Текст книги "Смертельные друзья"
Автор книги: Ник Коулридж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
– Извините, здесь свободно?
Англичанин в фланелевом костюме указал на табурет рядом со мной.
– Да, пожалуйста.
Он кивнул в знак благодарности. Он был примерно моего возраста. Ботинки начищены. Явно крутится в мире больших денег, подумал я.
– Можно вас попросить передать оливки? – попросил он. – Бармен сегодня слишком занят.
Я подвинул ему вазочку, он вежливо поблагодарил.
– Живете здесь? – спросил он.
– Нет, я из Лондона. А вы?
– Тоже из Лондона. Но вполне вероятно, в будущем году переберусь на жительство в Гонконг.
– Это вас радует?
– С деловой точки зрения – да. Здесь открываются большие возможности. Но у меня остаются незавершенные личные дела в Англии. Мне хотелось бы с ними покончить. Откровенно говоря, я помолвлен с очаровательной женщиной, но на пути к браку имеются препятствия.
В этом человеке было нечто обезоруживающе обаятельное. У него были приятные манеры. Как правило, я избегаю знакомств в барах, но в этот вечер я изменил себе.
– А чем вы занимаетесь? – спросил я.
– Банковским делом.
– Вы, случаем, не имеет отношения к сделке Эрскина Грира по приобретению «Федерейтед»?
– Нет. Ею занимается банк «Морган Стенли». Но в прошлом мы сотрудничали с Гриром. Забавный тип.
– Я тоже однажды чуть было не заключил с ним сделку.
– Тогда вы имеете о нем представление. Мягко стелет, да жестко спать.
Я рассмеялся. Я на своем веку встречал немало банковских деятелей, нельзя сказать, чтобы я был от них в восторге, но этот парень был очень славным.
– А с деловой точки зрения как вы его находите? – спросил я.
– В нем всякого намешано. Он в ладах со временем. Никогда вроде не спешит, всегда готов встретиться с вами. Стол у него всегда девственно чист, никаких бумаг. И это удивительно, если иметь в виду, какими делами он ворочает. Вы не были у него в офисе? Дивная коллекция картин. Я вообще-то не поклонник современного искусства, но эти вещи изумительны. Качество на уровне галереи Тейт.
Но я должен еще кое-что сказать. За вполне цивилизованным экстерьером скрывается довольно темная личность. Подозрительна сама структура его предприятий: это всегда нечто вспомогательное. К тому же он регистрирует их где-нибудь в офшорной зоне, а потом начинает растягивать на весь мир. Когда мы завершали нашу с ним сделку, открылось очень многое. Фонды пополнялись буквально отовсюду – из одного места пятьдесят миллионов, из другого. Мы испытали большое облегчение, когда избавились от этого клиента.
– А над чем теперь трудитесь?
– Вы можете счесть, что я свято блюду коммерческую тайну, но на самом деле это довольно мелкое дельце. Некая компания из Тайпея желает слиться с фирмой из Гонконга. С обеих сторон задействованы «Швейцарский Кредит» и «Первый Бостонский». Обычная рутина, как мы говорим, ничего сексуального.
– Я никогда не мог понять, что в банковском деле может быть сексуального.
– Все очень просто. Если возникает мировой эффект, значит, это сексуально. Сексапильность измеряется в дюймах колонки в «Файнэншнл таймс». Некоторые проекты просто рождаются сексуальными, причем они необязательно самые крупные. Вот сейчас самый сексуальный проект – с французской косметической компанией «Мушетт». Бездна эротики. Они наняли для раскрутки супермодель, как уж ее… Тигру. Ну и, конечно, сделка Грира. Все, что касается Эрскина Грира, просто сплошной оргазм! Вы «Кровавую Мэри» пили, да? Позвольте я вас угощу.
Пока бармен смешивал напитки, мой сосед критически оглядывал публику.
– Сколько я тут ни бываю, никак не могу понять, что за место Гонконг. То есть можно ли тут жить, воспитывать детей… Как по-вашему?
Я ответил, что, по-моему, здесь совсем неплохо, хотя тем, кто страдает боязнью замкнутого пространства, здесь может показаться тесновато, но вполне безопасно и для детей в самый раз.
– Вы правда так считаете? – радостно переспросил он. – Женщина, на которой я женюсь, уже имеет ребенка от первого брака, очаровательную девчушку, поэтому она волнуется, как тут насчет школ и всего прочего. Я обещал все узнать на месте.
– Значит, у вас будет приемная дочь. Это для вас проблема?
– Ну что вы – счастье! Такая прелестная крошка! Мы шутим, что я женюсь на ее маме главным образом для того, чтобы заполучить дочку. В одном флаконе. Не представляете, какая она забавная. А я не представляю, как отец мог от них уйти.
– И что же его заставило это сделать?
– Не могу вам сказать. Мне неловко было задавать вопросы на эту тему. Я вообще удивляюсь, как они поженились, из того, что я о нем слышал, они просто несовместимы. Сэл – женщина прямая, целеустремленная, практичная, и к тому же очень привлекательная. А ее муж – настоящий авантюрист, у него какие-то сомнительные связи и знакомства. Сейчас вот его полиция разыскивает. Но Кэз, девочка, совсем на него не похожа. Дети в этом возрасте такие милые. Вот, взгляните! – Он развернул бархатную салфеточку. – Жемчужные сережки. Мне сделали их прямо в бутике здесь, в отеле, по моему чертежу. – Крупный искусственный жемчуг покоился в сердечке маленьких жемчужинок. Наверное, Салли они понравятся. – Это нечто вроде свадебного подарка для Сэл. Развод занимает прорву времени, так что не дождешься, когда придет пора дарить. Подарю сейчас.
– Правильно сделаете.
– Надо еще что-нибудь Кэз купить. Не подскажете? Первое, что она спрашивает: «Пол, а где мои подарки?»
Я поднялся, голова моя кружилась. Я крепко пожал ему руку.
– Спасибо за коктейль. Желаю удачного брака. А что касается подарка для вашей падчерицы, я бы прихватил для нее пакетики с солью и сахаром из набора, который дают в самолете. Мне кажется, дети в пятилетнем возраста бывают рады такому подарку.
* * *
На тридцать втором этаже Сузи принимала ванну, комната была завалена яркими пакетами с покупками – трофеями ее пробежки по магазинам. Я разделся и залез в горячую воду, обнимал и целовал Сузи, и был счастлив от того, что мы снова вместе и сегодня уже не будет никаких дел.
Ночью, после того, как мы занимались любовью, мы уснули в одной кровати. А сначала долго лежали обнявшись, и я гладил в темноте ее кожу, впитывая в себя ее тепло и легкость ее дыхания. И это меня утешало.
23
Меня разбудил стук прямо над ухом, потом раздалась серия приглушенных ударов. Часы на радиоприемнике показывали без десяти семь, и между шторами в комнату проникал серый луч света. Сперва я подумал, что кто-то рвется в дверь. Но нет, звуки слышались откуда-то из комнаты.
Сузи спала у меня под боком. Я бесшумно выскользнул из постели и, не включая света, на цыпочках пересек комнату. Если мне удастся схватить стул, стоящий у письменного стола, я смогу воспользоваться им как оружием.
Из-за занавесок раздался громкий треск и скрежет металла о металл. Кто-то пытался открыть окно.
Я схватил стул, подбежал к окну и дернул за штору. Сузи проснулась и, увидев меня в таком странном виде, вскрикнула. Шторы были тяжелые, двойные, прикрепленные к карнизу под потолком. Я дернул за них изо всей мочи, сорвав с карниза. Они упали на пол тяжелыми складками, пластиковый карниз слетел с креплений.
За окном моим глазам предстали четверо мужчин в черной коже. Они стояли в строительной люльке. Железные перила люльки терлись об оконный карниз.
Тридцать два этажа отделяли нас от бетонного тротуара и пристани, у которой пришвартовался паром. Когда они разобьют стекло, я буду лупить их стулом, держа его за ножки. По крайней мере одного я отправлю вниз, прежде чем остальные ворвутся в номер. Я крикнул Сузи, чтобы она позвала на помощь, и она бросилась к телефону.
Самый крупный из четверых был обут в высокие, до колен, черные мотоциклетные сапоги со стальными носками. Он спокойно смотрел на то, как я заношу над головой стул.
Это был Яндо.
Яндо и три его ассистента, устанавливавших фотоаппаратуру. Длиннофокусные камеры были направлены вниз, на противоположную сторону отеля, где на фоне гавани позировали супермодели Тигра и Марджа.
Тигра с ног до головы была одета в серебряную лайкру, на ногах ее красовались серебряные туфли. Марджа была абсолютно голой, только длинные платиновые волосы полоскались на ветру.
– Боже милостивый, Яндо, – пролепетал я. Но люлька уже поползла вниз, и он мне не ответил.
* * *
Переведя дыхание, мы заказали кофе и откорректировали наши планы. На одиннадцать у меня была назначена встреча с Брюсом, а за Сузи в полдень должен был заехать шофер от Эрскина. Задача Сузи на время обеда с Эрскином зависела отчасти от того, что мне удастся вытянуть из Брюса. Если он даст мне нить, Сузи сможет завязать какой-нибудь узелок. Нам чертовски нужны были сведущие люди: недовольные бывшие сотрудники, может быть, уволенные, если, конечно, таковые существуют. Может быть, Эрскин позаботился о том, чтобы их немедленно отстреливали. На всякий случай. В общем, мы условились, что я позвоню Сузи в отель без десяти двенадцать и дам указания в зависимости от того, как будет развиваться наша с Брюсом беседа. Если звонка она не дождется, значит, я не хочу прерывать поток ценной информации.
– По крайней мере, одну вещь я попытаюсь выяснить, если удастся, – сказала Сузи. – В тот уик-энд, когда убили Анну, Эрскин был в Лондоне. А где он находился в субботу вечером и в воскресенье утром? Этого мы не знаем.
– Только ради бога осторожно. Нельзя дать ему заподозрить, что мы не просто так им интересуемся.
– Только если к слову придется. Обещаю, что буду предельно осторожна. Но согласись, очень бы не помешало узнать, есть ли у него алиби. То есть, если окажется, что в это время он был где-нибудь в Йоркшире, мы его исключим из круга подозреваемых.
– Правильно. Но помни, если он пошел на убийство дважды, он ни перед чем не остановится и в третий раз. И потом Кэзи. Меня предупредили, чтобы я не задавал вопросов. Если что-нибудь случится с Кэзи…
Сузи взяла мою руку и поцеловала в щеку.
– Ты очень смелый, Кит. Ты этого не знал? И все у тебя получится. Вот увидишь!
– Мне бы твою уверенность, – усмехнуся я. – Но если ты права, а я молю бога, чтобы ты оказалась права, тогда, как только вся эта бодяга кончится, я возьму вас с Кэзи и увезу в какое-нибудь волшебное местечко. Мы поедем втроем. Куда-нибудь далеко, под солнышко, к пальмам и синему морю.
– Подозрительно напоминает остров где-нибудь в Южных морях Тихого океана.
Я рассмеялся:
– Нет. Никакой хипповой экзотики. Старое доброе Карибское море. Тобаго. Вот куда мы отправимся. В бунгало с кондиционером.
– В два бунгало. Ты подумал, где Кэзи будет жить?
– Одно бунгало с двумя отдельными спальнями. Одна для девочек, одна для мальчиков. Шутка! – Я обнял Сузи. – Спасибо, что ты со мной. Не знаю, чем все это кончится, но если дело выгорит, то во многом благодаря тебе. А теперь мне пора собираться.
* * *
Вход в бар «Шанхай Билл» был расположен между магазином фототоваров и отделением Китайского государственного банка. Серебряная драпировка с графическим изображением шейкера в стиле ар деко закрывала лестницу, которая спускалась вниз, в затемненный бар. Кажется, я оказался там единственным посетителем. Ряды обтянутых коричневым бархатом банкеток. Пальмовое деревце в хромированной кадке, засыпанной галькой. Вокруг небольшой танцевальной площадки громоздились сложенные стулья и столы. Где-то в глубине звучала мелодия – «Снова в Ченгане».
– Хелло! Хелло? Есть тут кто-нибудь? – Я постучал костяшками пальцев по барной стойке. – Хелло!
За стойкой виднелись нераспакованные ящики с пивом.
– Хелло!
Я взглянул на часы. Одиннадцать десять. Брюсу уже полагалось прибыть на место встречи.
Я попытался представить, как он выглядит. Судя по голосу, ему лет сорок пять. Я представил его полноватым, лысеющим, в мятом пиджаке или джинсовке. Он любит Юго-Восточную Азию и ненавидит магната Руперта Мердока – классический журналюга.
В половине двенадцатого от него не было ни слуху ни духу. Рядом с пальмой я углядел таксофон и позвонил в редакцию. Там Брюса раньше второй половины дня не ожидали. Ладно, дадим ему еще четверть часа.
Без двадцати двенадцать появился бармен, который чрезвычайно удивился, застав меня в зале. Я взял пиво и присел за столик, не сводя глаз с входной двери.
Без пяти двенадцать я позвонил Сузи.
– Этот ублюдок так и не появился. Представляешь? Утро пропало. Так что теперь вся надежда на тебя, Сузи.
Кипя от злости, я расплатился и вышел на улицу. После полумрака бара мне пришлось привыкать к яркому дневному свету.
Вдруг сзади меня обхватили чьи-то мощные руки. По бокам выросли две мощные фигуры.
– Быстро в машину. Шевелитесь!
Белый джип был припаркован у тротуара. За рулем сидел третий. Меня швырнули на заднее сиденье, и машина немедленно тронулась.
Они обращались ко мне по-английски с китайским акцентом, между собой переговаривались на местном диалекте.
Я лежал лицом вниз, всем телом ощущая дребезжанье мотора. Один из парней прижимал меня коленом к сиденью, другой держал за шею. Их лица я не мог видеть. Я попытался переменить положение и получил пинок ботинком в бок.
– Не двигаться! Одно движение – и ты покойник!
После этого мы ехали в полной тишине. Сначала вниз по Куинс-роуд, мне был слышен шум проезжающих мимо автомобилей, резко тормозящих на красный и газующих на зеленый свет. Потом мы свернули на юг, углубились на территорию острова. Мне показалось, что ехали мы минут пятнадцать. Машин становилось все меньше, а дорога делалась все более извилистой. Куда же меня везут? Если меня хотят убить, они что же – темноты не могли дождаться?
Странно, какие мысли приходят в голову на пороге смерти. Я думал, как же Сузи будет расплачиваться за номер в гостинице, и обнаружат ли мой труп. Я бы предпочел, чтобы его нашли где-нибудь на берегу, мне не хотелось исчезнуть бесследно. Это подтвердило бы подозрения полиции, что я ударился в бега, потому что виновен в убийстве. Я думал о том, как Салли объяснит это Кэзи, и что она вообще будет обо мне говорить спустя годы. «Папа очень, очень любил тебя, детка, но иногда люди теряют голову и совершают странные, глупые поступки». Глупые поступки вроде убийства Анны Грант, потери работы и самоубийства в Гонконге. Такие вот глупости, детка.
Машина сделала крутой поворот и резко затормозила. Мотор гудел, я слышал, как водитель опустил окно. Он что-то сказал кому-то невидимому. Послышалось жужжанье открываемых ворот, и джип зашуршал по гравию, въезжая во двор.
– Подымайся и иди туда.
Я встал и огляделся. Спина болела после удара. Передо мной возвышался двухэтажный белый особняк в колониальном стиле с портиком. Безупречный газон расстилался перед домом, обрамленный кустарником. Два садовника-китайца в соломенных шляпах подстригали кусты, стоя на лесенках. Сбоку террасами спускалась дорожка, уставленная фигурами Будд. Золотой Будда, украшенный венком из белых азалий, возвышался между двух гигантских гранитных лингамов.
– Сюда!
Один из моих конвоиров прошел вперед, второй шел сзади. Мы прошли по сосновой аллее, в конце которой красовался павильон и стол, накрытый к обеду. Стол стоял под белым зонтом, вокруг него – металлические стулья.
К нам приближались двое. Они держали в руках стаканы и о чем-то переговаривались. Высокий седовласый мужчина с почтительным вниманием наклонялся к блондинке в розовом платье.
Эрскин Грир и Сузи.
Грир увидел меня и крикнул:
– А, вот и Кит Престон! Мой дорогой друг! Добро пожаловать в Гонконг! Вы ведь всех знаете, не так ли? Сузи Форбс, моя крестница. Ну конечно, вы ее знаете. Вместе работали, не так ли? А это Чен Ли. Уже познакомились с ним? В машине, да? Очень хороший человек, только неразговорчивый. Ну что ж, выпьете что-нибудь? Шампанское, вино, коктейль – все, что пожелаете. Без проблем.
– Белого вина, пожалуйста, – машинально проговорил я.
Эрскин хлопнул в ладоши, и дворецкий в белом фраке вырос как из-под земли.
– Ман Тай, белого вина для мистера Престона. Сухого французского, а не этой приторной дряни, которой ты нас угощал. – Он подмигнул мне, приглашая оценить шутку. – И лед. Много чертова льда. И закуски. Где закуски? Давно пора подать.
Как вам нравится пейзаж? – обратился он ко мне. – Чудные виды. Некоторым не нравятся, а Сузи они приглянулись. Она говорит, что да. Из вашего отеля тоже открываются хорошие виды, когда нет тумана, конечно. Ман Тай! Музыку! Поставь музыку.
Из клумбы, где были спрятаны невидимые усилители, полилась дивная музыка – «Мадам Баттерфляй».
– У меня прямо мурашки по спине от этой музыки! Что за голос!
Сузи, стоя за спиной Эрскина, выглядела ошарашенной. «Что ты здесь делаешь?» – одними губами выговорила она.
Я слегка пожал плечами. Меня все еще трясло после поездки. Конвоиры мои незаметно испарились. Ман Тай протянул мне бокал вина, а китаянка в серо-лиловом платье подошла, держа в руках поднос с закусками.
– А теперь обедать, – объявил Эрскин. – Не возражаете, если мы устроимся на воздухе? Мне кажется, это приятно в такую погоду. Видишь вон то облачко, Сузи? Как думаешь, оно на нас пописает? Если да, тогда пойдем в дом. Погода здесь не так предсказуема, как в Нассау, правда, Кит? Помнишь, как ты сиганул с яхты в воду? Хорошая была посудина. Теперь она у одного араба. Поменялся с ним, не помню на что. Так, взбрело в башку и поменялся.
Эрскин был обут в кремовые туфли, одет в широкие парусиновые штаны и длинную синюю рубашку с монограммой на кармане. ЭСГ – Эрскин Саймон Грир. На столе лежали очки в черепаховой оправе и кожаная папка с документами на подпись.
Мы сели за стол; Эрскин напротив меня, Сузи в центре стола.
– Господи, как же я рад снова тебя видеть, Сузи, – сказал он, источая дружелюбие и шарм. – Последний раз мы виделись во Флоренции, так ведь? Как это местечко называлось? «Бискоттис»? «Желаттис»? Кит, вы должны помнить. Фрески по потолку и мороженое «ромовая баба». Вкуснейшее. Сузи, а какого черта ты мотаешься по свету с этим негодником? – Он кивнул в мою сторону. – Я ведь должен служить тебе моральной опорой, раз уж я крестный отец. Я тебя разве не предупреждал на его счет? А ты поселяешься в отеле с мужиком, который на двенадцать лет тебя старше.
Сузи испуганно смотрела на меня. И откуда он все это знает?
– Тост! – провозгласил Эрскин. – За Сузи – прелестнейшую из крестниц! Более красивую, чем ее мать, более умную, чем отец. Хотя это не комплимент. Извини, Сузи, – шутка. – Эрскин обнял Сузи за плечи, и она покраснела от смущения.
На столе появилась рыба с черными бобами и соусом чили. Китаянка разложила еду по тарелкам.
– Надеюсь, вы оба любите китайскую кухню, – сказал Эрскин. – А то я попрошу Ман Тая принести еще что-нибудь. Я всегда ем на обед рыбу, очень полезно для мыслительной деятельности. Это факт. А что, Кит, кто-нибудь из журналистов, с которыми вы встречались в наших краях, угощал вас китайскими яствами?
– Нет. Пока нет.
– Жаль. Надо было напроситься. Правда, Сузи? Вместо того чтобы понапрасну названивать по редакциям и вытягивать из них скандальную информацию обо мне, лучше бы посидеть в хорошем ресторане. Странно, что ты этого не знал, Кит. Непрофессионально.
Я встретился глазами с Эрскином. Он оценивающе смотрел на меня, как торговец картинами, глядя на незнакомую вещь. Он будто пытался что-то высмотреть во мне, проникнуть в душу, в мысли.
– Не поделишься, что именно ты ищешь? – спросил он. – Я обычно не лезу в чужие дела, но все же любопытство мне не чуждо. Сам посуди, является какой-то парень и давай вынюхивать, обзванивать журналистов, назначать встречи, а я будто и ни при чем. Обидно как-то.
Господи, откуда же он все это знает? Либо он приставил ко мне шпионов, либо весь местный журналистский корпус у него в кармане.
– Наверное, это выглядит странным, – холодно ответил я, – но дело в том, что я работаю над статьей о вас для «Мира мужчин». Это английский журнал для мужчин. Повод – ваша сделка с «Федерейтид».
Эрскин, не отрываясь, смотрел на меня. За его спиной синело море, спокойное, как зеркало, только редкие джонки бороздили его гладь.
– Врешь и не краснеешь, – бросил он. – Я все знаю. Мои люди связались вчера с журналом, там сказали, что ты у них не работаешь.
– Может быть, они говорили не с теми, с кем надо.
– Они со всеми поговорили. С редактором, издателем, со всеми. С парнем по фамилии Тренч. Тот сказал, что ты – персона нон грата, машину украл.
– Вранье – насчет машины.
– Ну на это мне наплевать. Но ты не ответил на мой вопрос: что ты ищешь?
Сузи, застыв от напряжения, положила под столом руку мне на колено и тихонько сжала. Эрскин налил вина ей в бокал. Потом себе. И вопросительно посмотрел на меня, подняв бровь.
Меня вдруг обуяла злость. Если кто-то и нуждался в объяснениях, то не мне было их давать. Он сам должен был объяснить, с какой стати меня схватили на улице, втолкнули в машину и привезли в его дом. А он даже не извинился. И смотрит на меня так, будто это я заставил его присутствовать в чужом пиру. Ухмыляется, скалит зубы, как барракуда. Ладно, я дам ему объяснения. Гнев закипел во мне с новой силой. В этот момент я ненавидел всех их – Бруно, Барни, Эрскина, всех, кто считал, что деньги ставят их выше морали, выше закона. Что такого сделал Эрскин, чтобы требовать от меня уважения или чтобы я давал ему объяснения? Я уж не говорю о том, что он уволил отца Сузи и тем довел его до гибели, о том, что он соблазнил Анну, а потом задушил ее. То, что меня заловили, как кролика, и ударили сапогом в бок – это лишь крохотная часть его преступлений. Не говоря уж о том, что из-за него я числюсь в убийцах.
– О'кей, – сказал я. – Вы спрашиваете, что я ищу, и, черт меня побери, я отвечу. – Пальцы Сузи вжались мне в колено, предупреждая: остановись! Но я уже завелся и не мог сдерживать себя. – Вам, наверное, небезынтересно будет узнать, что мы знаем все или почти все. Вы сделали все, чтобы исключить меня из игры, но безуспешно. Мы знаем все. О вашей торговле оружием во Вьетнаме. Об убийстве Анны Грант, которая могла рассказать об этом. Об убийстве ее брата Питера в Бразилии. Я пока не имею достаточно улик, я уверен, что вы приложили к этому руку. И я также уверен в том, что полиция их отыщет. А это письмо, которое вы отправили Кэзи, пятилетнему ребенку. Вы больной, вы это понимаете? Стареющий плейбой, который волочится за девочками-подростками. Но теперь всему конец. Правда всегда выйдет наружу. Если, конечно, вы не задумали убить нас обоих здесь и сейчас. Но вам это не поможет. Я оставил письмо у моих адвокатов в Лондоне, оно находится у них в сейфе и будет вскрыто в том случае, если я не объявлюсь в определенное время. Там все изложено. Я сделал это для страховки. Такие вот дела! Я ответил на ваш вопрос?
Эрскин долго молча смотрел на меня. Мы все молчали. Слышно было, как легкий бриз шевелит листвой деревьев и далеко над заливом кричат чайки. Адреналин бурлил у меня в крови, вызывая тошноту.
А потом Эрскин вдруг засмеялся. Он смеялся не переставая, пока из глаз у него не потекли слезы. Он просто зашелся от смеха.
– Кит, это бесподобно. Бесподобно! Если я попрошу Ман Тая принести магнитофон, ты не согласишься повторить свой монолог на «бис»? Слово в слово? Это было великолепно. Нечасто такое услышишь.
Мы с Сузи переглянулись. Не такой реакции я ожидал. Взрыв ярости, уверение в невиновности, оскорбления – все, что угодно, только не смех.
– Ой, ты меня убил! Я прямо умру сейчас от смеха! Манй Тай, еще вина! И бренди. Любишь бренди, Кит? Я пристрастился к нему здесь. Знаешь, один фрагмент твоей страстной речи меня особенно заинтересовал. Это насчет Анны Грант. С чего ты вдруг решил, что я ее убил?
– У вас были причины и возможность это сделать. Я прослушал запись вашей беседы и сделал копию, она тоже хранится в сейфе. Вы признали, что продавали оружие врагам американцев. Все это зафиксировано на пленке. Как, по-вашему, отреагирует на это Конгресс Соединенных Штатов? Я знаю, что именно вы убили ее, и не пытайтесь оправдаться.
– Давай-давай, не останавливайся, ради бога! Чем дальше, тем интересней. Но если ты знаешь все, как ты говоришь, ты должен знать и то, что я трахнул Анну в субботу вечером перед тем, как она умерла. И собирался повторить через неделю в Палм-Бич. С большим удовольствием. Она была та еще стервочка, но забавная. И должен сказать тебе, что я никогда – слышишь, никогда – не убиваю своих любовниц. Наоборот, я долгие годы продолжаю оплачивать их услуги. Даже с лихвой.
Сузи озадаченно смотрела на меня. Она ничего не знала об Эрскине и Анне. Это я держал от нее в секрете. Только это.
– Еще один момент, который нарушает стройность твоих выводов, – это возможность. Анна сказала, что ужинает с тобой в тот вечер, с тобой и твоим американским боссом или бывшим боссом, этой дешевкой Барни Уайссом. Он, кстати, хочет со мной встретиться. Желает стать партнером по паркинговому бизнесу в Китае. Я предлагал Анне вместо этого провести уик-энд со мной, где-нибудь в Шотландии. Но она предпочла тебя. Даже не польстилась на прогулку на вертолете. Так что я полетел в одиночестве. Это нетрудно проверить. Свидетелей масса.
– А как насчет торговли оружием? Согласитесь, это весомый повод.
– Ну что ж, если тебя интересует седая древность, не скажу, что страдаю из-за этого бессонницей. Кстати, это легко опровергнуть, никаких доказательств на бумаге не осталось. Люди, которые были вовлечены в сделку, либо совсем состарились, либо умерли. Ты должен понять, Кит, это – Гонконг. Все изменилось. Правила, нормы, все. А тогда это был пограничный город. Приезжаешь сюда с несколькими тысячами фунтов и лет через тридцать-сорок – дом, сад, прекрасный вид, есть что показать прелестной крестнице. – Он улыбнулся Сузи. – Не отрицаю, что все делалось в строгом соответствии с законом. А как иначе? Кто тогда слыхал про политкорректность? Плевать мы хотели на китаезов. Прости, Сузи, это не для твоих ушек, но это правда. Конечно, я сторговал коммунякам кое-какое железо. Продавал и русским, и иранцам, и китайцам. Зачастую сам не знал, куда идет это оружие, просто не спрашивал. Так что в одном ты прав: они бы завизжали как свиньи, если бы Анна опубликовала свое интервью. Но другого ты не знаешь: я бы за этот визг ни пенни не дал. Плевать я на него хотел. Вот так. Прости, что разрушил твою стройную версию. Ты, должно быть, немало над ней потрудился. Жаль только, что поставил не на ту лошадку. Я никогда не строил из себя святого, нет у меня такой привычки, но убивать симпатичных телок – не мой профиль. Так что это ты на меня не вали. Но если я в чем-то могу тебе помочь, обращайся. Машина, водитель, офис – может, захочешь снять. Бетти, моя секретарша, все знает. Нужно заказать столик в ресторане – только скажи Бетти. Кстати, твой счет в отеле. Он уже оплачен. Если будут проблемы, позвони Бетти. И не надо, не благодари меня, все в порядке. Рад был увидеть тебя. Вас обоих. Вы, наверное, придете на прием к Минни Васс, значит, встретимся. А теперь извините, мне надо показаться в офисе. Бумаги подписать. Но вы можете не торопиться. Ман Тай на месте, он обеспечит все, что вам понадобится. Купайтесь. Играйте в теннис. Когда захотите уехать, шофер у ворот. Теперь, когда он в курсе, что мы добрые приятели, он будет повежливее.
Эрскин тепло расцеловал Сузи в обе щеки, пожал мне руку и, прежде чем мы успели вымолвить хоть слово, быстро зашагал по лужайке в сторону дома.
* * *
Минни Васс приветствовала гостей у входа в Большой бальный зал, одетая Фавном Нижинского. Трико было расписано черно-коричневыми пятнами, а на голове красовались рожки.
Мы с Сузи вздохнули с досадой – мы оказались единственными гостями без маскарадных костюмов. Человек двести из тех, кто уже пришел, нарядились золотыми рабами из «Шехерезады» или сильфидами. Все всерьез выполнили инструкции Минни – одеться в духе «Русского балета».
– Спасибо, что пришли, – воскликнула она. – Проходите, чувствуйте себя как дома и общайтесь. Циркулируйте. Что-то мало народ циркулирует.
Обычно используемый для официальных собраний и конференций, зал благодаря Минни волшебно преобразился в фантазию в стилистике Бакста, оформлявшего знаменитые «Парижские сезоны» русского балета Дягилева. В одном углу вырос лес, залитый желтым солнечным светом, другой представлял собой гарем из сказок «Тысячи и одной ночи». Китайцы-официанты разносили блины с икрой, а из огромных медных самоваров разливали ледяную водку.
– Какого черта мы сюда приперлись? – шепнул я Сузи.
– Чтобы слегка развеяться. Поднять тебе настроение. Ты что-то помрачнел. Может, развеселишься малость.
Она, конечно, была права. Неохотно исключив Эрскина из списка подозреваемых, я погрузился в мрачные мысли. Понятное дело. За последние дни я уже почти на сто процентов уверился, что убийца именно он. Что же теперь делать? Каков итог? Только один – я стал на несколько тысяч беднее.
Гости все прибывали. Если было нечто абсурдное в том, что прием в честь русского балета устраивала англичанка под эгидой швейцарского управляющего гонконгским отелем, то, похоже, я был единственным, кого это удивляло. Сквозь толпу протискивалась группа фокусников из Московского цирка, за ними – танцующий медведь, Винсент Леон с фотографом.
Минни широко раскинула свою сеть. Дэвид Танг в облаке сигарного дыма беседовал с миллионером, владельцем универсальных магазинов, Диксоном Пуном. Модельер Анналина Лау пришла вместе со своим спонсором Си Си Вангом. Половина британцев из числа обосновавшихся здесь моих соотечественников явились поддержать Минни, а также множество европейцев и американцев. Яндо с тремя своими ассистентами – все в черных очках – кучковались с супермоделями в открытых платьях от Версаче. Эрскин приехал один, в собольей боярской шапке.
– Кит Престон! – произнес кто-то с французским акцентом.
Это был Пьер Ру. Какого черта он приперся в Гонконг?
– Привет, Пьер.
– Не ожидал встретить вас здесь, – оживленно произнес он. – А вас в Лондоне ищут. – А вы что тут делаете?
– Бизнес. Очень много интересных возможностей для журналов. При вас этот регион игнорировали, и напрасно.
– Возможно, Пьер. А как вообще, работа нравится?
Откровенно говоря, я совсем не хотел задавать ему этот вопрос, но вежливость обязывала.
– Очень много надо сделать, приступаем к нулевому циклу. Не хочу вас критиковать, но вы многое упустили в области маркетинга. Мы с Говардом обнаружили массу недостатков.
– Не сомневаюсь, что вы все поправите.
– Без вопросов, дайте только срок. Но на первых порах перемены болезненны. Ваша кадровая политика оставляет желать лучшего. Вот Микки Райс, к примеру, помните такого?
– И что с ним?
– Говард его уволил.
– Когда?
– В пятницу. Это было необходимо. Микки – не командный игрок.
