленых мечников; только орки остались на месте.

«Что же это такое? – пришла хоббиту ужасная мысль. – Хирд же сейчас сомнут, куда ушли эти дружинники? Почему бросили гномов?»

Арнорская конница действительно ушла далеко вправо, оставляя хирд почти в одиночестве. Вышедшие из-под гномьих стрел арбалетчики сцепились с левым крылом дружины, в то время как ее центр и правое крыло продолжали оставаться вне боя. Они отклонялись и отклонялись, одновременно заходя за холм, так что самые правые ряды арнорцев хоббит уже потерял из виду. Уже пустили в ход луки те, что засели на холме, – Фолко увидел там настоящее укрепление из составленных кругом телег; но тут Малыш дернул его за рукав, и он глянул прямо перед собой.

Низко склонившись к гривам, через поле неслись ангмарские черные копейщики и арбалетчики. Вились черные плащи, и в ушах звенело от их клича: «Ангмар! Ангмар!» Черная сеть стрел хлестнула по рядам гномов, толстые древки ломались о поднятые щиты, впивались в землю возле безостановочно шагающих ног, исчезали среди блестящих шлемов... Находила ли иная из них дорожку в сработанной подземными кузнецами броне, нет ли – со стороны сказать было нельзя. Хирд казался заговоренным, его ряды не дрогнули, не заколебались, как ряды дружинников мгновение назад; они лишь ответили стрелами на стрелы. Но арбалетов у гномов было все же немного, и они не остановили атакующих; с дикими воплями налетали копейщики, нагибая длинные тонкие копья. Однако хоббит вдруг понял, что враг дрогнул, вид несокрушимой сверкающей стены, которой, как казалось, были нипочем арбалетные стрелы, не мог не подействовать.

А когда налетающую конницу и стену щитов разделяли какие-то десять саженей, по рядам хирда вдруг прошло короткое множественное движение, и строй словно опоясали два огненных кольца – это пробившееся сквозь тучи солнце отразилось на сотнях елейных наверший, выдвинувшихся из гномьих шеренг. Наконечники первого ряда были на уровне пояса; второй ряд показался над плечами. Щиты разошлись ровно настолько, чтобы дать место древкам, не больше.

Налетающая конница увидела это слишком поздно. Всадники не успели развернуть коней, как с криком «Хазад!», перекрывшим все звуки боя, невидимые копьеносцы хирда выбросили свое оружие вперед и вверх – раздался клич, и первые ряды подскакавших оказались повергнуты наземь. И вновь клич «Хазад! Хазад аймену!», от которого, как показалось хоббиту, сейчас сломается дерево...

Но недаром арнорские дружинники и Рогволд говорили об ангмарских конниках как о серьезном противнике. Избегая гибельного удара длинных копий хирда, черноплащная конница поспешно заворачивала, скапливаясь для нового удара. С безопасного расстояния она принялась осыпать хирд стрелами, а он все шел и шел, и хоббит понял, куда нацелили гномы свой удар – на пехоту противника. Видно было, как заколебались разбойники, но деваться им было уже некуда.

А бой тем временем кипел уже повсюду, и, повернувшись на мгновение вправо, хоббит увидел несущихся за спинами хирда ангмарцев, из того самого отряда, что схватился с конницей Арнора в самом начале. Оборачиваясь, арбалетчики ловко били на скаку, и преследовавшая их конница Наместника никак не могла сбить ряды для решающего удара. В центре бело-синяя волна билась в упорно гнущийся, но нерушащийся орочий строй, карабкалась вверх по холму, где отчаянно отбивались из-за телег; и тут Фолко заметил арнорские стяги позади, в тылу врага. Глубокий охват удался Наместнику – теперь его конница нацеливалась в спину ангмарской пехоте и грозила всадникам правого крыла.

Вновь взвыли трубы, вновь пошла в атаку черная кавалерия, на сей раз плотнее и как-то решительнее; словно хищная птица, она метила в бок хирда, повторяя неудавшуюся атаку. Однако гномы тем временем дошли наконец до рядов вражеской пехоты, и Фолко понял, почему его спутники говорили: «Ты еще не видел наш хирд на поверхности».

Железная стена с двумя рядами копий – вот что предстало перед латниками первых вражеских шеренг. И последнее, что они видели в жизни, был стремительный блеск гномьей стали.

Страшный, никогда не слышанный хоббитом предсмертный вой повис над полем; хирд ворочался и рычал, словно древнее чудовище, дорвавшееся наконец до своей жертвы; Фолко видел, как поле позади гномов вдруг утратило свой серый пожухлый цвет, став вдруг многокрасочным, точно кто-то бросил под ноги бойцам разноцветное лоскутное одеяло; гномы шли по телам врагов, выбрасывая то вправо, то влево, то вперед острые зубья-клинья, всякий раз пробивавшие широкие бреши в рядах врага.

– Наша берет, наша! – завопил, потрясая кулаками, Малыш.

Но тут вновь пошедшая в атаку под своими черно-белыми знаменами конница Ангмара охватила хирд сбоку и сзади; ливень стрел вновь обрушился на щитоносные ряды; и с таким отчаянием ударили ангмарцы, с таким бешенством бросились прямо на верную смерть, что гномам пришлось замедлить шаг. Фолко видел, как обезумевшие кони отказывались идти на копья, вставали на дыбы, сбрасывая всадников; и седоки, кого миновал первый удар копий, тратили последний отпущенный им до второго удара миг, чтобы разрядить свой арбалет, целясь в узкие щели между щитами; как взвились черными змеями арканы, и в первый раз метнувшим удалось выхватить нескольких щитоносцев из строя, а возле бреши вдруг мелькнула какая-то скрюченная фигурка, и хоббит не сдержал изумленного крика. Не может быть! Неужели он? Неужто и здесь – Санделло?

Однако хирд быстро затянул прореху в своих рядах; стрелы сбили всадника, волочившего гнома на аркане; гном приподнялся, но тут его настигло копье другого ангмарца.

Нет, замешательство гномов оказалось настолько кратким, что враг не успел им воспользоваться. Через головы первых рядов били гномы-арбалетчики; аркан вновь захватил кого-то из хирда, петля напряглась, и тут строй неожиданно слитно качнулся назад, и незадачливый наездник покатился по земле и больше уже не поднялся. Спешившихся арбалетчиков встретила сплошная щетина копий: хоббиту было очень хорошо видно, как таяло число атакующих, а земля возле левого крыла хирда быстро покрывалась черными пятнами упавших тел.

Отчаянная атака ангмарской конницы все же задержала гномов; с другого боку, подражая хирду, тесным строем пошли дунландцы; две стены щитов столкнулись с лязгом и треском. Напор горцев сперва принес им успех – отклонив копья, им удалось дорваться до самого первого ряда гномов и пустить в ход мечи. В ответ хоббит увидел взметнувшиеся над головами тангаров топоры, и в тот же миг, словно челюсти, дунландцев сдавили с боков два выставленных хирдом клина, и тут уже ничто не могло помешать работе гномов-копейщиков. Фолко видел, как покатилась назад дунландская пехота, густо устилая землю телами своих; небольшой, но отчаянный отряд храбрых горцев растаял, словно первый снег, и хирд вновь качнулся вперед – добивать еще оставшихся пеших врагов. Тем временем арнорская конница, глубоко зайдя за спину ангмарскому войску, с двух сторон атаковала орков, еще держащихся у подножия холма, и было видно, как их строй рухнул, как тяжелый клин окольчуженной конницы смял орочьих латников, погнав их вместе с зелеными мечниками прямо на копья хирда. Другой отряд дружинников, повернув коней, обрушился на арбалетчиков, наседавших на гномов со спины; увлеченные схваткой с гномами, ангмарцы слишком поздно заметили налетающую сомкнутым строем кавалерию, и в следующий миг воины Арнора показали, что значит их удар копьями. Бело-синий клин прошел сквозь поспешно разлетающуюся толпу арбалетчиков подобно косе над травами, густо устилая свой путь телами поверженных врагов: длинные копья арнорских витязей насквозь пронзали пытавшихся противостоять им, и мечи ангмарцев были бесполезны; их кони отказывались повиноваться хозяевам и поворачивали прочь.