Текст книги "Смерть Банни Манро"

Автор книги: Ник Кейв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– А что мы теперь будем делать, пап? – повторяет вопрос Банни-младший.

– Теперь мы натрясем себе немного денег с денежного дерева, вот что, – отзывается Банни. Банни-младший снимает очки и морщит лицо.

– Что? – переспрашивает он.

– Настрижем немного капусты, – поясняет Банни. Мальчик в ответ улыбается, но улыбка выглядит так, как будто бы свалилась с детского лица, разбилась вдребезги и рассыпалась по земле, а потом ее собрали, склеили как попало, и получилась такая улыбка-зигзаг, улыбка-пила, испорченная кривая улыбочка. Банни это замечает, но, кроме того, видит еще и взгляд недоумения на лице у сына, полнейшее отсутствие понимания того, о чем идет речь, огромный мультипликационный знак вопроса, висящий у мальчика над головой, – и тогда Банни думает: “Господи боже, да этот парень вообще ни во что не врубается. И что, черт возьми, случилось с его улыбкой?”

– Мы кое-что продадим, – разъясняет Банни раздраженно.

– Ты в этом мастер, да, пап? – говорит мальчик, при этом он елозит на сиденье и раскручивает за дужку очки, будто это пропеллер. Банни наклоняется к нему поближе и произносит слова, от которых остается лишь замереть в изумленном почтении:

– Кролик, мне в этом деле просто нет равных!

– Все считают, что ты самый лучший, правда, пап? – говорит мальчик. Банни слышит его, но в этот момент они проезжают мимо автобусной остановки с рекламой новой линии белья от Кайли Миноуг под названием “С любовью от Кайли”, которая продается в магазине “Selfridges”, и Банни пытается припомнить, что там такое говорил Пудель про Кайли и интернет, но все напрасно, ничего не вспоминается. Зато он чувствует, как кровь шумным стремительным потоком ударяет во все его конечности, и пальцы, обхватившие руль, так и пульсируют. Он смотрит на сына.

– Да я даже велосипед барракуде смогу продать! – говорит Банни, и мальчик смеется. – Нет… Нет. Я смогу продать ей два велосипеда!

Мальчик смотрит на отца, видит, с какой легкостью тот выезжает из потока машин и въезжает обратно, держась одной рукой за руль, высунув локоть в окно, а еще у него такое потрясающее чувство юмора, и он умеет всех вокруг очаровать – даже совершенно незнакомых людей, и улыбка у него мирового класса, а какие очки, скрывающие пол-лица! А галстук с мультяшными кроликами и замечательная начесанная челка, и сигареты, а вдобавок ко всему этому – еще и чемоданчик с образцами! – Ты самый классный, пап! – радостно кричит Банни-младший. Банни запрокидывает голову и кричит в ответ: – Черт возьми, Кролик, я смогу ей продать целый гараж велосипедов! Сказав это, Банни смеется и вспоминает, что именно говорил Пудель про Кайли Миноуг, – он рассказывал, как читал в каком-то блоге, что Кайли в постели – это просто, мать ее, настоящая зажигалка и что нет вообще ничего такого, что она отказалась бы делать! Пудель тогда еще употребил слово “ненасытная”. Банни смотрит на скомканную бумажку, которая валяется под ногами у Банни-младшего, широко улыбается, резко отводит взгляд в сторону, выразительно переключает передачи и прибавляет газу. – Тебе еще многому надо научиться, – говорит он. – Я знаю, пап, – отзывается мальчик.

Глава 13

– Ну, слушай, Кролик. Если подойти к дубу, или гребаному вязу, или чему-нибудь такому – ну, знаешь, к одной из этих здоровенных хреновин, таких, с толстыми стволами, огромными корнями, которые вросли глубоко в землю, и с большущими ветками, покрытыми листьями, ну, ты понял – короче, если подойти к такому вот дереву и как следует его потрясти – что будет?

Банни как можно медленнее ведет “пунто” по кварталу Велборн в Портслейде и сверяется со списком покупателей, который дал ему Джеффри. Башни квартала отбрасывают длинные темные тени, Банни наклоняется пониже и, задрав голову, пытается через лобовое стекло отыскать квартиру с нужным номером.

– Не знаю, пап, – отвечает Банни-младший, внимательно слушая, запоминая информацию и утешая себя тем, что наверняка со временем он сможет понять, что хочет сказать ему папа.

– Конечно же, ничего не будет! – говорит Банни и потихоньку останавливает “пунто”. – Стой ты там хоть до второго пришествия и тряси себе это дерево, все равно ничего не будет – ну, разве что у тебя руки устанут. Правильно?

Внимание мальчика на мгновение отвлекают трое молодых людей с сигаретами, усевшиеся на спинку деревянной скамейки. Они все похожи друг на друга, в одинаковых просторных джинсах и огромных кроссовках, и из темной глубины их капюшонов светятся огоньки сигарет – Банни-младший возвращает на нос очки и вжимается поглубже в кресло.

– Правильно, – отвечает он. Банни опускает стекло, высовывает голову и смотрит вверх на двери квартир.

– Черт бы их побрал! Неужели так трудно написать на дверях номера?! Потом он поправляет зеркало заднего вида, смотрит на свое отражение и проделывает кое-какие манипуляции с залакированным завитком, который торчит прямо посреди его лба подобно рогу мифического животного.

– А вот если ты подойдешь к тоненькому, высохшему, задроченному деревцу со скрюченным стволом и всего несколькими листочками, из последних сил цепляющимися за жизнь, обхватишь его руками и, как говорят люди моей профессии, нефигово встряхнешь – все эти чертовы листики тут же и облетят! Понятно?

– Да, пап, – говорит мальчик и смотрит, как один из парней отодвигает край капюшона, и под ним обнаруживается белая хоккейная маска, разрисованная под человеческий череп.

– Короче, большой дуб – это богатый засранец, понятно? А тощее деревце – бедный ублюдок, у которого нет ни копейки. Вникаешь? Банни-младший кивает.

– Слушай, Кролик, ну на самом деле все намного проще, чем кажется. Хочешь знать почему?

– Почему, пап?

– Да потому что каждый несчастный засранец вместе со своей собакой изо всех сил держится за хилое деревце и пытается стрясти с него все, что можно, – одни трясут правительство, другие – чертова домовладельца, третьи – лотерею, в которой они никогда, хоть ты сдохни, ни шиша не выиграют, муниципалитет, гребаных бывших мужей, сопливых выродков, которые бегают туда-сюда, потому что им не хватает чертовых мозгов, чтобы хоть как-то держать себя в руках, и все это бессмысленное дерьмо, которое им показывают по телеку, и эти их гребаные “теско”, парковочные штрафы, страховка от того, страховка от этого, бары с бухлом, игровые автоматы, букмекеры… Каждый засранец с трехногой, одноглазой и сифилитической собакой трясет свое дерево – у кого какое есть.

Сказав это, Банни складывает ладони вместе – так, как будто бы хочет кого-то задушить.

– И что же с ними надо делать, пап? – спрашивает Банни-младший.

– Ну, во-первых, нужно обзавестись кое-чем таким, чего все они хотят или думают, что хотят.

– И что это такое, пап?

– Надежда. Ну, или, там, мечта. Им нужно впарить мечту.

– А что это за мечта, пап?

– Что за мечта? – переспрашивает Банни. Банни-младший смотрит, как его отец поправляет галстук и наклоняется к заднему сиденью “пунто” за чемоданчиком с образцами. Он открывает замок, проверяет его содержимое и снова захлопывает чемоданчик. Потом смотрит на Банни-младшего, распрямляет плечи, открывает дверь “пунто”, тычет большим пальцем себе в грудь и говорит:

– Эта мечта – я. Банни выбирается из автомобиля, а потом снова засовывает голову в открытую дверь.

– Я скоро вернусь. Сиди в машине. – И закрывает за собой дверь. Банни-младший взволнованно оглядывается по сторонам и думает: “Ну нет, никто не посмеет обидеть девятилетнего мальчика, особенно если на нем темные очки”, но из соображений предосторожности все-таки вдавливается поглубже в кресло и наблюдает через окно, как его отец подходит к сидящим на скамейке подросткам – наверняка на их совести не меньше сотни чудовищных убийств, и еще они наверняка постоянно совокупляются.

– Не знаете, где тут квартира 95? – спрашивает Банни. Парень посередине – хотя до конца Банни в этом не уверен – говорит: “Да пошел ты” – и выкидывает вперед руку примерно как рэпер Мос Деф, только с вытянутым средним пальцем. Банни в ответ почтительно улыбается.

– Да-да, спасибо, но как вы все-таки полагаете, номер 95 – в этом корпусе? – И он указывает на запад. – Или в этом? – и указывает на восток. Молодые люди сосут сигареты, и из темноты капюшонов вырываются струи дыма. Никто не говорит ни слова, но в воздухе повисает возможность насилия – будто кто-то запустил храповик и назад пути нет: подростки начинают медленно менять положение тел внутри гигантской одежды – обычно такую носят герои комиксов. Парень посередине выталкивает в воздух бусину плевка, и она приземляется у ног Банни. Банни подходит чуть ближе и обращается непосредственно к этому подростку:

– Знаешь, сынок, что ты мне напоминаешь?

– Что, дедуля?

– Клитор.

– Что?

– Думаю, все дело в капюшоне.

Банни отворачивается и идет к первому из зданий. Зажженный окурок пролетает мимо его уха, и Банни, не оглядываясь, бросает: – Они убьют вас, эти штуковины. Заболеете раком и умрете!

Он подходит к подъезду дома и театрально машет оттуда, словно обращаясь ко всему миру. – Только подумайте, какая утрата для человечества! – кричит он.

Банни исчезает в подъезде с темными стеклами, куда не проникают лучи солнца, и перепрыгивает через презерватив, полный тинейджерской спермы, который вместе с другим мусором лежит на пути к лестнице. Банни взлетает вверх по ступенькам, в лицо ему пощечиной ударяет едкий химический запах хлорки и мочи, и без всяких видимых на то причин Банни думает о сексуально-сюрреалистическом противопоставлении мохнатых сапог “угги”, которые любит носить Памела Андерсон, и ее (почти полностью) бритой щелки. Пока он добирается до верха лестницы, спереди у него на штанах выстраивается фундаментальный вигвам. Банни с удивлением обнаруживает, что стоит, будто по волшебству, прямо перед дверью номер 95. Он отворачивается, высовывается с балкона и сосредотачивается на галактическом узоре, который выложили чайки своим дерьмом на крыше “пунто”, – дожидается, пока спадет эрекция.

Банни замечает, что подростки покинули деревянную скамейку и их место занял толстый мужик в платье в цветочек, который со звериным рычанием отдирает ценник от чего-то, очень похожего на здоровенную орхидею в горшке. Банни успевает рассеянно подумать о том, что хорошо бы Банни-младший запер дверь машины, после чего он оборачивается и стучится в дверь номер 95.

Банни-младший открывает энциклопедию на букве “М” и натыкается на слова “мантис религиоза” – латинское название богомола, крупного насекомого с тщательно закамуфлированным телом, вертлявой головой и большими глазами. Мальчик читает о том, что самка поедает самца во время спаривания, первым делом откусывая ему голову. Банни-младший находит в энциклопедии слово “спаривание”, читает и думает: “Ну надо же…” Он старательно запоминает информацию, складывая в виртуальную коробочку с отделениями разных цветов и отправляя на хранение в четко структурированный банк информации своего сознания. У него в голове есть сотни таких взаимосвязанных коробочек, и любую можно по мере надобности мгновенно вытащить на свет. Вот спросите его про битву за Англию или про жука-точильщика – и он вам тут же про них расскажет. А если вам интересно узнать об Галапагосских островах или о приеме Геймлиха, Банни-младший – как раз тот человек, который вам нужен. У него по этой части просто талант.

Но две вещи беспокоят Банни-младшего, пока он сидит, вмявшись в переднее сиденье автомобиля “пунто”.

Во-первых, когда он пытается представить себе маму, оказывается, что ее образ продолжает размываться. Мальчик помнит, в каком году началось строительство Эйфелевой башни, но вспомнить, как выглядела мама, ему становится все труднее. От этого Банни-младший чувствует себя нехорошо. Он пытается представить вещи, которые они делали вместе, в виде застывших во времени экспонатов – вроде чучел птиц, хранящихся за стеклом в местном всемирно известном музее естественной истории. Он сортирует их у себя в памяти так, будто это восковые фигуры или что-то такое. Но образ мамы все равно расплывается, и когда Банни-младший пытается вспомнить, например, тот день, когда мама раскачивала его на качелях на детской площадке в парке Сент-Энс Уэлл, он видит себя самого, взлетевшего высоко в воздух, и свое лицо, светящееся от смеха, но кто же его раскачивает? Какая-то растворяющаяся в воздухе женщина-призрак, прозрачная, как голограмма. И тогда Банни-младшему кажется, что он навеки завис на этих качелях, высоко в небе, и ему уже никогда отсюда не спуститься, и ни одному человеку до него не дотянуться и не докричаться, и мамы у него больше нет, а когда Банни-младший перестает плакать и вытирать слезы рукавом рубашки, он начинает беспокоиться о второй вещи.

На скамейке, на которой сидели юные преступники, теперь какой-то толстый дядька в платье возится с цветком в горшке. На голове у него лиловый парик. Время от времени дядька смотрит на мальчика и рычит, как настоящий монстр – оборотень, или мутант, или кто-то еще вроде этого. Банни-младшему становится страшно, он потихоньку дотягивается до кнопки замка и запирает машину. Потом он смотрит на дверь подъезда, за которой скрылся отец, и видит, что там, частично скрытая в тени, стоит, повернувшись к нему спиной, женщина со светлыми волосами, одетая в оранжевую ночную рубашку. Банни-младший закрывает лицо руками, и тогда прямо у него перед глазами женщина делает шаг еще глубже в тень и исчезает, или дематериализуется, или распадается на атомы, или чтото еще такое, он никак не может решить, что именно.

Глава 14

– Ну что ж, посмотрим, что тут у нас, – говорит Банни, и напомаженная спираль волос – его очаровательный локон – расслабленно красуется на лбу. – Зоуи, значит, для вас я выписываю восстанавливающий крем для рук, лосьон для рук и тела с эластином, маску с миндалем, медом, молоком и алоэ, маску для волос “Фитоцитрус”, подтягивающий крем “Ре-нутрив” и масло для ванны с марокканской розой, просто превосходное, клиентки очень хвалят…

Банни сидит за круглым столом в чистенькой кухне с тремя женщинами. Всем трем слегка за тридцать. На Зоуи плюшевые тренировочные штаны шоколадного цвета и футболка спортивного центра “Los Angeles Fitness” на Норт-роуд. Она высокого роста, у нее каштановые волосы и карие глаза, а на внутренней стороне запястья вытатуирована маленькая розовая бабочка. “Чума”, – думает Банни, склоняется перед ней и зачитывает вслух пункты заказа. А мимоходом успевает заметить, что маленькие стеклянные снежинки, висящие у нее в ушах, отбрасывают ромбики света на ее нижнюю челюсть, и это не очень-то ее красит.

Аманда, наоборот, невысокая и напоминает Банни Кайли Миноуг, вот только охапка наращенных косичек леденцового цвета делает ее немного похожей на гоблина, а еще у нее гигантская грудь, узкие бедра, и задницы практически нет. На ней такие же шоколадные плюшевые штаны, как на Зоуи, а на коленях сидит младенец, который булькает и показывает пальцем на вещи, которых тут нет, или же на вещи, которые тут есть, но видит их только он один.

Джорджия, хозяйка дома, одета в футболку персикового цвета с изображением чего-то вроде серебристо-металлического гриба. Еще на ней голубые джинсы и джинсовые шлепанцы им в тон, у нее фиолетовые глаза и избыточный вес, и, хотя все женщины здесь имеют благородный, но помятый вид молодых матерей, от Джорджии исходит неясное ощущение опасности – возможно, все дело в том, что время от времени она нервно и звонко хихикает. – Если это мне не поможет, то я уже не знаю, на что надеяться, – говорит Зоуи, кивая на бланк в руках у Банни.

Откуда-то из желудка миниатюрной Аманды вырывается неожиданно громкий хохот, а большая Джорджия, напротив, заливается звонким колокольчатым смехом, и это странное несоответствие отчего-то веселит Банни, и на его щеках появляются ямочки. Он переключает внимание на Аманду и указательным пальцем легко касается ее запястья. Младенец, возмущенный таким вмешательством, издает вой протеста, и Аманда, не отрывая взгляда от Банни, заталкивает ребенку в рот пустышку. Банни сверяется с бланком.

– Так вот, Аманда, вам я рекомендую то же, что Зоуи, кроме маски для волос, потому что у вас…

– Косички! – выкрикивают Зоуи и Аманда и сгибаются пополам. Они допивают вторую бутылку красного, и Аманда разрумянилась сильнее остальных. На столе перед ними лежит раскрытый чемоданчик Банни, а в нем – бутылочки, пакетики с лосьонами и тюбики с кремом.

– Да, косички, – кивает Банни. – Причем очень симпатичные. А кроме всего перечисленного, вы просили крем “Утешение для глаз”, а также… а также бутылку виски и целую ночь крепкого сна. Женщины смеются.

– Да уж, крепкий сон нам только снится! – восклицает Аманда и притворяется, будто душит своего малыша. Банни краем глаза замечает, как Джорджия одергивает футболку и вертится на стуле, он поворачивается к ней и напускает на себя игривый тон.

– А вами, Джорджия, я очень недоволен. Вы меня разочаровали.

Банни наблюдает за тем, как заливается краской ее лицо.

– О-о, Джорджия, ты разочаровала молодого человека! – говорит Зоуи и наказывает подругу, легонько стукнув ее по руке. Джорджия опускает голову, отхлебывает вина и снова одергивает футболку – все это одновременно.

– Вы заказали крем для рук, лосьон для тела, маску с миндалем и алоэ, маску для волос и подтягивающий крем, но вы не заказали… И мне очень больно об этом говорить… Вы не заказали масла для ванны с марокканской розой!

– Джорджия, – возмущается Зоуи. – Как тебе не стыдно!

– Меня изумляет, как это настолько утонченная женщина может считать возможным отказывать собственному телу в том, без чего оно так страдает! Рай в жидком виде… Стопроцентно растительные масла и натуральные ароматы… Романтические, старомодные, чувственные… Барри Уайт, разлитый по флаконам, вот что это такое… И восточные нотки – тоже. Окунитесь в это чудо в конце тяжелого дня – и вы уже в раю… Банни кладет ладонь на внутреннюю сторону запястья Джорджии, надавливает на мякоть ее плоти, и ему кажется, что пульс ее участился. Он наклоняется ближе и шепчет:

– Вы меня очень, очень разочаровали.

– Джорджия, да купи ты это чертово масло! – орут Аманда и Зоуи и снова визжат от хохота.

Младенец на руках у Аманды выбрасывает соску за борт, обнажает глазированные края десен и издает звук, который невозможно интерпретировать. У Джорджии от смеха под глазами появились бисеринки пота.

– Ладно, ладно. Давайте и масло тоже, – говорит она, и снова раздается ее глубокое серебристое хихиканье. Банни рывками высвобождает края манжет и принимается заполнять новую строку в бланке заказа.

– Одна бутылочка масла марокканской розы для восхитительной Джорджии. Банни улыбается Джорджии, и та через какое-то время встречается с ним взглядом и улыбается в ответ, и Банни твердо знает – и дело тут не в самонадеянности и не в каком-нибудь там высокомерии – а просто он уверен, как ни в чем другом, что стоит ему моргнуть – и Джорджия будет в его постели. И Аманда – тоже, думает он. С Зоуи пришлось бы немного поработать, но вот именно Джорджия отдалась бы ему вся без остатка – ну, то есть в буквальном смысле вся.

– Ну а теперь, дорогие дамы, я предложу вам коечто особенное из мужской линии.

– У вас нет скраба для лица с толченым стеклом? – спрашивает Зоуи.

– Или марокканской кислоты для ванн? – подхватывает Аманда.

– У нас тут что, небольшие проблемы с мужьями? – интересуется Банни.

– Уже нет! – в унисон выкрикивают Аманда и Зоуи и в знак солидарности хлопают друг друга по рукам.

– Ну, с вашим-то мужем все в порядке? – обращается Банни к Джорджии.

– Моего мужа больше нет, – отвечает она.

– Что? Нет – в смысле, нет?

– Ага. Нет – в смысле, нет. Он наклоняется вперед, и его смазанный локон повисает над бровью так, будто бы в нем сосредоточено сердцебиение Банни.

– Если вы не возражаете, дамы, я позволю себе заметить, что, по-моему, все эти ваши мужья сбрендили. В этот момент в кухню входят, по-утиному ковыляя, две маленькие девочки – нечто необъяснимое разорвало невидимую гипнотическую нить, которая притягивала их к огромному плазменному телеэкрану в гостиной. Войдя, они останавливаются, поднимают на взрослых пустые, как у зомби, глаза, одна из девочек тянется рукой за спину и вытаскивает из складки в попе трусы от купальника. Потом она разворачивается и снова исчезает в гостиной, и вторая девочка следует за ней.

– Очаровательно, – комментирует Банни, и женщины снова заливаются разными видами смеха, а потом погружаются в тяжелую тишину, будто бы ход их жизней в это мгновение прямо у них на глазах разворачивается в новую сторону – старая кожа спадает, мокнущие раны затягиваются, и открываются новые, полные надежд горизонты. Зоуи снимает пушинку со штанины шоколадного плюшевого костюма.

– У вас есть дети, мистер Манро? Банни понимает, что ошибался относительно Зоуи: ее он тоже мог бы завалить, и в этот момент в кухню через кошачью дверцу входит серый котенок, который с видом полного безразличия шествует через кухню.

– Зовите меня Банни, – говорит Банни и прикладывает ладони к голове, шевеля ими будто кроличьими ушками. Он морщит нос и несколько раз шумно принюхивается.

– У вас есть дети, Банни? – поправляется Зоуи.

– Один. Мальчик, – говорит он и испытывает неприятный кишечный спазм, вспомнив, что сын ждет его в машине. Банни смотрит на часы.

– Как его зовут? – спрашивает Джорджия.

– Банни-младший, – отвечает Банни с обезоруживающим пафосом, который наполняет комнату легкой тянущей болью. – Я в нем души не чаю, в этом мальчугане. Когда его нет рядом, я будто и не живу.

– А миссис Манро? – спрашивает Зоуи, низко наклоняясь вперед и вдыхая воздух всеми легкими. Банни глазом специалиста отмечает, что груди Зоуи не идут ни на какие уступки гравитационным предубеждениям, будто их высекли из гранита, или кремня, или из чего еще вроде этого.

– Она нас покинула, – говорит Банни, и при этих словах у него неожиданно сжимается горло.

– Как? Джорджия шлепает Зоуи по руке.

– Да не ори ты так!

– Скончалась, – отвечает Банни. – Недавно.

– Не может быть, – выдыхают все три матери разом. Джорджия прикрывает рот рукой.

– О, как это, должно быть, тяжело, – она хочет погладить Банни по ладони, но сдерживается.

– Да, нельзя сказать, что я это легко перенес, – говорит Банни, оглядываясь через плечо.

– Конечно, – отвечают женщины. – Какое там… Банни поднимает бокал с вином и вдруг испытывает странное чувство, будто этот сценарий придуман не им одним, и даже не этими тремя женщинами – а все они разыгрывают то, что вздумалось кому-то другому, – Банни снова оглядывается через плечо, чтобы посмотреть, нет ли там кого-нибудь еще.

– Чувствуете? – спрашивает Банни, вжав голову в плечи. Женщины смотрят на него с недоумением.

– Как будто бы повеяло холодком? – объясняет Банни и снова оглядывается через плечо. Однако он тут же поднимает бокал и говорит:

– За жизнь! Его рука дрожит, и вино выплескивается из бокала на манжету рубашки.

– За жизнь! – подхватывают женщины, глядя друг на друга.

– И за все дерьмо, которое к ней прилагается, – добавляет Банни и опустошает бокал. – Вы уверены, что ничего такого не чувствуете? – снова спрашивает он. Он поеживается и опять оглядывается. Потом смотрит на часы, но циферблат расползается у него перед глазами. Банни одергивает пиджак.

– Мне пора, дорогие дамы, – говорит он, и в ответ раздается гул протеста. – Нет-нет, девушки, я на службе, вынужден вас покинуть. Банни поднимает воротник пиджака и замечает, что изо рта у него вырывается облачко пара, похожее на вопросительный знак.

– Видели? – спрашивает он и оглядывается по сторонам. После чего лезет в карман пиджака за визитками и вручает по одной Зоуи и Аманде.

– Ваш заказ доставят в течение десяти рабочих дней. Если что-нибудь понадобится, непременно… э-м-м… звоните. Договорились? Было… э-м-м… чрезвычайно приятно познакомиться. Банни поворачивается к Джорджии и видит ее будто сквозь туман. Джорджия смотрит на Банни, ее фиолетовые глаза – колодцы сострадания.

– Вам нехорошо? – спрашивает она.

– Э-м-м… Вот моя визитка. Только, пожалуйста, не потеряйте ее… Ох… И, если что-нибудь понадобится… я… э-м-м… То есть я хочу сказать, если хоть что-нибудь понадобится, я обязательно… ох… вам помогу, прошу вас, не стесняйтесь, обязательно звоните. Днем или… э-м-м… ну, или там… ночью.

– Что с вами, Банни? – спрашивает Джорджия и накрывает его ладонь своей. Потом она лезет к себе в сумочку и протягивает ему “клинекс”. Банни с ужасом понимает, что на футболке Джорджии на самом деле нарисован не гриб, а ядерное облако.

– У вас просто… ох… изумительные глаза, – обращается он к Джорджии, похлопывая себя по щекам. – Они… э-м-м… все время… э-м-м… опускаются.

– Ох, бедняга, – шепчет Джорджия себе под нос.

– Так глубоко, что… э-м-м… Зоуи прикрывает рот рукой и выдыхает крошечный призрак пара на розовую бабочку, вытатуированную у нее на запястье. Она смотрит на Аманду и задерживает дыхание.

– Господи боже, – произносит она чуть слышно. Банни захлопывает чемоданчик с образцами и со скрежетом отодвигает свой стул.

– До свиданья, дамы, – говорит он. Он оглядывается по сторонам, открывает дверь и исчезает, оставив позади себя атмосферу недоверчивости и грусти.

– Вот это да, – говорит Зоуи. Банни стоит на лестничной клетке, а потом снова свешивается с балкона и понимает (но это всего лишь предположение), что откуда-то с той стороны – со стороны мертвых – от него чего-то пытаются добиться, но он понятия не имеет, чего именно. Он спускается по лестнице и шагает через продуваемый ветрами двор дома, сквозь коробкоподобные черные тени – и направляется к “пунто”. Толстый человек в платье и лавандовом парике при виде Банни вскакивает со скамейки. Горшок с растением он держит на вытянутых руках – как будто это ребенок, испачкавший пеленки, или упаковка нитроглицерина, или еще чего-то такого. Он, пошатываясь, идет в сторону Банни, и из горла его раздается тихое рычание. Банни останавливается и крепко упирается ногами в землю. – Не подходи ко мне, псих долбанутый! Мужчина останавливается, и что-то во внешности Банни так сильно его впечатляет, что мужчина вынужден срочно пересмотреть свои планы и усомниться в их мудрости. Он комично и будто в замедленной съемке возвращается на прежнее место и садится на скамейку в той же сгорбленной и обеспокоенной позе. – Чертов придурок, – говорит Банни, подходит к “пунто” и забирается внутрь. – Что-нибудь случилось, пап? – спрашивает Банни-младший. – Что? – рявкает Банни. – Ты о чем, мать твою? Мальчик закрывает энциклопедию. – Мне здесь не очень нравится, пап, – говорит он. Банни заводит “пунто”.

– Ну, тогда повалили отсюда, на хрен, – говорит он, обращаясь больше к себе самому, чем к сыну.

– А куда, пап? Банни достает из кармана пиджака список клиентов и вручает его Банни-младшему.

– Это список клиентов, – говорит Банни.

– Ясно, – кивает Банни-младший. Потом Банни перегибается через сына, нажимает на крышку бардачка, и та с готовностью распахивается. Банни достает план города.

– А это – карта, – говорит он.

– Ясно.

– Итак. Отныне ты у нас штурман, – сообщает Банни, и “пунто” выруливает на улицу.

– Штурман? – переспрашивает мальчик.

– Штурман! – подтверждает Банни. Банни-младший заглядывает в список и красиво помахивает в воздухе рукой – он надеется, что его жест произведет впечатление на отца и тот станет лучше к нему относиться или, по крайней мере, не будет на него сердиться.

– Следующая остановка – Шорхэм! – оптимистично объявляет Банни-младший, указывая на имя в списке.