Текст книги "Щит Ваала: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Ник Кайм

Соавторы: Гай Хейли,Энди Смайли,Джош Рейнольдс,Лори Голдинг,Брэнден Кэмпбелл,Джо Паррино
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Глава шестая

Площадь Вознесения Императора, Дворец династии Флаксов, Фодия

Пересекающиеся линии огня и правила ближнего боя – это глина, из которой строиться победа. По крайней мере, так говорили все, кто обучал Карлаена. Теперь, когда с его дней в качестве послушника, с жаждой внимающего накопленным знаниям, прошло несколько столетий, он готов был признать, что в этом утверждении была доля правды.

Отдача штурмболтера в его руке заставляла экзоскелет брони слегка дрожать. Ствол оружия раскалился добела, а голова Карлаена болела от количества данных для наведения, получаемых из бионического глаза. Но боль была ценой, которую платят за победу.

Тиранды бросались волнами, как и раньше, но теперь каждая их следующая друг за другом атака попадала прямо под организованную огневую линию. До этого терминаторы были разделены или наоборот, находились слишком близко. Теперь, на открытом пространстве, битва принадлежала им, ещё до того, как первый из генокрадов выпрыгнул из укрытия. Карлаен отметил, что так было всегда. Одной из самых успешных тактик первой роты, полученной за столетия тяжелых войн, в борьбе с врагом, было создание такой ситуации, в которой количество врага, полагающегося на толпы существ, работало против него.

Именно это сейчас и происходило. Каждая атака отражалась на большом расстоянии. Всего один раз генокраду удалось подобраться достаточно близко к терминаторам, где он сразу же был убит двумя взмахами меча Алфея.

Наконец, атаки начали ослабевать, пока на площади не наступила тишина, прерываемая легким гудением охлаждающихся стволов и капанием ихора тиранидов. Над горами трупов ксеносов висел дым, и площадь заполнила атмосфера мрачного спокойствия. Карлаен ждал, считая про себя. Затем он удовлетворенно хмыкнул и опустил штурмболтер.

– Они отступили, скорей всего, для того, чтобы обдумать следующий шаг, – сказал он.

– И за нами, почти наверняка, следят, – ответил Алфей, перезаряжая оружие. – Я это чувствую, суетливое ощущение в голове.

– В таком случае, нам лучше использовать выигранное время с пользой, – сказал Карлаен. Он отцепил с пояса и поднял голову сервитора. – Начнем с этого.

Капитан проворно вытащил из гнезд на броне несколько кабелей и вставил их в разъемы на капающих останках головы. Практически мгновенно рот сервитора открылся, а глаза расширились, когда резкий прилив мощности толком вернул его к действию.

Из окровавленных губ сервитора вырвался поток бесполезного кода, за которым последовал пустой механический голос.

– Внимание. Внимание. Защита площади под угрозой. Внимание. Пост J-7 под угрозой. Внимание. Палата Трибунов под угрозой. Внимание. Пост J-8 под угрозой. Внимание. Всем отрядам, доложить о ситуации губернатору Флаксу. Внимание, – за ними последовало ещё больше предупреждений, целый список провалившихся оборон и контратак.

Подключив к банкам данных сервитора системы своей брони, Карлаен постепенно изучал слои программной памяти и обнаружил, что когда дрона зажало под камнями, он направлялся к Флаксу, чтобы лично доставить ему отчет. Капитан посмотрел на Алфея.

– Сервитор был посланником Флакса. Губернатор отправил его, чтобы оценить оборону дворца и доложить об обстановке по возвращению в укрытие.

– Думаешь, он может привести нас к губернатору? – спросил Алфей. Он сел на упавшую колонну и вонзил меч в землю перед собой.

Карлаен не ответил и продолжил изучать банки данных сервитора, отмечая различные пути и проходы с заложенных в них карт. Сервитор был настроен на био-частоту Флакса и обладал всей необходимой информацией – кодами доступами, крипто-ключами и обходами системы, чтобы его достичь. Карлаен моргнул и посмотрел на Алфея.

– Под городом есть катакомбы, Флакс сейчас там.

– То есть тоннели. И у нас больше нет тяжелого огнемета, чтобы зачистить их, – скривился Алфей.

– Наш друг-сервитор говорит, что тоннели всё еще запечатаны, а тираниды не нашли их, – ответил Карлаен и нахмурился, – по крайней мере ещё не нашли, когда он в последний раз использовал свои сенсоры.

Он отцепил голову от брони, и её глаза сразу покрылись пеленой, а рот безжизненно повис. Слишком долгое подключение к броне могло повредить её хрупкие механизмы, а голова ещё была нужна Карлаену

– Это было до или после того, как его прижало? – спросил Алфей. Не дождавшись ответа от Карлаена, он вздохнул и кивнул. – Всё в итоге решается в тесноте и тьме, так ведь? Отдал бы что угодно за ещё один бой в нормальных условиях.

– Мы делаем то, что должно, брат, ради ордена, – сказал Карлаен, прицепив замолчавшую голову сервитора на пояс. Капитан поднял взгляд, оценивая время. Хронометр в его глазу перешагнул за полночь. Извлечение информации из головы сервитора заняло больше времени, чем он рассчитывал.

Далекие взрывы говорили о том, что битва за Фодию ещё не завершилась. Подумав о тех выживших, что всё ещё сражались, Карлаен ощутил укол вины. Этот бой скоро завершиться, и не лучшим образом. Все, кто сражался там, были подобны колосьям для косы, призванным затупить вражеский клинок своими плотью и костьми. Асфодекс будет стёрт вместе со всем населением.

У тебя нет сердца, только огонь, – подумал он, стараясь избавиться от мыслей. Вина, сомнения, страх. Всё это – топливо для пламени решимости. Все когда-то умирают, герои и трусы, смертные и космодесантники. Но если эта смерть приносит какую-то пользу, то она будет всего лишь уходом в вечность. Путь к лучшему миру вымощен костьми храбрецов. Разве смерть Ангела не дала Императору возможность победить Архипредателя? Также будет и здесь. Погибшие Фодии, Асфодекса и всей системы Криптус выстроят основание, на котором выживет Ваал.

Он повернулся, чтобы посмотреть на огни на горизонте. Карлаен знал, что всё это было необходимо. Но это не значило, что ему это нравится. Он закрыл глаза, чувствуя, как узы красного и черного туже стягивают его разум и сердце, затем открыл их и встретился со спокойным, ничего не выражающим взглядом статуи Императора. Капитан выдохнул, хотя даже не заметил, что задержал дыхание.

– Время пришло, братья. Выдвигаемся. Если бы остальные могли достичь нас, они бы уже прибыли. – Он посмотрел на дворец. – Время найти нашу цель, и на этот раз мы не остановимся, пока не достигнем успеха или не умрем.

– Понадеемся, что нас ждёт первый вариант, – сказал Алфей, вытащив меч из потрескавшейся земли.

Отделение направилось в сторону дворца, через поле из изломанных трупов чужаков. Терминаторы двигались медленно и осторожно, их чувства были напряжены, чтобы не пропустить любой знак врага, находящегося где-то поблизости. Карлаен чувствовал, как за их движениями наблюдают глаза, скрытые в окружающем мраке. Алфей был прав – за ними следили. Авгур-линзы в его бионическом глазе сканировали тьму, окружающую разрушенную площадь, но враг не показал себя. Это не значило, что рядом никого не было, он всего лишь умел хорошо прятаться.

Повелитель выводка всегда мог хорошо прятаться. У него было чутье на темные, тесные места и глубокие тени, благодаря которым он выживал первые несколько недель после…он зашипел и закрыл глаза.

Когда повелитель открыл их, его оценивающий взгляд был прикован к захватчикам, в попытке оценить их количество и возможности. Отродье чувствовал разумы своих детей, собирающихся в тенях руин. Он был готов принести их всех в жертву ради победы, хоть и любил их. Да, это было подходящее слово… Любовь. Он любил своих детей, так же как его любил Разум улья, и он готов был без колебаний посылать их на убой сотнями, если это бы это помогло избавиться хотя бы от одного из гигантов в красной броне, двигающихся по площади.

Его площади.

Эта неожиданная вспышка гнева передалась детям повелителя по синаптической связи, и среди них прокатилась волна приглушенных рыков и скрип хитина. Повелитель выводка заставил себя успокоиться и позволил песни Левиафана сгладить его злобу. Отродье открыл связь между собой и детьми, позволив им почувствовать бесконечное величие силы, которой они служили. В его разуме шелестели обрывки слов и голосов, чьи носители были давно мертвы. Элегантные, описательные фразы, которые, возможно, рассказывали об огромном свившемся разуме, верховенствующем над ним и его детьми и простирающимся от горизонта до горизонта, как голодное солнце.

Повелитель почувствовал, как его сознание и воля начали ослабевать под напором проникающей и обволакивающей песни. Одна его часть страстно желала воссоединиться с Левиафаном, после долгого времени, проведенного в одиночестве. И скоро это произойдёт, такова была судьба всех живых существ на Фодии – стать кормом для великого зверя, извивающегося в пустоте и следующего за светом далекой звезды.

Но время ещё не пришло. Повелитель закрыл свой разум от голоса Разума улья, прервав песню и потревожив детей. Ближайший из генокрадов вопросительно засопел и защелкал, на что повелитель выводка успокаивающе рыкнул и вновь сфокусировался на пришельцах. Он чувствовал, что остальные из их числа подходят ближе, так же как те, внизу, двигались к ступеням дворца. Скоро их станет больше. Слишком много в одном месте. Отродье присел, оценивая происходящее.

Нет, он не мог так рисковать. Для начала нужно было убить столько, сколько возможно и проредить их число, а затем планировать следующий шаг. Он, горбясь, двинулся вперед, потянувшись разумом к горящим искрам сознаний пришельцев. Несмотря на то, что он легко мог принести в жертву всех своих детей ради достижения цели, повелитель не видел причин отказываться от применения других своих сил.

– Контакт, сектор двенадцать, – сказал Алфей. Карлаен сверился с сенсорами и увидел красное пятно, означающее приближающуюся биоформу.

– Контакт, сектор восемь, девять, одиннадцать… – начал Леонос, но его перебил близнец.

– …контакт во многих секторах, – поспешно сказал Дамарис.

– Они решили перестать прятаться, – произнес Карлаен, пока его линзы его целеуказателя вращались и фокусировались на силуэтах, передвигающихся в окружающей тьме. Действия генокрадов стали более осмысленными, они переползали от укрытия к укрытию, держась во тьме. Капитану удавалось заметить округлую голову или блеск хитина в свете ламп, но не больше.

– Построиться. Если они нападут – мы отобьем атаку. Что бы не случилось, мы больше не отступаем, только двигаемся вперед.

Он снова сверился с сенсорами, отмечая позиции врагов. Терминаторы были окружены со всех сторон, как будто разум, управлявший ими, делал выводы из своих предыдущих стратегий и теперь пытался отрезать все пути отхода. Однако они не атаковали. Карлаен пристально смотрел во тьму, пытаясь понять мотивацию врага. Чего они ждали?

Ответ пришёл мгновение спустя, когда разум капитана неожиданно забился в конвульсиях, разрушаемый сетью враждебных мыслей. Карлаен резко выдохнул и наклонился вперед, схватившись за голову. Остальные делали что-то похожее, дергаясь от неожиданной боли, ворвавшейся в их мысли и разрывавшей их изнутри.

Зрение Карлаена покрылось красной пеленой, но не той, с которой он был так хорошо знаком. Эта была пелена болезни, которая может появляться в последние моменты жизни умирающего животного. Он охнул, когда чужацкие мысли проникли в его собственные, прорываясь сквозь стены дисциплины и гипно-внушений, чтобы зацепиться за ядро человечности внутри. Старые, давно скрытые воспоминания поднялись на поверхность и с криком вырывались на свет. Он вспоминал тьму саркофага, в который был заключен, когда был послушником, с трудом ощущающим течение времени, пока кровь примарха создавала из подростка нечто новое. Тьма сжимала и давила на него. Даже в почти бессознательном состоянии он первые несколько недель он кричал, сорвав голос.

Появились новые воспоминания, поднятые нечеловеческой волей, атакующей его. Капитан чувствовал жар орудий, которые почти забрали его жизнь, чувствовал мрачную тень, угрожающую выйти на поверхность в тяжелейшие мгновения. Разум Карлаена трясся в хватке врага, пытаясь выбраться из неё, и воспоминания начали меняться, они становились всё более ужасными и абсолютно чужими. Он почувствовал диссонанс песни Разума улья, прогремевший в его голове и уносящий его, оставляя только единую цель – поглощать. Эти мысли принадлежали не ему, а врагу. Карлаен достаточно часто сражался с тиранидами, чтобы знать, что хотя большинство и атаковало когтями, ядом и кислотными нечистотами, некоторые могли обратить мысли человека против него самого.

И, всё-таки, там было что-то ещё. Нечто, что Карлаен видел даже в агонии… Изъян в ровной беспощадной стене всеобщего голода, угрожающего поглотить его. Голод, который нужно было утолить не только биомассой, но чем-то ещё, чем-то более человечным. Что бы это ни было, оно представляло собой слабость, и Ангел знал, что делать со слабостью врага, будь она физическая или внутренняя. Он сосредоточился на ней, вложив всю свою силу воли, будто его мысли были молотом, который забыто свисал с его руки. Капитан увидел незнакомые лица – мужчину, женщину и мальчика – и почувствовал, как в нём закипает злоба, одновременно животная и такая человеческая, с оттенком тоски или, возможно, безумия. Карлаен почувствовал удивление и отражение встревоженного рева атакующего в своей голове, пока разум космодесантника бился в его хватке.

С глаз Карлаена начала спадать пелена, и он увидел силуэты генокрадов, бешено рвущихся к отделению. Капитан сжал зубы от боли, всё ещё терзавшей его разум, поднял штурмболтер и открыл огонь. Генокрад завалился вперед, его голова превратилась в ошметки. Выстрел как будто стал сигналом для Алфея и остальных, и они присоединились к стрельбе. Тьма осветилась вспышками болтерного огня, уничтожающего генокрадов десятками. Но за их спинами были новые, возможно, ещё сотни.

Боль в голове начала утихать и Карлаен осмотрел тьму за скачущими и визжащими силуэтами врага, в поисках существа, управляющего ими. Оно было где-то неподалеку и врывалось в разумы космодесантников, чтобы сделать их легкой добычей. Авгур-линза бионического глаза сверкнула, сфокусировавшись на силуэте, сгорбившемся на одной из последних стоящих на площади статуй.

Это был повелитель выводка. Самый большой из всех, с кем он имел несчастье встретиться. Этот генокрад был почти в три раза больше тех, что сейчас напали на него и его людей, а его когти могли бы пристыдить даже самых больших биочудовищ тиранидов.

Карлаен встретился взглядом с красными глазами тиранида и почувствовал, как мысли чудовища снова утверждаются в его разуме. Капитану пришлось напрячь всю свою силу воли и всё, чему его научило гипно-внушение, чтобы отбить эту атаку. Один раз его застали врасплох, но этого не случится снова. Карлаен поднял штурмболтер, и по всему его телу прошла вспышка боли, будто на кожу разлили кислоту. Не обращая внимания на боль, он напряг палец на спусковом крючке, а символ прицела мигнул красным. Существо развернулось на своем насесте, разведя четыре верхние конечности в стороны, будто приглашая капитана, который чувствовал его веселье.

Затем оно исчезло. Прицел перестал мигать и Карлаен выругался. Существо не двигалось, оно просто исчезло, будто его и не было.

Ещё один псайкерский трюк, – зло подумал капитан. Где бы оно ни было, оно не могло уйти далеко. Он всё ещё чувствовал мысли тиранида, мелькавшие на краю сознания. Он как будто разговаривал с ним, но не словами, а впечатлениями. Хотя первая атака была отражена, дуэль ещё не закончилась.

– Капитан, слева, – внезапно проревел Алфей, резко выдернув Карлаена из задумчивости. Он повернулся и увидел огромную клыкастую пасть генокрада, рвущегося к нему. Карлаен отбросил чудовище в сторону взмахом молота и направился к месту, где он в последний раз видел повелителя выводка. Если он поймает и убьет синаптическое существо, то он и остальные ещё переживут эту миссию. Если же нет, что ж, смерть была лучшим вариантом, чем позор неудачи. Он включил вокс.

– Алфей, держите позицию до моего возвращения. Если этого не произойдет, попробуйте связаться с остальными и запросите эвакуацию.

– Куда ты? – потребовал Алфей, крича сквозь шум.

– На охоту, – ответил Карлаен, бросаясь во тьму.

Глава седьмая

Карлаен знал, что, с точки зрения стратегии, мчаться вперед в одиночку – не особо правильное решение. Однако с точки зрения тактики смысл в этом был. Его братья, оставшиеся позади, вели отчаянную борьбу с превосходящими силами противника – борьбу, которую, он не сомневался, они бы выиграли при любых других обстоятельствах. Но сейчас они сражались не только со стремительными ордами Разума улья, но также и с жестоким психическим влиянием повелителя выводка. И в этом сражении у них не было шанса на победу. Если только он не найдет и не убьет повелителя.

Карлаен воспользовался своей массой, чтобы пробиться через орды, сокрушая тиранидов молотом, плечами и ногами. Как он и ожидал, ксеносы не окружили его, а рассеялись и пронеслись мимо капитана, как будто им приказали сторониться его любой ценой. Он убил тех, что оказались в зоне досягаемости, но воспользовался этим затишьем, чтобы бросится вперед, к статуе, на которой он видел сидящего повелителя выводка. Если существо желает встречи с ним, он сделает ему одолжение. Пока повелитель выводка занят им, он не сможет уделять внимания Алфею и остальным или отдавать приказы другим генокрадам. Другие терминаторы смогут одолеть своих врагов, пока Карлаен будет охотиться на повелителя.

И он был его врагом. Тот, кого он в данный момент преследовал по населенной тенями площади, вдали от оставшейся позади воинственной ярости битвы, был центровым разумом, что шел за ними по пятам с того самого момента, как они прибыли на Фодию несколько часов назад. Он нутром чувствовал его. Тварь гоняла их, погубив уже двоих, и Карлаен был полон решимости удостовериться, что этот счёт больше не вырастет.

Несмотря на свою решимость, он ощутил вспышку беспокойства. Его бионический глаз щелкнул и сместился в своей стальной глазнице, пытаясь засечь существо, когда шипящий чужеродный шепот снова заполонил его разум. Но врага нигде не было видно, будто его вычистили из ощущений Карлаена. Капитан не мог ни учуять его запах в задымленном воздухе, ни увидеть его. Это, возможно, также было плодом его воображения.

Ты можешь укрыться от меня, чудовище, но не от машинных духов, – подумал Карлаен, активируя духов-инфоуловителей в своих авгур-линзах. Почти сразу же дымка мерцающих остаточных изображений показала ему всё ещё сидящего на статуе повелителя выводка, затем его прыжок и дугу траектории, когда тот помчался к нему. Едва отметив первое изображение, Кровавый Ангел перенаправил данные с авгур-линз на оптический прицел штурмболтера, позволяя системе наведения своей брони зафиксироваться на опускающейся фигуре тиранида.

Он дал длинную очередь в надежде срезать существо до того, как оно достигнет его. Капитан увидел через авгур-линзу, как тварь в воздухе крутанулась в сторону и рухнула на разделявшие их обломки. Повелитель выводка вскочил на ноги в облаке пыли и поднялся над ним. Он возвышался над его совсем не маленьким ростом, и был гораздо крупнее тиранидских воинов, с которыми Карлаен столкнулся ранее.

Мгновение они смотрели друг на друга. После чего столкнулись с грохотом хитина о керамит. Когти прочертили кривые борозды на пластинах брони, а бледная плоть потемнела там, где её коснулось энергетическое поле молота. Они разошлись в стороны, но лишь на мгновение. Карлаен описал своим молотом узкий круг, отбивая серию стремительных ударов когтями, когда повелитель выводка атаковал его снова. Скорость его была столь велика, что существо достало капитана несколько раз, снова и снова оставляя на его броне неровные борозды. Даже его генетически улучшенные рефлексы не шли ни в какое сравнение с абсолютной, неестественной скоростью чудовища. Оно опрокинет его, достаточно одного неверного действия.

Он взмахнул молотом, нанося размашистый, петляющий удар. Повелитель выводка кувырнулся назад, избегая атаки, и приземлился на всё четыре конечности вне досягаемости его оружия. Карлаен зарычал и выстрелил из штурмболтера. Чудовище бросилось бежать, а капитан отслеживал его, всё время стреляя. Тварь спрыгнула с поваленной статуи на кучу обломков, опережая разрывные снаряды, пока Кровавый Ангел не был вынужден развернуться, и прыгнула на него. Тот пошатнулся, сервоприводы и стабилизаторы его брони заскулили, компенсируя дополнительную нагрузку.

Тварь вскарабкалась на него, поставив одну ногу на плечевую пластину, после чего впилась когтями в броню вокруг его головы, высекая искры. С шипением выплюнув воздух, оборвался шланг. Карлаен накренился в сторону, и врезался вместе с существом в почерневшую от огня колонну. Осколки мрамора брызнули ему в лицо, когда повелитель выводка отлетел прочь. Он ударился о землю и заскользил по ней, пока не вонзил когти и не остановился.

Повелитель выводка вскочил, когда Карлаен атаковал его, крича клятву Сангвинию и Императору. Существо подпрыгнуло, когда его молот ударил вниз, расколов землю. Ноги тиранида пробили верхнюю часть брони Ангела, а затем он снова скрылся в тенях, кружась вне поля зрения капитана. Тот развернулся, пытаясь уловить его. Но в этот раз существо не полагалось на психический обман. Только на свои собственные скорость и хитрость.

Карлаен медленно развернулся. Его вокс-рация была всё ещё открыта, и он слышал голоса своих сражающихся людей. Он также услышал другие голоса – Закреала и остальных – столкнувшихся в бою со своими собственными врагами. Ситуация, в которой он оказался, в той или иной форме повторялась по всему громадному пространству дворцовых руин.

Для чудовища, с которым он только что столкнулся, генокрады и воины тиранидов были всего лишь фигурами на доске – оно могло заставить их сменить позицию отвлеченной мыслью, и с той же легкостью ввести в исступление. Оно могло наводнить дворец организмами-поедателями и стаями потрошителей, или залить их в биозверей, если пожелает.

Но оно этого не делало. Карлаен знал и чувствовал это. Существо чего-то хотело, и потому затягивало поглощение этого места до тех пор, пока не получит желаемое. Какую гнусную цель оно преследовало? Вопрос засел у него в голове подобно занозе.

Над его головой мутное красное небо рассекали споры, несущиеся к поверхности планеты от тиранидских судов, находящихся гораздо выше. Они двигались почти изящно, как разумные существа, а не отвратительные опухоли биовещества. Датчики его брони отследили их, записали их снижение и автоматически передали данные флоту ордена. Всё больше и больше спор падало на землю, и земля под Карлаеном затряслась. Асфодекс умирал: время было на исходе – как для его миссии, так и для чудовища, наблюдавшего за ним из теней. Он почувствовал его разочарованное клокотание на поверхности своих мыслей, и улыбнулся.

– Я знаю, что ты слышишь меня, чудовище, – сказал он громко. – Я знаю, что ты понимаешь меня, хоть и не знаю, как. Я буду говорить медленно, несмотря ни на что, для твоей же выгоды. – Карлаен не мог назвать причину, по которой он вообще решил заговорить, кроме той, что в тот момент, когда враг коснулся его разума, он почувствовал что-то человеческое… Или то, что когда-то было человеческим. Мысль не была приятной, и, как это с ним часто бывало, он почувствовал холод, пробравший его до костей.

– Вы не можете победить. Мы придем за вами с огнем и мечем, уничтожим ваши гнезда и вычистим каждый след вашего гнусного рода с этого мира, даже если для этого нам придется расколоть его кору и утопить её в магме. Асфодекс не падет пред вами. Мы скорее обратим его в пепел, чем позволим вам утвердить на нем свою власть.

Сначала Карлаен подумал, что его слова не возымели на чудовище какого-либо эффекта. Но затем пришло кипящее, плавное рычание чистой злобы, а вместе с ним – мучительный поток ментальных образов. Они вонзились в его сознание, и он, почти сокрушенный их абсолютной злобностью, сделал шаг назад.

Стоило ему пошатнуться, как повелитель выводка выскочил из своего укрытия и набросился на него. Меньшие его когти впились Карлаену в щеки, когда чудовище склонилось над ним, его ноги впивались в живот, а большие когти погрузились в броню подобно анкерным крючьям. Как и до этого, Кровавый Ангел пошатнулся под весом твари, и когда она своими клыками сделала выпад ему в лицо, он вбил рукоять своего молота ей между зубов.

Жгучие капельки слюны шипели и дымились там, где касались брони, в то время как чудовище пыталось прокусить оружие. Его глаза противно вылезли из орбит, когда оно запустило свои мысли в капитана. Тот отгородил своё сознание, воздвигнув ментальные стены, как его обучили в дни послушничества. Но чудовище снесло их столь же быстро, как Карлаен возвел. Оно было сильнее любого подобного существа, с которым капитан имел несчастье столкнуться.

– Что ты такое? – проворчал он.

Образы били по его сознанию так же, как крылья насекомых – по лампе фонаря. Он увидел Палату Трибунов, полную жизни и звуков, а на троне, что когда-то стоял в дальнем конце, сидел человек. Нет, не человек… было что-то ещё. Когда он начал понимать, что именно, на него нахлынуло омерзение. Словно почувствовав его отвращение, повелитель выводка издал крик ярости, приглушенный рукояткой его оружия. Коготь скользнул между пластинами брони, и Карлаен почувствовал укол боли.

Его сознание дрогнуло, когда мысли существа продвинули эту боль ещё глубже. Однако нестройный пульс Разума улья был встречен красным гулом, что был запечатан глубоко в его подсознании. Он поднялся подобно багровой волне, наполняя Карлаена и прогоняя все прочие мысли. В нем вспыхнул гнев, и нечто даже большее, чем гнев. Он хотел сокрушить это нечто, поразить его, пока оно было не более чем пульпой и воспоминанием.

Со стоном сервоприводов Карлаен поднял чудовище вверх так, что то едва держалось за него. После чего с ревом швырнул в статую, на которой то ранее сидело. Оно с треском ударилось об основание постамента и упало вниз, поникшее и неподвижное. Агония в его сознании начала угасать, и он тряхнул головой, пытаясь прояснить её. Мир вокруг него покраснел, и всё, что он мог видеть, это беспомощно лежащее существо – своего врага.

Карлаен взмахнул молотом и бросился в атаку. Он покончит с этим здесь и сейчас. Он выполнит свою миссию. Ни один из его братьев больше не умрет. Красный гул наполнил его разум, неся вперед. Молот Ваала загудел, покрывшись трескучими нитями голубых молний. Повелитель выводка…

…сместился.

В последний момент, перед самым ударом молота, существо открыло один глаз и бросилось в сторону. Капитан не мог сказать, притворялось ли оно мёртвым, или же действительно было оглушено. Оно увернулось от удара, в результате чего тот пришелся на статую. Молот пробил её нижнюю часть, образовав облако пыли и каменных осколков, и Карлаен позволил силе удара развернуть его.

Он вскинул штурмболтер, когда его матрица наведения зафиксировалась на повелителе выводка, который сидел, как будто поджидая его. Карлаен услышал скрежет камня. Датчики ближнего обнаружения его брони тревожно завопили, и он поднял глаза, ярость испарилась из него, когда он осознал свою ошибку. Статуя рухнула на него. Её огромная масса сбила его с ног и прижала к земле.

Датчики тревожно вопили в его ушах, когда экзоскелет затрещал и заскрипел. Площадь растрескалась под его руками, когда он попытался оттолкнуться вверх. Пластины брони погнулись в точке удара, и древние доспехи, казалось, прогнулись вокруг него, когда он безуспешно попытался сбросить с себя статую.

Его противник медленно издал удовлетворенное шипение. Повелитель выводка наблюдал за его борьбой безжизненным красным взглядом, его длинный волнистый язык выскальзывал наружу, чтобы попробовать воздух. Затем, убедившись, что противник не собирается бежать, он начал ползти к нему. Его глаза неотрывно следили за ним, пока он подбирался всё ближе и ближе, и капитан знал, что тварь получает удовольствие от его затруднительного положения.

Пойманный в ловушку, едва способный двигаться, Карлаен мог только наблюдать, как повелитель выводка подбирается к нему, и как его отвратительное лицо расплывается в выражении, которое могло быть только злорадным триумфом.