Текст книги "Щит Ваала: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Ник Кайм

Соавторы: Гай Хейли,Энди Смайли,Джош Рейнольдс,Лори Голдинг,Брэнден Кэмпбелл,Джо Паррино
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Глава вторая

Палата Трибунов, дворец династии Флаксов, Фодия

Внутреннее убранство дворца являло собой не менее ужасное зрелище, чем площадь снаружи. Лампы, смонтированные на броне терминаторов, движущихся по огромным темным коридорам, освещали следы яростного отступления с боем. Прекрасные произведения искусства, когда-то украшавшие высокие стены, были сорваны и покрыты небольшими дырами от ядовитых нечистот и выстрелов лазганов и широкими разрывами от стрельбы из огнестрельного оружия. Пол был покрыт трупами, как людей, так и ксеносов. И повсюду со стрекотом и щелканьем работали челюстями стаи потрошителей, перерабатывающие изломанные кучи крови и костей в нечто более перевариваемое.

Следы поглощения Разумом улья были везде. Целые боковые коридоры и вестибюли, похожие на соборы, теперь занимали пузырящиеся, ядовитые пищеварительные пруды организмов-поедателей. Пока терминаторы продвигались глубже во дворец, перед ними разлетались, уползали и убегали жуткие силуэты, остававшиеся на самом краю зрения.

Когда Ангелы достигли входа в помещение, которое должно было быть Палатой Трибунов, Карлаен поднял молот, объявив остановку.

– Здесь нам нужно разделиться, братья, – сказал он. Капитан провел молотом по дуге, указывая на коридоры, расходящиеся из центрального холла, в котором они стояли, – четыре отделения смогут обыскать больше, чем одно, а время не на нашей стороне, – по коридорам пронеслось эхо далекого взрыва, отразившееся от стен в широких створчатых пространствах, как в подтверждение слов Карлаена.

– Мелос, ты и твое отделение осмотрите западный сектор, – продолжил он, указав на терминатора, к которому обращался. Мелос провел рукой по позолоченному черепу на горжете и кивнул. Реликвенная броня Мелоса имела свою репутацию, вспомнил Карлаен. Он надеялся, что Мелосу она послужит лучше, чем предшественникам.

– Иосия – восточная сторона, – продолжил капитан, отгоняя мысли. Иосия хмыкнул и поднял свой штурмболтер. Как и Алфей, он снял шлем, а лицо под ним было покрыто шрамами. Карлаен посмотрел на последнего из подчиненных.

– Закреал…

– Наверх, – прогрохотал Закреал, указав пальцем на верхние уровни дворца. Багровую броню воина покрывали сотни царапин, боевых шрамов полученных за примерно столетие абордажных операций. С грудной пластины Закреала свисали три тихо дымящих золотых кадила, которые наполняли воздух вокруг десантника красной дымкой, – всегда посылай кого-то, чтобы зачистить верхние палубы, капитан.

– В таком случае, эта честь принадлежит тебе, – сказал Карлаен. Он обернулся к Алфею, – Я пойду с твоим отделением, если ты не против. Мы продолжим двигаться вперед, через Палату Трибунов, и осмотрим сердце дворца.

– Если это необходимо, – ответил Алфей, слегка улыбнувшись.

Карлаен проигнорировал попытку сержанта пошутить.

– Соблюдайте вокс-протоколы. Эта миссия не отличается от любого другого дрейфующего скитальца, на которые мы высаживались.

– Кроме того, что это здание, в нём не исчезнет гравитация, и мы чертовски полно осведомлены о том, что оно полно тиранидов, вместо того, чтобы, как обычно, только подозревать это, – вставил Афраэ. Бартело невесело рассмеялся, а близнецы ухмыльнулись.

– Тишина! – Отрезал Алфей.

Карлаен проигнорировал обмен репликами. Он сражался с Алфеем и его отделением достаточно часто, чтобы понимать, что какой бы неуместной ни казалась разговорчивость Афраэ, она была также важна для выживания отделения, как и прометиум в канистрах Бартело. Смех был вратами, ведущими к душе, а дисциплина – стенами.

– Если вы найдете губернатора, необходимо доставить его, живым или мертвым, на Площадь Вознесения Императора и ожидать эвакуации. Площадь будет точкой сбора альфа, на случай жесточайшего сопротивления. Отходите без сомнений, если в этом будет необходимость. Гордость – семя высокомерия, а смерть без победы – это жизнь, потраченная впустую, – сказал Карлаен, цитируя «Размышления Ралдорона». Он смотрел на своих людей, пока говорил, стараясь донести до них всю важность ситуации, – да защитят вас от неудач крылья нашего отца.

Капитан повернулся обратно к Алфею и его отделению, как только остальные начали двигаться в стороны обозначенных секторов. Тьма зала поглощала выступающие лампы других терминаторов, пока не остались только шестеро перед воротами Палаты Трибунов. Карлаен мгновение колебался.

– Я пойду первым.

– Капитан… – начал Алфей.

Карлаен пошел к манящему мраку входа не дослушав его. Проход был перекрыт наваленными мешками с песком и гнездом тяжелого болтера. Капитан, не останавливаясь, оттолкнул их. Сервоприводы в его броне мягко загудели, когда он перевернул платформу тяжелого вооружения, с которой упало обезглавленное тело стрелка. Мгновение спустя лампа осветила внутреннее убранство Палаты Трибунов.

В лучшие времена губернатор проводил здесь встречи с главами районов. Палата была настолько большой, что в ней могло бы сесть звено «Грозовых воронов» ордена. Карлаен направил лампу на округлый купол потолка, но смог осветить только самый край тьмы, настолько обширным и далеким был потолок.

Он продолжил осматриваться, пока шел вперед. Палата была полна изломанных осколков и упавших статуй. На полу были целые секции верхних этажей. Посреди разрушений, обрушенных на здание, виднелись тела сотен подданных Империума, сваленных в огромные окровавленные горы измученной плоти и расколотых костей. За свою жизнь Карлаен видел и более страшные зрелища, но они всегда заставляли его на секунду остановиться.

Между резнёй на площади и представшей пред ним картиной была огромная разница. На задворках разума начал пробуждаться красный гул, когда Карлаен ощутил прилив злобы. Здесь лежали невинные. Не солдаты, а простые жители, ищущие убежища от ужасов, охотящихся на улицах. Солдаты снаружи погибли, пытаясь защитить их, и эти смерти оказались напрасными.

Нет, не напрасными, – раздался голос в его разуме, – всё это ещё может принести какую-то пользу, если ты добьешься успеха.

Так бы сказал Корбулон, если бы был здесь. Карлаен уцепился за эту мысль, как будто она была священной реликвией, и собрал все силы, какие мог.

– Необходимость – щит веры, – пробормотал Ангел, ещё раз цитируя «Рассуждения Ралдорона». Он всегда обращался к этой книге в моменты сомнений, которых становилось слишком много, но слова советника примарха и первого магистра ордена Кровавых Ангелов всегда возвращали ему уверенность.

Пока Карлаен говорил, красный гул утих, и на его месте появилось новое ощущение – покалывание на шее. Капитан быстро обвел палату взглядом бионического глаза, переключаясь через различные режимы, в поисках чего-то необъяснимого. За ним следили. Хотя он и не мог заметить врага, тот был близко.

Он махнул рукой Алфею и остальным. Терминаторы рассредоточились, осматривая горы трупов и сканируя их авгурами.

– Обыщите мертвецов, – приказал Карлаен, – если Флакс и его люди погибли здесь, то тело ещё можно доставить к ордену.

– А если его здесь нет? – спросил Афраэ.

– В таком случае, мы продолжим искать, – ответил Карлаен.

– Что если его нет во всём дворце? – продолжил Афраэ, – если он где-то в мануфакториумах или аграрном округе? Что мы тогда будем делать?

– Наверное, просто сдадимся, Афраэ, ты же это хочешь услышать? – резко ответил Алфей, – ты сам оповестишь командора Данте о нашей неудаче, или это лучше сделать мне?

– Я просто спросил, сержант, – весело сказал Афраэ, – пытался выяснить параметры миссии.

– Могло быть и хуже, – мрачно сказал Бартело.

– Молю же, о печальный, скажи, что могло быть хуже? – спросил Афраэ.

– Мы могли быть в трупах по пояс, а не по колено, – ответил Бартело, расталкивая тела стволом тяжелого огнемета.

– Замолчите, – приказал Карлаен. Легким движением молота он сдвинул в сторону изломанный труп мужчины и активировал бионическую авгур-линзу в искусственном глазе, чтобы попытаться найти хоть какой-то след жизни или конкретного генетического кода, который ему было приказано обнаружить.

В итоге, для нас всегда имеет значение кровь, – подумал он, – в случае с Корбулоном, в особенности, в последнее время. В жилах сынов Сангвиния скрывался изъян, который от них перешёл и к наследникам, подобно трещине в мраморе, становящейся всё шире и заметнее по пути следования. Корбулон поставил себе цель – излечить этот изъян любым способом. Даже если этот способ – отправить воинов рыться в мире, превратившемся в бойню.

Карлаен отбросил очередное тело и остановился. В размытых данных ауспика что-то промелькнуло, призрачный сигнал, пробравшийся сквозь строки кода и показаний, ползущий к нему под покрывалом из трупов. Обнаружив это, он уловил частичку знакомого, едкого запаха, чем-то напоминавшего о насекомых. Капитан медленно повернул голову, позволив биоавгурам осмотреть ближайшую зону. Появилось больше призрачных сигналов, скрытно и со смертельной точностью продвигающихся под бойней к нему и его людям.

Звук штурмболтера, взятого наизготовку, разорвал опустошающую тишину палаты. Алфей посмотрел на него, и Карлаен коротко кивнул. Алфей тоже поднял свой болтер. Карлаен повернулся спиной к груде трупов, которые слегка пошевелились. Капитан отступил на шаг, едва избежав выплескивающихся внутренностей, вылетевших во все стороны, когда что-то огромное, со слишком большим количеством рук и зубов, выскочило из укрытия и бросилось на него.

Штурмовой болтер в руке терминатора прогрохотал, и генокрад превратился в фиолетовую дымку и обрывки чужацкой плоти. Но там, откуда он пришел, было больше таких существ, и спустя мгновение они показали себя. Кучи трупов разлетались в стороны по всему огромному залу подобно отвратительным бутонам, когда из них выскакивали чудовища с множеством конечностей. Генокрады нападали на терминаторов из каждого темного угла и холма гниющих останков, с открытыми пастями и щелкающими когтями.

Повелитель выводка висел высоко над головами добычи, ухватившись за почерневший от огня обломок поддерживающей переборки четырьмя из шести конечностей. Он повернул голову, следуя взглядом за огромными красными силуэтами вторгшихся в его владения, когда они входили в Палату Трибунов. Гигантов осталось всего шестеро. Остальные разделились на меньшие стаи.

Это радовало Отродье Криптуса. Разделившаяся добыча была легкой добычей, как он выяснил в детстве, в глубине подземелий Фодии. Он охотился на бандитов и рабов в этих темных, тесных тоннелях, становясь сильнее, благодаря плоти и страху. Тогда он брал только то, что принадлежало ему по праву крови. Также было и тогда, когда он управлял взятием дворца. Его дворца. Красные плоские глаза повелителя сузились, а в голове начал биться пульс, когда он сосредоточил свою силу воли и потянулся к общему разуму тиранидов, разбросанных по всему дворцу.

Он резко вдохнул, неожиданно увидев… всё. Сквозь глаза его собратьев, он смотрел, как другие бронированные гиганты медленно передвигаются по восточному сектору дворца, западному и высоким садам на верхних этажах. Отродье Криптуса видел их всех, с десятков ракурсов, высот и позиций. Его слегка трясло, пока он пытался контролировать такой наплыв информации.

Повелитель всегда мог затуманивать разумы добычи и чувствовать мысли своих детей, пока они занимались своими делами. Но, с пришествием Левиафана, эти силы увеличились во множество раз. Настолько, что их использование стало доставлять некоторую боль. Отправить мысль в разумы ближайших тиранидов рождало такие же ощущение, как вытягивание конечности до предела её сил и удерживание до момента, пока боль не возрастет до максимума. Но при этом, раньше он мог только влиять, а сейчас заставлял делать то, что ему было нужно.

Он задрожал на своем насесте, когда почувствовал влажное царапание, которое в движении издавали его дети и их собратья, пришедшие на Асфодекс в брюхе чудовища, но с похожими разумами. Его мысли понеслись вперед, распространяясь подобно кругам на воде, задевая сотни животных разумов. Он молча пробудил их, а затем довел до убийственной ярости, заполнив их примитивные черепа своей кипящей злобой.

Гиганты пришли для того, чтобы каким-то образом помешать планам Разума улья, и Отродье этого не допустит. После всего, что он сделал, всего, что он пережил, ему должны были предоставить такой момент. Повелитель издал булькающее шипение, когда он спрыгнул с арматуры в сторону тьмы внизу.

Фодия принадлежала ему. Город и всё, что в нём находилось, было его по праву. И никакой захватчик в красном панцире не остановит Отродье от того, чтобы получить причитающееся в то небольшое время, которое осталось у Асфодекса.

Глава третья

– Спиной к спине, братья. Не дайте им разделить нас, – громогласно проревел Алфей, чтобы его услышали через грохот штурмболтеров. Карлаен попятился, продолжая стрелять. Казалось, на место каждого убитого им зверя из тьмы выскакивали два новых.

Генокрады бросались в битву и атаковали построившихся в боевой порядок терминаторов со всех сторон. Как правило, генокрады были хитрыми и коварными существами, но этих, казалось, подгоняла ярость. Карлаен по своему опыту знал, что такие бешеные действия были вызваны ничем иным, как влиянием Разума улья. Он изогнулся, уворачиваясь от стремительного когтя. Генокрады могли с легкостью вскрыть боевой танк; терминаторские доспехи, несмотря на свою прочность, не были для них помехой. Чужак атаковал его, набрасываясь и отбегая, в попытке найти слабое место. Капитан отступил назад и раздавил что-то под ногами. Сервоприводы заскулили, пока он пытался восстановить равновесие. Генокрад устремился к нему. Карлаен крутанул свой молот и ударил существо на подъеме, выбив его нижнюю челюсть через верхушку черепа и отбросив подергивающуюся тушу назад.

– У меня почему-то складывается впечатление, что они ждали нас, братья, – сказал Афраэ. Его цепной кулак нанес удар, и вращающиеся зубья впились в панцирь визжащего генокрада. Он поднял вопящего ксеноса, и его рассекло жужжащим клинком на две части под собственным весом. – Как заботливо с их стороны отправить к нам столь радушную делегацию. Подобное уважение указывает на поистине цивилизованную расу, согласен, Бартело?

– Извини, брат, что? Прости, я не слушал твою болтовню. Был занят исполнением долга Императора, – произнес Бартело, проводя дулом своего тяжелого огнемета по ряду атакующих генокрадов. – Гори, погань. Гори и умри во имя Его, – сплюнул он, когда ксеносы обратились в визжащие столпы пламени. Свет их гибели отражался в оптических линзах его шлема.

Карлаен разбил в кашу голову прыгнувшего генокрада, когда добрался до остальных. Леонос и Дамарис сражались бок о бок, двигаясь как зеркальные отражения. Их штурмболтеры гремели в унисон, а силовые кулаки наносили удары со скоростью поршней, каждая перчатка была окутана ореолом трескучей лазурной энергии, которая при соприкосновении заставляла чужеродную плоть шипеть и лопаться, как перезрелый плод. Близнецы медленно кружились, прикрывая друг друга с нечеловеческой аккуратностью, которой Карлаен не мог не позавидовать.

Совсем рядом сверкнул меч Алфея, и генокрад упал с рассеченным черепом. Сержант развернулся и подрубил ноги другому, что попытался увильнуть от него. Когда тварь упала, он наступил на неё, превратив её голову в малоприятное месиво.

– Спиной к спине, – снова проревел он. – Так же, как в тот раз, на борту ”Погребального Горизонта”.

– Пожалуй, в этот раз их несколько больше, сержант, – произнес Афраэ. Генокрад прыгнул на него, и он вытянул свой цепной кулак, вбив клинок в глотку существа. Он поднял подергивающуюся тушу и швырнул её в другого ксеноса, сбив его в воздухе, когда тот уже пикировал на Леоноса.

– Чем больше чужеродной погани, тем больше у нас мишеней, – прохрипел Бартело. Из сопла его тяжелого огнемета вырвался дым, когда он слегка нажал курок. Огонь брызнул короткими всполохами, отгоняя генокрадов.

– Чем больше мишеней… – начал Дамарис.

– …тем больше израсходованных боеприпасов, – закончил Леонос. В этот момент он, словно в подтверждение своих слов, извлек обойму из штурмболтера, пока Дамарис прикрывал его. Едва вставив другую на место, он сразу открыл огонь, прикрывая Дамариса, пока последний перезаряжал свое оружие.

– Близнецы правы, сержант, – сказал Карлаен. Он развернулся, когда у него в ухе взревело предупреждение о близкой опасности, и сделал выпад своим молотом как копьем, использовав плоскость его навершия, чтобы пришпилить генокрада к разбитой статуе. Существо шипело и плевалось, цепляясь за него. Он надавил молотом, расколов грудину чудовища и раздавив его сердце. – Они пытаются подавить нас. Так мы растратим наши боеприпасы за считанные минуты. Самое время сменить тактику, – Карлаен осмотрел палату и увидел один из множества богато украшенных проходов в боковые коридоры, которые, как он думал, должны идти параллельно Палате Трибунов. Он указал на него своим молотом. – Туда, там мы немного ограничим поле боя. Дадим им меньше места, чтоб не так резвились. Отступаем, – сказал он. – Бартело, Афраэ, заградительный огонь.

– С радостью, – отозвался Афраэ. Бартело хмыкнул и вышел вперед, его огнемет взревел. Пока два терминатора обеспечивали заградительный огонь, Карлаен провел остальных к указанной им арке. Он прокрутил частоты вокса, пытаясь связаться с Закреалом и остальными, но его сканеры засекли лишь тревожный гул белого шума.

– Остальные? – пробурчал Алфей.

– На данный момент мы сами по себе, – ответил Карлаен.

Отделение продолжало отступать, его отход тревожили шипящие генокрады, что метались туда-сюда, нападая и отбегая прежде, чем им успевали нанести ответный удар. И хотя многие пали под заградительным огнем Афраэ и Бартело или же были сражены удачным ударом молота, силового кулака или меча, они продолжали нападать.

Отделение почти достигло относительной безопасности бокового коридора, когда генокрад проскользнул под защитой Афраэ и разорвал заднюю часть его ноги в брызгах крови и машинного масла. Афраэ с ворчанием припал на одно колено. Карлаен осознал, что терминатора с ними не было, когда Бартело отправился к нему на помощь. Остальные достигли прохода и стреляли по стае, приближавшейся к ним со всех сторон. Карлаен знал, что уже через считанные мгновения их отрежут от Афраэ.

– Нет, – сказал он, приняв решение. – Нам нужен твой огнемет, чтобы расчистить путь. Я пойду за ним.

Бартело посмотрел на него и кивнул. После чего прицелился и окатил пламенем шипящих генокрадов, стоявших между Кровавыми Ангелами и их упавшим товарищем, выжигая капитану коридор для дальнейшего продвижения.

Карлаен бросился вперед. Афраэ взмахнул своим цепным кулаком и обезглавил наседавшего на него генокрада, но на его месте встали новые. Афраэ стрелял из своего штурмболтера в приближающуюся волну хитина, ихора и клыков, опустошая оружие. Он попытался подняться на ноги, но раненая голень была неспособна выдержать его вес. Карлаен стрелял и наносил удары молотом направо и налево, пытаясь расчистить себе путь и прийти на помощь другому Кровавому Ангелу. Бартело и остальные добавили свою огневую мощь к его усилиям, и вскоре он прорвался через врагов к Афраэ, пока ксеносов выкашивало болтерным огнем и клубящимся пламенем.

Генокрады подползали к Афраэ, пытаясь вырвать его из брони. Он был не в состоянии вернуть себе достаточное равновесие, чтобы отбросить их, и всё, что он мог сделать – это хватать тех, кто оказывался в пределах досягаемости, дробить их конечности или обезглавливать их своим ещё жужжащим цепным кулаком. Шланги и связки волокон были вырваны из своих гнезд, и он прогнулся, выбросив вперед свободную руку, чтобы удержаться. Один из ксеносов взобрался Афраэ на плечи и начал выкручивать и сминать его шлем.

Карлаен добрался до атакуемого терминатора и сбил генокрада с насеста, от чего тот пронесся по воздуху над головами своих собратьев.

– Ты можешь идти? – спросил Карлаен, пытаясь поднять Афраэ на ноги. Броня Кровавого Ангела вяло реагировала на его движения, и Карлаен подозревал, что её внутренние механизмы были повреждены.

– Нет, с ногой беда. Я совершенно уверен, что сейчас она продолжает держаться лишь на одной – единственной – связке, – проворчал Афраэ. Он едва мог стоять даже с помощью Карлаена, капитан слышал боль в голосе другого Кровавого Ангела. Будучи послушниками, их научили блокировать и перенаправлять боль, даже от особенно тяжелых ран. Там, где обычный человек давно бы уже умер если не от шока, то от потери крови, Афраэ ещё был способен сражаться. К несчастью, он оказался неспособен сдвинуться с места.

– Обопрись на меня, я могу… – начал Карлаен, но слова застряли у него в горле, когда воздух ожил какофонией шипения. Его глаза метнулись вверх, к огромной куполообразной крыше палаты, где тени внезапно ожили сотнями корчащихся фигур.

– Кровью Ангела, – прошептал капитан, когда то, что он принял за затененные уголки цельного купола, оказалось массой генокрадов, тесно прижавшихся к нижней части стеклянного потолка палаты.

– Беру свои слова обратно, – пробормотал Афраэ, проследив за взглядом Карлаена. – Это – радушная делегация. – Генокрады над ними начали падать. Существа мчались прямиком вниз к двум терминаторам, с явным и смертоносным намерением. – Осторожно, капитан, – прохрипел Афраэ, накренившись вперед, чтобы сбить Карлаена с пути стремительно падающих генокрадов.

Потеряв равновесие, Карлаен отшатнулся, когда волна чужеродных убийц закружилась над Афраэ, кусаясь и неистовствуя. Афраэ оторвал голову генокраду и косым ударом отправил её в полет, на мгновение расчистив путь. Карлаен встретился глазами с другим Кровавым Ангелом и сказал:

– Афраэ…

– Иди, капитан. Я только замедлю тебя, а ты сам говорил – время на исходе. Я заставлю их истечь кровью и выкуплю обратно хотя бы малую его часть. – Афраэ развернулся и свободной рукой поймал существо за горло; одновременно он по широкой дуге взмахнул своим жужжащим цепным кулаком, наполняя воздух вонючим ихором. Он пошатнулся, когда генокрады врезались в него и закружились над ним. – Иди! Во имя Сангвиния, иди!

Карлаен колебался, но затем повернулся и отступил назад к остальным, попутно проклиная себя. Он слышал заедания и рычание цепного кулака Афраэ, пока воин сражался, но очень скоро тот замолчал, и всё, что он мог услышать – лишь какофонию криков, шипения и щелканья. Расчистив себе путь к арке и присоединившись к Алфею и остальным, он оглянулся, но увидел лишь бурлящую волну ужасных ксеносов, спешащих к нему. Афраэ был мертв.

Карлаен знал, что если они не поторопятся, то остальная часть отделения разделит его участь.

Повелитель выводка крался через курганы из человеческих трупов и тел его павших детей. Эти тела приводили его в замешательство, однако он не мог сказать, почему. В шаблонном механизме Разума улья не было места сентиментальности – всё было единым, а единое – всем. Тем не менее, повелитель выводка был лидером стаи задолго до того, как был связан с Разумом улья великой и успокаивающей песней его исключительной воли, и опустился рядом с телом одного из своих детей. Он поколебался, после чего потянулся когтем к изничтоженной туше и осторожно погладил тело.

Все существа умирали. Все существа были веществом для поглощения, массой, что будет добавлена к целому, преобразована, перекована и видоизменена. Он знал это, и он принял это, потому что не мог поступить иначе. Но всё-таки в его отравленной душе задержался осколок чего-то, что он не мог назвать – воспоминания о других временах и о других мертвецах, которые не были видоизменены, а вместо этого забраны для захоронения в тишине и тьме. Воспоминания медленно поднялись над шаблонным гулом, расцветая, растекаясь и быстро исчезая, прежде чем он смог полностью рассмотреть их. Он видел лица и слышал имена, но более ничего по-настоящему не понимал. И также ни о чем не тревожился.

Он поднялся на ноги и перешагнул через тело. Волна смерти, сопровождавшая наступление на захватчиков, лишь растопила ярость, кипящую в существе. Эта засада прошла не так удачно, как другие, и его добыча ускользнула вглубь руин дворца, обескровленная, но непокоренная. Его массивные когти постоянно сжимались и расслаблялись, пока он шагал в направлении борющейся кучки генокрадов.

Сражавшийся с ними воин в красной броне продолжал биться, хоть его положение и было безнадежным. Его оружие пришло в негодность или стало бесполезным, броня была расколота и изодрана, силовые кабели порваны, а экзоскелет погнулся и утратил первоначальную форму. Тем не менее, он боролся с беспокойной массой многоруких ужасов, столпившихся вокруг него. Повелитель выводка не мог ощутить такой эмоции, как восхищение, и всё же он почувствовал некое слабое волнение, бывшее чем-то сродни ей, когда присел на корточки напротив раненого захватчика.

Он мягко царапал землю, пока изучал своего врага; шквал образов из других засад хлынул через его сознание, и на мгновение он закрыл свои глаза, предаваясь удовольствию от принесенных картин. Ревущий, черноволосый гигант стреляет из своего оружия, пока не иссякает боезапас, после чего оказывается погребен под телами; другой, расплывшийся в едком дыме, исходящем из позолоченного кадила, атакован со всех сторон. Волна образов катилась всё дальше и дальше, и когда повелитель выводка, наконец, открыл глаза, он сделал это с удовлетворенным шипением. Организованные им засады прошли хорошо, и хотя многие из его детей погибли, враг был рассеян и обескровлен.

Его детям удалось сорвать шлем с воина, из разорванных шлангов брызнул переработанный воздух, когда кусок металла отбросили в сторону. Он поймал шлем, когда тот покатился мимо него и поднял, крутя в своих когтях. После чего посмотрел на воина и раздавил шлем одним движением своих сегментированных конечностей. Металл согнулся и треснул с пронзительным скрежетом.

Воин сплюнул и что-то произнес. Повелитель выводка не стал слушать его слова. Вместо этого он сосредоточил свое внимание на его мыслях, одну за другой выщипывая их, чтобы изучить, как если бы они были лепестками неких красочных цветов. Ему нужно знать, зачем они пришли. Что они ищут здесь, на его территории?

Каждая мысль ощущалась по-разному, и когда он поглотил их, в его разуме всплыли имена… Бартело… Алфей… Карлаен. Имена выживших захватчиков. Имена были полезны, он знал это. Имена были подобны ключам от замков сознания. С помощью имен он сможет вырвать волю и силу из своих врагов и сделать их беспомощными перед силой Разума улья.

Точно так же он подготовил к поглощению Асфодекс, хотя в то время ему не было известно об истинной причине своих действий. Он отсеивал самые сильные умы из числа планетарной аристократии и использовал имя, данное ему напуганными подземными обитателями, чтобы вселить ужас в самое сердце Фодии. И он делал это с удовольствием, потому что они были предателями, каждый по отдельности и взятые все вместе.

Да, предательство. Это слово описывало то, что он чувствовал так много циклов назад, прежде чем услышал песню Левиафана и нашел свое истинное предназначение. Он был предан, и сейчас он возымеет кровавую плату за это предательство. Асфодекс сгорит, как и каждый мир, что, возможно, принадлежит династии Флаксов. Они сгорят и будут поглощены.

Он зашипел от растущего разочарования. Сознание воина отказывалось выдавать одну вещь, которую ему было необходимо знать превыше всего. Он бросился вперед и сжал голову борющегося человека в своих когтях. Остальные генокрады ослабили свою хватку над пленником и поспешно удрали, когда повелитель выводка навис над своим раненым противником. Он изучающе уставился ему в глаза, пока тот бесплодно стучал кулаками по его панцирю. Под поверхностью мыслей его пленника было ещё одно имя. Он мог попробовать на вкус его вызов, его жажду крови и… что-то еще. Какое-то сильное желание… Нет, не желание. Надежду. Надежду, связанную с одним последним именем.

Его глаза вылезли из орбит от ярости, когда он ощутил веяние этого имени. Чужеродные мышцы дернулись и разбухли, а генетически увеличенные кости затрещали и раскололись под внезапным, неумолимым давлением. Мертвец выскользнул из его хватки, его броня громко лязгнула, когда он ударился о землю. Горловые мешки повелителя выводка раздулись и дернулись, когда едва используемые голосовые связки распухли, и звук, возможно, бывший именем, проскользнул между его челюстями, когда он запрокинул голову и прокричал свою ярость в умирающее небо.